Текст книги "Фиолетовое солнце. Роман"

Глава 23. Притча

Как-то одним суровым февральским вечером, мне пришлось много думать, размышлять. Что делать с жизнью-то? Куда направить лодку своего счастья и безмятежья?.. Что теперь?.. Какое решение принять?..

И вот, в этот вечер, пришёл ко мне мой старый знакомый казак, из вольных что. Внезапно так вот, постучал в дверь. Удивил, значит, приездом. Да ещё и дома застал, удачно так. Да ещё и в унынии. Двойная удача, что сказать.

И поведал он мне в тот вечер вот такую притчу.

Жила в их селении некая Донна Анна. И очень любила эта Донна подумать, поразмышлять. И вот, как-то прознали все местные бабы, что в их селение должен приехать бравый казак, ну, просто загляденье, мечта бабская одним словом.

Намыла Анна сени, занавески новые повесила, сервиз лучший чайный достала. И стала ждать.

Но вот, соседка Нюрка, что жила через дорогу, видать на все свои сбережения, купила новую молодую корову – да, просто шикарную корову, глаз не нарадуется, глядючи на неё. Да ещё и молоко та стала давать просто чудо, о чём уже быстро прознала вся улица. И стали ходить все к ней на дивную корову смотреть, да причитать: «Ох, Нюрка, хозяюшка! Первая на деревне невеста!»

Побежала тогда Донна Анна на базар и купила себе золотую курицу, которая стала нести такие огромные яйца, посмотреть на это диво тоже стал сбегаться народ со всего села, у её забора стало не протолкнуться. Нахваливали люди Донну Анну всячески. Она возгордилась, да и успокоилась. Стала ждать поджидать, когда ж уже добрый молодец появится.

Нюрка, увидев всё это, съездила в город и купила там себе самые дорогие лаковые туфли. Посмотреть на Нюрку приходило всё село, а она всё щеголяла в них по двору, то к поросятам, то к утятам, то к курям… «Ох, и красотка!» – судачил народ то там, то сям.

Думала, Анна, думала… Сбегала к ювелиру и заказала у него самое дивное ожерелье из бус красного цвета.

Эка, диковинка, подумала Нюрка и купила себе в местном продмаге самую яркую губную помаду.

Эх, поглядела, на это Донна Анна, и побежала в продмаг, бураку взяла, щёки натёрла докрасна. И стала так сидеть у оконца своего, из-за свежих, цветастых занавесочек выглядывать своего доброго молодца.

Нюрка посмотрев на это всё, подумала-подумала и поехала в город, где в новой парикмахерской ей сделали самую модную причёску… Такой павой и красоткой вернулась она в селение, на каблучках, села на своей завалинке и давай ждать-поджидать того самого добра молодца.

Думала, Донна Анна, думала… Но так ничего придумать и не смогла. Взяла табурет, да и повесилась.

Вот такая сказка. Притча такая.

– А что же казак? – не удержалась я от вопроса, ещё не оправившись от шока скорой развязки сказки.

– А казак? Да, что казак?! Мимо, наверное, проехал… Мало ли их энтих казаков бравых-то…

– Уж точно, мужиков-то энтих под каждым забором – хочешь – бери, не хочешь – не бери, всё одно и тоже, обёртка не имеет такого уж важного значения, правда?.. Ведь о том же притча, наверное…

– Может быть.

– Так что? Вы думали, Донна Анна? Много думали, говорите?..

В ту же ночь ко мне во сне пришёл тот же казак и тыча какой-то смотанной верёвкой в лицо, повторял:

– Так что? Вы думали, Донна Анна? Много думали, говорите?

– Так вы говорите, думали, Донна Анна? Много думали?!

Он был груб, щетинист, из-под огромных усищ выглядывала цигарка. Рябое лицо было морщинисто. Дух был тот ещё.

С трудом, преодолев страх и смущение, я пробормотала:

– Я не Донна Анна!

И ещё громче, срываясь на крик:

– Нет, я не Донна Анна! Подите прочь от меня. Уходите!

И я очнулась ото сна. Холодная полная луна безразлично смотрела в моё окно. Ночь была простой и благостной. Такой, какой хочется доверять. И я уснула уже тёплым, благим сном. Казаки ко мне больше не приходили. Кажется.

Глава 24. Зеркало

Зеркало стало мутировать, превращая моё изображение, саму меня в демона. Но я была тут не причём.

Не пишу.

Тишину слушаю.

Внутри себя тишину. Наслаждаюсь ею. Прислушиваюсь. Погружаюсь.

И когда-нибудь ты встретишь того, кто похож на тебя, как твоё отражение. И тогда ты запаришься кривляться!..

 
Бездна из зеркальных тупиков
Всасывает наши лица.
Всё к чему ты не готов,
То с тобой случится.
 
 
Будет разверзаться небо
И свисать его края.
Где бы не был – требуй:
Это он – не я!..
 
 
Будет копошиться ветер
В поле дикого овса,
Он тебя давно там заприметил, —
Слышал ваши голоса…
 
 
Вспашет это поле молния,
От костров оставит хруст,
Верно, это только телегония
От совсем других искусств…
 
 
Чем же нам утешиться?!
Чем упиться?!
Если хочешь вешаться, —
Все кричат – «самоубийца»…
 
 
Нет же,
это просто бездна из зеркал
Втягивает наши лица.
Всё, что им тогда сказал
Снова повториться…
 
 
Это всё тупик лишь, братья.
Это всё тупик лишь, сёстры.
Это лишь гарантия
Раниться об острое…
 

Глава 25. Эвакуация боли

Забавно, когда ты в поиске контактов телефона случайно набираешь ад, и он находит…

А что происходит, когда человек умирает, образовывается ли в реальности дырка? Вот раньше там был человек, он что-то делал у себя дома, когда ты проезжал мимо, – кофе, чай, телевизор, тёплый плед. А теперь, что там у него дома? Чёрная дыра неизбежности, небытия? Образовывается же она после смерти… Ведь теперь этого пространства, где он был, есть, мог бы быть как бы уже не существует. Нет его. Его нет. Чёрная дыра сквозит.

Там, несомненно, сквозит где-то чёрная дыра, где-то там она, не здесь, должна быть там, не здесь…

Так часто происходит, где-то глубоко в вас закладывается личинка боли и как она себя проявит, до поры до времени, вы этого не знаете…

Самоубийство – это так крайняя экстренная мера, когда нужно срочно эвакуироваться из этого энергетического пространства. Всегда же лучше дождаться службы поддержки жизни, они придут. Поспите лучше.

Всем кто собирается прожить идеальную жизнь – огромный привет! Я как-нибудь по старинке с ошибками и шишками. Зато не скучно как-то совсем.

Воображаемый мир доктора Карабаса.

Глава 26. Кармоведы, кармоеды, Кармоньонцы

Всем хочется судить и обличать. По-другому никак. Как, вот, составить суждение о чём-либо, о ком-либо без этого. Ведь никак! А обличать мироустройство ж тянет, невозможно так тянет, за язык и за иные места…

И люди – не люди как бы, и место не ахти… Так себе. А я герой. Вот какой и такой… Эх, а вот они…

Судья – я словом указываю добро, и судьба – изначальный бог словом указывает добро.

Отработка кармы.

Есть ли она карма. И есть ли что отработать?

Не чураясь никакой работы, мы идём стройно на отработку кармы.

А у вас есть предложения?

Рассмотрим любые варианты.

 
Отработка кармы.
Есть предложения!
Рассмотрю любые варианты
От рождения.
Крытые карты,
Тазики с кипятком,
Есть ли у вас таланты?
Снимем тогда лучше ситком.
Давайте договоримся сразу
Карму оформим по вашему заказу
Лучше берите по франчайзингу
А то от вашей фантазии чрезвычайной
Мир итак уже стонет триста лет
Сделайте перерыв! Ну, хоть на обед!
Берите простой вариант, – по шаблону!
Я ваш гарант. Результат – по любому,
Отработаете всё в лучшем виде,
Ну а ваш потенциал?..
Не, не видел. Никто не видел.
 

Избави Боже, от того что нам не гоже.

Глава 27. Время аквариума

Пришло понимание того что то, что меня никто не любит – это то скорее нормально. Хуже было бы если бы любили. Любовь страшная сила, всепоглощающая, не надо меня поглощать, тем более искусственно имитируя любовь.

Погрузиться в аквариум с рыбками. Сегодня то самое время. Время аквариума. Суета рыбок, заросли водорослей. Пузырики кислорода. Это всё, что нужно сегодня.

Дышите. Дышите. Дышите.

Апатия. Апатия как эмоциональный откат.

Вышивает узоры дня своей умелой рукой.

Аквариум.

В аквариум меня.

И золотую рыбку.

Глава 28. Письмо 1

Да, тебе не повезло со мной, я никогда тебе не напишу простеньких признаний и цветных наляпистых стихов о мире и простом обыденном существовании в нём.

Но я нашёл себя, там в этом нелепом мистическом одиозном странном фантасмагоричном мире, я нашёл себя там и мне там хорошо. Ты не пойдёшь со мной, увы, прости – да, я жаждал этого, я хотел, чтобы ты гордилась мною так же, как я тобой. Я хотел обнимать тебя крепко, со всей страстностью моих чувств. Увы, этого не случилось. И я ушёл в иной мир, мир в котором мне хорошо. Скажешь – эгоизм? Скажешь. А не эгоизм – он ещё хуже, я люблю себя таким, какой есть и не стремлюсь влезть в чужую душу и переделать её, только ищу и зову с собой своих, похожих, добрых, любимых и любящих – полетим со мной! Полетим, в новые краски загадочного бытия, будем резвиться и забавляться. Но я не хочу никому навредить этим. Я свободен и это не эгоизм, дорогой мой друг. Это та самая истинная свобода, быть собой и не лезть более никуда, только вглубь себя… Хочешь, будем вместе свободными, если наши свободы смогут переплетать друг друга, не принося никому боль и отчаяние… А ежели нет, то увы, праздник состоится несмотря ни на что. Будь со мной, если чувствуешь меня и оставь меня в покое, если, увы, – твои чувства отличны от моих. Я молюсь за тебя в каждом слове, как молюсь за себя, за то, чтобы разум вселенной и осознание широты и счастья этого бытия никогда не покидали нас. Доброго здоровья всем нам.

Присоединяйся ко мне, я летаю, только не заставляй меня спуститься на землю, не тяни насильно, не накидывай аркан. Это моя свобода, только моя.

Глава 29. Письмо 2

Если бы ты знал тогда, что будешь улыбаться мне, ты бы не стал этого делать. Но ты был упрям. Ой, как ты был упрям! Ты думал, что знаешь всё об этом мире и заодно обо мне. Нет.

– Ну, дай руку, протяни ладонь и удержи меня в объятиях, я буду вспоминать их… Я буду.

– Нет.

Он никогда не скажет – «а я трахал эту сучку», зато он никогда не забудет об этом. Не скажет, потому что боится. Он скажет «нет». И уйдёт. Отвернётся. Это страх, страх того, что этот мир для него неведом, что он не знает о нём, не смыслит в нём ничего, а потому не может им управлять. Это страх. Обыкновенный страх. Как и многие другие страхи, населяющие наши галактики. Страх других вселенных.

Но больше всего на свете я хотела к тебе прижаться, прикоснуться к твоим губам, чувствовать тепло твоих рук и всё. Всегда, но не сейчас. Потому что ты был тем, с кем я была собой (больше ни с кем), ты видел истинное лицо, лицо истинной любви, единственной реальной силы этого мира, лицо моей сущности, касался её, ласкал её. Да, это очень страшно для того, кто не готов к истине этого мира. Спрячься, уйди, убеги. Забаррикадируйся. Спасись.

Но твоё место в моём сердце никогда никто не займёт. Не сможет дойти до этого уровня. Просто не сможет. Или я не допущу, но это уже не важно. Не так важно.

Я же любила тебя не потому, что ты делал всё или поступал правильно, а всего лишь просто так.

Глава 30. Кинолента

Человек, существо, сотканное из страдания, разве не так?..

Схватиться за сварной шов, раскалённый докрасна, и не отпускать руку. В чём эта игра, упорство или как ещё назвать?.. Накачка эгрегора страданий. Какая от него польза, какой от этого смысл?! Чтобы перетянуть все беды на себя или наоборот дать им жизнь…

Науке до сих пор неизвестно, – есть ли жизнь на Марсе…

Мы шли в антикафе Нечеширский кот. Найдя соответствующую названию вывеску, нам пришлось спуститься в свежее вырытый грот, который вёл к чугунным витиеватым воротам в это заведение. Работники, рывшие грот, были ещё тут – довершали свой процесс, устанавливали подпорки, вымеряли что-то и с явным любопытством поглядывали на меня. Почему? – Я не знала, потому немного смутившись, быстро вошла вовнутрь.

Смотрели фильм, было прохладно, но уютно. Кот выдавал тапочки на входе. Всё было устроено в лучшем виде.

Кино. Казалось бы, мы все режиссёры и снимаем фильм – свою собственную жизнь. Только, если взять кино в кинотеатре и нашу жизнь, то может показаться, что в нашей жизни слишком много мелких деталей, ненужных подробностей. А кому-то наоборот даже просто не хватает экшена в собственной жизни, и он идёт в кинотеатр – там им напитываться. Иллюзия чужой жизни всегда влечёт народ. Но что он, таким образом, привнесёт в собственную жизнь – не знаю. Как это работает? Впечатления, развлечения, ветка, новая ветка, метро, станция, станция закрыта, проследуйте до другой, эта ветка больше недействительна, выход, выхода нет…

Экшн.

Мы смотрели фильм несколько проще. Простая история жизни, скомканная до эпизодов, посредством, которых автор попытался выразить одну, отдельно взятую жизнь. Получилось. Согласен ли автор самой жизни с таким прочтением – вот этого не знаю. Не могу знать. А это важно для меня, как смотреть на эту чужую жизнь, с какого угла.

 
Порыв порвался…
А вы готовы
Вынести всё это горе,
Что он намеревался?
А что у вас в душе?
Каких эскизов линии?
Возьмите это вот клише,
Чтоб стать красивее,
Чтобы закручивались локоны,
Лоснилась шерсть,
И набивались в коконы
Все, кто в округе есть.
Чтоб счастье так скреблось
По полу сгнивших досок,
Я вовсе не надеюсь на авось
Всё это только мира отголосок.
Протру я мыльной пеной
Свои амбиции,
И смерть мгновенная,
Когда не знаешь, кто убийца.
Тебе взмолилась – уходи,
Оставь меня в покое,
Стою его я посреди,
А он меня не гонит…
Порежь связующие нити, —
Губительная блажь, —
Оставить миру как открытие
Свой нескончаемый кураж…
 

Глава 31. Весеннее утро

Какое чудо! Когда, утро! Когда птички поют!

Жизнь – дана для наслаждения. Живи и наслаждайся, но если ты находишь наслаждение в страдании, никто не в силах у тебя его отобрать, наслаждайся так как требуется именно тебе, в истерике ли, в психическом припадке ли, в тупом закрытии от всего вокруг или разгуле по воображаемым полям, по полям времени ли, действительности ли – всё твоё, бери, что хочет твоя суть и наслаждайся.

Глава 32. Слышать музыку

Я смотрела на него заворожено. Казалось, какая-то всеобъемлющая любовь вольно простирается между нами, какая-то невидимая связь, переплетение тёплых и нежных энергетик связывают нас в единый клубок. И я сижу, улыбаюсь ему, и это чувство растёт и силится в душе, так что я уже никак не могу его контролировать, только наслаждаться, мягко наслаждаться. Музыка, да я слышу эту музыку. Это божественная музыка, окаймляющая энергетику невероятной неимоверной любви. И, кажется, я готова целовать пальцы того, музыканта, который перебирая струны, создаёт это волшебство, этот верх гармонии и гениальности в музыкальном пространстве.

Я смотрела на него и думала:

– Нет, нам нельзя быть вместе, потому что я бы уже тогда ничего не захотела делать в этой жизни, – только лежать на плече у этого мужчины… И всё… Лежать на плече… Такая эта любовь, невозможная может быть…

– Я знал, что ты приедешь, не промахнётся мимо сова.

После концерта мы много говорили. Говорили об энергетике, геолокационных аномалиях, энергетических волновых всплесках, влиянии их на житьё-бытьё индивида, о грибах, которые когда-то победили Мамая и о прочей всякой ерунде. Было весело и беззаботно.

– Рифмуя улицы и лица, я буду долго веселиться…

Но я довольно быстро замёрзла, руки совсем заледенели, хотя была ещё осень. Наверное, сказывался холодный пронизывающий ветер. Я пыталась согреться, но мои попытки были скорее тщетны, нежели успешны. И тогда, выставив руку в направлении его щеки, я почувствовала тепло в самой середине ладошки, оно потихоньку разливалось, как будто нехотя на всю ладонь.

Он отдёрнул щёку от направления моей руки. Я повторила эксперимент, вновь и вновь почувствовав это тепло. Да, и он сам вдруг стал для меня весь как один огромный тёплый энергетический шар. Тепло согревало, разливалось по телу, завораживало… На секунду я замешкалась, но тут же отдёрнула руку, резко развернулась и ушла, не прощаясь.

Я испугалась.

– Шум… Это только шум.

– Материя – это шум?..

– А какого цвета твоя жизнь? Какая мелодия твоей жизни?..

Глава 33. Счастье

Абсолютное счастье. Я горжусь тобой, родной. Я ни с кем не была такой как с тобой, ты видел истинное лицо, лицо истинной любви, единственной реальной силы этого мира.

Мой плохой хороший. Вакханалия искусства. Божественная музыка вечности звучит в ушах мира.

– А можно было бы сыграть, так что у них бы в баре все бутылки полопались, как в кино…

Он слышал, как я кричала и звала его, а потом кончила… Этот танец мысли…

Глава 34. Встреча с КМ (Карма Мудрец)

Ангел я или бес… Сама не знаю до конца, может одновременно и то, и то… Молитесь, чтобы не будить моего беса…

Да, это был он, индеец Конопляное Молочко. Ходили легенды, что в детстве его уронили в чан с конопляным молоком. Иногда складывалось впечатление, что его не достали оттуда до сих пор. Это был вихрастый залихватский малый с чёрными, как смоль волосами, остриженными неровно и такими же тёмными-тёмными глазами, в которых всегда играла какая-то озорная искорка, не всегда понятная окружающим. В физической работе он себе не отказывал, но и потрепать языком был мастак. Он был первый специалист на посёлке по выдумыванию и распространению всяких небывалых и бывалых историй.

Конечно, на самом деле КМ был Карма Мудрец из просветлённых, по совместительству мой хороший друг.

А сам загадочный посёлок, в котором чаще всего можно было найти КМ, был небольшой, – от широкой центральной дороги веером расходились дома, церковь, ветеринарная клиника, школа и заброшенный стадион.

– Ветрено сегодня, – заметила я.

– Став алкоголиком, привыкай откатываться на край! – вещал невозмутимым тоном КМ, – Когда всем утро просто серо, а тебе невыносима вера, – и он кивнул в сторону церкви.

– Глоток спирта – твой единственный бог, твой чудесный край, только песенку напевай – про синий платок… – и он затянул песню.

Да, КМ был ещё и музыкален.

Блажен, кто верует.

Так, увидев снова КМ, я уже открыла пространство широкой дороги не только к алкоголю и к наркотикам, но и сразу же дальше, сразу в ломку.

КМ-у было явно не по себе.

Я присела рядом с ним на лавочку. И сидела, молча слушая песню.

– Ты чего? – через некоторое время как будто опомнился он.

– Ничего, слушаю тебя.

– А я знал, что ты не приедешь, промахнётся мимо сова.

– Я приехала.

– Нет. – КМ зарыдал и забился в истерике, периодически выкрикивая то «нет», то «сова».

Я сидела молча. Не слушала его. Сидела на краешке, скорее даже отвернувшись от него.

– У тебя есть закурить? – наконец успокоившись, вымолвил он.

– Нету, – ответила я спокойно.

– Купим?

– Магазины ещё не открылись.

– Я знаю где.

– Ты невероятно музыкален, – сказала я задумавшись. – Одарён.

– Пойдём?!

– Нет.

– Ну, и ладно, – сказал он, отвернувшись от меня и сжавшись в какой-то комок.

– Чё приехала? – сказал он после некоторой паузы, возобновив наш разговор. – Сова была белой.

– Есть дело. Знаешь, что странно. Я заметила его, проезжая мимо, буквально он мелькнул, в толпе, в зёленой курточке. – Да, вот, же он… И скрылся… Опять служба поддержки, корректировки… К чему бы это… Не знаешь?

– Тут надо подумать. А что за дело?

– Нужно настроить одну станцию… Но это там в пригороде… Поедешь со мной?

– Не баблос. В смысле – не вопрос, Вита. Поеду, конечно.

– Ну, и славненько, – отозвалась я.

У таких как я, как правило, не бывает сильно близких людей. КМ был одним из немногочисленных исключений.

– Влияет то, что пробивает эмоциональный уровень, – сказал КМ.

– Ты ещё не знаешь, там сокрыта древняя сила.

– Я знаю, – отозвался КМ, – в мире полного пизд*ца, каждый отдельный пизд*ц тщательно завуалирован.

И мы рассмеялись оба, синхронно. И снова синхронно заговорили обо всякой ерунде.

– Как думаешь, всё, за что ты получаешь деньги – ты продаёшь? Так ли это?!

– Это как обряд жизни, устройство дня… Тёмная суть, дьяволёнок, всё имеет право существовать, нельзя ни к чему относиться с предосуждением. Зло не рефлексирует будучи злом, понимаешь?

– Во мне иная сущность…

– Что практикуешь, в том и разбираешься, стихия лишь слегка нивелирует, сглаживает твою суть Ъя. Дух, только дух, сила духа. Вызвать свой дух. Вернуть его. Достучаться до него.

– Ты не видел, они смотрели на меня как затравленные собачатки…

– Нет никакого выбора. Персонажей, берут, что есть, используя принцип понравившейся картинки. А сохранность рожи – это – прежде всего приятие себя полное.

– Бросая в топку вечности…

– А твоя цель и есть вечность…

Вместе нужно держаться…

Какая разница, если в конце будет важно, кто кого любил, а не кто кого ненавидел…

– Просто что-то внутри сломалось… Как будто бы…

– Починим! – улыбнулся КМ и приобнял меня за плечи.

– Это ж добровольное мирзаточение, – продолжил он, – наверное, просто какой-то внутренний протест.

– Совсем не возбуждают тупые мужики, прямо засада какая-то!

– Ага, где ж тебе умного найдешь…

– Знаешь, иногда кажется, что я рождена чтобы гнобить мужиков и должен придти прекрасный принц и спасти весь мир и меня в придачу. Но он всё не приходит.

– Сказки, – вздохнул КМ. – Но я тебя спасу, – засиял он.

– Древняя сила дракона всегда побеждает?

– А то!

– Вот знаешь, бывает как-то неловко и даже немного неудобно, что не знаешь чего-то, что знает другой, знает как будто бы совсем наверняка, понимаешь? Но все люди-то разные и знания у них разные, так и должно быть, иначе смысл общения теряется мгновенно и абсолютно… Ведь так же?

– Так-то, оно так… Но и врать иногда полезно – новые интересные линии вырисовываются, созданные твоим воображением, главное о себе только хорошее врать, это, вот, чрезвычайно важно, – сказал серьёзно КМ.

– Ха, да… Вывести из моего воображения… – рассмеялась я, – овладеть дивной силой!

– Мистика и пох*истика, – рассмеялся и КМ.

– Чем дальше на физическом плане, тем ближе ко мне становишься ментально, ты ли это, настоящий?

– Не знаю.

– Угрюмый рай

– Ага, гелиофрения.

– Танец мысли. Божественная музыка вечности.

– Атомы духа. Блаженные сны…

– Атомы духа. Приспешники тьмы. Тёмная энергия бесконечно стремится в ничто, в чёрную дыру. Аннигилировать себя. А светлая, дать тепло, дать энергию жизни. Пока равновесие держится. И мы как бы в седле. Пока не перевесит чаша иная…

– А слышал, что поиск марсиан завершён?! Учёные доказали, что индейцы – это и есть тот самый марсианский народ, который поспешно переселился с Марса на Землю, когда атмосфера Марса стала не пригодной для их жизни.

– Люди загадочные существа… Знаешь от какого слова, от слова Гад, то есть более чем гадочные, они сверх гадочные, за пределами гадочности.

– И гадание – от слова Гад – искуситель? Искушение вляпаться в гадость какую-нибудь?

– А то! Реальное совращение, ничем не прикрытое, – улыбнулся КМ. – Ни х*я, люди своего счастья не понимают просто, оно есть всегда рядом – только принимай его и всё, всё ведёт к счастью, всё есть оно счастье, пока человек со своим грёбанным искажённым восприятием туда не лезет. Счастье повсюду! Только хватай где, втягивай носом его неповторимый аромат и наслаждайся… – и КМ мечтательно втянул воздух ноздрями и замер с улыбкой на губах.

– Пашут многие, а герой один, счастье…

– Не в поэзии счастье, а свободе. Свобода быть каждый день собой свободным. А любая деятельность делает нас зависимыми от этого мира и от других людей. Ну, вот, любишь ты его и чё? Что дальше? Поздравляю! Хотя поздравить тут особо не с чем… А со мной ты счастлива?! – спросил он полностью укрывая меня в своих объятиях.

– Более чем.

Фиолетовое солнце.