Текст книги "Братство Белых Магов. Роман"

Глава 16 Неожиданное известие

Паранойя входит в базовую комплектацию стандартного человеческого сознания.

На следующий день Фёдор проснулся от стука в окно.

Завернувшись в плед, позёвывая, он вышел во двор и открыл калитку. Это была Лара.

– Ничего себе доброе утро! – расплываясь в улыбке, произнёс сонный Фёдор.

Но Лара была настроена решительно и быстро прошла в дом.

– Ты уже слышал? Ты это видел?

– Что видел? – недоумённо спросил Фёдор. Кофе будешь? Рано ж ещё… Кто ходит в гости по утрам? – пошутил он.

– Какое утро. Уже не утро, – ответила Лара.

– Для художника час дня – это раннее утро, если что, – улыбнулся довольный Федя. А что случилось?

– Я звонила тебе 10 раз. Ты и трубку ещё не берёшь. Открывай ноутбук свой – смотри, что в мире происходит. А то, ты, товарищ художник, совсем не в курсе новостей. И, судя по всему, им до тебя не достучаться.

– Ну, как же, достучалась же! – пошутил Фёдор. Давай кофе с бутербродами, а потом я всё посмотрю. Всегда мечтал с тобой позавтракать, – протянул он нежно.

– Давай. Где твой ноут? Я пока найду статью.

– Вот, держи! Включай, а я пока на кухню. Видишь, у меня от тебя никаких тайн нет. Самое сокровенное доверяю – ноут. Цени!

– Ценю, ценю, – быстро проговорила Лара, озабоченная включением ноута и загрузкой браузера. Мне твои тайны – до фонаря!

– А жаль, – крикнул уже с кухни Фёдор.

Когда Фёдор вернулся из кухни с подносом еды и кофе. Лара тут же повернула к нему ноут, – и требовательно произнесла:

– Читай!

– Ну, сейчас! Может это на голодный желудок нельзя читать.

– Может и нельзя, – ответила удручённо Лара, – пей, потом прочтёшь.

И она развернула ноутбук к себе и стала сама читать ещё раз эту статью.

– И что там? – произнёс уже заинтересовано Фёдор, так как напряжение по этому поводу наконец-то передалось ему от Лары.

Но Фёдор ещё жевал бутерброд и запивал его кофе.

– А ты чего не ешь? – озабоченно спросил Фёдор.

– Сейчас. В общем, слушай, и она стала читать новость, которая так её напугала:

«Вчера поздно вечером в своей квартире на улице Вавилова нашли мёртвым известного скульптора Валентина Тихоненко. По предварительным данным скульптор Валентин покончил с собой. Причина смерти устанавливается следствием, а также следствие рассматривает такую версию, как доведение до самоубийства. Так как очевидных причин, толкнувших успешного человека, к столь прискорбному шагу, нет. Сейчас опрашиваются все возможные свидетели, а также знакомые скульптора.

Не обошлось в этой истории и без дополнительной загадки: скульптора нашли мёртвым в его собственной мастерской, где он работал над последней своей экспозицией. Это были скульптуры неких белых фигур в капюшонах-колпаках. Что это за фигуры и кого именно они изображали – пока неизвестно, лиц у этих фигур нет. Количество фигур равно двенадцати. К сожалению, скорее всего, задумку своей новой экспозиции скульптор Валентин Тихоненко унёс с собой на тот свет, в могилу».

Лара закончила читать. Фёдор допивал кофе.

– Пей, – сказал он и протянул Ларе её кружку.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Лара и выразительно вскинула на Фёдора брови.

– Знаешь, что думаю. Могила – это как порталы, эти камеры. Ну, вот, смотри гроб или нечто подобное, ну, полностью ж напоминает некую капсулу. Вспомни, даже «Матрицу», «Аватара» того же. Как в солярии, только даже проще. О-па! Залез в капсулу, и транслируй, какую хочешь жизнь. Ложишься обратно и проецируешь что-то, но уже, допустим, в другое или это измерение. Не принципиально. Принципиально – капсула и путешествие. Допустим, путешествие духа, души или чего-то там ещё, мало ли что там ещё может быть, о чём мы ни гу-гу, ну, не смыслим ни черта…

– Ты серьёзно? – спросила удивлённо Лара.

– Ты сбрендил, что ли совсем? – через паузу спросила Лара, не дождавшись ответа Фёдора.

А он молчал.

– Любой творческий человек – душевнобольной, – наконец медленно произнёс он, – Скульпторы, видимо, не исключение. А творчество должно бы успокаивать и приносить удовлетворение…

– Нет никаких таких правил. Я тебя не об этом спрашиваю. Что ты думаешь о его скульптурах? Откуда они взялись?

– Неплохо было бы их увидеть.

– Да, ты гонишь, кто их нам покажет!

– Что ему надо было ещё. Мог бы и до выставки дожить. Хотя да – покажи мне людей уверенных в завтрашнем дне…

– Ты знал о его работах?

– Нет, кончено. Просто размышляю. А ты чего хочешь? Что, по-твоему, я должен сказать?

– Но ты же тоже рисуешь нечто подобное? Как это можно объяснить?.. – настаивала Лара.

– Не факт, мы же не видели его скульптуры.

– То есть тебе не кажется это подозрительным?

– Слушай! Ну не знаю я, что этот твой Валентин за тип и что он там ваял! Мало ли что там за фигуры! – повысил голос Фёдор.

– Что ты на меня орёшь! – возмутилась Лара, – Откуда я могу знать, может вы делились чем-то между собой! Я же видела твою картину.

– Может я её уже изменил, и они у меня чёрные! Откуда ты знаешь? Я волен в творчестве делать всё, что пожелаю! Понятно!

– И покончить с собой не собираешься?

Взгляд Фёдора смягчился, и он ласково ответил Ларе:

– Так ты переживаешь за меня?

Но Лара уже помрачнела и выпустила иглы маленького ёжика:

– А что за тебя переживать? Ты орёшь, вон, к тебе никто не подойдёт и никто тебя не тронет. Уверена!

– Ну, не обижайся, – и Фёдор приобнял девушку. Но Лара почти сразу отстранилась.

– Ладно, я всё поняла, каждый по-своему реагирует на стресс. Как переваришь информацию, звони, обсудим.

– Пусть следствие разбирается. Мне тут не о чем думать. Этот Валентин был странным типом и это его выбор, как закончить свою жизнь. А пока мы не видели его работы – сложно о чём-то говорить. Может, организует кто-нибудь потом выставку, в память о нём. Тогда что-то и прояснится. Со своей стороны могу пробить эту тему у знакомых. Всё.

– Как знаешь, – ответила Лара и стала собираться уходить.

– Ну что ты, малыш, – вдруг опять ласково и нежно заговорил Фёдор с Ларой.

Лара удивлённо вскинула на него брови.

– Мне идти надо. Ещё дела есть. Звони, если что надумаешь.

– Хорошо, я позвоню, – быстро согласился Фёдор, – выпей хоть кофе!

Лара остановилась в дверях. После секунды раздумий вернулась и взяла из рук Фёдора чашку с кофе.

Глава 17 Беспокойство?!

Когда Фёдор остался один, его улыбка быстро сошла у него с лица. Удовольствие от прихода Лары, быстро сменилось беспокойством от случившегося. Он принялся ворошить весь интернет, чтобы накопать хоть какую-то новую информацию, касающуюся происшествия со скульптором.

Но никаких фото и существенных новых фактов ему обнаружить не удавалось. Он прошерстил общих знакомых в соцсетях и попробовал там закинуть удочки – вдруг кто знает какие-то подробности того, что случилось с Валентином.

Пока никто не отвечал, и Фёдор угрюмо захлопнул ноутбук.

– Да, что-то тут странное происходит. Хотя с чего бы вдруг странное… Чего я парюсь-то. Мало ли совпадений бывает. Может я о чём-то проболтался где-то в компании. Хотя нет, он же их давно видимо уже ваял, раз их аж двенадцать. Кто его знает, конечно, что там за фигуры… Белые, белые… И чего вдруг ему самоубийством кончать, может его кто пристукнул, а у нас сразу самоубийство приплетут… Удар кирпичом сзади по затылку – и самоубийство. У нас такое не заржавеет… И могли украсть тринадцатую скульптуру. Вот, а эти не успели или они были не так удачны, например.

Но эти мысли не особо успокаивали Фёдора. Он заварил себе крепкий чай.

– Может сходить к этому его дому, посмотреть, что там к чему. Ну, я ж адреса точного не знаю. Да и что там можно увидеть. Пойду, пошляюсь там. Мало ли…

Фёдор засобирался и вышел на улицу.

Он долго бродил по улице, но ничего подозрительного для себя не обнаружил.

После чего вернулся домой и проверил сообщения, но никто ничего не знал. Ему стали задавать вопросы, почему он так интересуется этим случаем. Фёдор решил молчать.

Новые мысли лезли, и лезли в голову Фёдора, как будто бы карябая итак уже воспалённое, раненное сознание:

А что если правда настоящий момент меняет и будущее, и прошлое одновременно?! И каждое включение утром – это шанс изменить всю жизнь?! Только мало кто им пользуется.

Неужели, чтобы что-то рисовать, ваять, писать, творить, нужно всегда находиться вне равновесия, в неадекватном состоянии?! Это разрушительно, но это необходимо. Разве так?!

Фёдор задавался всё новыми и новыми вопросами, но ответов не было.

К нему медленно, но верно пришло осознание того, что это происшествие его напугало, и он пока не знает, как ему с этой новой информацией справиться. Как ему с ней сжиться, ведь изменить в этой ситуации он уже ничего не может. Человек умер. Для него всё закончилось, а от смерти, как известно, обратного ходу нет…

Фёдор прилёг и уснул. Но сон его был тревожен.

Фёдору снились тёмные аллеи, по которым он блуждал, как будто бы искал какой-то выход, там, где не было даже входа. То он натыкался на старинный фонтан, то ему мерещились огни вдалеке, он шёл к ним, но они тут же пропадали. Наконец, на аллее появился белый маг в виде скульптуры, художник подошёл ближе к округлому фонтану, в центре, которого стояла фигура белого мага, точно такого, как он нарисовал, пока он двигался к нему, он точно слышал звук льющейся воды, но не видел, откуда она текла. Когда же он подошёл близко, он рассмотрел, что это была белая фигура писающего мага, ведь именно из причинного места, оттуда истекала вода этого «фонтана». Фёдор присмотрелся к этой детали, его взгляд заворожено созерцал льющуюся воду из инструмента фигуры, он изучал линии, его увлекал льющийся поток. Фёдор думал о том, что непременно нужно проснуться и всё это зарисовать. Но его беспокоила мысль о том, что он может всё это забыть после пробуждения, потому не мог оторвать свой взгляд от этого элемента белой фигуры.

Неожиданно, по его плечу кто-то ударил, он резко обернулся и увидел белое лицо, на котором блуждала неуловимая улыбка, так как её вроде бы, как и не было, оно было чистым и каменным, но Фёдор ощущал её как будто бы изнутри самого себя. Лицо сообщило Фёдору:

– Ты мало рисуешь. Тебе обязательно нужно нарисовать эту картину. Ты слишком мало трудишься. Это нехорошо. Так нельзя. Нам нужны новые картины. А ты гуляешь по улицам и бездельничаешь. Плохо.

– Но я же столько уже нарисовал! – попробовал было возразить Фёдор белому лицу.

Но его рот тут же прикрыла, неизвестно откуда взявшаяся белая рука.

– А,а-а-а-а-а… – попробовал сквозь сон прокричать Фёдор, но крик у него никак не выходил, получалось лишь отчаянное немое мычание. Страх и оцепенение сковали Фёдора от того, что он не мог никак закричать. Отчаяние от того, что у него никак не выходит звук сковало его грудь и гортань.

– Мало, мало, мало – раздавался гипнотизирующий голос у него в ушах. Что-то стало сильно давить ему на грудь, но Фёдор никак не мог с этим справиться и откинуть с себя навалившийся страшный кошмарный сон:

– Мало, нам, мало, мало нам, мало, мало…

Наконец Фёдор невероятным усилием смог проснуться. Он вскочил с кровати и подошёл к зеркалу, на своей шее он увидел какие-то белые, как будто бы меловые разводы и быстро пошёл в ванную, где полностью умылся, вымыл шею. Потом вернулся в комнату, опять посмотрел в зеркало:

– Я просто схожу с ума, быть может, там ничего и не было. Просто не до конца проснулся. Дурак, – пожурил себя Фёдор, – Эх, накрутили меня с эти скульптором и не такое увидишь, – вздохнул он в сердцах.

Художник закурил, задумчиво глядя на пустой мольберт.

– А нарисовать надо. Подумаешь, ещё одна картина будет валяться у меня дома. Когда ещё эта выставка…

Фёдор перекусил и сел за работу.

– Правильно, – думал он про себя, надо сделать наброски, пока сон совсем не выветрился у меня из головы. Ничего я не испугался, с кем не бывает, наснится всякая ерунда, а потом забудется же. Это всё от нервов и алкоголя, и от прочей шелухи… Надо осторожней быть и всё. Я ж не идиот.

Глава 18 Санчо навещает Фёдора

Вечером к Фёдору наведался ещё один посетитель. Пришёл Санчо. Он был в приподнятом настроении и с порога заявил, что пишет новую песню:

– Это будет хит! Не поверишь!

Саня пришёл с гитарой.

– Сейчас я тебе сыграю. Вот послушай! И он тут же запел несвойственным ему голосом:

 
полтаракана
пол – таракана
на полу полтаракана
таракана пол
 
 
нана нана нана нанопол
нано нана нана на
пол
полтараканапол
 

– Ну, как тебе? – спросил довольный и воодушевлённый Саня, когда закончил петь и отложил гитару.

– Ты смеёшься? – ответил вопросом на вопрос художник.

– Почему ты так решил? Звучит же здорово. А ты слышал, какую хрень сейчас поют?! А у меня, по-моему, отлично получилось и современно, и незаурядно, и круто. Высший класс!

– Ну, звучит, здорово, согласен, – решил всё-таки поддержать друга Фёдор, – но знаешь, я как-то не такой ожидал услышать текст, при таком анонсе – как хит. В моём понимании просто хит – это несколько иное. А так – ты прав – здорово и оригинально.

– Вот, видишь! Я ж говорю – хитяра готовый! Я тебе говорю – я уйду, а ты будешь это ещё сегодня петь и завтра проснёшься, а у тебя в голове моя мелодия и слова играют! Точняк! Отвечаю!

– Ну, не надо – так прям. Звучит убедительно, но хотелось бы избежать таких последствий, – дружески рассмеялся Фёдор.

– Смотри, есть ещё один текст, – уже завёлся Саня и опять схватил гитару:

 
Добейся тишины
и слушай тишину, здесь не нужны
ответы
и вопросы – мимо, попытки тщетны
 
 
и непоправимы…
 

Саня остановился и замолчал.

– А дальше? – спросил Фёдор.

– А дальше – я ещё не придумал. В том-то и дело. Можно ещё такой припев спеть:

 
Добейся тишины
и смейся, но тишины добейся…
 

– Лирическая композиция?

– Типо того. Есть что-нибудь выпить?

– Чай устроит?

– Не, не юли, у тебя, наверняка, есть что-то покрепче.

– Крепкий чай, – рассмеялся Фёдор, – ну, давай, сгоняем в ларёк, я ж не против!

– Давай, – быстро согласился Санчо.

Да, и Фёдор в общем-то чувствовал, что ему тоже надо расслабиться.

По дороге художник поинтересовался у друга:

– Ты слышал про это – про самоубийство скульптора Тихоненко?

– Слышал. Машка рассказывала. Тёмная там история. Вроде б и не суицидник он вовсе был, любил красиво пожить, шикануть. А что в башке у него крутилось, конечно, никто не знает. Успешный, он-то был, чёрт, чего его потянуло, не знаю…

– Из-за баб?!

– Навряд ли. Он по девочкам ходил прилично, особенно, когда при деньгах. А гонорары получал, я слышал, ещё при его жизни, неплохие. Так что на девок, вроде бы, не залипал. А там, кто его знает. Чужая душа – потёмки.

– То-то же.

– У него выставка через две недели во «Флоренции» планировалась, меня приглашали. Какая-то новая, супермистическая. Там свет какой-то особенный должен был быть. Я даже собирался сходить и тебя позвать.

– Кого он там собирался выставлять? Гоблинов или загробных тварей? – поинтересовался Фёдор.

– Не знаю, это тщательно скрывалось. Может, ведьм каких наловил и мумифицировал.

– Ага, ты хочешь сказать, он из этих баб чучела для выставки делал, а с какой-то не справился и она его грохнула?! А ментам похер, и они всё как самоубийство выставили – мороки меньше и дело закрыто – шито-крыто?

– Да, ну его к чёрту!

– Не скажи, какое было бы громкое дело об очередном маньяке, да ещё в творческой среде. А ещё знаешь, есть такая, мистическая версия – как программирование на смерть, знаешь? Его где-то подцепили на эту лажу, и всё – п****ц.

– Не знаю. Бред.

Ребята вернулись в дом и с жадностью принялись опустошать стопки с купленным напитком.

– Вот, прикинь, – начал разговор после третьего тоста Санчо, – а что если весь этот мир, он дьявольский, а бог нас как раз таки хочет спасти отсюда? Вытащить.

– Не знаю. Потом всё узнаем.

– Потом – это уже не то. Быть может, мы все уже сейчас всё знаем, но боимся раскрыть карты, понимаешь?

– Не знаю, но что-то ту не то. Понимаешь, бог, дьявол – чего-то тут не хватает, какая-то недосказанность и перевёрнутость смыслов. Должен же быть кто-то третий?

– Кто все эти «верх-тормашки» замутил?

– Ну да. Что-то тут нечисто.

– Замусорено, грязь, засорено. Кто же это может быть и зачем… Что происходит на самом деле?..

– А ты уверен, что нам оно надо? Не нашего ума дело. Делай свои дела и всё. Что лезть во вселенские темы, нам до них далеко. Мир вертится, и без нас вертеться будет… Кто, никто. Какая разница. Делай и делай, живи свою долбанную жизнь, как можешь… Вот нам и вдвоём вроде б неплохо…

– А вдруг лучше сможешь прожить? Изменить что-то? Внести в жизни всей вселенной нечто такое, что сильно повлияет на всю вселенную?..

– Ты таракан что ли? – усмехнулся Фёдор.

– Почему?

– Потому что мыслишь как таракан. Может ты и есть тот третий? – спросил Фёдор.

– Вот, не надо меня теперь тараканами попрекать. И там его всего пол, половина была.

– Слушай, отвали со своими тараканами! У меня их, слава Богу, отродясь, не было. Фу…

– Уже с моими. Приплыли. На хрен их, тараканы, пилоты, беспилотники. Ты знаешь любого человека можно заменить другим! И не факт, что тот, на которого ты меняешь, – будет хуже, скорее лучше, всё зависит лишь от того, куда направлен твой вектор развития.

– Деградируй с удовольствием, – рассмеялся Фёдор и похлопал Саню по плечу.

– Деградировать или нет. Какой-то конфликт миропонимания. Ты считаешь не важно, куда двигаться, главное кайфовать от этого? Ну, ты чёрт! – одобрительно рассмеялся Саня.

– А то! – довольно произнёс Фёдор, откупоривая новую бутылку.

– Вот, смотри, а вдруг – каждый учится тут творить, а после курса обучения становится творцом новой реальности?

– Хорошая идея, – поддержал друга Фёдор, Только вот и реальность у нас такая, кто как прошёл курс, как научился творить, в какой плоскости, с каким радиусом, с каким зарядом…

– Ты хочешь сказать, что мы все бред какого-нибудь сумасшедшего из высшей цивилизации и он просто бредит нашим миром? А на самом деле он сидит в одиночной камере психиатрической больницы тамошней и пытается из спичек сложить подобие той решетки, которая у него на окне во внешний мир, а получаемся, блин, мы…

– Мы и технический прогресс. Ага, его воображение тошнит нами, – рассмеялся Фёдор.

– Да, геометрия – это вам не хухры-мухры, у неё смысл великий заложен. Взять те же пирамиды, фракталы… Это – да.

– Рисует на стенах больничной палаты фракталы, а получается, выходит наш грёбаный мир…

– То есть проекция идёт в другое измерение как бы, что ли?!

– Ну, мы сейчас договоримся, – вздохнул Фёдор.

– Но это же интересно! – возмутился тут же Саня, – вот, смотри, в результате каких процессов появилась моя личность? Моя идентичность? Психология вроде как полагает, что «Я» является сухим остатком на выходе всех процессов, которые, так сказать, случились с индивидом и так она сформировалась.

– Человек – двигатель – не вечный, но биологический, ибо он может приводить себя в движение и принимать решение в какую сторону ему двигаться.

– Путь. Да, это тоже интересно. Жизнь – как попытки гармонизировать себя, путь гармонизации, а гармония подчас достигается неведомыми для нас путями, потому стоит действовать по чувству, по соображению, согласованию со своим внутренним «Я» и всё.

– Двигаться, – задумчиво произнёс Саня.

– Знаешь, я думаю астрально-ментальный план никуда не девается, всегда с нами, даже после смерти – мы все там. После физической смерти физическое тело просто отделяется от него в течение некоторого времени. Это, как бы, не просто душа, это даже нечто большее, неподвластное обычному человеческому разуму.

– Но то, что человек не может прогнать через сознание, он же может почувствовать, испытать. Есть же такой как бы термин, устойчивое выражение – «необъяснимое чувство». Мы многое не можем объяснить, но оно есть, есть в этом мире.

– Да, с интерпретацией много сложностей.

– Как думаешь, творчество, искусство как раз призвано расширить человеческие возможности, привести его к тому, что он сможет лучше разбираться в том, что пока малообъяснимо?

– Вполне, в любом случае физическое тело прилагается к душе. Да, на время. Только так, а не наоборот.

– То есть, например, в какой-то момент своей экзальтации душа проявляется в материальном мире в форме физического тела?

– Может и так. А может наоборот тело – как считыватель информации из материального мира, опыта для развития душ или астрально-ментальных сфер.

– Тогда разве может считыватель информации страдать от того, что он наблюдает и накапливает, откуда влияние тогда на наблюдателя?

– Ну, информация она различного рода как бы. Зачем страдания не знаю и вообще, кто и зачем мог такую херь придумать. Вот, что интересно, получается, чем меньше считываешь, тем меньше толку от тебя?

– Попахивает некой «инфореволюцией».

– А спонсор её кто? А как же аспект качества, новизны информации, её глубины, так сказать, тут тоже вопрос… Какими энергиями она светит? Как это всё измерить?…

– Путешествие – идеальный процесс для считывания – масса мест, видов, впечатлений.

– Э, э… Там сложно страдать.

– Да, ну их на хер с их страданиями! Давай, выпьем!

И друзья снова выпили, на сей раз, залпом осушив свои стопки.

– А вот Луна давно вызывает много вопросов. Очень много по ней непоняток.

– Вот эта тема как тебе: Луна – посредством неё сознания людей получают облучение определенной дозой необходимой информации.

– Ага, все лунатики, которых так называют, значит, это как раз так луна влияет на тех, у кого данное облучение вызывает, так называемые, побочные эффекты.

– Получили информацию, да не в то горло пошла, что ли? – рассмеялся Фёдор.

Саня поддержал его громогласным смехом и разлил ещё по стопкам «what-ку».

– Заметь, – сказал Фёдор после внушительного глотка, – Во сне у предметов нет названий, нет определений, мы видим их независимо от существующих привязок, моральной значимости, потому сны нам кажутся такими странными, чем-то совершенно нелепым иной раз, а это ведь тоже информация.

– Что получается, что не важно, в какой форме и как она в нас вливается?..

– Не знаю, – ответил удручённо Фёдор.

– Увы, нам многое знать не дано, – поддержал друга Саня.

– Вполне приемлема теория, что всё зависит от сосуда, в который вливается всё же, от его способности аккумулировать и преобразовывать, передавать, ну и прочее… всё полученное им.

– А вот скажи, – совсем захмелев, спросил Саня, – а тебе не предлагали душу продать?

– А что у нас по городу ходит скупщик душ? – рассмеялся Фёдор. Вот жизнь продать – так это и тут можно запросто, на каждом углу можно. Нечего суетиться.

– Да и вообще разве душу может кто-то продать, а кто-то купить, – добавил он после паузы, – это же сказки для взрослых. Неважно даже, купить или отдать, верней купить, невозможно – можно отдать энергетический сгусток, и кто-то им напитается, то есть сожрёт твой потенциал и всё. Допустим. И твои возможности, в том числе физические воплощения обнуляться, и более не будут возможны, твоя энергетика перекодируется на чужой накопительный вал. И всё. Отобрать потенциал, душу – вот самое-то варварство, которое творится испокон веков на земле. Тут опасно – да. Очень. Воплощаясь здесь, могут украсть твой энергетический диск, может украсть тот, у которого сила записана в бесконечность, а бесконечность записана в энергетическо-ментальный план.

Потому что вместе с душой будет низвергнут и физический план, так что это бесполезно. Тогда получается охота за телами скорее и собирание энергетического потенциала в банк, так сказать.

Хотя также и смерть физического плана может произойти, когда душа перестаёт накапливать его энергетику, опыт. Всё взаимосвязано.

– О, как. Что-то я перестал тебя понимать, не понимаю ход твоих мыслей, – произнёс, медленно растягивая слова, Саня, – Наверное, пора идти домой.

Он встал, сделал несколько шагов и упал, спотыкнувшись, на диван и тут же на нём уснул.

Фёдор убрал со стола, завесил мольберт и тоже лёг спать.

– Необходимо принять свою негативную сущность, – только и успел он подумать, перед тем как крепко уснул.