Текст книги "О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?"

Попытка супругов Келлог воспитывать детеныша шимпанзе вместе с собственным ребенком: сравнение понимания устной речи у ребенка и шимпанзе

Вопреки распространенному заблуждению, шимпанзе Иони и сын супругов Котс никогда не встречались, они жили в разное время. Источник этого заблуждения – фотография, где четырехлетний Рудольф Котс сфотографирован рядом с чучелом шимпанзе в Дарвиновском музее. Иначе обстояло дело у американских психологов супругов Келлог, о которых мы уже упоминали чуть выше. В 1931 году они начали свой уникальный эксперимент, ради которого не побоялись взять 7¹/2-месячную самку шимпанзе Гуа и воспитывать ее вместе со своим сыном Дональдом, которому в начале эксперимента было 9¹/2 месяцев.

В течение 9 месяцев Гуа и Дональд жили вместе, и их психическое развитие было предметом весьма тщательного наблюдения. Родители не делали различия между «детьми» и обращались с ними одинаково. Как и Дональд, Гуа носила теплую одежду и укрывалась одеялом. Кормили ее на детском кресле около стола, с ложечки и из чашки, а после еды и питья она вытирала себе губы тыльной стороной руки. Режим кормления для Гуа был такой же, как и для Дональда; шимпанзе получала 600 г молока ежедневно, ела овощное пюре, бисквиты, варенье, фрукты, яйца всмятку, желе, пудинги, пила апельсиновый сок и т. п. После двух месяцев такого «приобщения к цивилизации» обезьяне дали кровать с сеткой и матрацем, а также пижаму. Матрац Гуа приняла с большой радостью, и когда его на время отобрали, обезьяна так расстроилась, что матрац пришлось вернуть.

Эксперимент длился всего несколько месяцев. Он был прерван, когда родители заметили, что ребенок слишком подпадает под влияние своей подруги, и испугались возможных необратимых последствий. Однако даже из такого непродолжительного наблюдения стало очевидно, что в этом возрасте ребенок и шимпанзе не так уж сильно друг от друга отличаются, а кое в чем, например в ловкости и силе, ребенок явно отстает. Достаточно быстро выяснилось, что Гуа воспринимает некоторые слова, сначала это были слова «no» и «kiss». В 9¹/2 месяцев у нее были зарегистрированы четкие реакции на семь словесных стимулов, а у Дональда в 12¹/2 месяцев только на два. В 12¹/2 месяцев Гуа выполняла 21 команду. Но такое опережение темпов развития ребенка было у нее недолгим. В конце исследования Дональд мог выполнять 68 заданий, а Гуа – 58. У обоих малышей это были выражения, которые они часто слышали в одном и том же контексте: «Гуа, дай руку», «Ужин готов». В большинстве случаев это были однозначно понятные действия, для которых не требовался выбор из нескольких предметов. Многие понимаемые ими фразы произносились в строго определенных ситуациях (например, «Положи карандаш» по окончании рисования), т. е. сопровождались обширной контекстной информацией. Попытка научить малышей по словесной команде выбирать один их трех предметов была оставлена после 100 безрезультатных проб.

Вики в семье психологов Хейсов: еще раз о познавательных способностях шимпанзе

В отличие от Гуа еще одна знаменитая обезьяна – шимпанзе по кличке Вики, приемная дочь американских психологов супругов Кэти и Кейта Хейс, – прожила с людьми значительно дольше всех своих предшественников – с 3-дневного до 7-летнего возраста. Это была замечательная обезьяна, и многими представлениями о сходстве интеллекта шимпанзе и человека мы обязаны именно ей.

Супруги Хейс были привязаны к этой обезьяне искренне и глубоко – Вики буквально заменила им ребенка. Она жила вместе с приемными родителями, питалась за общим столом, вместе с ними и многочисленными гостями «праздновала» Рождество и день своего рождения. Она была очень привязана к своей воспитательнице, постоянно находилась рядом с ней (как это характерно для детенышей диких шимпанзе), сидела у нее на коленях, когда та ела, читала или готовила обед. Сама она тоже овладела многими хозяйственными навыками, включая пользование иголкой. Если воспитательница намеревалась выйти, то тут же раздавался крик; Вики хватала Кэти за ногу, требуя, чтобы ее взяли с собой.

Характер у нее был совершенно несносный. Супруги Хейс так баловали свою воспитанницу, потакая ей во всем, что чем дальше, тем больше она входила в роль ребенка-деспота, которому позволяется абсолютно все. Постепенно она стала настоящим вредителем, крушившим все вокруг. По своей разрушительной активности и неуправляемости Вики очень напоминала Иони, тогда как большинство обезьян, которых впоследствии обучали языкам-посредникам, вели себя не столь неуправляемо. Видимо, их активность удавалось направлять в какое-то другое русло.

С возрастом Вики все хуже подчинялась, а однажды даже укусила свою приемную мать, которая в воспитательных целях ответила ей тем же: схватила обезьяну за руку и укусила ее так сильно, как только могла. В ответ обезьяна принялась рвать занавески и бить чашки. Каждый день она придумывала какие-нибудь новые каверзы, и, если бы ее не успокаивали поминутно, она только и делала бы что бегала повсюду и залезала куда-нибудь повыше, не занимаясь больше ничем.

Полуторагодовалый ребенок обычно начинает подражать поступкам окружающих. Примерно в этом же возрасте и Вики начала «обезьянничать». Она помогала собирать и мыть посуду, стала пудрить себе лицо, пользоваться губной помадой,[39]39
  Губная помада была предметом вожделения и для «говорящих» обезьян. Например, Тату, получив ее в подарок на день рождения, пользовалась ею украдкой и потом прятала за щеку, чтобы ни с кем не делиться.


[Закрыть] каждое утро она выбегала из дома за газетой. Сидя в кресле, обезьяна разворачивала книгу или газету и, держа ее в вытянутых перед собой руках, как бы читала.

Рассматривая некоторые рисунки, она улыбалась. Такое поведение шимпанзе было описано едва ли не впервые и рассматривалось только как механическое подражание действиям людей. По мере расширения знаний о поведении приматов становилось ясным, что это не простое копирование, а проявление познавательной деятельности, причем «говорящие» обезьяны, как мы увидим, еще и комментировали то, что они рассматривали.

Вики хорошо воспроизводила изображенные на картинках действия – например, строила около 50 гримас, часть из которых видела впервые. Не менее точно она узнавала на картинках различные предметы и сортировала их и реальные предметы по соответствующим категориям. Один из таких опытов получил весьма широкую известность. Воспользовавшись интересом обезьяны к разглядыванию картинок, перед ней кладут пачку фотографий. Сначала Вики просто перебирает их, потом начинает раскладывать на две кучки и, как выяснилось, совсем не наобум. «Родители», проводившие этот эксперимент, обнаружили, что в одну сторону Вики откладывала изображения людей, а в другую – животных. Самым интересным было то, что фотографии других шимпанзе она отбрасывала туда, где уже лежали кошки и поросята, но собственную фотографию она положила в другую сторону, как раз поверх портрета леди Рузвельт. Это было одним из первых полученных в 50-е годы доказательств того, что обезьяны мысленно распределяют по категориям окружающие предметы и явления.

Иными словами, Вики, как и ее предшественники Иони и Гуа, во многом была похожа на ребенка. Как и большинство детей, Вики находилась в постоянном движении, но сильно превосходила в этом отношении любого ребенка. Однако не менее важными были и различия, которые все больше проявлялись с возрастом, в частности, стремление забраться куда-нибудь повыше, которое отражало свойственную этому виду врожденную черту поведения, связанную с привычкой передвижения по деревьям. Она могла вспрыгнуть на высоту, втрое превышающую ее рост, причем постоянно выискивала, куда бы ей забраться. С этим тяготением Вики к высоте приходилось мириться, вмешиваясь только в случаях какой-либо опасности.[40]40
  Невозможность забираться на деревья – одно из серьезных лишений, которые испытывают шимпанзе, живя в неволе, даже если это не тесная клетка, а достаточно просторная, но относительно невысокая вольера (Fouts, Mills 1997/2002).


[Закрыть]

Вскоре Вики сделалась совсем неуправляемой. Она часто убегала к соседям, где ее сердечно принимали, но когда ее пробовали увести оттуда, она залезала на высокое дерево и отказывалась спускаться вниз. Описание противостояния Хейсов и Вики занимает многие страницы, потому что какие бы препятствия ни изобретали люди, Вики находила способ добиться цели. Отыскание способа перебраться через забор стало основной заботой этой обезьяны и заставляло ее проявлять недюжинную сообразительность. В этом проявилась одна из характерных особенностей интеллекта шимпанзе – применять для достижения намеченной цели самые разные способы, в том числе и такие, которых не смогли предусмотреть люди. Оказалось, что в стремлении попасть на соседский участок Вики применила по крайней мере десять способов преодоления электрифицированной изгороди, среди которых были и головокружительные прыжки, и обрывание проводов, и, наконец, выключение рубильника. В этом отношении она повторила достижения своих предшественников, чью способность к употреблению орудий исследовали, начиная с В. Келера и Р. Йеркса, многие ученые, в том числе И. П. Павлов.

Все эти примеры убедительно демонстрируют главное свойство интеллекта обезьян – способность совершать произвольно спланированные действия, предвидя их результат, искать различные решения задачи – именно так, как это делали обезьяны В. Келера, доставая банан, или шимпанзе в Колтушах, тушившие огонь разными способами.

Чем больше наблюдали ученые за Вики, тем больше обнаруживалось признаков сходства в ее поведении с поведением ребенка. Временами казалось, что она вот-вот заговорит. А поскольку этого не случалось, супруги Хейс попытались научить ее произносить хотя бы несколько слов. Для этого с Вики занимались много и упорно. В первые четыре месяца занятий Вики часто лепетала, потом перестала. Ее начали учить произносить слова в 5 месяцев, через месяц после того, как она перестала лепетать. Хейсам приходилось искусственно придавать форму ее губам, чтобы заставить выговорить слово «мама»; до этого в течение пяти недель они учили ее произвольно издавать любой звук. Хейсы пытались использовать технику обучения артикуляции, разработанную для людей. При этом Вики обнаружила естественное для шимпанзе стремление произносить звуки на вдохе. В три года Вики умела произносить три слова: «мама», «папа» и «кап» (чашка); слово «чашка» она использовала вполне к месту; указаний на то, что она понимала значение двух других слов, обнаружено не было. Впоследствии было показано, что слово «мама» говорилось громко, а «папа» и «кап» – нет, но все звуки произносились на выдохе. Вики также пользовалась звукосочетанием [аах], когда просила что-то, в особенности сигарету, и щелкающим звуком, когда просила покатать ее на автомобиле.

Таким образом, несмотря на упорное и долгое обучение, в ее обиход вошли только три слова – «мама», «папа», «кап». Слово «мама» обычно употреблялось, когда возникала какая-то проблема, и Вики желала привлечь внимание. Она достоверно осмысленно использовала слово «кап», но вот слово «папа» явно применялось без особого понимания.

Не менее важен и вопрос о понимании речи окружающих. У Вики оно было эпизодическим и неуверенным. В иные дни она прекрасно понимала какие-то слова, в другие совершенно их не понимала. Хейсы не исследовали этот вопрос систематически отчасти потому, что слишком хорошо сознавали необходимость тщательных проверок и разнообразных контролей, чтобы утверждать, будто Вики способна воспринимать человеческую речь без контекстных подсказок. Ограниченность понимания ею слов, несомненно, не была связана с недостаточным использованием языка в ее присутствии: все вокруг постоянно разговаривали, в том числе и с ней.

Учитывая склонность Вики к имитации разного рода двигательных актов, ее неспособность подражать звукам речи представляется особенно показательной. Эти данные вполне согласуются с сообщением Ладыгиной-Котс о том, что Иони не пытался подражать человеческой речи, хотя обе эти обезьяны попали к людям в достаточно раннем возрасте (Вики в 3 дня и Иони в 1¹/2 года), который впоследствии оказался вполне благоприятным для освоения другими шимпанзе как языка-посредника йеркиш, так и амслена (см. ниже).

В этом отношении только бонобо (карликовый шимпанзе) Канзи составляет исключение (см. следующие главы): он смог вполне отчетливо произносить «RIGHT NOW» и делал другие попытки подражать человеческой речи. Будучи уже совсем взрослым, он даже стал «называть» некоторые предметы звуками собственного изобретения, которых нет в видовом репертуаре шимпанзе, но со словами человеческой речи они не имели сходства (Savage-Rumbaugh, Lewin 1994/2003; Taglialatela et al. 2003; подробнее см. ниже). Однако отдельные и немногочисленные удачи только подтверждают общее правило: шимпанзе не могут управлять своим голосовым аппаратом так, чтобы произносить слова.

Начало диалога с обезьянами при помощи неакустических средств

О преимуществах жестового языка для общения с обезьянами

Итак, благодаря этим обезьянам (прежде всего, Иони и Вики), все прочно утвердились во мнении, что учить их говорить – занятие бесполезное, но тем не менее было очевидно, что им есть что сказать и нам, и друг другу. «Речь» Вики сняли на кинопленку, и, просматривая запись уже после смерти обезьяны, ученые обратили внимание на то, что поведение Вики очень выразительно и о том, что она хочет сказать, всегда можно догадаться по ее жестикуляции. Неудачи первых попыток научить обезьян говорить не остановили поисков предпосылок человеческой речи.

Р. Йеркс (Yerkes 1925, 1943), крупнейший американский приматолог, был одним из первых, кто усомнился в том, что отсутствие у этих обезьян физических возможностей артикуляции исключает возможность дальнейших исследований. Наблюдения за поведением шимпанзе (Йеркс тоже держал антропоидов в домашних условиях), а также имевшиеся к тому времени экспериментальные данные привели его к выводу, что их когнитивные способности можно рассматривать в качестве предшественника символического мышления человека. Более того, он считал, что они обладают потенциальными способностями, необходимыми для усвоения человеческого языка, и понял, что только анатомия их голосового аппарата служит препятствием для овладения речью. Еще в 1925 году в книге «Almost Human» он писал: «На основе многочисленных данных я склоняюсь к заключению, что высшие обезьяны могут о многом рассказать, но не наделены возможностью использовать звуки для выражения своих мыслей. Вероятно, их можно научить использовать пальцы, подобно тому, как это делают глухонемые люди, и таким образом заставить усвоить простой, неакустический, „знаковый язык“» (Yerkes 1925).

Вообще, сейчас, оглядываясь назад, мы удивляемся, что исследователям понадобилось так много времени, чтобы начать использовать незвуковые аналоги речи в работе с шимпанзе. У. Хайликс (2000) в своем обзоре приводит и ряд более ранних высказываний на этот счет. Например, еще Сэмюэл Пепис, известный путешественник, в своем дневнике за август 1661 г. описывает «огромного бабуина», которого он видел во время посещения лондонских доков. Вероятно, это была шимпанзе или горилла, хотя по прошествии 340 лет определенно утверждать что-либо невозможно. С. Пепис пишет: «Я думаю, что он уже многое понимает по-английски, и мне кажется, его можно научить говорить знаками», т. е. уже в столь далекие от нас времена возникала мысль, что язык жестов может оказаться предпочтительнее акустического.

Первые попытки использовать неакустические сигналы для диалога с обезьяной: опыты А. И. Счастного

Мысль о преимуществе использования языка жестов для установления общения с обезьянами высказывали разные ученые. Однако первые попытки реализовать такое общение были предприняты в середине ХХ века в России – учениками и последователями И. П. Павлова.

Одной из первых это сделала Л. И. Уланова (см. Уланова 1950) в лаборатории В. П. Протопопова. В ее опытах, в отличие от большинства остальных, участвовал представитель низших узконосых обезьян – макак резус, которого научили просить определенные виды пищи с помощью соответствующих жестов. Выработка каждого такого жеста требовала от 150 до 500 сочетаний, причем обезьяна легче усваивала жесты для обозначения предпочитаемой пищи.

А. И. Счастный, сотрудник Института физиологии АН СССР им. И. П. Павлова, был автором целого ряда оригинальных исследований, посвященных анализу физиологических закономерностей «так называемых произвольных движений» (А. И. Счастный неизменно употреблял этот термин в кавычках). Его работы затрагивали проблемы и конструктивной деятельности шимпанзе, и их способности к совместным действиям при добывании корма, и, наконец, «активной инициативной сигнализации» (термин Счастного). Автор пытался выяснить, могут ли шимпанзе (Лада, Роза и Бодо) научиться общаться с экспериментатором при помощи произвольно подаваемых сигналов, которые отражали бы их текущие потребности. Такими сигналами служили жетоны различной конфигурации. Опыты проводились строго по методике двигательных условных рефлексов и были построены таким образом, чтобы можно было попытаться проанализировать физиологические механизмы, лежащие в основе этой сложной формы поведения. Каждому из 25 жетонов соответствовало строго определенное подкрепление – одно из лакомств, не входивших в повседневный рацион, или игрушка (также определенная: коробка, веревочка и т. п.).

В результате достаточно долгой процедуры условно-рефлекторного дифференцировочного обучения шимпанзе успешно освоили соответствующие реакции и активно использовали жетоны для получения одного из предъявляемых им лакомств – в зависимости от преобладавшей на тот момент потребности (рис. 17).

Рис. 17. Из нескольких жетонов, лежащих на полу вольеры, Лада выбирает прямоугольный «питьевой» жетон, отдает экспериментатору и получает воду (по Счастный 1972)

Обезьяны использовали произвольную преднамеренную сигнализацию в общении не только с экспериментатором, но и друг с другом – они активно менялись жетонами разного назначения в зависимости от того, какие потребности преобладали у каждой из них в тот или иной момент времени. Например, если у одной из обезьян, сидевших в соседних вольерах, скапливались жетоны, необходимые для получения игрушек, а ей хотелось пить, то она менялась с соседом. Как отмечает А. И. Счастный, сначала их поведение характеризовалось полной независимостью друг от друга, но постепенно они начинали все более тесно взаимодействовать (Счастный 1972, с. 112).

В следующей серии опытов вместо плоских жетонов стали использовать «ключи», состоявшие из деталей, которые нужно было соединить, завинтить или, наоборот, развинтить, чтобы «довести» до рабочего состояния. Каждый из них открывал только определенный ящик – с пищей, с игрушкой и т. п.

У всех обезьян сравнительно быстро образовалась связь между выбором определенного «ключа» и получением соответствующей пищи или игрушки. В основе подобного поведения лежал простой пищедобывательный условный рефлекс. Однако с нашей точки зрения одними только условными рефлексами дело не ограничилось, и в это поведение были вовлечены механизмы и более высокого уровня. Обезьяны в скором времени обнаружили способность переделывать «ключи» в зависимости от преобладающей в данный момент потребности. Если им хотелось получить игрушку, а ключи годились только для получения пищи, они видоизменяли предложенные им заготовки. Отметим кстати, что в этом случае поведение шимпанзе явно носило двухфазный характер (по Леонтьеву, см. выше): достижению цели предшествовали «подготовительные фазы» – серии промежуточных действий по обработке и подгонке будущего ключа (рис. 18).

Конструктивные действия по приданию заготовкам формы нужного «ключа» явно обнаруживают наличие мысленного плана действий, что, как мы показали в предыдущих главах, характерно для орудийной деятельности шимпанзе. Однако ни в одном из этих опытов не было получено доказательств того, что усвоенные ими знаки становились символами и могли, например, применяться в новой ситуации, выходящей за рамки простой просьбы о получении обозначаемого предмета. Впрочем, автор был очень далек от постановки такой задачи.

Рис. 18. Конструктивная деятельность шимпанзе. Напоенная и накормленная обезьяна из 4 заготовок «ключей» – 2 «пищевых» и 2 «игровых» – выбирает игровой; Б – доводит его до рабочего состояния; В – открывает им ящик, где находится игрушка; Г – достает игрушку (по Счастный 1972)

Таким образом, «произвольные» действия обезьян были исследованы в разнообразных экспериментах, требовавших и конструктивных действий (подгонка ключей), и тонких взаимодействий с сородичами, и решения ряда других задач. Автор рассматривал их как образование цепей двигательных реакций и трактовал эти данные исключительно с позиций условно-рефлекторной теории, приходя к выводу, что их механизмы полностью укладываются в ее рамки. Особо нужно отметить, что при анализе некоторых спонтанных проявлений сложного поведения шимпанзе (например, многоцелевое употребление Ладой ковриков для сна в качестве орудий) автор подчеркивал высокий уровень развития обобщения в пределах первой сигнальной системы.

По мнению А. И. Счастного, полученный им материал о способности шимпанзе к активной «сигнализации» представляет специальный интерес, как «одно из оснований для анализа путей эволюционного совершенства человекообразных обезьян к особо организованным формам стадной жизни» (Счастный 1972, с. 113).