Текст книги "Анины рассказы"

Анна Субботина
Анины рассказы

© Субботина А. А., 2015

© ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

* * *

Если о своей высокой нравственности разглагольствует мужчина, значит, он лицемер, если женщина – значит, она попросту некрасива…

Эти слова Оскара Уайльда вспомнились мне уже под утро. К чему? Судите сами.

Я сижу на обеденном столе в Гранатовом переулке. Шестое, нет, уже седьмое апреля… Четыре часа утра. Мне за тридцать, но в моем теле ни одной лишней жиринки, за три года шикарно наработанный пресс и попа. Одним словом, своим телом я горжусь, оно лучше, чем было в семнадцать и двадцать четыре. Сижу и не стесняюсь нисколечко. Передо мной мужчина моей мечты, ну, на ту пору это точно так и было. Это Саша Мамонт. Человек с детским, чуть озорным взглядом голубых глаз, которые большую часть времени скрыты за очками. Вечные свитера, шарфы а-ля творческая интеллигенция, сумка с книгами на плече. Постоянный фигурант списка Forbes, меценат и издатель, человек с которым можно обсудить, что читать. Мне тогда казалось, что у нас уйма общего. Большая библиотека в доме родителей, московское детство, любовь к книгам, желание держать их в руках, любоваться хорошим переплетом, ненавидеть электронные аналоги, ну и все такое. Ему под полтинник, он старается не смотреть мне в глаза и украдкой «подворовывает» на мою горделивую наготу. «Лет двадцать, не больше», – тихо роняет он комплимент. Я порываюсь все же одеться. «Нет, сиди так».

Вы спросите, как я оказалась в такой ситуации? Ну, история-то длинная. А вот разделась я, потому что в карты, есть такая итальянская игра Uno, ему только что проиграла. Это было условие. Его, конечно. Я собиралась в этот вечер у него остаться на ночь. Первый раз за семь лет нашего знакомства. Но не осталась. Он и теперь иногда – по-отечески – долго и очень нежно целует меня в лоб на прощание. Я слышала, что когда он заказывает девочек, то любит групповуху и грубый секс, но ни за что в это не поверю. Проверить, видно, не дано.

Меня зовут Марьяна, Марьяна Пименова. Родители дали мне странное имя, хорошо, что фамилия не привлекала ко мне в детстве столько внимания… Я красивая, и считается, что пользуюсь успехом у мужчин. Мне самой так кажется далеко не всегда. Но я уверена, что красивым женщинам в этой жизни предоставляется больше шансов, чем некрасивым. А потому последние не могут и не должны судить первых. История, которую я хочу рассказать, началась с развода. Развод надо пережить. Я не шучу. Не поверите, сколько удивительных диагнозов ставят врачи как результат стресса, спровоцированного разводом. С моего развода я начала новый отсчет времени. Однако моим подругам казалось по-другому. Я уже давно заметила, что люди, пребывающие в состоянии более или менее устойчивого брака, постоянно пытаются затащить в него всех, кого встречают на своем пути. Что уж говорить о лучших подругах…

«Мужчины женятся от усталости, женщины выходят замуж из любопытства. И тем и другим брак приносит разочарование», – считал Оскар Уайльд.

Чудо каким теплым выдалось это 10 апреля. Ленка-шляпка сидит напротив меня на «Веранде у дачи» с салатом «Цезарь» и бокалом Chablis. Она проникновенно заглядывает мне в глаза:

– Нет, ты мне скажи. Ты хочешь быть счастливой?

Я в очередной раз торможу с ответом. Лена моя ровесница, успевшая к моему возрасту обзавестись двумя детьми от разных мужей. Собственно, прозвище Ленка-шляпка она получила от своего супруга, топ-менеджера «Ростелекома», за любовь к самым разным шляпкам и панамкам. Естественно, называл он ее так только за глаза. Лена не работала, и когда она не была озабочена проблемами с детьми и моим личным счастьем, то предъявляла к мужу груду претензий. Начиная с того факта, что он с ней расписался без свадьбы и, самое главное, без белого свадебного платья, и кончая «одолженной» им десяткой грина их общей знакомой при невыясненных обстоятельствах. Я смотрела на черную, довольно элегантную широкополую шляпу, вероятно из итальянской соломки, последнее приобретение Лены, и думала, что не знаю, что такое счастье. А потому не представляю себе, чего же я на самом деле должна хотеть.

– Нет.

– Как нет? Но ты же должна хотеть быть счастливой. Тебе надо рожать детей и любить мужа!

– Мужа уже нет, – напомнила я.

– Ничего, заведем другого.

Настрой подруги был боевым, и я внутренне поежилась. Постель и планы на выходные, которые отныне ни с кем не надо было делить, вот уже несколько месяцев наполняли меня ощущением полета.

– Каким же образом? – нашлась я.

Мужчины за соседним столом уже минут пятнадцать подавали недвусмысленные знаки внимания, и наконец к нам подплыл официант с довольной улыбкой:

– Это вам шампанское с соседнего стола.

Рядом со столом пристроили ведерко с Moet&Chandon Nectar Imperial, а на стол легла визитная карточка. Я прочла вслух, изо всех сил стараясь сдерживать смех:

– «Лимур Эдэмович Ислямов, президент “Стройскладинвест”. МКАД, влад. 34».

Мы синхронно поворачиваемся к официанту:

– Вы знаете, мы за рулем. Пить не будем.

– А ведь это очень хороший наш клиент, – не скрывает разочарования официант, унося бутылку.

– Да, выпендривается, не просто Chandon, а нектар. Хотя я сладкое шампанское не признаю, – проводила бутылку Лена шепотом.

За рулем, на обратной дороге, я позволила себе улыбнуться. Тоже не особенно люблю этот новомодный Nectar, очень уж напоминает по вкусу Asti Martini из босоногого детства, но все равно приятно.

Вернувшись на дачу на Ильинском шоссе, которую я впервые снимала совсем одна, я устроилась у камина и задумалась. В самом что ни на есть плачевном состоянии, по итогам пятилетних неудавшихся отношений с мужем, находилась моя карьера. И вот это мне приносит настоящее не скажу несчастье, но очевидный дискомфорт. Диплом газетного отделения журфака МГУ, а также наличие удостоверения штатного сотрудника не особенно популярной столичной газеты особых вариантов не оставляли. Надо было срочно отыскать и устроиться в издание популярное. Ни малейших представлений о том, как это сделать, я не имела. Предыдущий опыт моих сношений с внешним миром ограничивался навыками турменеджера (я подыскивала маршруты для нашей семейной пары и общалась с турагентами), хорошей ориентацией в модных распродажах Москвы, Милана и Парижа, ну и чуть-чуть от домашнего доктора-психотерапевта. На этой мысли язычок пламени разгоревшегося камина, как мне показалось, мстительно взмыл вверх в опасной близости от моего колена.

– Ну, значит, не было психотерапевтических навыков, – обиделась я вслух.

1 мая. Сардиния. Cala di Volpe

– Зря развелась, ты потом наверняка пожалеешь. Все мои подружки, которые разводятся, потом обязательно жалеют. Поедем развеешься с нами на Сардинию на майские. Я новую лодку на воду спускаю.

Напротив меня за столиком в «Мясном клубе» сидит единственный знакомый мне почти с детства миллиардер, олигарх по-нашему. Владельца «Российского стандарта» Марата Италко я встретила за два дня до майских праздников, на которые у меня впервые за долгое время не было ровно никаких планов. Он не был женат никогда и, по утверждению близких друзей, никогда этого не сделает. Что похоже на правду. Ведь теперь он счастливый отец троих детей от разных «подружек», ни на одной из которых он женат так и не был. Наш с ним непродолжительный роман датировался десятилетней давностью, и, несмотря на то что инициировала расставание именно я, на прощание он заявил: «Имей в виду, я тебя теперь никогда не оставлю». Обещание это до последнего момента действительно сдерживал, появляясь в моей жизни каждый раз после очередного расставания с любимым человеком. И помогая, надо заметить, совершенно бескорыстно, то есть без намека на секс.

На Сардинию мы, как приличные, вылетали из терминала Д Шереметьево-3 1 мая. Вылет задерживался из-за новой пассии Марата, очередной Мисс России, которая перепутала аэропорты и теперь стремилась к нам через весь перекрытый из-за праздничных демонстраций город из Домодедово. «Как ты думаешь, может, это повод? Ну, поставить точку…» – вполголоса допрашивал Марат друга детства и младшего партнера Игоря. Тот пожимал плечами. В этот раз Марат свою красавицу не бросил. Это произошло годом позже, хотя к моей истории это не имеет никакого отношения.

На итальянском острове нас встретили черные «мерседесы» и первым делом отвезли на коктейль в дом Марата, который он купил у премьер-министра Италии Сильвио Берлускони и само собой жаждал продемонстрировать новую покупку. К ночи мы попали в свои номера в одном из самых фешенебельных отелей курорта, Cala di Volpe. Таким образом, в гостях у Марата оказались на тот момент главред «Invogue» Елена Валецкая, топ-модель Дарья Портянова с мужем Джеррардом Вордманом, а также дюжина светских львиц.

В моих глазах госпожа Валецкая была на тот момент, прежде всего, известна своей незабываемой колонкой в первом номере российского журнала «Invogue». Во-первых, в ней она честно созналась, что первый раз сидит на модном показе в Париже, что, согласитесь, нонсенс для модного редактора. Впрочем, это место Елена Валецкая получила для околомодной общественности довольно неожиданно, занимаясь экономикой в одном из иностранных информагентств. А во-вторых, надавала советов, как вести себя даме на светском приеме, если, не дай бог, она вдруг – о ужас! – обнаружила точную копию своего платья на другой даме. К счастью, выбор перед бедняжкой был широк: от предложения облить обидчицу красным вином до варианта облить им себя, чтобы под благовидным предлогом удалиться с вечеринки – естественно, с тем чтобы переодеться. И тем самым снять ужасный конфуз. Эту колонку тогда не обстебал только ленивый, соответствующая заметка появилась даже в газете «Московский комсомолец». Пара «золушки» из Нижнего Новгорода Дарьи Портяновой и настоящего английского лорда Джеррарда Вордмана всегда вызывала мое любопытство. Я никак не могла понять, что же у них общего. Один маститый итальянский фотограф рассказывал, что Джеррард является еще и директором Дарьи-модели и вроде даже подворовывает кровно заработанные ей миллионы. Трудно сказать, правда ли это. Но когда мы вместе отдыхали на пляже, мы с Еленой Валецкой и другими девушками скинулись, чтобы купить Дарье шелковое пляжное платье, синее, под ее глаза. Их дюжинами, всего по 20 евро, носили черные продавцы. Купили его мы, потому что Джеррард Вордман, прямо в нашем присутствии, отказал жене в этой покупке. Что выглядело по меньшей мере странно: в день каждый из нас съедал и выпивал, наверное, евро на пятьсот минимум. Правда, за все платил Марат… Зато во время приема пищи Джеррард и Дарья смотрелись как одна семья, поскольку оба просто обожали русскую водку. Джеррард пьянел быстро. Дарья нисколько не отставала от мужа по количеству выпитого, но переносила действие алкоголя куда более стойко. Я смотрела на то как хрупкая топ-модель с круг лым детским личиком опрокидывает стопку за стопкой, как на диковинный цирковой аттракцион. Это зрелище немного напоминало мне фокус, который я часто просила в детстве продемонстрировать своего отца: он мог запросто съесть луковицу, как простое яблоко.

Самой интересной гостьей лично для меня стала светский обозреватель газеты «Ъ» Алена Петрова. Она приехала позже остальных, так как задержалась, естественно по рабочим вопросам, на Лазурном Берегу. Мы вместе днем покидали отель, чтобы пошопинговать в небольших магазинчиках. Официальные бутики Порто Черво отпугивали чопорностью и дороговизной. Хотя я и обзавелась там часиками TechnoMarine с бриллиантами на пластиковом розовом ремешке. Дело в том, что когда-то мне отказался их купить мой бывший муж. Покупать шортики и свежие шпильки мы предпочитали в магазинах более бедной северной части острова. Алена Петрова так и осталась для меня самой удивительной из знакомых мне девушек. Будучи плотной и невысокой, никакой ревности к так называемой модельной внешности (которой обладала я) она не демонстрировала. Зато у нее были огромные голубые глаза, которые имели свойство обозревать окружающую действительность не только с долей искренности, которую трудно сохранить в должности светского обозревателя, но и с таким необходимым в этой профессии юмором. Она серьезно увлекалась йогой и была удивительно интересным собеседником. Мы подружились, и уже осенью я напросилась писать внештатно для полосы «Светская жизнь» газеты «Коммерсантъ». Начав, таким образом, новый этап своей карьеры.

(Напряженное 30 мая)

Моим подругам, однако, мои карьерные усилия казались лишь уходом в сторону от насущных проблем.

– Познакомиться случайно в наше время невозможно, – убеждает меня Таня уже в Москве, ловко перебирая тонкими пальцами по застежке корсета от Ermanno Scervino. Его стоимость уверенно стремится к моим новоприобретенным часикам. – Надо сходить к бабке. Она поможет.

– Но я всегда думала, что к бабке – это когда болезнь, вернуть мужа или похудеть навсегда?

Таня поводит голым плечиком и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, изящно балансируя на 15-сантиметровых лабутенах, подхватывает миниатюрный клатч от Escada, усыпанный алыми стразами. (Никогда не понимала, как она умудряется засунуть туда и документы, и телефон, и деньги.)

– Бабки бывают разные, надо только найти правильную.

С тоненькой светловолосой Таней я тоже познакомилась у Марата, прямо на борту его самолета. Каким-то удивительным образом он умудрялся не только встречаться и с ней, и с Мисс Россией одновременно, но и взять их обеих с собой на Сардинию, поселив в разных концах Cala di Volpe. Благо отель немаленький. Когда ему приходило в голову поужинать с одной из девушек наедине, то ей от имени Марата звонила его личный помощник Лариса. Иногда это напоминало настоящий театр абсурда: «Таня! Маратик заедет поцеловать тебя на ночь». И все же не то чтобы соперницы не понимали, что на самом деле происходит. «Мы вчера, когда ужинали, он мне начал объяснять, что у него отношения происходят по кругу. – Таня сидит в моем номере в ослепительно-белом гостиничном халате, который красиво контрастирует с ее загаром, и аппетитно поедает сэндвич с ветчиной, запивая его теплым молоком. – Даже схему нарисовал, ты, говорит, у меня сейчас вот здесь, сверху круга, а она вот здесь, сбоку. Представляешь?» Надо сказать, я представляла, но помалкивала. С ними обеими Марат перестал общаться почти одновременно, ему кто-то родил сына, и это событие поглотило его целиком.

Мы с подругами сидим в «Ле маре» на Малой Грузинской, передо мной дымится домашняя паста с грибами в сливочном соусе.

– Слушайте, мне тут такую волшебную историю рассказали. Одну девочку бросил парень, когда она забеременела. Просто утром ушел из их съемной квартиры и больше ни разу не позвонил. – Оля моя давняя подруга, еще с «Московской красавицы». Она и сейчас настолько хрупкая и круглолицая, что совершенно нельзя понять, сколько же ей на самом деле лет. А между тем недавно она родила от человека, которого любит с 19 лет. Теперь он ей построил небольшой домик на Рублевке, и она одна там воспитывает сына. Удивительно, но за время их романа этот деятель современного искусства успел два раза жениться, и от последнего брака у него уже двое детей. – У нее на нервной почве выкидыш, за квартиру платить нечем. Работать она никогда не работала. В отчаянии, сразу из больницы, по первому попавшемуся объявлению бросается к гадалке. Та ей что-то рассказывает про настоящее и прошлое.

– Они хорошие психологи все, – недоверчиво влезаю я.

– Марьян, ну что ты вечно всех перебиваешь, дай рассказать-то. – Ленка-шляпка нервно вертит в руках бокал розового шампанского.

– Так вот, денег у нее не берет, – продолжает Ольга, подхватывая палочками ролл «Калифорния». – Отдашь, говорит, через неделю. И когда она уже уходить собралась, та ее подождать просит: «Через час пойдешь. Давай я тебе пока кофе сварю, карты разложу. Все равно спешить тебе некуда». Ну, она ее послушалась. Выходит из подъезда через час, а у ее «мерседеса» все колеса проколоты. Ну и там райончик еще такой, в Марьино где-то, что странным это не показалось. Она к дороге пошла, помощь найти, и тут «майбах», откуда ни возьмись. Тормозит. Окно на заднем сиденье открывается, там мужик приятный такой: «Девушка, говорит, вас подвезти?» Ну, она про колеса. Он отвечает, что, мол, и колеса тоже не вопрос. Ну, в общем дня через два она к нему в дом в Барвиху переехала. Они на свадьбу меня через неделю пригласили.

– Бред это все, – зло отрезаю я. – Ну то есть простое совпадение. Не больше.

– А я верю если не в гадалок, то в судьбу, – мечтательно произносит Ленка, закатывая глаза. – Мне кажется, если ты на самом деле хороший и искренний человек, то обязательно встретишь того, кого заслуживаешь.

Давно уже замечено, что замужние девушки составляют разительный контраст по отношению к свободным своей наивностью, часто граничащей с откровенной глупостью. Отсутствие необходимости каждый день сражаться за место под солнцем, как показывает практика, неблагоприятно сказывается на серых клетках. Но придает этим самым страдающим замужним дамам некоторое очарование, которое вполне себе способно пленить отдельных, тоже романтично настроенных мужчин.

– Ну, мне пора, – Ленка бросает тревожный взгляд на маленькие часики Baume&Mercier и вскакивает, подхватывая сумку. – Созвонимся.

– Куда это она, вся такая внезапная? – поворачиваюсь я снова к Ольге.

– Не знаю, – пожимает она плечами. – Она часто куда-то пропадает. Договариваемся, что она в гости к Антону заедет, она же его крестная мать, а она в этот день даже не звонит. Неделями пропадает. Роман завела, наверное.

Мы помолчали. Сережа, муж Лены, согласно ее же собственным рассказам, особенной верности к семье и браку не выказывал. Делал попытки ухаживать и за мной, когда я только развелась. Кстати, Ленка до сих пор считает, что я все же не устояла перед его «неземной» красотой. Таит на меня за это злобненькую злобку, и совершенно напрасно. Интересно, что женщинам, вышедшим замуж за красавчиков, всегда кажется, что остальные как минимум им завидуют, а как максимум планируют увести из стойла их племенного бычка. И переубедить их, как правило, не представляется возможным. Я же к красивым мужчинам всегда была абсолютно равнодушна. Во-первых, потому что мне вполне хватает своей красоты, а толкаться утром у зеркала я не хочу ни с кем, а уж тем более с мужем. Во-вторых, красота все же редко соседствует с умом и мудростью. А для меня в мужчине это первостепенно. В-третьих, мне все время кажется, что в постели красавчики должны любоваться собой и заниматься исключительно собою, а я… Ну, я хочу, чтобы мною, разумеется.

На следующий день меня разбудил телефонный звонок:

– Нашла супербабку, поехали! – Танька возбужденно кричит в телефонную трубку. – Она у черта на куличиках, но в Москве нормальных нет. Поэтому выезжаем завтра часов в семь утра, к вечеру будем.

Я протираю глаза и оглядываюсь на будильник. Должно было произойти что-то сверхъестественное, чтобы девушка-гламур Таня позвонила раньше часа дня.

– А ты уверена, что это того стоит?

– Уверена. Ну, то есть по дороге расскажу.

В трубке зазвучали короткие гудки. И я со вздохом ее повесила. Теперь уже не заснуть, пойти, что ли, кофе выпить. Кофе-машина капризничала и устрашающе гудела на пустую чашку, категорически отказываясь ее наполнять. Вместо того чтобы, как обычно, броситься переставлять кофейную таблетку, я задумалась. Если Танька говорит, что встретимся в семь, значит, не раньше девяти. Потом дороги часов десять, если Танька говорит, что в семь выезжать надо. А там нас ждет какая-то непонятная бабка. Может, лучше завтра проваляться в постели до трех, потом в спа, и набрать Катьке с Ольгой, чтобы спокойно поужинать в «Веранде». В воскресенье надо было быть с утра в Москве, меня ждала традиционная сдача полосы «Светская жизнь» газеты «Ъ».

От мыслей меня отвлек звонок: «Марьяночка! Привет! Как дела?» Звонил Игорь Дворянинов. Я где стояла, там и села. Игоря было не слышно уже около года. К его достоинствам я бы отнесла патологическую щедрость, во всяком случае, когда дело касалось меня. В сейфе поблескивало изящное бриллиантовое ожерелье тысяч за сто грина – результат совместного отдыха на Крите. А на мой счет за каждый месяц нашего милого, но непродолжительного общения исправно поступало от сорока до пятидесяти тысяч зеленых. Кроме того, он был абсолютно убежден, что я гожусь ему чуть ли не в дочери, в то время как реально мы являлись почти ровесниками, но как раз это заблуждение я ему с удовольствием прощала. К недостаткам – любовь к самым разнообразным дурманящим средствам и категорическую неспособность заснуть раньше четырех утра, во всяком случае, когда мы были вместе. Тусовки у него дома, в которых часто участвовали популярные диджеи и музыканты, проходили шумно. И это несмотря на то, что соседствовал Игорь в Усово с Самим. И представьте себе, ни разу не получил буквально ни одного замечания с той стороны забора. А как-то раз туда улетел теннисный мячик, который уже к полудню вернул молчаливый человек с, казалось, навсегда застывшей на лице улыбкой, в черном костюме и ослепительно-белых перчатках. И все же что-то заставило Игоря выставить дом в Усово на продажу, чтобы перебраться поближе к Москве, в Барвиху. В свободное от пьянок время Игорь трудился на благо родины начальником какой-то структуры «Рособоронэкспорта». «Спасибо, ничего», – наконец пробормотала я в ответ. «Давно не виделись, может, перекусим?» – приветливо предложила трубка. Поскольку на носу была очередная выплата за дачу, я прям почувствовала, что мне и правда пора что-нибудь съесть. «Подъезжай на “Причал”, я буду там минут через десять», – посоветовала трубка, словно в ответ на мои мысли.

Одеваться на встречу с Игорем было легко, я нравилась ему безусловно, с первого взгляда, и, как казалось, навсегда. Зато он ненавидел решительно всех моих подруг, считая их меня недостойными. И в противовес им как-то на полном серьезе попытался сосватать мне в друзья какую-то свою знакомую, хозяйку модельного агентства. Я влетела на «Причал» в узких джинсах D&G и шелковой блузке Valentino с набивным рисунком, чуть не сбив по дороге девушку-хостесс:

– Да-да. Меня ожидают.

Игорь сидел за столом в чуть более напряженной позе, чем обычно. В рубашке в тонкую голубую полоску, джинсах и мокасинах. Поскольку мы давно не виделись, я поймала себя на мысли, что рассматриваю его будто бы со стороны. Высокий, почти под два метра, и довольно худой, он никогда не сутулился. Чуть длинноватые русые волосы и узкий безвольный подбородок дополняли небольшие светло-серые глаза с холодным блеском. При взгляде на меня они неизменно теплели. И все же мне всегда казалось, что Игорь будто бы хочет чему-то соответствовать в моих глазах, а на самом деле он другой. И потому к большому и светлому чувству все это отношения никогда не имело. Возможно, из-за этого он ни разу не предложил мне отношения оформить, хотя как-то просил родить ребенка.

– Слушай, я хотел спросить, может, тебе что-нибудь надо? Ну, там денег или машину поменять? Ты скажи только. – Разговор начался необычно.

Я села и озадаченно уставилась на бывшего любовника:

– А что случилось?

– Ну… – Игорь опустил глаза и смущенно продолжил: – Я хотел тебя попросить, ты не пиши про меня, пожалуйста, больше.

– А что произошло-то? – Я смотрела на Игоря во все глаза, словно видела его первый раз в жизни.

Игорь же, напротив, старательно избегал моего взгляда:

– Ты понимаешь, мне звонят из приемной Тойгу каждый день. И спрашивают, почему в «Ъ» было написано, что ваша сигара толще, чем сигарета господина Тойгу?

– Это что, шутка? – Впервые за нашу встречу позволила я себе улыбнуться.

– Нет, – в голосе Игоря не было слышно ни тени улыбки, – у меня и так куча проблем, просто пообещай, что больше меня упоминать не будешь.

– Ну, хорошо. – Я пожала плечами. – Не хочешь – не буду.

Во всем остальном обед прошел в теплой и дружественной обстановке, после чего мы кавалькадой из трех машин, моей BMW, его Bentley и джипа вооруженных до зубов охранников в камуфляже, проследовали к новому дому Игоря. Я уже знала, что утром не встану. Бабку надо было отменять.

На следующий день, кропя над очередным текстом для светской полосы на работе, я все же нашла время и отыскала в архиве злополучный текст. Заметка, опубликованная еще зимой (на дворе был май), называлась: «Рублевские супруги насмешили мужей». А вот и те несколько строчек из «Ъ», которые омрачили жизнь Игоря: «Запах от сигаретного дыма главы МНС Валентина Тойгу быстро перебил аромат большой сигары, которую закурил председатель совета директоров ассоциации ВАМС Игорь Дворянинов». А я-то считала это удачной литературной находкой. Не выдержав, я прыснула от смеха, коллеги из отдела «Общества», как один, подняли глаза, но объяснять им, что вызывало у меня такую реакцию, я не стала.

В половину десятого вечера я, выжатая как лимон, вышла из кабинета заведующего отделом «Общества». Очередной светский текст на полосу был поправлен, оставалось кое-что еще уточнить, но сил, ни физических, ни моральных, у меня на это не было. А когда я уже заводила мотор, то пришла к вообще неутешительному для героев светской жизни «Ъ» выводу: «Плевать, с женой ли пришел Иван Иваныч, и вообще неинтересно, поменял ли работу со времени нашей последней встречи Иван Петрович. Выключу завтра телефон, и попробуйте меня достаньте… Может, правда пора замуж?» Я поискала в сумке мобильный телефон:

– Тань, ты там как?

– Да нормально, давай рассказывай скорей, чего там Дворянинов-то, жениться не надумал?

– Неа, не надумал. Надумал, что я ему родить должна, а он мне пентхаус на Остоженке подарит.

– Фи, рожать от Дворянинова, он же постоянно если не нюхает, так курит. Что это за ребенок получится? – Танька так и не могла простить Игорю выраженного желания нас поссорить.

Но я звонила не для того, чтобы это обсуждать.

– Ладно, как там бабка?