Текст книги "Анины рассказы"

Особенно неприятным было овальное блюдо на паучьих лапах, покрытое жесткой редкой шерстью. Не знаю, что ему от меня было нужно, но оно отходило в дальний угол комнаты, разгонялось и со всего маху поддавало мне под коленки, пока я не прижал его креслом к стене.

А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

Я очнулась у себя дома, на диване. За окном садилось солнце, и нежный розоватый свет освещал комнату. Резкий телефонный звонок прервал идиллию.

– Это Марьяна Михайловна? Какие у вас планы на майские праздники? Аарон Романович хотел бы пригласить вас присоединиться к нему в Португалии. Вылет из терминала Шереметьево-2 через неделю, 30 апреля, в 9.30 утра, билет возьмете в аэропорту, по прилете вас встретят, номер вам заказан. Марьяна Михайловна! Вас плохо слышно! Вы согласны?

Как майские? Я же на Сардинии была… Вот так бабка! Аарон Романович стоил пятнадцать миллиардов грина и числился первым в списке русского журнала Forbes. Вечер переставал быть томным.

– Согласна, согласна…

Что бы с собой такое взять и, главное, что ж я не спросила, на сколько едем? Короткие гудки меня отрезвили. Я повесила трубку. И тут же набрала Танькин номер:

– Тань, ну как тебе наша Бабка?

– Какая Бабка?

– Ну, мы ездили-то только что к черту на куличики по Ленинградке!

– Марьян, мы уже недели две как не виделись. Мы же поссорились! Ты что, не помнишь? В любом случае, я рада, что ты первая позвонила.

– Да?

Не помнит ничего, значит, теперь это знаю только я… Сумочку можно пока себе оставить. Ну, а про Романовича говорить или нет? Уже через секунду я поняла, что это сильнее меня.

– Тань, я тут… ну, познакомилась с одним человеком. Не могу говорить по телефону. В общем, он меня пригласил на майские с ним отдохнуть…

– Прикольно. Видишь, тебя и на минуту оставить нельзя. Сразу кто-то нарисовался. А куда едете-то?

– В Португалию.

– Странное место, лучше бы в Монако… Ой, как я хочу в Монако!

– Слушай, решить надо, что бы с собой взять. Поможешь? Что касается Монако, то с ним можно и в Португалию.

– Давай поедем чаю попьем на «Причале», а оттуда к тебе, и решим вместе, что взять. Заодно расскажешь, как и что. Народу на «Причале» было немного, все потихоньку разъезжались по теплым краям, не дожидаясь официальных выходных. Я все еще чувствовала голод, хотя у меня было полное ощущение, что последние двадцать четыре часа я постоянно ем.

– Мне, пожалуйста, бакинские помидоры с луком, жаркое из куриных потрошков с картофелем и грибами, стакан квасу и большой чайник чая «граф Орлов».

Почти в каждом из моих любимых ресторанов я, за редким исключением, всегда ем своего рода комплексный обед. Это блюда, которые я заказываю всегда, потому что мне нравится, как их готовят именно здесь, и ассоциируются они у меня только с этим конкретным местом. Таньке в еде были не чужды эскперименты и гламурный эпатаж, она попросила отварную картошку с черной икрой и сметаной и сибаса, томленного с травами.

– Да ты что? Сам Романович? А где вы познакомились-то? Я его только один раз видела, нас представили, но он не помнит, наверное. У него, правда, есть один мужик, полноватый такой блондин, Евгений Катков. Он, говорят, Романовича с телками знакомит. Выбирает как раз брюнеток.

– Ну да, он и познакомил, – соврала я, испытав заметное облегчение.

– А мне нравится там другой. Слушай, если все получится, познакомишь меня, там с ним тусуется такой Сергей Валодилов? Вот будет здорово, если мы вчетвером встречаться будем.

– Ой, до этого еще далеко.

– Ну а как он сам тебе показался? Мне он тогда не очень-то понравился: смотрит на всех сверху вниз, холодом от него за километр веет, сам страшненький. Сразу видно, живет под девизом: «Человек человеку волк». Он же сирота, кажется. Вот оттуда, наверное, все и пошло. Как ты там будешь с ним, не знаю. Ты звони, если что…

– Я и сама не знаю…

Сумку мы действительно собирали вместе, чемоданчик на колесиках Louis Vouitton отбросили сразу: слишком маленький.

– Нет, эта юбка не подходит. Он вообще не любит короткие юбки, ему, я знаю, нравятся узкие по колено, в стиле учительницы. – Танька в роли эксперта восседала на моем диване, деля мой летний гардероб на две пестрые кучки.

– А вот эти шорты?

– Эти бери.

– А как же «не любит короткие юбки»?

– Ну не знаю, у тебя же ноги – супер, чьи, как не твои, показывать? А шорты тебе идут…

– Костюм от Vivienne Westwood брать?

– Тот, что сиськи «делает»? Брать обязательно, увидит тебя в нем – умрет! Да, и джинсы обязательно возьми.

Напоследок я оставила самое неприятное: отпроситься с работы у начальника отдела «Общества» газеты «Ъ» Ильи Несгибаемого. Подумав, я решила просто позвонить ему на мобильный прямо накануне отлета. Расчет был простой: я ему нравилась. А потому я решила быть, по возможности, честной.

– Илюш, я завтра улетаю отдыхать. На неделю. С одним человеком.

– Куда это наша красотка собралась? Чё раньше-то не предупредила? Влюбилась, что ли?

– Илюш, я не знала раньше… Отпусти. Я с таким человеком лечу, ему просто нельзя отказать. Понимаешь?

– С Путиным, что ли? Ладно уж, лети, птичка, я же не изверг. Набери, когда вернешься.

Билеты оказались с пересадкой во Франкфурте, и у меня была куча времени подумать. Поскольку абсолютно никаких исходных данных у меня для этого не было, я залезла в Интернет. Официальные сайты оповещали, что Аарон Абрамович Романович являлся образцовым семьянином и отцом пятерых детей. Его супруга, голубоглазая блондинка, занимается их воспитанием, для чего возит по музеям всего мира. А на празднование шестнадцатилетия одной из своих дочерей, Анны, он потратил полтора миллиона долларов. Является ярым футбольным болельщиком и даже приобрел один иностранный футбольный клуб, чем почему-то обидел мэра Москвы. В менее официальных источниках можно было обнаружить отрывочные факты о том, как миллиардер отдыхает без семьи. Оказалось, что господин Романович любит большие компании, состоящие из его многочисленных друзей и непременных длинноногих фотомоделей. И вот таким своеобразным составом он путешествует по мировым курортам. Интересно, меня-то пригласили как одну из длинноногих сопровождающих или все же меня ждет приключение поинтересней?

Не особенно разговорчивый местный водитель встретил меня 1 мая в аэропорту Лиссабона Портела с табличкой, где мое имя можно было узнать с трудом, прямо у ленты с багажом. Спрятав табличку, где несколько панибратски значилось Marianka, он сухо поинтересовался на неплохом английском, все ли прошло хорошо, и не сказал больше ни слова в течение всего путешествия. Мы ехали где-то часа три, пока не остановились у небольшой гостиницы на побережье под Лиссабоном. Водитель помог с вещами и сказал, что все приедут к завтрашнему вечеру, а пока я могу отдыхать: все оплачено.

Надо сказать, что первая мысль, которая приходит мне в голову при виде моря и солнца, это: за что россиянам досталась именно та часть суши, на которой мы теперь все и вынуждены мучиться с климатом? (Про дураков и дороги я молчу.) В том смысле, что представьте себе первобытного человека, приходит он куда-нибудь в Новосибирск, голый и босый. Ни еды, ни солнца, снег, и укрыться негде! Половина перемерзла до смерти, другая догадалась завалить медведя и укрыться шкурой… Причем я абсолютно уверена, что человек пришел туда, будучи, понятно, изгнанным из всех приличных теплых мест и даже из умеренной Европы. И все же, что заставило этих несчастных заселиться в этом суровом крае? Низкая амбивалентность? Одним словом, только и остается, что загадочная русская душа… Сразу оговорюсь, что на историческую достоверность в этом отрывке я не претендую. Просто мысли вслух. Но вернемся к нашим баранам.

Выхода к океану у отеля не было, он, недосягаемый, плескался внизу скалы, на которой располагалось небольшое здание отеля. На территории был лишь бассейн, благо с соленой, морской, водой. Надо сказать, я оглядывала окрестности с долей разочарования. Это даже не пять звезд. В конце концов я съела шарик шоколадного мороженого: нормальную еду к полудню не подавали. Чтобы поесть здесь, как и везде в Европе, надо было ждать ужина. Сходила окунуться в бассейн. Хотела сделать массаж, но в отеле не оказалось ни спа, ни салона красоты.

Спать я отправилась сразу после ужина, где в одиночестве съела какую-то местную рыбешку под местное же белое вино. Вокруг ворковали пожилые немецкие парочки. В конце ужина официант, который принес подписать счет, обратился ко мне на чистом русском языке:

– Не расстраивайтесь, у вас все хорошо будет, вы такая красивая!

Мы разговорились, оказалось, Павел приехал сюда с Украины работать. И вот уже два года, как он страшно этому рад. Похоже, я очень устала, потому что спала без сновидений. По дороге на завтрак я несколько раз споткнулась о чемоданы отъезжающих постояльцев отеля: в отеле были довольно узкие коридоры. На завтраке царило обычное оживление. Я взяла мягкую булочку, немного местного сыра, йогурт и кофе. Вообще из-за довольно однообразного меню завтрака в европейских гостиницах люблю чередовать: один день яйца всмятку или омлет, другой – сыры и йогурт. День обещал быть чудесным, и я, сделав над собой некоторое усилие, отправилась поваляться к бассейну. Так как тащиться на городской пляж только ради того, чтобы покупаться в океане, желания не было никакого. К вечеру стало понятно, что в отеле, кроме меня и персонала, не осталось ни одной живой души. Я присела на веранде ресторанчика, чтобы слегка перекусить. Обслуживал Павел. Я заказала руколу с креветками и спросила:

– Почему это отель так опустел?

– Не знаю, наверное, пересменок. Сегодня вечером или завтра утром приедут новые постояльцы.

– Вы знаете, что к вам приедет Романович?

– Не может быть.

– Вы знаете, кто это?

– Конечно, в Португалии все знают, кто это, это же страна футбольных болельщиков.

– Вот и увидите его вживую.

– Да ладно вам, шутите все.

Я в ответ лишь пожала плечами и принялась за руколу с креветками. После мохито меня окончательно разморило, и я отправилась поспать. Меня разбудил телефонный звонок.:

– Ms. Pimenova. Please come down for the specially organized dinner.

Ну вот, началось. Что бы надеть? А о чем говорить… Мы что, там сразу с ним один на один, что ли, будем? О футболе? Да я ведь в нем ничего не понимаю… Глядя на развешанные в шкафу платья, пытаюсь выбрать достойное. Останавливаю выбор на алом платье Plein Suid с красивыми вырезами на груди. Красная помада и красные атласные туфли. На всякий случай беру бежевую с кружевом накидку Valentino. И крокодиловый ридикюльчик Versace, где помещаются помада и зеркальце.

Внизу оказалось более многолюдно, чем я того ожидала. За несколькими накрытыми столами сидели девушки, в основном модельного или околомодельного плана, в компании с мужчинами и парочками. За дальним столом сидел одинокий на вид мужчина, и, хотя на Романовича он внешне совсем не походил, я села к нему. Всю жизнь предпочитаю мужчин женщинам, еще мама говорила: «Марьяночка, дружи с мужчинами, они хотя бы не предадут». Правда, иногда ловлю себя на мысли, что с маминых времен мужчины приобрели пару неприятных женских черт. Моего собеседника зовут Юрой. На нем цветастая рубашка, светлые льняные брюки и сандалии, от всего его облика приятно веет отдыхом. А еще у него короткая стрижка и высокий лоб, его светлые глаза смотрят из-под низких бровей не слишком благожелательно. Но все же зажигаются, когда я подхожу к столу. Чтобы наладить беседу, он заказывает какого-то особенного местного портвейна, показав себя настоящим знатоком. За вторым бокалом уже позволяет себе прикоснуться к моей коленке и предложить:

– Хочешь, пойдем посмотрим, какой у меня вид из номера?

В этот момент я вижу, как к нашему столу не слишком ловко движется человек в мешковатом черном пиджаке и джинсах, которые тоже, казалось, ему великоваты. К нескладным движениям прибавьте нескладное телосложение. Слишком маленькая яйцевидная голова, слишком большие недоверчивые глаза чуть навыкате и трехдневная щетина. Как я ни старалась, так и не смогла понять, произвела ли я на него хоть какое-нибудь впечатление. Даже после того, как я на секунду встретилась с ним глазами, ясности у меня не прибавилось. В голове почему-то пронеслось: неужели с ним кто-то спит? Подойдя вплотную, он быстро протягивает руку Юре и, присев рядом со мной, спрашивает:

– Ну как вы тут?

– Да вот, Юра предложил мне свой номер осмотреть. – Надо сказать, что никаких сомнений в том, что передо мной Аарон Романович собственной персоной, у меня нет. Но уж такая я родилась, что прямо обожаю мужиков дразнить. – Мы тут портвейном местным балуемся, не хотите ли, Аарон Абрамович, выпить с нами?

– Нет, я не пью. И не люблю пьяных женщин. – Аарон Романович говорит тихо и с легким нажимом.

– А я уже пьяная?

– Пока нет.

Я почувствовала дискомфорт и резко поднялась из-за стола:

– Пойду схожу кое-куда, скоро вернусь.

В самом деле, что это я? Моя судьба решается, а я неизвестно с кем выпивать наладилась. В туалете я пристально вгляделась в свое лицо. Вроде бы все в порядке. Разрез глаз умело подчеркнут тенями, губы можно подправить, только вот взгляд чуть захмелевший. Пить надо прекращать. Когда я вернулась к столу, то Юры и след простыл. Надо сказать, что больше я за весь отдых его ни разу не видела. Аарон встретил меня у стола и спросил, не хочу ли я пройтись. Я хотела. С минуту мы стояли и смотрели с веранды на океан, который бился у подножия скалы.

– Знаешь, я пока сюда летел, все время вспоминал, как ты тогда сказала: «А давайте просто выключим телевизор и пообщаемся».

Он улыбается и, погладив мою руку, берет ее в свою. Я улыбаюсь в ответ и заглядываю в его глаза: они серые и блестящие. Вроде те же, что и минуту назад, но в то же время совсем другие: в них откуда-то появилось столько любви, что при взгляде в них меня будто бы обдает теплой волной. Становится вдруг так спокойно, что я окончательно трезвею. И заодно вспоминаю, что никакого такого разговора я не помню. Ай да Бабка!

– Помнишь, в Москве, у Сережи Валодилова на даче, ты тогда еще в платье была таком… в черную шашечку? – Он все же пытается помочь мне вспомнить то, чего не было.

– С молниями? – с облегчением вступаю я в разговор. – Да, такое платье у меня есть. – Чисто Бабка сработал, ничего не скажешь – Да, с молниями, я их только не сразу заметил. Как тебе здесь?

– Хорошо. Жаль, что здесь нет выхода к океану.

– А в бассейне ты не плавала?

– Но я люблю купаться в море или океане, бассейн – это неинтересно. Там искусственная вода.

– Прости, я не знал. Мы раньше ездили здесь в другой, пятизвездочный отель Pestana Palace, но одна девочка устроила пожар, и нас больше туда не селят. Скажи, а ты хорошо языки знаешь? У тебя какой? Английский?

– Да.

– На разговорном уровне? Читаешь на английском?

– Ну, я только на нем за границей и объясняюсь.

– А вообще ты легко за границей ориентируешься? Не боишься куда-то одна прилетать?

– Да нет, не боюсь. А чего бояться-то? – Я так и не понимаю, к чему клонит Аарон.

– А где больше бывать любишь? – продолжает он свой странный допрос.

– В Италии. – Я мысленно улыбаюсь, вспоминая узенькие римские улочки. – Это моя любимая страна, и еще там вкусно, поэтому я там всегда поправляюсь.

Аарон улыбается мне в ответ:

– Я тоже люблю Италию. Кстати, тебе не холодно? Хочешь, я сниму пиджак? – Романович действительно снял пиджак и накинул его на мои плечи. Я с удивлением отметила, что этот пиджак от модного дома Hermes, который совсем не сидит. – Пойдем внутрь, а то замерзнешь и простудишься. Я тебя познакомлю с другими гонщиками и девушками.

– Гонщиками?

– Мы ездим за «Формулой-1» и сами гоняем по трассам на спортивных автомобилях. Девушки ждут в отеле.

– Ой, а возьмите меня с собой посмотреть.

– Хорошо, поедем – возьмем.

Мы вернулись в ресторан и присели за стол, где уже сидели несколько мужчин и девушек.

– Давайте знакомиться. Аарон, – обращаясь в основном к девушкам, представился Романович.

– Алена, Люба, Катя, Света, Аня, Марго, – по очереди и, как мне показалось, несколько подобострастно представились и девушки.

После чего с явной опаской принялись поглядывать на олигарха, что, впрочем, его нисколько не смутило. Меня же сразу удивило, что их кавалеры, или, во всяком случае, те мужчины, с которыми они провели весь этот вечер, даже и не думали демонстрировать Аарону свои права на спутниц. Причем ни словом, ни жестом. Я, уже слегка околдованная его заботливым вниманием, немного напряглась. Создавалось ощущение, что он может позвать с собой любую. Я принялась рассматривать возможных конкуренток более пристально. Ближе ко мне сидела представительница монголоидной расы, напротив – кареглазая блондинка, чуть дальше – яркая и совсем высокая, под два метра, брюнетка, похожая на цыганку. Они рассматривали меня в ответ. Словно чувствуя мои сомнения, Аарон кладет мне на плечи руку и чуть привлекает к себе. В глазах девушек проскакивает какая-то смесь зависти и обреченности. Меня же его жест совершенно успокаивает. Ну конечно, я для него лучшая. Бабка же обещал…

– Алена, а ты откуда?

– Из Калмыкии.

– Как там у вас Илюмжинов?

– Да нормально. – Плосколицая Лена опускает узкие длинные глаза и чуть заметно розовеет.

– Люба, а у тебя татуировка на плече зачем?

– Ну, она несет определенную информацию.

– Какую информацию?

– Ну… чтобы все удачно складывалось.

– А так неудачно складывается?

– Ну, я не знаю… – Девушка опускает голову и замолкает.

– Ну ладно, расскажите кто-нибудь анекдот.

Девушки потерянно смотрят друг на друга. Наступает неловкое молчание. В тишине около стола снует Павел, профессионально подхватывая пустые тарелки и наполняя бокалы. На его лице застывшее выражение торжественного удивления, я перехватываю его взгляд и замечаю, что он просто светится от счастья…

– Я расскажу, – перехватываю я инициативу. Романович медленно поворачивает в мою сторону голову. – Еврею приходит телеграмма: «Рабинович, волнуйся! Подробности письмом».

Мужчины смеются, девушки с облегчением улыбаются, Аарон Абрамович удовлетворенно кивает:

– Это хороший, тонкий анекдот. Ну что же, всем до завтра. Марьян, пойдем.

На последних словах он берет меня за локоть и привстает со стула. Я встаю следом. Мне чуть-чуть страшно, но, должна сознаться, ужасно любопытно.

Мы идем в мой номер. Закрыв дверь, он опускается и, прежде чем я успеваю что-нибудь возразить, снимает туфли с моих ног. Сказать, что я теряюсь, – не сказать ничего.

– Какая у тебя гладкая, словно шелк, кожа.

Он нежно проводит по моей ноге, и я мысленно благодарю косметолога, у которого накануне делала эпиляцию.

– Это от мамы. У меня кожа, вот такая смуглая и шелковая, от мамы, – охотно поясняю я.

Аарон ставит в угол мои алые туфельки из атласа, и вот тут впервые замечает надпись, которая украшает обе мои стельки. «Советский разведчик» – эта линия в дешевых обувных магазинах «Ж» самая элитная. Такая обувь там стоит больше тысячи рублей. Хотя об этом Аарон, естественно, ничего не знает. И не то чтобы я не могу себе позволить пару за тысячу долларов. Могу пока еще. Но моя любовь к обуви вообще так безгранична, что я изучаю решительно все предложения, и в моей гардеробной пара Louboutin вполне может соседствовать с парой из магазина Zara. Аарон заметно прыскает в кулак и поспешно покидает мой номер, я в некоторой растерянности сажусь на кровать. Слышно, что внизу грянул громогласный и разноголосый мужской смех. Кто-то закатывается, кто-то повизгивает, кто-то мерно и раскатисто хохочет. Знали бы они, как недалеко от реального положения дел в действительности стоит это шуточное словосочетание «Советский разведчик»! Слепая уверенность на моей памяти всегда оказывается наказуемой. Так или иначе, минут через десять в дверях снова возникает Аарон. На его лице ни тени улыбки. Он подходит и садится рядом со мной на кровать:

– Почему не раздеваешься?

– Ну, я не знаю, ты же ушел?

– Ну и что, ты решила, что все, что ли, уже?

– Я не знаю. – Пока я развожу руками, Аарон уже протягивает руки к молнии, которая расположена на платье сзади.

– А ты на кого больше похожа на маму или на папу? – Он осторожно освобождает мои плечи от платья, проводя по моей руке тыльной стороной ладони.

– Нельзя сказать на кого больше. У меня всего ровно пополам. Разрез глаз папин, миндалевидный. Цвет глаз мамин, карий. У папы глаза зеленые, а он мне их не отдал. Ноги папины…

– Мне нравится твой цвет. Тебе с ним хорошо. – Он проводит рукой около моего подбородка, слегка касаясь кожи.

– Нет, мне кажется, что брюнетка со светлыми глазами – это более интересный образ.

– А какие у тебя национальности намешаны?

– Еврейская и какая-то еще от мамы, я не знаю: или цыганская, или молдаванская.

– Ты не похожа на еврейку.

– Почему? – Я слегка обижаюсь. – Мою бабушку, между прочим, звали Исфирь Михайловна Розенберг.

– У тебя скулы, у евреев не бывает скул. – Большим пальцем руки он будто бы очерчивает мои скулы.

– Скулы от мамы. А глаза… какие у меня, по-твоему, глаза?

– Ну, просто восточные… А шрам этот на шее откуда? – Его рука нежно скользит от моей шеи к груди.

– Проверяли один диагноз. Очень романтичная, кстати, была история, – сказала я, вспоминая, как один олигарх положил меня в больницу за тысячу долларов в день, где мне и сделали эту неудачную пункцию.

– В России? Тогда неважно, какая была история. В России лечиться нельзя, нормальная медицина в Израиле и в Германии. Все кончилось нормально?

– Да. Все нормально.

– Мне кажется, что, если ты пойдешь одна по улице, на тебя сразу все мужики кидаться начнут. Ты не боишься ходить одна? Почему ты не замужем?

– Я разведена.

– Почему развелись?

– Ну, я полюбила другого человека и просто не смогла больше ложиться в постель со своим мужем.

– А где этот другой?

– А он меня не любил. Ему просто нравился секс со мной, и все. Мы выросли в одном подъезде, он был мой сосед, это была детская любовь. От такого чувства довольно трудно избавиться. А ему, я думаю, просто надо было поставить галочку, затащив меня в постель. Вот он ее и поставил.

– Легко с мужем расстались?

– Нет, это был ужасно тяжелый развод.

– Ну, понятно, стали делить вилки-ложки, вместо того чтобы нормально разойтись. Ну и не переживай, значит, так суждено.

– Я, честно говоря, вообще не очень-то верю в брак, и вообще не верю в то, что мужчина может в наше время жить с одной женщиной. У этого моего соседа, например, уже двое детей от разных баб.

– Ну почему же не может, вот у меня, например, пять детей от одной женщины.

В результате этого разговора на мне остаются только чулки и трусики. Он осторожно стягивает кружевные стринги la Perla. Но тут-то меня по-настоящему пробирает на «поболтать»:

– Что значит, от одной женщины? От жены?

– Знаешь, что с попугаями делают, когда они много чирикают? Их тряпкой накрывают. Вот и я сейчас так тебя. – С этими словами он осторожно накрывает мне лицо подушкой.

Через мгновение я чувствую нежное прикосновение на внутренней части бедра и чуть выше… Он внимателен и нежен настолько, что я впервые за долгое время ощущаю себя музыкальным инструментом в руках настоящего виртуоза. Меня больше не надо уговаривать молчать. «Не странно, что у него пять детей. Странно, что не десять», – проносится в моей голове. После мастерской прелюдии он удаляется в ванную. Когда же он вновь предстает на пороге спальни в полотенце вокруг бедер, я невольно отвожу взгляд. Никогда раньше я не видела такого странного недостатка фигуры. Слишком длинные ноги и соответственно непропорционально короткое туловище. Мое модельное прошлое прислало мне вдогонку из забвения запоздалую шутку: длинные ноги – не могут быть недостатком! Однако налицо ужасная диспропорция. Как бы отрицая ее, я закрываю глаза. В голове проносится давнее утверждение сестры: лучшие любовники – мужчины с короткими и кривыми ногами. Я уже знаю, что это не так. И это при том, что главное еще впереди.

– Как ты хочешь?

Его губы уже около моего уха, а только что были переплетены с моими.

Я теряюсь и не знаю, что сказать…

– А знаешь, – продолжает он, – я во время секса могу спокойно разговаривать. И тебе бы научиться говорить, чего ты хочешь и как тебе нравится… – Проходит некоторое время, прежде чем он снова задает вопрос: – Устала? Он чуть трогает меня за плечо, я вытягиваюсь и переворачиваюсь на живот.

– Все?

– Нет. Я вспотел даже. Сейчас отдышусь. Минут через пятнадцать продолжим.

– Еще?

– Ну да, а ты думала, все, что ли? – Он улыбается и поудобнее устраивается на подушке, протягивая руку к моему бедру.

– Я красивая?

– Да. Очень.

– Тебе нравятся все красивые?

– Нет, не обязательно. Мне, например, важно вот это. – Он берет двумя пальцами мое запястье и слегка приподнимает до уровня глаз.

– У меня есть подруга, у нее еще тоньше, раза в два.

– У меня тоже есть такая подруга. – Он ухмыляется. – А мы все время о тебе говорить будем?

– Нет. – Я подтягиваюсь на руках и осторожно прижимаюсь к его уютной мохнатой груди подбородком. – Какие проблемы? – Я впервые в жизни задаю подобный вопрос самому богатому человеку в России.

– Ну так, есть немного. – Ему явно неуютно от прямо поставленного вопроса, он чуть розовеет и отворачивается.

– Как там поживает Камчатка? – Я проявляю чудеса знания его биографии, он ведь там губернатор. – Правда, что там в порядке вещей отдать гостю свою жену на ночь? – Я представляю себя женой гостеприимного местного жителя, которая случайно попадает в постель к губернатору и испытывает все то же, что только что испытала и я.

– Ты знаешь, там такие женщины… Ну, они не моются и пахнут. Так что это не очень интересно. Хотя, скорее всего, это правда. – Он заметно оживает, глаза загораются. – Мы вообще, когда туда приехали, очень долго пытались навести там порядок.

– В смысле?

– Ну, в смысле, там все друг с другом спят. Отцы с дочерьми, братья с сестрами, как только девочка достигает половой зрелости. И для них это в порядке вещей. Мы пытались объяснять, что это неправильно, штрафовать даже. Ничего не помогало. В конце концов плюнули и оставили все как есть. – Он, видимо, теряет интерес к разговору и подцепляет рукой пульт от телевизора. На экране возникает недвусмысленная картинка. – Смотришь порнографию? – довольно резко меняет он тему.

– Да, но смогла только после развода почему-то. Раньше совсем не могла.

– Что тебя возбуждает?

– Ну, когда много мужчин и одна женщина, только без насилия. Насилие я не терплю. Ну чтобы как-нибудь уговаривали. Но это только смотреть, не практиковать. – Я ставлю на честность и быстро понимаю, что делаю первую ошибку.

– Я тебе такого организовать не могу. – Он выключает телевизор, становится заметно, что ему этот разговор не нравится.

– А тебе? – Я пытаюсь загладить вину. – Ты что-нибудь представляешь? Ну, когда нет женщин рядом…

– Да в общем обычно с этим проблем нет. – Он снова ухмыляется. – Хотя, когда долго приходится оставаться в море… Там, на корабле, правда, есть женщины в обслуживающем персонале, но я себе этого не позволяю. Потом от них нормальной работы не жди. Вот тогда я просто вспоминаю хороший секс. Вот этот теперь буду вспоминать.

Он привлекает меня к себе, я закрываю глаза. Боже мой, неужели это правда происходит со мной. Я без преувеличения чувствую себя самой счастливой женщиной на земле.

– Я пойду к себе. – Он осторожно снимает презерватив и кладет его на тумбочку.

– Нет, не уходи. – Я как можно нежнее жмусь к нему, он охотно отвечает на ласку:

– Мы вместе не выспимся, к тому же я не люблю вынужденный утренний секс.

– Но я совсем не хочу спать. – Мне обидно, я совсем не ожидала, что после такого он вот так просто пойдет спать к себе в номер. – И еще я привыкла, что если было вечером, то должно быть и утром.

– Должно быть утром. – Повторяя, он улыбается, но все же встает с постели, чтобы одеться.

– Тогда я пойду вниз, пить с Юрой. – Я ужасно глуплю, но не понимаю, как заставить его остаться. Я хочу с ним спать.

– Знаешь, Юра Тефлер бьет девушек. Мы с ним как-то вместе отдыхали, я спускаюсь на завтрак, а у его девушки фингал под глазом. – Аарон застегивает джинсы и накидывает рубашку, легко перебирая пальцами пуговицы где-то посередине.

– Зачем? – спрашиваю я, про себя же вспоминаю: Юра Тефлер, кажется, опальный водочный король. Который находится в бесконечной и страшно некрасивой тяжбе со своей женой из-за детей и собственности. Никогда бы не подумала, что могу понравиться такому человеку.

– Не знаю, ему кажется, что так правильно.

– Ну и что, сейчас вот возьму и пойду. – Я капризно надуваю губы.

– Так. В чем ты спишь? В этом? – Он поднимает с кресла мою футболку. – Вот давай надевай и ложись спать. Нечего ночью гулять по гостинице. И имей в виду, ты приехала сюда ко мне.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я шла вниз? – Мне приятно, и я послушно проскальзываю в футболку, которую он заботливо придерживает.

– Слышала такое, кто девушку ужинает, тот ее и танцует? – Это глубокомысленное изречение Аарон Романович произносит, уже стоя на пороге моего номера. – Спокойной ночи! Увидимся на завтраке… Закройся на всякий случай.

Я не знала, какой может быть всякий случай, но послушно встала и закрыла дверь на щеколду.