Текст книги "Местечки Беларуси. Этнологическое исследование"

Применительно к нашему исследованию уместно было использовать структурно-функциональный подход английского антрополога А. Рэдклиффа-Брауна [195], рассматривающего общество как культурную модель социальных отношений, на основе которых в результате социализации вырабатываются сходные формы поведения множества людей, а индивиды в схожей структурной позиции по отношению к сети социальных отношений исполняют предписанную им социальную роль.

При написании работы автор опирался на труды, посвященные проблеме как городов в целом, так и местечек в частности (исследования С. Александровича, В. Жучкевича, В. Гуркова, А. Локотко, В. Ревеньской, 3. Шибеки, И. Соркиной, В. Титова, А. Бохана и др.). Особое внимание обращалось на поиск наиболее типичных черт, характеризующих ту или иную сторону развития местечек, дедуктивную типизацию этих населенных пунктов, историческую детерминизацию частного и диалектическую связь его с общим. Местечко рассматривается как отдельный тип поселений, не тождественный ни деревне, ни городу, исполнявший функции экономического, административного, коммуникационного, культурного центра небольших сельских районов, которые, как правило, не имели крупного города.

Основные принципы, согласно которым проводилось настоящее исследование, – принципы историзма, системности, а также аксиологический принцип.

Выводы

1. В историографии проблемы можно выделить семь этапов.

К работам первого этапа (первая половина XIX в. – 1860 г.) следует отнести историко-этнографические исследования и обзоры. Методика данных работ еще только начинала разрабатываться и большая часть исследований по быту и культуре народа, в том числе и жителей местечек, была написана с позиции мифологической школы.

На втором этапе (1861–1890 гг.) увеличилось количество этнографических трудов как со стороны российских научных кругов, так и со стороны местных исследователей. В изучении исторических процессов в культурно-бытовых и экономических отношениях на разных этапах развития общества в 1880-1890-е гг. установился эволюционный подход. В это время предпринимались первые попытки исследования собранных материалов, их научного анализа. Этнографические работы стали проводиться на более высоком уровне, появились исследования по материальной культуре, в том числе и жителей местечек, однако по-прежнему большинство работ по этнографии посвящено духовной культуре (обрядам, фольклору, верованиям).

Работы третьего этапа (1901–1916 гг.) характеризуются описательной направленностью и накоплением фактического материала, освещающего отдельные явления в жизни белорусских жителей. Однако, как и в предыдущие периоды, работ по материальной культуре данных поселений не было.

Начиная с четвертого этапа (1917-1930-е гг.) и до конца советского периода изучение материальной культуры белорусского народа в отечественной этнологии стало осуществляться с позиции исторического материализма в рамках марксистско-ленинской методологии. В немногочисленных отечественных этнологических работах этого времени были только зафиксированы и сжато охарактеризованы учеными некоторые аспекты развития местечек, однако должного научного анализа они не получили, так как главное внимание уделялось исследованиям деревни и сельских жителей.

На пятом этапе (вторая половина 1940-х – 1960-е гг.) появились исследования, написанные на основе фактического материала, имеющего, как правило, региональную локализацию. В результате в данный период стал известен ряд этнологических исследований, в которых анализировались изменения жизни деревень в связи с установлением советской власти, вопрос же развития местечек актуальным для белорусской науки не был.

На шестом этапе (1970–1991 гг.) в этнологической науке применялись новые методы изучения современных процессов в быту и культуре белорусского народа. Однако проблема эволюции традиций питания, одежды, интерьера жилища, а также архитектурных особенностей местечек Беларуси рассматривалась в рамках этнологических исследований, которые были посвящены общим вопросам развития материальной культуры.

Седьмой этап (1992–2015 гг.) характеризуется новыми теоретическими подходами и широтой проблемного поля научных исследований. Появились диссертационные исследования, предметом которых стали местечки Беларуси. Но материальная культура данного типа поселений не получила в них освещения.

Таким образом, можно констатировать, что в белорусской этнологической и исторической науке накоплен значительный фактический материал по материальной культуре белорусских местечек. Однако, несмотря на наличие отечественных и зарубежных исследований, изучение данной проблемы носит в основном исторический и археологический характер, обобщающее же этнологическое исследование, посвященное эволюции материальной культуры местечек Беларуси, отсутствует.

2. Источниковая база включает в себя как опубликованные, так и неопубликованные материалы. В настоящей работе использованы следующие группы источников: полевые материалы; материалы делопроизводства; материалы периодической печати; данные переписей, демографические и статистические источники; этнографические источники; нарративные источники. Выделенные группы источников позволяют осуществить качественный анализ проблемы, определить и изучить новые аспекты эволюции местечек Беларуси, их материальной культуры рассматриваемого периода и современное состояние бывших местечек.

3. В ходе исследования применялись следующие методы: этнологические – опрос (формализированное, полуформализированное и неформализированное интервью) и включенное наблюдение; общенаучные (методы индукции и дедукции, анализа и синтеза, классификации и типологии); специально-дисциплинарные (сравнительно-исторический, историко-типологический, историкогенетический, ретроспективный, картографический). Также использовались логический, герменевтический и описательно-иллюстративный методы. Основные принципы, согласно которым проводилось настоящее исследование, – принципы историзма, системности и аксиологический принцип. Использование данных методов позволило провести комплексное исследование местечек Беларуси и материальной культуры их жителей.

Глава 2
Эволюция местечек и их социокультурные особенности

2.1. Возникновение и типологизация местечек

Несмотря на то что местечки в ВКЛ начали формироваться еще в XV в., точная трактовка этого термина появилась только во второй половине XVIII в. Первые упоминания о данном типе поселений содержит Статут ВКЛ 1588 г. Так, в статье 37 раздела 3 написано: «Мещане подданные наши, как мест привилегированных, так и местечек меньших наших» [219, с. 133]. Немного далее, в статье 6 раздела 12 находятся аналогичные термины: «В местах наших хозяйственных и княжеских, панских, у которых судятся правом Магдебургским… В местечках меньших, где права Магдебургского нету…» [219, с. 314]. Подобная дифференциация встречалась и ранее, например, в уставной грамоте литовским старостам и владельцам о денежном сборе на содержание пограничных замков от 1576 г., которая делила все города ВКЛ на «места привилегированные» и «места и местечки малые непривилегированные» [1, с. 193]. По мнению белорусского историка Ю. Бохана, деление на города и «меньшие» местечки в XVI в. проводилось часто не по величине занимаемой ими территории или количеству жителей, а по наличию самоуправления и городских прав [32, с. 23].

К выводу об отсутствии строгой регламентации в использовании термина «местечко» в XVI–XVIII вв. еще раньше пришел и польский ученый С. Александрович. То правовое положение, которое занимал тот или иной город в зависимости от наличия или отсутствия в нем Магдебургского права, очень часто не соответствовало реальной роли, в первую очередь хозяйственной, которую он играл в государстве. Специфика политической жизни ВКЛ и Речи Посполитой, когда при слабой королевской власти и широких правах магнатов последние могли получать право на самоуправление для любого своего города, приводила к тому, что некоторые местечки статус «города» приобрели формально, в то время как многие крупные города его не имели и должны были считаться по сути местечками [278, с. 65]. Поэтому часто, исходя из реального места того или иного поселения в хозяйственной жизни общества, по отношению к нему употреблялась соответствующая терминология.

Во второй половине XVIII в. появилась точная трактовка термина «местечко». В постановлении Варшавского сейма о генеральном подымном за 1775 г. указывалось, что «под термином местечко нужно понимать такие, которые одним земледелием живут и менее 300 дымов насчитывают» [32, с. 28].

В Российской империи, в состав которой вошли белорусские земли в конце XVIII в., общепринятого понятия «местечко» не существовало. Поэтому одна и та же местность в официальных документах могла называться то местечком, то селом, то деревней. Несмотря на определенные попытки, юридически бесспорное понятие «местечко» так разработано и не было. Его статус разъяснялся в зависимости от тех интересов, которые преследовали власти.

Кроме того, в конце XVIII – начале XX в. в Беларуси происходил процесс постепенного «размывания» средневековых местечек. Они теряли традиционный статус и прежнюю однотипность. Одни из них становились обычными сельскими поселениями. Другие сохраняли свою классическую функцию экономического обслуживания на локальных рынках преимущественно тех помещичьих и крестьянских хозяйств, которые с трудом переходили на предпринимательский лад. Часть местечек сумела подняться до уровня городов. Интенсивность процесса «размывания» местечек определялась изменениями в социально-экономической ситуации в крае и политикой того времени в отношении местечек.

Таким образом, если местечки Беларуси времен ВКЛ и Речи Посполитой почти без исключений можно относить к городским поселениям, то местечки в период Российской империи характеризовались большим разнообразием типов. Многие местечки по своей роли в экономическом и культурном развитии Беларуси находились на уровне городов, и поэтому их правомерно относить к категории «городских поселений». В то же время существовали местечки, которые почти не отличались от сельских населенных пунктов. Под названием «местечко» скрывались как крупные торгово-промышленные центры, которым не хватало только официального городского статуса, так и обычные сельские поселения. Ряд местечек (Зельва, Свислочь, Косово, Ружаны, Сморгонь, Мир, Кореличи, Бешенковичи, Освея, Воложин, Налибоки, Глубокое, Уречья, Логишин, Любешов, Паричи, Кричев, Дубровно, Любавичи, Жлобин, Шклов) по своему значению в торговле, наличию промышленных предприятий, численности населения превзошли некоторые уездные города. А. Лютый рассматривает местечки в качестве отдельного типа поселений, однако считает, что часть из них можно отнести к поселениям городского типа. К такой категории исследователь относит городки, которые являлись не только торговыми центрами, но и центрами развития ремесленного и мануфактурного производства [128, с. 19].

Обоснование характерных особенностей местечек, которые отличали их от городов и деревень, приводилось в программе изучения этих поселений, разработанной Центральным бюро краеведения, созданном в 1923 г. при Институте белорусской культуры. Отмечалось, что с экономической точки зрения местечко характеризуется более медленным темпом развития по сравнению с городом, и это накладывает отпечаток инертности на его общий уклад. От деревни местечко отличается разнообразием занятий населения – кроме земледелия в нем широко распространены разные ремесла и формы торговли, посредничество, кредитные операции и т. и. Кроме того, население местечек формировалось и пополнялось представителями различных этнических общностей, тогда как население деревень в Беларуси было преимущественно этнически гомогенным [213, с. 43].

Рассмотрение вопроса возникновения и развития данного типа поселений невозможно без определения, что же конкретно подразумевается под термином «местечко». Словари и энциклопедии дают неоднозначную трактовку понятия «местечко». В издании Л. Ушакова и Большой белорусской энциклопедии оно определяется как «большое селение городского типа в Украине и Белоруссии» [230; 22], у С. Ожегова и Электронной еврейской энциклопедии – как «поселок полугородского типа» [229; 273], в Большом Российском энциклопедическом словаре – «поселок с торгово-ремесленным населением в XVIII–XX вв. в Польше, Украине и Беларуси» [31]. Вопрос определения термина «местечко» долго оставался дискуссионным. Ученые на основании присущих данным населенным пунктам тех или иных черт либо относили их к поселениям городского (С. Александрович, Е. Охманьски, А. Карпачев, 3. Копысский, А. Грицкевич, Ю. Бохан, 3. Шибека и др.) [32; 63; 98; 108; 272; 279; 292], либо деревенского типа (П. Бобровский, М. Любавский и др.) [126; 148], либо считали переходным типом между деревней и городом (М. Довнар-Запольский, В. Турков, В. Жучкевич и др.) [66; 71; 79].

При определении понятия «местечко» ученые, как правило, основываются на критериях хозяйственной и административной значимости, однако более верными, на наш взгляд, являются подходы И. Углика и И. Соркиной, которые считают необходимым обратиться и к критерию культурной роли местечек.

Сегодня в научной литературе, на основании присущих этому типу поселений характерных черт, оно обозначается как населенный пункт, отличающийся от города меньшим числом жителей, отсутствием оборонительных сооружений, аграрными чертами; от села и деревни – наличием торговли и ремесла как постоянных занятий части населения, большей культурной и административной значимостью, а также спецификой планировки и застройки.

Возникновение местечек связано с появлением крупных феодальных вотчинных торгов, что в свою очередь было вызвано потребностями зарождавшегося внутреннего рынка. В XIV–XV вв. активно шел процесс формирования денежно-рыночных отношений и становления промышленности в Центральной и Западной Европе. Вследствие необходимости пополнения казны деньгами, вместе с имеющимися натуральным оброком и панщиной, крестьян начали облагать денежной рентой [55, с. 149], удельная доля которой в прибылях феодалов в дальнейшем непрерывно увеличивалась. По мере распространения товарно-денежных отношений в деревне возрастала роль торгов, которые в XV в. все чаще появлялись рядом с помещичьими и хозяйственными дворами. Благодаря этому стал возможен обмен сельскохозяйственной продукции на деньги, а также приобретение необходимых товаров, которые сельское хозяйство произвести не могло. Как результат, торги притягивали не только крестьянские массы, которые собирались тут исторически, но и ремесленников и торговцев. Последние селились здесь на постоянное место жительства, обеспечивая потребности округи в продуктах ремесленного производства и обслуживая посетителей на торгах в магазинах, корчмах и шинках.

Таким образом, образование торгов сопровождалось возникновением рядом с ними местечек, которые первоначально могли стать ими фактически только после приобретения юридического статуса «место» посредством получения привилея [278, с. 68]. Наличие торга было настолько тесно связано с формированием местечек, что в дальнейшем при выдаче привилея на основание местечка обусловливалось право на одновременное заложение торга и корчем и, наоборот, право на заложение торга являлось равноценным праву на основание местечка.

Возникновение новых местечек приветствовалось феодалами, поскольку это приводило к увеличению их прибыли в виде не только денежной ренты от крестьян, но и разнообразных торговых пошлин («мясной», «бочковой», «торговой»), а также «копшизны» (платы за право продажи алкогольных напитков). В то же время появление новых частновладельческих местечек затрагивало интересы великого князя, поскольку это создавало конкуренцию городам и местечкам, которые находились в его владении, а также лишало его выплат, поступавших от продаж на великокняжеских торгах. Поэтому заложение новых местечек частными лицами, а также введение новых пошлин на уже существующих торгах строго регламентировалось.

Несмотря на многочисленные ограничения и сложности, связанные с основанием новых местечек, количество их продолжало увеличиваться. Этот фактор, а также просьбы феодалов о придании им права заложения новых торгов в результате привели к отмене ограничений на основание частновладельческих местечек. С. Александрович выделил шесть, указанных ниже, путей возникновения местечек Беларуси и Литвы [279, с. 52–54]:

1) наиболее ранние местечки, которые развивались рядом с замками Великого князя или крупного феодала. К местечкам, образованным таким путем, относились те осады, появлению которых предшествовало существование замков независимо от других условий, содействовавших их основанию;

2) местечки, которые развивались из торгов и объединений ремесленного населения, возникших около дворов феодалов. К таковым местечкам следует отнести также местечки, которые возникли вблизи замков;

3) местечки, образовавшиеся в ходе проведения волочной реформы на месте, рядом с уже существующей деревней или на новом месте;

4) фактором, содействующим образованию местечек, были потребности, связанные с обслуживанием коммуникационных путей, а именно: предоставление ночлега, пищи и др.;

5) на образование местечек влияло существование в данной местности среды религиозного культа;

6) местечки, образовавшиеся рядом с уже существующими ранее большими или малыми городами.

Все эти концепции возникновения местечек были обобщены, систематизированы и изложены в новом научном порядке в коллективном этнографическом исследовании «Беларускае народнае жыллё» [20]. В. Турков, автор раздела «Поселения» в этом издании, выделяет среди местечек:

возникшие одновременно с разрешением на постройку замков (Иказнь – 1504 г., Мощеница – 1546 г.) или при замках, которые уже были возведены несколько лет тому назад (Дисна – около 1566 г., Вороничи – 1563–1575 гг., Сураж – 1564–1565 гг. и др.). Это самая древняя группа местечек;

возникшие на церковных землях, около монастырей (Побойск – 1558 г., Жировичи – 1643 г. и др.);

основанные на месте бывших деревень (Мотоль – 1554 г.) или среди глухих лесов (Дивин – 1566 г., Липск – 1580 г. и др.) при проведении волочной реформы;

возникшие для обслуживания, а также обеспечения ночлегом и едой купцов (Нача, Борань, Сторобин);

наибольшая группа местечек возникла в связи с открытием новых промыслов (в Полоцком воеводстве около 1620 г. были одновременно основаны местечки Рудня и Слобода) [24, с. 74–75].

В первой четверти XVII в. процесс основания местечек затормозился в связи с неблагоприятными хозяйственными и политическими условиями (войны, внутренние распри).

Развитие местечек на территории современной Беларуси продолжалось с разной интенсивностью с XV до середины XVII в. Тогда уже только крупных местечек было около 250, а мелких – значительно больше. Определить их точное количество невозможно, поскольку теперь трудно выяснить, чем в то или иное время являлся конкретный населенный пункт – местечком или городом. По данным С. Александровича, на землях ВКЛ могло быть более чем 900 городов и местечек, последние все же составляли большую часть. 3. Копысский, разделяя главную мысль С. Александровича о том, что «XVI – первая половина XVII в. были временем развития в Белоруссии местечек», считает, что в середине XVII в. насчитывалось 425 местечек [108, с. 155].

Территориальное размещение местечек также было неравномерным. В XV – первой половине XVI в. большое количество их приходилось на западные земли Беларуси (Новогрудчина, Брестчина). В восточных районах (Минское, Полоцкое, Витебское, Мстиславское воеводства), где по причине меньшей плотности населения экономика была развита слабее, местечки начали возникать значительно позже.

С разделами Речи Посполитой на территории Российской империи самобытный уклад местечка развивался в пределах черты оседлости (с 1791 г.). Вопрос о признании за населенным пунктом статуса местечка приобрел большое значение после издания временных правил, запрещавших евреям селиться, а также приобретать и арендовать недвижимость в сельской местности, т. е. вне городских поселений, к которым относились и местечки. Местная администрация (главным образом губернские правления), стремясь еще больше ограничить места проживания евреев, стала переименовывать местечки в сельские поселения. Сенат в ряде постановлений выступил против самоуправства местных властей и установил критерии для отличия местечек от селений. Однако под эти постановления не подпадали многие поселки (официально считавшиеся даже деревнями), существовавшие порой в течение столетий и известные среди местного населения как местечки, а также новые, возникавшие в черте оседлости в местах оживленной торговли [237, с. 307].

В конце XIX – начале XX в. процессы индустриализации и урбанизации поколебали социально-экономические основы жизни местечек.

Революция 1905 г., а также Первая мировая война и массовые выселения части населения из прифронтовой полосы нанесли тяжелый удар по укладу жизни местечка и усилили миграцию евреев из него. Февральская революция 1917 г. отменила черту оседлости и антиеврейское ограничительное законодательство. Октябрьская революция и гражданская война, а также социально-экономическая политика советской власти разрушили экономический уклад местечка. Во время гражданской войны в Беларуси сотни местечек подверглись разгрому, часть из них неоднократно разрушалась, а некоторые были буквально стерты с лица земли. В период «военного коммунизма» с его политикой массовых конфискаций была подорвана основа еврейской торговли (закупка сельскохозяйственных продуктов и посредничество между городом и деревней). А в 1920-е гг., как свидетельствует Э. Иоффе, в результате новой экономической политики была разрушена хозяйственная структура местечка на территории БССР, а «десятки тысяч бывших ремесленников и торговцев лишились не только постоянного заработка, но и гражданских прав (стали “лишенцами”)» [92, с. 21].

С 1921 г. в результате советско-польской войны земли Западной Беларуси были включены в новую территориально-административную систему Польши. Деление белорусской территории на воеводства, уезды и гмины предопределило смену статуса многих поселений, особенно местечек. Польское правительство так и не смогло определиться с правовым статусом местечек и не проводило четкой границы между местечком и городом, относило местечки преимущественно к городским поселениям. Законодательные документы о правовом статусе городов и местечек Беларуси были изданы еще в 1919 г. – постановление Генерального Комиссара Восточных земель от 27 июня 1919 г. «Устав о городах» и от 7 ноября 1919 г. «О критериях разделения на города и местечки» [297, с. 1]. Главным принципиальным отличием города от местечка стал только количественный показатель – численность населения. Местечками назывались поселения местечкового типа, которые насчитывали от 2000 до 4000 человек. Свыше 4000 человек – уже город. Однако и этот критерий не всегда выдерживался. Территория Западной Беларуси, согласно административно-территориальному делению 1921–1922 гг., делилась на 4 воеводства, 33 уезда и 443 гмины [296, с. 284]. Центрами западнобелорусских уездов и особенно гмин являлись местечки, так как количество белорусских городов было небольшим. Поэтому официальные круги стремились к увеличению количества городских поселений даже искусственным путем, не учитывая количественные критерии в ранее существовавших официальных документах, и по этой причине многие западнобелорусские местечки приобретали статус города как центра гмин, несмотря на небольшую численность населения (2000–3000 человек). Были и такие случаи, когда в неофициальных документах многие местечки – тминные центры – подавались как города, не имея на это официального разрешения. Сама терминология населенных пунктов – город – «miasto» и местечко – «miasteczko» (от слова «место» – небольшой город или поселение городского типа) – по звучанию были очень похожи. В 1928 г. из 49 городов Белостокского воеводства в 36 проживали менее 4000 человек [282, с. 79]. В Виленском, Новогрудском и Полесском воеводствах в 1931 г. насчитывалось 37 городов, 12 из которых имели менее 4000 жителей. Получили городской статус в межвоенное время такие местечки, как Береза-Картузская, Сморгонь, Молодечно, Свенцяны, Дятлово, Докшицы, Косово, Каменецкая-Литовск, Высоко-Литовск, Раков, Ошмяны, Глубокое, Ляховичи, Дисна, Индура и т. д., которые с 1931 г. официально считались городами [296, с. 286]. Главные причины, по которым многие местечки Западной Беларуси получали статус города, – значительная промышленно-торговая активность и отличие местечек как уездных и волостных центров.

В придании городского статуса местечкам кроме официальных властей и местной администрации были заинтересованы крупные магнаты и помещики, усадьбами которых являлись местечки. Так, местечко Щучин Лидского повета Новогрудского воеводства было крупнейшей латифундией князей Друцких-Любецких – им принадлежало 5021 га земли, 3975 га приходилось на имение Щучин [68, с. 144]. Именно Друцкие-Любецкие способствовали тому, что в 1928 г. Щучин из полудеревенского поместья превратился в уездный центр. Об этом свидетельствовал тот факт, что в ноябре 1927 г. и октябре 1928 г. магнат подарил более 1 га земли для правления Щучинской гмины и передал польским властям старый каменный 12-комнатный дом для уездного старосты [68, с. 133]. Однако уездное местечко Щучин, несмотря на усилия владельца поместья, так и не приобрело статус города. Большинство местечек, получивших городской статус, могли быстро его потерять по причине частых административных изменений в пределах гмин и уездов.

Неопределенность в польском законодательстве с правовым статусом «местечко» приводила к тому, что местечко как самостоятельный тип поселения постепенно начинало исчезать и рассматриваться официальными властями только как временная стадия роста до города. Однако местечки в качестве самостоятельного типа поселений, не тождественного ни деревне, ни городу, официально существовали в Западной Беларуси до 1939 г. Количество местечек Западной Беларуси являлось непостоянным по ряду причин. Во-первых, в 1920–1930 гг. не существовало четкого определения понятия «городок». Польское законодательство в одних случаях относило местечки к городским поселениям, а в других – к сельским. Во-вторых, экономическое развитие Западной Беларуси под властью Польши способствовало частой смене социального статуса местечек. Одни городки получали статус городов по причине быстрого экономического и административного развития как центры гмин (Береза-Картузская, Шерешево, Дамбровица, Логишин), вторые – переживали упадок и переходили в разряд деревень (Линава, Снитово, Бражовичи), третьи оставались мелкими селениями аграрного характера со слабо развитым ремеслом и торговлей (Малеч, Большая Берестовица, Волчин).

В-третьих, социальный статус местечка мог трансформироваться от частых административно-территориальных изменений: дробление уездов, появление новых гмин и уездов, объединение двух гмин в одну. Наиболее полную, хотя и не бесспорную картину количества местечек по трем белорусским воеводствам в 1920-е годы создал Польский статистический комитет, который по решению польского правительства с 1923 г. (на основании результатов всеобщей переписи 1921 г.) проводил подсчет всех населенных пунктов Западной Беларуси, в том числе и местечек. Ревизия поселений Полесского (Брестский, Дрогичинский, Камень-Каширский, Кобринский, Косовский, Лунинецкий, Пинский, Пружанский уезды), Новогрудского (Барановичский, Лидский, Несвижский, Новогрудский, Слонимский, Столбцовский, Воложинский уезды), Виленского (Браславский, Дуниловичский, Дисненский, Виленский уезды) воеводств показала, что в 1921–1928 гг. насчитывалось 158 местечек [48]. Польская власть видела в них своеобразную зону обмена (в первую очередь экономическую) между селом и городом и не препятствовала их экономическому развитию, но и особо не поддерживала развитие местечковой промышленности, ремесла и торговли. Наличие во многих местечках развитого мелкотоварного производства в форме ремесла и мелкокапиталистических промышленных предприятий, полного спектра известных на то время форм организации торговли являлось свидетельством широкого распространения предпринимательской инициативы местных жителей, гибкости и приспособленности местной экономики к общепольскому рынку.

В Восточной Беларуси к середине 1920-х гг. число местечек резко сократилось до 43. 3. Замойский предполагает, что правительство республики одобрило сокращение их количества, исходя из задач модернизации экономики республики. В условиях НЭПа государство могло поддерживать хозяйство только городских населенных пунктов [80, с. 43].

Но уже к 1930 г. число местечек выросло до 68 (после укрупнений территории БССР в 1924 и 1926 гг.) [272, с. 101]. В результате проведенной в начале 1930-х годов административной реформы были ликвидированы округа и образованы районы. С усилением роли районов в административном делении республики, естественно, возрастала роль местечек – административных центров, что способствовало их экономическому росту с развитием индустриализации. В такое местечко шли государственные инвестиции, появлялись рабочие места в государственных учреждениях. В местечках, ставших центрами районов, усилилась торговля, начиналось капиталистическое строительство, так как различным учреждениям требовались помещения.

До официальной отмены этой категории населенных пунктов (1938 г.) количество местечек в советской Беларуси составляло 55 [80, с. 46].

Некоторые местечки в разные периоды существования периодически приходили в упадок и переходили в разряд сёл или переживали подъем и получали статус городов. Но в основной своей массе они оставались тем промежуточным между городом и деревней типом поселения, которое почти без изменений сохранилось до Октябрьской революции.

Указом Президиума Верховного Совета БССР от 27 сентября 1938 г. «О классификации населенных пунктов Белорусской ССР» к категории городов областного подчинения, рабочих и городских поселков было отнесено 101 поселение городского типа. Местечки, которые остались за сетью населенных пунктов городского типа, перешли в разряд сельских поселений [203, с. 267–270]. В западной части страны местечки как административные единицы были официально ликвидированы в 1939 г.