Текст книги "Записки из Японии"

Анна Варга
Записки из Японии

Иллюстрации Екатерины Кулешовой

© Варга А., 2021

© ООО «Издательство Родина», 2021

Предисловие

2020.07.16

Когда у моей двоюродной сестры появилась старшая дочь, мне не было еще 12 лет, однако у нас с ней состоялся любопытный разговор. Она делилась со мной прелестями материнства и как бы невзначай говорила, что ничего прекраснее этого на свете нет и быть не может. Мой нрав вечного борца, наложившийся, вероятнее всего, на колкий подростковый максимализм, вызвал некоторое отрицание. Я позволила себе резко ответить ей, что мне это желание не знакомо, а вот по-настоящему достойное занятие я вижу в написании книг, каковые и считаю истинными детищами.

Впрочем, моя мечта исполнилась спустя двадцать лет, но только после того, как я сама познала радость материнства. Юношеский максимализм так и остался со мной, так и живет в моем сердце желание поменять мир, сделать его чуточку светлее. Таким образом, этой книгой я хочу разделить это мое желание с вами, мой дорогой читатель, раз уж вы не побоялись взять в руки это издание, которое лежало и «пылилось» около 12 лет на жестком диске компьютера, периодически переписывалось, дополнялось, однако душа его родилась еще в далеком 2008 году, когда 20-летняя будущая писательница и путешественница отправилась в далекую Японию.

Золотой храм (Кинкакудзи)

Эта книга о Японии, о моей жизни в этой удивительной стране, о таком непохожем ни на что другое мире. Однако это не совсем хронологически простроенное повествование. Порой оно напоминает разрозненные фрагменты, ничем не связанные между собой. На самом деле связь состоит только в том, что мне хотелось передать те оттенки многогранного мира, который открылся мне с приездом в Японию. Средневековая японская литература была знаменита так называемым жанром дзуйхицу (по-японски «вслед за кистью»). Он особенно полюбился мне в годы студенчества, так что книга о Японии будет чем-то похожим.

Когда-то мой учитель физики сказал, что я напишу книгу мира. Мне показалось это нереальным, недостижимым, чем-то громоздким и емким. Однако его пророчество сбылось. Книга мира, моего маленького мира, который начинается в Японии. Именно поэтому эту книгу я посвящаю ему, Анатолию Анатольевичу Найдину, который убеждал меня в мои гимназические годы, что физики, коими мы были, вполне могут состояться еще и как лирики, а также научил ценить знания, дружбу, семью и строить мир, начав с нас самих.

Как все начиналось

2020.07.16

Многие неоднократно задавали мне вполне напрашивающийся вопрос: как девочка из физико-математического класса оказалась на отделении востоковедения и африканистики и в 17 лет решила начать изучать Восток и японский язык. Мама одного из моих одноклассников, которая присутствовала на губернаторском вечере, посвященном вручению золотых медалей, спросила, куда я планирую поступать. Услышав в ответ что-то невнятное о мировой экономике, она сказала, что видит меня в Новосибирске на факультете востоковедения.

Размещение храмов Киё-мидзу-дэра (Храм Чистой воды) на территории Японии

Вернувшись домой, я тут же все изучила в Интернете и уже следующим утром встретила родителей повествованием о моих новых планах. Спасибо им, что не стали меня отговаривать. Папа отвез в Академгородок на «абитуру», мама переживала, но тоже не отговаривала. Прочитав за лето столько книг, сколько могло вместиться в мою математическую голову, я таки поступила, тем самым предопределив мое будущее. Каждый раз, когда мои японские коллеги задают этот вопрос, я шуточно отвечаю, что мне нашептали камисама (по-японски «боги»). Возможно, так оно и было. Ведь как иначе можно объяснить, что девочка из Новокузнецка оказалась в стране богов, далекой Японии.

Просто Анна в необыкновенном Унадзуки

Прыжок

2009–12–11–12

Это было еще до меня, поэтому ни страха, ни боли я не испытывала. Вы знаете, а ведь парашют может и не раскрыться… Сегодня прыгала с парашютом. Все уже болтались на ветру – только сила притяжения Земли их манила к себе. Мне же путь полуполета в воздушном пространстве был закрыт. Вдруг заметила, что стропы не держат меня: тщетно было тянуть за заветное колечко – он не раскрылся. Сила натяжения отсутствует, а вот гравитационная затягивает со скоростью падения меня… Зеленый, зеленый лес вокруг, внизу суетятся люди: заметили слишком быстро приближающееся пятно. Оно будто бы составляет для них угрозу – неумолимо надвигается, собирается захватить их, завладеть их временем. Стропы почему-то вспыхнули, странно – стропы загорелись, от этого меня раскачивало из стороны в сторону, словно кленовый лист, сорванный порывом ветра с дерева, будто серый, безвольный воздушный шарик. Сколько дыма – как неприятно пахнет этот дым, щиплет глаза, более того, кажется, он вот-вот разъест мои глаза… А я все продолжаю падать. Мысли: как красиво я лечу, застилая небольшой участок земли легкой серой дымкой. Те, что были внизу, тоже начали кашлять и щуриться… Зажимают носы – тщетно. Я вот-вот коснусь земли. Планировала и плавно легла у водоема (то ли это был бассейн, то ли небольшой пруд). Они все продолжали суетиться. Открыла глаза – так я пришла в этот мир. Ты стоял в стороне, глаза бегали, как будто кого-то пытливо искали. А я ведь – вот она я, молча стояла рядом – ты упорно меня не замечал… И не давал право на звук…

25.04.2014 Прыжок с парашютом в Подмосковье

Так я попала в Японию в моем сне… На самом же деле я летела на двух самолетах из Новосибирска, оплаченными стипендией Министерства образования Японии, с пересадкой во Владивостоке. Самым захватывающим в этом полете был отрезок пути Владивосток – Тояма. Причин было две. Во-первых, полетать на Як-40 удавалось не каждый день: здесь и акустика, и виды, и теснота… Во-вторых, интересное знакомство с попутчиком, летевшим в Японию для выбора автомобиля марки Mersedes. Тогда такой выбор места покупки меня удивил, но это совсем другая история. Мы в Японии.

Город Кобз, вид с холма

Viva momento…

Это самое красивое место, которое я когда-либо видела. Нисколько не преувеличиваю… Мы ведь любим действительно не за что-то и не почему-то, а просто любим и просто влюбляемся, независимо от того, в какое время года, суток это случается, снег ли за окном, дождь ли, холодно, тепло ли: все это внешнее и отнюдь не главное. Вокруг величественные, приводящие в состояние почти полного опьянения невероятной красотой… горы. Их оккупировали облака, прячут заснеженные вершины великанов от сторонних наблюдателей.

Тоямский замок

Да, не каждый может видеть эту красоту по-настоящему. Нет, не потому, что у многих людей в среднем низкое зрение, нет, совсем не поэтому. Видеть нужно сердцем, чувствовать, ценить и преклоняться перед столь воздушной красотой, неподвластной ни времени, ни катаклизмам, ни чьему бы то ни было воздействию… Они вечны. Проезжая мимо на моем почти игрушечном велосипеде, смотрю на них, не могу оторвать взгляд, очень пристально, внимательно, вдумчиво. Они ведь теперь тоже не смогут забыть меня, увидев хотя бы раз. А потом нашепчут об этом кому-нибудь, проходящему мимо, который научится читать их мысли… А мыслей очень много, великое множество положительной энергетики, которой они могут поделиться с любым из нас. Жаль, что плохо фотографирую, да и пытаться бесполезно: не получится остановить этот момент и сохранить в памяти… Жаль…

Период цветения сакуры в Японии

А место действительно гармоничное. Тихо, свежо, порой даже слегка печально – вот такая атмосфера окружает меня сейчас. Где бы вы сейчас ни находились, думаю, наверняка чувствуете это спокойствие, покорившее мое сердце раз и навсегда.

Фонтан

Спускаюсь с горы и снова поднимаюсь в гору. Это требует немалых усилий, но я привыкла, отдышка уже не такая, какой она была, когда я только приехала в мир величественых гор. Всё вокруг этих гор – целый мир и целая жизнь. Можно ли оценить, насколько адекватно это было сказано?! Решайте сами для себя, а мне не хочется останавливаться. Я снова направляюсь в горы!

Горы Татэяма

На лбу выступили капельки пота, но, как обычно, не сдаюсь… И вот, уже лечу вниз с бешеной скоростью, обдуваемая ветром, глубоко вдыхаю прохладную свежесть горного воздуха и любуюсь видом гор. И весь мир словно замкнулся на этих горах. Тормоз, где же тормоз??! Правый – давно не работает, а левый нажму попозже: хочется насладиться скоростью свободного качения, нет, падения… с горы.

Подъём в гору

Синтоистское святилище и листья, город Тояма

Цветение сакуры и фонарики

Это не просто сентиментальные фразы, переполненные пафоса, это моя жизнь, такая, какая она есть. Жизнь в стране, где от слов благодарности у того, к кому они направлены, поднимается настроение, а лицо расплывается в улыбке. В стране, где удивительным образом сочетаются уголки почти нетронутой дикой природы с невероятными проявлениями последних технологических достижений человечества. В стране, где продавец в магазине у кассы, увидев, что вы выгребаете мелочь из кошелька, не будет сетовать на то, что опять придется пересчитывать «эти копейки», а спокойно пересчитав ее, непременно искренне скажет: «Как хорошо, что все так четко, как раз, сколько нужно!» – улыбнется и вручит вам вашу покупку. В стране, где официант в ресторане будет пытаться догнать вас на улице, чтобы вернуть вам оставленную только что на столе йену, даже если вы хотели вручить ее в качестве чаевых. В стране, в которой много всего удивительного и шокирующего, приводящего в ужас и в восторг одновременно. В стране, которая стала моим домом и о которой я хочу составить мой рассказ…

В предвкушении любования цветением сакуры в традиционных одеяниях

Суси

Любование утками

Так что освободите хотя бы маленький уголок в вашем сердце, чтобы полюбить ее так же, как полюбила ее я. Ибо vivo momento, а что будет дальше: падение или взлет – никто не знает.

Вино и звезды

В мире гармонии подул ветер с гор, и резко похолодало. Зато теперь видны даже самые вершины ангелов-хранителей этих мест: каждое перышко снежного покрова… Холодно, нет отопления, его в принципе нет. Кондиционер… нет, не то, лучше выключить свет и открыть жалюзи. Так и сделаю! Хотела увидеть звезды, но меня постигло фиаско: ни одной звезды, все спрятаны за облаками и недосягаемы. Только домики, маленькие двухэтажные домики, окутанные пеленою ночи, ну и поля, поля, поля… Здесь много полей.

Тоямские рисовые поля

Когда-то меня удивляло, даже немного настораживало, что тема вина у восточных поэтов была неотъемлемой частью: Рудаки, Омар Хайям, Тао Юаньмин, Ли Бо – все они писали о вине. Что это? Метафоричное название для непостоянной музы? Или, может, они, как и я сегодня, застигнутые ночью врасплох, в одиночестве, писали стихи, чувствовали резкий холод в душе, а может, и физический холод, и пили вино?! Только лишь с той разницей, что у них не было жалюзи, которые скрывали вид из окна, и холодильника, из которого можно было достать вино… Но они наверняка думали, тоскуя по родине, по любимым. Теперь мы уже не узнаем истину.

Горы

Горы и поля

Чувствую одиночество, желание сбежать куда-нибудь, спрятаться от боли и холода. Впервые за время пребывания здесь. Больно осознавать, что рая все-таки нет на земле, и холод и неприятные ощущения могут настигнуть нас совершенно неожиданно. Это нам не подвластно. Хотелось бы выйти из состояния обособления себя от мира природы и уединиться в горах, в этих чудесных горах, которые, кстати, снова спрятались. На самом деле они просто дали нам время на самоанализ и на постижение того, чем любезно поделились с нами при дневном свете. Я доверилась им и уже не вижу пути назад. Только спуск или подъем. А кто будет выбирать: я или они – не суть важно!

Вечерние зарисовки из города Тояма

Сирокава-го, жемчужина деревянного зодчества Японии

Японский юмор

2008–12–22

В отношении японского юмора у меня всегда были некоторые сомнения… Не то чтобы не верилось, что он существует, а, пожалуй, как обычно, по причине незнания его и непонимания, я выбрала легкий путь и вообще в душе отрицала его существование, полагая, что японцы не умеют шутить. Как хорошо, что жизнь предоставляет нам так много возможностей узнать что-то и понять суть этого явления.

Осенняя Тояма

В моем случае это произошло благодаря знакомству с рассказчиком ракуго — комических рассказов. Это смешные истории, совмещающие в себе острые шутки и игру слов (каламбур), а также пантомимы с использованием атрибутов, показательных и символизирующих Японию, таких как веер и, например, фуросики (японский традиционный платок небольшого размера). Так вот, чтец ракуго по правилам должен находиться на возвышении перед слушателями, на небольшой, можно даже имитированной сцене. И самое главное, зритель должен быть хорошо подготовлен, а по необходимости – вооружен слуховым аппаратом.

Такаока, Кэнка-яма

По словам невероятно талантливого чтеца ракуго по имени Санъютэй Рёраку, благодаря которому я и полюбила этот жанр, однажды, когда он выступал перед аудиторией, средний возраст которой был от 70 до 80 лет, он столкнулся со следующей трудностью: как он ни старался рассмешить публику, на него смотрели со скучающим и растерянным видом. В конце выступления он набрался смелости и спросил: «Уважаемые, почему вы совсем не смеялись? Неужели вам было настолько неинтересно?!» На что в ответ было сказано следующее: «Эх, если бы нам удалось расслышать хотя бы половину того, что было сказано…» Так что говорить по-японски еще не означает – понимать ракуго. Такого тождества выявить не удастся при всем желании.

Мастер-класс Икэ-бана

Часто господина Санъютэя приглашают в младшие школы повеселить младшеклассников смешными историями, для этого он изменяет некоторые детали известных японских сказок, таких как «Момотаро» или сказка об аисте. Так, в одной школе он переделал рассказ об аисте следующим образом: «Давным-давно жили в одной деревне бабушка и дедушка…Однажды поздно вечером в их дверь постучали. Это оказался тот самый аист, спасенный несколько дней назад бабушкой. Он попросил выделить ему комнату и запереть там, пообещав соткать им в благодарность… Они так и поступили, однако любопытство не позволило им дождаться положенного срока, и они заглянули в заветную комнату. Но, к удивлению, там не оказалось ни аиста… ни мебели… ничего, что находилось там раньше… „Яппари цуру дэ ва накатта. Саги датта“, – с сожалением сказала бабушка…»

Просто Тояма

В последней фразе, которую я намеренно не стала переводить, как раз заключается вся изюминка этого ракуго. Слово саги, в зависимости от того, какими иероглифами будет записано, имеет два значения: одно из них – цапля, а другое – мошенничество. Так вот, последняя фраза может переводиться как: «Какой же это был аист?! Это была цапля!», а также: «Нет – это был не аист! Это был мошенник». К несчастью господина Санъютэя, его шуток младшеклассники, те, для кого они были придуманы, не поняли. А вот учителя, следящие за порядком, посмеялись от души.

Сирокава-го

Признаться честно, я тоже не смогла понять все шутки господина Санъютэя, как ни силилась это сделать, наверное, не хватало лексики… Так вот, он, как человек, чувствующий настроение публики и замечающий все ее колебания, уловил мой отсутствующий взгляд и отпустил острую шуточку в мой адрес: «Странное какое-то выражение лица у тебя… Что-то не то говорю, что ли?!» Это снова рассмешило меня, и волна всеобщего приободренного и праздно-ликующего настроения подхватила меня и понесла дальше по бескрайним просторам японского юмора.

Так что не торопитесь делать поспешные выводы в отношении какого-либо аспекта чужой культуры. Вдумайтесь – ведь в слове «чужой» уже есть ключ к пониманию этого «недопонимания». Это действительно «не ваша» культура, другая, но это не значит, что она хуже. Сначала попытайтесь узнать ее поближе и не в качестве стороннего наблюдателя, а непосредственного участника, и она захватит вас, оставив непременно только хорошее впечатление.

Tayoru ikimono ga iru kasira (с япон. «Есть ли существо, на которое можно бы было положиться») (Путь принятия и отрицания)

2009–02–17

Человек, оказавшись заброшенным в отличный от его мир, начинает понимать такие простые вещи, которые по какой-то причине оставались для него непонятными и совершенно закрытыми ранее.

Все последние дни только и слышала от всех знакомых, что в понедельник выпадет снег, похолодает, и такая погода продержится дня три… Хотя теперь говорят, что целую неделю. Но суть не в этом. Сообщения также содержали в себе и хорошую новость – что это будет последний снег и, естественно, последний промозглый холод в году! Конечно, я порадовалась и абсолютно потеряла бдительность.

Традиционное украшение в праздник девочек

Утром вышла специально пораньше, намереваясь идти до остановки пешком (30 минут, но все же безопаснее, чем на велосипеде, подумала я). Но встретила бабульку, которая работала у нас кем-то вроде администратора в месте обитания иностранных студентов, она осведомилась, не собираюсь ли я ехать на велосипеде.

«Будешь скользить, как на коньках, – предупредила она, – с утра на дороге корка льда, так что – не советую рисковать на велосипеде».

«Да-да, – ответила я, – пойду пешком».

А сама зачем-то смахнула с седла велосипеда образовавшуюся за ночь корку снега салфеткой, тщательно протерла, сделала то же самое с рулем, села, подумав «была не была», и поехала.

Аня и велосипед

Замечу, что это не впервые я осмеливалась здесь на такие выпады по утрам на велосипеде. Как-то раз даже ехала, прорезая передним колесом двадцатисантиметровый слой снега, так как было раннее субботнее утро и, естественно, дороги еще чистить никто не собирался. Тогда я бросила велосипед на середине пути. На этот раз снега почти не было, только хрустящая корка льда. Несколько раз по пути чувствовала, что нешипованные колеса совсем не устойчивы, но не сдавалась, как всегда.

На одном из перекрестков заметила, что женщина на небольшом авто притормозила в ожидании, когда ей уступят дорогу, чтобы выехать на главную. Тем самым она преградила дорогу и мне (а я ехала по пешеходному тротуарчику)… «О, да!» – подумала я, притормозила и попыталась повернуть, но… это было последней каплей для моих нешипованных колес. Велосипед накренился, и я картинно упала посреди проезжей части, а сверху, для дополнения картины, на меня повалился велосипед. Больно, острую боль трудно терпеть – но мне это удалось. Вокруг было немало японцев, спешащих не то на работу, не то в университет… Но никто не попытался помочь или хотя бы спросить, как я себя чувствую. Женщина в машине, преградившая мне дорогу (о, как громко и самоуверенно сказано), лишь только неодобрительно помахала головой сквозь стекло и скрылась за поворотом. Проходивший мимо (всего на расстоянии в пару метров – мог бы и помочь… джентельмен) молодой человек просто остановил на секунду взгляд (не каждый раз видишь утром гайдзина (с япон. «иностранца»), падающего с велосипеда прямо на дорогу), сделал недовольную гримасу (я обозначила ее именно так) и, не задержавшись ни на секунду, продолжил свой полууверенный, чисто японский шаг.

Заснеженные горные вершины

Я собралась с духом, встала, подняла велик, но на него больше не села – нет-нет, для одного утра слишком много приятных приключений. Так и началось мое еще одно утро в Японии, в уже ставшем родным городе Тояма.

Нет, ну я читала о том, что эта нация не способна оказывать помощь чужим людям, а уж тем более иностранцам (или гайдзинам, как я сказала ранее), но от этого не становится менее грустно одинокому маленькому гайдзину, заброшенному на край вселенной, да почти к инопланетянам, если хотите… Само собой, пять стадий проникновения в чужую культуру, и без стадии полного непонимания и отрицания всего чужого не обойтись, но как все-таки трудно порой совмещать теорию с практикой и относиться ко всему философски.

Охота на зайца, Тога

Так вот, не раскрыла секрет пяти стадий знакомства с чужой культурой. Они достаточно просты, хотя не всегда нам самим удается их так хорошо сформулировать. Что и было сделано за нас, иностранцев, сразу по приезде в Японию, на самом первом занятии, где мы и читали текст об опыте общения с другой культурой.

Первая стадия – стадия абсолютного восторга, когда иностранец просто боготворит чужую культуру, смотря на нее словно сквозь розовые очки, чужое затмевает все аспекты его культуры, он видит в ней все только прекрасное и несомненно доминирующее над нравами его нации.

Вторая стадия уже не такая «восторженная», а, скорее, связанная с разочарованиями, в голове возникает хаос, человек перестает быть уверенным в себе, все, что раньше приводило его в восхищение и казалось само собой разумеющимся, теперь ему кажется, по меньшей мере, странным и непонятным.

На третьей стадии человек замечает и начинает осознавать культурные различия, перестает воспринимать все, что принадлежит культуре-оппоненту.

Здесь он находится перед выбором: принять культурные различия такими, какие они есть, или пойти своим собственным, уникальным путем (и, о Боже, куда может завести этот путь).

На четвертой стадии человек воспринимает все культурные различия такими, какие они есть, но, словно оппозиционируя (или, если хотите, противопоставляя) cебя и свое, рассуждает примерно так: «Даже и ни на кого не полагаясь, я и сам смогу прожить как-нибудь».

На пятой стадии приходит осознание того, что чужой культуре надо соответствовать, выбирать нужные выражения, вести себя так, чтобы не выделяться и не повредить «течению времени» в другой стране, обществе и т. д. Здесь мы, в идеале, становимся аналитиками, изучаем влияние «взмаха наших крыльев на течение времени в чужой вселенной», работаем над собой, изменяя, при необходимости, поведенческие модели, некоторые привычки и прочее.

Токио, паук

И как же все-таки трудно подстроиться в ситуации полного одиночества!.. Неужели и правда нет здесь ни одного человека, на которого можно было бы опереться. А ведь без этого человеку нельзя…