Текст книги "Даша и медведь"

10

* * *

Хорошо, что она не шевелилась. Главное – дышала. Но ни звука, ни движения – ничто не мешало сгрести ее и отнести в душ. Даша висела на мне, легкая и компактная, и только вяло шевелила пальцами на плечах. Так было бы удобно приподнять ее и насадить снова на член… Но я побоялся тупо убить, потому что либидо с трудом поддавалось контролю. Желание не существовало отдельно, я не хотел никого другого, кроме ведьмы. И только теперь начинал осознавать масштабы проблемы. Что там говорил Карельский? Самое сложное время?

– Ты как? – процедил сквозь зубы.

– Ненавижу тебя, – прошептала обессилено.

Я усмехнулся – значит, в себе. Несмотря на ее слова, меня обдало жаром какой-то чуждой нежности. Она держалась за меня, кожа к коже, так открыто – можно сделать, что хочется… И все равно сопротивлялась.

– За что ты ненавидишь меня, Даша? – вышел из-под душа, сорвал полотенце и, накинув его на плечи девушке, вернулся в спальню. Она спустила ноги, закуталась в полотенце и попробовала отойти, но я не позволил – обхватил за шею и притянул к себе: – Что я тебе сделал?

– Глупый вопрос, Глеб, – уперлась ладонями мне в грудь.

– Неужели? Просвети.

– Напугал…

– Больше медведя?

– Втягивал в интимные отношения!..

– Насиловал?

– Почти!

– Не может так быть. Либо насиловал, либо ты получала удовольствие. А ты получала, – вынуждал ее смотреть себе в глаза, сжав пальцы в волосах. – Так, может, надо взять ответственность за то, что происходит, и на себя тоже?! Я бы выпустил тебя там, у Кости, но вед сказал, что не могу отказаться, иначе умрешь!

– Я не верю в это! – всхлипнула она и… расплакалась, повисая у меня на руках. – Не умирают люди от того, что от них отказываются! От меня отказался отец, но я же не умерла!

Я попытался прижать ее к себе, но она отпихнула, снова вызывая приступ злости.

– Я не стал проверять, – дернул ее к себе. – Уж извини. Хотя было бы проще…

Она уставилась на меня испугано, но я не досмотрел ее эмоции – выпустил и направился к шкафу за штанами. Капли приятно холодили тело и немного остужали голову. Но Даша быстро нейтрализовала эффект:

– Почему ты не даешь мне выпить таблетки?! – набралась смелости сделать ко мне шаг. – Ты работаешь в городе, выглядишь как нормальный человек, у тебя машина, телефон и подчиненные, но ты будто не понимаешь, что это дико – позволять случайной женщине от себя… залететь! Что за дикость, Глеб?! Объясни, пожалуйста!

– Потому что я выбрал тебя. Сразу, как увидел…

– Да как это возможно?! Ты же ненавидишь людей, и я смотрела твои фото в сети – ты везде один! Как это – выбрал? Так не бывает!

– Такие, как я, выбирают быстро и на всю жизнь. И я ничем не могу тебе помочь, Даша, – шагнул к ней. – Выбор небольшой, понимаешь? Убить тебя или принять. Что бы ты хотела, чтобы я выбрал?

– Кто ты? – тихо прошептала, сжимаясь на мое приближение.

– Что мне выбрать, Даша? – встал вплотную, еле сдерживая злую усмешку от того, как она изо всех сил старается на сделать шаг назад и вообще не дать деру. – Отказаться? Убить тебя?

– Может, можно что-то сделать… – растеряно прошептала.

– Можно поесть. Я не ел ничего весь день, ты, вероятно, тоже, учитывая, как была занята. Пошли, – и я направился к лестнице. – Мне еще работать.

Как только собирался работать – не понимал вообще. Дышать спокойно я мог только лишь потому, что она была моей пленницей, и в крайнем случай я мог наплевать на ее желания и просто взять то, что позволит остаться мне в уме и трезвой памяти. Но я так не хотел. Что, мать его, нужно этой женщине?! Выпить таблетку? Тогда успокоится? А я?.. Прислушался к себе, пытаясь занять руки первым попавшимся пакетом со стола…

А я убью.

При одной мысли только срывало и так трещавшую по швам плотину. Эта женщина – моя, и все, что у нас с ней будет в результате, я хочу без условий! Это сильнее разума, это чертов дикий инстинкт, который я долго игнорировал и радовался, что не нашел ни истинную, ни другую более или менее подходящую бабу, которая бы сорвала мне самоконтроль. И – на тебе! Отсроченный эффект ударил с такой силой, что с трудом удавалось собраться. Я не смогу с ней договориться, как мог бы с любым – она не примет моих условий, потому что меня не устроит никакой компромисс.

Даша спустилась вниз и застыла молчаливым памятником всем моим попыткам найти выход. Выхода не было.

– Значит, запрешь меня тут?

– Будет зависеть от тебя, – оттолкнулся от стола и, наконец, решил, что делать с первым пакетом.

– Думаешь, я смирюсь и соглашусь на вот это все?

– Это единственный для тебя вариант, – вытащил коробку, в которой аккуратно были сложены чашка, пара тарелок… Пожалуй, посуду в руки брать не стоит, пока этот белокурый огонек снова угрожает моему фитилю.

– Засунь себе этот вариант, знаешь, куда?.. – вдруг процедила с такой ненавистью Даша, что у меня похолодело внутри.

Я перевел на нее взгляд, понимая остатками сознания, что ей бы бежать с глаз моих долой, но куда там! Стоит в полотенце на нижней ступеньке, чтобы казаться самой себе выше, и сверлит меня взглядом.

– А расскажи, – оскалился, медленно направляясь к ней. Я еще не подошел, а она затряслась в диком страхе. – А еще расскажи, зачем ты тявкаешь, если укусить боишься?

Даже не успел подумать, а пальцы уже сжались на ее горле. Ногти перетекли в черные загнутые когти, только Даша этого не видела – хлопала глазами, схватившись за мои запястья обычными пальцами, и оседала на колени под давлением. Одну часть меня выворачивало от отвращения к самому себе – не так бы я хотел. Но другая, большая, требовала подчинить самку, потому что за этим тянулось многое. Я альфа не потому что смог подчинить редкого сильного хищника. Меня уважают, потому что я заставил себя уважать. А белокурая ведовка нарушала статус-кво так дерзко, что зверь ей этого не позволит и не простит, и человеческая сущность здесь бессильна, она мне ничем не помогла прогрызать пусть к свету в свое время.

Все, что успел – это заставить себя выпустить девушку, развернуться и выскочить из дома, бросив дверь открытой, потому что в следующий вздох меня уже переломало пополам рвущейся на свободу сущностью…

* * *

* * *

Никогда еще не было так пусто внутри и страшно от этого. Хотя Глеб бросил двери нараспашку, дышать было нечем. Я сползла по стенке на ступеньку и скрутилась на ней, мечтая провалиться сквозь пол, чтобы только не думать ни о чем и не видеть больше этого мужчину. Но когда с улицы вдруг долетел сдавленный рык, меня подкинуло на месте. Я рванулась к дверям и выскочила на крыльцо…

…и тут же увидела медведя.

В свете окон хорошо было видно, что он с яростью набрасывался на уцелевшее переднее сиденье, рычал и рвал его на мелкие куски. Да так, что первая встреча показалась почти дружественной. Ноги приросли к земле. От ужаса я даже вздохнуть не могла, не то что пошевелиться. А он обернулся на меня и грозно заревел. Только вместо того чтобы кинуться наутёк, я заорала:

– Глеб! Глеб, где ты?!

При этом искренне надеялась, что мужчина мне ответит. Я даже готова была рвануться ему на помощь, если медведь куда-нибудь его загнал. А зверь вылупился на меня, поблёскивая черными глазами, и будто оторопел от моей тупости. Только как бы я ни ненавидела своего тюремщика, такой страшной смерти ему не желала, а остаться тут одной…

– Куда ты дел Глеба? – сама не ожидая от себя, топнула ногой.

На этом мой протест снова и закончился. Медведь встал на задние лапы и взревел, а я позорно кинулась в дом, защёлкивая двери на все замки. Впрочем, долго он перед домом не задержался. Когда я набралась смелости выглянуть в окно, у машин уже никого не было.

– Вот, гад, – всхлипнула я дрожащим голосом. – Лучше бы джип этого погрыз, мою-то за что?

Я протерла влажные глаза и осмотрелась. Что делать – понятия не имела. Все, на что меня хватило – это снова выйти на крыльцо и тихо позвать Глеба. А что если он попал медведю прямо в лапы, когда вышел из дома? А у того снова какой-то приступ агрессии, и он его сожрал на лету, тот даже вскрикнуть не успел?

– Боже… – сползла я по дверному косяку до пола и обняла колени. В лесу, как назло, было тихо, даже ветра почти не было. Где-то ухнула сова, треснула ветка, вторая… – Глеб! – заорала я снова, но ответом мне была лишь тишина.

Пришла мысль, что надо бы обойти двор, вдруг он где-то без сознания? Выглянув с крыльца и прислушавшись, я на дрожащих ногах спустилась по ступенькам и осмотрелась. Что буду делать, если обнаружу где-то останки, даже думать не хотела. Но двор был чист. Если зверь и прибил Глеба, следы убийства замел качественно. Назад по ступенькам я бежала, будто за мной гнались оба – и медведь, и Глеб. Закрывшись на замки, прошла к кухонному столу, где стояла брошенная бутылка вина, пакеты с продуктами… хотелось чем-то занять руки и отключить голову.

Но она не отключалась. В машине Глеб, кажется, бросил мобильный. Нужно осмелеть и при свете утра добежать до нее.

– Я сопьюсь из-за тебя, Горский, – полезла за бокалом в раковину.

Тело все еще мелко подрагивало, а внизу живота будто стояло настороженное напряжение после… того, что он со мной сделал. Я не могла назвать это сексом – слишком просто. Как там говорят более грубо? Трах? Пожалуй. Животный, голодный, дикий, бессовестный трах – вот что это было.

Не знаю, что меня потянуло, но я бросила вызов камину. Пришлось попотеть, выматериться, выплакаться хорошенько, но через полчаса у меня было пламя. Огонь набросился на бревно, что утром принес Глеб, я – на бокал теплого вина. Сидела на полу, сжавшись в комок, и вздрагивала на каждый треск камина. И снова поразило, как быстро успокоилась… Душа будто стянулась в плотный комок, стало тепло, тихо… Я даже не поняла, когда начала наслаждаться местом и временем. К спокойствию вернулся и голод. Я поднялась и принялась разбирать пакеты. Похоже, Глеб пересмотрел свои принципы кардинально – в коробке, которую он достал первой, я обнаружила комплект посуды – чашку, тарелки, столовые приборы. А когда из пакета высыпалась гора пачек со всякими сладостями, мне стало не по себе. Конечно, это не было поводом таять, но в исполнении Глеба такая забота уже казалась значимой.

Второй бокал в первые минуты вызвал во мне азарт, и я даже попыталась призвать мужчину обратно уже испробованным способом – направилась в душ. Но ничего не вышло – Глеб не вернулся, а я протрезвела и уныло поплелась в кухню.

Обсохнув на пару с пачкой печенья у камина, я сделала еще одну вылазку на крыльцо.

11

Невероятно тихая теплая ночь казалась сказочной. Звезды здесь были так близко, что в небо хотелось провалиться. Сами собой на кромке чувств проступили воспоминания, и сердце болезненно сжалось. Густой запах ночного леса хотелось вдыхать бесконечно, пропитаться им, снять кроссовки и пройтись по траве босиком, упасть в листья и зарыться в них с головой…

Я укоризненно глянула на пустой бокал и усмехнулась. Ну да, по пьяни только и осталось, что упасть в листья…

– Глеб, ну где ты… – прошептала, чтобы хоть чем-то наполнить тишину.

Опустилась на верхнюю ступень и оперлась спиной о перила, кутаясь в кофту. Позволить себе стать частью этой ночи вдруг стало так легко. Я дышала все спокойней, медленно осматриваясь и прислушиваясь.

Странным образом запахи становились ярче, я различала их так же, как и предметы, что видела. За первоначальным общим фоном скрывались частные – машинное масло (наверняка медведь повредил что-то в моей разодранной колымаге), нагретое солнцем дерево, краска, гнилая ель и что-то сдохшее совсем недавно. Последнее вдруг наполнило рот слюной, а мысли вылетели напрочь!

Я подалась вперед, принюхалась, переставила большие когтистые лапы и поковыляла со ступенек в нужную сторону. Мир взорвался запахами и какими-то странными эмоциями, без мыслей, горечи, обид. Я забыла обо всем и лениво плелась странной непривычной походкой в обход машин, брезгуя аккуратным газоном, к открытым воротам. За ними, залитая лунным светом, хорошо виднелась грунтовка, уходящая плавным изгибом за поворот. Постояв, я решила свернуть влево. Лапы заплетались – нечего было напиваться, в голове плескался странный алкогольный туман, а вкусный запах тухлятины становился ярче. Я вальяжно углубилась в лес, исследуя все, что попадалось под ноги – ветки, камни, с восторгом зарывалась носом в какие-то дупла, норки, пока не нашла источник интереса – остатки какой-то птицы, почти разобранной на части. Только слишком уж я отвлеклась. Потому что запах, который вдруг донес оживший у земли ветерок, встопорщил каждую волосинку и напугал до дрожи. Знакомый и одновременной чужой, он прошёлся острыми когтями по нервам, сдавил солнечное сплетение и… вызвал приступ тихой ярости. Сама не ожидая, я напыжилась и осторожно двинулась в его сторону. Вроде бы надо было бежать, но что-то внутри бунтовало все сильнее – а лапы мне такие на что? Из горла вырвался странный смешной звук, в ответ на который за ближайшим деревом кто-то утробно и очень впечатляюще ответил. Но я даже не притормозила, преисполненная самоуверенности и любопытства. Откуда весь этот набор взялся – понятия не имела. Только в следующий удар сердца вскочила на поваленное бревно и ощерилась – в одном прыжке от меня стоял тот самый медведь. На моё фееричное появление он скептически фыркнул и удивлённо повёл носом. А я – нет бы задать стрекоча – тявкнула как-то позорно и зарычала уже более впечатляюще. Зубов полна пасть – и все они предстали на обозрение моему врагу. Удивление последнего стремительно нарастало – я видела это даже на его лишённой мимики морде. Медведь шумно выдохнул и вдруг встал на задние лапы, протяжно рыкнув.

А в следующий вдох кинулся…

…Я вскинулась на крыльце с таким адреналиновым пожаром в груди, что, казалось, сердце выскочит. Уснула на ступеньках! Дура! А если бы медведь пришёл?! Подскочив на ноги, я даже не осмотрелась – кинулась в дом и захлопнула с грохотом двери.

– Боже-боже-боже-е-е, – запричитала, растирая лицо. Сейчас я, пожалуй, очень хотела, чтобы Глеб вернулся. Черт с ним, поговорим, я даже постараюсь не посылать его подальше, потому что его готовность мой посыл выполнить уже переходит все границы. – Ну погулял, выпустил пар и хватит! Напугать меня ещё больше решил? Ну куда больше? Я же чокнусь!

Огонь в камине дожевывал бревно и грозился вот-вот погаснуть – это сколько же я проспала там?

– Надо бросать пить…

Мелодичный стук, который вдруг высекли из входной двери, подкинул меня на месте и вырвал из груди какой-то нечеловеческий звук, но я едва ли обратила на это внимание – нервы были на пределе, а разум впадал в панику, сдаваясь.

– Даша, – позвал глухо знакомый голос, и я бросилась к дверям.

Стоило увидеть на пороге хмурого Глеба в одних штанах, меня сорвало окончательно:

– Твою мать! – вскричала я, толкая мужчину в грудь. – Ты меня все же в дурку хочешь сдать?! Зачем ты так со мной?! Зачем бросаешь?! А потом приходит этот!..

Глеб выглядел уставшим, терпел мои тычки, хмуро взирая на меня исподлобья. Или не хмуро, а как-то… подозрительно, даже немного изумлённо.

– Где ты была? – выдавил хрипло.

– Где я могла быть? – сделала шаг назад, пропуская его, но он не спешил проходить. – Ты на улице останешься?

– Я задал тебе вопрос.

– Спала на крыльце, представляешь? – осточертело мне все. – Напилась вина с горя – думала, тебя медведь разодрал и похоронил под сиденьем моей машины. А потом уснула.

– Уснула? – насмешливо сощурился он.

– Да, уснула.

Обняла себя смущённо и протёрла устало глаза. Сил почти не осталось, я будто и не спала вообще, а скакала где-то. Помнила, что что-то снилось, но где-то на границе восприятия.

Глеб прошёл в комнату, хмуро глянул на камин:

– Есть хочешь?

– Я съела пачку печенья.

– Я спросил, есть хочешь?

Когда он прошёл мимо, я отчётливо почувствовала чуть ли не полный лесной букет – терпкий мох, горькая кора, сладковатая жухлая листва… а ещё будто что-то неприятное, искусственное… дешёвая обивка сиденья?

– Ты что, валялся где-то в траве?

– Нет, убивал ближайшую ёлку, – направился к раковине.

– Медведь пришёл сразу, как не стало тебя, и снова набросился на машину.

– Я так понимаю, ты не будешь, – достал он из пакета упаковку стейков. – Могла бы убрать в холодильник.

– А могла и не убрать, – раздражённо фыркнула. – И я буду. – Есть захотелось зверски. А когда он вскрыл упаковку, из груди вырвалось какое-то странное то ли бульканье… то ли рычание голодного желудка. Глеб одарил таким взглядом, будто я рыгнула на званом обеде: – Что? Есть хочу. Перенервничала.

Он молча отвернулся, достал миску и занялся стейками, а я взялась раскладывать содержимое пакетов по шкафам. Вкусности убрала к меду, перемыла новую посуду и уселась в кресло перед камином, который почти погас. Мою попытку его оживить Глеб хмуро осадил:

– Не надо, не перегорит…

– Я, может, хочу тут поспать…

– Ты будешь спать со мной, – сообщил сурово.

– Не страшно? Я же теперь коготки отрастила, – философски пожала плечами.

Сегодня мне было все равно, чем он там недоволен – было, с чем сравнить. Пусть лучше злой, но здесь, чем мертвый там, с медведем.

– Как-нибудь справлюсь…

– Чем ты так недоволен, можно узнать?

– Нет.

Мы поели в тишине. Я беззастенчиво уплетала умопомрачительный стейк, разве что не урча от удовольствия. Глеб бросал на меня мрачные взгляды:

– Чем ты так довольна, можно узнать?

– Я не довольна, я устала. Можно ещё вина?

– Боялась же, что сопьёшься? – с сомнением прищурился он, но потянулся за бутылкой в центре стола.

– Это, как оказалось, не самое страшное, – постановила я.

– Это точно, – продолжал сканировать меня. – Ты нормально себя чувствуешь? – Вопрос застал меня врасплох. Сердце послушно набрало оборот – Уверена, что спала на крыльце, а не… гуляла вокруг?

– Глеб, если ты ещё сомневаешься, хватит ли мне стресса, я тебя уверяю – выше крыши. – Его пристальный взгляд вдруг вызвал прилив глухой ярости. – И не надо так на меня пялиться!

Коготки звякнули по стеклу бокала.

– Я буду пялиться так, как хочу, – задумчиво парировал он, мазнув взглядом по моим рукам.

– Может, хватит на сегодня? Или у тебя программа максимум ещё не выполнена?

– Посмотрим. – Злость вернулась его голосу и взгляду.

– Может, пришибёшь уже? – выпрямилась я. – Чего ты добиваешься?!

Он медленно поднялся из-за стола, задержался на мне взглядом, но неожиданно обошёл и направился на улицу. А я закатила глаза – снова?! Но Глеб вскоре хлопнул дверью машины, а я вытянула шею – во дворе загорелся огонёк дисплея мобильного.

* * *

Мирослав перезвонил на мое сообщение сразу.

– Ну что?

Я помолчал, не зная, что и сказать.

– Схожу с ума – вижу хрень. Скоро придется тебе искать другого партнера – меня выводят из игры.

Слышал, он хлопнул дверью – наверное, выходил из спальни. На дворе за полночь.

– Говори.

– Видел свою ведьму на четырех лапах… Но она не оборачивалась в животное. Говорит, спала на крыльце.

– Налажал, да? – внезапно усмехнулся Мир спокойно.

– Наверное, – прислонился задом к двери машины.

– Зверьками они обзаводятся, как антидотами, когда боятся. И чтобы лучше освоиться с миром мужчины, которому принадлежат. Я позже выяснил, когда веды изучать начали… Ты почему с Костей не поговорил?

– Поговорил.

– Поговори еще.

– Я тебе надоел?

– Не доверяешь, – вздохнул Мир. – И что за зверек?

Я помолчал, слабо веря в то, что даже не видел, а, скорее, чувствовал.

– Росомаха.

Мирослав даже не пытался скрыть ехидного смешка:

– Беги, брат, если разозлишь…

– Думаешь, заслужил… – усмехнулся я.

– Все мы их заслужили такими. – Он помолчал немного, а я и не торопил. История Мирослава уже имела счастливый конец. А моя – вряд ли. – Зверем она может быть только на подсознании, но тебя достанет – не сомневайся. Поэтому надо договариваться.

– Как ты не чокнулся? – протер я устало лицо.

– Не скули, – сурово осадил Мир. – Она – твой шанс на нормальную счастливую жизнь, а не на эгоистичное существование, Глеб. В нашем мире все, что гребет под себя, обречено. Тебя, можно так сказать, спасли. Не дури. Они немного хотят – тепла, ласки, поддержки, не бояться в тебе зверя… Это небольшая цена за то, что получишь взамен.

– Она не знает, кто я, Мир… А я не знаю, как сказать.

– Плохо.

– Я и ведам не могу ее отдать – у меня все внутри встает на дыбы: заберут, обработают…

– Понимаю. Но тут уж тебе выбирать, кому делать лучше – себе или ей.

Я глянул на свет в окне дома, и снова накрыло противоречивыми эмоциями. На ее свет хотелось идти…

… но я его не просил…