Текст книги "Безжалостный. Свидание со зверем"

Глава 3

Я проснулась от того, что жарко… Полночи трясло от холода, а тут вдруг аж испарина выступила над губой. Камера медленно заполнялась утренней мутью через окно у самого потолка. И так же тяжело я приходила в себя, не в силах пошевелиться от смутного ощущения смертельной угрозы. Внутренние инстинкты командовали замереть и не двигаться, но дышалось все равно тяжелее с каждым вдохом, а сердце разгонялось в груди, глухо барабаня в ушах.

Я лежала в лапах зверя. Поэтому мне было жарко. И жутко. Казалось бы, чем еще меня мог напугать Рейн? Но он смог… Для такой, как я, оказаться вблизи к настоящему зверю – как мыши обнаружить себя в лапах кота. Ничего тут не объяснить – это обычный инстинкт самосохранения. Бракованных не любят. А сами мы не любим оказываться лицом к лицу со смертельной угрозой.

Зверь вздохнул глубже, и я зажмурилась, силясь не рвануться от зверюги с криком и воплями о помощи. Но Рейн, видимо, почувствовал мое состояние. Тяжелая лапа поперек груди завораживающе втянула шерсть, меняясь на мужскую руку, пальцы ожили и сжали мое плечо, и я выдохнула, задрожав.

– Не хотел тебя пугать, – хрипло прошептал он мне на ухо. – Но ты замерзала…

Хотелось заорать, что если бы не он, я бы не замерзала сегодня, но сил ругаться не было. Тем более что и когда он в человеческой ипостаси, я боялась его не меньше. Когда Рейн отстранился, я сразу же озябла, сжавшись в комок. Хотелось в туалет… Но, кажется, я не смогу при нем вообще ничего…

– Энди, вещи, – положил Рейн мои сложенные шмотки на край кровати и уставился на меня слишком внимательно. – Тебе нужно в туалет?

– Нет, – мотнула головой, – отворачиваясь.

– Не может быть.

– Пожалуйста, оставь меня…

Но куда там? Рейн дернул за ноги, и я оказалась в его руках голышом, потому что жалкое тонкое одеяло сдалось без боя. В один вдох мы оказались в душе.

– Делай давай свои дела, не беси, – прорычал он, ставя меня в убогую душевую кабинку. – Хочешь, воду вруби.

Я вжалась в стенку, но та обожгла холодом лопатки, и тело отозвалось волной озноба. Который тут же рассыпался от горячей волны, поднятой взглядом Рейна. Он стиснул зубы, оглядев меня снизу вверх, развернулся и, хлопнув тонкой дверью, вышел. Терпеть холод больше не было сил. Я крутанула кран с горячей водой и блаженно прикрыла глаза, замирая под струями. Непривычно, жутко… Еще вчера у меня было будущее. А теперь – только настоящее. И такое концентрированное, что я не вижу дальше этой двери. Что меня ждет, когда выйду? Да и дверью это не назвать – просто перегородка с общим потолком…

Стоило провести ладонью по коже, та отозвалась легким жжением следов от царапин. Шея слегка ныла в области метки, между ног саднило, но все терпимо. Сколько это все продлится? Что дальше? Как вообще те, кто закрыл клетку у меня перед носом, собираются мне это объяснить и компенсировать?

Показалось, я простояла под струями час. И не вылезла бы вовсе, если бы снаружи не послышался звук открывающегося замка и голоса. А когда в двери постучали, я выключила воду.

– Мисс Ровейн, как вы? – послышался низкий мужской голос.

– Прекрасно, спасибо! – не удержалась от сарказма, сдергивая полотенце.

– Я бы хотел попросить вас пройти со мной.

– А кто вы?

– Ронан Харт, окружной прокурор. Ваш начальник отдан под суд за вчерашнее решение…

– Дайте пять минут, – хрипло попросила. – Я оденусь.

– Хорошо.

Когда вышла из душевой, обнаружила, что Рейна в камере нет. Но есть тот самый окружной прокурор.

– А я вас знаю, – сама того не желая, удивилась.

Суровый тип. Еще в Академии доводилось слышать о нем, но увидела только по телевизору в разгар скандала с обвинением его в изнасиловании. И была я далеко не на его стороне, потому что девушка, которой хватило смелости бросить ему столь громкий вызов, вызывала восхищение. А теперь он вдруг оказался в моей камере.

Притяжательное «моей» позабавило, и я усмехнулась невпопад.

– Я бы хотел, чтобы вас осмотрели врачи.

– Какой это имеет смысл? – не тронулась я с места. – Мы с вами оба понимаем, что уже поздно…

А была в этом какая-то ирония. Потому что уж Ронан Харт точно понимал все лучше многих. Ведь он точно так же присвоил свою девушку.

– Не поздно, – возразил он.

Тепло после горячего душа стремительно иссякало, и я съежилась от волны зябких мурашек, пробежавших по спине.

– Пойдемте, Энди, – надавил он. И уже когда мы шли по коридору, заметил: – Я предлагаю тебе не соглашаться ни на какие условия.

– Почему?

Взгляд скользил по белым стенам, а сознание отмечало, как быстро все меняется. Еще вчера я шла по этим коридорам, уверенная в собственной безопасности.

– Потому что тебя используют.

Мы вошли в лифт и поднялись на незнакомый мне уровень. Тут совсем не было запаха тюрьмы. Светлые коридоры и обстановка заставляли вообще забыть о том, что где-то тут есть такое страшное место, как камера Рейна. Мы будто попали в гостиницу, совмещенную с клиникой. И тут было теплее.

– А что вы предлагаете?

– Сейчас тебя осмотрят, окажут помощь и пригласят на беседу, – холодно ответил он, открывая передо мной двери кабинета. – Если решишь, что хочешь уехать – я устрою.

– Даете мне выбор?

– Да.

– И что это будет вам стоить?

– Неважно.

– Почему мне кажется, что только вы один так думаете? – глянула я на него. – Просто вы через это прошли. Другим же нет дела до таких, как я… или ваша девушка.

Прокурор стиснул зубы, глядя мне в глаза:

– Я добьюсь того, чтобы тебя отпустили, – пообещал.

– А дальше? Вы не сможете меня опекать постоянно, а я уверена – это клеймо на меня поставят пожизненно. Исключат из Академии, лишат возможности работать и усложнят жизнь, если я не сделаю так, как нужно большинству. – Да, я – не его смелая девушка. Но и у меня вообще нет поддержки. А в центры помощи я, увы, не верю. – У меня не было другого плана на жизнь, мистер Харт. Уверена, у вас уже куча проблем, раз вы думаете иначе. Но питать иллюзии я разучилась очень давно.

– Идите, – кивнул он мне на двери и направился дальше по коридору.

* * *

Я ждал в знакомом кабинете у панорамного окна, глядя на ущелье сверху и разминая запястья в наручниках за спиной. Пытался смотреть перед собой, цепляться взглядом за рельефы скал, но все мысли были об Энди. Позволить увести себя от нее стало возможным только потому, что я доверял Харту.

– Выходите, – скомандовал он моей охране, входя в кабинет. – Ключи от наручников на стол.

Охрана замялась, но подчинилась, и вскоре мы остались одни.

– Какого черта ты так с ней?! – потребовал Харт, подходя ко мне с ключами. – Что вообще ты творишь?

– Делаю свое дело, прокурор, – повернул к нему голову, потирая запястья. – И советую этим пользоваться…

На самом деле я еле сдержался, чтобы не схватить его за горло и не потребовать вернуть мою самку. Все было плохо.

Харт зло оскалился, останавливаясь рядом:

– Слишком много на себя берешь.

– Кто-то должен, – нахмурился я.

– Рейн, мы взяли след, – сбавил он градус агрессии. – И я благодарен, что ты доверился.

Я зажмурился, тяжело дыша. Мне хотелось быть там, самому убедиться, что след действительно реален. А еще броситься за дочерью…

– Подробней, – потребовал я, глядя перед собой.

– Обрыскали дронами вершину горы, – пропустил он мимо ушей нарушение субординации. – Нашли ущелье, запорошенное снегом. Не придраться. Сомнения вызвали почерневшие камни по руслу реки. Оказалось – трасса. Сейчас преследуем. Но по пути уже масса доказательств, что везут детей – еда с остатками слюны и прочее…

– Надеюсь, вы сохраняете в тайне? – глянул на него возбужденно.

Картинки будоражили воображение. Я будто сам был там, видел тропу… Как я упустил?

– Абсолютно, – заверил Харт.

– Тогда осталось найти спонсора этого мракобесия, – вернул я взгляд в окно.

Слышал, как он скрипнул зубами:

– Не ожидал от тебя подобного, – процедил с досадой.

– Я не хочу, чтобы наши дети были в опасности, Харт, – понизил я голос. – Никто не застрахован от особенных детей. Но они должны иметь право на полноценную жизнь… И тем более не должны становиться чьими-то игрушками. – Слова давались тяжело, в груди наливалось каменной тяжестью сердце… – Объявляй, что я согласен на переговоры ради самки.

– Я бы тебе намордник надел, – досадливо прорычал он. – Но ты ведь умный, гад. Все просчитал. Конечно, Виммер схватился за эту идею. Но девочку ты отпустишь.

Ну тут уж, как говорится, его никто не спрашивал. Мой зверь громко обозначил свое мнение по этому поводу так, что Харт в первую секунду удивленно вздернул брови, делая шаг назад, а в следующую – изумленно усмехнулся:

– Вот как? Ты уверен, что у тебя все под контролем, Брайт?

– Не нарывайся, прокурор, – процедил я раздраженно, отворачиваясь. – Это – мое личное дело.

– Ты на свободу-то хочешь? Точно думаешь подвергать СВОЮ девочку опасности тут? – Он вытащил из кармана листок и припечатал к стеклу перед моими глазами: – Твое освобождение.

– Я уверен, что эта тварь с вершины дернется, – повернул к нему резко голову. – И все окупится, прокурор. Смерти твоих подчиненных и твои потери.

– А твои? – досадливо скрипнул зубами, убирая приказ.

– Просто найди мою дочь…

Допустить мысль о том, что Харт сейчас эффективнее меня, было сложно. Но это правда. У него – отряд и техника, один я бы так быстро действовать не смог. Поэтому придется завязать эмоции узлом и ждать.

– У тебя привязка к Энди, – спокойно заключил он. – А у нее – только страх.

– Хорошо тебе знакомо, да? – усмехнулся я невесело.

– Да, – серьезно отозвался он. – Обидишь ее – будешь жалеть…

– Не дашь ей возможность сбежать? – глянул на него.

– Нет, – нахмурился Харт. – Уже нет. Дам тебе шанс… И другую комнату.

– До меня должно быть несложно добраться, – напомнил ему вслед.

– Да-да, – бросил он пренебрежительно, направляясь к столу. – Наручники…

Пришлось завести руки за спину.

– С Энди все нормально? – спросил я, направляясь к двери.

– Мне доложат – сообщу, – пообещал он и кивнул мне на двери.

Глава 4

Наверное, меня так не обследовали даже когда принимали в академию. Доктор была очень вежлива, с взглядом, полным молчаливого сочувствия.

– Никогда ранее не испытывали притяжение к мужчине? – анкетировала меня она, когда я уже сидела перед ней после всех осмотров и анализов.

– Не понимаю, о чем вы, – подняла взгляд от своих ладоней.

– У вас в карте указано, что ранее вам диагностировали мутацию, – осторожно заметила она. – Не было попыток завести себе партнера?

– Нет, – пожала я плечами и отвела взгляд в окно.

Я была слишком занята главной целью – выбраться со дна, перестать голодать и получить нормальную работу. Все мои таланты были связаны с постоянной необходимостью выжить на улице. Я была меткой, шустрой, изворотливой и могла за себя постоять. А что еще нужно девочке из трущоб, которая не может обращаться в зверя? Логично, что все эти навыки я принесла в полицейскую академию. И даже почти закончила ее с отличием… если бы не эта заключительная стажировка.

В Порт Роксмаут никто не жаждал получить распределение. Дурная слава этого места ставила шерсть на загривке дыбом, и чистокровным сокурсникам тяжело было просто допустить мысль о том, что они окажутся в окружении четырех стенок, пусть и по ту сторону решеток. Для оборотней это тяжело. А вот мне было все равно. И я вызвалась добровольцем.

Только в реальности все мои навыки и уверенность в себе оказались как пластиковый ножик против лома. У таких, как я, не было прав, не было защиты семьи, потому что и семьи не было. То, что прокурор неожиданно предложил покровительство и помощь, конечно, давало надежду… Но я не верила в удачу и сочувствие. Он просто видел во мне свою женщину, которая оказалась когда-то в таком же положении против него. И хоть они каким-то чудом все уладили, никто не знает, чего это стоило ей. Я не следила за развязкой их истории, но, кажется, все решилось полюбовно. По крайней мере, для общества. Странно, что он посоветовал мне не пробовать решать вопрос полюбовно тут…

– Энди, у вас есть вопросы ко мне?

– Нет, – даже не задумалась я.

– Хорошо. Тогда я приглашу за вами… – вздохнула доктор и потянулась к телефону.

Через несколько минут за мной пришел незнакомый мужчина и проводил на другой этаж. Тут уже не было запаха антисептиков, а яркое солнце заливало светом коридор через панораму боковой стены. Захватывающие контрасты.

Передо мной открылись двери в просторный кабинет, резидент которого не встретил меня, сидя за столом – он, как оказалось, сопровождал меня все это время, и я запоздало присмотрелась к нему – не похож он на того, с кем я собиралась обсуждать будущее. Слишком располагающий, но в то же время цепкий взгляд.

– Энди, хотите что-нибудь? – прошел он к столу, усадив меня в кресло напротив.

– Кофе, – не стала сгущать и без того давящую атмосферу. Ладони вспотели, во рту пересохло. – А ваше имя?

– Виммер, – участливо подсказал он. – Петр Виммер, отдел по внутренним расследованиям.

– Я вас слушаю, – сглотнула.

– Я собираюсь уговаривать тебя остаться с Рейном Брайтом, – не стал он ходить вокруг да около. – Это очень важно для того дела, ради которого и ты в том числе сюда попала.

Затошнило. Харт хотя бы искренне сочувствовал. Этот же видел во мне только средство. А располагающий взгляд – просто иллюзия. Захотелось спросить: а своей дочери он бы тоже предложил согласиться остаться в такой ситуации и продолжить спариваться с заключенным?

– А у меня есть выбор? – посмотрела на него прямолинейно.

– У тебя есть выбор, – нехотя кивнул он. – Но я намерен сделать все, чтобы ты предпочла единственный вариант.

– И что же?

Почему-то мысль о будущих благах даже не возникла. Я представила камень на шее и долгий полет в горную реку со скалы.

– У нас на кону жизни десятков маленьких девочек, – сдвинул он брови. – Я знаю, что ты посчитаешь меня редкой тварью, но мне плевать. Рейн Брайт более не заключенный здесь – его освободили. Этот мужчина – герой-одиночка, который один разобрал по частям лагерь в горах, в который свозили краденых детей… Мы не смогли за год, а ему понадобилось три месяца…

– Какой позор, – с удовольствием вставила я, усмехаясь.

– Пожалуй, – многозначительно сузил он глаза.

– Так и какова моя роль? Ублажать героя? Подыскали бы попородистей…

Умения изображать кроткую овцу, испуганную будущим, мне всегда не хватало. Я знала, что не помру собственной смертью.

– Мы не искали, – спокойно возразил он. – Рейн выбрал тебя сам. У него была собственная идея, как выйти на основных заказчиков. И я эту идею готов поддержать. Вопрос только в тебе.

Я откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза. Внутри все застыло от понимания…

– Вы сейчас мне выдаете секретные данные… не получив моего согласия… – голос предательски дрогнул.

Это значило только одно – если я откажусь, меня не выпустят. Тут запрут либо еще что-то придумают, но что одну маленькую девочку не пожалеют пустить в мясорубку системы – сомневаться не приходилось.

Виммер не ответил. Проследил, как мне принесли чашку кофе, и только тогда вернул на меня взгляд.

– …И что предлагаете? – тихо спросила я.

– Рекомендации, – начал он так, будто с нетерпением ждал этого вопроса, а я, дура, тормозила. – Должность помощника адвоката – сначала пройдешь стажировку, потом начнешь практиковать. – Он самодовольно откинулся на спинку кресла, глядя на меня свысока. – Стабильный оклад не ниже ведущего специалиста до конца дней. Квартиру в Восточном квартале – любую на твой выбор. И машину. И еще – полную медицинскую страховку специального уровня.

Я медленно моргнула и потянулась к чашке. Хотелось отмереть, стряхнуть с себя эту липкую паутину выгод, которой он меня только что осыпал… Но я не могла. Виммер будто каждый день тут предлагал какой-то бедолаге отдаться очередному герою. Все, о чем я даже не мечтала к старости, мне обещали сразу.

– А мои обязанности? – голос охрип, и я прокашлялась, давая понять собеседнику все.

– Вы останетесь с Брайтом до конца нашей операции.

– Мне нужно быть уверенной, что я не пострадаю, – выдохнула напряженно.

Виммер подался вперед:

– С чего вы решили, что можете пострадать? – сурово потребовал он. Я открыла рот, чтобы возразить, но он не стал слушать: – Это вряд ли.

– А если Брайт меня убьет?

– Он выбрал тебя, – с нажимом отбрил Виммер и поучительно добавил: – Мужчины не вредят выбранным женщинам, Энди.

– Он меня использует, а не выбрал! – возмутилась я.

– В любом случае ваши отношения – только ваши, – разочаровано пожал он плечами. – Я могу ограничить их лишь сроком.

– Мне нужна гарантия, что у него не будет на меня никаких прав по окончании этого срока.

– Хорошо, – кивнул он. – Так мы договорились?

– Да.

* * *

Комнату нам действительно предоставили другую, и я не нашел, к чему в ней можно придраться. Логично, что несчастливице стремились бы обеспечить лучшие условия, чтобы смягчить пребывание со мной. И Энди тут будет лучше – почти что гостиничный номер. И тепло. Харт выдал мне оружие, мобильник и заверил, что его сотрудники тоже начеку.

Все мы ждали покушения на меня. Я рассчитывал, что связи между спонсором, который греет зад на вершине олимпа, и исполнителями не очень налажены. И всегда остается шанс, что, вскрыв очередной лагерь, мы получим больше информации о заказчиках… На это я и надеялся. Чтобы эта тварь предпочла меня убрать прежде, чем я укажу если не на кого-то конкретно, но обозначу четкую дорожку, по которой только останется пробежаться и вычислить виновного.

Все, что я узнал, это номера нескольких машин, привычки: марка сигарет, оружие, особенности запаха… Мне в надежде сохранить жизнь выкладывали все до мельчайших деталей. Я допрашивал ублюдков сутки, прежде чем сдаться самому. Харт, может, раскрутит и эти улики, потому что тот же пистолет с особенной рукояткой очень напоминал по описаниям ограниченную серию, в которой насчитывается всего десять экземпляров. И владельцев таких пистолетов уже проверяют и следят за ними. Но все это требует времени…

Когда за спиной тихо вжикнул замок, я обернулся… и все вылетело из головы.

Энди замерла у порога камеры, обнимая себя руками. В какой-то безразмерной белой пижаме, с распущенными волосами и вся пропахшая чужими прикосновениями и антисептиками. Мой прерывистый голодный вдох прозвучал так громко в тишине между нами, что она сжалась еще больше.

– Мне сказали, что ты герой…

– Это они поспешили.

Она коротко кивнула и гляделась:

– Я согласилась на то, чтобы меня использовали, – попыталась расправить плечи, но взгляд ее дрожал, когда попробовала глянуть с вызовом мне в глаза.

А я знал, что буду использовать. В груди задрожало предвкушающее рычание, когда шагнул к ней. Не было сомнений – мне нужно присвоить эту самку, снять с нее чертов чужой запах… и вернуть свой. А еще разбирало от злости – Энди вжалась в стенку в ответ на мое приближение. Что может быть хуже, чем видеть, как тебя отвергает избранница? Чувствовать пальцами, как от страха бешено бьется вена на ее шее… Каких извращенцев подобное может возбуждать?

– Энди, – позвал ее шепотом и приподнял за подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. – Я тебя не пользую… Я ошибся. – Она только попыталась вжаться в стенку сильней, избегая моего взгляда. – Я на самом деле тебя хочу…

Она задержалась взглядом на моем лице, но ни черта это не стало для нее хорошей новостью.

– Давай все оставим так, – выдохнула, вставая на цыпочки, когда я схватился за края ее кофты.

– Не оставим, – отбросил вещь на тумбу и взялся за штаны.

– Рейн, не надо, – отказалась переставить ноги, чтобы я снял их с нее.

И я рывком закинул ее себе на плечо и понес к кровати. Не обращал больше внимание на ее протесты – как вскрикнула, как попыталась снова дать деру от меня и даже подраться. Просто развернул ее на живот и сел сверху, поддевая пальцами белье. На ягодице налился кровоподтек от моего вчерашнего укуса, и я с удовольствием наказал ее очередным, добиваясь симметрии. Энди взвилась, вскрикивая и грязно ругаясь, а я запустил в нее пальцы, шлепая по заднице.

Не то что я любил грубо, нет… Но дерзость этой самки и ее сопротивление вытаскивали черное изнутри, делая меня больше животным. Наверное, я слишком долго жил один в глуши вдали от всех. Мои светские пируэты закончились на расставании с бывшей женой, и я больше не видел смысла в том, чтобы делать вид ради кого-то.

Энди выгнулась дугой, когда ласка достигла цели, и заскребла ногтями по хрустящей белоснежной простыни. Мелькнула мысль, что я, наверное, только так мог себе найти женщину – связать ее договоренностями и запереть с собой за решеткой. Но я тут же утопил ее в новом вскрике, не жалея бестию. Трахал ее пальцами до одури, пока она не потекла и не перестала выдираться. А когда обессилено распласталась подо мной, слез с нее и огладил пострадавшую попку, любуясь результатом. Ее запах хотелось пить, потому что все в ней кричало, как хотело отдаться, и сама Энди тоже. И я взял – медленно заполнил собой, жмурясь от удовольствия слышать ее дрожащий стон. Пусть только попробует потом воротить нос – буду трахать до звезд перед глазами, пока не признается мне в голос, как хочет быть моей.

Я осторожно втиснулся в ее тесноту и склонился к ней, замирая губами между лопаток. Не помню такого желания, чтобы меня настолько вело от самки и вынуждало ее убеждать в своем выборе… Маленькая дерзкая дурочка играла с огнем, смея намекать мне, что будет со мной только по договоренности. Черта с два! И я вздернул ее на колени, прижимая ее бедра к своим. Энди дрожала, кричала все громче и пыталась сжать ноги, сдерживая очередной оргазм.

– Давай, – рыкнул я и дернул ее за волосы вверх, запуская пальцы между ее ног. Ответом стала дикая дрожь, бьющая по пальцам и сводящая с ума.

Где-то на задворках сознания всплыло опасение, что я вообще потерял сцепку с реальностью, и если и дождусь дула пистолета, то получу пулю прямо в лоб… Потому что даже пуля сейчас кажется мне чем-то несущественным. А вот Энди подо мной – все. Разрядка поставила меня самого на колени, опустошая душу до самого дна…

Уж лучше бы я молился…

– И что же тебе пообещали? – сжал пальцы на ее горле, отдышавшись.

– Не твое дело. – Слишком быстро пришла в себя – голос злой, звонкий, будто пощечина. – Ты должен будешь оставить меня в покое! Это главное!

И она мотнула головой, пытаясь сбросить мою лапу.

– Я все еще в тебе, девочка, – зарычал, склоняясь к ее уху, и вжался членом в нее до упора, наслаждаясь ее ожившей дрожью. – Уверена, что можешь ставить мне условия?

Пальцы сами сжались в ее волосах, в груди задрожало недовольное урчание зверя, и я задвигался жестко и сильно, упиваясь ее криком. Показалось, что меня оглушило к чертям – я слушал, но не слышал, как бьется Энди подо мной в агонии. Понимал, что это уже не про удовольствие, и что не отдается мне по своей воле, но это только подстегивало злость.

– …Нет! Не надо! – доходит до сознания ее вскрик, вспарывая кровавую пелену перед глазами, и я обнаруживаю, что Энди крупно дрожит в моих руках.

Ребра девушки расчерчены тонкими нитями следов от когтей, взмокшая кожа скользит под пальцами, а подушечки все еще бьет остатками ее очередного оргазма. Но никакого удовольствия она точно не испытывает – скорее, животный страх. И, подтверждая это, Энди отползает от меня при первой возможности.

– Не приближайся, пожалуйста, – выдохнула она сдавленно.

Кое-как выпрямилась и, убежав в ванную, хлопнула дверью. Но даже через шелест воды я услышал, как разрыдалась. Не выбить двери к ней стоило многого. Зверь метался внутри, желая получить подтверждение того, что самка усвоила урок, и мне не за что было его винить. Но в то же время я представлял, каково таким же девушкам, проданным в рабство. И готов был перегрызть себе вены, чтобы хоть как-то искупить вину, пришедшую на место дикого вожделения.

Ноги подкосились, и я медленно опустился на пол, закрывая глаза. Жадный вдох заполнил легкие, и я с трудом напомнил себе, что все эти жертвы неизбежны. Я ведь не знал, что так случится… Только не думал, что обреку и себя, и эту девочку на такой ад.

И нет пути назад.