Текст книги "Единственная для зверя"

Я вытерла слезы свободной рукой и обняла колени, ежась в комок.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два…

Он болезненно поморщился, тяжело вздыхая, и снова прикрыл глаза, а я пустилась рассматривать его вблизи. Спросить, сколько лет ему, не решалась. Но прежнего желания ничего о нем не знать уже не было.

– Как тебя тут найти?

Я моргнула, не понимая, и он снова устремил на меня свой режущий взгляд:

– Если вдруг тебя не приведут когда-нибудь, а мне удастся выбраться…

– Сегодня меня вернули в жилой корпус для обслуживающего персонала. По главному коридору если идти, то он четвертый по счету.

– Что еще тут есть? – сузил глаза пытливо.

И я рассказала все – что, где, сколько персонала, отсеков, оборотней и клеток. И что людей в черных спецформах вижу впервые.

Он выслушал меня внимательно, потом медленно сел, едва успела перехватить мокрое полотенце:

– Давай есть.

– Я не хочу.

– Ари, надо есть, – устало поднялся он, и я впервые испытала к нему жалость. – Не давай им лишнего повода тащить тебя в медотсек.

– Они все равно будут таскать, – возразила. – Мы теперь с тобой подопытные экземпляры. Не пойму, что они хотят найти…

– Слабое место, – взялся он за тележку и покатил к кровати. – Таких, как я.

– И в чем же слабое место? – подобрала я ноги.

– Ты теперь мое слабое место. – Он снял крышку с подноса. Еда была простой – тушеное мясо, овощи. Но оборотень все равно ко всему придирчиво принюхался, прежде чем наложил мне тарелку. – Ешь.

– Ты можешь мной не командовать? – возмутилась я.

– Может быть когда-нибудь смогу, – посмотрел на меня. – Поешь, пожалуйста. Тебе нужны силы.

– Я не могу есть, когда у меня стресс. Но меня все равно накормили стейком – не переживай. Ужинай сам.

Он медленно вздохнул и уселся на кровать, притягивая к себе тарелку:

– Хорошо.

Я смотрела на него, долго не решаясь задать первый вопрос:

– Как ты сюда попал?

– Не помню, – провел большим пальцем по нижней губе.

А я впервые обратила внимание на его пальцы – длинные, с узорами вен…

– А как тебя зовут, помнишь?

– Эйдан Хант.

Спрашивать его о чем-то начинало даже нравиться. В основном тем, что еще совсем недавно казалось невозможным.

– А лет тебе сколько?

– Тридцать семь.

Ох, черт. Я для него ребенок.

– А семья у тебя есть?

Он бросил на меня странный взгляд:

– Нет, конечно.

– Почему? – растерялась я.

– Потому что только одиноким я мог на тебя повестись.

– Как это? – нахмурилась я.

– Не знаю. Не уверен, – и он облизал губы. – Просто чувствую, что ты особенная. Ты не даешь мне снова уйти в забытье в звере. И эти… – он поморщился. – Говорят, что я тебя выбрал. Видимо, слабость они уже научились находить.

– Они отправляли на смерть женщин, – понизила я голос, тяжело дыша. – Им все равно, каких жертв стоило достичь цели…

– Не думай об этом, – перебил он. – Главное – выбраться. Я обещаю – вытащу тебя отсюда.

Мне хотелось спросить, что будет потом, но я не стала. Хотя в груди зашевелилось чувство вины. Если он и правда от меня так зависит, я же… лишу его шанса на жизнь?

– Может, тебе больше не грозит уйти снова в забытье? – предположила неуверено.

– Я не знаю. Может, и так.

Наши взгляды встретились. И в его глазах снова заискрило, а у меня спина взмокла и пересохло во рту. Эйден моргнул и тряхнул головой:

– Залазь под одеяло и ложись спать, – прохрипел.

– Что случилось? – растерялась я.

Он ответил не сразу. Поднялся, убирая тарелку, и откатил тележку к двери:

– Я не хочу тебя больше трогать. – Его голос вымучено охрип. – Я не знаю, делают с нами что-то… или это какой-то естественный вариант… Но я не хочу так. Не хочу быть зверем с тобой.

Мы замерли взглядами друг на друге, и у меня сдавило все внутри от невыносимого противоречия. Как мне его бросить? Имею ли я право?

– Залазь под одеяло, – прервал он мои душевные метания, и я поспешила выполнить его приказ.

Он еще постоял некоторое время у дверей, выравнивая дыхание, потом направился к окну.

Вид мужчины, стоявшего ко мне спиной и сжимавшего прутья, врезался в память навсегда. Его литые мышцы на фоне темнеющего неба, скованные напряжением, и тяжелое дыхание наполнили душу сомнениями. Он не заслуживает предательства, но…

…заслуживает ли доверия?

Глава 6. Еще одна смерть…

Утром ее забрали, и я смог опуститься на кровать, пропитавшуюся ее запахом, и забыться сном. Потому что ночь измотала меня ее зовом. Ари постанывала во сне, вскидывалась и металась по постели. Невыносимо хотелось ее успокоить, прижать к себе… и снова выпасть в мир, в котором существует только она. Пусть бы ненадолго.

Но я так не хотел. Все это было обманом – себя и ее. Она меня боялась, а я подчинял. В этих обстоятельствах – единственное, что нам было доступно. Но от этого было не легче. Я не мог позволить себе становится зверем, будучи в человеческом обличии…

На полигон меня вытащили ближе к полудню, но волка там больше не было, как и нездорового оживления. И я опустился в углу на каменную плиту, прикрыл глаза и принялся прислушиваться. Морда болела после вчерашнего так, что было больно морщиться. Но я забыл об этом, когда услышал тихий плач вперемешку со звериным подвыванием. Кажется, мой вчерашний знакомый был где-то рядом. Я прислушался и направился в другой угол клетки. Так и было – в соседнем вольере на земле сидел вчерашний парень. Кажется, я ошибся с возрастом. Теперь с убранными назад патлами он казался совсем мальчишкой.

– Эй, – позвал его, и он вскинул на меня взгляд. Испуганный, загнанный и сдавшийся. – Тебя как зовут?

– Кай…

И голос совсем юный.

– Ты откуда? – присмотрелся к подростку. Левую руку он уязвимо поджимал к боку. – Рука сломана?

Он мотнул головой:

– Какая тебе разница, медведь…

А говорит нормально, по-человечески. Удивительно. Обычно эти оборотни двух слов связать не могут. За редким исключением.

– Твой отец белоглазый?

– Мать.

Я не сдержал удивления, и мальчишка хмыкнул, закатив воспаленные глаза. Помеси с человеком у белоглазых были возможны преимущественно в одном случае – когда оборотни воруют человеческих женщин себя в пару. Но чтобы наоборот…

Эти ублюдки тут собирали не бешеных оборотней. Я, волчонок – мы оба были даже слишком нормальными, но что у нас общего?

Мы оба бегали вдалеке от тех, кто мог бы помочь. А значит – могли попасться в ловушку.

– Давно тут?

– Я не помню, – поник он снова.

– Тебе больно? – Он шмыгнул носом и кивнул. – Что с тобой делают?

Но тут раздался окрик охранника, и тяжелая дубинка прошлась со скрежетом по металлическим прутьям. Я поморщился, но отступил. Бросив взгляд на мальчишку, решил, что медлить нельзя. Сегодня ночью, когда вернется Ари, буду выдираться с ней. И этого тоже надо будет забрать. Потому что еще одни сутки здесь он может не протянуть…

* * *

Сегодня меня снова таскали по кабинетам, а к общим процедурам добавили тестирование. Попытались, по крайней мере. Я не сказала ни слова, рассматривая колени, пока молодой парень пытался меня разговорить.

– Вы так и будете молчать?

– Мне так и не показали обещанный договор. Ради чего мне говорить – непонятно…

Он картинно вздохнул, поднялся и вышел, оставляя меня в кабинете одну. Я подтянула к себе колени и съежилась.

Эта ночь со зверем в клетке смешала все в душе. Не выйдет у меня его ненавидеть. Не за что. Только жалеть, как и саму себя. Он всю ночь не спал, замерев у окна, как зверь в засаде. Я вскидывалась часто и видела его, хотя совершенно точно поворачивалась к нему каждый раз спиной. Под утро решила больше не вертеться, и только тогда спокойно уснула.

Сегодня он отдал меня почти спокойно. Проводил мрачным взглядом, все так же стоя у окна, и только зарычал, когда охранник дернул меня из клетки за руку. Я даже взглянуть в глаза зверя не успела… Все, что мне осталось – его запах и память о том, что между нами было. Одно радовало – ночное чувство вины больше не мучило. Если Ру не подведет, я побегу отсюда, очертя голову.

Договора я так и не дождалась. За мной снова пришла охрана – обычная, а не та, что скручивала вчера. Видимо, в статусе опасного экземпляра мне отказали, и это было на руку.

Меня сопроводили в комнату и оставили в одиночестве со своими мыслями. И те добросовестно не давали покоя. Я старалась успокоиться, но нервная дрожь била по рукам. Когда в комнату постучали, я вскрикнула и зажмурилась, ругая себя за реакцию.

– Ариша, ты обедать-то подходи, – заглянула в комнату Ру. – Мы же договаривались вчера, что придешь. Все готово.

Смотрела она на меня при этом так, что я поняла – никакого больше ожидания. И взять с собой ничего не получится. А деньги и документы я рассовала по карманам джинсов сразу же, как только попала в комнату.

– Давай, а то остынет! – поторопила Ру, и я поспешила за ней, благоразумно молча.

Дойдя до столовой, она завела меня в знакомую подсобку и придержала за руку:

– Водителю оплачено. Главное – тихо сидеть. – Я только попыталась открыть рот, но Ру отрицательно мотнула головой и указала мне на двери в кладовую. – А подхвати мне вот эту корзину с хлебом прелым, вынесем во двор, – громко попросила, указывая под ноги.

Руки тряслись так, что впору было хватать корзину зубами, но я кое-как справилась, прижав ее к животу, и двинулась между стеллажами. Ру шла впереди, я следовала за ней. Сложно было понять, чего я боюсь больше – остаться, предать зверя или попасться на пропускном. Что будет в последнем случае – страшно подумать.

Когда у меня забрали хлеб и, быстро подхватив под локоть, втянули в кузов, я даже ойкнуть не успела. Ру только крикнула что-то напутственное, а меня в кромешной тьме осторожно повели между коробками. Я не видела, кто это был, услышала лишь:

– Садись сюда. – И едва не споткнулась о бортик какого-то ящика. – Сиди тихо. Пригни голову.

Голос надтреснутый, почти старческий. Я еле успела выполнить приказ, как слабые проблески света пропали, и я осталась в кромешной тьме.

Наверное, я не забуду этот день и этот страх никогда, если мне удастся выбраться…

Но время шло, завелся двигатель, тронулся грузовик. А мне все казалось, сердце громыхает так, что его услышат даже снаружи. Остановка на досмотр вышла короткой. Кто-то открыл грузовой отсек ненадолго, послышались голоса, но так же быстро все снова стихло, и вернулась тьма.

И началась бесконечная дорога. Сначала гравийка каждой своей неровностью чеканила на моих ребрах отметины, а потом начался асфальт, и я растеклась по поддону лужей. Было зябко, твердо, холодно и страшно. Впереди ждала неизвестность…

…Но стоило закрыть глаза – я видела его. Зверя. Как стоит у окна с прямой спиной, вцепившись в прутья, и смотрит на свободу. И сердце начинало незнакомо ныть.

– Прости, – зачем-то прошептала я в темноту.

* * *

– Мисс Денвер, проходите…

Я вздрогнула. Еще не привыкла к новому имени, и все казалось, что все вокруг узнают, что оно ненастоящее. В коридоре клиники стояла такая пронзительная тишина, что голос медсестры дернул натянутые нервы со всей дури.

– Доктор сейчас подойдет.

Кабинет врача клиники, которая принимала по страховке, не блистал свежим ремонтом, но было плевать.

Прошел месяц, а я все еще вздрагивала каждую ночь. До сих пор не верилось, что мне удалось сбежать… И что никто не гнался следом. Все осталось будто в другой параллели – боль, унижения, страх… и Зверь. А здесь, в Смиртоне, по-прежнему сияло солнце, и никто понятия не имел о том, что где-то в лесу есть такое жуткое место.

Только жизнь не стала легче. Да, она осталась при мне, и это само по себе казалось чудом. Официальные биржи труда я обходила за кварталы, соглашаясь на любую работу. Показываться родне или друзьям тоже не решалась. Мне все казалось, что за мной гонятся и непременно найдут.

Последние деньги ушли на то, чтобы сменить имя. Теперь меня звали Кристина Денвер.

А еще мне снился Зверь… И ночи не проходило, чтобы я не видела его. И каждый сон был разным. Он то дрался за жизнь там, в лесу, оставшись один. То смотрел на меня, умирая в луже крови… И я просыпалась с криком в слезах.

– Здравствуйте, – неторопливо зашел в кабинет престарелый врач и тяжело опустился за стол напротив, наполнив пространство запахом дешевых сигарет.

Меня снова замутило. Как мутило уже три недели. Но сначала я убеждала себя, что это стресс…

– Скажите, пожалуйста, что с анализами? – нетерпеливо потребовала я.

Бессонная ночь в ожидании сделала меня невыносимой не только для окружающих.

– Давайте посмотрим. Как ваша фамилия?

– Денвер.

– Посмотрим…

Я уже готова была сама выдрать из его рук бумажки и всмотреться в цифры, когда он сощурился на одну из них.

– Я беременна? – не выдержала.

– Определенно, – кивнул он и потянулся за новым листком, что-то бормоча про новые анализы, которые назначит. А я оцепенела. Мыслей не было. Я пыталась найти в себе что-то, что даст ответ, как, черт возьми, мне быть? Ответа не было, а вот вопрос уже прозвучал: – Вы будете сохранять беременность?

– Конечно, – вырвалось у меня… и с души словно камень упал.

– Хорошо… – он принялся что-то писать.

А я прикрыла глаза.

Мне никогда не удастся забыть Зверя и мои с ним две ночи. Но я не могу убить ни в чем не повинное существо… Впереди было нелегкое время, незнакомые трудности… Но я смогу с этим справиться.

Только бы нас с малышом никогда не нашли…

Глава 7. Новая жизнь

Год спустя…

Уголек сигареты тлел на фоне темнеющего неба, едкий дым стелился по воздуху, а я смотрела, как он тает, и чувствовала – сердце заходится в груди…

Мужчина стряхнул пепел и затянулся снова.

– Не знаю, Крис, – выдохнул, наконец, Крейг, – я все понимаю, но не могу тебе платить просто потому, что у тебя ребенок, понимаешь? Что скажут остальные официантки?..

Я зажмурилась, облизав горькие губы. Сегодня я решилась попросить его о прибавке к зарплате, но результата это не дало.

– …Все девочки работают в равных условиях, – продолжал он, – кто больше отдает, больше получает. И поверь, у каждой будет бабушка, мама, сестра на шее… или тот же ребенок…

Я сглотнула ком в горле. Отчаяние сдавило грудную клетку тисками.

После рождения сына я еле сводила концы с концами. Пособия хватало на комнатку в общаге, а моей зарплаты официантки – на худо-бедную жизнь.

– …Кристина, я тебе честно скажу – на тебя регулярно делают намеки клиенты. – Он снова затянулся, будто растягивая время и подбирая слова. – Объявлю аукцион – и ты за ночь заработаешь больше, чем за месяц…

Я посмотрела на Крейга так, будто впервые увидела. Темнокожий мужчина с гладкой блестящей лысиной всегда казался мне акулой этого душного бизнеса. А сейчас будто и правда переживал… Но нет, показалось. В этом мире похоти и разврата, пропитанном потом и сигаретами, нет места для жалости. На что я рассчитывала?

– …Ну так что, Крис?

Я моргнула.

– Приведем тебя в порядок, оденем…

– И продадим, – усмехнулась.

Он пожал плечами:

– Тебе решать. От себя могу только добавить особенное предложение, о котором лучше не распространяться – вся первая ставка уйдет тебе без моего процента.

– Я ничего не умею, Крейг, – посмотрела на него серьезно.

– Фигня. Таких любят больше.

– Я ребенка кормлю грудью…

Я что, соглашаюсь?

– Удвою ставку, – оскалился он. – Идет?..

Я нашла в себе силы только судорожно кивнуть, содрогнувшись внутри.

– …Вот и умница. Не переживай – у нас лучшие клиенты, никаких психов и извращенцев. Договор и секьюрити обеспечат твою защиту и безопасность, – и он хлопнул меня по плечу.

Я посмотрела на полоску догорающего заката. Мы стояли с управляющим на крыше здания, в котором располагался элитный мужской клуб «Дикая орхидея». В который раз подумала, что надо было все же проглотить страх и гордость и вернуться к семье побитой собакой. По крайней мере, ребенок бы не спал без меня ночами, а я не мучилась от чувства вины. Моя жизнь напоминала пляску кошки на раскаленной крыше. Сын не ел смеси, не было возможности бросить кормить его грудью… и не было возможности выжить по-другому, кроме как нестись домой после ночной смены, отмываться от клубной вони и прижимать к себе ребенка. Мне каждый раз казалось, что я живу только для этого момента, когда все стихает, и мы забываемся в объятьях друг друга. Соседка, которой платила за ночевки с ребенком, говорила, что он не спит почти, ждет меня. Лежит тихонько и водит взглядом по подвеске с лампочками-светлячками…

Я назвала его Роном. Любила малыша до дрожи. Иногда становилось страшно, как я вообще допустила то малейшее сомнение в кабинете врача, когда узнала о беременности. И только мысль о ребенке сейчас держала меня на ногах…

Я шла коридорами клуба, как во сне. Что мне делать, если не могу по-другому нас прокормить? Если я на дне и не знаю, как еще выкарабкаться? Может… только один раз? Хотя кого я обманываю? Я же видела девочек, для которых это такая же работа, как для меня разносить заказы по столикам.

Как же я устала…

– Крис, – позвали меня от стойки, – где ты ходишь?

Сегодня я была как никогда рада погрузиться в механическую работу с зацикленной программой. Улыбалась, запоминала заказы и ускользала прежде, чем очередная лапа вытянется к моей заднице. Первую неделю ходила с синяками, потом научилась их избегать…

На какой-то момент показалось, что разговор с Крейгом мне почудился, или он передумал. Час сменялся очередным, время близилось к полуночи, а я носилась, как ужаленная, между столиками в клубах сизого дыма, оглушенная музыкой. Только взгляды мужчин казались все более заинтересованными, а один даже перехватил за юбку и подтянул к себе, но, к счастью, сразу выпустил.

– Ты сегодня на аукционе? – вдруг вопросила удивленно Карина, бармен. – Ты серьезно?

– Не знаю, – буркнула, уткнувшись в мобильный. Соседка отчитывалась, что Рон сегодня капризничает. – Крейг предложил…

Уже весь клуб, что ли, знает? А нельзя было без такой огласки?

– Понятно, – неодобрительно скривилась она, а я подхватила очередной поднос и понеслась в зал.

Но меня вдруг перехватил босс:

– Так, давай это сюда, – забрал еду, – а сама к восьмому вип-столу.

Выглядел при этом разозленным и расстроенным.

– Я не работаю на вип, – моргнула растерянно.

– Сегодня все по-другому. Твой клиент ждет.

– Какой клиент?

– Кристина, не тупи. Прими заказ, а потом в душ. Он пожелал посмотреть на тебя поближе. – Я застыла, задержав дыхание. Что, вот так быстро? – Пошла! – рявкнул Крэйг.

– Я передумала, – мотнула головой.

Руки запутались в миниатюрном фартуке, ноги едва не подкосились. Я развернулась на пятках и рванулась к стойке, пытаясь сбежать, но меня сцапали сзади.

– Подержи поднос, – крикнул кому-то босс. – Данн! Бери и за мной.

Я пошла по рукам. Огни заведения мелькнули перед глазами, дыхание сперло…

– Пустите! – дернулась я. – Не надо!

Меня пронесли по мрачному коридору. Стукнула дверь, по глазам ударил яркий свет.

– Откатить не получится, Крис, – зло заговорил босс, как только меня поставили на ноги посреди гримерки. – Ты думаешь, я сейчас пойду, извинюсь перед заказчиком, и все пучком? Не выйдет.

Я ошалело хлопала глазами, задыхаясь от паники.

– Босс… – Кто-то вошел в гримерку, а я пятилась задом, пока не уперлась в туалетный столик. – Сказал, не трогать руками.

– Как я ее упакую, если не трогать руками?! – взревел Крейг.

– Пусть успокоится, не то успокоим, – пожал плечами тот. – Надо идти к нему.

Крейг прошелся туда-сюда.

– Вышли все! – рявкнул и поднял на меня взгляд. А когда все вышли, глубоко вздохнул и заговорил со мной, стараясь сдерживать эмоции: – Кристина, этот тип – влиятельный бизнесмен. Я не могу откатить. Тебе понятно? Он пялится на тебя уже три дня… И я ему предложил. Мы же все обговорили.

Я спрятала лицо в ладонях, но жалеть себя было поздно. Когда уже до меня дойдет, что пообещать душу Дьяволу просто так не выйдет? Придется расплачиваться…

– Я пойду, – выдавила.

– Только лицо поменяй, – бросил Крейг неприязненно. – Девочки дрались за него. Бабок реально много. Кину на счет предоплату, чтобы помогла тебе расслабиться. У тебя пятнадцать минут.

Я заползла в душ и заплакала. К черту. Все выдержу. Сегодня. А завтра сдамся и уеду домой. Рону будет лучше…

– Дура… – всхлипнула сама себе на вдохе.

Когда вышла, на столике ждало шмотье – прозрачный пеньюар, шорты из черного атласа… и халат. Я распушила короткие волосы – обрезала их после родов по плечи, и теперь они вились в беспорядке. Но мне нравилось. А еще впитывали клубное зловоние так рьяно, что не вымыть.

Пока одевалась, думала о маме. Она писала мне смс раз в несколько месяцев, просила прислать денег, рассказывала, как всем тяжело там живется. Каждый раз истории были разными. И никогда не спрашивала, как у меня дела. А я коротко сообщала, что учеба слишком дорого обходится, что не поступила на бюджет… И что денег ей снова не видать.

– Готова? – громыхнуло позади.

Крейг сам взялся провожать меня. Никогда не видела, чтобы лично носился.

– Посмотрела на бабки?

– Нет, не успела… – Я дышала все чаще. Казалось бы, чем еще меня можно напугать после того, что я пережила год назад? Но с тех пор даже зверь стал сниться реже, хотя не забылся. Я смотрела в глаза Рона, такие же серые, и видела его. Что делать с ребенком, когда он обернется – понятия не имела. Знала, что мне предстоит поставить его на учет, что-то придумать про отца… но я тянула. Пока ребенка никто не видел, кроме соседки, я считала нас в безопасности.

Крейг шел впереди, я понуро плелась следом. Никогда не была в этой части клуба. Темный коридор с мягким темно-красный ковром и настенными светильниками. И только одна комната в его конце, запертая на черную дверь.

– А если он со мной что-то сделает? – глухо выдавила я.

– Договор и секьюрити, – раздраженно напомнил Крейг. – Слово «красный» активирует систему реагирования.

– Вы мне вообще собирались об этом говорить?! – возмутилась я.

– Рот закрой! – рявкнул, оборачиваясь ко мне. – И отыграй на сто процентов. Потому что оплачено на тысячу. Понятно тебе? Пошла.

Он открыл дверь и посторонился, пропуская меня в небольшую комнату с мягким диваном в углу, скрытым в тени. Больше я ничего не рассмотрела, потому что взгляд прикипел к мужчине, сидящему на нем. Слишком яркий софит бил в центр комнаты, не давая рассмотреть лицо, пока не переступишь зону света. А я не находила в себе силы даже дойти до нее. Щелчок двери позади показался выстрелом. Я так и застыла, едва не вжимаясь в двери.

Понимала – заказчик смотрит на меня, но читала лишь силуэт. Здоровый, с широкими плечами, в костюме, голова опущена. Я набралась смелости и совершенно непрофессионально прокралась в центр, жмурясь на свет.

– Здравствуйте, – пролепетала глупо.

Он не ответил, подаваясь вперед. Я крутила узел пояса, теряясь все больше.

– Простите, но что мне делать?

– А что ты делаешь обычно? – тихо отозвался он.

Его голос вдруг слишком знакомо поставил волоски на теле дыбом. Ноги задрожали, но я лишь мотнула головой, отгоняя дрожь – нервы.

– Вам должны были сказать, что я ничего не делаю… Я… тут впервые…

Послышался смешок.

– Ну да, – хриплое. И снова резануло нервы смутным воспоминанием. Он поднялся, а я попятилась. – Уже уходишь?

– Похоже, я переоценила свои способности. – Я развернулась и бросилась к дверям.

Только они оказались заперты. Я дергала ручку и барабанила со всей силы, требуя меня выпустить, кричала кодовое слово, но ни черта не происходило. Он пережидал мою агонию – я чувствовала, как стоит совсем рядом. Когда нервы не выдержали, я повернулась к нему и вжалась в дверь, и он тут же сделал разделяющий нас шаг.