Текст книги "Сволочь и Фенечка"

Глава 2

Я вырубилась сразу, как погас свет в комнате. И даже жалость к себе не способствовала бессоннице. Умение быстро проваливаться в сон от усталости надежно вытеснило привычку подолгу обдумывать планы на жизнь. Теперь обдумывать было нечего. Ну, кроме того, что я в кровати Сволочи. И того, как он отмывал меня в своей ванной от всего. А я и не помнила, когда последний раз грелась в горячей воде.

Но стоило утром разлепить глаза, на меня навалилось все – пустота, растерянность, стыд, смущение…

«Не думай от него сбежать!» – фыркнула я мысленно.

Он хочет так каждый день меня мыть, что ли? И чай из ложечки мне подносить? Нет уж…

Выбравшись из-под одеяла, я осмотрела забинтованные ладони. Те по ощущениям немного опухли после вчерашнего падения и ныли чуть сильнее. Неуклюже придерживая полотенце и морщась от боли, я тихо скользнула в коридор, прислушиваясь. Сергея дома не было, но он позаботился обо мне, как смог. В кухне меня ждал завтрак – порезанные кубиками сосиски, сыр, хлеб и мелко покрошенная зелень. На печке приготовлен ковшик и пластиковый половник, который я смогу донести с водой до чашки. Россыпь чайных пакетиков тут же. И сахар кубиками. Сергей сделал все, чтобы я со своими забинтованными руками могла хоть как-то выпить чаю и поесть.

Записка рядом обещала мне всякие возмездия в случае темных помыслов о сепаратизме и выражала надежду, что я воспользуюсь приготовленным тут же ноутбуком, чтобы заказать еды и прочего, а также, что дождусь возвращения обладателя почти медицинского почерка. Пару слов в угрозах я все же не разобрала и решила, что к лучшему.

Сбегать от Сволочи можно только так, чтобы наверняка. Невнятно улепетывать до соседнего района в снятую квартиру от него смысла не имеет – только головняка ему добавлю. Но на надежный рывок мне понадобятся время и силы. Нужно, чтобы руки немного зажили и чтобы я могла хотя бы пуговицу на джинсах застегнуть.

Из достижений в ванной я смогла присвоить себе только удовлетворение самых базовых потребностей. Но новая жизнь ведь должна начинаться с маленьких шажков? Я даже зубы почистила. Видел бы меня Сволочь за этим занятием – как я, прижимая щетку запястьем к кафелю и гневно сопя, елозила по ней зубами! Прослезился бы…

Поглядев на себя в зеркало, я покосилась на ванную, и внутри все сжалось от стыда, а щеки вспыхнули. Представляю, что думал Сволочь вчера, стягивая с меня трусы. А, может, и не представляю…

Я ему никто. Ну, ведьма, которая прибилась с детства в поисках защиты. И я рада была бы отдалиться, когда защита больше стала не нужна, но Сволочь слишком хороший. Он не дал мне потеряться. Пока я еще жила в приюте, он регулярно приезжал проверить своих и всегда заходил ко мне. Когда я получила место в общаге при мединституте и съехала из приюта, думала, что мы не увидимся больше. Но я ошиблась. Сергей продолжал звонить время от времени, и иногда мы даже встречались. Я подумала, что он просто очень ответственный, и поэтому продолжал нести за меня эту самую ответственность. И перестала от него теряться.

Шло время, я взрослела, появлялась уверенность в себе, и я больше не воспринимала дружбу со Сволочью как какую-то его обязанность. Наоборот. Наверное, он был первым мужчиной, который дал мне понять, что со мной интересно, весело и просто приятно проводить время. Тогда я впервые заинтересовалась своим внешним видом – привела в порядок волосы, обзавелась более разнообразным гардеробом, начала хоть немного пользоваться макияжем. Когда в моей жизни появилось мужское внимание, я поняла, что совсем выросла. И мне стало проще со Сволочью. Я почувствовала себя нужной. Стало легче интересоваться его жизнью, делиться своей и вообще получать удовольствие от встреч с ним.

У меня всегда были проблемы в общении с кем бы то ни было. Первое время в институте было очень тяжело, когда нужно было заводить знакомства, общаться, отвечать на вопросы и задавать их. Я чувствовала себя никчемной. Но Сволочь успокаивал. Убеждал, что это нормально и я всему научусь.

В какой-то момент жизнь без него уже казалась мне непривычной.

Я стала привязываться. Ждала его звонков. Собиралась на встречи, как на свидания. Но ничего не могло поменяться. Ведь я ведьма, а он – оборотень. А оборотни не выбирают себе ведьм в пару. Просто Сволочь очень ответственный. И добрый. Но пользоваться этим постоянно ведь не будешь. Когда-нибудь он заведет себе кого-то всерьез, и у него не станет больше времени на меня.

Наверное, я уехала хирургом на войну просто потому, что мне хотелось отвыкнуть от Сволочи, а получилось наоборот. Меня так пришибло, что я выпала инвалидом в его заботливые руки и обосновалась в его новой квартире у него на шее.

Когда я закончила завтракать, мобильник зазвонил.

– Поела? – осведомился Сволочь по громкой связи.

– Да, спасибо большое. И доброе утро.

– Доброе утро, Фень. Ты побег не помышляешь?

Хотела пошутить, что пока что смогу лишь выпрыгнуть из окна, но вряд ли смогу это самое окно открыть. Но благоразумно не стала.

– Не помышляю, – ответила покладисто.

– Умница, – усмехнулся Сволочь. – Я заеду в обед, перекусим.

– Ты если переживаешь, что я не поем…

– Давай договоримся, – оборвал он меня мягко. – Я переживаю. И нет, тебе не стоит переживать об этом.

– В отпуск тебя, значит, не отпускают.

– Придумаем что-нибудь.

Сдержать тяжелый вздох не вышло.

– Эй, ну не вздыхай так. Садись за ноут и займись заказом еды и вещей. И всего, что нужно.

– У меня достаточно вещей. За ними надо будет просто съездить ко мне.

– И это сделаем.

– Спасибо тебе большое.

Он будто напрягся, даже показалось, что зубами скрипнул.

– Что-то не так?

– Фень, перестань меня благодарить.

– Я не могу.

– Тогда раз. Раз в месяц.

– Раз в день.

– В неделю.

– Думаешь, я так долго у тебя задержусь?

– Ты же сказала, что не помышляешь о побеге. Нехорошо врать.

– Я просто планирую быстрее поправиться.

– Ладно. Я буду через час.

– Хорошо.

Я подождала, пока послышатся гудки, и улыбнулась. Ладно. Жизнь – она ведь длинная. По крайней мере, здесь, далеко от войны. И нет ничего такого в том, чтобы занять немного чужого времени. Никогда ведь не знаешь, когда его придется вернуть.

Мало ли, что задумала Судьба.

Только задумка ее оказалась какой-то весьма непрозрачной. Я обыскалась собственные трусы, еле откопав их под полотенцем на сушилке в ванной. Сволочь еще и их постирал. Застонав, я направилась одеваться. Пальцы едва шевелились и не могли толком ничего держать. Встретить Сволочь в полотенце? Так с него станется предложить меня одеть. Я повозилась еще какое-то время, но кончилось тем, что вскипела, бросила трусы на пол и принялась топтать, будто они были виноваты. Ну нет, я так не сдамся! Что я, каким-то трусам проиграю этот бой? Оглядевшись, я потащила трусы к двери, зацепила за ручку, оттянула большим пальцем в сторону и уже было закинула ногу, предвкушая победу… только тут обнаружила на себе изумленный взгляд Сволочи, стоявшего в коридоре. Он еще и голову на бок склонил, что выражало у оборотней интерес не только человеческой, но и животной сущности. Черт бы побрал его бесшумность!

– Я… ну… – начала блеять я, замирая.

Любое неверное движение, и я либо хлопнусь, оставив одну ногу в натянутых на ручке трусах, либо потеряю полотенце. Но вряд ли уже попаду в более идиотское положение.

– Я сначала подумал, ты вешаться собралась… – Сволочь поставил бумажный пакет на пол и подхватил меня на руки, непринужденно стягивая с ручки и мои трусы.

– На трусах? – насупилась я.

От смущения грудная клетка по ощущениям остекленела, и стало невозможно вздохнуть. Но Сергей спокойно усадил меня на диван, встряхнул трусы, придирчиво сощурившись на них, и опустил к моим стопам.

– Кажется, так. Давай. – И непринужденно натянул их мне на ноги.

– Я должна была справиться сама, – хрипло выдавила я, глядя как безмятежно он решает такую своеобразную проблему.

– Тогда ты решишь, что сможешь уже прожить без меня, и будешь мне это предъявлять в каждом споре, – усмехнулся он устало. А потом поднял взгляд, и, глядя в мои глаза, подтянул трусы мне на бедра, бережно поправляя резинку. Наощупь. – Нет уж.

– Перестань, – закатила я глаза, только Сволочь снова поднял меня на руки и понес в кухню. – Я умею ходить! – Ноль реакции. Он подхватил пакет, брошенный в коридоре, и направился в кухню. А я почувствовала, что его куртка отчетливо пахнет гарью. – Ты на пожаре был что ли?

– Ага. – Он опустил меня, стянул куртку и небрежно бросил на спинку своего стула.

– А что случилось?

– За ведьмой одной следили. Ворожила против закона. Ну, как обычно все – травками лечила, гадала…

– Я думала, что ты по особо тяжким.

– Труп хозяина бойцовской собаки из соседнего подъезда нашли на той неделе в мусорном баке. Вместе с собакой. Пока что считаем, что это ее рук дело.

– Ого…

– Собака загрызла дворняжку, которую все любили. Хозяин не спешил извиняться. Пригрозил расправой всем, кто будет угрожать ему и его собаке. Выяснилось, что и все дети в доме давно боялись выходить на улицу, когда эта псина гуляла без поводка и намордника. Ну и вот…

– Так а горелым от тебя почему воняет?

– Ведьма сгорела в квартире сегодня. Ты бананы будешь?

– Буду, – машинально кивнула я, пораженная его словами.

Сергей шинковал все на кусочки – жареную курочку, бананы, зелень, яблоки. Картошку фри только насыпал, как есть.

– А еще мне сегодня с крысами возиться. – Он поставил передо мной тарелку и прищурился пытливо. – Может, пошли помогу одеться полностью? А то сидишь в полотенце…

– Какими крысами?

– Спасли из горящей квартиры двоих крыс. Рука не поднялась утилизировать. Ищу волонтеров.

– Хочешь, я поищу? У тебя работа, а мне все равно нечем заняться.

– Оденемся? – не дал он сбить себя с толку.

– Давай поедим сначала.

Только тут заметила, что на кубики он покрошил абсолютно всю еду, и себе в том числе. И вилку не взял]]]].

– Как твоя рука? – поинтересовался буднично.

– Болит.

Я не спускала взгляда с того, как он ест руками. И хотелось возмутиться, взбунтоваться против этого его… что? Жеста солидарности? Но обижать Сволочь не хотелось. Тем более, он и не делал из этого чего-то особенного. Вел себя так, будто всегда ел руками и резал себе еду кубиками. И я опустила взгляд в свою тарелку, подавив внутренний бунт.

– Так ты доверишь мне поиск приюта для крыс?

– А ты мне – одеть тебя.

– Ты не даешь мне шанса начать новую жизнь со своими трусами.

– Я хочу, чтобы у тебя остались силы на нечто большее, чем твои трусы.

Я улыбнулась. А он серьезно продолжил.

– Фень, просто дай себе передышку. Поправишься и разберешься с трусами. Пошли.

Свою часть сделки пришлось выполнить, задержав дыхание. Потому что Сволочь и не позволил надеть мне провонявший больницей и антисептиками костюм. Даже возмущение не помогло – костюм с ночи трепыхался на балконе.

– Ты не спал вообще? – сопела я, пока он рылся в своем шкафу в поисках максимально севшей футболки, чтобы я не выскочила из ее ворота. – Сволочь, я тебя будила, да? Кричала?

– Все я спал, и ты не кричала, – пробубнил он из шкафа. – Вот эта подойдет. Она еще из Академии со мной.

– Да ты сентиментален, – усмехнулась я, поворачиваясь спиной и нехотя стягивая полотенце.

Раненная рука еле поднялась, и из легких вырвался натужный вздох, когда Сволочь помог протащить ее в рукав.

– Да. Наверное. – Он высвободил мои волосы из ворота и одернул футболку, оказавшуюся на мне платьем до коленей. – Пойдет?

– Вполне, – обернулась я и замерла, уперевшись в его взгляд. От него во рту почему-то пересохло, и я отвела глаза: – Неси крыс.

– Ладно. – Он поднялся. – Вечером можно тогда сгонять к тебе и клетку заодно купить.

– Клетку? – Я прошлепала за ним, когда он направился в кухню за курткой.

Щншщ8хъ

– Они в картонной коробке.

– Блин, им же еды надо…

– Хороший повод все же сесть за заказ, – кивнул он на ноутбук.

Я покладисто кивнула.

Вскоре Сергей вернулся и вручил мне коробку, в которой было подозрительно тихо.

– Они живы там вообще? – обеспокоилась я.

– Они немного странные, но наши спецы их изучили и сказали, что обычные.

Сволочь открыл коробку, и на нас вытаращились две пары глаз-бусинок. Крысы были крупные, с мужскую ладонь. А еще у них были ошейники с подвесками, как у породистых котят. Они сидели на дне коробки, прижавшись друг к другу, и щурились на свет.

Сволочь вздохнул:

– Собственно, вот. Не кусаются.

Я тоже вздохнула, преисполняясь пониманием, что моя попытка помочь ему избавиться от посильной мне задачи оборачивается проблемой.

– Точно справишься?

– Да. Иди.

– Тогда до вечера.

Сволочь исчез также бесшумно, как и заявился. Но крысы, видимо, услышали, как закрылась за ним дверь, и тут же рванулись из коробки.

– Эй! – вскричала я, пытаясь уследить взглядом за молниеносным бегом двух пушистых комков.

Один – белый, другой – серый. Они заметались по полу, обегая меня кругами, но быстро сориентировались, что источник интереса находится гораздо выше, и встали столбиками, поглядывая то на стол, то на меня.

– Так, – осторожно вскинула я руки, – давайте успокоимся. Сейчас покушаем, да? – Обе крысы вдруг воззрились на меня так осознанно, что если бы они кивнули, я бы, наверное, не удивилась.

Я медленно поднялась, подтянула пластиковую тарелку со стола с остатками еды и опустила ее на пол. Крысы не кинулись, вопреки моим ожиданиям, на еду. Белый спустился на четыре лапки и принялся проверять содержимое тарелки, обнюхивая и шевеля длинными усами.

– Я проверила, все вкусно, – зачем-то объяснила я. – Или вы брезгуете?

Когда белый крыс вернулся к другу и разочаровано уселся с ним рядом, я закатила глаза:

– Да ладно! Серьезно? Я не смогу вам нарезать новой еды! У меня – вот! – И я предъявила крысам забинтованные ладони.

Те совершенно точно переглянулись, посмотрели на мой аргумент, переглянулись снова, и белый пошел проверять! Подошел опасливо, обнюхал бинты и даже попробовал на зуб.

– Эй, – одернула я руки.

Но, видимо, мне и правда поверили, и после короткого обсуждения парочка снизошла до угощения и принялась степенно перебирать еду.

– Ну вы даете, – выдохнула я и уселась рядом на полу удобнее. Неужели крысы такие умные? И куда их таких разборчивых возьмут? – Вы если так будете манерничать, сомневаюсь, что нам удасться вас устроить. Нет, есть, конечно, люди, которые любят животных настолько, чтобы еду им подносить по всем правилам сервировки и в соответствие с меню… Но искать их будем долго.

Крысы поглядывали на меня, отщипывая попеременно кусочки курицы и зелени, а я думала, что надо садиться за компьютер и искать волонтеров. И только тут поймала себя на мысли, что с самого появления в квартире этой парочки я ни разу не вспомнила о своем несчастье. Только странно – от крыс совсем не пахло гарью, как от Сволочи. Но, может, они уже вылизались, пока ехали?

* * *

– Серег, ну что? – донеслось до меня, стоило показаться в коридоре отделения.

Я вернулся на пару шагов назад и заглянул в кабинет криминалистов. Комната у них была просторная, но, как любые уважающие себя сборщики всего, связанного с преступлениями, они быстро завалили ее до потолка всяким хламом. Стоило труда высмотреть нужную личность за стеллажами, столами и коробками. Я едва не споткнулся об кота, выкатившегося ко мне навстречу, пока искал взглядом Северину – спеца по магсоставляющим. Она обнаружилась за ящиками у кофеварки. Как только меня оттуда разглядела? Наверное, по запаху учуяла. От меня и правда перло гарью так, что не скоро выветрится.

– Вручил?

– Вручил. – Я сложил локти на ящик, устраиваясь с удобством. – Только, Северин, ты уверена, что они… нормальные? Умные какие-то слишком. Даже коробку не прогрызли, пока в машине сидели.

– Нормальные-нормальные, – улыбнулась она, отворачиваясь к кофеварке. – Развлекут твою подругу. Они мне тут помогали мелочи сортировать – нашли столько всего, что мы списали и потеряли! Ты б знал! Даже обручальное кольцо Коростылева откопали. – Она хохотнула. – Того жена уже чуть из дома не выставила. – Зная, как рыжий вед любит «вильнуть налево», то так бы ему и надо было. – Он так обрадовался, что не уставал их благодарить – таскал им фрукты свежие каждый день и орешки отборные. А крысы смекнули и перестали приносить потерянные вещи просто так, представляешь? Утром ждут, пока ты не выложишь на стол гостинцы, и только тогда тащат на обмен найденное.

– А потом они поймут, что можно «помогать» терять вещи, чтобы обменивать их на вкусности, – усмехнулся я.

Северина вдруг ошарашенно замерла с чашкой, настороженно хмурясь.

– Вот, черт… – выдохнула вдруг, изумленно раскрывая на меня глаза. – Вот же черт!

Я только брови вздернул, ожидая продолжения.

– Флешка! У меня флешка пропала с базой данных! Я обыскалась ее везде! Такая розовая с камушками…

– Интересно, во что они ее оценили, раз ни разу не принесли меняться, – покачал головой я, отталкиваясь от ящика и разворачиваясь к двери. – Нормальные, значит, говоришь… Хорошо, у меня квартира пустая и нечем пока меняться.

– Блин, Серег, их надо будет мне как-то обратно привезти на денек под каким-то предлогом, – взмолилась Северина, семеня за мной к двери. – Хотя бы проследи, чтобы подруга твоя их и правда никому не отдала…

– Придумаю что-нибудь. А ты готовь, видимо, мешок с подарками…

– Вот же черти мохнатые! – ругалась девушка за спиной.

Я вышел в коридор и направился в кабинет, усмехаясь своим мыслям. Та еще затея с крысами, конечно, но Феньке надо на что-то отвлечься. Зная, какая она привязчивая к животным, вряд ли задумается о побеге с крысами в коробке. А так – мы их обустроим в тяжелую большую клетку, которая в проем входной двери не пролезет. И будет она с ними возиться.

В этих мыслях я шел по коридору, когда вдруг шерсть на загривке встопорщил приказ в исполнении властного женского голоса.

– Сволчев, зайди ко мне.

Я остановился, напрягаясь, и медленно обернулся. Инна стояла в проходе, прожигая меня злым взглядом.

Тит/ё

Вот хорошая, вроде бы, начальница. За отделение наше грудью стоит. Крепкой такой, твердого четвертого размера. Дело свое любит с такой страстью, что ни с кого не слезет, пока не ответишь такой же взаимностью. В профессиональной плоскости, конечно. Но все отделение искренне желало Инне Валерьевне разработать плоскости и в своей личной жизни, чтобы настроение у нее улучшалось хотя бы после выходных. Но она была слишком занята.

Мной.

Сначала мне казалось, что она меня за что-то ненавидит. Инна не давала мне спуску, придиралась ко всему, устраивала выволочки и выговоры, спорила и перечила, стоило мне рот открыть. Пока не довела однажды до белого каления, и я не послал ее самым грубым образом и не стукнул лапой по столу так оглушительно, что вместе со столом треснул экран монитора ее компьютера. Ну откуда мне было знать, что это было последней каплей, что отделяла меня от образа ее мужчины мечты?

И все стало совсем плохо. Я тихо бесился внутри, но больше не позволял себе выплескивать эмоции при ней. Только это уже ни на что не влияло. Инна стала ненавидеть меня лишь сильнее.

ЦЧЧ

– Что это за заявление у меня на столе? – холодно потребовала она, стоило мне закрыть за собой двери.

– На отпуск, Инна Валерьевна, – сложил я руки в карманы джинсов. – Я пять лет не брал. Вот… хотел бы взять.

Инна опустилась в кресло, поправила длинные волосы и неторопливо подтянула к себе бумагу, презрительно скосив на нее взгляд.

– На месяц? – усмехнулась надменно. – Ты серьезно?

– Я всегда серьезно.

– Не нависай надо мной, сядь.

Я вздохнул, демонстрируя скуку всем видом, и неторопливо прошел к стулу по другую сторону ее стола.

– Что там с Богдановой? – отодвинула она заявление и перевела взгляд в монитор.

– Криминалисты работают. Жду отчета.

– Сволчев, мне докладывать по делу в четыре. Что мне говорить Благоеву?

– Что я жду отчета криминалистов, – уставился ей в глаза равнодушно.

– Ты стареешь, что ли? – передернула она плечами, откидываясь на спинку кресла. – Еле шевелишься…

– Поэтому хочу в отпуск, – парировал я. – Устал.

– Так ты отдохни. Ты отдыхаешь вообще? Расслабляешься?

– Нет, не расслабляюсь.

– Так пора расслабиться, Сергей. Хватит напрягаться.

– Я как раз собираюсь. Подпишите заявление, Инна Валерьевна.

– И как ты планируешь использовать отпуск? – сложила она руки на груди, думая, что незаметно поднимает свой четвертый размер до пятого, но лишь продолжает падать в моих глазах.

– Спать.

Инна поджала губы.

– Сереж, – выдохнула задумчиво, глядя мне в лицо, – ты… долго будешь не замечать, что для тебя гораздо эффективнее спать со мной?

В горле засвербело, и я закашлялся. Инна поднялась, направилась к графину с водой, а вскоре присела рядом на край стола и протянула мне стакан.

– Пей.

– Спасибо, нет жажды.

Она не была ведьмой, но воду из ее рук я бы выпил только на грани жизни и смерти. Мало ли…

– Вот в этом твоя проблема – в тебе нет жажды. – И она разочаровано брякнула стаканом о стол, разливая едва ли не половину стакана. – Ни к делу, которым занимаешься, ни к женщине какой-нибудь.

– Инна Валерьевна, вы если снова хотите себе монитор поменять или вообще ноутбук, скажите прямо, – серьезно уставился я в ее глаза, откидываясь на спинку стула. – Думаю, вашу очередную заявку рассмотрят еще быстрее прежней, а я могу и системный блок случайно разбить. Все же заявление на отпуск просто так не просят – аргументируете, что я был совсем не в себе.

– Вот же Сволочь, – усмехнулась Инна восхищенно.

– Отпустите меня поспать месяцок, – ввернул я.

– Нет, – мотнула она головой. – Пока не скажешь, куда ты собрался на месяц.

– Я не обязан вам отчитываться, – начинал закипать я.

– Обязан. Тебе показать правила?

– Я – не твой личный раб, – прорычал, переставая строить из себя послушного пса, но эта сумасшедшая только улыбнулась шире.

– Сергей, во всем мире блага зарабатываются через постель. Мне не нужно твое сердце или метка, я хочу зверя в своей постели.

– Заведи себе кота.

– Начинаю думать, что ты ничего не смыслишь в настоящей страсти, – разочаровано фыркнула она.

– Постарайся утвердиться в этой мысли, – посоветовал я серьезно.

Я и правда устал. Тревога за Фенька надорвала что-то внутри. Я понял, что не сделал того, что должен был. И что это едва не стоило мне всего самого важного. Но Инна была далека от таких вещей.

– Зря ты так, Сволчев, – разочарованно выдавила она, встала и направилась обратно к креслу. – Ты до конца жизни хочешь собирать трупы по канавам и вонять гарью? Ты достоин большего.

– Ты себе льстишь.

– Я не про себя, – не обиделась она. Уселась напротив и сложила руки перед собой. – Но связей у меня достаточно, ты же знаешь. Надо расти, Сережа. А будешь перечить мне, я тебя уволю, и пойдешь ты работать охранником в какой-нибудь супермаркет. Потому что ни в какой отдел тебя больше не возьмут. И ты же знаешь, что я просто так «не лаю», да? Такие, как ты, знают наверняка.

– Знаешь, Инна, – подался я вперед и вперил в нее злой изменившийся звериный взгляд. – Ты все время забываешь, что не принадлежишь моему миру. Тебе хочется думать, что ты тут – рыба в воде, но ты ни черта не знаешь о таких, как я. Ко мне в постели прилагается много такого, чего ты просто не вывезешь. А за это не сажают, помнишь, да? Не буди во мне зверя, а то я сам заберу свои блага по факту «убийства по неосторожности». За условное.

– Дикарь, – протянула Инна довольно, и ее взгляд заблестел. – Тебе не нужно меня убивать, Сволчев. Достаточно просто качественно удовлетворить. А я объезжу тебя – попадись только в руки.

Выдержка отказала.

– И как тебя с таким диагнозом пустили в отделение?

– Связи, – довольно припечатала она, вальяжно развалившись в кресле.

Вот же дерьмо.

– Значит, не подпишешь, – скрипнул я зубами.

– Почему же? Можешь забрать меня вечером с работы, обсудим. Научу тебя правильной дипломатии, еще спасибо скажешь.

Я только бессильно скрипнул зубами, поднялся и направился к двери, уговаривая себя не выбить ее к чертям.

ьтвор1 ч]12

Вот и чего это она с цепи сорвалась? Весну почуяла? Черт бы ее подрал!

Я добрался до своего кабинета, стянул куртку и понял, что дьявольски хочу что-нибудь разбить. Но вместо этого опустился в кресло, сложил руки на столе, опустившись на них лбом, и прикрыл глаза.

Инна никогда не говорила о своих требованиях прямо. Бесила, дергала нервы – да, но не выдвигала условий, хотя они мелькали бегущей строкой через все наше общение. И я наивно полагал, что мне нужно просто не шевелиться в ее присутствии, и тогда она на меня не кинется. По-хорошему, надо бы увольняться к чертям, но ее угрозы были вполне реальными. Эта стерва не просто так тут сидит в кресле главной – знает толк в «благах» и «правильной дипломатии», да и реальных заслуг у нее хватает. Как и знакомств. А у меня их нет от слова «вовсе». Никогда ничего не смыслил в том, чтобы прикрыть задницу чьим-то покровительством. Мне казалось, что если я буду честно и ответственно работать, то этого будет достаточно, чтобы жить достойно и смотреть по утрам на себя в зеркало без отвращения.

– Серег? – окликнул меня Данияр от входной двери.

Судя по запаху, разлившемуся по кабинету, за кофе ходил.

– Привет, – тяжело поднялся я и оперся локтями о стол.

Боевой друг Данияр Маратыч, пожалуй, был всеми моими ценными связями разом. И зад прикроет, и голову убережет в случае чего. Ну а как еще работать на заданиях, если сомневаться в собственном тыле? Ради уверенности в себе и результате я и держусь за этот отдел. Мы все же звери стайные, и эту стаю просто так на другую не сменить.

– Слышал, тебя Инна уже взбодрила. – Данияр прошел к своему столу и стукнул чашкой, стряхивая с пальцев капли кипятка. – Черт…

– Вызывала, – вздохнул я, откидываясь на спинку кресла. – Что там криминалисты из восьмого?..

– Что она от тебя снова хочет? – хмуро поинтересовался приятель, игнорируя мою попытку сменить тему.

– Не хочет заявление на отпуск подписывать, – нехотя признался я.

Данияр удивился:

– А ты в отпуск собрался? Его же за полгода надо подавать…

– Мне нужно по семейным обстоятельствам. И я не был в отпуске черти сколько…

– А Инна что?

– Такой повод наперчить мне нервы! – процедил я. – Она его не упустила.

– А что у тебя стряслось?

Накатила усталость, и я перевел взгляд в окно. Тесная комната не могла вместить всех моих переживаний за последние сутки. Стало душно.

– У меня подруга с войны вернулась инвалидом. Работала в госпитале, и ей там прилетело и пулевое, и осколочное, и руки отбило. Вчера привез к себе ночью. Она не может ничего сама, ей помощь нужна, уход, пока не заживет. Но Инне этого не объяснить.

– А что за подруга? Ты никогда не рассказывал…

– В приюте вместе росли. Ведьма. У нее нет никого, кроме меня.

Данияр задумался.

– Слушай, так скажи, что у тебя медовый месяц.

Я перевел на него непонимающий взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит. Но уставшая голова соображала туго.

– Медовый месяц дают сразу по первому требованию.

– Но у меня нет медового месяца, – тупил я.

– Никто не будет проверять. Только не говори, что девочка – ведьма. Так проще.

– Да ну. Если бы это было так просто, наши тунеядцы раз в полгода бы бегали…

– А его только раз можно взять, поэтому никто и не проверяет. Если понадобится взаправду, второй раз уже не дадут или устроят реальную проверку.

Я задумался, пялясь на Данияра. Неужели так просто? В том, что мне вряд ли понадобится этот самый медовый месяц когда-либо, я уже давно не верил. А вот Феньке поддержка нужна. Но разве с Инной будет просто?

– Заманчиво, – нахмурился я, выпрямляясь в кресле. Уделать похотливую начальницу тоже хотелось. – А как узнать условия точно?

– В центральный кадровый отдел можно обратиться. Попробуй.

– Спасибо за подсказку.

/-э____________________=

Ё ёъ97

– Так, и у нас еще пара трупов нашлась по делу Петропавловской ведьмы, – заглянул Данияр в монитор.

Мы называли дела по району и по адресам, в которых они происходили.

– Что еще за трупы? – подобрался я. – Все же прочесали…

– Похоже, ведьма выкосила всю семью собаковода, – качал головой Данияр, хмурясь в монитор. – Он был в разводе. Семья с ним не жила. Но ведьма, похоже, добралась…

Я подошел к его столу и заглянул через его плечо.

– Вот же… – Подобрать цензурное слово стало трудно, когда увидел фотографии с места преступления.

Похоже, Инне сегодня не придется отчитаться по этому делу. Ну, точно не в четыре…