Текст книги "Сволочь и Фенечка"

Глава 4

Давно я так хорошо не высыпался. 90 Хоть крысы и будили временами – копошились в кухне, чем-то шуршали и позвякивали. «Медальон стучит по прутьям», – догадался я. Разбудило меня крепкое матерное удивление Фенька, после которого я разобрал:

– Как вы до этого-то добрались?

Когда я вышел в кухню, Феня обернулась:

– Представляешь, вилку сперли…

Сама она сидела на полу и пробовала выудить прибор из мягкого домика внутри клетки. Подельники при этом смиренно наблюдали за ее неуклюжими манипуляциями с верхней полки. И никто из нас не ожидал, что Рори вдруг броситься к забинтованной руке Фени… и поднесет ей вилку!

– Ого, – восхищенно присвистнул я.

– Ага, – опешила Феня.

Рори же замер выжидательно у дверцы, и, когда Феня не поняла, что к чему, уставился на меня и красноречиво склонил голову на бок.

– Фень, он просит награды из холодильника, – дошло до меня.

А еще дошло, что эта крыса меня дрессирует. «Поворот головы на бок» он вчера закрепил за «холодильник с продуктами». Ну какой же сообразительный зверь!

– У них полная миска корма.

– Он не будет тебе больше приносить вилки, если не поощришь…

– Вымогательство какое-то, – проворчала Феня, поднимаясь. – Спер вилку и продал мне за еду?

– Согласен, такое себе воспитание. Слышишь, Рори? Научись делать добрые дела просто так. Тогда и поощрение будет. А воровать, чтобы потом сдавать за еду – не честно.

Рори насупился в клетке, глядя на нас с Феней немигающим взглядом и озадаченно шевеля усами. Реми сделал вид, что его эти сложности натурального обмена не сильно интересуют и философски направился к миске. – =0-

– Фень, тебе помочь в ванной?

– Я уже почистила зубы и все остальное – тоже сделала, спасибо.

– Ну вот, – улыбнулся я глупо.

Вчерашний отличный вечер перетек в прекрасное утро. Про работу вообще не тянуло думать. Хотелось и правда собрать Феню с крысами и уехать за город в лес. Сколько я уже не был там? Месяц назад заезжал проверить, все ли в доме нормально. Помню, походил по округе, потоптался по снегу ботинками и уехал, так и не сунув в него волчьего носа. Голова вечно забита текучкой в отделе, и не расслабиться. А тут оказывается есть же жизнь. Вечер, утро…

Мы позавтракали. Я предложил Фене заказать на обед каких-нибудь роллов – палочками есть удобно и порции уже готовые. И тут начинался неприятный разговор.

– Фень, я намерен заботиться о тебе и финансово, – начал я, натягивая на нее штаны. – Это не обсуждается.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да. Ты пока восстанавливаешься, и тебе надо копить не только физические силы…

– У меня достаточно сбережений, Сволочь.

– У меня тоже, и я мужик. Я не могу тебе позволить…

– Ты уже позволил мне сесть тебе на шею. Еще и содержать собрался?

– Для меня это важно, – сдвигал я брови, глядя на нее снизу. – Я не могу тебе позволить тратиться в тяжелый для тебя момент. Это неправильно. Сейчас я сильный. А ты этого не признаешь.

Феня медленно втянула воздух, собираясь противостоять мне молча. Меня это устроило. Я осторожно помог ей влезть в спортивную кофту и застегнул молнию.

– Мы договорились? – заглянул в ее глаза.

– Нет, – буркнула она. – Мне и так тяжело, Сволочь, принимать это все от тебя…

– Эй, – поймал я ее пальцами за подбородок, – мне это в радость. Я рад, что ты со мной. В безопасности и… – Я поморщился от своего корявого объяснения. – Это страшно, конечно – все, что с тобой случилось. Но… я рад, что все хорошо кончилось. Ну, хоть сколько-то хорошо.

Она вздохнула, глядя мне в глаза, а я смущенно отвел взгляд. Ну что за идиотское объяснение, блин? «Рад, что со мной в безопасности…» Она же подумает, что я рад, что она без рук осталась.

– Фень, я… не это имел ввиду.

– Серег, мы слишком давно знаем друг друга, чтобы все понимать правильно. – И она вдруг обвила меня за шею и прижалась ко мне: – Конечно, я понимаю, что ты имеешь ввиду. Ты рад, что я вернулась живой, но тебе также больно видеть меня безруким инвалидом.

– Да, – кивнул я осторожно, чтобы она осталась рядом подольше. Но Феня ускользнула.

– Все нормально. Но насчет финансов – я бы тоже хотела вкладывать в общий бюджет. Давай как-то договариваться.

– Ладно, – согласился я нехотя.

Не все сразу. Ну и я же знал, что Феню просто так себе не заведешь. Она будет отвоевывать свое право на самостоятельность.

Я предупредил Данияра, что задержусь и чтобы прикрыл меня перед Инной. В госпитале мы были в начале девятого утра. Пока я тихо вел машину по парковке, Феня смущенно набрала номер, и по громкой связи послышались гудки.

– Фенечка? Подъехала? – раздалось на всю машину.

«Че?» – зарычал я в мыслях. Это че за «перец в масле»?

– Да, Роман Павлович, – смущенно отозвалась Феня. – Перед госпиталем на парковке.

– Проходи на пост, буду ждать там.

И голос такой прям предвкушающий у этого Перца, что мне аж морду перекосило. Я поспешил выйти из машины и сделать пару глубоких вздохов, пока шел к пассажирской двери, чтобы выпустить Феню. Она ничего не замечала.

– Подождешь тут? – поинтересовалась, как мне показалось, с надеждой.

Но я уперся.

– Фень, а двери если закрыты? И я бы хотел быть в курсе всего, если ты не против.

– Ты моешь меня в ванной, – вздохнула она. – Ты и так уже в курсе всего, дальше некуда.

– Ну это не совсем одно и то же.

Ну и зачем она про ванную сейчас вспомнила? Воображение-то у меня неплохое, я же все таки следователь… Глубокий вдох и такой же выдох помогли слабо. Но, с другой стороны, это я ее мою в своей ванной, а не этот Перец.

– Я бы хотел поговорить с врачами про твои перспективы. Хорошо?

– Ладно.

Двери действительно оказались не просто закрыты, а еще и такими тяжелыми, что даже мне было сложно их открыть. Будто в военном госпитале не хотели видеть никого, кто в этом самом госпитале действительно нуждался. Перец на проходной, как обещал, не ожидал. Пришлось подождать нам, прежде чем он вырвался из коридора в развивающемся халате.

– Фень! – махнул рукой.

И тут до меня дошло. Этот Перец – то самый ответ на мой вопрос, есть ли кто-то у Феньки. Она же говорила, что кто-то там в госпитале был. А теперь он тут.

Так. Ладно. Тут, это, конечно, не там. Но разберемся.

Я хмуро оглядел конкурента.

И что она в нем нашла? Перец был таким рыжим, что издалека видать. И на этом все его отличительные особенности заканчивались. Для меня. Низенький какой-то, с умеренным отягощением в области живота – ничего особенного. Но, видимо, для Фени тут имелось что-то более важное, чем мускулы. И дело даже не в том, что он какой-то впечатляющий врач и геройский герой. Он еще и человек. Внутри неприятно заскрежетало когтями по пенопласту – идеален для Фенечки, ведь не оборотень.

– Роман, это Сергей, мой друг, – затараторила Феня в привычной манере, как и всегда, когда нервничала. Я подал руку Перцу. Его кисть разве что не пружинила в моей лапе, как желе. – Сергей, это Роман Павлович, главный хирург госпиталя, в котором…

– … тебя едва не убили, – ляпнул я хмуро, разом аннулируя все свои заработанные за эти пару дней очки. – Да, ты рассказывала про него, я помню…

Повисла неловкая пауза. Роман натянул понимающе-снисходительную гримасу:

– Да, это все ужасно. Но пройдемте, взглянем…

Феня направилась за ним, не посмотрев на меня, а я мысленно костерил себя за тупость, замыкая процессию.

– У вас отпуск, но вы вышли в госпиталь, – прощебетала пришибленно Феня, когда Роман открыл двери кабинета.

А я утвердился в догадке. Действительно, это тот самый.

– Вышел, да, – рассеяно отозвался Роман, проходя за стол. – Сергей, присаживайтесь, а мы с Феней вот сюда… Простите мне личный вопрос, а вы – оборотень?

– Да, – хмуро кивнул я, опуская зад на стул возле кушетки. – Феня живет со мной.

На этом баланс моих очков ушел в минус, если судить по тому, как прижала Феня голову к плечам.

– Вот как? – глянул на меня Роман поверх очков, обернувшись от шкафчика с медицинскими принадлежностями. На его физиономии отразилось какое-то переживание. – Это отлично. Я рад, что Феня не одна сейчас. Ей… действительно не к кому было с этим обратиться.

И откуда он все знает?

– Даже если бы и было, она бы все равно жила у меня, – забил я последний гвоздь в стенку, на которую вскоре останется только повесить табличку «Придурок, ты, Сволочь».

На Феню я уже старался не смотреть.

– Отлично-отлично, – бормотал Роман себе под нос, звеня инструментами. – Сейчас посмотрим. Но я видел уже снимки и результаты осмотра здешних врачей. – Феня встрепенулась, тяжело сглатывая. – Понимаю, что рано забегать вперед, но сдаваться не стоит точно. Давай сюда руки.

Он осторожно начал состригать бинты, а я отвернулся в окно. Не знаю, что Фенек подумает по факту моего дебилизма, но надо будет как-то загладить. Для начала – просто заткнуться. Только как, если этот Перец недвусмысленно себя ведет? И спросил он меня о моей природе не просто так. Наверняка переживает, что я запах от него учую.

– …В реабилитационном центре есть возможность заняться восстановлением. Не стоит упускать такую возможность, – тем временем вещал Перец. – Возможно, удасться значительно улучшить функционирование кистей.

– Я не смогу оперировать, – безжизненно возразила Феня, и я обернулся.

Роман уже снял повязки, и она уставилась на то, что они скрывали. Я тоже. И мне захотелось быть с ней еще более осторожным. Забрать чертовы бамбуковые палочки и кормить ее самому.

– Фень, даже пока я не знал о вашем мире, был уверен, что чудеса возможны, – продолжал маслено Роман. – Сейчас я в этом не сомневаюсь.

Она хотела что-то сказать, но промолчала. А мне эти его слова показались беспринципно оторванными от реальности.

– На сколько процентов вы бы предположили, что это чудо возможно для Фени? – выразил я ее сомнения.

– Ну… – замялся он нелепо, – опускать руки точно не стоит. А там посмотрим по динамике. В любом случае, Фене нужно пробовать все.

– Я буду пробовать, – решительно пообещала ему она.

Но я видел, что Перец просто искал возможность с ней видеться, не гнушаясь настолько пустыми надеждами. И снова у меня возник вопрос – что она в нем нашла? Какой-то он весь… обтекаемый. Не похож на главного хирурга военного госпиталя вообще. Молодой, доброжелательный такой весь, рыжий к тому же.

– Отлично, – просиял Роман, орудуя ножницами. Я запоминал. Нехитрое дело вообще – сам смогу перевязывать. – Тогда я распишу процедуры, договорюсь. Сможешь приезжать?

– Я буду возить, – вставил я угрюмо.

– Вам, Сергей, не нравится идея? – вдруг поинтересовался он. – Вы как-то без энтузиазма…

Вот же!.. Это ты так со мной конкурировать собрался, выставляя меня отрицательным персонажем? Грязно…

Я хотел было ему сказать все о его энтузиазме. И о мази Вишневского с дрянным запахом, которую он открыл, но не использовал – чтобы нюх мне отбить. О том, что ничего конкретного и обоснованного он не сказал, кроме как, что «распишет процедуры». Кофе, совместные завтраки и прочее в них тоже входят, интересно?

– Я просто внимательно слежу за вашими манипуляциями, – въелся я в него взглядом. – Думаю, смогу перевязки делать сам.

– Ну так это не понадобится, если Феня будет приезжать на процедуры…

– Может, не всегда будет получаться, – вступилась Феня. – Тут действительно ничего сложного.

Я видел, как она сникла. Хотелось утащить ее домой, обложить крысами и укрыть одеялом, чтобы вернуть ее вчерашнюю.

– Я сейчас вернусь, – поднялся я, – сделаю звонок.

Выйдя в коридор, я набрал Инну. Начальница долго не брала трубку, нервируя сильнее обычного.

– Сергей? – недовольное. – Где тебя черти носят?

– Инна Валерьевна, доброе утро. Мне нужен отгул.

– Что с тобой?

– По личному, Инна.

– И что у тебя на личном происходит?

– Вот как раз нужно разобраться…

– Нет.

– Инна, – понизил я голос до угрожающего, – с чего вдруг нет?

– Где отчеты по делу, Сволчев? Ни вчера не было, ни сегодня не светят, да? Ты думаешь, я из воздуха должна доклад достать?

Я напряженно вздохнул.

– Дерьмово ты работу над ошибками делаешь, – процедил.

– О, как мы заговорили, – протянула она томно. – Мне нравится, когда ты злой.

– Зря ты меня злишь. Мне нужен сегодня выходной. Я имею на него право.

– Нет, если в разработке дело.

– У нас постоянно в разработке дело. Я не железный, Инна.

– Тогда у меня будет условие. Ты мне расскажешь завтра о том, что у тебя происходит.

– Нет.

– Ну что поделать? Тогда никакого отгула. Не приедешь через час, уволю!

И она бросила трубку. Вот же сука! Я вперил в стенку взгляд, сцепив зубы.

Сломать все – дело нехитрое. Хотя ну очень хотелось. Только мне и правда нужно обеспечивать Феню. Если я останусь без работы, а Инна постарается, чтобы меня никуда не взяли, будет туго. Еще и Перец этот…

Мне нельзя сейчас терять работу.

Когда я вернулся в кабинет, Роман уже закончил перевязку плеча и что-то втирал Фенечке с сочувственным выражением.

– … Я поняла, – кивала она машинально, натянуто улыбаясь. – Да, позвоню заранее. Спасибо, Роман Павлович.

– Я провожу вас, – глянул на меня Роман.

– Фень? – позвал я подругу, когда мы вышли на улицу. – Прости, я…

– За что? – непонимающе глянула она на меня. – Ты же не виноват, что все бесполезно.

– Зачем тогда мы слушали ободряющие речи твоего доктора?

– Роман хочет поддержать, – пожала она плечами. – И он прав. А еще он – не мой доктор. Он не реабилитолог. Мы просто коллеги. Работали вместе в госпитале. Мне стоило тебе сказать раньше.

– В чем он прав?

– В том, что даже для того, чтобы обслуживать себя, мне нужно начинать шевелить руками. Он не обещает, что я буду оперировать. Просто дает возможность воспользоваться предложением центра реабилитации.

Мы постояли немного на ступеньках. Я ждал, пока Феня наберется сил сделать шаг в жизнь без надежд и иллюзий. И машинально подставил ладонь под ее плечо на всякий случай. Она вздохнула.

– Так этот Роман… тот самый, о котором ты мне говорила?

– Да глупо, Серег. Я просто наплела тебе, чтобы ты не подумал совсем усадить меня к себе на шею. Типа, у меня кто-то есть. Прости.

Я же отвел взгляд в сторону. Фенька совсем не видит, что у этого Романа ручки подрагивали, когда он суетился над ней? И она также не замечает, что и, кхм, у меня тоже далеко не ровное дыхание в ее присутствии? Она патологически не замечает к себе интереса мужиков.

– Тебе стоило объяснить раньше – я его чуть не покусал, – смущенно заметил я, открывая ей двери машины.

Феня улыбнулась:

– Я заметила.

Ага, значит, это она заметила. Ладно.

– Так какой там график посещения реабилитации?

– Он обещал сегодня выяснить.

Шустрый какой. И заняться ему нечем прям!

– Ладно.

– А тебя уже по работе дергают? Опаздываешь? – спохватилась Феня, когда мы выехали.

– Нормально все, – помрачнел я.

– Слушай, тут до моей квартиры недалеко. Завези меня туда, я вещи соберу к вечеру.

Я глянул на Феню настороженно.

– Что значит «соберу»?

– Ну хотя бы пойму, что брать. Подготовлю…

Я наградил ее пристальным взглядом, пока мы остановились на светофоре.

– Сволочь, никуда я не денусь, – возмутилась Феня. – Как я могу тебя кинуть с крысами?

– Только руками чур не таскать ничего, – нехотя согла]]сился я.

– Конечно, нет, – вздохнула тяжело она.

– Ну тогда завезу. А вечером заберу.

– Само собой.

* * *

На самом деле мне не вещи приспичило собрать, а я набралась смелости взглянуть на остатки своей прежней жизни, когда еще могла что-то выбирать. Сергей довел меня до квартиры, помог открыть замок и оставил меня одну. Я осмотрелась в коридоре, не сразу решаясь пошевелиться.

Все тут осталось так, как последним вечером перед отъездом. Кажется, сто лет прошло. Тесный коридор не скрывал вид на кухню, а в особенности – на лакированный бок холодильника, облепленный стикерами и магнитами. Отсюда же было видно раскладной диван в единственной комнате.

Я вздохнула и прошла на кухню. Но если раньше меня бы отвлекла рутинная возня с чаем и чашкой, то теперь я не могла этим воспользоваться. Пришлось погрузиться в отчаяние с головой.

Пока рядом был Сволочь и окружала его новая безликая квартира, в которой не поселилось еще ни одной надежды или дорогого воспоминания, было спокойней. Хотя, почему же не поселилось? Я надолго запомню, как пришлось стоять голышом в ванной и упираться локтями в кафель, пока он меня намыливал. И как Рори спер вилку утром…

Я улыбнулась, и тяжесть навалившихся минут немного ослабла.

Подумалось о Романе и сегодняшней встрече. Здесь, совсем в другом, далеком от войны, мире, все кажется не таким. Там мне казалось, что Роман обо мне просто заботится и переживает по-человечески. Здесь же сложно поверить, что он вообще нашел для меня время. А, может, я ему и правда нравилась? Никогда не умела в этом разбираться. Я привыкла, что тот же Сволочь заботится обо мне с детства, но он вроде бы и не претендовал никогда на моего парня.

Мы же оборотень и ведьма так-то.

А Роман очень поддерживал меня в госпитале, обращался деликатно, понимающе – не каждый хирург на нервах посреди боевых действий на это способен. Это восхищало. Да, наверное, мне бы хотелось, чтобы он мной заинтересовался. Но теперь я инвалид. И повисла грузом на плечах Сволочи.

Тяжесть вернулась.

Я машинально открыла локтем холодильник, посмотрела в его нутро. Пустота. Грустно? Не совсем. Свято место пусто не бывает. По крайней мере, он, холодильник, не страдал от неопределенности. В нем было абсолютно шаром покати. Никакое замшелое яблоко в нем не металось между тем и этим светом. Так что, даже будучи обнуленным, ты никогда еще не был таким определившимся.

Чистый лист. Все с нуля.

Когда у меня были руки, я металась между решениями, куда бы их лучше всего применить. И, что уж там, в военном госпитале мне было легче, чем здесь. Я устала от столичной больничной атмосферы, необходимости перед кем-то прогибаться, лебезить, лезть на глаза, чтобы тебя заметили и дали работу поинтереснее. А что говорить о периодических намеках на интим? Меня передернуло, и я захлопнула дверку холодильника.

В военном госпитале все было честнее. От тебя не требовалось ничего, кроме знаний, умений и навыков. Но… несчастный случай. И теперь я как мой холодильник – чистая и пустая. И то – чистая я благодаря Сволочи и его выдержке.

Побродив по квартире, я занялась делом. В ход пошли запястья – я сжимала между ними вещь и выкладывала на диван. Потом осмелела и даже умудрилась собрать одежду в пакет. Пальцы тоже немного шевелились, и я использовала их просто как торчавшие палочки, а шкафчики открывала зубами.

В очередном я вдруг наткнулась на металлическую коробку из-под какого-то печенья. Открыть ее трудно даже с руками, а теперь для меня вообще нереально, но я помнила, что там – бисер, леска, проволока и другие принадлежности для плетения браслетов. Сто лет этому добру – я с детства не плету фенечек.

Подумалось, что можно же было бы отремонтировать ошейник для Рори…

И я остервенело набросилась на банку с попытками ее вскрыть. Но не тут-то было. Ножик в руках не держался, крепости пальцев не хватало, чтобы подцепить крышку… В отчаянии я запустила коробку в стенку.

А потом села и расплакалась.

* * *

– Сволчев! Зайди!

Я замер в коридоре, сцепив зубы. Претило подчиняться этой суке все больше. С возвращением Фени Инна как с цепи сорвалась, и это уже грозило серьезными неприятностями. Кажется, лучше самому уволиться, пока не задушил от греха.

Я развернулся и прошел в кабинет начальницы, аккуратно закрывая за собой двери. Не хотелось ей показывать, как меня задевает это все.

– Ты опоздал, – высокомерно сообщила Инна, вызывающе откидываясь на спинку своего большого кресла. – Где был?

– В военном госпитале, Инна, – хмуро уставился на нее. – Увольняешь?

– Пока нет. Но репутация твоя страдает. Не беспокоит это тебя?

– Ничего, пенсия все равно всем одна будет.

– Какая пенсия, Сволчев? Тебе тридцать четыре.

– Видимо, никакая уже, – процедил. – Пиши приказ на мое увольнение.

Инна удивленно хлопнула глазами. Повисла тишина.

– Что, прости?

– Ты слышала.

– Ну что ты такой упертый, а? – подалась она вперед, складывая руки на столе. – Я переживаю искренне, а ты рычишь. Не надо увольняться, Сергей. Все решается. Что у тебя в госпитале?

– Мы оба с тобой знаем, что ты не переживаешь, – игнорировал я ее вопрос. – Ты играешься властью. А это выглядит нелицеприятно, Инна. И страдает тут не моя репутация.

– Ты совсем не ручной, Сергей. Так нельзя, – смотрела она на меня с вызовом.

– Инн, может, к психотерапевту тебе сходить? Ты ведешь себя нездорово.

– Ты меня с ума сводишь – это правда. Чего только строишь из себя недотрогу? Я же знаю, что ты один, что ни с кем не встречаешься в последнее время…

– Ты еще и следишь за мной? – вздернул я бровь. – Так мало работы у начальницы убойного отдела?

– Просто проявляю чуткость к сотруднику. И да, одинокие вечера беспощадны. – Инна поднялась с кресла и направилась вокруг стола, игриво касаясь его кончиками пальцев. – Что тебе не так, Сергей? Я не нравлюсь?

– Ты не в моем вкусе.

– Ты даже не пробовал.

– Мне это не нужно.

– Поехали поужинаем сегодня. И я обещаю – никакого интима. – Инна подошла вплотную и уселась передо мной на стол, скрестив ноги в капроне. – Ты – вызов для меня, Сергей. Я хочу тебя заинтересовать.

– Я – не тот, на кого тебе стоит тратить время, Инна.

– Ты шикарный мужик, Сволчев.

– Я – оборотень.

– Я помню. Но ты – мужчина прежде всего.

– Тебе где матчасть по звероподобным расам преподавали? Ты экзамен самозачетом что-ли сдавала?

– О, Господи, Сволчев! – всплеснула Инна руками, усмехаясь. – Давай без пафоса, а? Все вы, мужики, одинаковые!

– Ну так найди себе другого. А свою цену я знаю давно.

– Это в тебе и сводит с ума, – перешла она на томный шепот, а меня передернуло внутри. – Дикий, опасный, непредсказуемый зверь…

Я медленно втянул воздух в легкие, чувствуя, что меня уже несет так, что не остановить:

– Мне нужна другая женщина, – мстительно процедил ей в лицо с низким рычанием. – Я влюблен по уши. Давно. И у меня вот-вот наступит медовый месяц.

Инна застыла, будто пораженная инсультом. И я не знал, что мне понравилось бы больше – то, что инсульт бы ее и правда настиг, или то, какие эмоции застыли на ее лице от услышанного. Мои собственные смешались в крови и ударили в голову, как хороший алкоголь. Наверное, не Инне надо было это говорить, но что поделать? Мои глаза наверняка загорелись желтым, не оставляя Инне сомнений. Это, правда, если она сама сдавала экзамен по расам.

– Я тебе не верю, Сволчев, – упрямо заключила она. – А за манипулирование системой в пику мне и предоставление ложных данных я тебя не просто уволю, а еще и посажу.

Не сдавала.

– Ты хочешь выглядеть посмешищем не только для отдела, но и еще на уровне высшего руководства? Инн, так неприкрыто продемонстрировать в главном отделе, что ты бегаешь за подчиненным, такое себе, не находишь? Если я еще заяву на тебя напишу, то совсем некрасиво все совпадет, – сузил я глаза. – Научись вовремя останавливаться. Найди себе другого. И либо ты отпускаешь меня в медовый месяц, либо я увольняюсь на хрен.

– А ты хорош, Сволчев, – восхищенно усмехнулась Инна спустя короткую паузу, взяв себя в руки. – Но мы еще посмотрим…

– Посмотри. Дай мне знать, что ты решишь. Мне все равно.

– Можешь быть свободен, – ослабел ее голос. – И жду отчет через час.

Я вышел в коридор, скрипя зубами. С одной стороны, мне не хотелось стычки с Инной. С другой, если она сделает мою работу здесь совсем невыносимой, придется искать работу в другом месте.

– Серег, что она? – поднял на меня глаза Данияр, едва я закрыл двери нашего кабинета.

– Я сказал Инне, что у меня медовый месяц, – хмуро сообщил я, проходя к столу. – И что я увольняюсь.

– Увольняешься? – округлил глаза друг. – Вот же, сука, довела…

– Ну, может, отстанет…

– В смысле? Правда увольняешься? – Он встал из-за стола и направился к моему.

– Дал ей выбор. Либо в медовый, либо в увольнение.

– Ничего себе, – почесал Дан макушку озадаченно. – Ну, может, одумается?

– Слабо верится, – хмурился я. – Она обещала меня посадить, если я вру.

– Да ну что за бред? Никто не проверяет правомерность ухода в медовый месяц, я не раз сталкивался.

– Инна пойдет на принцип, похоже…

– Представляю, как она подает прошение о проверке правомерности твоего медового месяца! – растерянно усмехнулся он. – Это какой же дурой ее сочтут в отделе?

Я только зубами скрипнул. Вот на черта мне вообще эта проблема? С Феней все сложно, Перец ее этот, еще и Инна. И отчет не забыть.

– Ладно, что там по ведьме?

– Результаты опроса свидетелей у тебя на столе. Но ничего особенного нет. Никто ничего не слышал и не видел. Криминалисты написали в заключении, что не нашли признаков насильственной смерти. У обоих жертв – остановка сердца…

– Знакомо, да?

– Нет, – насторожился Дан.

– Внезапная смерть. Такое только ведьмы умеют проворачивать. И все улики на это намекают.

– А, ну тут да – все ровно, и не подкопаться. Ты думаешь, что не ведьма виновна?

– Понимаешь, что странно, – тер я лоб. – Ведьме не нужно было бы убивать всю семью.

– Ты сам говорил, это так очевидно, что она подстраховалась убийством всей семьи, чтобы отвести от себя подозрение. И мы только убеждаемся в том, что это все – ее рук дело.

– Чья собака, кстати, была загрызена?

– Да ничья, дворняжка же. Хотя, кто-то говорил, что старик ее какой-то считал своей…

– Ладно. Тогда я займусь отчетом для Инны. А потом – документами на медовый месяц.

– Как твоя подруга?

– Так себе, – обеспокоено глянул я в окно, будто бы мог увидеть ее. – Были сегодня у какого-то врача, тот направляет на процедуры в реабилитационный… Надо будет возить ее, поддерживать…

– Сочувствую, старик.

А я поежился от его слов. Ну какое тут сочувствие? Я на самом деле был как-то неправильно рад тому, что Феня от меня зависит теперь, и что точно никуда не денется. Но так ведь нельзя? И почему я не забрал ее себе, когда мы оба были свободны и независимы?

Мы так привыкли к этой аксиоме, что ведьма и оборотень не пара, что даже не подвергаем ее сомнению. Ну а что поделать, если я хочу эту ведьму? Фенька для меня не опасна, я не силой ее принуждаю к сожительству. Да и не принуждаю я еще. И вообще – тоже. Мне бы начать с чего-то, только я уже мыл ее голую в ванной, а с такого только продолжить, но никак не начинать заново. Что же я все усложняю? Надо просто поговорить с ней. Или… не говорить, а объяснить на деле? Я плохо говорю. Действую лучше. А если обижу действиями? Нет, надо как-то осторожнее, чтобы не спугнуть. А то заживет и сбежит куда-нибудь снова…

– Серый, не грузись, – отвлек Данияр от мыслей. – Может, отпустит тебя Инна в медовый, сотрешься с глаз, и ей полегчает? Ну не совсем же она больная у нас?

– Я тоже так думал, – хмурился я. – Ладно. Я тут сделать ничего не могу кроме того, что сделал. Прошвырнусь-ка по делу.

– А отчет?

– Обойдется, – мстительно отозвался я, подхватывая куртку. – Со мной поехали.

– Куда?

– Осмотримся в районе, где ведьма жила. Что-то здесь не так. Не нравится мне, как картинка лежит… Не совпадает тут что-то… Да и с Инной в отделении сидеть не могу.

На улице распогодилось. Ноздри забивали запахи городской весны – сырости, плесени, тухлого мусора и прелой листвы. Я сел за руль и набрал Фенька. Но когда она шмыгнула в трубке, напрягся.

– Ты чего ревешь?

– Я не реву, – всхлипнула она.

– Ну я же слышу…

– Все-то ты слышишь! Невозможно с тобой…

– Фень, тебе больно? Я приеду сейчас, как раз в машине…

– Мне не больно, Сволочь. Не надо ко мне ехать. Я просто банку не смогла открыть, и меня подкосил приступ жалости к себе. Это нормально. Так будет в ближайшее время.

– Что за банка? Что-то из еды?

– С бусинками. Откроешь, когда вечером встретимся, да?

– Но ты поела?

– Заказала.

– Ладно.

– Все хорошо, Сволочь, езжай по делам.

– Сволочь? – улыбнулся Данияр, пристегиваясь, когда я отбил звонок.

– Да, это мое погоняло с детства, – рассеянно подтвердил я.

– Да это понятно, но не думал, что и подруга тебя так зовет. Совсем плохо ей? – сочувственно покачал он головой. – Вот же Инна – сука бесчувственная…

– Ну, она не знает… Но сука, да. У тебя же в доступе все допросы очевидцев и жильцов?

– Да, уже загрузил все в базу. Но еще не до всех добрались.

– Как всегда, – вздохнул я и выкрутил руль, выезжая с парковки.

Что-то навалилась куча всего. Еще и в пробку встряли. В последнее время с трафиком даже ведьмины камни плохо справлялись. Пока стояли, я искал телефон приемной нашего главного отделения, потом – его кадровой службы. Оказалось, что заявку на медовый месяц принимают даже по звонку. Я просто назвал все необходимые данные, обещал дослать позже недостающие и подтвердил, что начальство мое в курсе. На вопрос, согласован ли отпуск с этим начальством, я попросил выяснить это напрямую, так как сам я занят делами.

Инна набрала меня уже через десять минут.

– Сволчев, где ты?

– Уехал по нашему делу на уточнение показаний.

– Почему мне звонит отдел кадров по поводу твоего медового месяца? – прошипела она.

– Потому что я говорил тебе, что он мне нужен.

– Я сообщила отделу, что у меня имеются веские сомнения, – отчеканила она.

– Значит, у тебя уже готово заявление на мое увольнение?

– Нет, Сергей. Но ты же с легкостью подтвердишь, что у тебя действительно намечается медовый месяц, да?

– Я подумаю, Инна, – прорычал. – Склоняюсь к увольнению.

И я отбил звонок, стискивая руль до скрипа.

– Серый, не руби с горяча, – подал голос Данияр. – Предъяви свою ведьму, делов то…

Я медленно вздохнул. Не хотел я втягивать Феньку в это дело. Ну на черта ей еще эти мотания по моим кадровым вопросам!

– Инна настучала в кадровый, что я сомнительный сотрудник, – злился я.

Кадровый тоже не заставил себя ждать с обратной связью. Голос у работницы отдела был обескураженным.

– Сергей Демидович, возникли проблемы…

– Я в курсе, – буркнул я и нажал на педаль газа, наконец-то выезжая из пробки.

– Ваша начальница настаивает на проверке, – смущенно продолжала девушка. – Но вы можете не переживать. Просто придите в наш отдел с вашей избранницей, мы все оформим, и никаких вопросов к вам более не будет.

– А факт препятствия моему законному праву от начальства можем зафиксировать?

– Эм, – замялась та, – думаю, да. Я просто направлю вас в другой отдел.

– Понятно, спасибо, – выдавил я и попрощался с собеседницей.

– Мда, – качал неодобрительно головой Дан рядом, – не было печали…

– … Да нервы подкачали, – закончил я хмуро.

Нужный нам двор в разгар рабочего дня стоял полупустым. Даже машину удалось приткнуть вдоль тротуара. Но солнечный день не скрашивал мрачной местной атмосферы. Серые пятиэтажки, грязные подъезды с въедливыми запахами, поселившимися там повсюду, как призраки, с незапамятных времен, щербатый тротуар и поломанные скамейки – все это не оставляло шанса редким заброшенным палисадникам вдоль окон хоть как-то оживить картину. Дан поморщился, стоя посреди подобия детской площадки.