Текст книги "Анастасия Вертинская"

Анна Ярошевская
Анастасия Вертинская

Против течения

Кино быстрого приготовления

«Какая-то чудовищная цепная реакция: один – пишет на коленке, другой – учит на ходу, третий – склеивает прямо на площадке… Кино быстрого приготовления. Неудивительно, что люди все меньше ходят в кинотеатр».

Марк Рейнфилд-Крисмас «Шоутайм»

В современном мире есть так много способов интересно провести время после напряженного рабочего дня. Каждый может выбрать занятие по душе и со смыслом. Одни выбирают спорт для поддержания физической формы и сохранения здоровья, другие предпочитают сидеть дома и смотреть телевизор, интересуясь тем, что происходит в мире.

Смысл многих занятий можно легко объяснить. Но для чего мы ходим в кино и театр, для чего слушаем музыку и перечитываем любимые книги? Просто чтобы расслабиться, отдохнуть и получить эстетическое наслаждение от завораживающей игры исполнителей, актеров или музыкантов? Хотя, быть может, мы ищем для себя ответы на вопросы, которые возникают в жизни? А может, и вовсе, берем пример с героев, которые глядят на нас с экрана или театральных подмостков? Нельзя однозначно ответить за всех, поэтому стоит допустить, что оба предположения верны. Однако, как ни печально, в последнее время все больше место в нашей жизни занимают такие «герои», как бандиты, наркоманы, уголовники или проститутки, как в театральных простановках, так и в кино. Популярность теперь все проще купить. А получить наслаждение от современного искусства становиться все сложней. В такой ситуации сложно не вспомнить слова Павки Корчагина, из произведения Николая Островского: «Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Образ самого Павки до сих пор служат многим образцом для подражания, он напоминает образ страны, которая осталась в прошлом. Народ с неподкупным энтузиазмом строил метро, возводил заводы и фабрики, покорял космос, поднимал целину… Ту страну, народ которой ценой неимоверных усилий одержал победу над фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Пусть советский народ был неотделим от плакатов с навязчивыми лозунгами, но, ведь на этих плакатах всегда можно было видеть человека с большой буквы. Не просто главу партии, рабочего, космонавта или военного, а человека, на которого следовало равняться. Соответственно и искусство тех лет, советское искусство, изображало путь к лучшей жизни, который показывало при помощи кино и театра. Думаю, каждый согласиться, что невозможно забыть старые киноленты, посмотрев их даже однажды. Они по-настоящему добрые и поучительные, смешные и грустные, порой наивные, но, обладающие неимоверной притягательной силой и до сих пор приносят огромную радость от каждого просмотра. Современные технологии позволяют отреставрировать и сделать долговечными эти шедевры эпохи. Но в первую очередь театральные постановки и советские фильмы остаются в нашей памяти. Память каждого, кто знаком с советским искусством, наравне с кинопленками сохраняет искусство ушедшей эпохи. Это память о тех людях, которые создавали бессмертные фильмы: о режиссерах, сценаристах, композиторах, операторах, художниках и, конечно, актерах. Ведь успех фильма или спектакля во многом зависит от игры исполнителя роли, а хорошая игра остается в памяти надолго, а иногда даже навсегда.

В советском кино представлена целая плеяда замечательных, выдающихся, потрясающе талантливых актеров, которых невозможно забыть. Но были и те, которые ушли в «тень киноистории», сыграв всего одну или две заметные роли, актеры-эпизодники, те, кто мало снимался в кино, а были и такие, которые всю жизнь преданно играли единственную роль. Все они – великолепные мастера своего дела, и жизнь, прожитая ими, не бесцельно потрачена!

К числу прекрасных талантливых советских актрис, которых хочется вспоминать снова и снова, можно отнести и Анастасию Вертинскую. Актрису не только выделяющуюся своей внешней красотой, но и глубоким внутренним миром. Поэтому она прекрасно справляется со всеми непростыми ролями, которые выпадают ей в течение всей ее творческой карьеры. Каждую из ее работ, как в кино, так и в театре можно назвать настоящим художественным творением. Также стоит отметить, что Анастасия Вертинская относится к числу звездных актеров, режиссеров и сценаристов, которые были выходцами из не менее звездных семей. Имея таких известных родителей, возможно, просто продолжить их начинания, но стоит приложить огромные усилия, чтобы оставить свой особенный след в истории и не опорочить свою фамилию. Это с блеском удалось прекрасной актрисе театра и кино Анастасии Вертинской.

Великий шансонье

Киев. Конец девятнадцатого века. Маленький Саша Вертинский и его сестра не понимали, что происходит. В их семью пришло горе – родители детей умерли, впрочем, они даже не были женаты…

Дети были усыновлены дедом. Саша крепко держал сестру за руку. Он точно знал: все будет хорошо, что бы ни говорили!

Отец Александра Вертинского, частный поверенный Николай Петрович, был родом из семьи железнодорожного служащего и помимо адвокатской практики занимался журналистикой – его фельетоны публиковались в «Киевском слове» под псевдонимом Граф Нивер. Мама Вертинского, Евгения Степановна Сколацкая, была дворянкой. Николай Петрович не смог жениться на ней, поскольку его первая жена не давала развода, и был вынужден несколько лет спустя усыновить собственных детей – старшую дочь Надежду и младшего Александра.

Мам и папа мальчика так любили друг друга, что просто не обращали внимания на условности – им было не важно, женаты они официально или нет. Все это казалось второстепенным. Детство мальчика прошло на берегу Днепра, и сложно сказать, что оно было счастливым. Когда маленькому Саше было всего 3 года, умерла его мать, а чуть позже – погиб от чахотки отец. После смерти родителей Александр и его сестра Надежда оказались в разных семьях у сестер их матери.

Тетушка, у которой жил маленький Саша, хотела, чтобы племянник больше внимания уделял точным наукам, но мальчик с ранних лет полюбил музыку и театр, решив стать артистом. В девятилетнем возрасте Александр Вертинский на отлично сдал экзамен в Первую императорскую Александрийскую гимназию, но через два года был оттуда исключен за неуспеваемость и дурное поведение.

– Как ты можешь быть таким легкомысленным? – всплескивала руками тетка, ругая племянника. – Я все делаю для тебя. Ты у меня один, и я хочу, чтобы ты стал человеком! А ты? Сидишь, свои писульки читаешь постоянно, разве это дело для мужика?

Саша только молчал в ответ на это – юный Вертинский уже решил, что хочет быть артистом и достаточно настойчиво шел к своей будущей профессии. Тетке ничего не оставалось делать, как перевести его в Четвертую Киевскую классическую гимназию, считавшуюся учебным заведением «попроще». Там Саша увлекся театром, играл на любительской сцене и даже работал статистом в киевском театре Соловцова. Прошло еще немного времени, и Саша стал писать стихи – он даже печатал их в киевских изданиях, а, закончив гимназию, молодой человек точно решил, что хочет стать артистом и приехал поступать в актерскую труппу… Впрочем, впоследствии он постарался обратить свой недостаток в достоинство.

Постепенно Вертинский приобрел свой неповторимый стиль выступлений, завораживая всех своей говорящее-поющей манерой исполнения. Каждая его песня содержала законченный рассказ и исполнялась, словно небольшая театральная постановка с одним-двумя героями.

Еще до революции к Вертинскому пришла известность, а затем и слава. Его песни не просто нравились публике, их передавали из уст в уста. Вертинский и его искусство являлись своего рода феноменом и оказывали на публику почти гипнотическое воздействие, причем воздействие это оказывалось не только на «обывательскую», но и на взыскательную элитарную аудиторию.

В октябре 1917 года Вертинский перешел на новый уровень – он откликнулся на гибель юнкеров стихотворением «То, что я должен сказать», и с тех пор в его печальных песнях не раз звучали по-настоящему трагические ноты.

В двадцатые годы судьба Вертинского резко изменилась и после революции, не веря в возможность сохранения в России своего слушателя, он эмигрировал. Александр Николаевич после революции жил и в Польше, и в Париже, а с концертами посещал многие страны Европы и даже бывал в США. Постепенно Вертинский завоевал зрителя сначала в Европе, а потом и за океаном. В 1935 году он переехал в Шанхай и женился там во второй раз. Однако это время нельзя назвать простым – чтобы прокормить семью он давал по два концерта в день. Именно в эти годы творчество Вертинского резко изменило свое направление. Его песни превратились в маленькие баллады, а герои неутомимо стремились к счастью и искренне горевали, потерпев неудачу.

В тяжелые годы эмиграции Вертинский стремился вернуться на родину, и, наконец, в 1943 году, после многочисленных попыток получить советскую визу, добивается разрешения вернуться в СССР…

Пятидесятичетырехлетний Вертинский ехал по улицам родного города вместе с женой и маленькой дочкой – Марианной. Шел ноябрь 1943 года – самый разгар Великой отечественной войны. Конечно, город выглядел не самым лучшим образом, но певец так истосковался по родине, что говорил жене:

– Знаешь, Лидочка, все двадцать пять лет мне снился один и тот же сон. Мне снилось, что я, наконец, возвращаюсь домой и укладываюсь спать на… старый мамин сундук, покрытый грубым деревенским ковром. Неизъяснимое блаженство охватывало меня! Наконец, я дома! Вот что всегда значила для меня родина. Лучше сундук дома, чем пуховая постель на чужбине.

Жена Александра – молодая актриса Вертинская (Циргвава) Лидия Владимировна – только вздыхала и улыбалась, прижимая к себе крохотную Марианну, которая родилась в Шанхае и потому шутила, что в трехмесячном возрасте она совершила свое первое заграничное путешествие, переехав в Москву. Лидия Владимировна также была актрисой и художницей, но в тот момент она просто не знала, что ждет ее в СССР. Она вышла замуж за Вертинского в возрасте 18 лет и стала женой знаменитого певца-шансонье Александра Вертинского, который был старше нее на 34 года. Лидия Владимировна привыкла во всем доверять мужу, поэтому, когда Вертинский получил разрешение вернуться на родину, она даже не стала его отговаривать.

Когда Вертинский возвращался в СССР, многие его знакомые-эмигранты пророчили ему скорую гибель. Однако все вышло наоборот. Вертинский не погиб, хотя творчески оказался в опале. За все время сталинского правления о нем ни строчки не написала ни одна советская газета, не было ни одной официальной афиши его концертов. Однако в то же время в Политбюро его творчество любили. Известен случай, произошедший в конце сороковых годов: Вертинского попросили записать 15 пластинок, которые затем были розданы членам Политбюро для домашнего прослушивания.

Впрочем, даже когда в 1948 году вышло известное постановление о музыке, ни один высокий чиновник не посмел хоть в чем-то упрекнуть Вертинского. Как гласит легенда, за артиста лично заступился Сталин, в узком кругу произнесший такие слова: «Дадим артисту Вертинскому спокойно дожить на Родине». Позднее эта благосклонность кое-кем была интерпретирована по-своему: к примеру, распространились слухи о том, что Вертинский – негласный агент разведки, что его золотой бюст стоит в музее КГБ на Лубянке. На самом деле вождь действительно уважал Вертинского и как артиста, и как человека, который не побоялся вернуться на родину.

Несмотря на то, что популярность Вертинского среди его поклонников не убывала, власти все же продолжали замалчивать его творчество. О том, как воспринимал этот искусственный вакуум вокруг себя сам Александр Николаевич, говорят строчки его письма, отправленного в 1956 году министру культуры СССР Кафтанову. А. Вертинский писал:

«Я уже по четвертому и пятому разу объехал нашу страну. Я пел везде – и на Сахалине, и в Средней Азии, и в Заполярье, и в Сибири, и на Урале, и в Донбассе, не говоря уже о центрах. Я заканчиваю уже третью тысячу концертов. В рудниках, на шахтах, где из-под земли вылезают черные, пропитанные углем люди, ко мне приходят за кулисы совсем простые рабочие, жмут руку и говорят: «Спасибо, что Вы приехали! Мы отдохнули сегодня на Вашем концерте. Вы открыли нам форточку в какой-то иной мир – мир романтики, поэзии, мир, может быть, снов и иллюзий, но это мир, в который стремится душа каждого человека! И которого у нас нет (пока)».

Все это дает мне право думать, что мое творчество, пусть даже и не очень «советское», нужно кому-то и, может быть, необходимо. А мне уже 68-й год! Я на закате.

Выражаясь языком музыкантов, я иду на «коду». Сколько мне осталось жить? Не знаю. Может быть, три-четыре года, может быть, меньше. Не пора ли уже признать? Не пора ли уже посчитаться с той огромной любовью народа ко мне, которая, собственно, и держит меня, как поплавок, на поверхности и не дает утонуть?

Все это мучает меня. Я не тщеславен. У меня мировое имя, и мне к нему никто и ничего прибавить не может.

Но я русский человек! И советский человек. И я хочу одного – стать советским актером. Для этого я и вернулся на Родину. Ясно, не правда ли? Вот я и хочу задать Вам ряд вопросов:

1. Почему я не пою по радио? Разве Ив Монтан, языка которого никто не понимает, ближе и нужнее, чем я?

2. Почему нет моих пластинок? Разве песни, скажем, Бернеса, Утесова выше моих по содержанию и качеству?

3. Почему нет моих нот, моих стихов?

4. Почему за 13 лет нет ни одной рецензии на мои концерты? Сигнала нет? Я получаю тысячи писем, где меня спрашивают обо всем этом. Я молчу.

Странно и неприятно знать, что за границей обо мне пишут, знают и помнят больше, чем на моей Родине! До сих пор за границей моих пластинок выпускают около миллиона в год, а здесь из-под полы все еще продают меня на базарах «по блату» вместе с вульгарным кабацким певцом Лещенко.

Как стыдно ходить и просить, и напоминать о себе… А годы идут. Сейчас я еще мастер. Я еще могу! Но скоро я брошу все и уйду из театральной жизни… И будет поздно, и у меня останется горький осадок. Меня любил народ, и не заметили его правители.

Ваш Александр Вертинский».

Первое время после приезда семья Вертинских поселилась в гостинице «Метрополь». Уезжая на лето, мы оставляли в номере свои вещи, а осенью возвращались, и нам предоставляли тот же 383-й номер на третьем этаже. Номер был прекрасный – большая комната с застекленным эркером, альков с кроватями, прихожая и все удобства, даже горячая вода. И все это в военное время! Там в 1944 году и родилась вторая дочь Александра – Анастасия Вертинская. Дело было 19 декабря, стояли сильнейшие морозы, а роды были тяжелыми.

Гостиничное детство

Три года семья Вертинских жила в отеле. Настя и Марианна облюбовали для своих игр длинный гостиничный коридор, где постоянно носились, играли в прятки и догонялки.

– Ты же старшая! – поучала Лидия Владимировна четырехлетнюю Марианну, ты должна обязательно показать сестре, как нужно себя вести!

На малышей, конечно, такие увещевания не действовали! Как интересно было бегать по длиннющему коридору, искать друг друга и прятаться! Что могло быть лучше?!

Впрочем, вскоре семье Вертинских дали квартиру, вот только жилплощадь эта не оправдала ожиданий певца, его жены и детей.

Квартирка была крохотная, располагалась на первом этаже двухэтажного дома барачного типа, а окна ее выходили на могилы Ваганьковского кладбища. Дом этот строили пленные немцы. Источником тепла в доме была кирпичная печь, которую приходилось топить дровами вручную, иначе можно было просто замерзнуть. Конечно, шансонье не хотел, чтобы его семья жила в такой квартире, и начались поиски варианта для обмена. И такой вариант был найден – это стала квартира на Тверской улице в доме 12, где жила вдова наркома просвещения Свидерского с дочками. Дочери между собой не ладили и постоянно ссорились, а потому очень хотели разъехаться. Причем, их совершенно не волновало состояние квартиры, на которую они менялись, что впрочем, объяснялось и плачевным состоянием той жилплощади, где Свидерские проживали.

Старшая дочь Свидерского работала скульптором. Когда Вертинские пришли смотреть квартиру на Тверской, маленьких Настю и Марианну поразило то, сколько у нее было ведер, различных смесей, в комнате стояли ее работы. Когда позже, при переезде, все это грузили в машину, Настя бегала вокруг, ожидая, что вот-вот какое-нибудь ведро свалится и с грохотом покатится по дороге. Вторая же дочь никак не хотела выезжать из квартиры и долго еще жила в маленькой комнате, которая потом стала детской. Младшая Свидерская согласилась уехать только после того, как Вертинские купили ей комнату в хорошем доме за Ленинской библиотекой и, ко всему прочему, Александр Николаевич еще дал ей дополнительно пять тысяч рублей.

После переезда началась эпопея с ремонтом. Квартира на Тверской досталась Вертинским в ужасном состоянии и требовала ремонта. Для того чтобы понять, в каком состоянии была квартира, достаточно сказать, что в углу будущего кабинета находилась куча песка куда кошка и собака прежних владельцев справляли нужду, потолок был весь черный и протекал, поэтому на начальном этапе в комнатах постоянно стояли ведра и тазы, куда собиралась капающая вода. Для того чтобы привести квартиру в божеский вид, пришлось сделать несколько ремонтов. Сначала поменяли все двери, а на месте окна из-за нехватки мест для книг, соорудили встроенный шкаф. Во второй ремонт – поклеили обои, так как долго не могли их достать. Шансонье очень хотел именно зеленые обои, поскольку ему нравилось, как выглядит мебель из красного дерева на зеленом фоне.

Большую часть мебели Вертинский выбрал сам – он обожал красивые вещи. Огромный письменный стол Вертинский тоже купил в Ленинграде. Он всегда останавливался в «Астории», а после завтрака любил пройтись по городу. И однажды он забрел в огромный комиссионный магазин на Невском. И вдруг увидел там этот стол! Он бросился к заведующему, чтобы стол выписать. А ему говорят: «Заведующего нет, он уехал к нашему постоянному клиенту, который просит оставлять для него хорошие вещи». Тогда Вертинский побежал в «Асторию» за деньгами, вернулся в магазин и оплатил стол. Когда приехали заведующий и покупатель и узнали, что стол продали Вертинскому, разразился страшный скандал. Обиженный клиент кричал и топал ногами. Квартиры у них тогда не было, поэтому Александр Николаевич договорился, чтобы стол постоял где-то за кулисами. Там он и пробыл несколько лет, после чего его перевезли в Москву. Вертинский всегда за ним работал. На столе при этом обязательно были стакан крепкого чая, рюмочка коньяка и пачка «Camel».

Сегодня в квартире на Тверской все вещи остались на тех же местах, что и при Вертинском, кроме фотографий, которых на стенах тогда не было. В эту квартиру на Тверской приходила вся прежняя театральная и музыкальная богема – Сергей Лемешев, Рина Зеленая, Василий Качалов, Вера Марецкая, Никита Богословский. Хохот во время этих застолий не смолкал – Александр Николаевич был удивительным рассказчиком. Застолья в те времена были голодными, но теща Вертинского, которая жила с ними, удивительно вкусно готовила и как-то умудрялась стряпать грузинские, тибетские и сибирские блюда из ничего. Из окон кабинета Вертинского был виден Елисеевский магазин и Вертинский сочинил для доченек историю про кота Клофедона, который работал в Елисеевском в мясном отделе – кот проворовался, и его судил общественный суд.

У Насти и ее сестры было счастливое прекрасное детство: родители старались сделать все для своих детей, чтобы те не знали забот и проблем. С раннего детства Александр и Лидия Вертинские стремились дать дочерям прекрасное образование, поэтому на первом месте стояли занятия музыкой, иностранными языками и рисованием. Отец много внимания уделял обеим девочкам и старался привить им вкус к искусству, музыке. Он учил их любить литературу, искусство, музыку, считал, что вне зависимости от того, кем его дочери станут во взрослой жизни, они обязаны быть разносторонне образованными.

Вертинский никогда не воспитывал своих детей и не спрашивал, что у них в дневниках, хотя, например, Настя училась из рук вон плохо. Ее мысли постоянно летали где-то вдали во время изучения алгебры и грамматики. Однако она очень любила уроки труда, где всегда создавались какие-либо занимательные вещи.

– Я очень страдаю, когда знаю, что вы шалите, – говорил он.

И чтобы любимый папочка не страдал, Анастасия из последних сил держала в руках свой «жуткий» характер.

Александр Вертинский приходил в настоящий восторг, узнавая, что его дочери получили пятерки по пению, остальные же предметы его не слишком волновали.

– Дочери пошли в меня! Я в школе тоже не особо учился, – говорил он, сажая к себе на колени Настю или Марианну.

Александр Вертинский много работал, но все отпуска проводил с семьей. Очень любил выезжать в Прибалтику. Снимал дачу в Дзинтари или в Дубултах – там шансонье давал концерты. Для детей там было настоящее приволье: море, мягкий бархатный песок и душистые, шуршащие от ветра дюны… Потом, когда купили дачу под Москвой на станции Отдых, Настя до потемок с сестрой гоняла на велосипедах. Чтобы как-то привязать дочерей к дому, Вертинский привез телевизор, хотя сам терпеть его не мог…

Однажды родители Анастасии и Марианны, посчитав, что воспитание детей проходит не совсем правильно, как-то «не по-советски», решили отправить дочерей в пионерский лагерь. Собрав два кожаных немецких чемодана и уложив туда теплую одежду и различные продукты, они отправили дочерей туда, где, по их мнению, из них сделают настоящих советских девочек.

Лагерь оказался ужасным. Девочки постоянно хотели есть, не ладили с другими детьми. Их быстро обворовали, а для того, чтобы отстоять «часть семьи» Настя не один раз дралась с лагерными мальчишками. Для того чтобы хоть как-то унять чувство голода, Настя и ее сестра ходили по ночам воровать хлеб в столовую. Марианна стояла на шухере, а Настя набивала полные карманы хлеба, который они потом ели, спрятавшись в уголке своей лагерной комнатушки.

Когда же девочки очутились дома, у них уже было не два, а один чемодан на двоих. В нем валялась застиранная майка со странной надписью «Коля К.» и сатиновые трусы, подписанные «4 отряд».

Помимо чужого белья, девочки также привезли домой к родителям лагерный сленг и… вшей. Едва очутившись дома, Марианна и Настя, даже не поздоровавшись с мамой и папой, пулей помчались на кухню, где грязными руками начали запихивать в рот котлеты, матерясь, чавкая и рыгая. Остолбенелый Вертинский долго стоял в прихожей, потом как-то молча ушел в кабинет и сидел там в большой растерянности…

Расчесанные до крови вшивые головы, грубые ненормативные выражения и дикие манеры ошеломили родителей настолько, что они раз и навсегда отказались от идеи делать из детей советских гражданок. А после напрасных попыток вывести вши, девочек пришлось обрить наголо. Результатом поездки стали шокированные родители и измученные дети, которым после возвращения потребовался дополнительный отдых. После лагеря девочки стали бандитничать, хулиганить, убегать из дома. Довольно быстро этот период прошел.

Несмотря на то, что дочери Вертинских были пионерками, они верили в Бога. Вечером – так было заведено в их семье – Настя и Марианна становились на колени, лицом в тот угол комнаты, где висела икона, и молились Господу Богу. И только потом ложились спать. Однако крестик в школу Анастасия не носила – бабушка ей не разрешала. Потом, когда выросла, Настя сама не захотела молиться Богу – ей казалось это стыдным и вообще глупостью. Родители не настаивали на обратном, потому что видели, как ее пионерское сознание при одной только мысли о вечерней молитве густо краснело. Но потом, став взрослым человеком, Анастасия Александровна снова начала ходить в церковь и как бы вернулась к религии…

Образование непременно сказалось на творческой карьере дочери. Родители и режиссеры впоследствии говорили об Анастасии, как об актрисе с оригинальным талантом и невероятным трудолюбием. Посвятив много времени театру, она вживалась в каждую роль до самых мелочей и изучала все возможные источники с неподкупным интересом. В детстве, однако, Настя мечтала стать балериной. Но так как она была слишком крупной, ее не взяли в балетную труппу, признав «слишком крупной девочкой». Как тогда Настя рыдала! Она мечтала танцевать на сцене! Хотя уже через небольшое количество времени младшая Вертинская изменила мечту и захотела связать свою жизнь с иностранными языками, но все пошло совсем не так…