Текст книги "Carnival of rust"

Carnival of rust
Анна Закревская

© Анна Закревская, 2017

ISBN 978-5-4485-1320-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Свадьба получилась скромная, но красивая. Платье Ольга сшила себе сама, а рвущий шаблоны серебристо-синий пиджак Флину одолжил знакомый барабанщик из малоизвестной рок-группы.

Шикари стоял с камерой в руках, подперев собой узкую колонну в полутёмном зале ресторана, выдержанного в духе андеграунда 2050-х, и снимал свадебный танец Флина, на автопилоте ловя в фокус изящную пару – высокий светлоглазый мужчина и хрупкая женщина с русыми волосами до пояса. Ольга была старше Флина на целых девять лет, но этот факт, и в прежние времена волновавший лишь умы ортодоксальных социоинженеров, сейчас, после пандемии вируса Фарзи-Коха, стал абсолютно незначимым в стране, потерявшей добрую четверть своего населения и вынужденной восполнять потери всеми возможными способами. Ах, да, ещё один бой шаблонам – три долгих месяца, в которые превратились привычные три часа, отделяющие момент регистрации брака от столь желанной для гостей вечерней гулянки. Флин и Ольга расписались без свидетелей в начале весны, а потом сняли номер в высотке Делового центра ровно на одну ночь.

Переводя взгляд то на камеру, то на танцующих, Шикари в который раз поразился тому, как различается восприятие вживую и с экрана. Вроде бы «объект наблюдения» один и тот же, но бесстрастная плёнка жидких кристаллов, словно монохромный светофильтр, показывает лица и события как есть, не оставляя места на фирменную цветокоррекцию в программе «Воображение и чувства». И, сколько не меняй ракурс, а уже понятно по чуть напряжённой спине невесты, по трепетной нежности объятий жениха, что пополнения им ждать осталось гораздо меньше, чем положенные девять месяцев.

Диалог Флина и Шикари состоялся ближе к полуночи, после праздничного фейерверка, и был коротким, как вспышка зажигалки, поднесённой к свече.

– Двойня будет, Флин?

– Ты откуда зна…

– Это не я, оно само, – улыбнулся Шикари. – Помнишь, дядя Овер говорил нам про кармический узел?

Флин вздрогнул и еле заметно кивнул. «Дядей Овером» оба, не сговариваясь, стали называть Кристиана Вебера после его гибели. Отец Флина и дед Шикари разбился в горах пятнадцать лет назад, за каким-то лешим сорвавшись в грозу на личном самолёте. Тела его так и не обнаружили, и даже наткнувшись на короткую записку, приклеенную скотчем к монитору отца, Флин не нашёл в себе сил расстаться с абсурдной, отчаянной верой в то, что Крис однажды распахнёт дверь, стремительно скинет серебристый плащ на вешалку, светло улыбнётся и кивнёт головой в сторону кухни – мол, сделайте кофе со сгущёнкой, я тут тортик принёс, рад вас видеть до безумия…

Летящий почерк, потерявший свою кристальную разборчивость.

«Превыше умения остаться – лишь умение уходить вовремя».

– Узел, говоришь? – с трудом выбираясь из-под вороха цветных воспоминаний, переспросил Флин. – Нет больше никакого узла. Жизнь разрубила. Только вот следом новых наплела…

Шикари закусил тонкие губы и полез за сигаретами. Курил он редко, но момент располагал как никогда, ибо и ему – в туманной, но неуклонно приближающейся перспективе – светило обзавестись семьёй и зачать ребёнка. А лучше двойню, так налогов станет вполовину меньше, плюс даровое жильё от государства, которое сейчас тянет с него, лаборанта в отделе сверхточной оптики, мзду за отсутствие жены и детей, что после злосчастной пандемии негласно приравнивалось чуть не к предательству родины, безвременно потерявшей так много своих птенцов.

– Кем они у тебя будут, Флин? – подал Шикари голос прежде, чем свежеиспечённый муж сунулся во внутренний карман пиджака за зажигалкой.

– Старший хирургом, – отозвался Флин. – Ему скорость реакции для этого повысили на несколько баллов. А младший… программистом. Сказали не прерывать династию, но следить, чтобы не сорвался – вроде бы риск минимален, так, на всякий случай… Нет, не я навязал вам систему каст…

Флин мотнул головой, заткнувшись на середине стихотворной строки, оглядел тёмные коробки типовых двадцатиэтажек, стоящих, словно недоеденные кукурузные початки с редкими янтарными огоньками в окнах, и протянул Шикари руку.

– Пойдём обратно, а то простынем ещё, за больничный из зарплаты выдерут…

0
Дурак

«Мама, папа, братан,

Послезавтра я улетаю на Луну. Простите, что в последние полгода был с вами не особо откровенен: честно говоря, боялся, что начнёте отговаривать меня (особенно ты, мам =))) Но я прошёл все этапы отбора и теперь буду штатным врачом в экспедиции.

Поверьте, так будет лучше для всех.

Влад».

Ещё раз перечитав короткое письмо от брата, Макс едва слышно вздохнул. Заменить пару фраз – и получится готовая предсмертная записка, одна из тех, для семантического анализа которых парень писал программный код уже вторую неделю. Впрочем, если всерьёз принять безумную гипотезу о том, что смерть – не конец, а начало нового уровня, то Влад, умудрившийся не изменить своему призванию, на него благополучно и перешёл. В плане карьеры, разумеется.

Лёгкая зависть на миг сжала парню горло, но отчего-то смиловалась и отпустила свою жертву, оставив по себе запах снежного ветра на перекрёстке двух дорог, где вместо полосы разметки белой краской была написана длинная строка, окончанием своим уходящая за далёкий горизонт:

«Каждый должен сделать выбор:

Кто не сделал выбор – выбыл».

Тонкие пальцы легли на светящийся лист сенсорной клавиатуры. Макс писал ответ с закрытыми глазами.

«Рад за тебя, Влад. Честное слово) Приедешь завтра вечером? Мама пирогов напечёт».

Щелчком пальцев отправив белый текстовый конвертик в полёт к почтовым серверам, Макс вывел на основной экран окошко соцсети.

Kai Meijer: online

Макс коротко мотнул головой, открывая диалог. Боги Сети, успею ли?

_______________________

Maх_ Weber:

22:30

Привет, Кай.. как ты?

_______________________

Где-то там, за двумя кордонами, в малометражной квартире, живёт парень – хрупкий тростник, замерзающий принц с мозолями на чутких ладонях, что пашет сейчас в две смены, чтобы прокормить больную мать и накопить на авиарейс эконом-класса по маршруту «Схипхол – Шереметьево», на ответный полёт к тому, для кого он уже полгода как стал кем-то большим, чем «друг по переписке».

________________________

Maх_ Weber:

22:32

Ты в пути или уже вышел в смену?

________________________

Нервная получилась фраза, по-февральски строгая. Прости, Кай. Если б мы сейчас могли взглянуть друг другу в глаза, ты бы увидел, что нет меж нами холода, а есть лишь моё беспокойство за тебя. Странное предполуночное беспокойство, которое я не могу выразить словами и кое-как увожу в фон, ибо трушу назвать это чувство вслух его истинным именем.

_________________________

Maх_ Weber:

22:35

Не знаю, когда ты прочтёшь.. но я с тобой. Всегда с тобой, Кай.

_________________________

Выпустив на волю последнее сообщение, Макс откинулся на спинку кресла и замер перед монитором, прожигая взглядом бледно-голубую рамку вокруг своих коротких, дёрганых строчек, но тонкий лёд упорно не желал плавиться под огнём его тёмных глаз, и Макс в который раз предал анафеме всех кодеров, по глупости которых родилась жестокая иллюзия «user online», хранящая следы тепла адресата ещё десять минут после его фактического выхода из сети.

От телефонного звонка Макс вздрогнул, словно ударенный током. Ёлки-палки, парень, ты сам выбрал этот зубодробительный дабстеп мелодией вызова, чтобы не пропускать момента, когда родителям / начальнику / девушке приспичит ввалиться в твой мир с просительно сложенными лодочкой ладонями, в которые ты должен доверху насыпать коричный сахар любви и внимания, вне зависимости от того, что происходит в данный момент в твоей собственной жизни. А может быть, это всё-таки Кай? Да, он не любит телефонные звонки, да, это непозволительная роскошь международной связи, но вдруг…

Звонит: Тома

Принять / отклонить

Вдохнув до упора, Макс подмигнул своему отражению левым глазом, что означало примерно следующее: «комп, прими вызов, нет, блин, не в колонки, а в наушник».

Пару секунд система думала о чём-то своём – вполне возможно, о том, не скинуть ли звонок, раз хозяин не в духе, но потом-таки установила соединение, безнадёжно потеряв начало фразы, со скоростью пулемётной очереди выданной девичьим голосом на том конце.

– …до Фрязино, я верно помню? Можно с тобой, Макс?

Впрочем, Макс не нуждался в повторе. Еженедельные пятничные гонки на флаерах – соревнования, лишённые почти всяких правил по причине изрядно обезлюдевшего неба, были страстью Максима. Макс летал в паре с Мирой, этаким легковесным темноволосым эльфиком в шнурованных ботинках. Эльфик должен был стать парнем-дальнобойщиком, но накануне его создания город получил новый план социального развития, и Миру в срочном порядке переписали под оператора хлебопекарного завода. Убрать любовь к дорогам, правда, как-то забыли, и теперь Мира отводила душу в полётах под ночными небесами, но с недавних пор Максу не удавалось вырваться на тусовку без Томы, поэтому он был вынужден познакомить свою земную подругу с небесной. Впрочем, Томин коммуникативный энтузиазм, достойный вожатого в пионерлагере, быстро угас по причине катастрофической нехватки тем для разговора, которые могли бы стать общими для неё и Миры.

Да и чёрт с ними, с темами для разговора, мысленно пнул себя Максим, дело не в темах, а в чём-то гораздо более глубоком, в том, из-за чего он на прошлой неделе залажал с перерасходом топлива, как желторотый птенец, и Мира шипела у него за спиной, закогтив плечо, словно рассерженная кошка, а Тома с блаженной улыбкой торчала где-то на далёкой земле, запрокинув голову к покинутым небоскрёбам Москвы-9, и пыталась выловить взглядом серебристый эльфячий флаер – да-да, собственной машины у Макса ещё не было, потому и сердилась Мира, потому и выходить Максу завтра с ранья на подработку в фастфуд-ларьке, чтобы скорее накопить хотя бы на подержанный «Хайскай», а уж до ума он его сам доведёт. Но это всё потом, а пока…

– Пойду, Тома. До скорой встречи.

Клавиша сброса.

Выдох.

1
Маг

Тощий растрёпанный парень стоял перед зеркалом в ванной, тяжело оперевшись на отполированную до блеска раковину. Сквозь неплотно сомкнутые веки в него медленно проникала стерильная фаянсовая белизна, вымораживая уставшую за муторный день душу и нисколько не помогая прийти в себя перед ночной сменой. Соседский интервизор за стенкой работал на полную мощность, бодрым голосом диктора сообщая, что утром президент России передал текущие дела и файлы памяти своему второму дублёру, а церемония прощания с его телом состоится завтра в…

Не открывая глаз, парень тихо зарычал. Случайная новость пришлась ему как короткий тычок локтём под рёбра, мигом всколыхнув омут боли под сердцем. Сколько людей, таких же, как он, отдали бы всё, что угодно за то, чтоб вернуть близких, погибших во время эпидемии, но, чёрт возьми, им пришлось выучиться жить заново, убрав лишние тарелки на дальнюю полку, однако же в законе не было переписано ни единой строчки, и сейчас на территории Нидерландов клонирование человека было по-прежнему запрещено, но, кажется, там, у русских, действовал избирательный принцип: «Нельзя, но если очень хочется, то можно, особенно если ты из касты сильных мира сего».

Тонкие пальцы выловили на шее потёртую серебряную цепочку с подвеской в виде птичьего пера, перехватили его, словно лезвие, и с силой черканули по бледной коже запястья.

Прикушенные губы, еле слышный стон. Так же стонал ты на смятых простынях месяц назад, там, на пятьдесят пятом этаже московской высотки, улетая в стратосферу от одного взгляда тёмных глаз, что поднимали тебя в небо волной запредельного обожания. Ты стонал от наслаждения и боли, вдыхая тонкий аромат корицы с горькой ноткой полыни, понимая уже, что нет и не будет у этой отчаянной любви никакого «завтра», а потом не смыкал глаз до самого рассвета, боясь заснуть на плече своего ангела и случайным взмахом ресниц разрушить магию сегодня, которое не кончится никогда…

Короткий пунктир жалкой царапины нехотя потемнел от крови, и прозрачный пластиковый браслет на костлявой руке юноши засветился бледно-голубым, настойчиво показывая ему утрехтское время. Следом из комнаты раздался тихий плач и невнятная жалоба. Парень приложился спиной об угол туалетного шкафчика, плеснул струю воды на запястье, судорожно вдохнул и решительно открыл глаза, в упор встретив взгляд своего зазеркального двойника. Двойник молчал, и лишь на самом дне его зрачков пойманной рыбой билась короткая фраза.

«Время, чёртово Время…»

– Мы безумно ограничены были в нём всегда, – прошептал парень, а затем, заставив свой голос быть бодрым и приветливым, сообщил в распахнутую дверь, – я выхожу, мам. Посмотри про лошадей и про нерп, тебе понравится. И не забудь про таблетки.

***

Заведующий отделением социогенотипики одного из столичных научно-исследовательских центров переодевался в крайней спешке, клятвенно заверяя ревнивицу-Работу в том, что обязательно вернётся к ней завтра утром, а сейчас, простите, он рискует нарваться на неприятности, если опоздает на вечерний семейный киносеанс.

Компьютер заведующего, впрочем, остался равнодушен к метаниям пожилого доктора, ибо вовсю скачивал внезапно прилетевшее обновление одной программы.

Уставшие глаза безнадёжно прищурились на короткую строчку: «Установка обновления: 15%. Оставшееся время…». Доктор раздражённо махнул рукой и, подхватив барсетку, пулей вылетел за дверь. Тихо щёлкнул электронный замок, и в тёмном кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим, на грани слышимости, шуршанием кулеров старой машины, которую хозяин был вынужден оставить один на один с новой задачей.

Спустя пару минут экран ожил, выкинув узкое диалоговое окно. Программа успешно обновилась, сменила иконку со стилизованного «Инь-Яна» на круг, перечёркнутый зигзагом, и теперь до предела разгоняла скорость интернет-соединения с тем, чтобы передать базу данных с компьютера на удалённый сервер.

Времени до утра было более чем достаточно.

2
Жрица

Не было для Миры большей радости, чем отправить свою худосочную тушку в путешествие из пункта А в пункт Б, и потому девушка мёртвой хваткой вцеплялась в любую возможность сменить до боли привычный вид на квартал клонированных двадцатиэтажек и корпуса хлебопекарного завода, от которого при зюйд-весте денно и нощно несло тёплым ароматом сдобы. Запах-то отличный, но только не тогда, когда он врывается в твоё окно, пропитывая собой всю одежду, сколько бы пакетиков с морской солью ты не нанизывала на вешалки.

И сейчас Мира валялась на верхней полке скоростного поезда «Москва-Североморск», проверяя на прочность новые наушники. Плейлист «Избранное» был заготовлен ею специально для этой цели.

A long time ago there was a hand

Covered me in times of trouble, – голос солиста полнился силой и отчаянием, как у непокорного ангела, сброшенного с небес.

But now I’m alone on this world

A colorless desolate lifetime…11
  Darkseed – Lifetime Alone


[Закрыть]

Где-то за стоп-кадром грозового неба над крышами пятиэтажек, перекрывая раскаты далёкого грома, раздался короткий писк входящего сообщения, и Мира поджала губы, не открывая глаз.

Надо было отключиться от сети.

Ладно. Прочитать.

________________________

[email protected]

Ваш заказ сформирован. С подробностями можете ознакомиться в гостевом доме по адресу…

________________________

А, наверное, движок из Швеции приехал. Наконец-то. Не останавливая музыку, Мира дёрнула бровью, чтобы перейти по ссылке. Бровь отозвалась еле заметной тянущей болью в том месте, где красовалась новая титановая серьга. Окошко браузера выскочило перед внутренним взором Миры и свернулось испуганным кроликом на боковой панели рабочего стола, наблюдая, как её нога в изящном сапожке внезапно срывается вниз, во тьму открывшейся подземной пещеры, и с коротким вскриком девушка падает в реку-под-рекой.

Радужная лента ведёт Миру сквозь галдёж и сутолоку индийских доменов, воздушным мостом протягивается через океан и осторожно опускает её на затерянный северный остров, где высится одинокая башня, в основании квадратная, ближе к вершине – шестиугольная. Солёный морской ветер лохматит Мирины кудри. Девушка пожимает плечами, равнодушно принимая странности системы авторизации, и решительно открывает скрипучую деревянную дверь.

В сумрачном коридоре пахнет мокрым песком и терпкой смолой, словно кто-то поджёг янтарь. В конце коридора тускло блестит чуждая здесь матовая сталь лифтовой кабинки. Интуиция Миры выдаёт робкое «Что-то не то», когда за её спиной закрывается дверь, на секунду оставляя девушку во мраке, а потом стеклянные створки лифта бесшумно разъезжаются в стороны, и приглушённый синий свет льётся с потолка, обрисовывая изящные очертания аэроцикла.

Поперхнувшись от изумления, Мира выдаёт короткий присвист, ибо даже профан узнает в текучих очертаниях изящной машины последнюю модель «Nord-Navigator», предмета страстных мечтаний доброй половины аэрогонщиков в её клубе. Логотип, впрочем, какой-то незнакомый: круг со стремительным росчерком, но не всё ли равно, чего там приклеили на фасад, если «Навигатор» – единственная машина, способная разогнаться до двухсот километров в час за три с половиной секунды?

В единый миг позабыв о том, что, собственно, ей следует всего лишь подтвердить доставку двигателя (кстати, где он?), Мира протягивает руку вперёд и дрожащими пальцами касается рукоятки газа «Навигатора». Рука у Миры сильная, непривычно широкая, и это потому, что она не Мира уже, а Амир. Отзывчивая машина говорит с пилотом на единственно доступном языке, зажигая голубую подсветку приборной панели – электромагнитный заряд набран до предела, все системы работают штатно, полетели?

И Амир с беспечной лёгкостью запрыгивает на мягкое кожаное сиденье, которое словно было создано специально для него.

Лифт стрелой уходит вниз, пол у него вскрывается, как консервная банка, и «Навигатор» пушечным снарядом вылетает в звёздное небо Города-под-городом.

Амир наклоняется вперёд, всем телом прижимаясь к сиденью, как к давнему любовнику, и, едва сдерживая дрожь нетерпения, переводит контроллер в режим максимальной тяги.

«Навигатор» выбрасывает в стороны тонкие прозрачные крылья, ловя восходящий воздушный поток.

В транскоде всегда ветер. Его рождают те, кто умеет летать. Когда ветра не станет, Река-под-рекой исчезнет навсегда.

3
Императрица

Вопреки обыкновению, из очередного невразумительного сна Тому вывело не классическое субботнее «Умеешь гулять всю ночь – умей и встать пораньше» в мамином исполнении, а треньканье планшета, которому не терпелось показать своей хозяйке входящие сообщения.

_______________________

Daria_B:

Томочка, привет! Как твои дела?

_______________________

Разлепив один глаз, Тамара уставилась на экран, скептически хмыкнула на банальную «какделу» и собралась уже ткнуть пальцем в кнопку «Спам», как вдруг её осенило.

Дашка. Одногруппница, ходившая в институт редко, но метко, а в прошлом году взявшая академку. Б – это Борисова, как выясняется, а не Яковлева, коей она была на третьем курсе. А значит, дальнейший диалог – дело техники.

_______________________

TamaToma:

Привет, Даша) Норм, твои как? Или скорее ваши с… мальчиком? девочкой?

_______________________

Три… Два… Один.

_______________________

Daria_B:

Да вот, замуж вышла, пацану год будет скоро.. болел недавно, но ничего, сейчас всё хорошо)) Хотела пригласить на крестины.. Ты как, своих не планируешь?

_______________________

У-у-у. Тома отбросила телефон, словно он вдруг превратился в скользкую жабу, и тихо завыла в подушку. Мама – раз. Тётя Лиза – два. Три подруги, три загнутых подряд пальца – и левая ладонь девушки превращается в кулак. Самая настоящая ddos-атака, пресвятые провайдеры. Терапевт в поликлинике, Дашка… эй, есть ещё желающие расставить пару флажков, чтобы загнать, наконец, зверя по имени Тома в клетку, шар в лузу, а ян – в инь?!

Ну, допустим, последняя часть вопроса вчерашней ночью была снята весьма и весьма внезапно. Аккурат после Томиного: «Эта Мира… Ты её всё ещё любишь?» Едва отзвучало последнее «любишь», зрачки Макса полыхнули тёмным огнём, словно ему по мозгам ударило приворотным заклинанием, и он прижал Тому к холодной стене лестничного пролёта в паре этажей от её квартиры.

И сейчас Тома не спешила выходить из комнаты, по крайней мере, до того момента, когда за вечно спешащей куда-то матерью не закроется входная дверь, и можно будет незаметно проскользнуть в ванную, чтобы смазать заживляющим гелем ссадины на локтях и коленях, полученные ею в качестве ответа на глупый, неуместный и – чего скрывать – откровенно провокационный вопрос, который Тома задала Максу нарочно, не пряча насмешливых ведьминских глаз из зоны поражения его взгляда.

Впрочем, бояться было нечего. Как бы Тамара не разыгрывала сопротивление вчерашней ночью, её внутренняя Интриганка прекрасно догадывалась, на что шла, поэтому перед аэрогонками девушка тайно хватанула маминых противозачаточных таблеток, которые уже десять лет как были под запретом, но отчего-то до сих пор не были выброшены в мусорное ведро.

Да, чёрт возьми. Да. Тамара вздохнула и едва заметно поморщилась от боли в ушибленной спине. У неё не было за душой ни ангельской красоты фотомодели, ни богатеньких предков, ни ума нобелевского лауреата по физике. Всё, что она могла – это методично и расчётливо идти к той ступени, которая позволила бы ей слезть с маминой шеи и самостоятельно подняться выше. К той, раздери её пелёнки, ступени, у которой за последний месяц собралась целая толпа, дабы зазвать её в райский сад материнства, и только лишь от этого вмиг потерявшей всю свою привлекательность. Вид младенцев, вывозимых на «свежий воздух» соседского балкона, не вызывал в Томе ни трепетного умиления, ни резкой неприязни. Как говорится, партия прикажет «надо» – комсомол ответит «есть, но как-нибудь потом», но ведь одно дело – самой объявить, что она выходит замуж и рожает ребёнка, а потом наблюдать, как падают на пол челюсти родных и подруг, и совсем другое – получить от них умудрённое опытом «ну наконе-е-ец-то», которое неизбежно достаётся самому отстающему участнику этого тотального челленджа.

А, к админам всю эту кутерьму.

Ещё один тайник – на этот раз отцовский, святая святых – был в очередной раз вскрыт ловкими девичьими пальцами. Мелодичный стеклянный звон, тихое бульканье, короткий хрип и сбитое дыхание.

Тамара отвела вбок руку с бутылкой, в которой плескалась жидкость цвета крепко заваренного чая, и судорожно закашлялась, так некстати вспомнив своего «бывшего», который слинял в неизвестном направлении полгода назад, когда Тома шутки ради сунула ему под нос чужой тест с двумя полосками.

Только с Максом эту шутку ей не хотелось повторять ни капельки.

Возвращая бутылку на место, Тома заглянула в сумрачные, пахнущие старой гербовой бумагой недра тайника, чтобы по привычке поймать в дальней зеркальной стенке своё отражение. Вторая Тома тоже не была расположена к шуткам. Боялась сглазить? Тамара фыркнула. Бредовые предрассудки, достойные церкви возрожденцев, в чьём лоне Дашка собралась крестить своего пацана. Нижней чакрой чувствовала, что Макс не таков, как «бывший»? Да. А потому и не хотела строить отношения с ним на заведомой лжи.