Текст книги "Такая разноцветная жизнь"

Ирина нашла в своей аптечке обезболивающее. Отца больного мальчика заставила поискать среди мужской части пассажиров водку. Сделала ребёнку компресс на ухо. Малыш успокоился и уснул. Заснули разбуженные пассажиры.

Утро вагонного сообщества началось неизвестностью. Продукты закончились. Фрукты в фанерных ящиках с круглыми дырками потекли. Чтобы не пропадать добру, незадачливые путешественники принялись спешно поедать их. Детские желудки первыми откликнулись на обильную фруктовую диету несварением. Очереди в туалеты не прекращались. Вагон атаковали тучи жирных мух.

Внутри их каземата стоял ядрёный дух немытых тел, терпкого пота, гниющих фруктов и отхожего места. Этим несло из-под вагона, стоящего на привязи уже третьи сутки. Дети носились по узкому пространству, лазили по всем полкам. Их никто не останавливал. Достаточно того, что взрослые сидели на своих местах, как приклеенные. Сынишка, одетый Ириной в белоснежные трусики и маечку, теперь походил на маленького трубочиста. «Приедем – даже стирать не буду, выброшу!» – думала она.

К вечеру проводница куда-то исчезла из вагона, вернулась почти через час возбуждённо-радостная.

– Все проверьте наличие соседей. Готовимся к отправлению!

Какое непередаваемое счастье – услышать стук колёс! Как мало, оказывается, человеку надо! Едем! Так сладко будет сегодня спать под музыку летящего по рельсам поезда! Но выспаться не удалось. После двенадцати ночи взволнованная проводница побежала по многострадальному вагону, расталкивая пассажиров.

– Скоро большая станция – «Сальск». Стоянка – полчаса. По рации передали: там тоже полный комплект пассажиров с билетами ждёт посадки. Закрывайте окна! Не высовывайтесь! Я двери заблокирую!

Разбуженные люди почувствовали себя осаждёнными в крепости, которую собирается взять приступом неведомый враг. Поезд остановился. Послышались голоса. Сначала удивлённые, потом возмущённые. Совсем рядом. Пытаются взломать дверь. Стук в окна. Осаждённые затаились. Прошло только пять минут! Десять. Пятнадцать. Двадцать. Всё стихло! Ещё через десять минут поезд тронулся. Общий вздох облегчения. Теперь – спать!

Уснуть не успели… Открылась межвагонная дверь. Ввалилась возмущённая толпа новых пассажиров с детьми. Догадливые! Им закрыли вход в этот вагон, – они сели в соседние.

– Ребята, у нас уже двойной комплект! – оповестил свеженьких пассажиров Сергей. – Вы третьими будете!

– А если пожаловаться? – «отмёр» от первого шока кто-то их них.

– Бесполезно! Видите, сколько тут жалобщиков?

– Давайте уплотняться, – вздохнул один из старожилов.

Сергей спустил спящую дочь на полку Ирины. Сам забрался на третью – багажную.

– Возьми хоть простыню, – только и сказала вдогонку жена. Её не покидало ощущение нереальности происходящего…

– Не наступите, братцы, когда в туалет пойдёте, – пошутил мужчина (новенький или старенький – не поймёшь), укладываясь на чемоданах в проходе. – Разрешаю ходить по мне только детям.

* * *

На следующий по приезде день Сергей вышел на работу.

– Как отдохнули, Сергей Викторович?

– Вина домашнего попили?

– Романтику освежили?

– Больше на Юг с детьми не поеду! – отрезал тот, давая понять, что не намерен поддерживать разговор на эту тему.

Ирина застряла дома на две недели: у детей снова началась перестройка организмов.

– Не поеду никуда, – соглашалась она с мужем, – пока детям по восемнадцать не исполнится! А потом – пусть самостоятельно путешествуют!

Рыбная неделя

Июль. Отпуск. Девять утра. Ирина в ситцевом сарафанчике выскочила на улицу. Торопилась, пока семья спит, сбегать в кулинарию за тестом. Летний двор большого дома тих. Кто работает, давно отбыли к месту трудовой смены. Отпускники в это время ещё спят. Только Владимир, сосед по подъезду, вырулил на стареньком «москвиче» на стоянку и с трудом вылезал наружу. Роста в нём было метр девяносто, и вес приближался к центнеру. Ирина глядела с любопытством: как такая махина умещалась в малогабаритное авто?

– Привет, соседка!

– Привет!

– Вы с Сергеем в отпуске?

– Ага!

– Поехали на озеро!

– Давай! Только я сначала за тестом сбегаю и пирожков нажарю.

– Часа два хватит?

– Вполне!

– Договорились! Я пока Валюшку предупрежу, чтобы тоже собиралась.

Ирина с мужем жили на третьем этаже, Володя с Валей – над ними через этаж. На пятом. Их сыну, Женьке, в прошлом месяце исполнилось восемь. Он дружил и частенько верховодил шестилетней Манечкой и четырёхлетним Матвейкой, детьми Иры и Серёжи.

– Серёжа! Володя позвал нас на озеро, – объявила жена, вернувшись домой с покупками.

– Отлично! Погода сегодня как раз для Зюраткуля.

– А Женька поедет? – поинтересовалась Манечка.

– И Женька, и тётя Валя – все поедут.

– Только как мы все в их «москвичонок» впакуемся?

– Ничего! Полчаса потерпим!

Через три часа они дружно втиснулись в малоразмерное транспортное средство. Впереди – Володя и Серёжа. Ирина вручила мужу в руки большой пакет. Там находились – два поменьше. В одном – пирожки с яйцом и зелёным луком, в другом – с картошкой. Сумку с купальниками и полотенцами закинули в багажник.

Валентина с Иришкой уселись сзади. Между ними втиснули Женьку. Манечка устроилась на маминых коленях, Матвейка – на коленях тёти Вали. Мальчишки затеяли было ссору: каждый хотел сидеть на своей маме.

– Не ссорьтесь, мальчики! Матюша, у меня коленей на вас двоих с Манечкой не хватит, – увещевала сына Ирина.

– Посади Манечку рядом с собой!

– Но тогда мне придётся взять на руки Женю, – помогала уговорам Валентина, – а он большой, макушкой крышу пробьёт.

Детям стало смешно. Они наперегонки фантазировали, как весело будет ехать с Женькиной головой на крыше. Так в тесноте, духоте, но с шутками и воодушевлённые скорым отдыхом на природе, они не заметили, как пролетели первые тридцать минут… вторые…

– Что-то мы долго едем! – удивилась Ирина.

– Уже второй час! – поддержал жену Сергей.

– А на какое озеро ты нас везёшь? – заподозрила неладное Валя.

– На Травакуль! – радостно сообщил Владимир.

– Это где?!

– Под Кыштымом.

– Ты раньше не мог сказать?

– Я же говорил!

– Что ты говорил? Ты сказал: «Едем на озеро». Ближнее к нам озеро – Зюраткуль. Про Кыштым ни слова не произнёс! – возмущалась Ирина. – И сколько нам ехать?

– Всего сто семьдесят километров. Часа за три с половиной доедем.

– Красота! Что ещё ты забыл сказать? – подключилась Валя. – Представляешь, Ирина, он про Травакуль и мне не заикнулся!

– Дело к вечеру. Это значит, что ты сегодня и не собирался возвращаться? Где мы ночевать будем?

– У меня дружок работает на базе отдыха. Домик нам приготовил.

– И сколько ты собрался жить в своём домике? Колись! – продолжила допрос Валентина. Она слишком хорошо знала своего мужа, чтобы довольствоваться той небольшой информацией, которую из него вытащили.

– Ну, дня два-три… четыре…

– Володя! Ты хоть чем-нибудь соображаешь?! Мы ведь с детьми! Я никакой одежды не взяла, кроме той, что на нас! И денег всего ничего. А если погода испортится?!

– Да ладно вам, девчонки, – вступился за друга Сергей. – Что вы на него напали? Не понравится – уедем! Должна же в жизни быть непредсказуемость.

– Скорее, легкомысленность, – буркнула Ирина, сдаваясь.

Некоторое время все молчали.

– Я кушать хочу! – объявила Манечка.

– Я тоже! – поддержал сестру Матвейка.

– И я!

– Серёжа, давай угощай всех пирожками.

– Володя, а почему Травакуль?

– У него бабушка с дедушкой в Кыштыме жили, – объяснила Валя.

– Да, я летом у них всегда гостил. Там очень красиво! Вам понравится.

К месту добрались в сумерки. Озера не видели. Его близость обнаруживали доносящиеся из темноты всплески и свежий ветерок. Хотелось пить, есть; выпрямиться во весь рост; размять затёкшие спины и конечности. Поужинали на открытой веранде тем, что захватили из дома. Правда, чай с травами из самовара на сосновых шишках оказался очень хорош!

Половина домика, приготовленная для них, состояла из одной комнаты с четырьмя кроватями. Персональное спальное место досталось только Володе – как самому большому. Остальные взрослые спали вместе с детьми.

Ночью донимали комары. Отовсюду слышался их назойливый писк. Ирина всё время укрывала сынишку, а тот постоянно сбрасывал простыню. «Опять покусанным будет!» – жалела она Матвейку. По опыту знала, более всего комары любили кусать светленького малыша. «Наверное, самый вкусненький!»

Утреннее солнышко не позволило вчерашним сомнениям переселиться в новый день.

– Вставайте, сони! Завтрак готов! – прогремел Володин голос.

– А что у нас на завтрак? – поинтересовался Женька.

– Жареные караси в сметане и салат из свежих огурцов.

– Карасей-то вместе с кухаркой где надыбал? – удивился Сергей. – Не поверю, что сам поймал, тем более – пожарил!

Владимир признался, что спозаранку сходил в деревню к рыбакам. Купил рыбу из утреннего улова и договорился это делать каждый день. Знакомая бабуля согласилась готовить за вознаграждение, но поставила условие: чистить рыбу должны сами.

– Так что вставайте, будем завтракать, потом покажу вам мастер-класс по разделыванию щуки. На обед нас ждёт уха, на ужин – жареная картошечка с котлетками щучьими. Овощами с огорода бабуля тоже обеспечит. А если захотим расширить рацион, то на машине минут за пятнадцать доедем до продуктового магазина, работающего от запретки. Она тут рядом, на противоположном берегу.

– Там без карточек покупать можно? – удивилась Ирина.

– Представляешь – только за деньги!

В магазин они наведывались раз в три дня. Затаривались фруктами, импортными соками в красивых литровых бутылках, каких раньше не видели, сухим болгарским вином, сахаром, хлебом, маслом. Именно масло, сливочное и подсолнечное, дома продавалось только по продуктовым карточкам.

Буквально неделю назад в связи с этим Ирина пережила курьёзный случай. Ей с детьми пришлось навестить пожилую пару, маминых знакомых, чтобы передать им подарок от общей подруги молодости. Сейчас та жила в Москве и высылала друзьям посылки. Засиживаться в гостях Ирина не собиралась. Когда хозяйка вежливо пригласила пройти, хотела так же вежливо отказаться, но Матвейка, всё приняв за чистую монету, громко поинтересовался:

– А ты мне хлеб с маслом дашь?

– Конечно, малыш! И даже чаю с вареньем.

Ирина растерялась от такого поворота и не сообразила, что сказать. Молча разулась, прошла в комнату вслед за детьми. Думала, что неудобный и даже неприличный с её точки зрения момент уже миновал. Как она ошибалась! Когда хозяйка стала намазывать сливочное масло на кусок батона, Матвейка опять громко и внятно укорил:

– Мажь толще! Мне мама толсто мажет.

Жизнь на берегу озера потекла неспешная и размеренная. Других отдыхающих, кроме них, не было. Общались только с рыбаками, местным сторожем и бабулькой-стряпухой. Утром спали до десяти. Завтракали, не торопясь. Шли на озеро. Владимир рассказал, что из-за камышовых берегов да ещё каких-то водорослей озеро и получило своё название Травакуль, что означает «травяное озеро».

Сквозь прозрачную водичку у берега просвечивали камушки. Пока ребятишки под присмотром отцов играли на мелководье, Ирина с Валей успевали постирать. Из одежды у них имелось только то, в чём приехали, да купальное облачение. Погода стояла на редкость жаркая. Выстиранное успевало быстро высохнуть.

На третий день Сергей, выходя из воды, вскрикнул и вытащил большого рака, прицепившегося к пальцу ноги.

– Дети! Смотрите – рак!

– Только руками не трогайте – цапнет! – предупредила Ирина.

– А я тоже рака нашла! – воскликнула Валя, выкидывая членистоногого на берег.

– Я сразу двух!

– И я, и я рака вижу! – запрыгал Матвейка, показывая пальчиком в воду.

– Ребята, да тут их море!

Раки ползли и ползли на берег.

– Рачья свадьба, наверное, – пошутил Владимир.

Всего за час они насобирали целое ведро раков. Потом варили их в нём же вместе с крапивой на костре. Искушённый Володя объяснил, что крапива нужна для уничтожения запаха тины. Ужин с варёными раками, белым сухим вином и задушевным разговором затянулся до темноты.

У Манечки в эти дни появилось новое увлечение: она оказалось заядлым рыбаком или рыбачкой. Родители даже не подозревали, что их озорная и чрезвычайно подвижная дочь способна часами наблюдать за поплавками. Особенно трогательно она смотрелась рядом с рыбаками взрослыми, когда вечерами те с деревянных мостков развлекались вечерним клёвом. Маленькая худенькая девочка с двумя косичками в коротеньком сарафанчике и сандаликах стояла среди них с удочкой в руках. Её тонкий силуэт казался полупрозрачным на фоне закатного неба.

На озере прожили семь дней.

– Я даже не думал, что смогу целую неделю рыбой питаться, – признался Сергей во время прощального ужина.

– И не надоело! – поддержали его остальные.

– Больше меня не ругаете? – засмеялся Владимир.

– Да мы уже на следующее утро перестали на тебя сердиться! – воскликнула Ирина.

Они сидели на веранде, слушали всплески, доносящиеся с озера, треск кузнечиков и ели пирог с рыбой.

На следующее утро, накупавшись и позагорав напоследок, Валя с Ириной часа два чистили рыбу. Много: два ведра! Потом засыпали её в багажник, переложив крапивой для сохранения свежести.

Закончился самый «дикий», самый незапланированный и самый счастливый отдых. Теснота и духота на обратной дороге не раздражали. Друзья возвращались домой и везли с собой аромат Травяного озера.

Точка зрения

– Рад тебя видеть, Иришка!

Шумная осенняя улица столкнула бывших одноклассников.

– И я тебе рада, Володя! Извини, тороплюсь дочь-первоклассницу после школы встретить. Она на прошлой неделе дверь не смогла открыть и ключ из замка вынуть силёнок не хватило. Получился натюрморт: ключ в замке, а на верёвочке от него портфель висит. Рядом – Маняша зарёванная. К моему приходу догадалась достать ножницы (в этот день урок труда был) и отстригнуть сумку.

– Да я долго не задержу. У тебя уже ребятишек двое?

– Ну да. Сынишка ещё.

– У нас пока один. И мы с женой всё время спорим из-за методов воспитания. К этому вопросу нужно ведь подходить с философской точки зрения. Важно точно знать, кого хотите вырастить.

– Ты серьёзно? – заинтересовалась Ирина.

Внимательно вгляделась в светловолосого верзилу. Недаром в армии служил в кремлёвских войсках. «Шутит? Не улыбается вроде. У него жена педагог!» Вслух сказала:

– Мне кажется, что меня дети воспитывают, а не наоборот.

– Ты идёшь у них на поводу?

– Это не так называется. Я каждый день узнаю, на что способны мои чада и стараюсь создать условия для проявления их лучших качеств.

– А как же запреты?

– Себя вспомни. Много ты их слушал? Хотя у самого мама – учительница.

Ирина совсем было собралась попрощаться с другом детства, но пришедшая в голову мысль заставила задержаться:

– Володя, у меня тоже есть вопрос. Помнишь, мы в десятом классе спорили, как нужно жениться и выходить замуж. Ты отстаивал точку зрения, что необходим расчёт. Сам-то как женился? По расчёту или по любви?

Ирина с любопытством наблюдала, как Вовка наморщил лоб, обдумывая ответ. Видный парень никогда не страдал от отсутствия женского внимания. Девчонками был окружён яркими, броскими. Но в жёны выбрал Надю – скромную даже незаметную учительницу старше себя на пять лет. «Интересно, что сейчас скажет?»

– Ну, ты знаешь, так получилось, что мы сначала стали жить вместе. Я присмотрелся: хозяйка чистоплотная, готовить умеет, меня любит. Женой заботливой будет, матерью. Чего шарахаться? По любви женился. Конечно, по любви!

– Привет Надюше! – засмеялась Ирина.

Она торопилась к дочери, мысленно продолжая разговор с любителем философских решений: «А расчёт-то, Вовочка, у тебя был. Пусть не на денежную выгоду, а на длинную семейную жизнь, но всё-таки – расчёт. Как интересно получилось: хотел мне доказать, что поменял точку зрения юности, а убедил в обратном».

И опыт – сын ошибок трудных

Воскресное ночное дежурство началось в шесть вечера. Несмотря на выходной день, в ординаторской толпились врачи. Кроме дневного дежуранта, умницы и красавицы Елены, здесь находился заведующий детским отделением Евгений, реаниматолог Юрий и ЛОР-врач Владимир.

«Похоже, кого-то тяжёлого приняли», – догадалась Ирина.

Она привыкла смотреть на коллег-ровесников снизу вверх, чувствуя их профессиональное превосходство. Всех отделял от института десяток лет. Но Ирина после рождения второго ребёнка сделала выбор в пользу семьи. Прервала рабочий стаж. И только когда сыну исполнилось два года, а дочери – четыре, вышла на работу. В медицинское училище. С двумя часто болеющими детьми так было удобней. Вернулась в практическую медицину через пять лет.

Так что врачом Ирина работала всего три последних года и чувствовала себя в профессии новичком или пассажиром, догоняющим скорый поезд.

По шумному оживлению и весёлым улыбкам Ирина поняла: если опасность и существовала, сейчас её нет. Только после того, когда удаётся оттащить пациента от критической черты, наступает такая эйфория. Она тем острей, чем больше докторов участвует в коллективном действии.

Трёхлетний Виталик поступил в стационар днём. Мама, два дня лечившая сына самостоятельно, надеялась, что кашель вот-вот пройдёт. Но сегодня к рассвету ребёнок потерял голос и стал задыхаться.

– Ты не представляешь, какой он тяжёлый был при поступлении! – взахлёб рассказывала Елена. – Видала я ларингиты, но такой – первый раз! Как рыбка ртом воздух хватал. А в лёгких дыхание вообще не прослушивалось!

– Ребёнок практически умирал, – подтвердил Юрий.

– Думать некогда было. Пришлось экстренно трахеостому ставить, – добавил Владимир. – Я уж и не помню, когда такое случалось. При тяжёлых стенозах обычно интубацией обходились, но тут…

– Пойдём, посмотрим его вместе, – предложил Ирине Евгений. – Перед уходом хочу убедиться, что всё в порядке.

Малыш лежал в палате интенсивной терапии, накрытый кислородной палаткой. В локтевом сгибе пухлой ручки зафиксирована игла от капельницы.

– Спит, – отметила Ирина. – Чем-то загрузили?

– Небольшую дозу седативного ввели. А то с испугу буянил сильно.

Евгений прослушал лёгкие малыша.

– Теперь всё в порядке! Лечение в истории расписано. Звони, если что.

Ирина тоже приложила мембрану фонендоскопа к грудной клетке мальчика… и ничего не услышала. «Наверно, что-то попало в трубочку. Когда все разойдутся, разберу инструмент и снова соберу».

Через полчаса она осталась одна. Перебрала фонендоскоп. Повторно прослушала малыша. «Ничего не слышу! Оглохла, что ли?»

Некстати вспомнился случай, как буквально через месяц после получения диплома попала в похожую ситуацию. Тогда ей пришлось на чужом участке осуществлять патронаж к здоровому десятимесячному ребёнку. Жалоб мама не предъявляла. Весёлый малыш увлечённо играл на полу игрушками.

Как положено, Ирина раздела его и провела полный осмотр. Поставило в тупик, что при выслушивании лёгких над правой половиной грудной клетки ничего не услышала.

Маму, видевшую молодого доктора впервые, очень удивило направление сына на рентген. Ирину и саму смущало, что вместо диагноза она написала на бланке: «Отсутствие дыхания справа».

Заведующая разыскала её по телефону уже дома.

– Вы с чем отправили ребёнка на обследование, Ирина Павловна?

– Я не знаю, – лепетала Ира, – но у него дыхание не выслушивается справа.

– Одышка? Респираторные явления?

– Нет.

– Температура?

– Нормальная.

– Безобразие! – заведующая бросила трубку.

Ирина понимала, что направлять малыша, которому и года нет, на рентген без предварительного диагноза – действительно безобразие, но придумать ничего другого не смогла.

На следующий день едва зашла в поликлинику, коллеги обрушили на неё кучу новостей и эмоций.

– Ты знаешь, что у ребёнка, которого ты вчера на рентген направила, оказался ателектаз лёгкого?

– Его из поликлиники тут же в стационар направили. А на бронхоскопии обнаружили инородное тело правого бронха – орешек арахиса.

– Вызвали санавиацию и увезли в область. Уже прооперировали! Говорят: вовремя.

– Как мать не заметила? По изменениям ореха и слизистой бронха предполагают, что ребёнок болен минимум неделю.

«Это случилось несколько лет назад. Сейчас – всё совсем другое!» – убеждала себя Ирина. Перечитала историю болезни Виталика вдоль и поперёк. Пациента в таком состоянии полагалось осматривать каждый час и отмечать все изменения в дневниковых записях.

Вот же чётко фиолетовым по белому написано: «В 14:00 – дыхание резко ослаблено с обеих сторон; в 14:30 – во время консилиума ребёнок потерял сознание, дыхание не прослушивается; 16:00 – после операции трахеостомии ребёнок пришёл в себя. Дыхание жёсткое, проводится во все отделы грудной клетки». Последняя запись, сделанная в 18:00, подтверждала те же данные. Тут и подписи всех четырёх докторов.

Она опять осмотрела ребёнка: спит. Повертела фонендоскопом и так и эдак. «Ничего не слышу! Что за напасть?» Уже пора очередную запись в истории делать, а врач не может решиться зафиксировать то, что не может обнаружить.

Не зная, что предпринять, пошла на обход по палатам. С другими пациентами всё было, как всегда. Она различала все оттенки дыхательных шумов, рассказывающих о норме и патологии. Почему же Виталика не слышит? С другой стороны – как не доверять более опытным коллегам? Ведь ребёнок умирал! А теперь дышит, спит.

Ирина так измучилась, пытаясь понять, почему её музыкальный слух отказывается подтверждать зафиксированную на бумаге объективную картину, что в качестве третейского судьи вызвала дежурную по рентгенслужбе.

Не дождалась, когда высушенный снимок лёгких можно будет посмотреть на негатоскопе. Заставила лаборантку показать его мокрым.

Обе женщины тупо уставились на кусок рентгенплёнки, с которого капал закрепитель. Ирина почувствовала, как сердце испуганно сжалось и упало в желудок.

– Это что? – прервала молчание лаборантка.

На снимке в пустой грудной клетке ребёнка не уровне гортани справа и слева виднелись две фигульки, совсем не похожие на лёгкие.

– Это… Это пневмоторакс. Двухсторонний… – Ирина выговорила диагноз автоматически. В голове в это время ревело сиреной: «Чем он дышит?!»

Вызывая дежурного хирурга, она так орала в трубку, что тот прискакал из соседнего корпуса через пять минут.

– Этого не может быть! – произнёс он одышечным от бега голосом. – То, о чём вы говорите, – не может быть!

Ирина молча протянула снимок.

– И сколько он в таком состоянии находится?!

– Я наблюдаю с шести вечера. Сейчас – девять.

– Этого просто не может быть, – продолжал на автомате бормотать хирург, готовясь к операции.

Утром Евгений, Юрий и Владимир, решив начать рабочий понедельник осмотром спасённого накануне пациента, испытали шок.

Виталик, улыбаясь, слушал, как мама читает ему книжку с картинками. И трахеостома не портила общей картины, а лишь напоминала о счастливом разрешении ситуации. Но дренажные трубки с двух сторон грудной клетки для отсасывания воздуха из плевральной полости! К такому доктора оказались не готовы.

– Когда это произошло? – первым пришёл в себя Юрий.

– Этого я не знаю.

– А как догадалась?

– Решила проверить: почему дыхание не слышу.

– Вероятнее всего, лёгкие порвались во время трахеостомии, – предположил Евгений.

– Наверное, я не соразмерил объём своего выдоха с величиной детских лёгких, когда дышал за него через канюлю, – вздохнул Владимир.

– Да, похоже, дунул от души, – вставил Юрий. – Но ты ведь в тот момент парня спасал! Ну, малость перестарался.

– Главное – всё закончилось благополучно! – подвёл итог Евгений. – А ты молодец, Ирина! Не спасовала!

– Стараюсь. Учусь доверять и себе тоже… – и подумала: «Не сомневалась бы – помогла ребёнку раньше».