Текст книги "Сонеты"

Анна Жмычкова
Сонеты

http://napisanoperom.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Анна Жмычкова, 2016

© Издательство «Написано пером», 2016

Я иду по сухой каменистой дороге. Вокруг живая тишина. Все дышит и движется. Это не машина, не механизм с шестеренками, пружинами и цепями. Это бьющееся сердце природы. Необъятный, непостижимый и в то же время такой простой мир, в котором важное место занимает и мое собственное, сейчас спокойное и ровное дыхание. Я не одна. Чувство одиночества или скуки от нехватки веселого общества мне, к счастью, не знакомо. И без прямого взаимодействия чувствую свою причастность к вечному хору неумолкающих голосов. Все вместе мы кружимся в танце – свободные, ни к чему не привязанные, – теряя и обретая друг друга вновь. Приходим и покидаем этот мир, часто не успев ни чем обозначить своего кратковременного в нем присутствия. То ли от замешательства и смущения, вызванных осознанием возложенной на нас кем-то намного более совершенным, чем мы сами, ответственности, то ли от неосознания ее вовсе. Пока неопытны и юны, распахиваем душу пред жестокосердными притворщиками, а обжегшись раз, остерегаемся искренне участливых, бескорыстных людей с добрым сердцем. Принимаем легкодоступность за искренность, мешая между собой людей попросту несдержанных, пышущих неистовым, навязчивым жаром и страстных, порывистых, но по-детски наивных людей, не способных на обман. Впадаем из крайности в крайность, то водружая на пьедестал, то свергая с него, больно разочаровавшись и обманувшись, спутав подлинное величие с эгоизмом. Суету принимаем за действие, а действие – за дело. Внимаем, открыв рот, убедительному вранью, недоверчиво качая головой удивительной правде. Тщедушно проявляем заботу только потому, что так нужно, для очистки собственной совести, не питая истинных чувств и сострадания. Исповедуемся, не поняв вины своей. Завидуем лжи других и лжем сами себе. Но все это сотрется, забудется, развеется в прах еще при жизни нашей. А след оставит лишь правда: сорвавшаяся с уст и воплощенная руками, осязаемая и бестелесная. Мощная, как ураган, необходимая, как воздух, вечная, как сама земля.

I

Осознаю, как скромен гений мой,

Но книгу отложить на полку не спеши.

Пусть стиль и слог стихов моих простой,

Зато пишу их сердцем, от души.

Не нужно вслух произносить имен.

Учитель мой прозвал себя «желаньем».

Преподавателем своим прельщен,

Зовусь теперь «стремленьем» и «мечтаньем».

Наставник мастер слова был большой,

А я, при свете дня сокрытый тенью,

С горячим сердцем, с пылкою душой

Внимал его словам до исступленья.

Как мать питает молоком дитя с рожденья,

Так вырос я, прочтя его творенья.

II

Мне бы сейчас уснуть и не проснуться,

Навек остаться в мире грез и снов.

Действительности нет мне права улыбнуться –

Для мира, как и прежде, я не нов.

Мир знает наперед все мысли, все желанья,

Что тенью пробегают на моем челе.

Он знает, где найду конец своим скитаньям,

И он меня ведет туда, я чувствую, извне.

Он не желает мне ни тьмы, ни искр света,

Он равнодушен, беспристрастно пьесу написав.

И верить я хочу, что пьеса эта

Комедией не станет для людских забав.

Но у меня задача в жизни лишь одна –

Овации услышать пред началом сна.

III

Сей одиночества момент

Пусть станет мне уроком скорбным.

Жаль недостойный оппонент

Я убеждениям притворным.

Не вправе я обман судить –

Кто-то сочтет его за правду,

А я с позором буду жить,

Не утоливши правды жажду.

Я жажды боль впредь не терплю,

Но и не утоляю сразу.

Себе я взращивать велю

Противную другим заразу.

Приняв однажды истину, изволь

Безропотно сносить воспетой правды боль.

IV

Как глупо сомневаться и робеть,

Волнуясь лишь от отзвука дыханья!

Как глупо то бледнеть, то вдруг краснеть,

Поддавшись твоему очарованью!

Хочу я быть серьезной и смешной,

Вовлечь тебя в игру свою простую.

Как больно оставаться мне одной,

Хоть против встречи я и протестую.

Для всех смеюсь, в душе реветь готова.

В притворстве этом искренность моя,

С ума схожу… скажи одно лишь слово,

Боясь воды, переплыву с тобой моря.

Ах, не гони, прошу! Ты осуждаешь?

Мне стыдно за несдержанность свою!

Моей неопытности опыт свой вверяешь,

Наивность детскую взамен тебе даю!

За жгучесть юных чувств, любовь моя,

Уместна ль столь высокая цена?

V

Посвящено Маме

Как далеко ни нахожусь от дома,

Куда б меня судьба ни завела,

Я слышу голос нежный и знакомый,

Которым меня мама позвала.

Ну почему преступно мы беспечны?

В наивности сердец великий грех таим.

Ну знаем же, что их не будет вечно,

А как порою обижаем их!

Бежим вперед, дорог не разбирая,

Азартно воплощая в жизнь мечты.

Родителям же чужды блага рая,

Ведь им для счастья нужен только ты.

Как жаль, что это поздно понимаем

И с ними часть самих себя теряем.

VI

Мне жаль, тебя я огорчаю,

Хоть и желаю радовать всегда.

В тебе, мой друг, поверь, души не чаю,

Все в сердце обрывается, когда

Твой взор приветливый и нежный

Вдруг омрачит поступок мой дурной.

Боюсь, что впредь мне безнадежно

Влачить существование одной.

Не отвернись, прошу, один ты знаешь,

Какой за мною водится грешок.

Один великодушно все прощаешь,

Один ты сохранить секрет мой смог.

Но искуплю я страшный свой порок

И напишу немало дивных строк.

VII

Вы смущены, в оковах вы дрожите,

Идя вперед, все пятитесь назад,

Спокойствием душевным дорожите,

В тепле стремитесь сохранить свой драгоценный зад.

Не знав тревог и бурь, других волнений,

Корабль не достигнет берегов.

Боясь людских неоднозначных мнений,

Мы не покинем никогда альков.

Как пресен суп, который без перчинки,

Так жизнь скучна без риска и борьбы.

Как если б вдруг цветастые картинки

Все разом обесцветилися бы.

Вкусит и славы, и побед

Лишь тот, кто не боится бед.

VIII

Скрывается поганое свиное рыло

Под милым сердцу образом твоим.

И от всего, что я в тебе любила,

Теперь несет лишь запахом дурным.

Мне больно видеть, как себя теряешь,

Как лезешь сам во всякое дерьмо.

В угаре алкогольном пребываешь

Ты, попивая кислое вино.

Друзей своих ты на бутыль меняешь,

И девушек-прелестниц след простыл.

О чем ты грезил – быстро забываешь,

И ко всему теперь твой интерес постыл.

Мне надоели пафосные фразы.

Я видеть не хочу тебя, заразы!

IX

Видения и тени беспокоят

Меня во тьме ночной и в свете дня.

Я знаю, ничего они не стоят,

Но я боюсь, с ума сведут меня.

Как жаль, что совесть запятнала

И впредь не знаю часа сна.

Я раньше одиночества не знала,

Теперь сама хочу побыть одна.

И самый сладкий кус мне в рот не лезет,

И пение всех птиц не услаждает слух.

Когда предашь все то, о чем ты грезишь,

То знай, и сам развеешься как пух.

Не оставляй надежды, без сомненья

С благим деянием развеются виденья.

X

Я критику с трудом переношу,

Не нравится, так не читайте стих!

Художника я петь не попрошу,

Так не просите же, чтоб я затих.

Вам всем известно лучше в сотню раз,

Как о страданиях моих писать,

Как будто бы постигли они вас,

А не меня заставили рыдать.

Как будто бы преступник я, а вы

Благочестивейший достойнейший судья.

Но огорчить спешу, что тут, увы,

Судейский плащ напялен на меня.

Хоть каждый ваш изъян я вижу,

Как вы меня, вас не унижу!

XI

Ты на бумаге мой портрет рисуешь,

Который времени покроет пыль.

Как бренно это тело, что целуешь

Ты, не сумев смирить свой жаркий пыл!

Все возвернется вспять, и рухнут храмы,

Дороги зарастут, и смоют дожди след,

Забудутся комедии и драмы,

Не так уж много нам осталось лет.

Поэтому любить и быть любимым,

Поэтому работать и мечтать,

Поэтому быть храбрым, стойким, сильным.

Нам незачем минуты раздавать!

Жизнь пробежит так быстро, как мгновенье,

Успеть бы о себе оставить впечатленье.

XII

Зачем же лгать и лицемерить,

И извиваться, и юлить,

Все в жизни лишь деньгами мерить

И только денег власть хвалить?

Считать, считать без остановки,

Над златом чахнуть день за днем?

При нужной в деле той сноровке

Все сэкономим, сбережем.

Все сбережем и сэкономим,

Наполним через край сосуд.

И вот уж в мир иной отходим,

Жаль, неподкупным будет суд.

Ты за бумажки жизнь отдал,

В цене, скажи, не прогадал?

XIII

Какая ты притворщица на самом деле!

Что ж раньше не могла заметить я?!

Ты, просидев всю жизнь свою на мели,

Прозвала ограниченной меня.

Ты принципы меняешь на удобства,

Всех меряешь мерилом ты одним.

То, что прекрасно, ты зовешь уродством.

Начальство? Ты прогнешься и под ним.

Решила ты, что я груба, спесива,

Несдержанна и не умна совсем,

Того я недостойна, что любима,

Не заслужила то, что нравлюсь всем.

Надеешься, что низко я упала?

А я назло тебе лишь выше стала!

XIV

О, Бог любви, не будь со мной жесток!

Плодов, ты знаешь, не вкусила я запретных,

И словно бы совсем еще росток,

От чувств пока я не страдала безответных.

И невдомек тебе, о чем прошу,

Какие же тревожат меня бесы.

Подрезанными крыльями машу,

Без друга не подняться в поднебесье.

Желаю выпить чашу зелья,

Тоску любви скорей узнать,

Покинуть грусти подземелья

И, наконец, счастливой стать!

Но в голове моей ответ звучит:

«Достойный лишь в объятья заключит».

XV

Не отпускай меня, хоть даже попрошу –

Не ведают, что говорят, уста,

Ведь в сердце я любовь к тебе ношу,

И без тебя так жизнь моя пуста!

Мне нужно быть с тобою рядом,

Спокойный слышать голос твой,

Жизнь без тебя мне будет адом,

Хоть ангелов с небес спустится рой.

Хоть буду я в кромешной тьме,

С тобой мне не на что пенять,

Но очень трудно будет мне,

Коль божество мое отнять.

Одной мне мед сладчайший гадок,

Вдвоем с тобой вкус дегтя сладок.

XVI

Зачем со мною так жестока?

Ведь я же плоть и кровь твоя!

С тобою рядом одиноко

Стою я молча, боль тая.

Зачем ты злишься, дорогая?

Твоих реакций не пойму.

Да, мама, я совсем другая,

Но ты же знаешь почему.

Зачем же зависть сердце гложет?

Твоею красотой блещу.

И с божьей помощью, быть может,

Я счастья за двоих сыщу.

А помня то, что ты мне мать,

Упрямства мне не занимать.

XVII

Посвящено Чухрай Т. В.

Благодарю вас за терпенье!

Я непутевый ученик.

Вы подарили мне уменье,

И я любовью к вам проник.

Однажды, знаю это точно,

Я все же выучу урок,

Но заявляю вам, что срочно

Хочу продлить ученья срок.

Ведь только с вами я свободен

Душою, телом и умом.

И труд наш будет не бесплоден,

Иначе б не был он трудом.

Главу склоняю в знаке уваженья.

Надеюсь я вам быть достойным продолженьем.

XVIII

Посвящено Канищевой М.

Иллюзий ложных не питаю –

С обманом я теперь на ты.

От сладких слов давно не таю,

Приняв поганки за цветы.

От вредных розовых очков

Я отказалась насовсем,

Но след от их вреда таков,

Что до сих пор заметен всем.

Лишь верить хочется мне в то,

Что друга верного я встречу.

А если вдруг обманет кто –

Сама перед собой отвечу.

В сухой пустыне, мне скажи,

От жажды вижу миражи?

XIX

Устав по морю долго плыть,

Преодолев девятый вал,

Я, не желая сильной быть,

Передаю тебе штурвал.

И не кляну свою я слабость,

А упиваюсь ей с тобой.

Вкушаю я покоя сладость,

Покинув жизни вечный бой.

И только ты сейчас в ответе

За мое счастье, милый друг,

Умру ли от тоски в расцвете,

Иль все же скину тяжкий плуг.

Ты обретешь – мне обладать,

Все потеряешь – мне страдать.

XX

У времени над нами власти нет.

Я в этом глубоко убеждена.

Пройдет еще немало сотен лет,

Не буду в забытьи погребена.

И мир узрит в наследниках моих

Черты уже знакомые ему.

Подумают, что голос мой затих,

А я главу свою приподниму.

Но внуки, дети, правнуки, быть может,

Не совершат ошибок столь безумных,

И если Бог им всем поможет,

Препятствий на пути не встретят трудных.

С достойным продолженьем, верьте,

Не устрашусь дыханья смерти.

XXI

То, что красиво, украшать не нужно.

Зачем же розу златом покрывать?

Хоть будете хвалы вы петь ей дружно,

Несчастная лишь будет увядать.

Уродство же ничто сокрыть не может,

Толстуху не стройнит кокетливый наряд.

А труса жуткий страх все время гложет,

Хоть ставь его в отважнейших отряд.

Глупец глупцом останется навек,

И даже получив за ум награду.

Не будет человеком человек,

Коль он душой своей подобен гаду.

Как хорошо не притворяться,

В чужих рядах не затеряться.

XXII

Чем праведницей быть, но нарушать обет,

Мне более по вкусу грешной быть.

Об избежании заслуженных мной бед

Не буду я создателя молить.

Суровое снесу я наказанье

И приговор оспаривать не стану,

Но вопреки всеобщему желанью

Я повторять присяжным не устану:

«Вы, кто судили так жестоко

И жаждали пролитья крови,

Носы задрали, ох, высоко,

В себе не чуя худшей хвори.

Сама от скверны излечусь

И вас цедить я научусь».

XXIII

Как мне стихи теперь писать?

Я не достоин белый лист

Словами лживыми марать…

Уж лучше пусть он будет чист!

Лишь только пару слез над ним

Мне разрешается пролить

Наедине с собой одним.

Не в праве я все то хвалить,

Что раньше я воспеть пытался,

На что с восторгом любовался,

Чему дивился непритворно,

Но чем разбрасывался сорно,

Чего, увы, не заслужил,

Но чем, клянусь, так дорожил,

То, без чего жить не способен,

Что возвернуть с лихвой настроен.

XXIV

Посвящено Папе

Отцы добры так к дочерям своим,

Их сердце – адамант любви нежнейшей.

Когда на краю пропасти стоим,

Чтоб совершить поступок свой глупейший,

Кто нас утешит, не осудит и простит?

Отец один жесток к дитю не будет,

За кровь свою и плоть он отомстит

И ласки благодарной не забудет.

На дорогом челе печали тень

Ему страшнее разных катастроф.

Средь ночи наступает светлый день,

Когда птенец вновь залетит под отчий кров.

Отец бы кровь свою отдал

За то, чтоб ангел бед не знал.

XXV

Моих изъянов ты не замечаешь,

В них, обманувшись, видишь совершенство.

Другим богам молиться запрещаешь,

Склониться предо мной зовешь все духовенство.

Глазами слабо видя силуэт,

Ты наделил его прекрасными чертами.

И удивился бы, узнав, любой поэт,

Какими говоришь со мной словами.

Ты на потеху лишь истратишь время,

Оставив делу только краткий час.

Но истинной любви посеяв семя,

Меня оценишь просто, без прикрас.

Люби меня такую, как я есть,

Любовь твою лишь обесценит лесть.

XXVI

Я фаталисткой становлюсь,

Во всем покорной провиденью.

Недобрый знак – остановлюсь,

Хороший знак – долой сомненья.

В приметы, звезды и судьбу,

Гадалкам, сказкам так я верю,

Как верю свято в доброту,

Как зло я отрицать не смею.

Пусть вам наивной покажусь,

Но как ребенок я беспечный

От волшебства не откажусь

До края жизни быстротечной.

А утверждать, что нет чудес,

Лишь может сказочный балбес.

XXVII

Чего желаю я – сама не знаю.

Задай вопрос попроще, милый друг.

Непостоянство это проклинаю,

Всем сердцем разомкнуть хочу порочный круг.

То камнем тянем вниз, то вверх бросает,

Покоя нет, и мучаюсь в огне

Пустых сомнений. Время ужасает,

Веля решиться хоть на что-то мне.

Добро иль зло? Свет дня иль мрак кромешный?

Шум праздника иль одиночества печать?

Возлюбленной ли стану тебе нежной?

Или супругой будешь величать?

Дорог так много предо мной.

Ах, время, не спеши, постой!

XXVIII

Бесшумно уйти. Уйти в никуда.

Запереть все замки и ключи разломать.

Уйти босиком, не оставив следа,

Уничтожить, что можно еще потерять.

Ни о чем не жалеть! Ни по ком не скучать!

Разорвать связи все! На клочки разорвать!

За поступки свои пред собой отвечать!

Не замалчивать боль, а в безумстве кричать!

И остаться собой! Что не ты – позабыть!

Вспомнить, как это честно и страстно – любить.

Вспомнить раз навсегда! Зарубить на носу!

После этого я что угодно снесу.

А вернусь я назад – все как прежде кругом,

Только свежине раны на сердце нагом.

XXIX

А ты когда-нибудь любил?

Страдал ли чувством необъятным

К тому, в ком страсть не пробудил

Хоть обхождением приятным

Старался ласку заслужить?

Тебя душил ли жар волненья?

Воздал ли почесть поклоненья

Той, без которой не прожить?

Пусть ей по вкусу все дары придутся,

Ей это повод лишь надуться.

А будь ты с ней хоть дважды мил,

Она остудит жаркий пыл.

В порыве искреннем своем

Мы часто песнь глухим поем.

XXX

Посвящено одноклассникам

Спасибо вам за то, что не жалели

Меня в минуты горьких испытаний.

Спасибо и за то, что не умели

Уменьшить боль сносимых мной страданий.

Благодарю за то, что научили

К себе самой так относиться строго.

Благодарю за то, что беспощадно били

Меня довольно сильно и довольно много.

За то благодарю, что оставляли

Меня всегда одну, без добрых слов поддержки.

Но вот жестокого труда издержки –

Меня вы закаляли, сами – вяли.

Спасибо вам и сердцем, и умом!

Мы с вами рассчитаемся потом!

XXXI

Когда же ты придешь? Я так скучаю!

Живу лишь ожиданьем новой встречи.

Часов с тобою я не замечаю

И в упоении твоей внимаю речи.

Быть может, промолчать? Так сильно я люблю,

Что сердце от восторга разрывает!

Я за тебя создателя молю…

Душа к твоей душе в тоске взывает!

И днем, и ночью – каждую минуту

Все мысли о тебе лишь, милый мой.

И если любишь ты свою Анюту –

Мы вместе будем счастливы с тобой!

О верх блаженства! Вот предел мечтаний!

Делить с тобой всю тяжесть испытаний.

XXXII

Ах, почему я сильной быть должна

И мужества служить вам эталоном,

Хоть в женском облике на свет сей рождена

И вскормлена была я материнским лоном

Для жизни матери, возлюбленной, жены,

Хозяйки очага и украшения супруга?

Все женщины как Ева сложены

И век за веком угощают друга

Запретным плодом. Слабость проявив,

От нас нисколько силы не убудет.

В расставленные сети угодив,

Нам жертва наша благодарна еще будет.

Без грубой силы все у наших ног.

Нам, без сомненья, слабость только впрок.

XXXIII

К чему попытки что-то изменить?

Быть может, без борьбы мне лучше сдаться?

С бессмысленной бравадой не пытаться

Во тьме нащупать Ариадны нить?

Зачем тягаться мне с самой судьбою?

Мы в разных категорьях весовых.

Быть может, лучше быть самой собою,

А не желать себе путей иных?

И не насиловать свою природу,

А по теченью жизни мирно плыть? –

Вопросы задаю себе порою,

Пытаясь этим трусость объяснить.

Пока за дело руки не возьмутся,

И храбрые от ужаса трясутся.

XXXIV

Посвящено Миронову А.

Давно ли любовался облаками?

Небось себе все под ноги глядишь?

Перебирая шустрыми ногами,

Боишься опоздать. Куда спешишь?

Лишь только то не терпит опозданья,

Чему цена всего один лишь жалкий грош,

Что однодневно и непостоянно,

Чем обладая мы не дорожим, но все ж

Страдаем, если это не получим,

Так, к сожалению, устроен человек:

Пренебрегает в жизни самым лучшим,

На второсортное своей разбазарив век.

Смотря не дальше носа своего,

Хорошего не видно ничего.

XXXV

Не совершенна я. Так что ж?

Пусть невелик достоинств список.

Немудрено за правду выдать ложь,

Забраться выше, если больно низок.

Казаться умным проще, чем им быть,

Тому примеров много ты найдешь.

В кругу глупцов нетрудно мудрым слыть,

И, промолчав, за умного сойдешь.

Но только вот себя не обмануть.

Отмыв лицо водой от слоя грима,

Захочется вспять время повернуть

И жить по правде. Только в правде сила!

XXXVI

На сердце лежит тревога…

Так не прост мной намеченный путь.

Меня вновь зазывает дорога,

И с дороги той мне не свернуть.

Пусть она тяжела и опасна,

Неизвестно куда приведет,

Но когда я иду по дороге,

Мое сердце от счастья поет.

Не страшны мне ни ветра порывы,

Ни зной солнца. Когда повезет,

На дороге попутчика встречу,

Он со мною по жизни пойдет.

Я не знаю, что ждет впереди,

Только верю – нельзя не идти.

XXXVII

Поведай мне печаль свою,

Утешу словом, как сумею,

На раны я бальзам пролью

И грусть как облако развею.

Поведай радость мне свою,

Я разделю ее с тобою.

И стол я праздничный накрою,

И песнь веселую спою.

Поведай мне свои мечты,

Я помогу тебе во всем.

Мы раньше были я и ты,

Теперь навеки мы вдвоем.

Разлуки не страшна беда,

Ведь в мыслях мы вдвоем всегда.

XXXVIII

Влекомая неведомою силой,

Спешу коснуться клавиш я рукой.

Ударом молотка по звонким струнам

Я нарушаю их и свой покой.

Вдруг оживают образы героев,

Они со мной играют наравне.

И этот мир от жадных взглядов скрытый

Весь целиком подвластен только мне.

Быть может, Бог не русский, я не знаю,

А, может быть, он глуховат слегка.

Взамен молитвы музыку сыграю,

Ее услышит он издалека.

И в переводе надобности нет,

Будь он француз, хоть будь он даже швед.

XXXIX

Не надо клятв. Все скуку навевает,

В чем клясться нам обычаи велят.

Тем неудачнее союз сердец, чем люди

Им горячей счастливый брак сулят.

Молчанью твоему скорее я поверю,

Чем пестрым и бессмысленным речам.

Ты лучше б сон мой охранял под дверью,

Чем петь мне серенады по ночам.

Тот клятвы раздает налево и направо,

Чьим клятвам очень низкая цена.

Кому нужна красивая бутылка,

В которой нет и не было вина?

Давно минули дни, когда имело

И слово вес такой, какой и дело.