Текст книги "Тайна виконта"

Аннабел Брайант
Тайна виконта
Роман

Anabelle Bryant

London’s best kept secret

© Anabelle Bryant, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2020

Пролог

Порочно и безнравственно держать пари на будущее друга, тем паче если его исход может разрушить человеку жизнь. Сегодня, кажется, все повесы Лондона собрались в «Уайтсе» – клубе, печально известном своими рисковыми авантюрными пари, свободой нравов и обилием спиртного. Рай для холостяков – и гиблое место для женатого человека. И сейчас одетый в отлично сшитый фрак и черные шерстяные брюки джентльмен подошел к книге пари. Его глаза насмешливо блестели.

– Кто сделал эту ставку? – Он указал на написанную небрежным почерком строку, третью на левой странице. – Мне известно упомянутое здесь имя, и я нахожу, что утверждение отдает дурным вкусом.

Несколько молодых денди, шатавшихся поблизости, мельком взглянули на говорившего и, не прерывая болтовни, прошли дальше.

– Я. И могу подписаться под каждым словом. – Второй джентльмен, тоже одетый в черное, только, пожалуй, с галстуком дешевле, чем у первого, постучал по странице обтянутым перчаткой пальцем. Ночные пари на головокружительные суммы были бескомпромиссны: только победа или поражение, иногда встречные ставки составляли не более чем полпенни. – Думаю, на этом можно заработать состояние. Ну как? Ты достаточно смел, чтобы сделать ставку?

– Все еще пытаешься залатать пустые карманы и вернуть положение? Интересная попытка. Условия неплохие. Десять тысяч фунтов – серьезная сумма. Но если я играю ради развлечения, ты ставишь на кон репутацию. Как ты намерен рассчитаться со мной, если я выиграю?

– Не сомневаюсь, что победителем буду я. – Второй джентльмен поправил узел галстука, и только дернувшееся адамово яблоко указывало на то, что он нервничает. – Я уже потратил выигрыш. Гипотетически, конечно.

– Это довольно рисковое занятие, должен признаться.

– Пари?

– Нет. – Первый джентльмен прислонил к стене свою прогулочную трость с набалдашником из слоновой кости и взял ручку. – Безрассудно тратить деньги, пусть даже гипотетически.

Несколько находившихся рядом джентльменов с явным интересом следили за тем, как пари было заключено и записано в книге.

– Ты никогда не выиграешь, – проговорил второй джентльмен, на что первой ответил самоуверенным смешком. – А проиграв, ты вернешься сюда после окончания последнего мероприятия сезона и принесешь чек на десять тысяч фунтов. Если, разумеется, ты не убедишься в том, что безнадежно проиграл, еще раньше.

Зрители оживленно зашумели.

– Сомневаюсь. Тебе следует привести в порядок все дела. У тебя же нет ни одного лишнего фартинга, это всем известно. – Первый джентльмен взял трость и окинул своего собеседника циничным взглядом, полным задора. – Я с радостью заберу у тебя все. Кстати, имей в виду: я не прощу тебе долг, даже не надейся. Все или ничего.

– Как скажешь. – Второй джентльмен изо всех сил пытался придать себе уверенный вид. – Лично я планирую получить все.

Глава 1

– Котенок? – Шарлотта Локхарт, леди Диринг, отпрянула, и ее спина коснулась спинки небольшого диванчика, на котором она сидела в своей гостиной для приемов. – О чем ты только думаешь, Амелия! – Она непроизвольно заговорила громче, чем это допускали приличия, а ее подруга, нисколько не смутившись, достала из корзинки у своих ног маленький комочек черного меха.

– А вот и мы. – Амелия Бекфорд, герцогиня Скарсдейл, с улыбкой смотрела на котенка, который уже начал проявлять признаки нетерпения. – Пандора принесла отличное потомство, и я намерена найти каждому малышу любящую хозяйку. И вряд ли стоит удивляться тому, что я выбрала самого милого из котят для своей лучшей подруги.

С большой неохотой Шарлотта приняла крошечного зверька и положила его себе на колени. Тот сразу принялся играть мягкой тканью юбки.

– Но лорд Диринг никогда не позволит…

– Не понимаю, почему. Каждой женщине нужна компания, особенно, когда муж недоступен. – Глаза Амелии вспыхнули. – А в твоем случае это соображение нельзя недооценивать.

– Да, но котенок… – Шарлотта мысленно улыбнулась. – Лорд Диринг и я… мы обсуждали этот вопрос раньше, и я…

– Учти, отказа я не приму, – заявила Амелия. – Между прочим, я выбрала для тебя самого смирного котенка из пяти. – Словно почувствовав, что его рассматривают, котенок вежливо мурлыкнул и преданно уставился на будущую хозяйку маленькими светло-голубыми глазками. – Кроме того, если процесс обсуждения происходил так же, как ты описывала раньше, подозреваю, твой муж произнес только один слог: нет.

Котенку надоело пребывать в покое. Он попытался прыгнуть, но запутался в складках юбки Шарлотты и упал. Его коготки стали царапать тонкую муслиновую ткань.

– Он…

– Это она.

– Она куда-то ползет.

– Разумеется, ползет. Она – живая кошка, а не фарфоровая статуэтка. – Амелия провела носком туфельки по толстому обюссонскому ковру. – Давай лучше придумаем для нее имя.

– Пожалуйста, прошу тебя… – Шарлотта подхватила котенка обеими руками и протянула подруге, но ее руки замерли на полпути, потому что малыш лизнул ее палец. Прикосновение шершавого язычка оказалось удивительно приятным. – Дирингу и мне еще предстоит найти путь к супружескому согласию, но для этого надо потрудиться. Я не хочу давать ему повод для недовольства. Ты не понимаешь.

– Я понимаю больше, чем ты думаешь, поэтому и решила сделать тебе этот подарок.

– Но я не могу оставить котенка себе. – Шарлотта удрученно покачала головой.

– Я не для того проделала путь до Лондона, чтобы встретить твой отказ. Спрячь кошечку в своей спальне. Диринг и не узнает о ее существовании. – Последовала томительная пауза. – Вы все еще спите в разных комнатах? Боже мой! А я уже и представить себе не могу, что можно просыпаться утром не рядом с Ланденом. – На ее губах заиграла восторженная улыбка. – Впрочем, это неважно. Моя недавняя свадьба и свадебное путешествие временно помешали моим стараниям помочь тебе стать счастливой. Но теперь я вернулась и готова действовать.

Привычная к энергичной речи подруги, Шарлотта тихонько вздохнула, опустила глаза на котенка и подула на него. Ее теплое дыхание пошевелило шерстку кошечки, и та заурчала от удовольствия. Малышка была само очарование. Как было бы здорово иметь рядом существо, которое будет ее слушать, а не поучать и поправлять.

Шарлотта вышла замуж за совершенно незнакомого человека. Так уж сложились обстоятельства. Как-то раз, вернувшись домой от подруги, она узнала от отца, что ее свадьба через две недели. Лорд Диринг спас ее семью от финансового краха, оказывал многочисленные другие услуги и являлся во всех отношениях образцом респектабельного джентльмена. Он и после свадьбы не перестал быть таковым, но все же десять месяцев – слишком долгий срок, чтобы ждать первого поцелуя, нежного объятия, не говоря уже о страстной ночи. Их двухнедельное знакомство было наполнено подготовкой, которой женихи и невесты обычно посвящают долгие месяцы, и потому им не хватило времени, чтобы узнать друг друга лучше.

– Всякий раз, когда я вижу тоску на твоем лице, мне становится больно. – Амелия протянула руку через овальный столик, за которым они сидели, и почесала котенка между ушками. – Даже если Диринг обнаружит твоего нового спутника – точнее, спутницу – это, по крайней мере, положит начало разговору.

– Разговору? – Шарлотта фыркнула. – Эта шалунья вызовет спор… если не ссору.

– Тем лучше. – Амелия прикусила нижнюю губу, словно изо всех сил старалась сдержать ухмылку.

– Что ты имеешь в виду? – Шарлотта хорошо знала подругу.

– Спор, даже хорошая ссора – именно то, что нужно вам двоим. Вежливый этикет, который вы оба так тщательно соблюдаете, ни к чему вас не приведет. Вам нужна конфронтация, стычка. Только горячие несдержанные слова, безрассудное проявление чувств, дерзость и авантюрная опрометчивость способны привести к страсти. Могу тебе сказать, что эмоции в нем есть, они живы, только спрятаны где-то глубоко внутри. Диринг – не мраморная статуя. В его жилах течет горячая кровь. Уж меня-то он не обманет. Я вижу, как он смотрит на тебя, когда считает, что его никто не видит.

Шарлотта скептически прищурилась.

– Тогда почему же он меня ни разу не поцеловал?

Амелия недоверчиво ахнула.

– До сих пор только в щеку? Это такой же поцелуй, как этот котенок – грозный лев. Послушай, а может быть, мы чего-то не заметили? Не исключено, что у него какая-то травма, или заболевание, мешающее ему выполнять супружеский долг?

– Амелия! – воскликнула шокированная Шарлотта.

– Я только рассматриваю возможные варианты.

– Слышу.

– Но ведь это бы многое объяснило, разве не так? Я, пожалуй, поговорю с садовником в Бекфорд-Холле, чтобы он приготовил для Диринга какое-нибудь целительное средство, если он не может…

– Амелия! – закричала Шарлотта. Котенок отреагировал на громкий звук, вонзив коготки ей в ногу. Хорошо, что они оказались все же недостаточно длинными, чтобы добраться сквозь множество юбок до ее тела.

– Ты не должна во мне сомневаться, – заявила Амелия, встала и приготовилась уходить.

– Быть может, он и правда не заметит, – тихо пробормотала Шарлотта, прижимая котенка к груди. – Ведь мы встречаемся только за столом. Все остальное время он проводит, закрывшись в своем кабинете.

– Закрывает дверь? Найди ключ и открой ее. – Амелия направилась к двери, но на пороге задержалась. – И еще кое-что…

– Что? – Шарлотта осторожно отцепила острые коготки от своего платья и поспешила за подругой.

– Ты должна любить этого котенка так же сильно, как я люблю тебя. – Амелия улыбнулась и вышла в вестибюль.

– В этом ты можешь не сомневаться. – Шарлотта засмеялась и поцеловала котенка в нос. – Я уже его обожаю.

* * *

– Факсман!

– Да, милорд.

Гибкий и крепкий секретарь немедленно вскочил, и Джереми Локхарт, виконт Диринг, мысленно похвалил внимательность слуги.

Факсман служил ему уже пять лет. Он был весьма приятным человеком, знавшим, когда стоит говорить и когда лучше промолчать. Он обладал острым умом и никогда не жаловался, если напряженное расписание хозяина вынуждало его оставаться на ногах далеко за полночь. Виконт полностью доверял ему и поручал ему все финансовые операции, сложные фискальные контракты, инвестиционные маневры и прочие дела, связанные с движением крупных денежных сумм.

Все, кроме одной.

Диринг покосился на угол стола, где рядом с серебряным канцелярским ножом стояла черная кожаная коробочка. Именно она служила постоянным напоминанием об одном незаконченном деле. Некоторые тайны надежнее всего спрятаны у всех на виду. Вздохнув, виконт снова обратился к секретарю.

– Ты составил документы для покупки ценных бумаг Гаррисона?

– Только что, милорд. – Факсман мотнул головой в сторону своего стола, на котором лежал лист бумаги. – Мы продолжим вчерашнее обсуждение слияния Тесенджера и Оливера? Или вы предпочтете рассмотреть предложение Бенсона?

Послышались тихие звуки фортепиано, и Диринг взглянул на часы, висевшие над камином. Оказалось, что он проработал на час дольше, чем рассчитывал, и время ленча уже прошло. В любом случае, Факсман заслужил право на еду и отдых. Иначе секретарь совсем измучится. А преданных людей следует беречь.

– Неважно. Посмотри на часы. Ты можешь идти. Спасибо. – Диринг ждал, что секретарь сразу возьмет свои вещи и уйдет, как делал это каждый день, но молодой человек остался на месте.

– Это Моцарт?

– Гайдн. Соната номер пятьдесят девять, ми-бемоль мажор. – Диринг побарабанил пальцами по столу. Он не мог дождаться, когда Факсман уйдет. Это музыкальное произведение было его самым любимым, и он хотел насладиться им молча.

– Мастерство леди Диринг привлекает внимание. Мой отец очень любил фортепиано и часто повторял, что в музыке человек выражает то, что не может передать словами. Простите, если я позволяю себе лишнее, но, слушая игру леди Диринг, я всегда с любовью вспоминаю отца.

Диринг несколько секунд молчал.

– Все в порядке, Факсман. Я же сказал, ты можешь идти. – Проницательность секретаря иногда выводила его из себя.

– Я вернусь завтра в половине девятого, милорд. – Факсман взял сумку и пальто, висевшее на крючке у двери. – Хорошего вам дня, милорд.

Диринг проводил секретаря взглядом, прислушиваясь к музыке, доносившейся из музыкального салона. Интересно, как она отреагирует, если он войдет в салон и станет ее слушателем? Знает ли она, как глубоко его восхищает ее удивительное мастерство?

Вздохнув, он в очередной раз отметил, что супруга остается для него тайной. Прошло уже десять месяцев, и все это время они потеряли. Они почти не разговаривали – разве что обменивались ничего не значащими любезностями за столом. Диринг понимал: он сам виноват в том, что их отношения зашли в тупик и становились все более напряженными с каждым днем. А ведь он так хотел преодолеть разделявшую их пропасть!

Он встал, всеми силами стараясь отгородиться от нежного зова ее музыки. Каждая нота, каждый аккорд манили, притягивали его. Споткнувшись о край стола, он ухватился рукой за его угол и коснулся кожаной коробочки. Он накрыл ее ладонью и зажмурился, стараясь не думать о том, что находится внутри.

Насколько проще было бы, собери он все свои эмоции, помести в некую шкатулку, закрой и потеряй ключи. Он воспылал обожанием к Шарлотте с того самого момента, когда впервые ее увидел. Однако виконт сомневался, что обладает качествами, способными привлечь внимание прекрасной талантливой девушки. Он всегда был очень тихим, сдержанным человеком, и, хотя был уверен в своих способностях к управлению финансами, из-за отсутствия опыта в сердечных делах ему слишком часто приходилось сожалеть об утраченных возможностях. Поэтому он тщательно просчитал все риски, оценил вероятность успеха и выбрал альтернативный путь, чтобы получить желаемое. И все же, несмотря на то, что он совершил самую оригинальную и изобретательную сделку в своей жизни, в результате которой получил идеальную жену, брак не принес ему удовлетворения.

Мелодичные звуки, казалось, проникали в мысли Диринга, одновременно успокаивая и возбуждая. Ему вдруг показалось, что они являются средством общения между ним и супругой на ином, новом уровне, на котором не было нерешительности, слабости, тайн. Музыка в точности соответствовала его чувствам, даже отражала их.

Но тут темп изменился, и виконт зашагал к двери. Музыка подгоняла его вперед. Он подошел к музыкальному салону и остановился. Фортепиано стояло у большого сводчатого окна, выходящего в сад за домом. Шарлотта сидела спиной к двери и даже не подозревала, какое удовольствие он получал благодаря такой сомнительной расстановке мебели. Ее пальчики ласкали клавиши. Она не знала, сколько ночей он провел без сна, представляя, как эти пальчики ласкают его кожу.

Шарлотта заиграла громче, и виконт подался вперед. Сердце забилось чаще. Она была великолепна, целиком отдавшись музыке, – спина прямая, лицо сосредоточенное, щеки горят, брови сошлись на переносице… Впрочем, в основном он видел ее спину и лишь мельком – в профиль.

Свеча, стоявшая на крышке фортепиано, отбрасывала золотистые блики на ее шелковистые каштановые волосы, аккуратно заплетенные в косу и уложенные короной. Стала бы она возражать, если бы он вытащил все шпильки, распустил косы и погрузил ладони в мягкую копну? А что, если бы он подошел и приник поцелуем к ее изящной шейке?

Заключительный аккорд – и музыка стихла. Диринг отпрянул от двери и медленно пошел по вестибюлю к лестнице на второй этаж. Вопросы… одни только вопросы. А что, если бы он вошел в комнату, когда она играла? Что, если бы он осмелился, наконец, показать, как глубоко любит свою жену? Чувство вины не покидало его. Оно же вселяло неуверенность. Ответ был совершенно очевиден. Если Шарлотта узнает, что он сделал, чтобы получить ее руку в браке, она исполнится презрением и разорвет с ним все связи навсегда.

Глава 2

Шарлотта встретила мать радостными объятиями. Этот дом, расположенный в шести милях от дома Диринга, вполне мог находиться на другой стороне земного шара. Здесь все было иначе. Ее родители любили друг друга и никогда не стеснялись проявлять ласку и нежность на людях. Своих четырех дочерей они растили в любви. Шарлотта с раннего детства привыкла считать, что настоящие отношения между мужчиной и женщиной – это нечто большее, чем жизнь под одной крышей. Не удивительно, что для нее сдержанность Диринга стала большим разочарованием. По ее мнению, их отношения никак нельзя было назвать естественными. Решительно отбросив эту мысль, она нежно улыбнулась матери, наслаждаясь умиротворением в ее объятиях.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – сказала Франсин Нотли, с улыбкой глядя на дочь. – Твои сестры будут счастливы встретиться с тобой, не говоря уже об отце. Почему мы так редко тебя видим? Неужели молодой муж занимает все твое время?

Веселый взгляд матери проник в самое сердце Шарлотты. Будучи женатыми меньше года, она и ее муж еще считались молодоженами, и само слово подразумевало, что близость между ними была частой и приятной.

– Глупости! – Она вымученно улыбнулась. – Мне пришлось потратить много времени и сил на организацию дома Диринга. Там все требовало женского внимания. – Она не осмелилась признаться, как часто боролась с желанием сбежать обратно в родительский дом и играла на фортепиано до полного изнеможения, чтобы только не думать о равнодушном супруге. – Ты же знаешь, мужчина и женщина должны приспособиться к совместной жизни.

– Ты же не обманываешь меня, родная? – Франсин перестала улыбаться, и ее высокий лоб перерезала морщинка. – Твой отец и я много думали, прежде чем принять решение о твоей помолвке, и мы все еще тревожимся. Несмотря на поспешность, мы хотим, чтобы ты была счастлива.

– Я в этом не сомневаюсь. – Шарлотта уже давно смирилась с обстоятельствами, приведшими к ее замужеству. Ее отец, весьма уважаемый пэр, столкнулся с целым рядом непредвиденных потерь, которые никто из его коллег не мог объяснить. Его инвестиции одна за другой оказывались неудачными, и в итоге он перестал доверять своим инстинктам, разочарованный потерями там, где другие получали высокие доходы. Осознав, что долги растут, и полностью утратив уверенность в себе, он пригласил финансового советника, чтобы попытаться спасти оставшиеся крохи. К несчастью, советника тоже постигла неудача, и судьба семьи была решена.

Следует признать, что Шарлотта ни слова не сказала против, узнав о своей помолвке. В ее душе была сильна преданность семье, равно как и чувство долга, но кроме того, она находила Джереми Локхарта, виконта Диринга, завораживающим и незаурядным, как герои готических романов, которыми увлекались все четыре сестры. Шарлотта, скромная и не всегда уверенная в себе, не обладала общительностью Амелии и не считалась ослепительной красавицей, поэтому быстрые ухаживания Диринга не огорчили ее. Она была уверена, что со временем их отношения вырастут в крепкую дружбу. Было очевидно, что Диринг желал этого брака. Хотя ее семья не была знакома с ним раньше, Шарлотте льстило, что он выбрал именно ее, и она надеялась, что они сумеют найти точки соприкосновения и у них появятся общие интересы.

Более того, она радовалась возможности помочь семье. Сестрам еще предстояло войти в общество, им требовались наряды и приданое. Диринг пришел к ее отцу и предложил спасение от неминуемого краха в последний, самый опасный момент, и Шарлотта восхищалась своим будущим мужем, спасшим ее семью от гибели.

Разумеется, она переживала и сомневалась в своей способности составить достойную партию такому замечательному джентльмену. Но в целом, она не жаловалась на судьбу и была уверена, что после свадьбы их отношения будут развиваться, как у всех.

К сожалению, все пошло не так. Теперь, лишившись иллюзий, Шарлотта отчаянно боролась со страхом и болью. Неужели она напрасно надеялась, что супруг найдет ее привлекательной? Или, по крайней мере, приемлемой? Ведь у нее были другие поклонники, а Диринг сделал предложение, опередив всех.

Она тряхнула головой. Не время предаваться сентиментальным грезам.

– Как же я соскучилась! – воскликнула она. – Никакой брак не может сравниться с возможностью поболтать с Диной, Луизой и Беатрис.

– Конечно. – Мать снова улыбнулась. – Ты непременно должна остаться с нами на ленч. Отец вернется только к полудню, но сестры сейчас спустятся.

В этот момент послышались оживленные голоса. В гостиную вошли три девушки и, увидев Шарлотту, сразу бросились к ней. Они обнимали ее и засыпали вопросами, перебивая друг друга.

– Расскажи нам о замужней жизни, – нетерпеливо потребовала Дина, старшая из сестер. Ее глаза лучились смехом. – Мы скучали, а письма, которые ты присылала, были короткими и неконкретными. Ты устроила дом по своему вкусу, или у лорда Диринга и до тебя был хороший персонал? А как насчет кухарки? Ты изменила меблировку, или лорд Диринг не лишен чувства стиля?

Сестры с ожиданием уставились на Шарлотту.

– Вы ведете себя так, – засмеялась она, – словно не видели меня со свадьбы.

– Мы не видели тебя целую вечность. Словно ты уехала в другую страну. – Луиза, шаловливая средняя сестра, нахмурилась. – Мы решили, что ты с головой ушла в обязанности жены, да и страсть молодого мужа, определенно, преследует тебя…

Сестры захихикали, а их мать лишь неодобрительно покачала головой.

– Вы читаете слишком много готических романов, – упрекнула девушек Шарлотта, стараясь не показать, какие неприятные эмоции пробудили в ней шутки сестер. Если бы они знали, в какой ужасной ситуации она оказалась, то, безусловно, разделили бы с ней отчаяние. Но только она никогда не признается, какой бесполезной и нежеланной себя чувствует.

Диринг уехал по делам на следующий день после свадебной церемонии и вместо двух недель отсутствовал шесть. Когда он наконец вернулся, Шарлотта чувствовала только разочарование, свою несостоятельность и смятение. Все последующие месяцы, вплоть до сегодняшнего дня, они жили, как соседи.

– Ты должна признать, что он ужасно красив, – сказала Беатрис, которую все в доме называли Зайкой. Ее большие голубые глаза подернулись мечтательной дымкой.

Впервые увидев ее, завернутую в детское одеяльце – розовая кожа и пушистые волосики, – Дина и Шарлотта сразу назвали новорожденную сестренку Зайкой. Шарлотта часто думала, как Зайка будет чувствовать себя в обществе. Будет ли она соответствовать своему официальному имени – Беатрис – или ласковому прозвищу.

– Да, с этим трудно спорить. – Шарлотта покраснела и с трудом справилась с желанием прижать ладони к пылающим щекам. – Лучше расскажите, чем вы занимались после моего отъезда. – Таким образом Шарлотта надеялась избежать других провокационных вопросов, и ей это удалось. Девушки заговорили наперебой, моментально позабыв о своем интересе к замужней жизни сестры.

Дина и Беатрис стали показывать ей картинки модных платьев, которые рассчитывали носить в следующем сезоне, и только Луиза не проявила к разговору интереса. Обычно именно она была главной болтушкой, и Шарлотта поневоле задумалась, что у нее на уме. Хотя, может быть, она просто сдалась перед восторженным энтузиазмом сестер, обсуждающих фасоны платьев, украшения и прически.

Через два часа сестры разошлись, и Шарлотта осталась в гостиной одна. Вошел отец и, не говоря ни слова, заключил ее в крепкие объятия.

– Какой приятный сюрприз! – наконец воскликнул он. – Сестры, судя по всему, заговорили тебя до полного изнеможения. – Он подвел ее к камину и усадил на диванчик. – Иначе ты не оставалась бы здесь в одиночестве.

– Я боялась, что мы разминемся. Было бы обидно не встретиться. – Как ни старалась, она не сумела сдержать эмоции. Отец это сразу почувствовал.

– Тебя что-то тревожит, Шарлотта? Как ты себя чувствуешь, став замужней леди? Все нормально? – Он накрыл своими сильными руками ее руки, его глаза смотрели с тревогой. Оба родителя беспокоились, хотя Шарлотта всеми силами старалась скрыть свое разочарование. Надо будет еще потренироваться.

Не получив ответа, отец снова заговорил:

– Решение о твоей помолвке далось нам нелегко. Знаю, мы уже говорили об этом раньше, и ты никогда не жаловалась, однако ты должна знать: твоя мама и я не видели другого способа сохранить благосостояние семьи. В то же время мы видели в Диринге качества, убедившие нас, что он станет хорошим мужем. Он говорил о любви и нежности к тебе, причем настолько горячо, что я сначала даже заподозрил его в неискренности.

– Что ты имеешь в виду, папа? – Они говорили о соглашении с Дирингом и раньше, но отец никогда не упоминал о чувствах. – И зачем мы обсуждаем это сейчас?

– Учитывая обстоятельства и поспешность твоей свадьбы, тогда мне казалось, что время неподходящее, а теперь я не вижу никакого вреда в объяснении, тем более, если оно уменьшит то, что поселило грусть в глубину твоих глаз.

– Прошу тебя, расскажи мне все. – Шарлотта высвободила руку и провела пальцами по глазам. Отцу, похоже, изменила его всегдашняя сдержанность. Он прикусил губу и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями.

– Девочка моя, ты ведешь себя так, будто я своими руками приковал тебя цепями к чудовищу. Диринг явился не с улицы и не делал никаких недостойных предложений. Да и я согласился с ним далеко не сразу. Выслушав его, я нанял сыщика. Я бы ни за что не отдал одну из своих обожаемых дочерей, не узнав предварительно все, что возможно, о будущем зяте. Как тебе уже известно, Диринг – респектабельный член общества. Он взялся восстановить наше финансовое положение и одновременно выказал большой интерес к тебе. Он слышал, как ты играла на фортепиано на вечеринке у Беллсамов прошлым летом, и был сражен. Он заставил меня поверить, что с тех пор ты всегда присутствовала в его мыслях.

Отец замолчал, и Шарлотта почувствовала, что краснеет. Было очень странно слушать от отца о чувствах Диринга к ней, зная, что ее супруг ни разу за все прошедшие месяцы не прикоснулся к ней, не поцеловал и даже не завел нормального разговора. Возможно, если его привлекла ее музыка, необходимо приглашать его в музыкальный салон всякий раз, когда она садится за фортепиано. Или она сама должна сделать первый шаг, как-то вывести его из равновесия и разрушить, наконец, их невыносимую взаимную вежливость? Что-то надо делать.

– Продолжай, папа.

– А я уже почти закончил. Ты достаточно умна, чтобы понимать: жизнь – сложная штука. С возрастом я стал острее чувствовать, как проходит время. Разве может быть совпадением то, что Диринг вмешался и спас нашу семью, одновременно утверждая, что влюбился в тебя с первого взгляда, лишь однажды случайно увидев? Человек, имеющий солидный доход, привлекательный, вежливый, принятый в обществе, появился на нашем пороге в решающий момент. Здесь определенно видно вмешательство свыше. – Он кашлянул. – Что ты еще хочешь услышать, Шарлотта? Сомневаюсь, что ты пожелаешь ознакомиться с деталями брачного контракта и финансовыми тонкостями. Денежные вопросы не предназначены для ушей леди.

Шарлотта нахмурилась и задумчиво уставилась на отца.

– Не уверена… – Ее не покидало ощущение, что отец сказал ей не все. Нечто важное осталось недосказанным. Забавно – узнать о чувствах Диринга к ней от отца. – Нет, пожалуй, я узнала все, что хотела.

Она вымученно улыбнулась. Значит, она сама должна предпринять какие-то шаги.

– Вы с мамой с самого начала любили друг друга?

– Да, но не всем парам так везет. Далеко не всем. Брак по договоренности вовсе не исключает счастливой жизни. Не сомневаюсь, твоя жизнь со временем принесет тебе удовлетворение и счастье. И я рад, что у тебя больше нет вопросов.

– Правда?

– Конечно. – Он уверенно кивнул. – Я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива. Ты мне веришь?

– Да. – Шарлотта встала, все еще испытывая смутные сомнения, но ей больше не хотелось тратить на них время. – Боже мой, ты ведь голодный. Мама говорила, что после твоего возвращения нас всех ждет вкусный ленч. Давай найдем остальных.

– Отличная идея. – Отец улыбнулся, и Шарлотта исполнилась решимости вернуться домой и попытаться изменить свою жизнь к лучшему.

– Ты должна знать, что финансовое положение нашей семьи снова упрочилось. Честно говоря, я не могу объяснить абсурдность происшедшего. Те же самые вложения, которые едва нас не разорили год назад, теперь приносят отличный доход.

Отец еще продолжал говорить, но Шарлотта его едва слышала. Ей захотелось немедленно вернуться в дом мужа… в ее дом. Настала пора взять все в свои руки.

* * *

– Это все, милорд?

Диринг поднял глаза от лежащего перед ним документа, хотя не понял в нем ни слова. Он скользнул взглядом по секретарю и уставился на часы. Сегодня он почти ничего не сделал, поскольку мог думать только об одном: его жены до сих пор не было дома, хотя стрелка приближалась к трем часам пополудни.

– Да, ты можешь идти, – пробормотал он. Секретарь не заставил себя упрашивать, и уже через несколько секунд Диринг остался в одиночестве, окруженный молчанием, весь во власти невеселых мыслей.

Немного раньше экономка сообщила ему, что Шарлотта уехала к родителям. К сожалению, миссис Хабблз не сумела скрыть свое неодобрение. Интересно, что думают о нем слуги? Ведь он действительно не осведомлен о том, чем занимается его супруга. Возможно, они считают, что ему это не интересно? Что он слишком поглощен собой? Слуги определенно сплетничают о разных спальнях и официозе в отношениях между молодоженами, в которых ничего не поменялось с самой свадьбы.

Через час Шарлотта сядет за фортепиано. Диринг с нетерпением ждал, когда услышит первые звуки. Не важно, как бы он ни был занят делами, некие внутренние часы отсчитывали минуты и секунды до начала ее игры. Ему казалось, что только слушая ее музыку, он может дышать полной грудью, думать и представлять себе другую жизнь. Ту, которую он скрупулезно спланировал, но не сумел устроить.

В вестибюле послышались голоса. Дворецкий Хадсон открыл и закрыл входную дверь. Диринг услышал звонкий смех горничной и оживленный голос жены.

Почему он не может вести с ней беззаботные беседы, рассказывать веселые анекдоты и забавные случаи из жизни? Он сглотнул застрявший в горле ком, чувствуя желание, неуверенность и вину.

Диринг нашел взглядом черную кожаную коробочку, стоявшую на углу стола, несколько секунд смотрел на нее и вышел из кабинета. Сделав два шага по коридору, он остановился, так и не выйдя в вестибюль. Его городской дом был довольно скромным по меркам общества, но фасад выходил на запад, и из-за больших прямоугольных окон вестибюль во второй половине дня всегда был залит светом заходящего солнца, окрашивающим все предметы в золотистый оттенок. Его жена стояла в лучах солнечного света, который, казалось, ласкал ее кожу, сверкал на золотистых прядях волос, окружал ее мерцающим ореолом. Сердце виконта сжалось. Она была прекрасна.