Текст книги "Тайна виконта"

Нет, она не позволит этим неприятным идеям овладеть ею. Шарлотта сделала большой глоток хереса. Ах, если бы она могла понять мужа! Он все время разный: то строгий и сдержанный, а в следующее мгновение – само очарование. Но при этом чувства он всегда держит при себе.

Теплое пламя свечей заставляло его волосы цвета червонного золота светиться, а его глаза были светло-карими, словно шоколад. Шарлотта почувствовала желание. Ощущение было новым, но ей понравилось.

– Я рада, что вы сегодня проводите вечер дома. – Шарлотта надеялась, что не кажется слишком прямолинейной или, что хуже того, глупой. Ведь она так долго и мучительно подбирала слова.

– Я тоже.

Его глаза скользнули по ее телу, на несколько мгновений задержавшись на декольте. Шарлотта надеялась, что жар, который она чувствовала, не сделал кожу груди и плеч красной.

– Мы проводим вместе намного меньше времени, чем хотелось бы. – Ну вот. Она произнесла это вслух. Как он теперь поступит? Уйдет? Или признает, что вел себя в браке далеко не лучшим образом?

– Да, и я признаю свою вину за все, что удерживало меня вдали от дома. – Он отвел глаза. Выражение его лица смягчилось.

– Я… я разделяю эту вину.

– Тогда давайте оставим это в прошлом.

Он несколько секунд всматривался в ее лицо, потом медленно протянул руку и заправил выбившийся из ее прически локон за ухо. Его пальцы чуть задержались, касаясь ее щеки, и Шарлотта увидела в его глазах с трудом сдерживаемое желание. Муж хотел ее. Как здорово! Ее дыхание участилось. Она чувствовала надежду и предвкушение.

Ей до сих пор не верилось, что этот мужчина – сильный, красивый, успешный, пользующийся уважением в обществе – выбрал в жены именно ее. Почему? Шарлотта часто недоумевала, не находя ответа на мучивший ее вопрос. Она считала себя достаточно дружелюбной, доброй, привлекательной в классическом смысле слова, но ведь Диринг не знал ее раньше, но все равно пожелал связать с ней жизнь. Сделав это, он спас ее семью от краха.

– Я никогда не благодарила вас, как должно. – Это была правда. Несмотря на несколько неуклюжих попыток во время их короткой помолвки, она никогда не говорила о том, как благодарна щедрому спасителю ее семьи. Не было подходящего момента. – Вы сразу после церемонии надолго уехали по делам, и мне было очень скучно и грустно.

Выражение его лица изменилось. Неужели он воспринял ее слова как признак ее разочарованности в их союзе? Она вовсе не это имела в виду. Ее уныние было вызвано внезапностью перемен и неожиданной утратой будущего, каким она себе его представляла. Похоже, она снова все испортила. Надо срочно спасать положение, прежде чем вечер будет окончательно погибшим.

– Моя семья всегда будет в долгу перед вами. – Губы Шарлотты дернулись в невеселой усмешке. Похоже, она стала страдать косноязычием. – Я хотела сказать, что отец был на грани отчаяния. Он делал все, что мог, но все его попытки оказывались неудачными. Мама перестала есть и спать. Даже мои сестры, всегда веселые и шумные, переворачивавшие в нашем доме все с ног на голову, тихо сидели по своим комнатам. Они понимали, что если наша семья обанкротится, их будущее будет плачевным. Мы были в ужасном положении. Статус и достоинство не позволяли отцу открыто говорить об этом, но он не мог обеспечить дочерям достойное приданое, и это буквально убивало его. – Шарлотта вспомнила, какую безнадежность все они чувствовали в тот период, и к глазам подступили слезы. Тогда она ужасно переживала о здоровье отца: он сильно сдал, постарел и осунулся. – Но тут появились вы и спасли нас.

Шарлотта говорила с чувством, близким к благоговению. Тем не менее она понимала, что никогда не сможет выразить свою признательность. Столь сильные чувства бывает невозможно облечь в слова.

– Шарлотта…

Ему не нравится, когда его благодарят? Когда хвалят? Впрочем, неважно. Она наслаждалась, слушая, как он произносит ее имя.

– Пожалуйста, позвольте мне продолжать. – Она тепло улыбнулась. – Я понимаю, что наше знакомство было очень коротким и наш союз нельзя назвать обычным, но, каковы бы ни были руководившие вами устремления, знайте: я считаю ваш поступок благородным и героическим.

– Шарлотта…

Диринг нахмурился, на его лице мелькнуло нечто, подозрительно напоминающее раздражение. Она говорила правду, от чистого сердца. Возможно, он уловил фальшь? Но в чем? Шарлотту охватила неуверенность. Но муж молчал, и она торопливо заговорила снова, опасаясь, что в другое время ей не хватит храбрости или не представится возможности высказать все, что у нее на душе. Возможно, это начало их новой жизни, и она не может позволить себе колебаний.

– Я не идеальная жена, но могу обещать, что постараюсь быть покладистой.

Диринг отвел глаза и уставился в окно. Создавалось впечатление, что он изо всех сил старается подавить эмоции и обрести самообладание. Шарлотта ждала. Прошло несколько долгих минут. Наконец, он шумно вздохнул, и его лицо расслабилось. Но уже в следующее мгновение все изменилось.

Он сунул два пальца в жилетный карман, словно в поисках носового платка или часов, хотя цепочки, указывающей на наличие в кармане часов, нигде не было видно, и этот вполне обычный жест произвел на него странное воздействие.

В его глазах вспыхнула тревога. Шарлотта заметила, что он сильно побледнел и скрипнул зубами. Не говоря ни слова, лишь кивнув ей, он быстрыми шагами вышел из комнаты.

Глава 6

Диринг бежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Он все запутал. Этим вечером что-то изменилось. Счастье казалось таким близким – лишь руку протяни. А потом Шарлотта заговорила о спасении. Это не было спасением, а божьим промыслом. Он увидел ее, влюбился, и эгоистично двинулся к своей цели, можно сказать, напролом, в нарушение всех существующих норм и правил. Отказавшись от обычных ухаживаний, он создал обстоятельства с помощью тайн, которые никогда не будут раскрыты. В его действиях не было ничего героического и благородного. И он не станет оправдываться, приукрашивая историю. Хуже того, он даже приобрел контрольный пакет акций, открывший ему путь к большому состоянию.

Сколько пройдет времени, прежде чем Шарлотта узнает о его обмане?

Сегодняшний вечер оказался испорченным. А он уже начал верить, что они смогут найти общий язык, и был готов раскрыть душу. Судьба нанесла ему удар в самое больное место. Он обнаружил, что заветного ключа больше нет в жилетном кармане.

После этого Диринг уже не мог сосредоточиться. У него заныло сердце от страха и дурных предчувствий. Он поспешил в спальню, чтобы проверить карманы сюртука. Распахнув дверь, он подбежал к гардеробу, проверил карманы сюртука, в котором ходил раньше, а потом и всей остальной одежды. Ключа нигде не было.

Проклятье!

Он достал носовой платок и снова полез в карман, надеясь, что ключ до сих пор оставался незамеченным и теперь найдется. Не нашелся. Куда же он подевался? Диринг раздраженно смел носовой платок, и тут заметил на белом полотне несколько маленьких пятнышек крови.

Стоп. Котенок. Когти. Носовой платок.

Он, должно быть, выронил платок в спальне Шарлотты. Но почему он не слышал никаких звуков? Ведь ключ большой медный и должен был удариться о пол. «Ах да. Толстый ковер перед дверью».

Он стал рассеянным, отвлекся, глядя на целомудренную кровать своей жены, на которой он мог бы предаваться с ней любовным утехам, и утратил бдительность.

Черт возьми.

Ему придется немедленно вернуться в ее комнату и отыскать ключ, иначе он не будет знать покоя. Диринг нерешительно посмотрел на дверь. Интересно, где сейчас Шарлотта? Все еще внизу в гостиной? Или в столовой? Или после его бегства жена вернулась к себе?

Он глубоко вздохнул. Вполне может быть, что у нее не было случая обнаружить ключ, поскольку она никогда не подходила к двери, соединяющей их спальни. По крайней мере, она никогда в нее не стучала. Так что ключ, скорее всего, спокойно лежит на ковре, ожидая его возвращения. Дирингу оставалось только открыть дверь, взять ключ и незаметно удалиться.

Он прислушался, но услышал только свое шумное дыхание. В доме было тихо. Самое время действовать. Персонал, вероятнее всего, занят внизу или ужинает в кухне.

Диринг взялся за ручку и слегка приоткрыл дверь. В спальне была Джилл, горничная жены. Она что-то тихонько напевала, раскладывая по местам одежду. Он закрыл дверь и стал ждать.

Он досчитал до двадцати, потом до тридцати и повторил попытку. Джилл оставалась в комнате. Прошло бесконечно много времени, прежде чем горничная ушла. Диринг открыл дверь. Его лоб и верхняя губа покрылись испариной. Он вытер ладонью лицо и осторожно вошел.

Как он может объяснить свое присутствие, если его обнаружат?

Времени для размышлений не было. Он присел на корточки и стал осматривать ковер под ногами. Не обнаружив ключа, он принялся разглаживать ковер ладонью. С тем же успехом. Ключа все равно не было. Неужели Шарлотта его нашла? Или горничная? Строго говоря, его мог найти кто угодно из домашней прислуги.

Диринг встал и, не зная, что предпринять, огляделся. К счастью, злосчастный котенок, виновник всех его бед, не появился. В спальне все было приготовлено к вечеру. На туалетном столике стоял кувшин для умывания, наполненный водой, там же лежали заколки, зеркальце, щетка для волос и ленты. Возле настенного зеркала висело полотенце. Диринг ни разу не видел свою жену с распущенными волосами. А жаль.

У него сжалось сердце. В их отношениях все было неправильным. И в этом был виноват он. Это правда, хотя и неприглядная. На разобранной постели лежала белая отделанная кружевом ночная сорочка. Ему неудержимо захотелось взять ее, поднести к лицу и вдохнуть запах. Диринг сделал шаг назад и для верности спрятал руки за спину. Ему следует уйти. Каждое мгновение, проведенное в спальне жены, вызывало все более сильную сердечную боль. Но все же он медлил. А зря.

Пара затейливых панталон лежала в изножье кровати. Судя по всему, его жена отдает предпочтение тонкому изящному нижнему белью. Некоторое время он не мог отвести от них взгляд, чувствуя все более сильное возбуждение. Во рту пересохло. Скрипнув зубами от досады, Диринг вытер пот со лба.

Его внимание привлек тихий звук, донесшийся с другого конца комнаты, и он с трудом отвел глаза от панталон. Заметив у окна клубок черной шерсти и вспомнив, какие у него острые когти, Диринг окончательно пришел в себя, снова обрел способность соображать и вышел из комнаты. Теперь он был еще больше исполнен решимости завоевать свою жену.

– Я думаю, Диринг заходил в мою комнату, – сказала Шарлотта как бы между прочим, когда они с Амелией прогуливались по Бонд-стрит. За ними уныло тащился лакей. Странное поведение мужа перед ужином и подозрение, что муж заходил в спальню в ее отсутствие, занимало мысли Шарлотты всю ночь.

– Ты не уверена? – Амелия с улыбкой повернулась к подруге. Ее глаза ярко сияли из-под широких полей отделанной кружевами бархатной шляпки. – Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

Они решили посвятить утро походу по магазинам, а поскольку Амелия теперь была герцогиней, их повсюду сопровождал лакей, шедший ровно в трех шагах за ними, словно привязанный. Шарлотта понимала необходимость в нем, но ее смущало постоянное присутствие рядом постороннего человека.

– Меня там не было, когда он приходил, – объяснила она. – Поэтому я не уверена.

– Ты меня путаешь. – Амелия кивком указала на очередной магазин, в витрине которого были выставлены шляпки, и они направились к двери. Дамы вошли в магазин, лакей остался у входа. – Кстати, как ты назвала котенка?

Шарлотта глубоко вздохнула, радуясь тишине. В магазине других покупателей не оказалось.

– Я еще не решила. Что касается Диринга, я считаю, что он входил в мою спальню, потому что нашла ключ.

– Ключ к чему? – Амелия взмахом руки отослала продавца, который появился, чтобы помочь дамам сделать как можно больше покупок, сняла шляпку и стала внимательно осматривать выставленные на витринах модные новинки.

– Не знаю, – ответила Шарлотта. – Но я нашла его на ковре у двери, соединяющей наши спальни.

Глаза Амелии удивленно округлились.

– Это становится интересным. Что еще ты обнаружила?

– Я спрашивала у слуг, но никто не знает, чей это ключ и какой замок он открывает. Все домашние ключи серебристые, а этот бронзовый. – Она коснулась пальцем лифа платья в том месте, где за корсетом был спрятан ключ, для верности приколотый булавкой. – Не думаю, что он от двери между нашими комнатами. В этом нет смысла. Дирингу не нужен ключ. Замок только с его стороны.

– Потрясающая шляпка. – Амелия взяла замысловатый головной убор из яркой синей ткани, отделанный лентами цвета шампанского, осмотрела его со всех сторон, но не примерила. – Что еще произошло? Судя по твоему лицу, что тебе есть что рассказать.

– Был один момент… – Шарлотта мечтательно улыбнулась. Пусть вечер пошел не так, как она ждала, но одно было невозможно отрицать: когда Диринг коснулся ее щеки, что-то изменилось. Если бы только она не начала болтать о своей благодарности и его героизме! Возможно, он теперь считает ее глупышкой с куриными мозгами. Что ж, впредь она постарается быть умной собеседницей.

– Рассказывай, – сказала Амелия, вернула шляпку на место и медленно пошла дальше вдоль витрин. Шарлотта последовала за ней.

– Мы беседовали перед ужином, и он был совсем другим. Я видела это. Все изменилось – выражение его лица, манеры, слова. Рядом со мной он казался расслабленным и спокойным, а не скованным и сдержанным, как раньше. – Она перешла на шепот и целиком завладела вниманием подруги, которая наконец оставила в покое шляпки.

– Что произошло? – спросила Амелия, взяв руки Шарлотты в свои.

– Все было хорошо. Он чувствовал себя комфортно, говорил легко и свободно. Но потом я заговорила о том, что он спас нашу семью, и все сразу изменилось. Он снова превратился в чопорного аристократа, которому нет дела до жены. – В глазах Шарлотты заблестели слезы. Она отвернулась, и уставилась на прилавок с чепцами и шарфами, которые в ее глазах слились в разноцветную мозаику.

– Мне очень жаль. – Амелия сжала руки подруги. – Но его нерешительность не может обмануть. Что-то его удерживает, и у тебя есть только один способ изменить ситуацию – проявлять инициативу. Если ты уверена, что он приходил в твою спальню, постарайся заманить его туда снова. Мы наверняка сможем придумать какую-нибудь уловку…

– Я не стану прибегать к хитростям и обману. Превыше всего я ценю честность и уверена, что Диринг тоже ее чтит. Он проявлял ко мне искренний интерес, когда хотел, чтобы я стала его женой, и я не желаю вести нечестную игру. Мне претит обман. Поэтому твоя идея мне не нравится. – Она взяла с соседнего прилавка пару перчаток и уставилась на них, чтобы только не смотреть в глаза подруге. Проницательная Амелия сразу поймет, что творится у нее на сердце.

– Ты каждый день ложишься спать в одиночестве, ведешь разговоры сама с собой, сидишь одна за столом. И всему виной он. Это он покинул тебя без всяких объяснений сразу после свадьбы, а вернувшись, не изменил своего странного поведения. – Амелия положила руку на плечо Шарлотты. – В последнее время он дал тебе понять, что надежда еще есть. Мы не можем проигнорировать такую возможность.

– Я тоже виновата, что часто избегала его, – пробормотала Шарлотта, не желая возлагать всю вину за их неудавшиеся отношения на Диринга.

– Если и так, это был результат его позиции. – Амелия увлекла за собой подругу дальше и вручила ей весьма фривольную шляпку. Этот замысловатый предмет женского туалета был ярко-красного цвета, обильно украшенным искусственными абрикосами, вишнями и виноградом. Яркий и совершенно безвкусный головной убор произвел желаемый эффект. Шарлотта слегка расслабилась и даже улыбнулась. – Пришло время радикальных перемен.

– Да, – согласилась Шарлотта. – Я уверена, что смогу полюбить его, если только он мне это позволит. – Ей на самом деле очень нравилась идея полюбить собственного мужа.

– Я верю, что ты ему небезразлична. – Амелия надела шляпку, похожую на вазу с фруктами, завязала ленты и состроила забавную гримаску. Девушки громко рассмеялись, чем привлекли ненужное внимание других покупателей, уже появившихся в магазине. Момент веселья быстро прошел, и они вернулись к серьезному разговору. – Чего ты ждешь от брака, Шарлотта? Ты хочешь только детей или ищешь свою вторую половинку? Родную душу?

– Я хочу, чтобы все было, как у тебя со Скарсдейлом, – призналась Шарлотта. – Да, я хочу любви. Хочу не только спать с ним в одной постели и стать матерью детей Диринга, но и понимать его цели и надежды. – Она улыбнулась, правда невесело. – Я хочу знать, о чем он думает, о чем мечтает, к чему стремится, и чтобы он знал то же самое обо мне.

– Тебе надо составить список, – засмеялась Амелия. – Я считаю, что списки весьма полезны.

– Возможно, хотя я не считаю список необходимым в данном случае. Все мои самые сокровенные желания запечатлены в моем сердце. – Шарлотта поправила вишенку на шляпе, которую Амелия вернула на прилавок. – Но, все равно, спасибо за совет. Ты моя лучшая подруга, и я тебя очень люблю и ценю.

– Поблагодаришь меня, когда добьешься успеха. Когда ты будешь чувствовать себя счастливой, любимой, довольной и усталой после занятий любовью. – Амелия подмигнула, уверенная, что ее слова вызовут бурное возмущение.

– Амелия! Прошу тебя! – Шарлотта затравленно оглянулась. – Нас могут услышать!

Следует заметить, что случайный прохожий скорее обратил бы внимание на реакцию Шарлотты, чем на слова Амелии.

– Да ладно тебе. Ты беспокоишься из-за пустяков. А ведь у нас есть намного более серьезная проблема – твой дорогой котенок. Ты до сих пор не рассказала мне, как он поживает, и даже не удосужилась придумать ему имя. Это ужасно. Кстати, я уверена, что малыш совсем не доставляет хлопот. Ты зря боялась.

Глава 7

Диринг перечитал инвестиционный контракт, лежащий перед ним на столе, и не понял ни слова. Его внимание было отвлечено. Одна часть его существа ждала, когда из музыкального салона польются первые звуки музыки. Приближалось время начала ежедневной музыкальной практики Шарлотты, и, несмотря на скопившиеся письма, на которые следовало ответить, и требовавшие самого тщательного изучения бумаги от поверенного, Диринг не мог отвести глаз от часов. Он отважился внести некоторые изменения в обстановку музыкального салона и теперь ждал, как они будут приняты.

Усилием воли он попытался заставить себя вернуться к работе. Тщетно.

Его разум ждал сонату или вальс, а тело не могло забыть о белых кружевных панталонах на кровати жены.

До чего же он дошел, если не в силах выбросить из головы мысли о женском нижнем белье? Никто не в силах уйти от неизбежного. Он жаждал ее близости, привязанности, восхищения. Изящная шелковая тряпица стала искрой, из которой разгорелся пожар.

– Прошу прощения, милорд. – Факсман встал из-за своего стола и подошел к нему. – Я столкнулся с одной неясностью в бухгалтерских книгах за третий квартал. Надо бы разобраться.

Диринг вернулся к реальности, отбросил свои романтические размышления и заставил себя сосредоточиться на работе. Он встал и подошел к столу секретаря.

– Давай посмотрим.

– В конце прошлого года вы довольно быстро купили контрольные пакеты акций нескольких компаний. Помню, я составлял контракты на покупку в большой спешке – иногда их было по три в день. – Факсман указал на соответствующую страницу в книге.

– Я помню, – сказал Диринг. В подробности этого дела он не хотел вдаваться. – Но ближе к делу, Факсман.

– Вскоре после этого вы объединили компании и продали их, не получив дохода, иными словами, затратили максимум усилий без выгоды для себя. По какой причине человек может совершать такие поступки, когда ясно, что были другие способы получить эти компании без особых потерь средств и времени? Эта серия сделок представляется мне странной, бесприбыльной, и я боюсь, что здесь что-то упущено. Да и цифры не сходятся.

– Не каждая сделка проводится для денежной выгоды. – Произнося эти слова, Диринг понимал, что они не отпугнут и не отвлекут его проницательного секретаря. Если Дирингу кто-то предложил такое же небрежное и бессмысленное объяснение, оно было бы категорически отклонено. Несколько секунд он хмурился, похлопывая ладонью по бедру и размышляя, как далеко мог продвинуться Факсман в своих исследованиях.

– Конечно, милорд. Прошу меня извинить, милорд. Я только хотел удостовериться, что мои расчеты правильные. Иногда я становлюсь жертвой собственного любопытства. Правда, мой отец часто говорил, что нельзя упускать ни одной возможности учиться, и никакие знания лишними не бывают. Учитывая ваш богатый опыт и всем известную проницательность, я только хотел узнать что-то новое, чего до сих пор не понимал.

– Вижу. – Диринг несколько секунд внимательно смотрел на секретаря, после чего продолжил: – Я могу назвать несколько ситуаций, когда сделка проводится не для денежной выгоды. К примеру, влияние, статус или, может, личный интерес. – В этом перечне, определенно, должно было присутствовать такое изнурительное заболевание, как любовь, но Диринг благоразумно решил о нем не упоминать. – Пометь страницу и оставь книгу у меня на столе. Я посмотрю вечером.

Факсман взял карандаш, сделал несколько пометок на полях и положил книгу на стол Диринга – на то самое место, где раньше стояла черная кожаная коробочка, от которой виконт потерял ключ.

Слава богу, Факсман не стал продолжать разговор на эту тему и вернулся к работе. Чуть помедлив, Диринг сделал то же самое, хотя уже через несколько мгновений из музыкального салона послышались первые звуки музыки. Он едва справился с искушением немедленно бросить все и бежать к Шарлотте. Вместо этого он продолжил героически таращиться на бумаги, лежащие перед ним, размышляя, как она приняла его подарок. Восхитилась? Или разозлилась?

Через некоторое время, показавшееся виконту вечностью, Факсман собрал свои вещи, попрощался и ушел, оставив Диринга в благословенном одиночестве.

Шарлотта вошла в музыкальный салон, размышляя об утреннем разговоре с Амелией. Да, ее никак нельзя назвать герцогиней в традиционном понимании, зато она ее старинная и верная подруга. Шарлотта высоко ценила ее мнение и ни с кем не была так откровенна, как с ней.

Глубоко задумавшись, она подошла к инструменту, и удивленно вздрогнула. На крышке фортепиано стояла хрустальная ваза с лавандовыми розами. Свежие и яркие цветы не могли не вызвать улыбку. Шарлотта почувствовала искреннюю признательность к экономке, миссис Хабблз, которая, вероятно, решила сделать ей этот маленький, но очень приятный сюрприз. И Шарлотта немедленно отправилась на поиски экономки, чтобы поблагодарить ее.

Она нашла миссис Хабблз наверху, возле кладовой с бельем. Женщина объясняла новым горничным, как укладывать чистые простыни и полотенца. Внутри пахло свежестью. Шарлотта заметила, что на поясе экономки висит связка ключей, ни один из которых не был бронзовым.

– Прошу прощения, миссис Хабблз.

– Да, миледи. – Экономка оторвалась от работы и улыбнулась. Это была приятная женщина средних лет, уже много лет уверенно занимавшаяся хозяйством виконта. Шарлотта не стала вмешиваться в ежедневную домашнюю рутину, хотя и с удивлением обнаружила, что миссис Хабблз дружелюбна, всегда открыта для предложений и не возражает против перемен.

– Большое спасибо за прекрасные цветы в музыкальном салоне. От них в комнате стало светлее. Это очень мило с вашей стороны. – Цветы всегда стояли у Шарлотты в спальне и на столике в вестибюле. Но, помимо этого, она не поручала слугам украшать цветами другие помещения в доме. Она не была уверена, что Диринг любит цветы. К тому же он мог посчитать букеты ненужной роскошью – лишними расходами. Она всегда помнила о финансовой составляющей его отношений с ее семьей.

Увы, она мало что знала о своем муже. Только теперь, вооруженная напутствиями Амелии, она была готова к переменам.

– Я рада, что розы доставили вам удовольствие, миледи, но это не моя заслуга. Лорд Диринг послал лакея в оранжерею Ковент-Гарден, чтобы отыскать именно этот цвет. Он был весьма настойчив, и, смею заметить, мы все надеялись, что розы нужного ему оттенка найдутся, поскольку его светлость редко проявляет такую настойчивость, когда речь идет о столь личных вопросах. – Глаза миссис Хабблз блеснули. Она явно одобряла действия хозяина.

– Понимаю. – В душе Шарлотты с новой силой вспыхнула надежда. Диринг выбрал для нее цветы? Специально послал за ними лакея в оранжерею? Это не могло быть случайностью. Дина, сестра Шарлотты, увлекалась садоводством, и благодаря ей вся семья владела основами знаний о ботанике и языке цветов. Лавандовые розы говорили о магическом воздействии и восхищении. Или она неправильно разглядела цвет? Шарлотта поспешно вернулась в музыкальный салон, чтобы лучше рассмотреть цветы. Они были прекрасны. Розы нежного лавандового оттенка источали головокружительный аромат.

Жест мужа глубоко тронул Шарлотту. Они не обменивались свадебными подарками. Диринг только вручил ей обязательный атрибут – золотое обручальное кольцо. Но этот неожиданный дар, очень личный и романтичный, значил для нее бесконечно много.

Может ли Диринг страдать от мучительной тревоги или робости? Или он не может выразить свои чувства? Или беспокоится, что, поскольку у них не было обычного периода ухаживаний и они не успели узнать друг друга, она обнаружит в нем слишком много недостатков? Интересно. Шарлотта знала от отца и из доходивших до нее слухов, что Диринг проявляет жесткость в сделках, если не беспощадность. Имея не самый высокий титул, он завоевал репутацию и признание в высших аристократических кругах своей проницательностью, везением и умением использовать даже мельчайшие возможности. Эти же качества позволили ему сколотить значительное состояние. Но все это было в деловом мире. Может ли могущественный и прогрессивный мужчина испытывать трудности в личных делах? Наверное… Впрочем, даже если это предположение имело право на жизнь, все равно не поддавались объяснению перемены его настроения, когда она упоминала о финансовой помощи ее семье. Как жаль, что она почти ничего не знала о муже!

Но это не имеет значения. Ведь в последнее время их отношения изменились. Она коснулась пальцами груди, где под корсетом был спрятан найденный ею ключ. Нужно, чтобы муж вернулся обратно в ее спальню. Для этого нужен план – но какой? Шарлотта понятия не имела, как взаимосвязаны последние события. Однако тот факт, что муж захотел сделать ей приятное и подарил розы, не мог не вселять надежду. Поэтому она вернулась в музыкальный салон и села за фортепиано, испытывая небывалый душевный подъем.

Она выбрала «Аппассионату» Бетховена, весьма сложное произведение для исполнения, полное сложнейших аккордов и ярких нарастающих эмоций. Музыка давала выход ее надеждам и чувственным желаниям. Закончив, Шарлотта несколько секунд сидела без движения, испытывая глубокое удовлетворение. Она без ложной скромности могла признать, что исполнение было безупречным. Прежде чем ей удалось успокоить сердцебиение, она услышала аплодисменты.

Ее бросило в жар. Она поняла, что это Диринг, раньше, чем он подошел к фортепиано. У нее задрожали губы, а мысли лихорадочно заметались. Внезапно оказалось, что составить из отдельных слов связное предложение очень трудно. Она обернулась и увидела мужа, стоящего в трех шагах от нее. Выражение его лица было, как обычно, непроницаемым, но в нем появилось что-то новое. У Шарлотты перехватило дыхание. Она заметила в его глазах желание и жажду обладания.

– Я вам помешала? – Шарлотта хорошо помнила слова Факсмана о том, что ее музыка отвлекает Диринга от работы, хотя и не приняла их, как руководство к действию.

– Вовсе нет. А я вам?

Муж смотрел на нее в упор. Его проницательный взгляд одновременно согревал и тревожил.

Она встала и отошла от инструмента.

– Конечно, нет. – Она протянула руку и погладила пальцем один из цветков. Лепестки были мягкими и чуть прохладными. Их цвет завораживал. – Спасибо. Откуда вы узнали, что я без ума от роз?

– Я не знал. Просто мне показалось, что они вам подходят. – Он сделал паузу. Его глаза смотрели настороженно, но губы улыбались. – Они вам нравятся?

– Очень. – Их беседа была неуверенной и осторожной, словно оба ступали по тонкому льду и любой ошибочный шаг мог сломать хрупкую опору у них под ногами.

– Я надеюсь узнать, что вы любите, а что – нет. – Он подошел ближе. Его тень упала на желтоватые клавиши из слоновой кости. – Я хочу узнать вас, Шарлотта.

– Правда? – Она моментально позабыла о десятке вопросов, которые так и вертелись на языке, и, подняв голову, всмотрелась в его лицо. Чем вызвана эта перемена? После недель и месяцев холодного отчуждения он решил сделать шаг навстречу? Неужели он сомневался, что она всем сердцем желает близких дружеских – нет, любовных – отношений? Даже мельчайшее указание на то, что он желает от брака чего-то большего, чем сосуществование под одной крышей и обмен сдержанными любезностями за обедом, было бы встречено с огромной радостью. Но это… пожалуй, здесь речь шла о более сильных чувствах. Шарлотта почувствовала радость – размером с целый мир. – Я тоже хотела бы вас узнать.

Глаза Диринга метнулись в сторону, потом снова уставились на нее. Если бы она не смотрела на него так внимательно, то ничего не заметила бы. Он слабо улыбнулся, словно не уверенный, стоит ли раскрыть секрет, и Шарлотта тоже почувствовала неуверенность.

– Милорд…

– Джереми. – Он сделал еще шаг к ней. – Вы должны называть меня Джереми.

Его голос звучал тихо, словно он обращался к себе, а не к ней. И Шарлотта вспомнила один момент. Это было, когда они произносили брачные клятвы у алтаря. Тогда он взглянул на нее с неприкрытым обожанием. В его взгляде было столько эмоций, что ошибиться было невозможно. С тех пор ничего похожего она не замечала. Как жаль, что их отношения так сильно изменились.

Ей уже давно было дано разрешение называть его по имени, но все как-то не предоставлялось возможности.

Он сделал паузу, и время, казалось, остановилось.

– Подойдите ближе, Шарлотта.

Теплота его голоса манила и ласкала. Неужели в его голосе она услышала желание? Уверенности в этом не было. Ее сердце колотилось неистово, эмоции сменяли друг друга. Воздух в комнате стал густым и горячим.

Этого она и хотела. К этому стремилась всей душой. Но теперь, когда момент настал, способность мыслить и тем более говорить ее покинула. Диринг был совсем близко. Его соблазнительный, искушающий рот находился в каких-то нескольких дюймах от ее губ. Шарлотту продолжали мучить вопросы, но она не чувствовала себя в силах их озвучить. Оставив их в прошлом, она со вздохом прильнула к мужу.