Текст книги "Тайна виконта"

Муж никогда не целовал ее в губы. И даже никогда не выказывал намерения это сделать. Но если мучительная пытка прошедших безрадостных месяцев привела к божественным ощущениям, которые она испытала, когда почувствовала прикосновение его губ, ей было не на что жаловаться. Когда ты чего-то очень хочешь и ждешь, а потом получаешь, это своего рода чудо.

Диринг застонал. Он с огромным трудом сдерживал желание, но был исполнен решимости не упустить возможность. Он так долго о ней думал, так страстно к ней стремился, что теперь сомневался в реальности происходящего. Возможно, все ему только кажется?

Но нет, ее губы были мягкими и теплыми и отвечали на его поцелуй. Диринг прошептал – или выдохнул – ее имя, и почувствовал, как его окутывает нежный аромат, усиливая сдерживаемую страсть. Как же ему хотелось решительно отбросить гордость и страх. Нет, он ни за что не откажется от этой возможности.

«Ее никогда не целовали».

Он понял это сразу, и ее неуверенность была лучшим тому подтверждением. Ее губы трепетали, а тело было напряжено, словно она не знала, что будет дальше. Диринг ощутил глубочайшее удовлетворение, сменившее торжество. Его ладони легли на щеки жены, и поцелуй стал глубже. Он раздвинул языком ее губы и проник в рот, такой сладкий, горячий и влажный. Дирингу очень понравилось то, что она не испугалась и не отпрянула. Она была неопытна, но явно любопытна.

Она обняла его за шею, пальцы судорожно вцепились в ткань сюртука. Однако постепенно она расслабилась, прижалась к мужу и отдалась поцелуям.

О, Шарлотта оказалась способной ученицей. С той же энергией и мастерством, с которым она осваивала новые музыкальные произведения, она теперь овладевала новыми навыками. Как легко ей удалось дать волю его давно сдерживаемому пылу. Практически без усилий. Но разум все же одержал верх, и Диринг поднял голову, чтобы не испугать ее и не овладеть ею прямо здесь, на полу музыкального салона.

Шарлотта сразу открыла глаза. Ее губы слегка припухли от поцелуев. А глаза светились удивлением.

– Мы никогда так не целовались, – сказала она. – Это было приятно.

– Приятно? – Диринг усмехнулся, после чего прошептал ей прямо в ухо. – Значит, я сделал что-то не так.

Он не стал дожидаться ответа и накрыл ее губы своими, на этот раз строго контролируя себя. Прежняя неуверенность исчезла. Он заключил ее в объятия, и его пальцы скользнули по аккуратной прическе. Он нащупал туго заплетенную косу и слегка потянул. Больше всего ему хотелось убрать из ее волос многочисленные заколки, увидеть, как шелковистые пряди падают на плечи и спину, уложить Шарлотту на толстый обюссонский ковер и исследовать каждый дюйм ее тела глазами, губами, языком. Она тихо застонала, и Диринг, теряя голову, стал покрывать поцелуями ее щеки, шею, плечи.

– Шарлотта…

– Да? – Она задыхалась, но Диринг почувствовал, как напряглось ее тело. Что случилось? Впрочем, какова бы ни была причина, тому виной он. – Ты – само искушение. Ты искушаешь меня так сильно, что я забываю обо всем. Я не могу ни есть, ни спать, ни работать и думаю только о тебе. – И он продолжил целовать любимую женщину – делать то, в чем он себе так долго отказывал.

Глава 8

Шарлотта прикусила нижнюю губу, пока ее муж – ее муж – прокладывал поцелуями дорожку по ее шее, а его слова – о, что это были за слова! – звучали сладкой музыкой, колдовским заклинанием. Все же интересно, что послужило причиной такой волшебной перемены? Много месяцев не происходило ничего, и вдруг такое чудо? Шарлотта не смела поверить, что все переменилось. Быть может, завтра они снова будут каждый сам по себе, Диринг покинет ее после завтрака и запрется в кабинете, и все вернется на круги своя?

Она не хотела прерывать волшебство, но угроза разочарования представлялась ей весьма ощутимой, и она решилась ее озвучить.

– Джереми, – пискнула она и, подняв голову, заглянула ему в глаза. – Вы совсем другой сегодня. Внимательный и беспечный. Это вы настоящий?

Ее вопрос, судя по всему, вызвал самые разные эмоции, хотя ответил Диринг не раздумывая:

– Скажем так, эта часть меня нравится мне больше всего.

На самом деле, его ответ нельзя было назвать исчерпывающим, поскольку Шарлотта продолжала недоумевать из-за противоречивого поведения мужа и своих неоднозначных перспектив. Нет никаких гарантий, и никто не может ручаться за будущее их странного союза, но она обладала достаточным умом, чтобы поддерживать беседу, и при минимальном везении можно было найти нечто общее и построить на этом более прочные отношения.

– Расскажите мне о ваших интересах. Вы часто проводите целые дни в кабинете с секретарем. Чтобы лучше узнать друг друга, нам придется рассказать то, что приходит само собой, если у пары есть время познакомиться до свадьбы. – Неужели она действительно предложила перестать целоваться и поговорить? Вот дура! Даже больше, чем дура. Идиотка. Тем не менее эта возможность была даром, и грех было ею не воспользоваться. Диринг сразу отошел и устремил на жену пристальный взгляд.

– Вам интересно? – Казалось, он отнесся к ее любопытству с изрядной долей скепсиса. Правда, колебался он недолго. – Денежные вопросы и деловые переговоры – неподходящие предметы для леди, к тому же очень скучные. Помимо этого я интересуюсь картографией. Мне нравится изучать карты и иногда составлять их. Это тренирует внимательность и точность.

– Я заметила, что в доме много карт. – Шарлотта позволила себе коротко рассмеяться и немного расслабилась. – Но моего воображения хватило только предположить, что речь идет об охоте за сокровищами… о поисках какого-то клада.

Диринг негромко засмеялся, и Шарлотту бросило в жар. Она впервые слышала его смех. Ах, если бы она могла поймать этот звук, поместить его в некий сосуд и послушать позже, в тишине своей спальни.

– Охота за сокровищами – это, наверное, интересно. Но в целом картография – спокойная и тихая наука. Хотя бывает, что человек находит сокровище там, где меньше всего ожидает. – Уголки его рта дернулись. – Что конкретно вы хотите знать?

У Шарлотты было множество вопросов, надо было только решить, в какой последовательности их задавать. Как он относится к ней? Почему решил на ней жениться? Чем объясняется его странное поведение после свадьбы?

– У вас большая семья? – Она мысленно обругала себя за трусость. – На нашем поспешном венчании был только ваш секретарь и еще несколько человек.

– Учитывая спешку, хорошо, что пришли Линдси и Факсмен. Кроме того, семьи у меня, можно сказать, нет. Мать умерла, когда я учился в Итоне, отец последовал за ней спустя три года. Почти всю свою сознательную жизнь я был независимым и вполне самодостаточным. – Он сделал очень короткую паузу – перевел дух. – И не стоит меня из-за этого жалеть. Я знаю, что у вас большая семья. Мое прошлое и скромный титул позволили мне делать то, что мне нравится – заниматься бизнесом, оставаясь членом высшего общества и получая от этого определенную выгоду.

Диринг замолчал, и Шарлотта поняла, что именно она является одной из вышеупомянутых выгод.

– Вы хотите что-нибудь узнать обо мне? – Это, по сути, был вызов, хотя и сказанный очень тихо и мягко.

– О, много чего, Шарлотта. – Выражение его лица изменилось, а взгляд стал напряженным. – Например, как вы научились так мастерски играть на фортепиано. – Его вопрос, казалось, противоречил обуревавшим его эмоциям.

– Моя любовь к музыке – заслуга матери. Каждый вечер, укладывая меня в постель, она пела, и когда я стала старше, мне захотелось придумать музыку, которая сопровождала бы ее милый голос. Отец всегда старался выполнять желания дочерей и купил фортепиано. Я была очарована. Гладкие клавиши и сильные мелодичные звуки, которые можно было с их помощью извлечь, сделали меня рабой этого инструмента. Я часами не отходила от него, с каждой минутой все сильнее влюбляясь.

– Это можно понять, послушав вашу игру.

Его лицо стало задумчивым. Жаль, что она не может прочитать его мысли. Шарлотта решила продолжать, хотя у нее внутри все трепетало, и она больше всего на свете боялась ошибиться.

– Вы, конечно, знаете моего отца, но мне бы хотелось, чтобы вы познакомились поближе с моей мамой и сестрами. Возможно, мы сможем их как-нибудь пригласить на обед. – Шарлотта замерла, ожидая отказа. Она бы ни за что не позволила себе ничего подобного, если бы не поцелуи… и розы. Ей казалось, что их объятия сломали первую стену, стоявшую между ними, поэтому она смело бросилась вперед.

– Если вам так хочется. – Судя по его тону, Диринг не пылал желанием познакомиться с ее семьей поближе.

– Мои сестры будут в восторге. Вы даже не представляете. Сколько они мне задают вопросов, когда я приезжаю домой. Общее собрание за обедом даст им пищу для разговоров надолго. – Шарлотта продолжала говорить о бесконечной любознательности сестер, взывая к чувству юмора и дружелюбию Джереми.

– Если только мы будем поддерживать неформальную беседу и не говорить о бизнесе, прошлом или будущем.

Требование показалось ей несколько странным, впрочем… Она припомнила, как резко изменилось его настроение, когда она упомянула о благодарности всех членов своей семьи к нему, своему спасителю. Кивнув, она хотела взять его за руку, но он резко привлек ее к себе. Теперь их губы снова разделяло совсем небольшое расстояние.

– Спасибо, – пробормотала она, чувствуя, как часто забилось сердце. Неужели он подумал, что она благодарит его за объятия? Если подумать, она была благодарна и за них тоже.

– Что вы еще хотите знать, жена моя?

Это было сказано вполне благожелательно, и Шарлотта мысленно возликовала. Он держал ее в объятиях, его теплое дыхание согревало щеку, и она имела все основания ожидать еще одного поцелуя. Ее супруг был настоящим чародеем. Неудивительно, что он достиг столь многого в таком молодом возрасте.

– Вы знаете, как давно я хотел обнять вас и прижать к груди? – Диринг действительно прижал ее к себе и не стал дожидаться ответа. Его слова удивили и взбудоражили Шарлотту. – С самого первого момента, когда увидел вас, сидящей за фортепиано. Вы были похожи на изящную фарфоровую статуэтку. Ваша красота привлекла мое внимание, а непревзойденное мастерство пианистки привело в восторг. Я не мог отвести от вас глаз.

– Я не понимаю. – Она действительно ничего не понимала. Она заглянула ему в глаза. Они были темно-карие, почти черные, обрамленные черными ресницами, слишком длинными для мужчины. А его взгляд показался ей настолько напряженным, что слова замерли у нее на губах. – Мы не встречались. Нас не представили друг другу. Вы ни разу не заговорили со мной, и…

Диринг не позволил ей продолжить, зная, что самым действенным способом заставить женщину замолчать является поцелуй.

Ах, какой это был поцелуй!

Диринг не преминул воспользоваться тем, что ее рот был приоткрыт. Восхитительное тепло его языка творило с ней чудеса, заставило забыть о непоследовательности супруга и его уклонении от прямых ответов.

Оказалось, что все это неважно. И Шарлотта отдалась поцелую, утонув в объятиях мужа.

Он был деловым человеком, всегда контролировал свои действия. Он планировал. Ставил перед собой цели и достигал их. Десять месяцев назад он задумал хитрый план, и, используя свое самое грозное оружие – ум, – преуспел. Он всегда контролировал свои эмоции, держал их в узде. Но это не помешало ему влюбиться. А любовь оказалась чрезвычайно сложной штукой, не поддающейся контролю.

Сегодня он не стал думать о риске неудачи. Хотя он поставил перед собой нелегкую задачу, заставил замолчать внутренний голос, который всегда советовал ему не торопиться и подождать, и преодолел все колебания. И получил награду, которая теперь тихо нежилась в его объятиях. Диринг провел кончиками пальцев по щеке жены и ощутил ее дрожь – реакция была ему приятна.

«Как она будет ненавидеть меня, когда узнает правду!»

Усилием воли он выбросил эту мысль из головы. Он заставит ее полюбить себя. Другого пути нет.

Он впился в ее рот поцелуем, рассчитывая преодолеть все сомнения, которые у нее могли еще оставаться. Однако он добился большего. Вероятно, он слишком долго ждал и испытывал слишком сильное желание. Теперь его выдержке пришел конец. Диринг чувствовал, что если немедленно не перестанет ее целовать, то не остановится уже никогда.

Разум, как всегда, возобладал.

– Увидимся за ужином, – пробормотал он, едва оторвавшись от ее губ.

– Да.

Шарлотта больше ничего не сказала. Она расправила юбки и сделала шаг назад, словно могла думать яснее и планировать свои действия, только находясь от него на определенном расстоянии.

Она была великолепна – его жена. Грациозная фигура, необычная красота, изысканный вкус, потрясающий талант. Если он будет вести себя правильно, не напугает ее и не даст повода думать о нем плохо, возможно, им удастся стать счастливыми. Это было его самое заветное желание.

Позже, когда ужин был уже закончен, Шарлотта с удовольствием вспоминала приятный вечер, проведенный в компании мужа. Играя ленточкой с котенком, она с удовольствием рассказала ему, как муж весь вечер с ней флиртовал.

– Джереми очень привлекателен, когда желает этого. Я была настолько им очарована, что даже не могу сказать, что ела сегодня за ужином. – Она отбросила ленточку и добавила: – Мы сегодня за ужином говорили больше, чем за все десять месяцев нашего брака.

Поцелуев больше не было, но это не имело значения. Шарлотте еще предстояло осмыслить все то, что было между ними в музыкальном салоне. Она ощущала себя новой, и ей это очень нравилось. Она задумчиво провела рукой по шее и ключице – там, где были его губы, – потом коснулась того места на груди, где за корсетом был ключ… Она покосилась на дверь, ведущую в спальню мужа, и с улыбкой сообщила котенку:

– Нам больше не нужно думать об этом ключе, правда, малышка? – Впрочем, котенок не обратил особого внимания ни на ее слова, ни на столь необычное для хозяйки хорошее настроение. Он был очень занят – раздирал когтями ленточку. Шарлотта положила ключ на ладонь, несколько секунд смотрела на него, потом вздохнула и бросила его в стоящий на туалетном столике кувшинчик, в котором лежали ее заколки.

Котенок на кровати разделался с ленточкой и теперь совершал замысловатые игривые прыжки, вызвавшие у Шарлотты улыбку.

– Ты только посмотри на себя, – сказала она. – Ты неуловим, как солнечный лучик. Я решила, как назову тебя. Отныне ты – Тень. – Она подхватила котенка и закружилась с ним по комнате. – А теперь давай поговорим о поцелуях моего мужа. Они божественны. Я категорически отказываюсь думать, что на свете есть что-то лучше.

Диринг расположился в своем обычном кресле в «Уайтсе» и сделал знак лакею, требуя выпивки. Он намеренно ушел из дома этим вечером. Это был своего рода инстинкт самосохранения.

Ужин прошел великолепно. Его жена оказалась остроумной собеседницей, и ее оживленная болтовня почти отвлекла его от похотливых мыслей. Почти, но не совсем.

Будь он проклят, если не решит эту проблему в самом ближайшем будущем.

Он хотел ее с того момента, как впервые увидел. Независимый с самых ранних лет, Диринг был человеком, знающим, чего хочет, и вполне довольным своей жизнью до тех пор, пока не увидел Шарлотту. С тех пор его мир пошатнулся. Диринг понял, что больше никогда не обретет равновесия, если не узнает о ней больше, не поймет, почему она так сильно его привлекает. Он методично навел справки и пришел к выводу, что его шансы завоевать ее близки к нулю. Он – виконт, иными словами, его титул весьма скромен, а вокруг полно джентльменов, занимающих куда более высокое положение в обществе. Нельзя было терять ни минуты. Он видел, как его соперники, в первую очередь пресловутый Адамс, взирают на нее с обожанием и готовят заманчивые брачные предложения. Ему нужно было преимущество, некий острый кризис – иначе любой джентльмен легко завоевал бы ее раньше, чем он бы сумел сделать хотя бы один шаг.

Ее семья, известная и уважаемая, принадлежала к высшим слоям общества. А он бродил на самом краю. Тем не менее, повинуясь интуиции, которая его раньше никогда не подводила при ведении деловых переговоров, он предпочел действовать. Лучше не сожалеть о несделанном, а использовать свой интеллект, чтобы добиться желаемого.

И у него все получилось, разве нет?

По крайней мере, получалось до сегодняшнего дня.

Он не предвидел мучительного ожидания между помолвкой и созданием гармоничного союза. Он сам себе нанес болезненный удар собственными действиями, ранив свои же чувства, но теперь, твердо став на ноги, верил, что счастье близко и возможно. Им двигала не похоть, хотя, как любой здоровый мужчина, он жаждал близости с женой. Нет, между ними должна установиться более прочная связь, чтобы их брак устоял, если его неблаговидные дела раскроются. Ему хотелось признаться в любви и восхищении, и он в глубине души знал, что Шарлотта тоже относится к нему с большим уважением и приязнью.

Поэтому сегодня он намеренно ушел из дома, чтобы не испытывать искушения постучать в дверь спальни Шарлотты. Он даст ей больше времени.

«Будь прокляты ее кружевные панталоны».

Уверенный, что она тоже понимает, чем кончится дело, и, судя по ее реакции на его ласки, ничего не имеет против, Диринг тщательно просчитывал свои действия, чтобы избежать сожалений. Чтобы у него была хотя бы слабая надежда на то, что она простит его, если узнает о его предательстве, ему нужен был самый прочный в мире брак, основанный на доверии и искренней привязанности, сильные и надежные отношения, которые смогут выдержать суровые испытания, а не одна ночь всепоглощающей страсти. Он взял бренди с серебряного подноса, сделал глоток и выругался.

– Какое неожиданное удовольствие! – Из темного угла материализовался Линдси и прислонился стоящему у стены книжному шкафу. – Как дела дома? Ты последовал моему совету? Ты выглядишь более непринужденным, хотя твое появление сегодня здесь, в то время как ты должен играть роль внимательного мужа, не вписывается в картину.

– Добрый вечер, Линдси. – Диринг покосился на друга.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты пытаешься завоевать благосклонность, утвердиться в правах и все такое.

– Думай, что говоришь. – Почему в устах Линдси все представляется игрой, в то время как ничего не может быть серьезнее?

– Понимаю. Тема деликатная. – Линдси устроился в кресле напротив. Он сидел спиной к огню, и его лицо оставалось в тени. – Но ты же одобряешь вызов.

– В отличие от тебя – и прибыл в Лондон с пустыми карманами, и здесь унаследовал титул, герб которого был таким же потертым и потрепанным, как моя рубашка. Но я принял вызов, преодолел все трудности и сумел сколотить немалое состояние, – сказал Диринг тоном, не выражающим эмоций.

– Совершенно верно, но ты мог бы прийти к тому же, сделав несколько обдуманных ставок в книге пари. – Линдси беззаботно усмехнулся.

– В общем то ты прав. Меня привлекает вызов. – Диринг заставил себя расслабиться. Это была правда. Но сейчас все было по-другому.

Он без памяти влюбился.

Это звучало глупо, и он никогда бы в этом не признался, но от правды скрыться невозможно. Иначе никак нельзя было объяснить его настоятельную потребность получить Шарлотту. Он был выбит из равновесия и чувствовал, что его жизнь не будет правильной без нее.

– Никогда не забуду выражения лиц Томлина, когда ты надул его.

– Я не…

– Когда этот идиот осознал, что его замок и конюшни принадлежат тебе. – Линдси поставил на столик пустой стакан. – Ты поразил старого графа и добавил еще одного врага в список.

– Ты изображаешь меня безжалостным, хотя отлично меня знаешь. – Теперь в голосе Диринга звучало предостережение. Он считал Линдси другом, хотя тот не раз провоцировал его. Они были очень давно знакомы, вместе прошли через множество испытаний, и Диринг полностью доверял Линдси, но все же в последнее время в характере графа проявлялось что-то новое, изрядно раздражавшее виконта.

– Я всего лишь хочу сказать, что ты коллекционируешь врагов, которые будут рады разрушить твое счастье, стоит твоим секретам выплыть наружу.

При одном только упоминании о возможном разоблачении в груди Диринга поселился холод. Интересно, почему Линдси в последнее время позволяет себе такие злобные выпады?

– Значит, будет лучше не открывать ящик Пандоры. – Он старался говорить беззаботно, хотя внутри у него все сжалось. Он потерял ключ, и хотя всячески убеждал себя, что это не имеет значения, что тот, кто ключ найдет, ни за что не догадается, какой замок им открыть, все равно в его душе жил страх. Его прошлое должно остаться в прошлом любой ценой.

Он глубоко вздохнул и сменил тему.

– Почему ты не играешь или не идешь к любовнице? Разве не так нечестно разбогатевшие холостяки убивают время? – Тон Диринга утратил всякое дружелюбие.

– Я слышал что-то подобное. – Линдси ухмыльнулся. – Но это не про меня. По крайней мере, в последнее время.

Несколько минут оба молчали. Потом в противоположном конце комнаты послушался шум, и безмерно любопытный Линдси немедленно отправился туда, даже не попрощавшись.

Диринг проводил друга взглядом и задумался. В последнее время вокруг него происходит много странного. Он допил бренди и встал. Жизнь стала сложной. И лишь одно осталось простым. Он будет продолжать ухаживать за Шарлоттой, удивлять ее подарками и комплиментами и укреплять связь между ними. Их отношения станут крепнуть, и, в конце концов, он получит ее любовь. Рано или поздно. В этом он не сомневался.