Текст книги "Аврора на теплоходе"

«Гага» даёт гудки

Семья Теге оделась, прошла вдоль кают и взобралась по лестнице с гладкими коричневыми перилами в кают-компанию. Там были длинные окна по всем стенам, множество красных и синих кресел, а пол немного поднимался в середине зала.

– Вот здесь мы можем удобно расположиться, – сказал папа, – но сейчас пойдём в столовую.

В ней тоже стояло множество столов и синих стульев. И здесь тоже можно было удобно расположиться: сидеть, есть и глядеть в окна точно так же, как в поезде.

– Посмотри на горы, Аврора, – сказал папа. – Они спускаются прямо в море.

– А вон Только Нильс! – воскликнул Сократ. – Вон сидит Только Нильс.

– О ком он говорит? – спросил папа.

– О Нильсе Берамсене, – объяснила Аврора. – Он познакомился с ним в поезде.

– Ага, ты тоже здесь! – воскликнул Только Нильс. – А я как раз закончил завтракать, но теперь перейду в кают-компанию, так что приходи, поболтаем!

– Интересно, – хмыкнул папа. – Я выпью только чашечку чая. Что-то я сегодня не голоден.

– И я тоже, – сказала мама, – но я посижу здесь и полюбуюсь видами. А вы, Аврора с Сократиком, идите к стойке и наложите себе что-нибудь поесть.

– Идём, Сократик! – позвала Аврора. Поднявшись, она хотела отставить стул, но тот был прикован к полу толстой железной цепочкой, и ей пришлось слезть с него, не отодвигая.

На стойке, протянувшейся на всю длину столовой, было много вкусной еды. Чего только тут не было: самые разные подносы с выставленными на них в кувшинчиках подливами, подносы с жареными колбасками, рыбой, фрикадельками, сыром разных сортов, хлебом, хрустящими хлебцами, сухариками и вареньем, разные соки и молоко. И перед всем этим великолепием стояли одни только Аврора с Сократом. Аврора взяла тарелку и подала её Сократу. «Пожалуйста», – сказала она. Сократ взглянул на еду, а потом – на Аврору, которая стояла напротив блюда с козьим сыром. Головка сыра была намного больше той, которую они видели дома, но всё равно она показалась Авроре такой привычной и знакомой. Вот только вершинка сыра располагалась так высоко, что отрезать от неё кусочки не получалось: для этого нужно было встать на стул. Зато совсем рядом лежали колбаски и хлеб. Аврора взяла их и положила на свою тарелку, добавив ещё немного варенья.

– Пойдём сядем за столик, – предложила Аврора. – Я поделю то, что взяла, ровно напополам.

– Хорошо, – согласился Сократ. Он уже нашёл для себя одну черносливину, и она одиноко лежала на его тарелке. Зато она была самого высшего сорта!

– Что вы скажете, если я пойду и прилягу ещё, – сказала мама, – я ведь этой ночью не выспалась, а сейчас успокоилась и хочу спать.

– Иди, отдохни! – согласился папа.

– А я пойду к Только Нильсу, – заявил Сократ и слез со своего стула.

– Хорошо, Сократик, мы с Авророй проводим тебя в кают-компанию.

Мужчина, которого Сократ назвал Только Нильсом, уже сидел в кают-компании, как и обещал, и, когда он увидел Сократа, его лицо расплылось в улыбке. Он сидел за столиком один и раскладывал пасьянс, но, когда Сократ подошёл к нему, смешал карты и сказал:

– Сейчас Нильсы поиграют друг с другом в карты.

– Ага, – согласился Сократ, хотя совсем не умел играть в карты и надеялся лишь на то, что Только Нильс его этому научит. И Только Нильс действительно знал игру, подходящую для Сократа. В ней требовалось набрать как можно больше «картинок», названия которых знать было необязательно.

– А я с Авророй пойду и осмотрю теплоход, – сказал папа. – Ты не хочешь пойти с нами, Сократик?

– Нет, я хочу играть с Только Нильсом, – сказал Сократ.

– Приятно слышать, – отозвался тот.

– Сейчас во фьорде между горами тихо, – сказал папа. – Я думаю, мы начнём осмотр с машинного отделения, но тогда нам придётся выйти на палубу и тебе там может быть холодновато, Аврора.

– Мы же быстро.

Когда Аврора выглядывала из окна кают-компании, снаружи холодно не казалось, но, когда они открыли дверь на палубу и вышли, дыхание перехватило от холода. Дул сильный ветер (всё-таки это была зима), да и судно шло быстро, и косички Авроры развевались, как хвост воздушного змея.

– Вот сюда, внутрь, – сказал папа, – вот кабинет начальника машинного отделения. Постучим!

Внутри сидел человек и читал книгу.

– Не будет ли чересчур большой смелостью попросить у вас разрешения посмотреть машину? – спросил у него папа.

– Раз уж вы просите, я вам её покажу. – И хотя мужчина отдыхал, он отложил книгу и сказал: – Идёмте со мной! Ты, девочка, повернись лицом к лестнице и спускайся вниз задом наперёд, так будет безопаснее. Первым пойду я, ты потом, а последним будет спускаться твой папа.

– Держись крепче, Аврора, и думай только об одной ступеньке за один раз, – предупредил папа.

Внизу раздавался сильный шум, и у Авроры защипало в носу, потому что здесь, внутри, было во сто раз теплее, чем в кают-компании, и всё вокруг: и воздух, и лестница и само судно – дрожало от работы мощного двигателя. Гул стоял непрерывный. В самом низу стояли двое мужчин с красными от жары лицами и пятнами масла на одежде.

– Да, здесь мотор будет помощней, чем у нашей машины! – крикнул папа Авроре.

Аврора кивнула, она не смела говорить в таком шуме, звук речи всё равно потерялся бы.

Папа ходил и осматривал многочисленные переключатели, но Аврора догадывалась, что он мало что о них знает, двигатели и механизмы его коньком не были.

Походив немного внизу, они снова вернулись к трапу, и Аврора очень-очень обрадовалась, оказавшись снова наверху, на свежем воздухе, и избавившись от постоянного глухого ритмичного гула.

Папа вежливо поблагодарил начальника машинного отделения за разрешение осмотреть машину, и они пошли дальше по судну, хотя Аврора заметно притихла.

– Ну как, Аврора, тебе было интересно? – спросил её папа.

– Я всё думаю о тех людях внизу, мне их жалко.

– Понимаешь ли, – сказал задумчиво папа, – они к своей машине привыкли, они о ней знают всё и ухаживают за ней, чтобы она работала чётко и ровно. И они так ею заняты, что забывают и о жаре, и о шуме.

– Может быть. Но, наверное, они бы хотели, чтобы она стояла на палубе, а не там, внизу.

– Ну с жарой и наверху всё в порядке, – сказал папа. – Пойдём взглянем на камбуз! Камбуз – это кухня на судне.

Сократ и Только Нильс больше не играли в карты. Теперь Только Нильс изображал из себя пристань в Бергене, а Сократ – рейсовый теплоход, и, каждый раз когда он отходил от пристани, Сократ гудел три раза как можно громче. Он ещё не забыл, как испугался гудка. И теперь, когда он гудел сам, это тоже немножко его пугало, но в то же время веселило: он будто боролся с тем звуком, который раньше пугал его. Вот почему он так часто подходил к бергенской пристани и потом от неё отходил, держа путь на север. Они играли в судно и пристань долго, и Только Нильсу эта игра нравилась. Во время неё он умудрялся читать газету и время от времени выглядывал в окошко. Ему нравилось, что в этой поездке у него появился маленький товарищ, он ведь, хоть и путешествовал почти круглый год, временами чувствовал себя одиноко. Зато теперь нет. И у Только Нильса так поднялось настроение, что возникло желание поработать.

– Пойдём в конторскую каюту? – предложил он Сократу. – Там я поработаю с моими счётами, а ты порисуешь.

Он взял Сократа за руку, и они пошли в конторскую каюту.

Там стояли два стола. Только Нильс сел за один, а Сократ – за другой. Только Нильс записывал в тетрадь множество буковок и чисел, а Сократ рисовал гудок. Тот становился всё больше и чернее, а рядом стояло судно, которое становилось всё меньше. Они долго так работали каждый за своим столом, но потом случилось страшное происшествие: теплоход действительно загудел. И тогда Сократ спрыгнул со стула, выбежал из конторской каюты и закричал:

– Мама, мама, Аврора, гудок заберёт меня!

Гудок был действительно громкий, но крик Сократа ещё громче. Во всяком случае, так решили папа с Авророй, которые шли в кают-компанию за Сократом. Его услышала даже мама снизу, из их каюты, и выбежала на крик.

– Что ты, Сократик, – успокаивал его папа. – Это наш теплоход объявляет, что собирается зайти в Олесунн. Если бы он не гудел, откуда бы его жители узнали, что он к ним скоро придёт?

– Они его видят, – сказал Сократ.

– Да, конечно, те, кто живёт у моря и смотрит в окно, они его видят, – сказал папа, – но другие, кто живёт подальше от берега, они ведь тоже должны знать о нём, и такой порядок заведён во всех местах, куда теплоход приходит. Подумай о Нурланне, Тромсе и Финмарке – их жители внимательно слушают, не пришло ли ещё их рейсовое судно? Они даже считают, что оно принадлежит им. Рейсовый теплоход прибывает к ним каждый день и привозит пассажиров, посылки и почту. Сейчас мы увидим, как он плавно подойдёт к пристани, мы сойдём на берег, а теплоход простоит там ещё несколько часов.

Сократ на минуту затих. Он затихал всегда, когда папа брал его на руки и так приятно говорил ему прямо на ухо.

Они оделись и сошли на берег. Аврора огляделась и спросила:

– А здесь они не говорят так, как жители Бергена.

– Нет, здесь они говорят так, как говорят жители Олесунна, – сказал папа. – Вот почему так интересно путешествовать по нашей стране. В разных местах Норвегии люди разговаривают по-разному.

– Но всё равно мы их понимаем, – сказала Аврора. – Ой, как много тут чаек!

– То ли ещё увидишь, когда мы зайдём в город, – пообещал папа. Это прозвучало немного странно, но, когда они совсем немного углубились в город и оказались на горе, чайки тут же налетели на них. Чайки сидели на горе, улетали с горы и возвращались обратно на свою гору.

– Как странно, – заметила Аврора. – Я будто покачиваюсь, хотя иду по твёрдой земле.

– Спасибо на добром слове, – утешилась мама. – Я думала, что покачиваюсь на твёрдой земле только я.

– Мне так хочется что-нибудь здесь купить, – сказал папа. – Я всегда мечтал о фуражке с кожаным верхом и с ушами по бокам. Тогда пусть дует на меня какой угодно ветер, я всё равно не замёрзну.

– Покупай! – разрешила мама. – Будем считать её нашим подарком на твой будущий день рождения.

Когда папа вышел из магазина, он выглядел, по крайней мере сверху, как заправский моряк, хотя во всём остальном оставался сугубо сухопутным жителем Тириллтопена.

Когда они снова садились на теплоход, на пристани Сократ заартачился.

– Не поеду дальше, – говорил он. – Хватит с меня.

– Ты что же, отказываешься ехать с нами в Нурланн? – спросила мама.

– Не хочу из-за гудка.

– Тогда я знаю, что делать, – сказал папа, беря его на руки.

Они прошли по трапу на судно и отыскали дверь с табличкой «Палубные офицеры». Папа зашёл и постучал ещё в одну дверь, за которой сидел один человек. На пиджаке у него сияли блестящие пуговицы, а фуражка отливала золотой канителью. Это был капитан.

– Извините нас, – начал папа. – Мы семья Теге и едем на север. А наш сын боится сигнала вашей прекрасной «Гаги». Нельзя ли нам поприсутствовать на следующей церемонии подачи сигнала?

– Мы просигналим ещё раз при отходе, – сказал капитан. – Подождите на мостике.

Судно подали кормой назад, а потом оно развернулось, и капитан сказал:

– Сейчас, малец, ты нажмёшь вот на эту кнопку три раза, и мы тем самым попрощаемся с Олесунном.

Сократ осторожно нажал на кнопку, а потом нажал на неё ещё два раза. Получилось три гудка, и, хотя первый прозвучал коротко и словно испуганно, два других прозвучали как надо. Мама с папой разговорились с капитаном, а Аврора стояла и смотрела на моряка, который держал в руках большой штурвал. В этот день рейсовый теплоход попрощался с Олесунном два раза, и его жители останавливались и говорили друг другу:

– Да что же это такое? Что-нибудь на теплоходе случилось?

Они не знали, что маленький пальчик у одного из пассажиров вдруг непроизвольно задвигался и надавил на кнопку гудка три лишних раза.

Мари-мореплавательница

Аврора с Сократом и родителями прошли к этому времени на своём рейсовом теплоходе уже далеко. Они побывали в Мольде, Кристиансунне и Тронхейме, а сейчас шли по Тронхеймс-фьорду, и Аврора представляла себе, что это она ведёт судно.

На пристани в Тронхейме произошло чрезвычайное событие. Хотя сначала они не приняли его за чрезвычайное. Мама встретила на причале подругу, с которой она когда-то ходила в школу. Они о столь многом хотели поговорить, что папа сказал:

– Я возьму с собой детей, Мари, чтобы ты могла как следует побеседовать. Мы пойдём на мостик и спросим у капитана, разрешит ли он нам остаться там, когда мы отчалим от пристани.

Аврора уже побывала на мостике много раз и познакомилась с лоцманом, самим капитаном, штурманом и моряком, который стоял у руля. Папа говорил, что их лоцман похож на ловкого дирижёра, который управляет оркестром, не заглядывая в ноты. Ему не требуется даже глядеть на карту, чтобы знать, куда надо направить судно, потому что он знает на пути все до одного островки и скалы.

– Три градуса вправо, – командовал лоцман.

– Есть три градуса вправо, – отвечал рулевой.

– Так держать, – говорил лоцман, и рулевой отвечал:

– Есть так держать.

Капитан, папа и лоцман всё время разговаривали между собой. Капитан рассказывал о рейсах, которые он совершал во многих уголках мира, лоцман говорил о том же, пока чуть не менял интонацию голоса и не произносил: «Два градуса лево руля, так держать» или что-нибудь подобное. Он ни на секунду не забывал, что должен провести теплоход к цели в целости и сохранности.

И Аврора подумала: а почему бы ей не стать лоцманом, когда она вырастет? Сначала она хотела стать капитаном, но, после того как Сократ сказал, что он тоже хочет стать капитаном, она решила, что стать лоцманом нисколько не хуже, они с братом могли бы плавать на одном корабле, да и фуражка у лоцмана была ничуть не хуже капитанской. Всё время, пока они стояли в Олесунне, они слышали переговоры по радио. Хотя оно не было настоящим, таким, какое Аврора слышала в Тириллтопене. Рыбаки переговаривались друг с другом далеко в море и передавали привет родным, оставшимся дома.

– А мы можем позвонить по этому радио домой? – спросил папа.

– Ну конечно, – сказал капитан. – Штурман, проводи их!

Они вошли в маленькую комнатку со множеством приборов и приспособлений. В ней был, например, телеграфный аппарат и ещё что-то, напоминавшее радио. Штурман покрутил колёсико и надел наушники:

– Это «Гага», радио Тронхейм, это «Гага», радио Тронхейм. Радио Тронхейм, это «Гага» вызывает…

– Бесбю, дом 114, – подсказал папа.

– Это «Гага», да, Бесбю, 114. Спасибо!

– Пожалуйста, возьмите вот это, – сказал штурман папе и указал на телефонную трубку. Папа взял.

– Алло, это ты, мама?

– Алло, это ты, сынок? – радостно ответила папина мама. – Ты уже на земле?

– Нет, мы пока ещё в море.

– У тебя там всё в порядке? Вы не тонете? – заволновалась папина мама. – Я вот тут сижу и в случае чего никак не смогу тебе помочь. У тебя есть спасательный жилет, Эдвард?

– Послушай, мама, – стал успокаивать её папа. – Этот телефон настроен на волну рыбаков, так что они слышат всё, что ты говоришь. Поездка идёт отлично. Мари сейчас с нами нет, она встретила старую школьную подругу в Тронхейме. Наверное, сейчас пошла в каюту чуть отдохнуть. Это судно просто создано для отличного отдыха, понимаешь? Дети чувствуют себя хорошо. Кстати, спасибо за каюты! Они уютные.

– У вас там не штормит?

– Ничуть, только время от времени дует свежий ветер. Тебе обязательно нужно отправиться в это путешествие. Аврора решила стать лоцманом, а Сократик – капитаном, так что привыкай к морской жизни.

– Ах, как мне приятно, что ты позвонил. Вот что-то загудело и засвистело в трубке, я почти не слышу, что ты говоришь. Можно мне поговорить с детьми?

– Алло, – сказала Аврора. – Папа больше не такой бледный.

– Ты что? – встрепенулся папа. – Поговори о чём-нибудь другом!

– Нас хорошо кормят, и я управляю судном.

Теперь наступила очередь говорить Сократу.

– Алло, – сказал он. – Я играю с Только Нильсом. Он сам себя так называет: Только Нильс.

– Ну до свиданья, мама, – закончил разговор папа. – Передавай от всех нас привет Лужице.

Телефонный разговор заметно утомил папу, хотя в то же время он его обрадовал. Приятно всё-таки чуть-чуть удивить свою маму.

– Благодарю вас, – сказал он штурману. – А сейчас мы все сойдём вниз, в каюту, а то наша мама до сих пор отдыхает и может не заснуть ночью.

Стараясь не шуметь, они спустились вниз.

– Не стоит будить её сразу, – сказал папа Авроре.

Она осторожно приоткрыла дверь каюты, Сократ на четвереньках прополз внутрь, он считал, что таким образом нашумит меньше, а за ним на цыпочках в каюту прошёл папа. И тут они замерли все втроём, на кровати мамы не было вообще никого. Кровать была аккуратно застелена, но даже следов после себя мама не оставила: ни косынки, ни перчаток, ни даже своей сумки.

– Странно, – сказал папа. – Может быть, она в кают-компании? Ну конечно, если её подруга едет на нашем судне, они, естественно, сидят вместе.

Они поспешили в кают-компанию, им было что рассказать маме, но когда они вбежали туда, то увидели одного Только Нильса. Он одиноко сидел за столиком, и вид у него был подавленный. Увидев их, он обрадовался.

– Вы видели мою жену? – спросил папа.

– Нет, – сказал Только Нильс, – я нигде не видел её, но мне очень приятно снова встретиться с тобой, Сократ.

– И мне! Папа, можно я останусь с Только Нильсом?

– Пожалуйста. Если Только Нильс не против.

– Само собой, – ответил Только Нильс. – Ты хочешь, чтобы сегодня я опять был твоей пристанью?

– Нет, сегодня ты будешь теплоходом, – предложил Сократ, – а я буду твоим капитаном.

Аврора с папой прошли дальше.

– Может, они в столовой? – сказал папа. – Скорее всего, они зашли выпить по чашечке кофе.

Они зашли в столовую, но там не оказалось вообще никого.

– Да что же это такое? – возмутился папа. – Куда она делась?

– Не спустилась же она в машинное отделение? – предположила Аврора. Папа заглянул и туда, хотя твёрдо знал, что её там оказаться не может, и ещё он прошёл на камбуз, а потом ещё раз – на мостик.

– Может, она в канцелярской каюте, – сказала Аврора, – и пишет сейчас письмо кому-нибудь?

Но и в канцелярской каюте был только один пассажир, севший на теплоход в Тронхейме, он даже не был с мамой знаком. Тогда папа взобрался на мостик ещё раз и поговорил с капитаном.

Так куда ж подевалась мама?

Она, как уже говорилось, повстречалась с женщиной, с которой в детстве ходила в школу, и они стояли на пристани долго-долго и немного замерзли, и тогда эта женщина сказала:

– Давай поднимемся на борт и посидим в кают-компании.

Они сидели там, смеялись и рассказывали друг другу обо всём, что случилось с ними с семилетнего возраста, когда обе потеряли свои передние зубы. Ещё они обсудили судьбу всех своих одноклассников и своей бывшей классной руководительницы, а когда теплоход вышел из Тронхейма, они этого даже не заметили, до того были увлечены беседой.

– Муж сказал, что я могу болтать с вами сколько угодно, – сказала мама. – Он сейчас вместе с детьми на капитанском мостике. Сейчас, наверное, смена вахты, я вижу так много незнакомых лиц. Конечно, они, бедные, не могут дежурить круглые сутки, и им нужно меняться. Какая прекрасная сейчас погода, море тихое и спокойное.

– Естественно, мы сейчас далеко от моря во фьорде, – сказала подруга. – Вы, уже побывавшие на севере, легко можете сравнить погоду там и здесь в это время года.

– Ничего подобного, – сказала мама и рассмеялась. – Мы сейчас только едем на север. Я буду работать там помощницей судьи целых два года.

– Да, но почему же вы едете туда этим рейсовым теплоходом? – спросила её подруга.

– Естественный вопрос. Понимаете, мой муж – человек особенный. И он считает, что, если уж мы едем так далеко, мы должны это почувствовать на себе. Конечно, добираться туда самолётом было бы намного быстрее, но мы везём с собой десять чемоданов вещей. И это было бы неудобно. Впрочем, мне самой это морское путешествие начинает нравиться.

– Да, но знаешь что, Мари, – осторожно сказала подруга. – Знаешь ли ты, что?..

– Что, что я знаю?..

– Ты сидишь на рейсовом теплоходе, который идёт на юг. И следующая наша остановка – Кристиансунн.

– Да, но мы ведь только что оттуда, – сказала мама. – Мы побывали там только вчера. Ты шутишь?

– Мари, теплоходы ходят рейсами с юга на север и с севера на юг, и ты сидишь сейчас на пароме, который идёт на юг.

– Да?.. – только и смогла вымолвить мама. – Как же это?..

Через некоторое время к папе, стоявшему на мостике, подошёл капитан «Гаги» и сказал:

– Вам пришла телеграмма.

Папа прочитал вслух:

– «Я сейчас сижу на неправильном теплоходе. Он идёт на юг. Сойду в Кристиансунне и сяду на следующий рейсовый теплоход на север. Где вы будете меня ждать? Выбирай любую остановку. Следующий теплоход только завтра. Мари-мореплавательница».

– Мари села не на тот теплоход, – сказал папа. – Ну конечно, теперь я вспоминаю. Рейсовый теплоход на юг тоже делал остановку в Тронхейме. Это же надо, наша такая педантичная мама совсем запуталась. Но ничего страшного. Деньги у неё есть, так что и в Кристиансунне она не пропадёт. Как вы думаете, где нам лучше всего сойти на берег, чтобы её подождать? Ага, я понял. Придётся попутешествовать. Дорога туда займёт ночь и день, но для таких путешественников, как мы, это сущий пустяк! Пошлю ей телеграмму. «Лофотены подойдут? Мы сойдём в Свульвере».

Очень скоро пришёл ответ: «Пусть будут Лофотены».

Сократ папиных объяснений не понял.

– Мама скоро приедет, – сказал он и похлопал Только Нильса по руке.

– Хорошо, Сократик, – ответил Только Нильс. – Что будем делать?

– Сядем не на тот теплоход и поедем к маме, – решил Сократ.

Этим вечером, когда они укладывались на ночь без мамы, им было как-то непривычно, поэтому папа с Сократом переехали в каюту к Авроре. Аврора и Сократ улеглись на разных концах кровати, а папа – на мамину кровать. Перед сном он немного почитал книжку. Когда дети заснули, он осторожно поднялся и вышел на верхнюю палубу. На небе сияла луна, и погода стояла спокойная, так что папа отчётливо видел все островки и горы. Обитатели капитанского мостика ему обрадовались. Всегда интересно поговорить со свежим человеком, когда люди настолько привыкли друг к другу, как они.

И тут папа впервые увидел на небе зелёные отсветы. Они походили на большие качели и изменяли свой цвет от зелёного до белого и обратно – от белого до зелёного.

– Это – северное сияние, – объяснил лоцман.

– Вот как, – удивился папа. – Пойду разбужу Аврору!

Когда папа вошёл в каюту, Сократ во сне даже не шевельнулся, а Аврора немного поморгала глазами и взглянула на папу.

– Аврора! – позвал её папа. – Ты хочешь выйти на мостик и посмотреть на северное сияние? Ты знаешь, как оно звучит по-латыни – «Аурора бореалис», так что оно немножечко принадлежит тебе. Точно так же, как утренняя заря.

Папа завернул девочку в одеяло и отнёс наверх. Аврора взглянула на северное сияние, колыхавшееся на небосводе, взглянула на чёрные островки во фьорде и на горы по сторонам, потом на небо, оказавшееся таким огромным.

– А я хочу обратно домой в Тириллтопен, – прошептала она, – и встретиться там с мамой.

– Мы же едем в Нурланн, – сказал папа, – и встретимся с мамой там. Скоро мы будем в Хельгеланне. Ты слышишь, как поёт ветер?

– Отсюда до Тириллтопена далеко? – спросила Аврора.

– Конечно, далеко, как раз это я и хотел, чтобы ты почувствовала. А сейчас мы пойдём вниз обратно к Сократику, ты заснёшь, и завтра тебя будет ждать новый интересный день. Мы как раз будем входить в Вест-фьорд.