Текст книги "Гюро переезжает"

Индивид, и снова Индивид

Когда Гюро с Сократом и Тюлинька с Индивидом сели перекусить, домой пришли Эрле и Бьёрн, так что за столом собралась большая компания. Индивид сидел рядом и смотрел, как они кушают.

– По-моему, он ужасно проголодался, – сказала Тюлинька. – Вообще-то ему полагалось бы ждать до обеда, но, так и быть, угостим его бутербродом с ливерной колбасой.

Ам! И кусочек исчез как не бывало. Индивид не умел медленно кушать. Он ещё посидел рядом, но в конце концов понял, что больше ему ничего не перепадёт. Остальные ещё не успели доесть и продолжали разговаривать, сидя за столом. Индивид посмотрел-посмотрел и начал рыскать по дому. А надо сказать, что Индивид был большой мастер открывать двери. Так что, пока все были заняты на кухне едой, он вышел в коридор, а открыть входную дверь для него было проще простого, потому что её забыли запереть. Достаточно было встать на задние лапы и надавить на ручку, и пожалуйста – ты уже на улице. Индивиду понравилось быть школьником. И сейчас он продолжил эту игру с неменьшим удовольствием, тем более что на дворе было полным-полно детей. Дело было в большую перемену, и Индивид не мешкая принялся здороваться со всеми встречными, вилять перед ними хвостом, а ребята, увидев, что собака ласковая и нестрашная, наперебой стали её гладить, а когда прозвенел звонок, не хотели с ней расставаться и говорили:

– Ой, ну как не хочется от тебя уходить!

Индивид же ничуть не расстроился, а просто взял и тоже пошёл в школу вместе со всеми.

Увязавшись за школьниками, Индивид зашёл с ними в класс. Он улёгся в проходе между партами и вёл себя совсем тихо. Дети взволнованно ждали, что скажет учительница. Войдя в класс, учительница сказала:

– Что такое? Неужели кто-то из вас привёл с собой в школу собаку?

– Она вообще-то не наша, – сказал один из мальчиков. – Но она так просилась пойти с нами!

– Ну, это даже очень мило, – сказала учительница.

Голос у неё был такой высокий, звонкий и ласковый, что Индивид тотчас же бросился к ней, встал на задние лапы, передние поставил ей на колени и облизал ей всё лицо.

– Ну какая же ты ласковая собачка, – сказала учительница. – А теперь поздоровались, и довольно. Сидеть!

Индивид сел и стал смотреть ей в глаза.

– Послушайте, дети, что я скажу, – обратилась учительница к классу. – Нельзя гладить всех незнакомых собак. Некоторые собаки боятся людей, а когда они пугаются, то оскаливают зубы и даже могут цапнуть, просто чтобы защититься. Но эта собака, похоже, хорошо относится к нам, людям.

Индивид посидел, послушал её, а потом улёгся на пол, а учительница начала рассказывать о прошлых временах, когда Норвегия ещё не была свободной страной. Она рассказывала о войне и как все тогда вдруг поняли, до чего хорошо жилось раньше в своей стране, пока никто не нападал, чтобы отнять её. Она так увлечённо рассказывала, что дети слушали её внимательно, совсем забыв на время про Индивида.

Индивид тем временем повёл носом. Рядом было что-то, от чего шёл очень вкусный запах, и исходил он от учительской корзинки, которую она поставила возле своего стула. Индивид почуял запах еды, которую принесла с собой учительница. Он тихонечко подкрался, ткнулся носом в корзинку и принялся есть, но тут зашуршала бумага, в которую были завернуты бутерброды, и учительница это услышала.

– Ой, это же мои бутерброды, которые я взяла с собой! – воскликнула она.

Но теперь Индивид повёл себя совсем не как добрая и приветливая собака, какой он только что был. Уж коли он нашёл еду, то ни с кем не собирался ею делиться.

Учительница побежала за ним, а он от неё. И как раз в эту минуту в класс зачем-то пришёл директор школы. Индивид воспользовался удачным случаем, чтобы улизнуть. Он молнией промчался мимо директора, выскочил в коридор и был таков.

– Ну, вот он и вышел, – сказала учительница.

Как бы не так! В коридоре Индивиду попалась открытая дверь. Там находилась учительская, и в ней никого не было, потому что все учителя ушли на уроки. Индивид ворвался туда и залез под диван.

На столе стояла ваза со слойками. Заодно он и их стащил, а прикончив все до единой, растянулся на полу отдыхать после такого обжорства.

Между тем дома у Гюро наконец заметили, что Индивид удрал на улицу, и стали его искать. Тюлинька направилась на лесную опушку и начала его звать:

– Индивид!

В школе снова зазвонил звонок, ученики выбежали во двор и вдруг услышали по громкоговорителю голос, он спрашивал:

– Дети, не знает ли кто-нибудь из вас, кто хозяин большой собаки со светлой шерстью. На её ошейнике записан номер телефона, но по нему никто не отвечает. Собака сидит в учительской и не желает уходить.

– Караул! – воскликнула Тюлинька и со всех ног кинулась в школу. Но она не знала, где находится учительская, и, прежде чем найти её, сначала попала в кабинет зубного врача, а потом в канцелярию.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал директор. – Мы говорили ему, чтобы он уходил, но ему, как видно, очень у нас понравилось.

– Это потому, что тут много народу, – стала оправдываться Тюлинька. – Он что-нибудь набедокурил?

– Совсем немножко, – улыбнулась учительница, к которой Индивид приходил в класс. – Только съел мои бутерброды и слойки, которые лежали на столе, а заодно, к сожалению, сжевал перчатку одной из учительниц.

– Ой! – сказала Тюлинька. – Я непременно куплю взамен новые перчатки и пришлю вам с Гюро бутербродов. Слоек, правда, взамен тех, что он съел, у меня нет, но я могу вместо них прислать хрустящих хлебцев с козьим сыром…

Эрле ещё не успела уйти из дома, и Тюлинька спросила:

– Можно мне взять у тебя козьего сыра? Я должна отнести в школу бутерброды. Индивид слопал у них чужой завтрак.

– Я сама сделаю бутерброды, – сказала Эрле. – Так что ты можешь спокойно идти домой.

Андерсен уже вернулся из города. Там он купил продукты для себя с Тюлинькой и для Индивида. Сейчас он стоял у плиты, пахло чем-то очень вкусным.

– Хорошо, что вы пришли, – обрадовался Андерсен, – а то один я что-то совсем загрустил.

Тюлинька стала рассказывать, что случилось, а Индивид лежал и ждал, что дадут. Чудесные запахи, которые неслись от плиты, кружили ему голову.

– Ждёт не дождётся в предвкушении и гадает, сколько ему достанется. Уж мы его накормим досыта, – сказал Андерсен.

Андерсен дал ему две порции печёнки с хлебом, картошкой, морковкой, а на закуску ещё и большой кусок вяленой рыбы. Индивид наелся до отвала. Он немножко поспал, но вскоре запросился на улицу, а это было уже совсем некстати. Тюлинька только что прилегла отдохнуть после обеда, Андерсен расположился подремать в кресле-качалке, и тут вдруг Индивид заскулил под дверью.

– Ой! – сказала Тюлинька. – Он просится на улицу.

– Я его выведу. Не вставай, Тюлинька!

Тюлинька не возражала, а Андерсен пошёл с Индивидом на улицу. Скоро они вернулись, и Андерсен сварил кофе. Побывав в городе, он привёз оттуда пирожных. Индивид сел перед ними и смотрел умоляющими глазами. Тюлинька сказала:

– Надо и его угостить пирожным, пускай утешается без папочки и мамочки.

– Конечно.

Прошло немного времени, и Индивид снова запросился под дверью, чтобы его вывели. На этот раз с ним пошла Тюлинька.

– Ну и нагулялись же мы сегодня, – сказала она, вернувшись. – Неужели он захочет ещё и вечером?

Он захотел. На этот раз Андерсен и Тюлинька вместе пошли с ним гулять. На улице было тихо, народ давно уже сидел по домам.

– Давай пойдём туда, к таунхаусам, – предложила Тюлинька.

К ночи подморозило, и дождевые капли на деревьях превратились в ледышки. Это было очень красиво, и Тюлинька сказала:

– Правда же, хорошо, Андерсен, что Индивид остался у нас пожить? Если бы не он, мы бы не увидели, как красиво на улице вечером!

– Да, действительно. И не узнали бы, как свежо дышится. Если бы не он, мы не увидели бы всей этой красоты.

– Угу. И как удивительно, что все окна светятся голубым светом.

– Это телевизоры. Люди смотрят телевизор. Наверное, и моё окно иногда тоже так светится вечером.

Индивид не обращал внимания ни на светящиеся голубым светом окна, ни на ледяные бусины на деревьях. Он шёл и принюхивался, останавливался и снова принюхивался. В воздухе носилось столько интересных запахов, Индивид наслаждался этим как праздником, иногда он присаживался. Наконец Тюлинька зевнула и сказала:

– Как хорошо будет вернуться домой и лечь!

Индивид спал в корзинке, которая стояла в маленькой комнате, Андерсен лёг в своей голубой комнате, а Тюлинька – в своей. Все трое заснули и немножко поспали.

Индивид не любил подолгу спать на одном месте, он поднялся, походил по квартире и улёгся в гостиной на ковре, потом пришёл в комнату Андерсена и полежал на полу, потому что там было прохладно, но через некоторое время опять завозился. Подойдя к входной двери, он заскулил. Сегодня его так обкормили, что ему опять понадобилось выйти на улицу. Индивид был чистоплотной собакой, и он никогда не стал бы справлять свои дела дома, поэтому сейчас он вынужден был сказать Тюлиньке и Андерсену, что его нужно вывести, причём срочно. Андерсен ничего не слышал, потому что громко храпел и сон у него был крепкий, Тюлинька же мгновенно проснулась.

– Неужели опять, Индивид?! – сказала Тюлинька. – Ты уверен, что тебе нужно? Может быть, всё-таки подождёшь до утра? Эрле и Гюро придут за тобой спозаранку и возьмут гулять.

Индивид не сводил с неё глаз. Вид у него был не обиженный, а очень деловитый. Затем он пошёл к входной двери и опять заскулил.

– Хорошо, хорошо, – сказала Тюлинька. – Погоди, сейчас я оденусь. Только не скули, пожалуйста, а то разбудишь Андерсена.

Индивид понял, что его желание услышано, он спокойно лёг под дверью и только следил глазами за Тюлинькой.

– Значит, так: мне нужно одеться потеплее – надеть джемпер, тёплые брюки, зимние сапоги, шарф и шерстяную шапку – и не забыть ключи, а то мы с тобой потом не попадём в квартиру. Ну вот, готово. Пристегнём поводок, и можно идти. Только смотри не шуми, а то всех перебудишь.

Индивид и не собирался поднимать шум, он думал только о том, как бы поскорее выйти на улицу.

Если вечером на улице было тихо, то сейчас, среди ночи, вообще не слышно было ни звука – весь Тириллтопен спал. Стояла такая тишина, что Тюлинька слышала собственные шаги по тротуару, кроме них ничто не нарушало тишину. Но нет! Кто-то всё же был рядом и тоже шёл по тротуару.

– Поворачиваем назад, Индивид, – шёпотом сказала Тюлинька.

Но Индивид не согласился. Он ещё не сделал свои дела, и ему было не всё равно, где их делать. Ему непременно нужно было пойти туда, куда он наметил, и он устремился к опушке леса, чтобы там спрятаться за какой-нибудь кустик. Тюлинька тянула в свою сторону, Индивид – в свою, а так как Индивид был сильнее, он её перетянул.

– Ну ладно, ладно. Будь что будет, – сказала Тюлинька. – Надеюсь, что тот, кто гуляет тут среди ночи, хороший человек, иначе мне несдобровать!

В этот момент она уже почти поравнялась с незнакомцем. Это был мужчина. Он остановился и глядел на Тюлиньку и Индивида.

– Злая собака?

– Нет, со своими он совсем не злой, – сказала Тюлинька и подумала: «Только бы Индивид не начал вилять хвостом!»

И тут произошло нечто неожиданное. Индивид, который так любил всех людей на свете, вдруг замер на месте, но хвостом не завилял. Тюлинька ясно услышала, как он зарычал. Прохожий обошёл их, стараясь держаться как можно дальше, и удалился в противоположную сторону. Он явно потерял охоту продолжать разговор, и Тюлинька с Индивидом пошли дальше своим путём. Индивид справил свои делишки и послушно направился к дому. Но Тюлинька очень удивилась. Наутро она сказала Андерсену:

– Как ты думаешь, почему Индивид зарычал на этого человека?

– Думаю, он решил, что обязан тебя охранять, раз это он вытащил тебя на улицу среди ночи.

В это утро Тюлинька встала невыспавшаяся и была очень рада, что на утреннюю прогулку его взяли Гюро и Эрле. Но в полдень Тюлинька, как всегда, повела его погулять, а вместе с ними пошли Гюро и Сократ. Она по очереди дала им вести Индивида на поводке, а когда Индивид улёгся, они расположились рядом и гладили его по мягкой шёрстке, потому что только сейчас, узнав, что он скоро уедет, оба по-настоящему поняли, как сильно его любят. Сегодня Индивида не стали закармливать, как вчера, и Тюлиньке не пришлось водить его ночью на прогулку. А на следующий день из поездки вернулись мамочка и папочка Индивида и сказали, что через пару дней состоится их переезд. Паковать вещи они пригласили специальных людей, так что всё было сделано очень быстро. Последние деньки промелькнули, и вот однажды вечером Тюлинька позвонила Гюро и сказала:

– Завтра рано утром Индивид уезжает. Придёшь попрощаться?

Попрощаться с Индивидом пришло много народу: Ларс из корпуса «Ю» и Кнут, и Эрле, и Аврора с Сократом, и их папа, и Тюлинька с Андерсеном. Пришла даже подружка Тюлиньки Лиллен, накануне она осталась ночевать в Тириллтопене. Всем хотелось погладить Индивида. Наконец он забрался в машину. Он улёгся сзади, заняв всё сиденье, но не положил голову на лапы, а всё время смотрел в окно. И вот машина с Индивидом отъехала. Последним, что увидели провожающие, была его голова и глядящие на людей большие тёмные глаза. По щекам Тюлиньки катились слёзы, а Андерсен гладил её по плечу и, как мог, утешал. Гюро и Сократ тоже стояли печальные, и Тюлинька сказала:

– Какое-то непривычное чувство, что Индивид уехал насовсем. Ведь какая же он всё-таки хорошая собака! Как подумаю, сколько у меня появилось знакомых только благодаря тому, что он шёл со мной!

– Да, – кивнула Эрле.

– Люди при нём словно становились дружелюбнее, чем обычно, – вспоминала Тюлинька.

– Наверное, и там, в Вестланне, он тоже будет знакомить людей друг с другом, – сказал Андерсен.

– Недаром я всегда говорила: не заводи собаку! – вставила Лиллен. – Сначала ты к ней привяжешься, а потом её не станет.

– Если так думать, – горячилась Тюлинька, – то и к людям нельзя привязываться, их мы тоже иногда теряем.

– Будет тебе, милая, – сказал Андерсен. – Давай-ка пойдём домой и попьём кофейку!

Они направились домой. В парадном на стене была доска, и на ней висело объявление крупными буквами.

– Это объявление от нового правления кооператива, – сказала Тюлинька. – Давай посмотрим, что там написано. «На последнем заседании правления принято постановление, согласно которому запрещается содержать в доме собак. Те, кто завели у себя собак, должны в ближайшее время от них избавиться, не позднее Нового года». Теперь я даже рада, что Индивид отсюда уехал.

– Наверное, его мамочка и папочка уже знали про это, – сказала Гюро.

Тюлинька распрямила плечи:

– Теперь я даже рада, – повторила она снова. – Я рада, что Индивид будет жить в таком доме, где не будет никаких правлений.

Стиральная машина Эсмеральда

Эдвард, папа Сократа и Авроры, подумал, что Тюлиньке сейчас грустно без Индивида, и вот он позвонил и пригласил её с Андерсеном зайти после обеда в гости, немножко посидеть в тесном кружке. Он сказал, что встреча будет музыкальная. Сначала Аллан позанимается с Сократом, но это не для слушания, а уже после Аллан, Эдвард и Аврора поиграют для всех. Эдвард сказал, что заранее предупредил соседей и никто не будет стучать в стенку. Потом он позвонил Гюро и спросил, может ли она прийти с Эрле, Бьёрном и Лилле-Бьёрном. Гюро сказала, что, наверное, сможет. Ведь сегодня пятница, а в пятницу у Эрле и Бьёрна короткий рабочий день. Вот только они сказали, что устроят сегодня стирку и в первый раз включат Эсмеральду. Так что их она ещё должна спросить.

– Думаю, что можем сходить к ним в гости, – сказала Эрле. – А постирать успеем, когда вернёмся, ведь это всего на часок.

Тюлинька и Андерсен пообедали в этот день пораньше, чтобы немножко полежать перед тем, как пойти в гости. В гостях им предложили чашечку кофе с булочкой, а детям вместо кофе дали сок и каждому по яблоку. Эдвард сказал:

– Это так, для настроения. Сегодня мы собрались не для застолья, а для того, чтобы слушать музыку.

Взрослые уселись на стулья, Тюлиньку и Андерсена усадили на садовую скамейку, которая стояла тут в гостиной, а для детей Эдвард положил на полу большой пружинный матрас от своей кровати. Матрас он накрыл пледом и сказал, что, кто хочет, может устраиваться лёжа. Гюро сначала легла, но, когда Аллан вышел вперёд со скрипкой, она села, скрестив ноги, чтобы слушать и видеть, как он будет играть.

– Как хорошо, что вы нас пригласили, – сказала Тюлинька, – а то у меня всё время не шёл из головы Индивид. Сейчас он, наверное, едет на машине где-то в горах.

– Наверное, сейчас они проезжают плато Хардангервидда, – сказал Андерсен. – Наш Индивид стал заправским путешественником.

– Аврора, Сократ и Гюро разучили вместе небольшую пьеску, – объявил Эдвард. – Но Сократ решил сегодня держаться в тени, так что её сыграют Аллан, Аврора и Гюро.

Сократ встал рядом с папой у пианино, чтобы вовремя переворачивать ему ноты.

Аврора уже заняла место на стуле за большой виолончелью.

– Это мелодия старинной народной песни, – сказал Эдвард, – и мы сыграем её сегодня в честь Индивида, который путешествует по горной дороге.

Когда пьеса кончилась, Эдвард сказал:

– А теперь вы услышите интересную новость. Сами того не зная, вы попали на учредительное собрание.

– На что, на что мы попали? – спросила Тюлинька.

– На учредительное собрание будущего оркестра, который когда-нибудь, может быть, станет оркестром Тириллтопена. Название для него мы ещё придумаем. Мы хотим, чтобы все, кто хочет музицировать, один раз в неделю собирались все вместе, чтобы поиграть для души. Мы сделаем маленькие объявления и развесим их во всех корпусах. Там будет сказано: «Просьба к каждому, будь он стар или млад, в возрасте от пяти лет до девяноста: если вы играете на каком-нибудь инструменте, пишите Эдварду Теге по адресу: корпус «Ц», этаж 9! В первые дни нового года состоится первое собрание тириллтопенского оркестра в хоровом зале новой школы».

– В моей школе? – спросила Гюро.

– Да, – ответил Эдвард. – Я поговорил с директором, и он разрешил. Как вы, Эрле и Бьёрн, не против?

– Разумеется, – сказал Бьёрн. – Там и пианино стоит.

– Интересно посмотреть, сколько народу придёт и с какими инструментами, – сказал Эдвард.

– Вот я, например, когда-то играл на пиле, – сказал Андерсен.

– Отлично, – сказал Эдвард. – Значит, и вы будете в оркестре. А мама восьмерых детей играет на кларнете, да и все они на чём-нибудь играют. Неизвестно только, все ли захотят вступить именно в этот оркестр, а не куда-нибудь ещё. И бабушка у них играет на большом барабане, а Мортен – на малом, Аврора – на виолончели, и, может быть, ещё кто-то найдётся с виолончелью. А на скрипке, кроме Гюро и Сократа, ещё играют несколько человек. Я сам смогу писать ноты и, может быть, стану дирижёром. Одним словом, поживём – увидим. Ну а теперь, пожалуй, можно объявить собрание закрытым. Аллан пойдёт с вами, Гюро, и даст тебе сегодня урок на дому.

– Мы с Бьёрном хотим испытать сегодня стиральную машину Эсмеральду, – сказала Эрле. – Это не помешает им заниматься на скрипке?

– Нисколько, – сказал Аллан.

– Как интересно! – обрадовалась Тюлинька. – Можно мы с Андерсеном придём посмотреть?

– Конечно же можно, – сказала Эрле. – Может быть, ещё кому-нибудь интересно?

– Мы тут ждём маму, – ответил Эдвард. – Она у нас всю эту неделю очень подолгу задерживается на работе, так что уж мы хотим её дождаться, чтобы собраться всем вместе. Ради этого мы отложили обед и порядком проголодались.

Остальные поблагодарили хозяев и отправились в домик при школе. Гюро шла между Алланом и Тюлинькой. Лилле-Бьёрн шёл с Эрле и Бьёрном, а Андерсен позади всех один.

– Как я рада, что будет оркестр! – сказала Тюлинька. – А то Андерсен у меня в последнее время что-то заскучал. Мне кажется, он слишком часто остаётся один. Я ведь каждый день ухожу на работу, а он хотя и очень занят стряпнёй и всякими домашними делами, но, как видно, одного этого ему всё-таки мало.

– Он ещё лодочки вырезывает, – напомнила Гюро.

– Верно. А теперь будет ещё играть на пиле, – весело добавила Тюлинька.

В домике дворника все дружно отправились в подвал.

– А мне сразу надо на урок? – спросила Гюро Аллана. – Или можно сначала посмотреть на Эсмеральду? Мы её ещё ни разу не включали!

– Конечно можно, Гюро, – сказал Аллан. – А я пока позанимаюсь сам. Там, где я живу, я могу упражняться только рано утром.

Аллан начал играть, а все остальные пошли смотреть на Эсмеральду. Упражнения он делал те же, что и Гюро, по крайней мере в начале занятия.

Эсмеральда, наверное, очень удивилась, когда её надумали включить. В лесном домике она ведь простояла без дела много-много лет, поработав всего только один раз. Это случилось, когда там на Рождество съехалось много гостей, и они тоже помогали качать воду насосом, каждому пришлось нажимать на рычаг пятьдесят раз, все устали до изнеможения, после этого хозяева поняли, что машинная стирка для них слишком трудоёмкое дело. Поэтому с тех пор большая белая машина так и простояла на кухне, и к ней относились как к какому-то постороннему предмету, пока не придумали нарядить её в шаль и шапочку. Хенрик, помощник отца восьмерых детей, сделал ей из большого чурбана голову, бабушка из чёрной пряжи – волосы, а поверх шапки, украшенной красными цветами, ей поставили вазу, в вазе часто лежали яблоки. Эрле сложила в вазу бельевые прищепки, но и с ними Эсмеральда выглядела необычно.

Сейчас предстояла стирка, и Эсмеральде пришлось снять наряд. Сделать это разрешили Гюро и Лилле-Бьёрну, и вот она приняла вид обыкновенной машины, разве что размером побольше, чем бывают теперешние.

– Эта машина – не автомат, – сказал Бьёрн. – Когда она закончит стирку, нужно будет включить «полоскание», а когда закончит полоскать, включить «отжим».

– Говорят, что, когда работает центрифуга, машинка как будто пускается в пляс, так рассказывала Мари, – вспомнила Гюро.

– Вот и посмотрим, – сказала Эрле. – Работы ей – воз и маленькая тележка. Одного постельного белья сколько наберётся! Сначала постираем бельишко Лилле-Бьёрна и Гюро. Как думаешь, Бьёрн, в неё войдёт всё сразу?

– Войдёт. Места в ней достаточно. Ну, я включаю воду.

Сначала Эсмеральда вела себя прекрасно. Вода под напором широкой струёй вливалась в барабан. Но, когда пришло время стирать и крутить бельё в барабане, Эсмеральда закашляла и вдруг остановилась как вкопанная.

– Заржаветь она не могла, – сказал Бьёрн. – Всё это время она стояла на кухне в сухом месте. Наверное, надо было её смазать.

Рядом стоял Андерсен. Он очень оживился, увидев, что тоже может принять тут полезное участие.

– А вон тот ремень, он, кажется, называется «ремень вентилятора». Смотрите, похоже, что его перегрызла мышка.

– А у мышки было много-много мышат, – сказала Гюро. – И они поселились внутри Эсмеральды, как в домике.

– Самоварная Труба не потерпела бы на кухне мышей, – сказала Эрле.

– А может быть, Самоварная Труба сама прогрызла ремень, – сказал Бьёрн. – Так что же нам делать? Магазины уже закрылись, и стирка сегодня не состоится.

– В школьной кухне стоит же стиральная машина, – вспомнила Эрле. – Может быть, там позаимствуем ремень, а завтра купим новый.

– Ай да Эрле! Ай да Эрле! – обрадовался Бьёрн. – Нашла всё-таки выход! Сейчас сбегаю.

– А я пока могу поиграть, – сказала Гюро.

Она пошла к Аллану, и Аллан спросил:

– Ну как ты? Поупражнялась как следует?

– Я старалась. Сыграть сначала гамму?

– Да, так будет, пожалуй, лучше всего, чтобы пальцы разогрелись.

Гюро начала играть.

Бьёрн вернулся и принёс ремень, но Гюро, начав играть, уже не могла остановиться. В прачечной, наверное, все слышали доносящиеся из соседней комнаты звуки, но им было интересно, как поведёт себя Эсмеральда, и они, обступив машину, ждали, что будет дальше.

– Как думаешь, ты можешь заменить ремень? – спросил Бьёрн Андерсена.

– Да, это нетрудно, – с гордостью сказал Андерсен. – Ну, вот он и на месте.

Бьёрн вставил вилку в розетку, и Эсмеральда начала стирать. Все услышали, как она загудела, и бельё завертелось в барабане. Спустя некоторое время Бьёрн сказал:

– А теперь включим «полоскание».

Мыльная вода стала выливаться из шланга, и Тюлинька едва успела отскочить в сторону, чтобы не замочить ноги. Вода стекала куда следует, так как в полу для этого было специальное отверстие. А затем Эсмеральда через другой шланг наполнилась чистой водой и начала полоскать. Она стояла спокойно, как ни в чём не бывало, но спокойствие кончилось, когда она принялась отжимать. Она и впрямь заплясала, да так, что затрясся весь дом. Гюро перестала играть, а Аллан сказал:

– По-моему, она отплясывает шотландский рил. Сейчас я ей подыграю. Ей будет веселее танцевать под музыку.

Аллан играл, а Эсмеральда плясала.

– Было очень интересно, – сказал Андерсен. – Спасибо, что пустили нас посмотреть.

– Ну а теперь пошли, пожалуй, домой! – сказала Тюлинька. – Кажется, я лягу сегодня пораньше.

– А тебе не кажется, что ты что-то забыла? – напомнил Андерсен. – То, чему нас научил Индивид.

– А что это было? – не поняла Тюлинька.

– Что каждый вечер нужно выходить на прогулку.

– И правда!

И пока Эсмеральда ещё продолжала свои пляски, Тюлинька и Андерсен погуляли, любуясь на заледеневшие капли и голубой свет в окнах, и наверняка при этом вспоминали в разговорах Индивида.