Текст книги "Секретный футболист. Изнанка футбольного мира"

После каждого матча хозяева готовят обед с чаем и сэндвичами для гостей, и, как правило, когда раздается финальный свисток, в раздевалке уже все накрыто. Думаю, довольно чуднó получать на «Олд Траффорд» тот же набор сэндвичей, что подают и на Колчестерском муниципальном стадионе (справедливости ради скажу, что всех в этом плане обошел «Арсенал», они кормят гостей куриными наггетсами). К несчастью для моего партнера по команде, сэндвичи в тот день принесли на металлическом блюде, оказавшемся в опасной близости от нашего главного тренера. Нагнувшись, он поднял его левой рукой и запустил, словно фрисби, прямиком в голову игрока, посмевшего начать оправдываться за провальное выступление. Блюдо пролетело в считаных сантиметрах от футболиста и оставило вмятину в стене, покрыв бедолагу облаком штукатурки и пыли. Должен сказать, что если бы эту тарелку запустили в мою голову, она бы вернулась отправителю бумерангом, но мой друг просто осел на стул, вероятно, испытав большое облегчение, ибо только Бог знает, какого рода травму ему могло нанести это блюдо, если бы тот вовремя не увернулся.

С подобным выплеском напряжения можно столкнуться в любой раздевалке страны, в любой игровой уик-энд. Давление временами здесь так сильно, потому что, как мы все это знаем, футбольные тренеры – одна из самых уязвимых профессий в этой стране, и уволить их очень легко. Поистине, как говорил экс-наставник «Лидс Юнайтед» Говард Уилкинсон, существует только два типа тренеров: «Те, кого уволили, и те, кто будет уволен в будущем».

Когда менеджер вдруг оказывается под светом софитов, появление правильного и надежного помощника может оказать невероятный эффект. Классные тренеры ценятся на вес золота, но, на мой взгляд, они часто не получают должного уважения. Существует слишком много тренеров, которые добились успеха в нескольких разных клубах, но потом, безо всяких видимых причин, выпали из игры, не сумев найти себе новое место работы. Футбол в этом плане сильно грешит кровосмешением, менеджеры всюду тащат за собой одних и тех же членов штаба, с которыми работали раньше. Если менеджер, на которого я работал, вдруг выпадает из игры, велика вероятность, что вместе с ним выпаду и я. Это, конечно, здорово, что Футбольная ассоциация обучает все больше и больше тренеров, но если у них нет никаких связей с теми, кто уже попал в струю, им будет невероятно трудно пробиться на любом уровне.

Хороший тренер будет уважаем игроками, с ним будет легко общаться на любые темы. Я играл под началом тренеров, у которых были всевозможные дипломы и квалификации, но которые попросту не умели донести свои мысли до подопечных. Иногда они слишком упирали на тренировочный процесс, и игроки (особенно я) начинали скучать и выказывать куда меньше энтузиазма. На контрасте некоторые тренеры, наоборот, тут же выстреливают, пользуясь успехом у футболистов. Я играл у нескольких невероятных тренеров, чей подход к каждому индивидуален, он учитывает разницу в возрасте, происхождении и отношении к труду. В итоге ты начинаешь думать: «А этот парень знает, что делает», – и интенсивность тренировок, и качество работы на них сразу начинает расти, как только футболисты включаются в процесс.

Меня часто спрашивают, что я делаю в течение двух часов тренировки, и честным ответом будет такой: это зависит от менеджера и его тренеров, которые в данный момент стоят во главе. После сорокаминутной разминки, включающей забеги с ускорениями, бег между стоек, преодоление мелких препятствий и быстрое прохождение напольных веревочных лестниц, почти все тренеры хотят разделить команду на две половины и поиграть в контроль мяча. Через какое-то время от этой рутины попросту начинает коченеть мозг. У меня был тренер, который заставлял нас играть в одно касание на полноразмерном поле командами по одиннадцать человек, а час спустя мы уходили с поля, думая про себя: «Что я вообще делаю в этом клубе?» Вот почему новость об увольнении менеджера и его тренеров может быть волнующе приятной. И когда менеджера увольняют, нужно обязательно зайти к нему в офис, поблагодарить за приложенные усилия и пожелать удачи, потому что никогда не знаешь, вдруг тебе доведется еще когда-нибудь с ним работать.

Временами, впрочем, поступки игроков были совсем не на руку менеджеру. Несколько лет назад команда, за которую я играл, решила съездить в теплую страну и немного отдохнуть в ходе межсезонных каникул. По прибытии в отель около девяти утра менеджер четко проинструктировал нас касательно правил поведения на ближайшие дни. «Вы можете устроить себе одну выходную ночь, но не сегодня вечером – сейчас все отправятся спать. Ежедневные тренировки будут длиться с девяти до одиннадцати часов утра, после этого на улице становится слишком жарко. Теперь отправляйтесь на отбой. И да, завтрак обязателен для всех» (они всегда это говорят). Через двадцать секунд после того, как двери отеля закрылись, мой телефон начал разрываться от наплыва сообщений в групповом чате: «Ну что, куда идем?», «Все встречаемся у бассейна через пятнадцать минут, и найдем, как выбраться отсюда», «Кто заказывает такси?», «У кого-нибудь есть зарядка для iPhone? Я свою забыл», – последняя фраза принадлежит мне, и я стал знаменит благодаря ей.

В итоге мы собрались у дыры в изгороди на территории отеля, и когда на нас никто не смотрел, пробрались через нее по одному, а потом поймали такси, активно жестикулируя руками и прыгая так отчаянно, как только могли, при этом стараясь действовать как можно тише. В итоге мы все выбрались в город, а что было после… Я и правда не помню. Мне сказали, однако, что в районе трех часов утра наш тренер обнаружил нас в караоке-баре и всех нас отвез в отель на минивэне, арендованном для того, чтобы на следующий день доставить нас на тренировочное поле. У него было полное право сообщить о случившемся руководству, что, в свою очередь, вылилось бы, наверное, в крупнейший коллективный штраф в истории мирового футбола, или же он мог усадить нас всех и самолично вынести нам строжайшее предупреждение, но в итоге он не сделал ничего из этого, и потому мы стали его просто безмерно уважать, отчего качество работы на тренировках колоссально выросло. Теперь, когда я думаю об этом инциденте, мне приходит в голову мысль, что он мог бы придержать этот компромат до тех пор, пока ему бы не понадобилась от нас какая-нибудь услуга, но вместо этого я предпочитаю думать, что он просто был порядочным мужиком; иначе бы мы все конкретно попали.

Действительно полезно, когда все на одной стороне, но на самом деле никто не обязан любить других и пытаться кому-то нравиться. Нужно просто достаточно ладить, для того чтобы максимально упорно работать друг за друга на поле. И вот тут в дело вступает капитан. В течение всей моей карьеры я лишь однажды был не согласен с выбранным капитаном команды, и случилось это потому, что тот никогда не пытался нас защищать, когда мы в этом особенно нуждались.

В ходе сезона 2011–2012 я прочел, что в Англии капитанская повязка передается игроками друг другу так, словно это готовая сдетонировать граната. Но я лично имел честь быть капитаном на клубном уровне и могу сказать, что то, как маленькая нарукавная повязка (меня приводит в бешенство то, как часто ее натягивают вверх ногами – неужели так трудно надеть ее правильно?) заставляет тебя выпячивать грудь от гордости и ощущать себя несколько выше остальных – совершенно невероятно. Сколько бы игроки ни притворялись, что им все равно, в глубине души, втайне ото всех, каждый из них хочет быть капитаном. Так какова его важность? Ну, если тебе реально повезет, капитан может быть залогом успеха команды. Но и ее провала.

Менеджер выберет капитаном того, кто может служить связующим звеном между ним и раздевалкой. Но если между игроками и представителями клубной иерархии наметился конфликт, капитан всегда должен действовать в интересах игроков. Начиная от бонусов и штрафов и заканчивая обязанностями клуба и расписанием, хороший капитан – это игрок, который озабочен всеми нефутбольными вопросами и готов участвовать в политике клуба.

Когда меня назначают капитаном, я люблю приезжать на игру раньше всех. За десять минут до выхода команд на разминку (обычно в 14.20) двух капитанов вызывают в судейскую комнату для беседы, которая не так уж отличается от той, которую проводят рефери с боксерами, готовящимися к поединку. Начиная с простой передачи списка игроков команды (даже минутное опоздание наказывается огромным штрафом) и заканчивая инструктажем от арбитра, в котором он объясняет футболистам, чего он ожидает от игры. Когда вы пожали руки всем судьям и другому капитану, главный арбитр говорит что-то вроде: «Хорошо, парни. Вы оба достаточно старые и страшные. Не надо мне полоскать мозги: если у вас какие-то проблемы, просто говорите мне о них, идет? Если кто-то из ваших игроков ведет себя агрессивно по отношению ко мне, к моим коллегам или сопернику, я жду, что вы разрешите эту ситуацию еще до того, как мне придется вмешаться, хорошо? Удачи». И снова рукопожатия по кругу.

Я играл под началом одного капитана, которому повязка досталась по умолчанию после травмы игрока, изначально выбранного на эту роль менеджером. Новичок принял свои обязанности только номинально и попросил человека, ответственного за форму, сделать персонально для него гибридную версию повязки. В итоге он получил фиксирующий бандаж, который обычно накладывают при растяжении лодыжки, с огромной буквой «C»[5]5
  Captain (англ.) – капитан. – Примеч. ред.


[Закрыть], выведенной черным маркером. Новая повязка покрывала все его предплечье целиком. Некоторые игроки так себя ведут: хотят, чтобы все видели их статус, хотя притворяются, будто в этом нет ничего важного. После этой выходки он потерял уважение, в первую очередь мое.

Странно, но у самой успешной команды в моей карьере был самый посредственный капитан. Он сочетал в себе все качества, которые ненавидят почти все игроки – был эгоистом и давал слабину каждый раз, когда мы больше всего в нем нуждались. Как-то раз клуб отказывался обсуждать с нами премиальные. Мы практически исчерпали все свои аргументы в этом споре, и в тот день, когда нужно было подписывать бумаги (обо всех бонусах необходимо уведомлять лигу до наступления конкретной даты), у нас остался только один возможный вариант: бойкотировать командную фотосессию. Со стороны может показаться, что это слабенькая угроза, но с точки зрения политики и спонсорских контрактов – вполне серьезное дело. Утром того дня, когда должна была состояться фотосессия, мы отказались переодеваться в новую форму. Глава клуба призывал нас одуматься, но мы твердо стояли на своем, все, кроме одного. На поле один-одинешенек стоял наш капитан, в полной экипировке, готовый к съемке. Мы так и не смогли его простить, и вскоре все члены команды начали избегать его общества. Все, что он пытался организовать, натыкалось на глухую стену равнодушия, и каждый раз, когда ему что-то было нужно от нас, он этого не получал.

Идеальный капитан может наорать на партнеров, не согласиться с тренером и по-прежнему сохранять безукоризненные отношения со всеми и каждым в отдельности, и все благодаря уважению, которое у него есть. Мой друг, игравший в «Манчестер Юнайтед» при Рое Кине, как-то сказал мне: «Когда я был молодым профессионалом, однажды у меня возникли сложности с контрактом. У меня не было агента, и я не знал что делать. Кин отправился к Фергюсону вместе со мной и все разрешил лишь по одной причине – он был капитаном футбольного клуба. На следующий день он уже орал на меня за неточный пас на тренировке».

Я с гордостью могу сказать, что был капитаном профессиональной футбольной команды, но особенности этой роли таковы, что тебе приходится больше времени тратить на разрешение ситуаций вне тренировок и игр, а к таким вещам я уже охладел. И хотя для меня нет ничего важнее работы на футбольном поле, сейчас гораздо более важные вещи происходят как раз за его пределами.

Глава 3
Фанаты

Теория шести рукопожатий гласит, что весь наш мир настолько тесен, что каждый проживающий в нем индивид может быть связан с любым другим человеком всего через шесть знакомых. Премьер-лига тем не менее всегда сама устанавливала свои законы и продолжает доказывать, что десятки тысяч человек могут быть связаны с одним игроком на протяжении девяноста минут матча.

Ничем не примечательная игра в сезоне 2011–2012 на «Крэйвен Коттедж» запомнилась всем одним жестом, которым форвард «Ливерпуля» Луис Суарес «поприветствовал» болельщиков принимающей стороны под конец проигранного его командой матча – «Фулхэм» победил со счетом 1:0. Что удивило меня больше всего, так это то, что свой средний палец Суарес показал фанатам в ответ на крики: «Жулик! Жулик!», из чего сложилось впечатление, что уругваец слишком уязвим в таких ситуациях, несмотря на то, что он чаще других подвергался острой критике.

Сам по себе проступок нельзя назвать мерзким, но в то же время он и не поспособствовал славе Суареса на футбольных полях. Я полагаю, что еще существуют личности, способные оскорбиться чьим-то жестом, но я бы сильно удивился, если бы встретил таких людей на футбольных стадионах.

Отношения между болельщиками и игроками, вне всякого сомнения, сильно пострадали с тех пор, как зарплаты игроков выросли настолько, что перестали коррелировать с тратами болельщиков на билеты. К счастью, серьезные вспышки ярости (вроде удара Эрика Кантоны в стиле кунг-фу на «Селхерст Парке» или прискорбных инцидентов с плевками Эль-Хаджи Диуфа) все же крайне редки.

Трудно объяснить словами то, насколько разгневанным может быть игрок. Меня самого пугало то, как сильно во мне закипал гнев, когда я слышал всякие глупости вроде унизительных песенок или брани с трибун. Игроки настолько надежно защищены, будучи на поле, что нередко могут чувствовать себя настолько драгоценными, что их и тронуть нельзя.

Один мой хороший друг, который уже завершил карьеру, мог очень долго рассуждать о лицемерии болельщиков. Он был твердо убежден, что хотя фанаты и мнят, что они вправе сурово критиковать футболистов, сами они с большим трудом воспринимают обратную критику в свой адрес. Слабое место этого тезиса в том, что болельщики платят за футбол деньги, хотя я играл с одним правым защитником, который и этот довод мог вывернуть наизнанку. «Продолжай класть свои бабки мне в карман, приятель», – таким был его привычный ответ на оскорбления.

Большая часть из того, что выкрикивают фанаты, проходит мимо ушей, но периодически мы все же слышим какие-то вещи, хотя и любим притворяться, что это не так. Как правило, выловить что-то из общего шума практически невозможно по причине максимальной сосредоточенности футболиста и той скорости, на которой проходит матч, но игроки, подающие угловые или бросающие мяч из аута, соврут, если скажут вам, что не слышат брани в свой адрес. Иногда довольно странно играть на крупных стадионах вроде «Олд Траффорд» или «Эмирейтс», где фанаты, как правило, ждут зрелища: иногда, находясь на бровке, можно отчетливо услышать насмешки в свой адрес. Но это очень редкий случай – особенно на стадионе «Манчестер Юнайтед», где всегда кажется, будто первые три ряда заняты не ярыми футбольными фанатами, а туристами и экскурсантами, которым нравится абсолютно все. Что очень здорово, если ты приехал сюда в качестве гостя.

Многое выкрикивается в шутку, и как только фанаты видят, что ты повернулся к ним и улыбаешься, лед между вами тает, и обстановка разряжается. Так было на одном из матчей, в котором я участвовал несколько лет назад. Тогда толпа запела: «Знает ли твоя хозяйка, что ты здесь?», адресуя это игроку, недавно сфотографированному с юной леди, которая не была его женой. В ответ футболист рассмеялся, едва услышав речевку, и, разумеется, как только он это сделал, толпа прекратила петь.

Иногда, правда, такого ответа недостаточно. Например, когда песня звучит скабрезно.

Меня часто спрашивают, что самое отвратительное мне доводилось слышать с трибун, и поверьте мне, я слышал все, что только можно себе представить, начиная от пожелания смерти моим детям от СПИДа и угроз убийства, заканчивая всеми возможными оскорблениями в адрес жен и подружек. Я не хочу жаловаться на судьбу, но скажу, что нахожу довольно странным то, как легко теперь можно заработать удаление за фол или ненормативную лексику и как в то же самое время трудно договориться до того, чтобы тебя выкинули за оскорбления с трибун. Ясно, что совершенно нереально прогнать со стадиона 30 тысяч фанатов, в унисон распевающих нечто оскорбительное, но все мы время от времени видим и слышим возмутительные гадости, которые остаются безнаказанными.

Но при этом футбольные болельщики могут быть поразительно остроумными. Невозможно было не засмеяться, когда фанаты «Челси» орали «Мочи!» всякий раз, когда мяч получал Эшли Коул, оказавшийся замешанным в истории с пневматическим ружьем на тренировке за несколько дней до матча.

Такого рода критические стрелы, что получал в свой адрес Суарес, причем не только на стадионе «Фулхэма», но и много где еще, объясняются его способностью как магнитом притягивать неприятности. Это было ясно еще до его переезда в Англию, и с тех пор скандалы только участились, в немалой степени благодаря восьмиматчевой дисквалификации, которую он получил за расистское высказывание в адрес Патриса Эвра на «Энфилде» в октябре 2011 г. Суарес кусал соперника, будучи игроком «Аякса», а более широкой публике известен как человек, с усмешкой заявивший, что рука Бога отныне принадлежит только ему, после того как преднамеренно отразил рукой удар сборной Ганы в четвертьфинале чемпионата мира‑2010, лишив соперника гола, который мог стать победным. Его вина здесь не в том, что он не дал мячу пересечь линию, это сделал бы на его месте абсолютно каждый футболист, а в полном отсутствии благородства по окончании игры.

Что мне совершенно ясно, так это то, что если игрок реагирует на оскорбления с трибун, он посылает очевидный сигнал фанатам по всей стране: его, как и любого другого из нас, можно легко спровоцировать.

Никто не отрицает, что болельщики – кровеносная система любого клуба, их поведение может стать немаловажным фактором при выборе игроком будущего места работы, но если вы встретите футболиста, согласного говорить с вами откровенно и без обиняков, велика вероятность услышать от него такие слова: «Фанаты невежественны». И хотя я не согласен с этим на все сто, зато я хорошо понимаю, откуда выходят игроки. Если ты не всегда профессионально играл в футбол, некоторые вещи, неважно, насколько умело игрок попытается объяснить их тебе, так навсегда и останутся за гранью твоего понимания.

Но ничто так не расстраивает футболистов, как отношение болельщиков к желанию игроков подержать мяч. Иногда, когда я травмирован или дисквалифицирован и сижу на трибунах, откуда смотрю игру, я не перестаю удивляться тому, что кричат фанаты во время матча. Ничто не раздражает сильнее, чем выкрик «да просто дайте мяч вперед». Создается впечатление, что некоторые люди до сих пор не поняли важность контроля мяча в моменты, когда кажется, будто в этом нет нужды, и, что беспокоит еще больше, это касается не только болельщиков.

Давайте изучим статистику передач сборной Англии на Евро‑2012. Лучшим распасовщиком сборной в игре против Италии был Джо Харт, с сорока пятью передачами за матч. В той же самой игре Андреа Пирло сделал сто семнадцать точных передач. Что разочаровало не меньше этого статистического факта, так это послематчевый анализ от Роя Ходжсона. «Я не считаю статистику владения мячом такой уж значительной», – сказал тренер сборной Англии.

Я выскажу пару своих мыслей. Контроль мяча важен на любом уровне по четырем причинам. Во-первых, команде, владеющей мячом, нельзя забить гол. Во-вторых, соперники такой команды будут бегать до полусмерти, пытаясь отобрать мяч, а когда у них это получится, они уже слишком устанут, чтобы сделать с ним что-то толковое. В-третьих, команда, контролирующая мяч, способна открыть свободную зону, часто после того, как удастся выдернуть с позиции какого-нибудь игрока за счет быстрого перемещения мяча. И наконец, в‑четвертых, контроль мяча – лучший способ восстановить силы. Возвращаясь к нашему примеру, посмотрите на состояние английских игроков ближе к концу основного времени игры против Италии, и все поймете.

К счастью, эти доводы, кажется, начинает понимать следующее поколение наших игроков. Понаблюдайте со стороны за любым матчем каких-нибудь академий в наши дни, и велика вероятность, что вы услышите, как тренер кричит своим игрокам, как только они отвоевали мяч: «Сохраняйте контроль!» Не так давно Чарльз Хьюз, бывший школьный учитель, переполненный идеями возрождения английской игры, выдвинул теорию POMO[6]6
  Positions Of Maximum Opportunity (англ.) – позиции максимального числа возможностей. – Примеч. авт.


[Закрыть], которая в целом учитывает идею о быстром проходе линии полузащиты и доставке мяча форварду с максимально возможной скоростью.

Сейчас нас часто переучивают. Я всегда думал, что хорошим примером наших ожиданий от игры может служить любой эпизод, в котором футболист посылает мяч много выше перекладины ворот. В Италии или Испании после такого сразу раздаются свист и насмешки, ясно свидетельствующие, что уровень демонстрируемой игры не соответствует стандартам. В нашей же стране, когда происходит ровно то же самое, с трибун раздается: «О-о-ох!», как будто произошло нечто, чем следует восхититься. Еще меня поражает то, что люди аплодируют двум простейшим приемам в футболе – пасу головой своему вратарю от защитника, которого совершенно никто не прессингует, и длинным диагоналям из центра полузащиты на край фланговому игроку.

Также болельщики могут заставить игроков паниковать и принимать неверные решения. Чем более нервной становится толпа, тем ниже уровень футбольного шоу – это я лично видел миллион раз. У некоторых стадионов есть заслуженная репутация. Когда бы я ни играл против «Вулверхэмптон Уондерерс» или «Вэст Хэм Юнайтед», всякий раз наш тренер говорил: «Заставьте стадион молчать двадцать минут, и фанаты начнут давить на собственных игроков». Так же и наоборот, когда твои болельщики тебя поддерживают, – нет ничего лучше этого ощущения. Наступает сложный период для твоей команды, на нее давит соперник, подает три или четыре угловых подряд, уровень шума нарастает – и ты видишь, как противник начинает нервничать, а твоя команда будто растет ввысь на твоих глазах. Вдруг ты начинаешь бежать дальше, и кажется, что теперь ты выиграешь каждый мяч.

Фанаты могут внушать страх по очень разным причинам. Не так давно я играл в матче против команды, в составе которой было много моих приятелей. В ходе небольшой паузы из-за травмы игрока я перекинулся парой слов с одним из знакомых из числа соперников. Внезапно он повалился с ног. В тот момент, как он рухнул на газон, я смотрел в сторону и теперь, опасаясь худшего, нагнулся, пытаясь помочь ему, и увидел лежащую рядом с ним монетку в 50 пенсов. Она прилетела из толпы и угодила ему прямо в лоб – великолепный бросок, которым гордился бы любой снайпер. После этого я виделся с этим игроком, и у него на лбу был довольно заметный порез, который, вероятно, напоминает ему о том, что он предпочел бы забыть.

Полагаю, что красноречивее всяких слов будет тот факт, что он никому не пожаловался. Он ничего не сказал стюардам или полицейским, оцепляющим туннель для игроков после каждого матча. Либо он не хотел поднимать лишнего шума, либо, что более вероятно, знал, что все равно ничего не добьется, а лишь заработает себе репутацию плаксы, чем будут пользоваться фанаты на каждой следующей выездной игре.

За несколько лет до этого случая мне повезло играть на стадионе «Ден», домашней арене «Миллуолла». Поверьте мне, болельщики у них крайне агрессивные. После игры мы втроем с партнерами шли по направлению к автобусу, который по каким-то причинам стоял на другой стороне парковки. И вдруг внезапно появилась группа из четырех-пяти крепко сбитых ребят. С одним был сын, которому на вид было не больше семи лет. Он периодически переходил на бег трусцой, чтобы поспеть за взрослыми. Мальчик чем-то напоминал меня в детстве – я тоже ходил с отцом, имевшим привычку ускорять шаг всякий раз, когда мы проходили мимо футбольных стадионов, – адреналин делал свое дело. По мере приближения к этим людям я смог разглядеть татуировки, украшающие руки каждого из них. Опасаясь худшего, я продолжал шаркать ногами, не отрывая глаз от земли. Чем ближе мы подходили, тем яснее я ощущал, что они смотрят на нас, и ждал, когда начнутся оскорбления. Когда уже показалось, что мы разминулись без проблем, мальчишка взглянул на нас и сказал игроку, шедшему от меня справа: «Ниггер!» Я помню это ощущение совершенного ужаса. Озадаченный игрок рассмеялся, пребывая в состоянии шока. Никто ничего не сказал, все продолжили идти своей дорогой. Я не знаю, что было хуже – услышать подобное от ребенка или понять, что его отец и глазом не моргнул, услышав такое слово.

И хотя это был вопиющий случай, хочу сказать, что большую часть того, что познает дитя, исходит от его родителей. Они – лучший источник влияния и регулятор поведения. Именно поэтому я с трудом могу принять идею о футболистах, как о примерах для подражания. И хотя я не оправдываю некоторые поступки, которые совершают игроки, я думаю, что если ваш сын или дочь копируют их поведение, вам нужно спросить самого себя – почему они больше внимания уделяют футболистам Премьер-лиги, а не вам, или почему вы позволяете им слушать такую отборную брань, какой им не услышать больше нигде.

Нет ничего более отвратительного, чем расизм, который в сезоне 2011–2012 показал себя на футбольном поле, причем на игре самого высокого уровня. Как бы нам ни хотелось думать, что мы уже далеки от тех времен, когда игрокам кидали бананы и распевали песни про обезьян, правда заключается в том, что расовая дискриминация – по-прежнему актуальная проблема. Может, это сейчас и встревожит некоторых людей, но в любом клубе есть черный и белый игрок, между которыми установились уникальные отношения, которые временами могут доходить до того, что они будут отпускать расистские ремарки в адрес друг друга, делать которые любому другому члену раздевалки будет непозволительно. Да, между собой эти игроки шутят и смеются, но в моих глазах это не оправдывает расизм.

Разумеется, в эпизоде с участием Эвра и Суареса на «Энфилде» были другие обстоятельства. Наказание, которое получил Суарес, послало всем четкий сигнал, и хотя выше я уже объяснил свою точку зрения на то, что футболисты влияют на детей сильнее их собственных родителей, я готов первым признать, что мы несем ответственность перед собой, коллегами-профессионалами, своими клубами и широкой общественностью относительно того, что можно и что нельзя. И когда вопрос касается расизма, тут не может быть никакого другого пути, кроме тотального неприятия этого явления.

В то время как много усилий прикладывается для борьбы с расизмом, мы попросту не имеем возможности решить проблему гомофобии, еще одной табуированной в футбольном мире темы. Когда заходит речь об этой проблеме, это обычно порождает череду абсурдных дебатов в прессе, цель которых – уж слишком предсказуемая попытка раскрыть, почему же газеты, телевидение, радио и Интернет до сих пор не нашли ни одного гея-футболиста, который бы вышел и расставил все точки на «i». Просто взгляните на вопрос, который задали Антонио Кассано в ходе Евро‑2012: форварда сборной Италии спросили, правдивы ли некоторые слухи в прессе о том, что в составе итальянской команды есть два метросексуала и пара игроков нетрадиционной ориентации. И хотя ответ Кассано («Геи в сборной? Это их дела. Но я надеюсь, что таких нет!») достоин сожаления, кому какое дело до чьих-то сексуальных предпочтений?

Согласно теории вероятности, велики шансы, что в профессиональном футболе куда больше геев, чем один Антон Хюсен, швед, совершивший каминг-аут в 2011 г. Учитывая это (прошу прощения за ужасающе стереотипный подход), любой, кто хоть раз в жизни видел, как игроки приезжают на матч, наверняка мог бы подумать (и ему следовало бы это простить), что футбол – эксклюзивное зрелище для гомосексуалистов, настолько много внимания тут уделяется внешнему виду, прическам и дорогим сумкам от люксовых брендов. Даже не спрашивайте, что из этих сумок при мне порой вытаскивали.

«Официально» я не знаком ни с одним футболистом-геем, хотя подозреваю, что достаточно будет одного или двух крепких коктейлей, чтобы какой-нибудь партнер доверил мне свою тайну. С чем мы все согласны, так это с тем, что есть как минимум одна веская причина, по которой игрокам-геям лучше держать в секрете свою сексуальную ориентацию: чтобы об этом не узнали болельщики. Почти все футбольные фанаты ограничиваются относительно безобидными колкостями на эту тему. Но кажется, что все чаще этим людям дозволяется переходить грань. От оскорблений из-за цвета кожи до ненависти по национальному признаку – некоторые болельщики готовы уцепиться за что угодно ради пары плоских шуток и возможности рассказать приятелям в пабе о том, что и кому они кричали во время матча.

Для того чтобы довести меня на футбольном поле, вам потребуется приложить уйму усилий, потому что в своей жизни я слышал уже все, что только можно. У одного лондонского клуба есть болельщик, который кричит мне одну и ту же фразу, с одного и того же кресла стадиона, каждый раз, когда я выхожу там играть. Теперь я просто улыбаюсь, а он смеется, счастливый от осознания того, что я услышал его, но начиналось все совсем не так уж радужно. После нескольких его выходок я уже был настолько сыт этим, что как-то раз, когда мяч покатился в сторону боковой линии, я прицелился и нанес удар с лету левой ногой (он как раз всегда сидит близко к полю), промахнувшись лишь самую малость. Только представьте, что он устроил мне после этого.

К сожалению, так вышло, что я уже зачерствел, а вот другие еще только формируют свою защитную скорлупку. Пару лет назад я видел, как один талантливый молодой парнишка обливался слезами в раздевалке из-за оскорблений, которыми его осыпали несколько клоунов на трибунах. Он никогда никому не говорил, что именно ему кричали, да и никто из нас не спрашивал, но вспоминая эту историю, я легко могу себе вообразить.

Так как в итоге, согласились бы вы в открытую признаться в своей ориентации, а потом отправиться путешествовать по стране, играя в футбол перед десятками тысяч людей, которые вас ненавидят? Я бы отказался. Я бы сидел в раздевалке, подавленный мыслью о том, что некоторые нюансы антуража нашей великой игры делают невозможным для меня любой вариант, кроме одного: держать рот на замке. Я бы также вспомнил и про Джастина Фашану, футболиста-гея, покончившего с собой в 1998 г.