Текст книги "Новый Афонский патерик. Том III. Рассказы"

117

«Раньше я творил молитву Иисусову, и, когда спал, молитва продолжалась сама. Я просыпался и понимал, что молитва не останавливалась. А сейчас не так. Сейчас я живу проблемами людей».

118

«Сегодня на Святую Гору приходит много молодых людей– не из любопытства, а со стремлением найти живые примеры. Поэтому мы должны быть такими, какими хочет нас видеть Бог, чтобы приходящие получали пользу. Иначе нам придётся дать ответ – и не только за себя, но и за всех тех, кто пришел к нам и повредился или даже просто не получил пользы».

119

«Один студент уехал в Индию и прожил там три с половиной года. Он увлекался разными религиозными культами и эзотерикой, пытался найти там истину. Однажды он посетил одного очень известного гуру и с изумлением услышал:

– Зачем ты сюда приехал? То, что ты ищешь, ты найдёшь в православии. В православии – свет. Езжай на Святую Гору и читай „Добротолюбие“. Там ты найдёшь то, что ищешь.

Юноша растерялся, он не ожидал услышать такие слова от гуру. Он вернулся в Грецию, приехал на Святую Гору и рассказал мне, что с ним произошло».

120

«Лукавый приносит человеку помыслы в соответствии с тем состоянием, в котором тот находится».

121

«Для того чтобы наша „фабрика!“ (наш ум) прекратила производить злые помыслы, в нас должно исчезнуть лукавство. Тогда человек приобретает духовное здравие».

122

«Человек должен постараться, чтобы в нём жил Христос, в противном случае он остаётся кабачком».

123

«Самый лёгкий и короткий путь – это послушание. Руководитель на пути послушания – сама Благодать».

124

«Путь к совершенству продолжается и в жизни иной».

125

«Часто человек получает испытания от Бога, но вмешивается диавол и отягощает, очерняет их».

126

«Есть бесы, которые мешают давать духовные советы, и есть бесы, которые мешают слушать советы духовников».

127

«Когда человек духовно преуспевает, то испытывает в себе мир, радость, благодушие».

128

«Чтобы помочь людям стать духовными, мы не должны относиться к ним несправедливо. А несправедливо мы к ним относимся, когда хотим сделать из них свои копии. Например, мы впихиваем в них туже пищу, какую едим сами, – не думая о том, хочется ли им пить или есть, и чего именно».

129

«Если мы живём последовательно, то люди сами найдут нас, где бы мы ни спрятались – даже за солнцем».

130

«Христос смилостивится над миром и даст людям знамение, когда мир дойдёт до последнего предела. Этим знамением будет Его Второе Пришествие. После Второго Пришествия неверующих не останется: все уверуют во Христа, но такая вера уже не будет иметь ценности».

131

«Люди сойдут с ума. Придёт время, когда в дома они будут входить не через дверь, а запрыгивать через окна, то есть будут совершать абсолютно немыслимые и безумные вещи. А на тех, кто будет входить в дом через дверь, станут показывать пальцем и улюлюкать: „Поглядите, вон пошли сумасшедшие!!“»

132

«Когда вы трудитесь, пусть ваши руки будут заняты работой, а ум пусть находится в Боге. Каждый час делайте паузу и какое-то время молитесь, а потом снова возвращайтесь к работе. В келии на столе держите открытой духовную книгу. Входя в келию, немного читайте из этой книги, чтобы ваш ум собрался, а затем вновь принимайтесь за работу. Потом можно помолиться по чёткам – и снова возвращаться к работе. Мы, монахи, не должны всецело отдавать себя работе, подобно людям мирским».

133

Однажды старцу Паисию рассказали, что один человек говорил о нём неподобающие вещи. Старец без осуждения ответил: «Кто знает, с каким помыслом он это сказал?» А в другой раз, когда ему рассказали о несчастье, которое произошло с одним монахом, он, хотя и знал причину несчастья, сказал только: «Кто ведает суды Божии?»

134

«Если не учитывать всё то, за что Бог может нас укорить, то нас можно назвать безукоризненными», – говорил старец в шутку.

135

«Один приходской священник с грустью рассказывал мне, что у него очень маленький приход – всего 100 прихожан. А я ему ответил: „Ты как тот послушник, которому двух старцев было мало: ему нужен был один старец утром, а другой после обеда! Как ты можешь говорить, что 100 человеческих душ – это мало?!!“»

136

«Если человек осознаёт свою ошибку, то это уже половина преуспеяния. Великое благо – признавать свою слабость и стараться её исправить. Такой человек находится в лучшем состоянии, чем тот, кто много подвизается, однако слабости свои не признаёт».

137

«Если бы мы непрестанно творили Иисусову молитву и наш ум находился бы в ней, то плотские помыслы не смогли бы сделать нам зла».

138

«Нам не надо говорить, что мы хотим возлюбить Христа, но лучше говорить, что мы не хотим Его расстраивать. Просить в молитве о том, чтобы возлюбить Христа, есть в некотором роде бесстыдство».

139

«Мы легко забываем прочитанное, потому что в чтении не принимает участие наше сердце. Ему ни капельки не больно – поэтому всё тут же вылетает из головы».

140

«Наше сердце должно испытывать боль за каждый сделанный нами грех. В противном случае мы опять легко в него впадём».

141

«Будем молиться о других – и тогда Благий Бог будет посылать нам свою благодать».

142

«Если мы хотим узнать волю Божию по какому-то конкретному вопросу, то надо помолиться и вопросить наших отцов».

143

«Добрый помысл в жизни духовной – это всё».

144

«Когда мы подвизаемся, чтобы победить какую-нибудь страсть, а она не уходит, то это значит одно из двух: либо у нас есть эгоизм, либо мы кого-то осуждаем».

145

«Нынешние юноши и девушки похожи на новые двигатели, которые ни разу не заводились и в которых масло от мороза загустело».

146

Одному святогорскому монаху старец посоветовал: «Держись подальше от автомобиля, радио и телефона».

Преподобный Паисий огорчался, когда его фотографировали без спросу

147

О двух простых стареньких монахах, которые не жили в большой аскезе, однако не имели человеческих утешений и связей с людьми мирскими, старец Паисий сказал: «Вот настоящие отшельники».

148

«Каждый старец должен смотреть, кого он постригает в монахи, и упреждать некоторые неприятные вещи. Снисхождение можно оказать одному из десяти. В общежительном монастыре можно оказывать снисхождение двум-трём немощным отцам или братьям со сложным характером. Однако в маленьком братстве снисхождение кому-то оказывать сложно».

149

«Будем молиться как грешники, а не как отцы-созерцатели».

150

«Мы должны научиться жить по райскому типикону, суть которого – непрестанная молитва».

151

«Прежде всего человек должен поисповедоваться своему духовнику, примириться с Богом и духовно привести себя в порядок. И во время молитвы, которую он совершает наедине, ему тоже надо исповедоваться. Это исповедь не священнику, а Богу. Человек молящийся должен смириться пред Богом и сказать:

– Боже мой! Я неблагодарный, грешный, лицемер, я такой-сякой…

А когда он раскается и поисповедует свои грехи Богу, ему надо начинать исправлять все свои страсти и все свои духовные болезни. Тогда нужно говорить:

– Боже мой! В кого я так превращусь?! Если Ты не поможешь мне, то меня не ждёт ничего хорошего!

Если человек будет так говорить Богу, то к нему придёт благодать Божия, он будет чувствовать в себе такую радость, такое утешение, что его сердце не захочет отрываться от молитвы».

152

«Диавол распростёр три щупальца, желая захватить ими весь мир: людей богатых он пытается захватить масонством, бедных – коммунизмом, а людей верующих – экуменизмом».

153

«Мы должны жить духовно, так, чтобы диавол не имел над нами никакой власти».

154

«Настоящая радость рождается от боли. Посредством испытаний усиливается наша вера».

155

«Если человек не возродится духовно, то он годится только для вечной муки».

156

«Когда нам делают замечание, то независимо от того, виноваты мы или нет, мы должны просить прощения. Делая так, мы будем смиряться и исполняться радостью и благодатью».

157

«Сегодня Евангелие отодвигают в сторону, беззаконие делают законным, а грех вводят в моду. Всё готово рассыпаться, но последнее слово будет за Богом».

158

«Когда человек имеет благодать Божию, он ничего не боится, поскольку Сам Христос дал нам власть. Даже если человек выпьет яд, наступит на змею или скорпиона, то они не причинят ему вреда[24]24
  См. Мк. 16:18.


[Закрыть]».

159

«Мы не должны путать человеческое средство с Божиим вмешательством. Приведу вам пример. Жил на Провате[25]25
  Прова́та – особножительный скит южнее монастыря Каракал.


[Закрыть]один старец, у которого была сильная плотская брань. Он удручал себя подвигами, но не мог её победить, а в какой-то момент, желая избавиться от этой страсти, схватил камень и сильно ударил себя по голове, чтобы его помиловал Бог. И действительно, Бог, видя его невероятный труд, смилостивился над ним. Но, к сожалению, этот старец сделал вывод, что удар камня по голове освобождает человека от лукавых помыслов. И когда его послушники исповедовались ему в греховных помыслах, старец брал камень и бил их по голове. А поскольку у молодых людей кости черепа не такие жёсткие, как у людей пожилых, то от ударов по голове его послушники становились идиотами. Поэтому мы не должны путать средства, которые используем сами, с милостью Божией».

160

«То, что сильно помогает другим, – это наш пример христианской жизни».

161

«В тот момент, когда человек начинает верить в свою безошибочность, он совершает великую ошибку».

162

«Каждый человек толкует происходящее в соответствии со своим духовным состоянием».

163

«Когда человек ставит себя на место другого, он начинает его действительно любить. А любя своего ближнего по-настоящему, человек очищает свою любовь от самолюбия, научается снисхождению и терпению во всём[26]26
  См. 1 Кор. 13:7.


[Закрыть]».

164

«Когда мы говорим, что ставим себя на место другого человека, чтобы его понять, это не значит, что мы действительно занимаем его место. Разве для того, чтобы понять, как устаёт строитель, обязательно несколько лет проработать на стройке? Если ты сострадаешь человеку, которому больно, который прикован к постели недугом, то ты встаёшь на его место. Разве для того, чтобы понять младенца, надо самому стать младенцем? Нет, достаточно подумать о том, как он туго замотан в пелёнки, как он хочет почесаться, пошевелиться, как ему больно, как он плачет и не может ничего сказать. Старому человеку, чтобы понять несчастного младенца, не обязательно ложиться в люльку – да и люлек таких огромных никто не делает».

165

«В начале Бог даёт ревность, и мы приходим в монастырь. Затем Он немного умеряет ревность, чтобы мы подвизались смиренно».

166

«Одни говорят, потому что у них от природы есть дар слова. А у других есть дар молчания. Цель каждого в том, чтобы освятить своё собственное призвание».

167

«Монах берёт на себя такие подвиги, тратит столько сил, чтобы отлепить свою душу от мира, – а потом всё равно скучает по миру! Даже борясь с помыслами о выходе в мир, тем самым он думает о мире. Его ум тогда похож на самолёт, который дозаправляют в воздухе, и он не садится на землю. Так вот диавол обводит монахов вокруг пальца: монах проводит свою жизнь в монастыре, а его ум при этом находится в миру».

168

«Когда человек верит в то, что он никчёмный, видит свои немощи и падения, то он чувствует утешение, надежду и уверенность. Тогда человек преуспевает духовно. Если же он лишь болтает о своей никчёмности, то он терзается и отчаивается, его духовное движение неправильное. Чем больше очищаются очи души, тем худшим видит человек своё состояние. Если же духовное зрение расстроено, состояние видится прекрасным. Однако надев духовные очки, человек увидит, что у него всегда есть в чём над собой работать».

169

«Монаху полезно размышлять над своей никчёмностью, если он не склонен впадать в уныние. Духовное сокрушение несёт в себе утешение, а сокрушение диавольское приносит уныние и отчаяние».

170

«Монах никогда не должен оправдывать себя самого, а также не должен принимать помыслы. Сердце такого монаха будет очищаться, а ум – просветляться».

171

«Монахам, живым от природы, очень нужно послушание. Они не должны выходить из пределов послушания, иначе повредятся».

172

«Не оказывая послушания, монах вынуждает своего духовного отца дать ему подзатыльник. Отцу больно, но у него болит не рука, а сердце. То же самое происходит и во взаимоотношениях человека с Богом. Он уже столько претерпел за нас, и сейчас Ему больно так же, как отцу, который бьёт своего ребёнка. Но раз Бог привёл монаха в монастырь, то Он должен и спасти его – пусть и через испытания. Это не очень хороший способ, но Бог вынужден его применять».

173

«Для того чтобы исчезла теплохладность, должна прийти благодать Божия. Однако почему Бог не помогает, ведь я прошу Его о помощи? Он не помогает, потому что я не оказываю послушания, не открываю своего сердца, не очищаю свой внутренний сосуд, но при этом прошу, чтобы Бог налил в него вина. Если Он послушается и нальёт, то вино прокиснет, потому что сосуд грязный. Если Бог и даст мне, неочищенному, духовный дар, то я точно окажусь повреждённым».

174

«Мы должны иметь ревность и прилагать её не к работе, а к духовной жизни».

175

«В прежние времена в одном идиоритмическом монастыре эконом был очень строг и скуп. Его скупость была такой, что к нему прилипло прозвище „скряга“. И вот, когда „скряга!“ умер, монахи начали открывать сундуки в его келии, искали там золото, однако ничего не нашли. На его погребении погонщики мулов, которые возили монастырский лес, неутешно плакали: оказалось, что „скряга!“ им очень помогал. В соответствии с тем, насколько большая была семья у того или иного рабочего и сколько детей ему надо было кормить, „скряга!“ покупал им мулов – одного, двух или даже трёх».

176

«Католикам неведомо смирение, поэтому к ним не может приблизиться Божественная благодать».

177

«У монаха могут быть врождённые душевные страсти, унаследованные от родителей. Но если он не будет позволять диаволу расковыривать эти страсти, то они останутся мёртвыми, потому что благодать Божия всё побеждает».

178

«Если мы ропщем на наш дом – на монастырь, то потом мы начинаем роптать на Бога».

179

«Для того чтобы умер наш ветхий человек, его надо убить. Ветхий человек должен принять и удары палкой, и оскорбления. Он должен научиться смирению. Надо умертвить эгоизм, гордость, зависть, упрямство, своеволие. Когда ты отсекаешь свою волю, то срубаешь древо своего ветхого человека. Смирение приходит через отсечение своей воли».

180

«В одном строгом общежительном монастыре жил один нерадивый монах. С утра до вечера он только ел, и единственным его послушанием было звонить в колокола. Но некоторые из братии монастыря, сделав свою работу, говорили игумену и всем, что эту работу выполнил тот брат. В конце концов нерадивому брату стало стыдно. Братия были преуспевшими, они совершенно искренне стремились услужить брату и заботились о его покое. Для того чтобы научиться такой любви и при этом не подвергаться опасности повреждения, надо сначала отдать всю свою любовь Богу, чтобы она стала очищенной и обогащённой».

181

«Если ты любишь одного брата меньше, а другого больше, то твоя любовь не божественна».

182

«Монах должен принимать от всех замечания в простоте. Каждому брату монастыря монах должен позволять быть созидателем своего нового человека. Монах должен непрестанно иметь свой ум во Христе».

183

«Мир очень сильно отличается от монашества. У мирских язык общий, а поведение у каждого своё. Даже в одной семье отец и мать могут вести себя совсем по-разному. А вот в монастыре и язык у нас общий, и ведём мы себя одинаково. Мы приехали из разных мест, однако у нас одна цель. Мы единомудренны, мы сражаемся одним оружием. Мы должны ощущать себя больше чем братиями, поскольку нас объединяет Христос».

184

«Отсекайте свою волю перед старшим по послушанию так же, как перед старцем. Ведь начальствующий несёт ответственность, с него и спрос за ошибки. Если его не слушаешься, то скоро и старцу начнёшь перечить».

185

«В монашеской жизни нет „правильного!“ и „справедливого“. Правильно то, что приближает нас к цели. Очень часто правильным бывает неправильное. И когда мы не принимаем неправильное слово, то показываем свой младенческий возраст и свой карликовый духовный рост».

186

«Мученичество связано с болью, однако любовь ко Христу сильнее этой боли и её побеждает».

187

«Если монах не может сказать: „Старец правильно сделал, что меня отругал, я сам виноват“, то пусть по крайней мере говорит: „Он меня испытывает“. Совсем плохо будет, если монах насупится и начнёт ныть: „Старец меня не любит!“».

188

«Брат, который, подобно сосуду, наполнен добрым содержимым, добрыми помыслами, не может увлечься злым помыслом. Увлечение злыми помыслами – признак немощной души, удобопреклонной ко страстям. Душа должна признать своё падение и покаяться – и через неделю всё пройдёт».

189

«Типичное мирское отношение к оскорблениям – ударить в ответ. Человек более преуспевший будет держать себя в руках. Бесстрастный же будет радоваться оскорблениям».

190

«Обиженность на весь мир кроет в себе эгоизм, такой человек– неблагодарный. Он брюзжит, раздражается, он самолюбив и упрям. А человек, в котором этого нет, радуется всему».

191

«Самое лучшее надо всегда приносить Богу».

192

«Монах черпает силу от Христа посредством молитвы. А политики думают по-другому, по-мирски, и задаются такими вопросами: „Кто, интересно, нам поможет: Америка или Россия?“»

193

«О человеке, который думает о себе сам, не думает Христос».

194

«Хождение в церкви с места на место, из одной стасидии в другую показывает внутреннее неспокойствие человека».

195

«Умиление – это внутреннее духовное изменение во время молитвы. Надо переживать присутствие Божие. Если это происходит, то человека переполняет благодарность, и он всё воспринимает как благословение Божие».

196

«Часто наше самооправдание портит всё, и от нас уходит благодать Божия. Если монах перестаёт оправдывать себя и смиряется, то потом к нему возвращается благодать».

197

«Я долго увещевал одного брата, и он отвечал мне: „Да, но…!“ И вот этим „но!“ он всё разрушал. Это „но“, то есть самооправдание, совсем не имеет в себе соли[27]27
  Здесь на греческом языке игра слов: άλλά (но) – αλάτι (соль).


[Закрыть], то есть вкуса благодати. Оно всё портит».

198

«Чтобы смотреть на другого как на ангела, надо самому стать ангелом».

199

«Человек, который совершает проступок и принимает замечание, получает пользу и исправляется. Человек, который оправдывает себя, впадает в прелесть».

200

«Будьте очень внимательными при общении с людьми мирскими, потому что сегодня есть люди, которые любую мелочь готовы истолковать неправильно. Помню, мне подарили фонарик-„жучок!“ [28]28
  Фонарик-«жучок» – фонарь с динамо-машинкой, вырабатывающей электричество при сжимании ладони.


[Закрыть], который я хранил под подушкой. И вот один человек, случайно заглянув ко мне в келию, потом рассказывал другим: „А у отца Паисия под подушкой пистолет!!“»

201

«Когда человек доходит до такого состояния, что он с радостью думает своей о смерти, это значит, что умерло его внутреннее „я!“».

202

«В духовной борьбе нет места амбициям. Человек немощный, который не способен крепко подвизаться, может смириться, может оказать своему ближнему любовь, может взять на себя его грех. Если больной принимает свою болезнь со славословием, то он получает большую пользу и смиряется в болезни. У всех нас, в отличие от диавола, есть смягчающие обстоятельства, поскольку все мы, в большей или меньшей степени, испытываем на себе его воздействие. Духовные люди берут на себя ношу другого человека. В этом состоит величайшая любовь, а не в том, чтобы помочь другому на послушании и поднять более тяжёлый груз. Конечно, поднять более тяжёлый груз – это тоже любовь, но в этой любви ты можешь оказаться окраденным гордыней».

203

«Что такое нерадение? То что монах не рад духовной жизни. Он не испытал сладости от духовного делания. Когда душа не расположена к молитве, необходимо понуждать себя, и так постепенно пробуждается вкус к духовному деланию, и душа услаждается. Например, что бы ни ел больной человек – всё кажется ему безвкусным, но он понуждает себя и ест через силу. Вкушая пищу, он постепенно укрепляется, его здоровье улучшается, появляется аппетит, и впоследствии он ощущает, насколько пища вкусна».

204

«Если ты постишься смиренно, то имеешь право на Божественную помощь. Но если сказать: „Пророк Моисей постился сорок дней, а такой-то святой прибавлял к посту и другие подвиги – и я буду подвизаться, как они“, – тогда никакой Божественной помощи ты не получишь. Божественная благодать удаляется от такого человека, и что бы он ни делал – всё это делает лишь человек, побуждаемый эгоизмом. Телесный подвиг помогает, когда он совершается с любочестием».

205

«Читая духовные книги, читайте их понемногу и применяйте прочитанное на деле. Нет смысла читать и читать без конца – это то же самое, что для младенца сосать резиновую соску вместо материнской груди. Не будем читать лишь потому, что это занятие нам нравится, а другие – не очень. Особенно это касается мирских людей. Некоторые из них читают духовные книги часами напролёт и, получая от этого удовольствие, начинают думать, что находятся в некоем духовном состоянии, что они молодцы. Такие люди узнают много полезного, пересказывают это другим, чтобы покрасоваться, и думают, что из себя что-то представляют. Однако если они приходят в монастырь, то не могут там остаться и убегают. В миру они считали себя лучше всех: их хвалили как знатоков духовной жизни (хотя прочитанное они сами никогда и не применяли). А приходя в монастырь, они оказываются на последнем месте, и никто их не хвалит. Таким духом отличаются западные христиане: они читают, читают, делятся своим мнением по поводу прочитанного, все они дипломированные теологи, их хлебом не корми – дай что-нибудь истолковать».

206

«Общежительный монастырь очень помогает нам увидеть самих себя. Каждый брат для нас – это зеркало. Видя его добродетели (а всем Своим детям Бог дал какую-то добродетель, каждого из нас Он облёк в какие-то добрые качества), ты стараешься ему подражать. Видя недостатки брата, ты вглядываешься в себя и видишь, что такой же недостаток, но в гораздо большей степени, есть и у тебя. Делая так, ты смиряешься и получаешь пользу».

207

«Смиренный человек любое доброе дело, которое он делает, тут же забывает, тогда как любой добрый пустяк, который сделали ему другие, он считает необыкновенно большим делом и испытывает за него благодарность. Он никогда не забывает о сделанной ему доброй мелочи, он чувствует себя должником. Такие смиренные люди действительно есть».

208

«Духовное преуспеяние состоит в том, чтобы монах не помнил за собой ничего доброго. Такой монах достигает чуткости, забывает всё своё доброе и говорит, что ничего хорошего он не сделал».

209

«Мы должны от сердца молиться о других. Одно воздыхание с сердечной болью равно целым часам молитвы».

210

«Будем внимательно относиться к тому, что мы поём в церкви. Наш ум должен быть в словах божественных песнопений, и ни о чём другом он не должен помышлять. Мы должны петь от сердца. Если поёшь от сердца, то как ни спой – всё равно получится хорошо. С благоговением внимайте тому, что вы поёте или читаете в храме. Если вы будете читать и петь с благоговением, то громкое прозвучит сильно благодаря сердцу, а не голосовым связкам, а тихое– смиренно, благоговейно, почтительно, а не сонно».

211

«Служение монахов – это молитва. Разве можем мы, получающие зарплату от Бога, с нерадением относиться к нашей работе – к молитве?»

212

«Когда я был молодым и, что-то читая, не понимал смысла, я делал заметки на полях, спрашивал, и мне это объясняли. Затем я выписывал волнующие меня отрывки из книг в тетрадь. Я старался применить прочитанное на практике. Впоследствии, читая другие книги, я находил места, похожие по смыслу с теми, что я уже выписал, и записывал их рядом. Затем я разделял выписки по темам, чтобы легко находить то, что мне нужно было в конкретный момент. Однажды, когда я захотел что-то дописать, оказалось, что в тетради уже нет места. Тогда я взял новую, большую тетрадь и переписал туда всё с самого начала».

213

«Пока ты юн, ты подвизаешься и совершаешь любочестный подвиг. Тогда ты строг к самому себе и строг к другим. Время идёт. И если ты несёшь тот же самый подвиг – а возможно, и больший, – то становишься более жёстким к самому себе, но более мягким и снисходительным к другим».

214

«Для меня ворочать тяжёлые мешки – это ничего не значащий пустяк по сравнению с тем, чтобы взваливать на свою спину прегрешения другого человека. Мешки ворочать могут и люди мирские, у которых есть эгоизм».

215

«Во время богослужения в церкви новоначальный монах должен в большей степени внимать тому, что поётся и читается, и в меньшей степени творить молитву Иисусову. Пусть сначала выучит устав, запомнит праздники и богослужебные особенности, а потом ему можно больше отдавать себя молитве Иисусовой».

216

«Церковь подобна кораблю: кто-то спит на палубе, кто-то, разинув рот, считает чаек. Корабль продолжает свой путь. Матросы поднимают паруса, борются с волнами. Все они вместе, находясь на корабле, плывут к одной цели. Достаточно быть в церкви. Поэтому будьте внимательны к тому, чтобы всегда быть на богослужениях, и никогда их не пропускайте».

217

«Монахини должны быть очень внимательны, чтобы не скатиться к идиоритмии. В женских монастырях идиоритмия – это „демоноритмия“. Я могу сказать, что женский идиоритмический монастырь в 100 процентах случаев – монастырь „демоноритмический!“».

218

«Что такое монашеское правило? Монашеское правило – это благоприятная возможность попросить у Бога прощения; может быть, последняя. Смотри не упусти, используй эту возможность максимально! В древнейшие времена правило совершалось всеми монахами в храме, но потом отцы решили совершать его по келиям, потому что в храме кто-то плакал, кто-то стенал».

219

«Честной Предтеча проповедовал покаяние и подготавливал людей к тому, чтобы они приняли Христа. Пришёл Христос – мы крестились, а потом перевернули всё с ног на голову. А сейчас Христос вновь приходит во втором крещении – в святой ангельской схиме, чтобы очистить нас, монахов, от грехов. Становясь монахами, мы облекаемся в схиму покаяния».

220

«Монахи, поскольку у них нет тех проблем, которые испытывают люди в миру, спокойны, дремлют и засыпают.

Но расслабляться не в наших интересах. Надо постепенно закручивать собственные гайки, потихоньку ограничивать себя в сне, ограничивать себя в пище; ведь сон и еда идут руку об руку. Многоспание влечёт за собой многоядение, а многоядение нагоняет сон. От еды тучнеет тело, тело хочет сна, а от сна заплывает жиром ум».

221

«Женщинам необходимо немного мужества. Без мужества женщина – самая настоящая размазня».

222

«Монахини по своей женской природе пытливы и сердечны. Однако часто они обращают своё сердце туда, куда не нужно. Им не хватает внимательности. У них словно есть кувшин, и они собираются заполнить его маслом. И вот они тщательно отмывают его, вытирают, сушат, выбирают самое лучшее масло и наполняют им кувшин. Но вместо того, чтобы закрыть горлышко этого кувшина хотя бы дощечкой, они очень красиво накрывают его салфеткой, на которой ещё и вышили цветочки, а потом на эту салфеточку прыгает пара мышей, они проваливаются в масло, и всё масло после этого можно выбросить. Какой смысл тогда был тщательно отмывать кувшин и выбирать самое лучшее масло? Всё: после того, как туда упали мыши, масло остаётся только вылить, и весь твой труд идёт насмарку. Вы не стараетесь обезопасить то доброе, которое имеете».

223

«Если ты переваливаешь ношу на другого, то тебе становится ещё тяжелей. А если берёшь чужую ношу на себя, то тебе становится легче».

224

«Есть люди, которые с ревностью уходят в монастырь, но потом сбиваются с верного направления движения. Это происходит потому, что изначально в этих людях живо их „я“. У них есть ревность, но эта ревность не совсем чистая, к ней подмешивается эгоизм. Предположим, что у такого человека 30 процентов ревности и 70 процентов эгоизма. С течением времени ревность ослабевает, и духовное преуспеяние прекращается. Хорошее топливо закончилось, а на топливе нечистом, с разными примесями, машина не может двигаться вперёд».

225

«Один Христа ради юродивый говорил мне: „Трудно вначале. Вначале, пока не расколется эгоизм, тебе тяжело. Зато потом начинаешь радоваться!“».

226

«Смиренного человека любят все. Смиренного человека забыть невозможно».

227

«Имея гордость, эгоизм, легко повредиться. Это можно понять, даже наблюдая за змеями. Эфу убить легко. Поскольку у неё сильный яд, она не прячется, а поднимает голову, начинает высовывать свой раздвоенный язык и вызывать тебя на бой. Эфа уверена в своей победе, и поэтому тебе легко её опередить. Ты нагибаешься за камнем и разбиваешь ей голову. А другие змеи, не столь ядовитые, уползают, как только видят человека».

228

«Когда друг о друга ударяются два жёстких камня, то высекаются искры. А если один из камней мягок, то насколько бы жёстким ни был другой, искры не будет. Так происходит и с людьми. Смиренный человек мягок и при столкновениях с другими уступает, благодаря чему предотвращается немалый вред».

229

«Представьте себе монаха, отчаявшегося в добром смысле этого слова. Он говорит: „Боже мой, я недостоин. Как я могу молиться о мире?“ – и, сказав это, он не молится о мире, потому что считает себя недостойным о нём молиться. Но если он забудется и у него вдруг непроизвольно вырвется молитва о мире, то такая молитва доходит до Бога во много раз быстрее, чем любая другая».

230

«В прежние времена, если человек допускал оплошность, совершал грех, то ему было стыдно. А сейчас стыд исчез. Людьми овладевает демон бесчувствия. Он усыпляет нас, а потом делает с нами всё, что ему вздумается. Поэтому сначала в человеке должна появиться добрая обеспокоенность».

231

«Если мы будем совершать всенощные бдения, земные поклоны, всё, что положено монаху, но в нас не будет монашеского духа, то всё пой дёт насмарку».

«Если человек любит самого себя, то он изолирует себя от Бога. Он строит между собой и Богом непроницаемую стену».

233

«Обычно помыслы приходят извне подобно телеграмме. Только в том случае, когда человек доходит до ужасного состояния, тогда помыслы приходят не от диавола, а их рождает он сам. Он сам, подобно генератору, вырабатывает диавольский ток».

234

«Рассуждение мы приобретаем в самую последнюю очередь. Рассуждение – венец добродетелей, и этот венец Бог даёт подвизающимся в конце их поприща. Нам надо стараться жить в согласии с заповедями Божиими, а Он даст то, что нам необходимо для спасения души».

235

«Необходимо рассуждение: кому можно, а кому нельзя желать „доброго покаяния!“ [29]29
  «Доброго покаяния» – в греческой монашеской традиции одна из принятых форм благопожелания перед постом, перед постригом, после исповеди.


[Закрыть]. Когда ты желаешь „доброго покаяния!“ какому-нибудь „доброму христианину!“ за душой у которого есть несколько добрых дел, то он может посчитать это оскорблением. „Что он на меня несёт? – думает этот человек. – Я что, преступник, раз он мне желает доброго покаяния?“ А на самом деле покаяние необходимо каждому из нас для спасения».