Текст книги "2084"

Э. Дж. Свифт
Рынок вымирающих животных

Добро пожаловать на наш эксклюзивный рынок, где вы найдете животные активы с поразительными возможностями. Наши поздравления с вашей рекомендацией.

Независимо от того, каким путем вы ее используете – с помощью перорального введения, трансдермального (внутрикожного) применения, ношения части вымирающего или почти вымирающего животного на коже или хранения ее у вашей кровати – эти возможности непрерывно умножаются. Как владельцу конечного актива вам может очень крупно повезти: вы можете достичь неожиданного процветания или обрести могущество в своей сфере влияния.

Рынок вымирающих животных занимается продажей исключительно тех товаров, изготовленных из животных, количество перечисленных видов которых уменьшилось до менее десяти особей в дикой среде. Пользуясь Рынком вымирающих животных, вы можете быть уверены, что приобретаете товар из категории «<10 диких особей»; никакое другое агентство такой гарантии не дает.

Для просмотра активов, находящихся в настоящее время на аукционе, перейдите на страницу «СПИСКИ». Начальные цены для активов «СВЕРХХИЩНИКИ» доступны по запросу.

* * *

Что бы вам там ни рассказывали, мы его не оставили.

Нечто, чтобы нам нравился этот парень, – честно говоря, он стал для нас геморроем, – но мы бы никогда его не бросили. Не потому ли вы пришли? Обычно это первое, что спрашивают люди. Да, я Джунайя Боумен, а кто же еще? В монахи меня пока не обратили.

Мои извинения. Я уже много раз это делал. Понимаю, вы проделали долгий путь, чтобы со мной встретиться. Здесь очень спокойно, возможно, вам понравится смена обстановки. А здешние виды, надо признать, действительно впечатляют. Но не обманывайтесь: все может измениться в мгновение ока. Завтра все то, что вы видите, может скрыться в тумане.

Но вы ведь пришли не за видами.

Значит, вы здесь из-за барсов. Вы знаете, что в Кыргызстане снежный барс – это священное животное, хранитель великих воинов? Эта роль подходит только для такого величественного существа. По вашему мнению, со всеми имеющимися в нашем распоряжении технологиями мы могли бы узнать о них больше, – но они до сих пор остаются самыми неуловимыми из больших кошек, точно горные призраки.

Прежде чем начать, позвольте мне хотя бы налить вам этого прекрасного чаю.

Это была обычная экспедиционная команда: я, Нихал и Симона. Я изучаю снежных барсов уже более тридцати лет, можно сказать, ветеран, хотя мы с Нихалом знакомы давно. Симона на десять лет моложе меня, она лучше разбирается в технологии беспилотников и анализе полученных данных. Мы составляем – и составляли тогда – хорошую команду. И должны были придерживаться этой стратегии. Гималаи – беспощадное место; последнее, чего можно пожелать – это застрять здесь с новичком. Слишком уж много способов есть умереть, и речь вовсе не о барсах.

Я полагаю, вы знаете, что экспедицию курировала компания отца Ксандра. Это давало нам основание полагаться на частное финансирование. Но когда мы потеряли чип, стоимость экспедиции взлетела до небес, и нам было никак не обойтись без помощи «Новых горизонтов», по крайней мере поначалу.

Я родился в тридцатые годы третьего тысячелетия, когда исследования показали неожиданный скачок популяции барсов. Скорее всего, исследователи просто начали лучше их отслеживать; тогда переломным моментом стало развитие программного обеспечения распознавания образов. Я вырос в непрерывно меняющемся мире. Каждую неделю возникало нечто новое: коралловые рифы, западная антарктическая ледниковая шапка, быстро распространяющиеся возбудители малярии или вирусы, появляющиеся из вечной мерзлоты. Биологи отмечали изменения в миграционных маршрутах, на которых в течение миллионов лет ничего подобного не происходило.

Объекты, расположенные в горах, двигаются медленнее, но все же смещение имеет место. За эти годы я видел, как отступают ледники Гималаев и поднимается граница леса. Тут же в дело вступают и фермеры со своими стадами, что приводит к дальнейшему конфликту между барсами и людьми. Из года в год кошек оттесняют все выше, к самым отдаленным и труднодоступным частям горного хребта.

Несмотря на это, до 2070 года все было не так плохо. Защита была надежной, коридор между двумя популяциями сохранялся, а тибетские монастыри добились больших успехов в своих программах сохранения хищников. Мы полагались на монахов в предоставлении новостей и надеялись отследить больше кошек. Сейчас странно думать об этом как о времени преобладающих оптимистических настроений, однако количество барсов продолжало уменьшаться. Именно эта эпидемия – вирус, вспыхнувший в Азии в 2071 году – окончательно решила их судьбу. Она оказала скверное влияние на голубых баранов, а для кошек вообще стала смертельной. Монахи начали находить их по всему горному хребту, мертвых или умирающих. Вирус воздействует на мозг, поэтому кошки теряли ориентацию и спускались на территорию, заселенную людьми, где и умирали.

В то время я повидал больше диких кошек, чем за двадцать лет работы. А браконьеры, несмотря на происходящий хаос, становились с каждым днем все наглее.

Я не думаю, что хоть одно правительственное учреждение может побороться с Рынком вымирающих животных. Сервер перемещается каждые несколько месяцев. Предложения появляются на сайте, когда количество снижается примерно до десяти особей в дикой природе. Сначала это были земноводные. За ними последовали рептилии и морские обитатели (не спрашивайте меня, каким образом эти люди «гарантируют» количество морских обитателей), затем появились млекопитающие. Я жил с ежедневным страхом увидеть на рынке снежных барсов. Видел сны, в которых данные моего сканера совпадали с отличительными знаками кошки, которую мы отметили. Видел висевшую на грязной стене шкуру барса, кровь из которой стекала в медицинскую посуду. Я просыпался в поту и лихорадочно набирал сайт рынка. Барсов не было. Обычный кошмар. Я говорил себе, что это никогда не станет реальностью. Снежный барс – культовая фигура; как и у многих сверххищников, его преимущество состояло в том, что он захватывал воображение публики. Оно, если не случится ничего из ряда вон выходящего, сохранит его в безопасности.

Я ошибался.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Pseudophryne corroboree

(Яркая ложная жаба) * * *

В дикой среде # <4

Полный образец. Золотисто-черная кожа.

Торги начинаются с 800 000 долларов США или эквивалентной суммы в другой валюте

Земноводные являются символом плодородия и славятся своими афродизиаковыми свойствами. Известно, что жаба приносит исключительную удачу в бизнесе.

Пятнадцать месяцев назад популяция снежного барса сократилась до пяти диких особей. Два самца, самка и два детеныша, которые, как мы полагали, родились от старшего самца. Его отравили браконьеры. Поскольку его чип еще был активным, нам удалось найти тело до того, как это сделали их подрядчики, что стало единственной удачей ужасного дня. Мы нашли самца на берегу реки под горой в такой позе, будто он пытался пить, возможно, желая облегчить боль своей затянувшейся агонии. Ночью выпал снег, и его мех покрылся изморозью. Теперь его навеки погасшие глаза не вырежут и не продадут – это все, что мы смогли для него сделать.

Мы с Нихалом не хотели терять ни минуты и решили отвезти оставшихся барсов в безопасное место на вертолете, но не смогли вовремя получить лицензию. Я не буду утомлять вас юридическими заморочками, связанными с перемещением вымирающих видов. Это сложный процесс. Все, что мы могли сделать, – это держать ситуацию под контролем и надеяться на безопасность наших чипов. Из-за катастрофической ситуации с популяцией барсов, несколько лет назад мы, наконец, получили возможность подключаться к Международной космической станции, поэтому сигналы наших чипов значительно стабилизировались. Если бы эти четыре барса могли продержаться какое-то время и если бы молодой самец не нашел детёнышей до того, как они вырастут, через пару лет самка была бы готова размножаться снова.

Младшего самца убили дротиками через два месяца – мы потом узнали, что наши камеры-ловушки были взломаны. Я не мог заставить себя зайти на рынок вымирающих животных, поэтому это сделала Симона. Они продали его мех, кости, когти и кровь. Глаза – пять миллионов за штуку. На какой-то бойне в подворотне эту красивую кошку расчленили, упаковали по частям и отправили в дома покупателей.

Глаза снежного барса очень бледные, и совсем не похожи на глаза других кошек. Я задавался вопросом, были ли они куплены вместе или по отдельности. Я спрашивал себя, кто их купил, и представлял себе, что может произойти, если я когда-нибудь встречу этого человека.

Последствия смерти самца не заставили себя ждать. Тайный агент предупредил нас, что нашу самку и ее двух детенышей рекламируют, предлагая баснословную награду за их поимку. Мы должны были добраться до них раньше других. С нашим подключением к МКС их поимка в теории выглядела простой: найти зверей по GPS, прилететь на вертолете, немного пройти пешком, выпустить пару дротиков и затем процедура восстановления. Мы все были готовы, но за два дня до вылета чип самки по непонятной причине отключился.

Нашей первой мыслью было – ее нашли браконьеры.

Даже не знаю, как описать отчаяние, охватившее нас той ночью. Мы каждую минуту обновляли страницу Рынка, боясь того, что можем найти. Никто из нас не мог уснуть. Каждый прошедший час был временной отсрочкой. У нас затеплилась слабая надежда, с течением ночи постепенно перераставшая в веру. Наша самка барса была жива. Мы просто не знали, где она. Мы вернулись к отслеживанию методами двадцатого века, разыскивая величайшего волшебника королевства животных.

Она будто знала, что мы идем за ней.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Squatina aculeata

(Обыкновенный морской ангел) * * *

В дикой среде # <3

Формальдегидный образец

Торги начинаются с 950 000 долларов США или эквивалентной суммы в другой валюте

Сохраненный морской ангел даст покупателю вечную защиту. Ангелы особенно эффективны против мстительных духов, прибрежных наводнений и смерти от воды.

Сделка с компанией «Новые горизонты» была простой: они возьмут на себя расходы на экспедицию при условии, что мы позволим мальчику Ксандру снять нелепый фильм в виртуальной реальности. Я надеялся, что эта возня надоест ему до конца первого же дня. Он мог бы забраться в один из монастырей и сидеть там, пока папа не заберет его на вертолете.

Предвзятое отношение? Хорошо, я поясню. Я был настроен против него задолго до нашей встречи. Ему не помогло и то, что он явился в чрезвычайно, баснословно дорогой экипировке. Внешне он вполне вписывался в образ исследователя, но ведь это был не более чем материал из плотных волокон. Его экипировка могла похвалиться последней косметической регенерацией клеток, но при этом отсутствовал крючок для захвата. Мы быстро обнаружили, что он не знает, как работать с обогревателем, а его камера будет замедлять нас, и расстояние, которое мы могли бы пройти за день, сократится.

Целью Ксандра было запечатлеть встречу с барсом в виртуальной реальности. От слова «встреча» мне стало как-то не по себе. Не поймите меня неправильно: фронт работы с природой и виртуальной реальностью был замечательным, можно было пользоваться экспериментами, впервые начатыми Аттенборо[11]11
  Сэр Дэвид Фредерик Аттенборо – один из самых знаменитых в мире телеведущих и натуралистов. Многиесчитают его пионером документальных фильмов о природе.


[Закрыть] еще в 2010-м. «Новые горизонты» не являются одной из таких компаний. «Новые горизонты» ориентируются на эмоции, порожденные страхом: их наиболее успешной франшизой является «Нападение акулы», а в мире, который лишь недавно руководствовался международным запретом на добычу акульих плавников, это красноречивее любых слов.

Моя антипатия, должно быть, была очевидна, потому что за ночь до того, как мы отправились в путь, Нихал отвел меня в сторону и посоветовал поумерить мое раздражение.

– Его фильм неуместен, – говорил он. – Мы отправляемся туда ради барсов и не можем позволить себе разозлить отца Ксандра. Во всяком случае, сомнительно, что малец сделает хоть пару удачных кадров, потому что, как только мы увидим кошек, тут же выпустим в них транквилизаторы.

Но я кипел от злости. Я сказал, что Ксандр будет подвергать риску всю экспедицию.

Нихал сказал, что понимает, почему я расстроен, но у нас нет выбора.

Он был прав. Мои эмоции не находили выхода, и я отыгрывался на этом идиоте.

Я посвятил свою жизнь работе со снежными барсами и вплотную столкнулся с их возможным исчезновением в дикой природе. У меня был, возможно, единственный шанс спасти их. Я ненавидел то, что нам предстояло сделать. Не каждое перемещение заканчивается успешно. Иногда животные не приживаются. Я верю, что можно умереть от тоски по родине.

Нихал всегда держался более прагматичных взглядов. «Однажды, – сказал он, – мы сможем заселить эти горы вновь». Он сказал, что наши барсы жертвуют собой ради всех пленных животных. Жертвуют своей свободой ради выживания генофонда. Но я видел поднимающуюся границу леса и тающие снежные покровы, и это не казалось мне прагматизмом – это было ужасное заблуждение.

В первый день друзья из «Новых горизонтов» подбросили нас на вертолете и выгрузили вместе с экипировкой на плато на высоте примерно 4 тысячи метров. До окраины известного ареала самки барса – около двух дней пути. Была ранняя осень, кусты можжевельника пестрели ягодами, а над заснеженными окружающими нас вершинами мерцало полуденное солнце. Глядя в небо, я заметил выразительный силуэт лениво парящего беркута. Наш маршрут предполагал многочисленные повороты и неожиданные находки. Мы составили график дежурств, чтобы присматривать за Ксандром, который мог невзначай уколоться иглой с транквилизатором.

Нихал, Симона и я привыкли к длительным периодам молчания, прерывавшимся лишь возгласами предостережения. Каждый из нас внимательно смотрел, куда ставит ногу, всматриваясь в то широкую, то становившуюся чрезвычайно узкой тропу, и остро ощущая присутствие своих спутников впереди или позади себя. В этом лабиринте гор я никогда не забываю, насколько мы хрупки. Все подвергается непрестанному испытанию: емкость легких, выносливость мышц и ясность ума.

Ксандр не умолкал.

Он хотел знать, сколько леопардов мы отметили. Как с этим управились. Могли ли мы стать свидетелями охоты или убийства. Как кошки убивают свою добычу и поедают ее, как быстро бегают, как высоко могут подняться. Нападали ли они когда-нибудь на нас.

Нихал пытался разрядить ситуацию, терпеливо объясняя Ксандру, что это не обычные леопарды, что они пугливее прочих хищников и гораздо более неуловимые. Можно было пройти в нескольких метрах от кошки, не заметив ее. По словам Нихала, снежные барсы могут жить на высоте почти 6 тысяч метров. Они способны перетаскивать свою добычу на почти вертикальный обрыв, зажимая в челюстях жертву в три раза больше, чем они сами. Они могут исчезнуть в промежутке между двумя ударами сердца. Барс может смотреть прямо на тебя, но ты, возможно, никогда его не увидишь. Ксандр слушал или притворялся, что слушает, но вопросы не прекращались. Насколько близко можно подобраться к барсу, чтобы тот не узнал, что мы рядом? Когда он ощутит наше присутствие? В какой момент это случится?

Вскоре он начал тяжело дышать и изо всех сил старался не отставать. Это было упущением Симоны. «Береги кислород», – сказала она ему.

Когда пришло время разбить лагерь, я чуть не заплакал от облегчения. Ксандр, к счастью, спал в своей собственной палатке, как и Нихал. Мы же с Симоной делили одну на двоих, как обычно делали, чтобы сэкономить на снаряжении. Ксандру не предлагали помощь, и, чтобы разбить палатку, ему потребовалось вдвое больше времени, чем всем остальным. Но ему нужно было учиться, иначе он не продержался бы в глуши и двух минут. После быстрого и скромного ужина, мы забрались в палатки устраиваться на ночь.

Симона заснула сразу, но я еще долго лежал в темноте, прислушиваясь к ее дыханию и созерцая тусклое свечение из палатки Ксандра. Он разряжал батарею своего планшета. В конце концов, свет погас. Но я продолжал лежать без сна, а в голове метались тревожные мысли о барсах. Только бы они спрятались, только бы были в безопасности! Нам нужна лишь капелька везения.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Abronia frosti

(Древесная Аллигаторовая Ящерица Фроста) * * *

В дикой природе # <5

Цвет кожи (голубая лазурь с черными вкраплениями),

Часть скелета (позвоночник / череп), сердце

Торги начинаются с 1 500 000 долларов США или эквивалентной суммы в другой валюте

Геральдическая регенерация ящериц. Ящерицы особенно ценятся за их способность приспосабливаться и преодолевать невзгоды и стойкость перед огромными трудностями. Сердца ящериц, как известно, излечивают смертельные болезни.

На следующее утро мы дошли до одной из камер-ловушек, вышедших из строя. Какое-то бесстрашное животное прокладывало себе путь. Мы спорили о том, следует ли снова подключать батареи. Симона считала, что стоит это сделать, Ксандр хватался за любую возможность, чтобы снять пару кадров для своего фильма, но мы с Нихалом были настороже. Что могли использовать мы, тем могли воспользоваться и браконьеры. Мы чувствовали, что наш лучший шанс состоял в том, чтобы уйти с радара, максимально использовать свои знания и стараться не афишировать наше присутствие охотникам или кошке.

В тот день мы поднялись еще на триста метров и к вечеру оказались прямо под снеговой линией, глубоко в царстве барсов. Белоснежные склоны гор, окружавшие нас, ярко выделялись на фоне бледного неба. В последние светлые часы перед закатом Симона выпустила нашего «воробушка», маленький беспилотник с узором в виде сетки, и проверяла по планшету наличие следов зверей или – если бы нам повезло – недавнего убийства. Ксандр заглянул ей через плечо, любопытствуя, но камера беспилотника отражала лишь скалы, лишайники и снег.

Температура в ту ночь упала до минус десяти. Мы с Симоной спали спиной к спине, стараясь согреть друг друга через спальные мешки. Я видел свечение планшета Ксандра, но в тот день слишком устал, чтобы бороться со сном.

На третий день мы воспрянули духом. Было ощущение, что у нас все получится: лагерь разбит, и теперь начиналась настоящая работа. Перед каждым из нас стояли свои задачи. Симона продолжала управлять беспилотниками, ища стада голубых баранов, рядом с которыми был шанс обнаружить и барса. На земле мы с Нихалом искали помет, мочу, хоть какие-нибудь признаки того, что самка проходила мимо камней-меток в этой местности. Мы работали с камерами-ловушками, придерживаясь монотонной, но методичной схемы. В течение первой недели нас не оставлял оптимизм, несмотря на то что камеры не показывали ничего, кроме случайного сурка или зайца. Энтузиазм Ксандра не ослабел, он снимал больше и болтал меньше, и казалось, что мы достигли разрядки напряженности. Нихал упорно заставлял его следовать нашим картам местности.

– Барсы напоминают солдат на линии дозора, – сказал он Ксандру. – Их обычные места обитания – горные хребты и старые речные русла. Они существа привычки.

Каждое утро мы вставали, растапливали кастрюли снега для нашей калорийной каши быстрого приготовления, делились планами действий и обещали себе, что сегодня наступит именно тот день.

Мы жили в этом базовом лагере четыре месяца.

Именно так я представлял себе съемки закаленных фотографов в предыдущем столетии, которые в течение нескольких недель и даже месяцев исследовали местность. Наши же преимущества состояли в том, что мы пользовались МКС и получали пищевые пайки с беспилотников «Новых горизонтов». Ксандру, как наименее привычному к климату, следовало постоянно напоминать о том, чтобы он носил защитные очки. Его нос и руки непрерывно щипал зимний холод. Я говорил все это Ксандру, но он не жаловался на тяжелые условия. Температура ночью упала до минус двадцати, и несколько дней мы просидели в лагере из-за метелей. Непогода сеяла в наших душах смуту. Мы начали сомневаться, что барс выжил.

Первые доказательства появились через сто дней после создания лагеря. Нихал, предпринявший четырехдневную одиночную вылазку, чтобы проверить самую дальнюю камеру-ловушку, обнаружил на камне-метке свежие царапины. Следы когтей были отчетливыми, равномерно распределенными, и ошибиться было невозможно. Мазок, взятый со скалы, дал нам образец мочи и временной интервал. Самка проходила здесь на прошлой неделе.

Нихал загрузил файлы с камеры на МКС, а мы, сидя в базовом лагере, ждали, пока Симона загрузит кадры на свой планшет. Мы с Ксандром топтались рядом, пока она просматривала кадры за последние две недели. Ловушку включили небольшие млекопитающие и случайно пролетавшая птица. Каждый новый образ вызывал всплеск разочарования. Я начал сомневаться в доказательствах Нихала.

На экране появился барс. Симона остановила кадр и запустила программу распознавания образов, но я уже знал, что это она, еще до того как программа подала звуковой сигнал. Мы смотрели, как на экране крадется самка. Ее движения были робкими, большие лапы осторожно ступали по земле. Не обращая внимания на камеру, она подошла к скале, подняла хвост и испражнилась. Через миг появился один из детенышей. Я услышал вдох, испущенный четырьмя парами легких.

Мы внимательно смотрели на экран. Мать и детеныш оставались в кадре в течение целой минуты, прежде чем двинуться дальше. Другого детеныша не было. Мы таращились на пустой пейзаж и ощущали опустошение, потерю. Но в этот момент появился второй маленький барс, следующий за ними.

Я попросил Симону воспроизвести кадры еще раз. Мой голос казался мне странным, жестким, я будто сдерживался, чтобы не заплакать и не закричать от облегчения. Мы посмотрели отснятый материал второй раз, третий. Мы могли смотреть его весь день.

Я взглянул на Ксандра. Он смотрел на планшет с выражением благоговейного страха. Я помню, как подумал, что, возможно, недооценил его.

Мы с Симоной обсудили наш следующий шаг. Кадры были отсняты три дня назад, и к тому времени, когда мы догнали бы Нихала, барсы могли опередить нас на пять дней. Шансы найти их были минимальны. У Ксандра таких сомнений не было, и он пошел готовить свое снаряжение для съемки фильма. Я смотрел, как он занимается своими делами, и спрашивал себя, возмущен ли я его оптимизмом или просто завидую.

После четырех месяцев бездействия я не мог поверить в то, что мы увидели. Но мне пришло в голову, что Ксандр мог, потому что верил в чудеса. Он и не задумывался прежде, что чудо предстанет перед ним в таком виде, что оно может не появиться снова, в этой ли экспедиции или в любой другой. То, что мы принялись за работу, было актом веры. В этом и заключалась проблема, подумал я: Ксандр хотел снять все крупным планом – вонючую слюну барса, удары тяжелого хвоста по снегу. Он хотел заполучить всю славу барса, а не ее призрак. Мне следовало сказать ему, что природа не такая, она никому не обязана и ничегошеньки ему не должна. Но я не думал, что он будет меня слушать.

Возможно, я все равно должен был сказать ему это. Возможно, должен был хотя бы попытаться.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Alcedo euryzona

(Яванский полосатогрудый зимородок) * * *

# <3 последняя размножающаяся пара

Два образца, полная таксидермия:

Красивое сине-оранжевое оперение

Торги начинаются с 2 млн долларов или эквивалентной суммы в другой валюте

Зимородки – символы процветания. Их синий цвет связан с историческими концепциями королевской власти. Известно, что активы зимородков приносят большие состояния в мирное время.

То, что я собираюсь рассказать вам, не входит в официальный отчет.

Мы переместили наш базовый лагерь, чтобы объединиться с Нихалом. Из-за преследующей нас метели поход был мучительным упражнением в глупости. Вместо того, чтобы испытать облегчение после прибытия, мы все легли спать в паршивом настроении, осознавая, что подвергли себя риску, и нервничали из-за того, что принесет утро.

Я проснулся ночью в полной уверенности, что на меня кто-то смотрит. Мое сердце колотилось, как будто я увидел кошмар, хотя я был уверен, что мне ничего не снилось. Медленно биение пульса в ушах стихло, и я услышал, как спокойно дышит спящая Симона. Ощущение, что на меня кто-то смотрит, не исчезало.

Выход из палатки ночью был исключительной мерой – на крайний случай во внешнем отсеке у нас имелась бутылка для справления малой нужды, – но я ни секунды не сомневался в том, что делаю. Я втиснулся во внешний отсек палатки, нащупал свое снаряжение и потянул его на себя так тихо, как мог. Мои глаза постепенно приспосабливались к темно-серому цвету, поэтому я знал, что небо вскоре должно посветлеть – темнота не была абсолютной.

Ружье-транквилизатор находилось на своем обычном месте. Очки ночного видения лежали рядом: я активировал инфракрасное излучение в качестве запасного варианта. Во внутреннем отсеке мягко светилось теплое тело Симоны. Я вышел из палатки и тихо стоял снаружи. Это была ночь, созданная специально для богов. Горы были такими же тихими и неподвижными, а небо таким же ясным, каким я видел его, когда мне было тридцать лет. По опыту я знал, что таким оно будет недолго. Я снял очки, обозревая купол из бледных шпилей гор, которые окружали наш лагерь и горделиво вздымались между мириадами звезд. У меня возникло искушение разбудить Ксандра, чтобы рассказать ему, что здесь стоит снимать. Через громоздкую арктическую экипировку я ощутил прохладу ночного воздуха, тело медленно приспосабливалось к холоду. Я вновь насторожился, поскольку возникло то самое чувство, что за мной наблюдают.

Я надел очки и проверил другие палатки. В красном свечении были различимы лежащие в своих спальных мешках Ксандр и Нихал.

Я прошел несколько метров по тропе. Если бы такой глупый поступок совершил Ксандр, я бы на него наорал. Да, стояла ясная ночь, но все могло измениться мгновенно, а в этих условиях человек мог умереть в десяти метрах от собственной палатки. Я продолжал идти, чувство слежки усиливалось с каждым шагом. Люди обычно в таких случаях говорят об интуиции. Монахи же настаивают на том, что все вещи связаны. Как бы вы это ни объясняли, я знал, что скоро что-то найду.

Барс ждал меня на повороте тропы. По другую ее сторону путь вел в ущелье.

Между нами было не более десяти метров – расстояние, которое барс способен преодолеть двумя прыжками. Ее тепловая метка была вспышкой в пустом мире. Очень медленно я выключил инфракрасное излучение. Теперь я мог все видеть отчетливо. Самка барса стояла ко мне спиной, но я не сомневался, что она знала о моем присутствии. Я видел широкий взмах хвоста, лапы, изгиб позвоночника, затылок с закругленными ушами, те знакомые розетки, которые сквозь очки ночного видения казались бледно-зелеными. Мне не нужен был алгоритм, чтобы сказать себе, что это она. Эти образцы были запечатлены в моей памяти.

«Ты жива», – подумал я.

Ты жива.

Никто из нас не двигался. Мне следовало, если не бояться, то, по крайней мере, держаться настороже. У барса был выбор: повернуться ко мне мордой или отступить. Если бы ее детеныши были рядом и она сочла меня угрозой, то могла бы напасть. Скорее, она ускользнула бы или застыла на месте, надеясь, что неподвижность сделает ее невидимой и я уйду. В моих руках было ружье-транквилизатор. Я поднял его. Звук, с каким зашелестела моя ветровка в темноте, обеспокоил меня. Я легко мог ее подстрелить. Это была прекрасная возможность; ее детеныши должны быть где-то неподалеку. Хвост самки чуть дернулся. Я должен был действовать. Это единственный предоставленный нам шанс. В любой момент она могла повернуться. В любой момент она могла побежать. Мой палец опустился на спусковой крючок.

Самка барса подняла большую лапу, застыв в нерешительности. Лапа опустилась. Она прижалась к земле и начала уползать, скользя животом по снегу. Мой палец оставался на курке. У меня все еще был шанс. В течение нескольких секунд я мог выстрелить. Руки замерзли, но цель моя была совсем рядом, я знал, что не промахнусь.

Я не выстрелил.

Я наблюдал, как она отползает. В ту удивительно ясную ночь она так быстро и проникновенно погрузилась в свою среду, что я не могу сказать вам, в какой момент видел шерсть, а в какой смотрел на голые скалы и снег. После того, как она ушла, холод пронзил меня тысячей иголок. Я внезапно ощутил покалывание в ногах, руки начали неметь. Я все так же стоял, ошеломленный тем, что сделал, или, точнее, тем, чего не сделал. Наконец, развернулся и поспешил назад в лагерь.

Кто-то произнес мое имя.

Это был Ксандр. Я опустил голову, полностью погрузившись в то, что видел, и даже в очках не заметил его приближение. Он отступил, подняв руки в знак извинения, что напугал меня. Он спросил, слышал ли я что-нибудь, потому что ему казалось, что он слышал. Я сказал ему, что осмотрел местность. Ему не о чем беспокоиться.

Его взгляд упал на ружье-транквилизатор, зажатое у меня под мышкой. Он никак это не прокомментировал. Я сказал ему вернуться в тепло палатки, что и сам намеревался сделать.

Я подождал, пока Ксандр скроется в безопасной палатке, прежде чем вернуться в свою. Осторожно положив очки и ружье у входа, я втиснулся в спальный отсек. В своем спальном мешке пошевелилась, но не проснулась Симона.

Я думал разбудить ее и Нихала и рассказать им, что видел. Если бы мы немедленно собрались, то могли бы отследить самку барса с ее детенышами. Я думал о барсах в зеленом храме, о двух детенышах, которые могли вырасти в безопасных условиях, о тройном проблеске надежды на будущее. Я думал о барсах в неволе. О барсах на Рынке вымирающих животных. Я вспоминал, как самка растворяется в ночи, и знал, что никогда не смогу ее предать.

Я скользнул в свой спальный мешок и закрыл глаза.

Утром палатка Ксандра была пуста.

НОВАЯ ПОЗИЦИЯ* * * Panthera tigris sumatrae

(Суматранский тигр) * * *

В дикой среде # <1

Шкура только по частному запросу

Лекарственные средства: кровь, частички костей, включая плечевые кости, когти, хвост, глазные яблоки

Части тигра известны своими целебными свойствами. Тигры также являются смотрителями над злыми духами, а их активы обладают уникальной способностью поглощать и уничтожать этих духов или призраков.

На поиски Ксандра его отец бросил все, что имел: были организованы спасательные работы, летали воздушные машины скорой помощи, подключилась вневедомственная охрана, парили десятки беспилотников, работали опытные исследователи и альпинисты. Всем, кто знал эту местность, «Новые горизонты» обещали вознаграждение. Поиск продолжался несколько месяцев.

Я сказал Нихалу и Симоне правду: я видел Ксандра, когда обходил дозором лагерь, и подождал, пока он не вернется в свою палатку. Я специально включил защитные очки, чтобы проверить, что он вошел внутрь. Я не рассказал им о том, что еще видел той ночью, как и о том, что у меня было ружье.