Текст книги "Священные письмена майя"

Обрадованные юноши возвратились на площадку для игры в мяч; они принялись за игру и играли там долгое время одни. Они расчистили площадку, где играли их родители.

А владыки Шибальбы услышали их и сказали: «Кто это те, что снова начинают играть над нашими головами и тревожат нас производимым ими шумом? Может быть, не умерли Хуп-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу, желавшие возвысить себя перед нами? Идите и сразу же призовите их сюда!»

Так сказали Хун-Каме, Вукуб-Каме и другие владыки. Они тотчас же призвали своих вестников и сказали им: «Отправляйтесь туда и скажите им, когда вы окажетесь там: „Пусть они придут“, – сказали владыки, – мы желаем играть в мяч с ними здесь, через семь дней после сегодняшнего мы желаем играть; так скажите им, когда вы придете туда». Так сказали владыки. Таково было приказание, которое они отдали вестникам.

И они пошли туда по широкой дороге, проложенной юношами; она вела прямо к их дому.

Идя по ней, посланцы появились прямо перед бабушкой и матерью юношей. Они были заняты едою, когда прибыли посланцы из Шибальбы.

– Скажи им, чтобы они пришли, без обмана, так приказали владыки, – сказали вестники Шибальбы. И посланцы Шибальбы указали точный день прибытия: «В течение семи дней владыки будут ожидать их», – сказали они Шмукане.

– Хорошо, посланцы, они придут, как было приказано, – ответила старица. И посланцы отправились в обратный путь.

И тогда сердце старицы исполнилось беспокойства: «Кого же я пошлю позвать моих внуков? Разве не тем же самым образом явились в прошлый раз посланцы Шибальбы, когда они увели родителей юношей», – говорила старица и горько плакала, печальная и одинокая в своем доме.

И вдруг с ее одежды упала вошь. Она схватила ее и положила на ладонь своей руки. Вошь начала двигаться и быстро поползла.

– Доченька моя, не хочешь ли ты, чтобы я послала тебя позвать моих внучат с площадки для игры в мяч, – сказала она вши. – «Исполнители приказаний, посланцы Шибальбы пришли к вашей бабушке и сказали ей: „Ты должна позаботиться, чтобы они пришли бы в течение семи дней, пусть придут они“, – вот что сказали посланцы Шибальбы. Это велела мне передать ваша бабушка», – так приказала она вши.

Вошь, послушная приказанию, отправилась тотчас же в путь. На дороге ей повстречался сидевший юноша по имени Тамасул, жаба.

– Куда это ты идешь? – спросила жаба вошь.

– Я несу в своем животе послание, я отправилась искать юношей, – отвечала вошь Тамасулу.

– Хорошо, но я вижу, что ты двигаешься недостаточно быстро, – возразила жаба вши, – ты не хочешь, чтобы я проглотила бы тебя? Ты увидишь, как я побегу, и таким образом мы быстро прибудем.

– Прекрасно! – ответила вошь жабе. Тотчас же жаба проглотила ее. И жаба путешествовала долгое время, но шла она без всякой спешки. Затем она встретила большую змею по имени Сакикас.

– Куда это ты идешь, юный Тамасул? – спросила Сакикас жабу.

– Я иду как посланец, у меня в животе послание, – отвечала жаба змее.

– Я вижу, что ты не можешь двигаться быстро. Может быть, я, я прибуду быстрее, – сказала змея жабе.

– Иди-ка сюда! – прибавила она.

И тотчас же Сакикас в свою очередь проглотила жабу. И с тех пор только это является пищей змей, которые и теперь глотают жаб.

Змея быстро отправилась вперед, но встретила сокола Вака, большую птицу. Сокол в свою очередь мгновенно проглотил змею. Вскоре после этого он появился на стене площадки для игры в мяч. С этого времени вот что стало пищей соколов, пожирающих в горах змей.

Прилетев, сокол уселся на карниз стены здания, в котором забавлялись, играя в мяч, Хун-Ахпу и Шбаланке. Усевшись, сокол начал кричать: «Вак-ко! Вак-ко!», что обозначало: «Вак здесь! Вак здесь!»

– Кто это там кричит? Давайте-ка сюда наши выдувные трубки! – воскликнули юноши. Они выстрелили в сокола и попали шариком из выдувной трубки в зрачок глаза. Сокол кругами спустился на землю. Они подбежали, быстро схватили его и спросили: «Что ты пришел сюда делать?». Так спросили они сокола.

– Я принес в своем животе послание, – отвечал сокол, – сперва излечите мой глаз, а потом я вам расскажу.

– Прекрасно! – сказали юноши и, взяв кусочек от каучукового мяча, с помощью которого они играли, они приложили его к лицу сокола. «Лоцкик» назвали они это средство, и мгновенно он выздоровел, сразу же глаз сокола был исцелен полностью.

– Говори теперь! – сказали они соколу. И он немедленно изрыгнул большую змею.

– Говори ты! – сказали они змее.

– Хорошо! – сказала змея и в свою очередь изрыгнула жабу.

– Где же послание, что ты принесла? Говори! – приказали юноши жабе.

– Здесь, в моем животе, находится послание, – отвечала жаба.

И немедленно она попыталась, но не могла ничего изрыгнуть; рот ее был наполнен слюной, но ничего из ее рта не вышло. Тогда юноши захотели ее побить.

– Ты обманщица! – сказали они.

Они ударили ее ногою в крестец, и кости ее бедер поднялись вверх. Она попыталась снова, но из ее рта снова потекла только лишь слюна. Тогда юноши открыли руками рот жабы и, когда он открылся, заглянули внутрь его. Вошь застряла в зубах жабы; она осталась в ее рту и не была проглочена, а только казалась проглоченной. Так была искалечена жаба, и пища, предназначенная ей, неизвестна. Она не может бегать и стала с тех пор пищей змей.

– Говори, – приказали они вши, и тогда она передала свое послание. «Ваша бабка сказала мне, о юноши, – иди позови их сюда; прибыли исполнители приказаний, посланцы Хун-Каме и Вукуба-Каме пришли сказать им, чтобы они отправились в Шибальбу. Посланцы говорили: они должны явиться туда в течение семи дней, чтобы играть в мяч с нами; они также должны принести свои принадлежности для игры: мяч, кольца, перчатки и кожаные наколенники, чтобы могли забавляться здесь! – сказали владыки. Они, посланцы, действительно приходили, – сказала ваша бабушка. Вот почему я нахожусь здесь. Поистине, ваша бабушка сказала это, и она плачет и скорбит, по этой причине я и пришла сюда».

– Неужели это правда? – спросили юноши друг у друга, когда они услышали это.

Быстро они побежали домой и добрались к своей бабушке, но они пришли, только чтобы попрощаться с ней.

– Мы должны отправиться в путь, бабушка, мы пришли только попрощаться с тобой. Но мы оставляем здесь знак о нашей судьбе: каждый из нас посадит по тростнику; в середине дома мы посадим его; если он засохнет, то это будет знаком нашей смерти. «Они мертвы!» – скажешь ты, если он начнет засыхать. Но если он начнет пускать свежие ростки снова, – «они живы!» – скажешь ты, о наша бабушка. И ты, мама, не плачь, потому что мы оставляем знак о нашей судьбе. – Так говорили они бабушке и матери.

И перед отправлением Хун-Ахпу посадил один тростник, а Шбаланке посадил другой; они посадили их в доме, а не в поле; они посадили их не во влажную почву, а в сухую землю; они посадили тростники в середине их дома и затем оставили их.

После этого братья отправились в путь, неся каждый свою выдувную трубку, и стали спускаться к Шибальбе. Они быстро сошли вниз по ступеням и пересекли несколько различных потоков и ущелий. Они прошли среди неких птиц, иэти птицы назывались Молай.

Затем они перешли через реку гноя и через реку крови, где они должны были быть уничтожены – так думали люди Шибальбы, – но они не коснулись ее своими ногами; вместо этого они пересекли ее на своих выдувных трубках.

Они вышли оттуда и пришли к перекрестку четырех дорог. Они прекрасно знали, какие дороги ведут к Шибальбе: черная дорога, белая дорога, красная дорога и зеленая дорога. Там же они призвали к себе насекомое, москита по имени Шан. Он должен был идти и собрать те сведения, которых они хотели.

– Ужаль их одного за другим; сперва ужаль сидящего на первом месте, затем ужаль всех их, так как это будет твоим уделом: сосать кровь людей на дорогах, – так было приказано москиту.

– Прекрасно! – ответил москит.

И немедленно он полетел по черной дороге и наткнулся прямо на вырезанных из дерева людей, сидевших первыми и покрытых украшениями. Он ужалил первого, но он не сказал ничего, он ужалил второго сидевшего, но тот также ничего не сказал.

После этого он ужалил третьего, а сидевший третьим был Хун-Каме.

– Ой! – воскликнул он, когда его ужалили. – Ох! – сказал Хун-Каме.

– Что это, Хун-Каме? Кто это тебя ужалил? Не знаешь ли ты, кто тебя ужалил? Ох! – воскликнул четвертый из сидевших владык.

– В чем дело, Вукуб-Каме? Что тебя ужалило? – спросил в свою очередь пятый из сидевших.

– Ох! Ой! – воскликнул затем Шикирипат. И Вукуб-Каме спросил его:

– Что ужалило тебя?

И когда был укушен сидевший на шестом месте, он закричал: «Ой!»

– Что это, Кучумакик? – спросил Шикирипат. – Что тебя ужалило?

А когда был ужален седьмой сидевший, он воскликнул: «Ой!»

– В чем дело, Ах-Альпух? – спросил Кучумакик. – Что тебя ужалило?

И когда был ужален восьмой из сидевших, он воскликнул: «Ой!»

– В чем дело, Ах-Алькана? – спросил Ах-Альпух. – Что ужалило тебя?

И когда был ужален девятый из сидевших, он воскликнул: «Ой!»

– Что это, Чамиабак? – спросил Ах-Алькана. – Что тебя ужалило?

И когда десятый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!»

– В чем дело, Чамиахолом? – спросил Чамиабак. – Что тебя ужалило?

И когда одиннадцатый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!»

– Что случилось? – спросил Чамиахолом. – Что укусило тебя?

И когда двенадцатый из сидевших был ужален, он воскликнул: «Увы!»

– Что это, Патан? – спросили они. – Что тебя укусило?

И тринадцатый из сидевших воскликнул: «Увы!» – почувствовав, что он ужален.

– В чем дело, Кикшик? – спросил Патан. – Что тебя укусило?

И в этот момент четырнадцатый из сидевших воскликнул, почувствовав, что он ужален: «Увы!»

– Что укусило тебя, Кикришкак? – спросил Кикре[44]44
  Перечисленные здесь имена владык Шибальбы несколько отличаются от упомянутых в первой главе этой же части. Новыми лицами являются Кикшик «Кровавое крыло», Кикришкак «Кровавый коготь» и Кикре «Зубы, покрытые кровью». Причина появления новых владык в Шибальбе в тексте «Пополь-Вух» не упоминается. Возможно, что в этом месте мы имеем следы какой-то иной версии мифа.


[Закрыть].

Таким образом они назвали свои имена, когда они все говорили их один другому. Так они выявили себя, говоря свои имена, называя каждого из владык, одного за другим. И этим способом каждый из сидевших на своем месте сказал имя своего соседа.

Ни одно из этих имен не было упущено. Все сказали свои имена, когда Хун-Ахпу вырвал волосок со своей ноги, ужаливший их всех. Потому что в действительности не москит жалил их; он отправился, чтобы подслушать для Хун-Ахпу и Шбаланке имена всех их.

Юноши же, продолжая свой путь, прибыли наконец туда, где находились обитатели Шибальбы.

– Приветствуйте владыку, того, кто сидит там! – было сказано им, чтобы обмануть их.

– Это не владыка. Это не более чем вырезанное из дерева чучело, – сказали они и подошли ближе. И немедленно юноши начали почтительно приветствовать их: – Привет тебе, Хун-Каме! Привет тебе, Вукуб-Каме! Привет тебе, Шикирипат! Привет тебе, Кучумакик! Привет тебе, Ах-Альпух! Привет тебе, Ах-Алькана! Привет тебе, Чамиабак! Привет тебе, Чамиахолом! Привет тебе, Кикшик! Привет тебе, Патан! Привет тебе, Кикре! Привет тебе, Кикришкак! – говорили они, проходя перед ними. И, смотря в их лица, они говорили имена всех, не упустив ни одного-единственного имени из них.

А как желали бы владыки Шибальбы, чтобы их имена не были раскрыты.

– Садитесь здесь! – сказали они, надеясь, что братья сядут на указанное им сиденье. Но те не захотели.

– Это не сиденье для нас; это всего лишь раскаленный камень, – сказали Хун-Ахпу и Шбаланке, и владыки Шибальбы не могли обмануть их.

– Прекрасно, тогда идите в этот дом, – сказали владыки.

И они отправились и вошли в «Дом мрака», но и там они не были побеждены.

Это было первым местом испытаний в Шибальбе. Владыки Шибальбы думали, что, когда юноши вошли туда, это должно было стать началом их поражения. После того как юноши вошли в «Дом мрака», им были немедленно принесены зажженные лучины из смолистой сосны, и посланцы Хун-Каме взяли с собой по сигаре для каждого из них.

– Вот сосновые лучины для вас, – говорит владыка, – вы должны прийти с ними на заре завтрашнего дня, вместе с сигарами; вы должны прийти и возвратить их назад целыми, – говорит владыка! – Так сказали посланные, когда они пришли.

– Хорошо! – ответили юноши.

Но в действительности они не жгли сосновую лучину; вместо этого они поместили на конец их что-то красное: несколько перьев из хвоста красного попугая, а ночная стража приняла их за зажженные сосновые лучины. К концам же сигар они прикрепили огненных червей.

Всю ночь каждый из обитателей Шибальбы думал, что братья побеждены. «Ха, мы победили их!» – говорила ночная стража. Но сосновые лучины совершенно не были обугленными и выглядели по-прежнему, а сигары не были искурены, и вид их был такой же, как прежде.

Они отправились сообщить происшедшее владыкам.

– Что это за люди? Откуда они пришли? Кто зачал их? Кто родил их? Поистине, это заставляет загореться наши сердца, потому что нехорошо для нас то, что они делают. Странны их лица и странно их поведение, – говорили они друг другу.

И вскоре все владыки призвали юношей к себе.

– Ну, давайте же поиграем в мяч, юноши! – сказали они. И в это же самое время они были спрошены Хун-Каме и Вукубом-Каме:

– Откуда же вы оба пришли? Расскажите-ка нам, о юноши! – сказали им владыки Шибальбы.

– Кто знает, откуда мы пришли! Мы не знаем, – ответили они и не сказали больше ничего.

– Прекрасно. Давайте же играть в мяч, юноши, – сказали им обитатели Шибальбы.

– Хорошо, – ответили они.

– Давайте-ка используем вот этот наш мяч, – сказали обитатели Шибальбы.

– Никоим образом. Вы будете пользоваться не этим, а нашим, – отвечали юноши.

– Нет, мы не хотим использовать никакого, кроме нашего, – настаивали обитатели Шибальбы.

– Прекрасно, – сказали юноши.

– Давайте тогда бросим жребий на червяка чиль, – сказали обитатели Шибальбы.

– Нет, вместо этого пусть заговорит голова пумы[45]45
  В этом разговоре многое остается непонятным. Можно лишь предположить, что речь идет о каких-то правилах игры в мяч или различных ее разновидностях. Не исключена возможность, что автор текста к тому же сознательно использовал игру слов.


[Закрыть], – сказали юноши.

– Нет, так не пойдет! – закричали обитатели Шибальбы.

– Хорошо, – сказал Хун-Ахпу.

Тогда владыки Шибальбы схватили мяч, они бросили его прямо на кольцо Хун-Ахпу. Немедленно, в то время как обитатели Шибальбы схватили ручку кремневого ножа, мяч отскочил и запрыгал по полу площадки для игры в мяч.

– Что это такое? – воскликнули Хун-Ахпу и Шбаланке. – Вы желаете убить нас? Может быть, это не вы посылали за нами? И к нам приходили не ваши собственные посланцы? Поистине, мы достойны сожаления! Мы сейчас же оставим вас, – сказали им юноши.

Аэто было именно то, чего желали обитатели Шибальбы: чтобы с ними случилось что-нибудь, чтобы они немедленно умерли бы прямо здесь, на дворе для игры в мяч, и чтобы таким образом они были побеждены. Но этого не случилось, а побеждены были юношами обитатели Шибальбы.

– Не уходите, о юноши, давайте поиграем в мяч, мы будем употреблять теперь только ваш мяч, – сказали они юношам.

– Прекрасно! – ответили юноши, и затем они прогнали свой мяч через кольцо обитателей Шибальбы, и этим игра была кончена.

И оскорбленные своим поражением обитатели Шибальбы немедленно сказали: «Что же мы будем делать, чтобы победить их? Надо покончить с ними!» И, обратясь к юношам, они сказали им:

– Подите соберите и принесите нам завтра рано утром четыре сосуда, наполненных цветами. – Так сказали обитатели Шибальбы.

– Прекрасно! А какой род цветов? – спросили юноши обитателей Шибальбы.

– Букет красного мучита, букет белого мучита, букет желтого мучита и букет каринимака, – сказали обитатели Шибальбы.

– Хорошо! – ответили юноши.

Этим кончился разговор; сильными и уверенными были слова юношей. Но когда они отдавались нависшей над ними опасности, сердца юношей были спокойны.

Владыки Шибальбы были счастливы, думая, что они уже нанесли им поражение.

– Это хорошо мы сделали! Прежде всего, они должны собрать цветы, – говорили обитатели Шибальбы, – но куда же они пойдут, чтобы получить эти цветы? – спрашивали они в своем сердце.

– Вы, конечно, дадите нам наши цветы завтра, ранним утром, идите тогда срезать их, – сказали обитатели Шибальбы юношам Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Хорошо! – ответили они. – На заре мы снова померимся с вами силами, – сказали они, расставаясь.

И вот после этого юноши вошли в «Дом ножей», второе место испытаний в Шибальбе. Владыки желали, чтобы они были изрезаны в куски ножами и были быстро убиты, – так задумали они. Вот чего желали они в своих сердцах.

Но юноши не умерли. Они сразу же заговорили с ножами и сказали им: «Вам будет принадлежать мясо всех животных», – сказали они ножам. И больше не двигались; все ножи были спокойны.

Так юноши провели ночь в «Доме ножей» и, призвав всех муравьев, они сказали им:

– Идите, муравьи-резчики, идите, муравьи с высокими ногами, все вы приходите сюда. Идите же сразу, идите и принесите все виды цветов, которые мы должны собрать для владык.

– Хорошо! – сказали они, и все муравьи направились в путь, чтобы принести цветы из садов Хун-Каме и Вукуба-Каме.

Но владыки заранее предусмотрительно предостерегли стражу цветов в Шибальбе:

– О почтенные стражи, будьте внимательны к нашим цветам, не допускайте, чтобы они были украдены. Правда, юноши уже в нашей власти, акто же другой может прийти, чтобы посмотреть и срезать цветы? Это, конечно, невозможно! Но все же сторожите их всю ночь!

– Хорошо! – ответили они.

Но стражи садов не заметили ничего. Понапрасну они кричали посреди ветвей деревьев в саду, повинуясь приказанию. Они были там всю ночь, повторяя одни и те же свои крики и песни.

– Шпурпувек! Шпурпувек! – кричал один, начиная свою песню.

– Пугуйю! Пугуйю! – отвечал другой, когда он хотел петь.

Пугуйю – ночными ласточками назывались оба стража садов, садов Хун-Каме и Вукуба-Каме. Но они даже не заметили муравьев, похищавших то, что они охраняли. Муравьи полчищами сновали друг за другом, двигаясь туда и сюда и срезая цветы. Они поднимались по деревьям, чтобы срезать цветы, а цветы падали на землю у подножия деревьев и благоухали.

А стражи между тем продолжали прилежно кричать, и они не чувствовали, как зубы муравьев отгрызают у них хвосты, отгрызают их крылья.

И муравьи тащили таким образом цветы, которые они срезали, и, собирая их с земли, они уносили их в своих зубах.

Быстро наполнили они четыре тыквенных сосуда цветами, влажными от росы; уже занималась заря. И вот пришли вестники, чтобы вести братьев. «Скажи им, чтобы они пришли, – сказал владыка, – и принесли сюда сразу же то, что они срезали», – так было сказано юношам.

– Прекрасно, – ответили они.

И юноши отправились, неся цветы в четырех тыквенных сосудах.

А когда они прибыли пред лицо владыки Шибальбы и других владык и он взял цветы, приятно было посмотреть на цветы, принесенные ими с собой. И в этом состязании обитатели Шибальбы оказались побежденными.

Юноши послали только муравьев срезать цветы, и в течение одной ночи муравьи срезали их и поместили их в тыквенные сосуды.

Мгновенно разъярились все обитатели Шибальбы, а их лица побледнели из-за этих цветов. Сразу же они послали за стражами цветов.

– Почему допустили вы красть наши цветы? Это ведь наши цветы из нашего сада, те, что мы видим здесь! – сказали они стражам.

– Мы ничего не заметили, владыка. Наши хвосты тоже пострадали, – ответили те.

И тогда владыки разорвали их рты в наказание за то, что было украдено то, что им было поручено сторожить. Так Хун-Каме и Вукуб-Каме были побеждены Хун-Ахпу и Шбаланке. И это было началом их деяний. А ночные ласточки получили такие клювы; с этого времени рот у них разделен на две части клювом, как и теперь.

Немедленно все они отправились играть в мяч и сыграли опять несколько игр с равными результатами. Тогда они закончили игру и условились играть снова утром следующего дня. Так назначили обитатели Шибальбы.

– Прекрасно! – ответили юноши по окончании игры.

После этого юноши вошли в «Дом холода». Там было невозможно холодно. Дом был заполнен множеством льда; это было настоящее владение холода. Но скоро холод прекратился, потому что юноши зажгли огонь из сосновых сучьев, совсем старых, и заставили холод исчезнуть.

Вот почему они не умерли; они были еще живы, когда началась заря. А обитатели Шибальбы желали, чтобы юноши умерли там. Но так не случилось, и когда занялась заря, они были еще полны здоровья. И снова появились исполнители приказаний; снова пришли посланные, чтобы вести их.

– Как же так? Они еще не умерли? – воскликнул повелитель Шибальбы. И вновь они смотрели с изумлением на деяния юношей Хун-Ахпу и Шбаланке.

После этого юноши вошли в «Дом ягуаров». Этот дом был полон ягуарами. «Не кусайте нас! Вот что будет принадлежать вам!» – сказали братья ягуарам. И они быстро разбросали перед животными несколько костей, а те с жадностью набросились на кости.

– Ну, теперь-то с ними покончено! Теперь их сердца уже пожраны ягуарами. Наконец-то они побеждены! Теперь их кости переломаны, – так говорили стоявшие на ночной страже, и сердца всех их были счастливы из-за этого.

Но братья не умерли. Как обычно, бодрые и здоровые, они вышли из «Дома ягуаров».

– Какого же рода эти люди? Откуда они появились? – спрашивали все обитатели Шибальбы.

После этого юноши вошли в средоточие огня, в «Дом пламени». Внутри этого дома был только бушующий огонь, но они там не сгорели, хотя там все превращалось в уголь и пепел. И, как обычно, они были бодрыми и здоровыми, когда занялась заря. А очень хотелось владыкам Шибальбы, чтобы братья быстро погибли там, где они находились. Но не случилось, однако, по желанию обитателей Шибальбы, и в сердцах их погасло мужество.

Тогда они направили братьев в «Дом летучих мышей». Ничего, кроме летучих мышей, не было внутри этого дома, дома Камасоца[46]46
  Буквально – «хищная летучая мышь».


[Закрыть], большого животного. Орудия убийства были у него, как у Чакицама[47]47
  Чакицам («наносящее раны острие») – чудовищное животное в виде летучей мыши, на носу которого находится нож.


[Закрыть]; они были похожи на закаленные острия. Мгновенно погибали те, кто появлялся пред лицом его.

Юноши находились там, но они спали внутри своих выдувных трубок. И те, кто находился в этом доме, не укусили их. И все-таки братья должны были сдаться, потому что один из них был побежден Камасоцем, спустившимся с неба. Да, он появился, когда они делали следующее.

Летучие мыши совещались друг с другом в течение всей ночи и летали вокруг и шумели: «Килиц, килиц», – говорили они. И так говорили они всю ночь. Но затем они постепенно остановились; летучие мыши совершенно перестали двигаться и затем спокойно повисли на одном из концов выдувной трубки.

Тогда Шбаланке сказал Хун-Ахпу:

– Долго ли еще осталось до наступления зари? Посмотри!

– Долго ли еще? Кто знает? Сейчас я взгляну, – ответил Хун-Ахпу.

И когда он, горя нетерпением, выглянул из дула выдувной трубки, желая поскорее увидеть восход зари, Камасоц мгновенно срезал его голову, и лишено было головы тело Хун-Ахпу.

Шбаланке спросил снова: «Ну, как? Не занялась ли заря?» – Но Хун-Ахпу был недвижим. «Как? Куда ты ушел, Хун-Ахпу? Что же ты сделал?» – Но он не двигался и продолжал молчать. Тогда опечалился Шбаланке и воскликнул: «Несчастные мы! Мы совершенно уничтожены!»

Исполнители приказаний пошли и немедленно повесили голову Хун-Ахпу на стене площадки для игры вмяч по специальному приказанию Хун-Каме и Вукуба-Каме. И все обитатели Шибальбы радовались из-за того, что случилось с головой Хун-Ахпу.