Текст книги "Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции."

Кирилловские яры

I

 
Были дождинки в безветренный день.
Юностью терпкой колол терновник.
Сумерки и ковыляющий пень,
Сбитые памятники, часовни…
Влажной тропинкой – в вечерний лог!
Тоненькой девочкой, смуглой дриадой —
В теплые заросли дикого сада,
Где нелюбимый и верный – у ног!..
В глушь, по откосам – до первых звезд!
В привольное – из привольных мест!
 

II

 
Ближе к полудню. Он ясен был.
Юная терпкость в мерном разливе
Стала плавнее, стала счастливей.
Умной головкою стриж водил
На меловом горячем обрыве.
Вянула между ладоней полынь.
Чебрик дрожал на уступе горбатом.
Шмель был желанным крохотным братом!
Синяя в яр наплывала теплынь…
Пригоршнями стекала окрест
В душистое из душистых мест.
 

III

 
Дальше. Покорствуя зову глухому,
На перекресток меж давних могил
Прочь из притихшего милого дома,
Где у порога стоит Азраил —
Крест уношу, – слезами не сытый,
Смертные три возносивший свечи,
Заупокойным воском облитый,
Саван и венчик видавший в ночи…
Будет он врыт, подарок постылый,
Там, в головах безымянной могилы…
Страшное место из страшных мест!
Страшный коричневый скорченный крест!
 

IV

 
Чаша последняя. Те же места,
Где ликовала дремотно природа —
Странному и роковому народу
Стали Голгофой, подножьем креста.
Слушайте! Их поставили в строй,
В кучках пожитки сложили на плитах,
Полузадохшихся, полудобитых
Полузаваливали землей…
Видите этих старух в платках,
Старцев, как Авраам, величавых,
И вифлеемских младенцев курчавых
У матерей на руках?
Я не найду для этого слов:
Видите – вот на дороге посуда,
Продранный талес, обрывки Талмуда,
Клочья размытых дождем паспортов!
Черный – лобный – запекшийся крест!
Страшное место из страшных мест!
 

«От Рима, от Афин, где не была…»

 
От Рима, от Афин, где не была,
На памяти остался взмах любовный
За пазухой, под радугой крыла
Комочек, птенчик, шарик теплокровный
Ладони дно едва обнажено
Прошли сады, а в них купалось солнце
Здесь нежности льняное полотно
Под нами до рассвета развернется
Средь душных апельсиновых цветов
Сольются наши голоса и лица
У моря жар, бронхит у городов
И мчит Афина к ним на колеснице
И бледная после июльских нег
Встает Европа, здравствуй, привиденье
И все идет печальный русский снег
И голуби пасутся в отдаленьи…
 

Русский язык

 
Он снился мне титаном-кораблем
Под вздутыми седыми парусами,
И чудилось: пока мы с ним, на нем —
Мы даже, может быть, титаны сами.
 
 
На малый час – но счастливы сполна,
Хоть за корму крутую подержаться,
Пока за борт не смоет нас волна…
А он – титан – он будет дальше мчаться.
 
 
Иль так еще: он – праздник, званый пир.
И мы званы! И мы вкушаем брашен
И пьем живую воду из кратир, —
И боги мы, и нам никто не страшен.
 
 
Но знаем: ненадолго мы в гостях,
И на глоточек лишний жадно метим,
Сжимаем хлеб преломленный в горстях
И прячем от стола объедки детям.
 
 
Для новых бражников нужны места —
И смена яств идет в высокой зале,
И нас, еще не вытерших уста,
Уводят спать. А пир бушует дале.
 

«Я примирилась, в сущности, с судьбой…»

 
Я примирилась, в сущности, с судьбой,
Я сделалась уступчивой и гибкой.
Перенесла, что не ко мне – к другой
Твое лицо склоняется с улыбкой.
 
 
Не мне в твой зимний именинный день
Скобленый стол уставить пирогами,
Не рвать с тобою мокрую сирень
И в желтых листьях не шуршать ногами…
 
 
Но вот когда подумаю о том,
Что в немощи твоей, в твоем закате —
Со шприцем, книжкой, скатанным бинтом —
Другая сядет у твоей кровати,
 
 
Не звякнув ложечкой, придвинет суп,
Поддерживая голову, напоит,
Предсмертные стихи запишет с губ
И гной с предсмертных пролежней обмоет —
 
 
И будет, став в ногах, крестясь, смотреть
В помолодевшее лицо – другая…
О Боже, я в мольбе изнемогаю:
Дай не дожить…Дай прежде умереть.
 

Пасха Христова

 
Евангельской простоте,
Евангельскому веселью
Раскрыты недели те,
И двери раскрыты в келью,
 
 
И сдвинут, как камень, пост,
Виниться нельзя и не в чем,
И с краешка крыши дрозд
Орудует горлом певчим.
 
 
Кругом обступает меня,
По дому вихрем летая,
Ребячья, щенячья возня,
Ликующая, святая!
 
 
Вбегают в пасхальный свет,
Смеясь и ласково вздоря,
Как будто и не было лет
Немого железного горя,
 
 
Как будто зелёный венец
Апрелем для них уготован.
Как будто не завтра конец —
Как будто…
 
 
И падает слово.
 

Ант (Трипольский) Владимир Николаевич
(1908–1980) – поэт, художник-график

Родился в Киеве в семье директора женской гимназии. Отец умер рано и его с сестрой воспитывала мать. Получив техническое образование, работал инженером-гидротехником на строительстве речного порта.

В сентябре 1943 г. вместе с потоком беженцев оказался в Германии, а в 1951 году эмигрировал в США: жил в Нью-Йорке, а с 1964 в Сан-Франциско, принимал деятельное участие в общественной и в работе кружка поэтов и писателей «Литературные встречи»

Стихи начал писать еще в Советском Союзе, но не печатал.

В 1964 вышел его первый сборник стихов «Мои танки: лирические миниатюры» с рисунками С.Л. Голлербаха и предисловием Вяч. Завалишина. «Танка» – форма японского стиха, означает «короткая песня». Танка не знает рифмы, но имеет ритм и состоит из пятистишия и 31 слога. В своих лирических миниатюрах Ант не соблюдает этих требований, но стремится сохранить философский характер стиха, придать японской лирической танки русский дух, внести в ее содержание радости и скорби жизни русского эмигранта.

Несколько стихотворений Анта посвящены животным, в том числе, маленькая поэма «Двугорбый», построенная на реальном факте спасения его заболевшего отца в степных сугробах на санях, запряженных обозным верблюдом.

Ант едва ли не единственный в литературе послевоенной эмиграции, кто создал стихотворную сказку для детей «Мал-Кок-Тит» (1966) – рассказ про желудевых человечков. Отпечатанная в Испании на мелованной бумаге с 28 черно-белыми рисунками художника А. Бобра, она является образцом книгоиздательства.

В дальнейшем Ант работал в таких поэтических жанрах, как поэмы, баллады, сонеты и басни.

В 1971 году он выпустил книгу «Песни Космоса и Земли».

В 1977 с предисловием проф. М. Губерта издана книга стихов – «По следам Баяна», куда в цикле «Бессмертные» вошли поэмы «Достоевский», «Драматург Островский», «Русский гений Пушкин», «Великий Петр». Цикл «Наша романтика» утверждает красоту мира вопреки злу и ужасам бытия. «Ищите красоту не только там, где чисто, – пишет Ант, – Но даже средь руин, где пауки и прах». Исторический интерес представляет стихотворный рассказ поэта о переезде ди-пийцев в США («Исход из Старого Света»). Точностью наблюдений и оригинальностью формы отличается цикл «Собачьи сонеты» («Овчарка», Дворняжка», «Бульдог», «Такса» и др.). Завершается книга циклом романтическим «Песни бриза», включающим в себя «Флоридские мелодии» и «Гавайские мелодии».

После смерти поэта в 1982 его вдова Людмила Владимировна Трипольская (Стоцкая) издала сборник неопубликованной лирики поэта «Прощальный ветер», куда вошли стихотворения о Киеве, поэма о Лермонтове и басни-сатиры.

Сочинения

Мои танки. Лирические миниатюры. – Н.-И., 1964

Мао-Кок-Тит. – Сан-Франциско, 1966

Песни Космоса и Земли. – Сан-Франциско, 1971

По следам Баяна. – Сан-Франциско, 1977

Прощальный ветер. – Сан-Франциско, 1982

О танке и танке
(Вместо вступления)

 
Японская лирическая танка
Весьма отлична от стального танка.
Танк – это злой и грубый великан,
Который ходит всюду гибель сея,
А танка – бабочка дальневосточных стран,
А танка – нежная лирическая фея!..
 

Журавли

 
Летят на юг высоко журавли,
И листья желтые шуршат в моем саду,
И грустно мне уйти с моей земли,
И знаю я, что больше не приду…
 

Катастрофа

 
Я катастрофу видел проезжая,
Нагромождение вагонов и колес.
Казалось, то страна моя родная
На полной скорости сорвалась под откос.
 

Одиночество

 
Мычат коровы. Сизый пар
Клочками тянется с реки.
Весенний вечер. – «Ты не стар,»
«Но одинок…» Жужжат жуки…
 

Стриж

 
Подбитый стриж по берегу болота
Поспешно ковылял и волочил крыло.
Он мне меня напомнил отчего-то.
Не так ли я подбит невидимой стрелой?
 

Камень

 
Лежит здесь камень, видимо, давно,
А я стою и думаю над ним.
Пройдут века, но камню все равно,
А думавший рассеется как дым…
 

Сказка

 
Всплыла луны серебряная маска.
Мелькнул летучей мыши силуэт.
Казалось мне, сейчас начнется сказка.
Я ждал и ждал, а сказки нет как нет…
 

Тень Апокалипсиса

 
Как жаль, что славный город Сан-Франциско
На берегу холодных бурных вод
Впал в мерзость запустенья и невзгод.
По улицам ходить нельзя без риска,
 
 
Как по губам у пасти василиска,
Что стал гнездом пороков, гнусных мод,
Лохматых лбов, чудовищных бород,
С моралью, павшей небывало низко,
 
 
С господством разрушительных идей,
С людьми, что непохожи на людей.
И ждешь, как для Содома, наказанья
 
 
И веришь, что наступит страшный миг,
Как говорят индейские сказанья,
Когда в волнах исчезнет материк.
 

Сенбернар

 
Он роста колоссального и силы,
Косматый, вислоухий великан,
В стране, где высится средь гор Монблан
И где солдат суворовских могилы.
 
 
Там тропы горные таят обман,
А пропасти туманны и унылы.
Но начеку бывают старожилы,
Когда в метель сигнал тревоги дан.
 
 
Давно в горах суровые монахи
Породу этой вывели собаки.
И путника, застрявшего в снегах.
 
 
Она находит с сумкой санитара.
За ней спешат и горец, и монах,
Благословляя службу сенбернара!..
 

Тихий Океан

 
Он, верно, «Тихим» назван был в насмешку,
Холодный, бурный этот океан,
Над чьими побережьями туман
С беснующимся ветром вперемешку.
Неукротимый в ярости титан,
 
 
За кем луна ведет ночную слежку
И чьи приливы двигает, как пешку,
К далеким берегам различных стран.
 
 
Он опьянен чудовищными снами…
Родятся в нем тайфуны и цунами!
Вулканами, как стражей, окружен.
 
 
От мыса Горн до пасмурной Камчатки,
Он всюду дерзко лезет на рожон
И проявляет хищные повадки!..
 

Бабенко Виктория Александровна
(род. 1924) – поэт

Родилась в Одессе. Уехала из России в 40-х гг. В 1959 г. окончила Гамбургский университет в Германии. Работала в журнале «Der Spiegel». В 1964–1968 гг. преподавала русский язык и русскую литературу в Институте Американской Армии в Гармиш-Партенкирхене.

Эмигрировала в США в 1968 г. Была была профессором русской литературы в Университете штата Огайо (1968–1973) и в колледже Уильяма и Мэри в штате Вирджиния (1973–1989)

Стихи начала писать в школьном возрасте, но серьезно занялась поэзией только в эмиграции. Источником лирического вдохновения стали встречи в различными людьми, в том числе с вузовскими коллегами и студентами; путешествия по различным странам. По ее собственному утверждению, «стремление к свободе и духовным высотам наряду с разрушительными силами – войной, техникой и государственными репрессиями человека – занимают важную часть сборников “Грусть” (1972), «Струны сердца» (1973). Отсюда скрещение риторики и иронии со строгостью и четкостью музыкального слога».

Сочинения

Грусть. – Columbus, Ohio: Б.и., 1972.

Струны сердца – Columbus, Ohio: Б.и., 1972.

Публикации

Стихи // Встречи. 1990

 
День за днем. И не видно конца.
Месяц в тучах глядит бледнорогий
На осенние камни дороги,
На смертельную бледность лица.
В гости едет отец одноногий,
Дочь-калека встречает отца.
 

Осень

 
Желтые деревья.
Красные кусты.
Опадают перья
летней пестроты.
Ржавчиной покрылись
влажные поля.
Тихо омрачились
небо и земля.
Снова осень. Снова
в сердце грустью бьет.
Скоро всё сурово
снегом занесет.
Красные деревья.
Желтые кусты.
Годы лицемерья, —
времени кресты.
 

Слово

Г.Л.

1

 
И опять мне от тебя ни слова…
Жаром обжигает грудь.
Дикое отчаяние снова
Не дает мне ночью отдохнуть.
Вероятно, потеряли силу
Непроизнесенные слова.
Вероятно, много я просила, —
Глупая, бездомная сова.
 

2

 
На стене старинные картины —
Чей-то мир зовет издалека.
А закат в кровавые гардины
Смотрит взглядом дикого быка.
Я одна. И никого со мною.
Зарево и с окон и с углов.
Это ты со всех концов за мною
Посылаешь пламенных послов.
Выполнят приказ они суровый,
И должны меня испепелить…
Только силу снова получило слово
Мир смогло оно остановить.
 

Мой город

 
Страшен,
Страшен мой город.
Дрожит он в оковах бетона.
Тонны бетона,
Запах бензина, гудки…
Ах, эти тонны!
Под ними не слышишь ты стоны,
За ними не видишь
Зовущей на помощь руки.
 
 
Руки, вы руки!
Машете тоже не часто.
Даже и муки
Не могут вас приподнять.
Жесты страданья,
И неудачи, несчастья —
Камни терзанья…
Кого же на помощь позвать?
 
 
Молча, все молча
Спешат на работу,
С работы —
Маски – не лица!
Везде только масок толпа.
Молча и молча…
Жизнь эта дикая, волчья,
Иль это снится?
И я – чуждых нравов раба?
 
 
Лица вы, лица!
Нет, ведь это не снится:
Грустные лица,
Холоден бетон мостовой.
Даже улыбки —
Только гримасы, ужимки,
Только привычки
Потерянной жизни иной.
 
 
Холод
Тянется в душу.
Холод под солнцем палящим.
Жаркое солнце,
Оно не согреет сердец,
В камнях рожденных
И превращенных
В такие же камни,
Где человек – лишь делец.
 
 
Страшен,
Страшен мой город.
Дрожит он в оковах бетона.
Тонны бетона,
Запах бензина, гудки…
Ах, эти тонны!
Под ними не слышишь ты стоны,
За ними не видишь
Зовущей на помощь руки.
 

Березов (Акулыпин) Родион Михайлович
(1896–1988) – поэт, прозаик, мемуарист, публицист, артист-песенник

Родился в с. Виловатое (Поволжье) в семье крестьянина, был 13 ребенком. От матери – первой песельницы в деревне, от отца – балагура и рассказчика и старшего брата – гармониста усвоил любовь к песне и частушке, пляске, играл на балалайке.

С 1915 года до 1923 года работал учителем с. Сорочинском, г. Бузулуке, с. Виловатове, Самаре, Москве.

В 1923 году переехал в Москву и 2 года учился в Литературном институте им. Брюсова, входил в литературное объединение «Перевал». Был близким другом Сергея Есенина. Позднее написал о нем воспоминания («Новое русское слово», 16.11.1975). Дружил с Василием Наседкиным, Сергеем Клычковым и Петром Орешиным. Встречался с В. Маяковским, Б. Пастернаком, Демьяном Бедным, А. Твардовским, М. Волошиным, О. Мандельштамом, В. Мейерхольдом, И. Москвиным

В первый раз напечатался в уездной бузулукской газете «Свободное Слово» в марте 1917. Стихи (в том числе детские) писал в 1923 года, прозу – с 1925. Особый успех имел сборник «О чем шептала деревня» (1925). Его книги были замечены А. Воронским (1927) и М. Горьким (1929). Предисловие к его сборнику очерков «Развязанные снопы» (1927) написал Федор Раскольников. Пьесу «Окно в деревню» поставил В. Мейерхольд (1927).

Мобилизованный в 1941 г. по «писательскому призыву» в народное ополчение, 5 октября того же года в бою под Ельней попал в плен и был отправлен в Германию, после освобождения американскими войсками оказался в лагере для перемещенных лиц под Зальцбургом.

Р. Березов назвался поляком, уроженцем Люблинской губернии и примерно в 1950 г. переехал в Соединенные Штаты. Преподавал в школе военных переводчиков в Монтерее (штат Калифорния).

В 1953 году Березов принял баптистское вероисповедание.

После принятия закона о перемещенных лицах при оформлении документов признался, что скрыл свою истинную фамилию и гражданство. Против него было возбуждено уголовное дело, грозившее депортацией на родину. Лишь в 1958 году благодаря широкой защите общественности (в том числе А.Л. Толстой) сенатор Дж. Кеннеди внес в Палату представителей законопроект о легализации иммигрантов, которые при въезде дали о себе неправильные сведения, чтобы избежать выдачи большевикам по Ялтинскому договору между СССР и западными союзниками. Принятый закон позволил 25 тысячам бывших советских граждан, имевших, как тогда говорили, «березовскую болезнь», легализировать свою жизнь в Америке.

Последние годы жизни писатель провел в доме для престарелых, прикованный к постели, и скончался в 1988 году в Ашфорде (штат Коннектикут, США).

Березов – один из самых плодовитых авторов послевоенной эмиграции. Им написаны песни и частушки, воспоминания («Что было» и др.), целый ряд поэм на темы Ветхого и Нового Завета, роман «Разлука» (1970), сатирические рассказы – всего около 24 книг.

Уже заголовок первого сборника Березова «Веруй, надейся и жди» (1948) дает представление об оптимистическом мировосприятии автора, идущего как от фольклора, так и от христианской традиции. О добродетелях русских людей, их самоотверженности и религиозности писатель рассказал и в прозе («Русское сердце», 1954). Убеждение, что «где б ни был я, Господь со мною» и «я солдат из армии Господней» проходит через все творчество поэта. «На склоне лет, в чужой стране, / Когда кончается дорога, / Остались две отрады мне: / Писать стихи и славить Бога» («Две отрады», 1955), – писал Акульшин. «Мне хочется, чтоб в строчках расцвели / Все краски мира, все земные трели», – скажет он в одном стихотворении; «твори восторженно» – в другом. «В моей душе добро всегда сильнее зла», – напишет в статье «Вступление к словесным излияниям». Это не значит, что поэт не видит зло мира (в целом ряде его произведений рассказывается об этом), не испытывает ностальгию по утраченной родине, но он верит в «свободную Россию» («Будем верить», 1953; «Возвращение», 1954; «Наш путь», 1954 и др.). Березов уверен, что «все немудрые оковы» стряхнет «радость бытия». Даже драматический судьбоносный разговор ди-пийца с американским офицером Березов передает с мягким юмором («На скрининге»). И лишь в поздних сборниках поэта появятся «Грустные строки» и драматические сомнения в человеческой природе («Меньшее зло»).

Значительный интерес представляют мемуары писателя «Лебединая песня» (1978) содержащие воспоминания о С.А. Есенине и В.Э. Мейерхольде, Демьяне Бедном и А.Т. Твардовском, о жизни литературно-театральной Москвы 1920-30-х годов.

Сочинения

Веруй, надейся и жди. – Зальцбург, 1948.

Дождь и слезы. – С-Франциско, 1951.

Народные жемчужины. Рассказ и 555 частушек. – С-Франциско, 1951.

Далекое и близкое. – С-Франциско, 1952

Радость: стихи. – Лос-Анжелос, 1953

Русское сердце. – США Б.м.: Б.и., 1954

Песни души. Стихи. – С-Франциско, 1955

Золотая ракета. – 1956

Пророк. – С-Франциско, 1957

Что было. – С-Франциско, 1958

Йосиф Прекрасный. Сб. поэм на библейские сюжеты. – С-Франциско. 1959

Окно в Евангелие. – С-Франциско, 1960

Чудо (Сб. рассказов и стихов). – Н.-Й., 1960

Иов. Поэма о многострадальном Иове и о страданиях нашего времени. – Н.-Й., 1962

Красота. – Н.-Й., 1963

Вечно живет. Т. 1 – Н.-Й., 1965

Разлука. Т. 2.-Н.-Й., 1966

Все новое. – Монреаль, 1966

Раздумья. Лирика. – Калифорния, 1966.

До заката. Стихи. – Майами, 1973

Лебединая песня. – 1978

Лебединая песня: [Репринт, изд.]. -М.: Протестант, 1991.

До заката: [Стихи]. – М.: Протестант, 1993.

Публикации

Боль//Возр. 1971. № 233.

Год уничтожения //Возр. 1952. № 23; 1953. №№ 25–27.

Закрытые двери //Возр. 1956. № 54.

Отчаяние //Возр. 1950. № 9.

По советской провинции //НЖ. 1953. № 33.

Проданное на слом //Возр. 1956. № 52.

Сестра //Лит. совр. 1954.

Усталость //Возр. 1951. № 13.

Песня

 
В печали и в тревоге
Бегут за годом год.
Тропинки и дороги
Влекут всех нас вперёд.
 
 
В душе то грусть, то жалость,
То сумрак, то просвет.
С тоской всегда сражаясь,
Спешим купить билет.
 
 
Коль мыслей нет о смерти,
Исполнится мечта.
Друзья мои, поверьте,
В движеньи красота.
 

«Чужие страны, люди, города…»

 
Чужие страны, люди, города,
Но в полночь надо мною, как родные —
Стожары, Орион, Полярная Звезда,
Медведицы – орехи золотые.
 
 
В далеком детстве, летнею порой,
Я спал в телеге, на душистом сене,
А надо мной – веселый звездный рой,
И Млечный Путь в белесо-мутной пене.
 
 
Казалось, будто звезды говорят,
Что сделать, чтобы людям лучше стало…
Лишь утренняя, ранняя заря
Небесную беседу прекращала.
 
 
В войну, когда нас посылали в бой,
Веления Творца позабывая,
Как и всегда над нашей головой —
То звезды, то лазурь небес без края…
 
 
Где б ни был я, с какими бы людьми
Судьба меня в скитаньях ни сводила,
Я слышу глас неведомый: «Вонми,
Тебя ведет Божественная сила!»
 

1949

«Где жизнь творить – мне все равно…»

 
Где жизнь творить – мне все равно,
Где б ни был я, Господь со мною.
Им все ко благу решено:
В пустыне Он струит волною,
 
 
Во мраке Он горит звездой,
В алканьи щедро насыщает,
Идет за плугом бороздой,
В тюрьме несчастных навещает.
 
 
Порой неправдой потрясен,
Порою пытками измучен,
Я не погибну, если Он
Со мной в скитаньях неразлучен.
 

1950

Клубочек жизни

 
В хороший день – хорошие слова.
Душа поет, не плача, не стеная.
Перед глазами – неба синева
И живописность вечная земная.
 
 
Вдали стеной лиловые леса,
Вблизи луга и мотыльков порханье,
И облаков спешащих паруса,
Как в дни разлук платков и рук маханье.
 
 
Всю красоту и неба и земли
Не раз творцы великие воспели.
Мне хочется, чтоб в строчках расцвели
Все краски мира, все земные трели.
 
 
Как это сделать, Боже, подскажи,
Ведь Ты – Художник: нет таких на свете!
Что лучше синих васильков во ржи
И музыкальных птичьих междометий?
 
 
Я удивлен Твоею добротой
И щедростью, которой нет предела.
Мне жизни крикнуть хочется: «Постой!»
А жизнь летит, как до сих пор летела.
 
 
Остановить ее ничем нельзя,
Бесплодны все усилья и попытки.
Но пусть земная краткая стезя
Подобна будет золоченой нитке.
 
 
Та нить давно протянута к Творцу —
По рвам, горам, путям и бездорожьям…
Клубочек жизни катится к концу —
К той цели, что зовется Царством Божьим.
 

1963