Текст книги "Спецвыпуск «СовременникЪ». Антология, посвященная Екатерине Великой"

– А где остальные дети?

– Пока не приехали, – уклонился Иван Семёнович от прямого ответа.

– Маша проходи, будь как дома.

– Откуда вы знаете моё имя?

– Мне много рассказывал о тебе твой папа.

– Маша, – вступил в разговор отец, – тётя Зоя теперь будет твоей мамой.

Вероятно, Иван совершил ошибку, поторопился предложить дочери называть чужую для неё женщину мамой. Освоившись, подружившись с дочерью Зои Валей, она сама могла прийти к решению называть её матерью, а сейчас она подумала: «Я помню свою маму, это не моя мама». Она подружилась с Валей, со временем стала считать её сестрой, с любовью относилась к мачехе, но ни разу не назвала мамой. Для неё она навсегда осталась тётей Зоей.

Вечером Зоя спросила детей:

– Какую книгу сегодня будем читать?

– Муху-цокотуху! – закричала Валя.

– Маша, – обратилась к дочке Ивана Семёновича Зоя, – тебе читали книжку про Муху-цокотуху?

Маша молчала.

– Тогда садитесь рядом, я буду читать.

Валя и Маша уселись рядом с Зоей и стали слушать. Они заглядывали в книгу и рассматривали картинки.

У Зои сложилась привычка регулярно заходить в книжный магазин и покупать дешёвые детские книжечки, стоимость которых была пять – десять копеек. Перед сном она читала детям книжки Маршака, Чуковского, Михалкова, Агнии Барто и других детских писателей.

12

Зоя подошла к мужу и, глядя ему в глаза, произнесла:

– Иван Семёнович, я не знаю, что делать.

– Что случилось?

– Я забеременела.

Он посмотрел на грустное лицо супруги, прижал к себе и успокоил:

– Это хорошая новость, у нас будет ребёнок.

– Так у нас уже есть трое.

– Где трое, четвёртый не лишний.

Весной Зоя родила дочку. Имя выбирали всей семьёй и решили назвать Тоней. Такое имя носила её свекровь – мать погибшего на войне первого мужа. Как-то за ужином Иван Семёнович произнёс:

– Надо покупать корову.

– Я давно об этом думала, – поддержала мужа Зоя, – но у нас недостаточно денег.

– Займём у Степана.

В комнате начался шум. Дети обрадовались. Маша и Валя запрыгали и захлопали в ладоши. Миша заявил, что будет пасти корову. Зоя держала на руках Тоню и думала: «Без коровы такую семью прокормить трудно».

В воскресный день Иван с Мишей, Машей и Валей отправились на рынок покупать корову. Зое тоже хотелось участвовать в выборе коровы, но грудной ребёнок не позволил пойти.

В дальнем углу базара продавали живность. Здесь можно было купить корову, коз, поросят, кур, гусей и даже голубей.

Иван Семёнович с гурьбой ребят шёл вдоль ряда коров, рассматривая животных и их хозяев. По внешнему виду пытаясь угадать, кто продаёт по нужде, а кто – от излишка. Несколько раз приценивался. На него смотрели с надеждой продать свой товар. Коров продавалось больше, чем приходило покупателей. В конце ряда остановился и спросил у ребят:

– Кому какая корова понравилась?

Дети молчали.

– Тогда пойдёмте смотреть ещё раз.

Ивану приглянулась молодая корова после первого отёла.

– Сколько даёт молока? – спросил хозяина.

– Ведро хозяйка надаивает.

Иван понимал: доверять продавцу сложно, но как сельский житель оценил корову и предположил, что она раздоится. Кроме того, он помнил пословицу: «У коровы молоко на языке».

– В какой деревне проживаете? – поинтересовался Иван.

– Мы местные, живём около пятой шахты, там все знают Ивлевых.

– Почему продаёте молодую корову?

– У нас её мать ещё не старая и тёлка подрастает.

О цене договорились быстро. Иван взял в руки верёвку, привязанную к рогам коровы, и потянул. Она сопротивлялась, не хотела двигаться с места. К ней подошёл старый хозяин, погладил по шее и повёл с базара. Когда передал верёвку Ивану, корова вновь заупрямилась. Ему приходилось с силой тянуть её. Ребята подгоняли сзади.

– Близко не подходите, – предупредил отец, – она может лягнуть.

Зоя встретила своё семейство с покупкой во дворе. Ей понравилась корова. Она подошла к ней и погладила по лбу. Корова мотнула головой. То ли приветствуя новую хозяйку, то ли отмахнулась от её руки.

– Какая у неё кличка?

Ребята переглянулись, а Иван Семёнович произнёс:

– Мы забыли спросить у прежнего хозяина.

– Это не беда. Давайте выберем кличку прямо сейчас.

Предложений было много. Маше хотелось назвать корову Зорькой. В Камышенке так звали их корову.

– У неё рябая масть, как у кукушки. Её можно назвать Кукушкой, – предложил Миша.

С этой кличкой все согласились.

Все ребята шахтёрского посёлка ходили за углём на террикон, который располагался вдали от шахты, за веткой железной дороги. Миша, Валя и Маша присоединились к их компании. Террикон, как курган, возвышался огромным куполом на ровной местности. На его склонах среди горной породы встречались куски угля. Их собирали в вёдра и мешки. Детвора, как муравьи, ползала по крутым склонам. Иногда грунт осыпался под ногами, и они скатывались вниз на несколько метров. Часто на железной дороге стоял товарняк, и приходилось с грузом пролезать под вагонами. Походы за углём прекратились, когда на шахте стали выписывать уголь своим рабочим.

С появлением коровы у ребят появились новые заботы и обязанности. Миша обязан был поить её и чистить стайку. За водой ездили с тележкой, на которой стояла деревянная бочка. Колонка находилась довольно далеко от конца улицы. Воду в бочку заливали ведром. Затем клали на воду деревянный кружок, чтобы вода не расплёскивалась, накрывали бочку тряпкой и завязывали шнуром. Зоя впрягалась в оглобли, а дети подталкивали сзади.

Миша свои обязанности выполнял беспрекословно. Закончив работу, моментально убегал на улицу играть с ребятами.

Грудной ребёнок заставил Зою поручать дочерям часть домашней работы: принести дрова, помыть пол, подготовить овощи для приготовления обеда. Иногда она спрашивала у дочек:

– Морковку любите?

– Любим.

– Тогда идите в огород. Пока не прополете по грядке, играть на улицу не пойдёте.

Валя, мягкая, покладистая, сразу же отправлялась в огород. Маша унаследовала от матери упрямый и строптивый

характер. Прежде чем что-то выполнить, могла поартачиться.

Кукушку решили некоторое время не отдавать в стадо, чтобы приучить к дому. Утром Зоя доила корову, Иван Семёнович выводил её на пустырь, привязывал к колышку и уходил на работу. За завтраком ребята с удовольствием ели картофельное пюре, запивая парным молоком. После еды Миша шёл на пустырь к Кукушке. Маша и Валя устремлялись за ним.

Весеннее солнце заливало окрестность, всюду цвели одуванчики. Кукушка, увидев приближающихся детей, подняла голову. Девочки со всех ног припустили к любимице. Подбежав, Маша говорила:

– Здравствуй, Кукушка, мы сейчас нарвём тебе травы.

Миша подходил степенно, как и подобает старшему брату.

Если корова успевала общипать всю траву вокруг колышка, Миша переносил его на другое место.

Девочки нарвали травы и положили кучкой перед Кукушкой. Она понюхала и стала щипать траву, росшую рядом.

– Не хочет нашего угощения, – обиделась Валя. – Пойдём, Маша, рвать одуванчики и плести венки.

После работы Иван Семёнович приводил корову в стайку, Зоя шла доить. Девочки отправлялись с ней.

– Тётя Зоя, можно я попробую доить Кукушку? – спросила Маша.

Она выросла в селе, её тянуло к животным. У Вали такого стремления не было.

– Можно, только в другой раз. Отец пришёл голодным, мне надо его кормить.

Усаживаясь за стол, муж всегда спрашивал:

– Зоя, ты детей кормила?

– Конечно, накормила, Иван Семёнович.

Она до конца жизни называла мужа уважительно, по имени и отчеству.

Кукушку решили привлечь к пахоте огорода. Иван Семёнович привёз от соседа на тележке плуг и сбрую. Корова стояла спокойно, когда её запрягали. Отец встал за плуг, сыну скомандовал:

– Тяни!

Миша потянул верёвку, привязанную к рогам. Корова сделала несколько шагов. Почувствовав сопротивление плуга за спиной, стала рваться в стороны, чтобы избавиться от непривычной нагрузки. Миша не мог с ней справиться.

– Стой! – крикнул Иван Семёнович и подошёл к корове, затем, обратившись к сыну, сказал: – Иди вставай за плуг.

Почувствовав силу крепких рук, Кукушка медленно пошла за хозяином. У Миши не хватало сил, чтобы лемех заглубить в землю. Иногда плуг валился на бок.

Осмотрев первую борозду, отец сказал сыну:

– Не будем мучить себя и корову, веди её на пастбище. Придётся копать огород лопатами.

Через две недели Кукушку отвели в стадо, которое ежедневно проходило недалеко от их дома. Пастух гнал коров к высокой насыпи железной дороги, под которой проложен железобетонный тоннель. Жители называли его трубой. Весной по трубе протекала вода. За ней начинался берёзовый лог, заросший лиственным лесом. Здесь жители собирали грибы и ягоды. По сторонам простирались луга с многочисленными колками.

Встречать стадо, возвращающееся с пастбища, Зоя отправилась с Мишей. Девочкам поручила следить за Тоней.

Коровы проходили одна за другой, Кукушки не было видно. Зоя от волнения сжимала в кармане кусочек хлеба, посыпанный солью. Когда за табуном появился пожилой пастух с кнутом на плече, она бросилась к нему:

– Где моя корова?

– Убежала. Я не смог её догнать и завернуть в стадо.

– Куда убежала?

– Спросите у неё, когда найдёте.

Домой Зоя вернулась расстроенной.

– Что случилось? – спросил Иван.

– Кукушка потерялась.

– Как потерялась?

– Пастух сказал, что убежала.

– Надо идти искать.

– Поешь, потом пойдём.

– Поем позже. Пока светло, надо искать.

– Девочки, – приказала Зоя, – остаётесь с Тоней!

– Я тоже хочу искать Кукушку, – запротестовала Маша.

– Кто тогда останется с Тоней?

– Валя одна справится.

– Валя, ты останешься одна? – спросила мать.

– Останусь, – с радостью ответила дочь.

Она любила нянчить сестрёнку. С удовольствием качала кроватку и забавляла её игрушками.

За трубой след прошедшего стада хорошо просматривался по многочисленным лепёшкам помёта на траве. Он привёл к берёзовому колку. Они пошли по лесу, растянувшись цепочкой. Идти было легко: берёзы стояли редко, подлеска не было. Зоя и дети кричали, призывая Кукушку. Их голоса гулом разносились по лесу и где-то вдали отзывались эхом. Кукушку не нашли. Стало смеркаться, пришлось возвращаться домой. У всех было подавленное настроение. Иван Семёнович обдумывал дальнейшие поиски. Он ругал себя за то, что не спросил адреса у продавца коровы. В экстремальных условиях у людей часто проявляются вспышки памяти. Его осенила память: продавец назвал фамилию – Ивлев. Печаль отлегла от сердца – Кукушка могла уйти к старым хозяевам.

Для Зои потеря коровы была трагедией. Она боялась произнести мелькнувшую мысль: «Неужели дети останутся без молока?»

На следующее утро, проводив мужа на работу, Зоя обратилась к детям:

– Девочки, остаётесь с Тоней, следите, чтобы она не плакала.

– Мама, а ты куда уходишь? – спросил Миша.

– Иду искать Кукушку.

– Можно я с тобой пойду?

Зоя немного подумала и согласилась:

– Пойдём.

– Я тоже хочу идти искать Кукушку! – закричала Маша.

– Ты остаёшься в доме за старшую.

– Не хочу я быть старшей.

– Хочешь – не хочешь, а к моему приходу полы должны быть вымытыми.

– Не хочу мыть полы.

Зоя не сказала больше ни слова, вышла из дома. Она знала, что полы будут вымыты.

Усадьбу Ивлевых нашли быстро. Первый же встречный указал на неё. В доме застали пожилую женщину.

– Добрый день! – поздоровалась Зоя. – Это дом Ивлевых?

– Ивлевых, – ответила бабушка, догадываясь, зачем пожаловали гости.

– Мы купили у вас корову, она потерялась, не приходила ли к вам?

– Приходила. Вчера пришла из стада вместе с матерью и дочерью как ни в чём не бывало.

– Где она?

– Ушла со стадом на пастбище. Приходите вечером. Цела она и невредима.

Зоя так обрадовалась, что готова была расцеловать ста-

Больше попыток убежать Кукушка не делала. Когда она отелилась, Зоя расстроилась. Ей хотелось иметь тёлочку, а корова принесла бычка.

– Не переживай, – сказал Иван Семёнович, – в хозяйстве бычок нужен. Научим ходить в упряжи, будет помощником. Ему дали кличку Гай. Он стал незаменимым помощником в семье Сидоренко. На нём пахали, косили, возили сено и другие грузы.

15

Миша вихрем влетел во двор и резко остановился. Иван Семёнович прибивал к стенам дома дранку.

– Папа, что ты делаешь?

– Дранкую стены.

– Зачем?

– Надо дом оштукатурить, чтобы зимой было теплее.

– Можно я тоже буду прибивать дранку?

– Бери молоток и вставай рядом.

По вечерам Иван Семёнович возил на тележке из карьера глину. Затем нарубил солому, принёс коровяк и, всё перемешав, залил водой. За ужином заявил:

– Завтра будем топтать глину.

– Зачем её топтать? – удивилась Валя.

– Будем делать тесто.

– Пироги стряпать? Мы с девочками, когда играем в мам, всегда стряпаем из глины пироги.

– Я этим тестом буду обмазывать дом.

– Мы тоже будем топтать? – спросила Маша.

– Конечно, мне надо много помощников.

Девочки с нетерпением ждали возвращения отца с работы. Им хотелось узнать, как взрослые делают из глины тесто. После ужина Иван Семёнович вышел во двор, снял обувь, засучил брюки выше колен и стал ходить по заготовленной куче глины. Миша последовал за ним.

– Вы почему ворон ловите? – спросил отец у дочерей.

– Мы не ловим ворон, – бойко ответила Маша.

– Тогда присоединяйтесь к нам.

Девочки всё лето ходили босиком, их ноги привыкли к любой грязи. Они смело вошли в мягкое месиво и стали ходить за братом. В таком хороводе застала их Зоя, выйдя на крыльцо.

– Это какой танец? – спросила она.

Миша поднял руки и стал раскачиваться корпусом. Девочки покатились от смеха.

К концу лета штукатурка на доме высохла. Зоя побелила стены. Домик преобразился, стал выделяться среди серой застройки.

В выходной день Зоя всегда готовила праздничный обед. Варила борщ, заправленный свиным салом с чесноком, и стряпала пирожки с морковкой. Для чая использовала фруктовую заварку, продававшуюся в прессованных брикетах, и каждому давала по кусочку сахара, который хранила в мешочке в укромном месте, недоступном детям. Сахар каждый ел по-своему. Валя клала кусочек перед собой и долго им любовалась, запивая пирожок чаем. Маша клала сахар в чай и долго мешала ложкой. Миша сахар брал в рот, запивал чаем, пирожки тайком засовывал в карман и убегал на улицу.

Зое приятно было смотреть на детей и мужа, которые с удовольствием ели её пирожки. Когда дети наелись и убежали из дома, она подсела к Ивану Семёновичу, положила ему руку на плечо и произнесла:

– Иван Семёнович, я забеременела, что делать, не знаю. Тоне ещё года нет…

Иван прижал жену к себе и уверенным голосом заявил:

– Будем рожать, не волнуйся, вырастим.

– Я не смогу работать.

– Не переживай, с голоду не умрём, всех поставим на ноги. Сколько твоя мать родила детей?

– Шестнадцать.

– Вот видишь, а ты переживаешь.

Иван Семёнович, успокоив жену, принял от неё эстафету беспокойства. Он размышлял: «Дети подрастут – в двух комнатах жить будет тесно, надо расширяться». С этими мыслями отправился к брату.

Степан выслушал его и поддержал его намерения:

– Опыт у нас есть, выписывай стройматериалы, и начнём строить.

Иван пристроил к дому две комнаты.

16

О победе над Германией в Прокопьевске узнали утром 9 мая. Во многих домах было радио. Чёрные репродукторы висели на стенах. Послушать последние известия в программе «Говорит Москва» соседи часто собирались вместе. Долгожданная весть пришла с первыми лучами солнца, в четыре часа утра. Радио сообщило, что над Берлином реет знамя Победы! Фашистская Германия капитулировала!

Современному поколению трудно представить, что ощущали люди, когда услышали голос Юрия Левитана, зачитывавшего акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Все выходили на улицы, обнимались, целовались, плакали, поздравляли друг друга с долгожданной победой. Это был праздник «со слезами на глазах». Многие не дождались своих близких и друзей с фронтов.

Ночная смена на шахтах заканчивалась в восемь утра. Шахтёры толпами шли на площадь. По улицам города со всех сторон двигались потоки людей. Начался стихийный общегородской митинг.

После окончания митинга люди не расходились. В разных концах раздавались песни, начались танцы.

Иван Семёнович, обычно спокойный, невозмутимый человек, пришёл домой взволнованным. Он вспомнил сослуживцев, погибших на его глазах за победу, которой сегодня радуется каждый человек. Его встретила Зоя с грудным ребёнком на руках.

– Иван Семёнович, садись к столу. Я буду тебя кормить.

– Детей накормила?

– Конечно. Ты слишком надолго задержался.

– Ходил на митинг.

– Я так и думала.

– У нас есть что-нибудь выпить?

– Нет ничего, Иван Семёнович, – вежливо ответила Зоя, видя необычное состояние мужа.

– Пойдём к Степану, у него всегда найдётся.

Иван Семёнович надел китель с наградами, и они отправились к его старшему брату.

Степан с радостью встретил родню. Мария начала накрывать стол. Появились бутылка самогона, солёные огурцы и помидоры.

Хозяин наполнил стопки и произнёс тост:

– Сегодня счастливейший день: прекратилась война. Давайте выпьем за победу.

– Подожди, брат, – прервал его Иван Семёнович. – Предлагаю первый тост выпить за погибших на войне. У меня, когда я возвращался с митинга, в памяти всплыли лица солдат, которые погибали на моих глазах. Меня пули щадили, а вот мина не пожалела.

Он встал, поднял стопку и произнёс:

– Вечная память погибшим за Родину.

Степан поднялся из-за стола, и братья выпили стоя.

Зоя только пригубила стопку и поставила на стол. У неё на руках заплакал ребёнок.

– Пойду перепеленаю и накормлю Галочку, – произнесла она и удалилась из-за стола.

17

Почтальон принёс братьям телеграмму-молнию, извещавшую о смерти матери. Эта весть тяжёлым грузом легла на их души. Взрослые люди почувствовали себя осиротевшими.

В пасмурный дождливый осенний день они выехали на родину, в Камышенку. Путь предстоял неблизкий. Поездом доехали до станции Чаны Новосибирской области, затем – на попутной машине до Кыштовки, а далее – пешком. В пути их одолевало беспокойство: не опоздать бы на похороны. Каждый вспоминал эпизоды жизни матери в своём детстве. Она их растила, заботилась о них и любила. Теперь её не стало.

Они не опоздали. В комнате хлопотали соседки. Гроб с Марфой Ильиничной стоял на столе. На её спокойном сосредоточенном лице разгладились морщины. Трудным был её жизненный путь. Ушла из жизни, исполнив предначертанную роль на земле. Братья перекрестились. Иван наклонился, поцеловал холодный лоб матери и прошептал: «Прости меня, мама». После этого посмотрел по сторонам и спросил:

– Где Гена?

– Его забрали Очередько, – ответила одна из женщин.

В этот же день Марфу хоронили. Знакомый Ивану старый мерин медленно тянул телегу с гробом покойной. Погост находился в нескольких сотнях метров от посёлка, на пригорке, заросшем редкими старыми берёзами. С них давно осыпались листья, и они стояли в траурном молчании. Основатели села выбрали для кладбища высокое и сухое место. Могила была вырыта рядом с могилами мужа и невестки. Проститься пришли почти все односельчане.

Село – не город. Здесь не надо собирать справки и платить бешеные деньги за похоронные услуги. Кум Марфы сколотил гроб, друзья Фёдора, призванного в армию, выкопали могилу. В селе каждый знает друг друга, многие состоят в родстве.

После поминок Степан и Иван остались в пустом доме. В нём они родились, женились, растили детей. Знали каждый уголок, каждую трещину на брёвнах стен. Теперь дом, как и они, осиротел. Они долго не могли уснуть, но разговаривать не хотелось. Каждый по-своему обдумывал события прошедшего дня.

Утром Иван увидел на тумбочке стопку писем. Взял их в руки и протянул Степану:

– Что это за письма?

– Письма от Фёдора. Видимо, мама перед смертью положила их на видное место, чтобы мы их нашли.

Отцу Фёдор не писал.

Иван положил письма в карман со словами: «Дома прочитаем».

Покидая отчий дом, братья остановились во дворе и оглянулись. Осиротевший дом мрачно смотрел на них. Во дворе не бегали куры, около конуры не лежала собака. Иван держал за руку Гену, на душе было тревожно и грустно. Где бы он ни был, всегда помнил, что у него есть отчий дом, в котором живут дорогие ему люди, к которым всегда стремилась его душа. «Приедем ли мы ещё когда-нибудь сюда?» – думал он.

Словно прочитав его мысли, Степан произнёс: «Приедем в родительский день, навестим могилы».

Приезд Ивана с сыном для Зои не был неожиданностью. Вся семья была в сборе, когда они вошли в дом. Маша, увидев брата, закричала: «Генка приехал» – и бросилась к нему.

Она обняла и прижала его к себе. Зоя, наблюдая эту сцену, подумала: «Будет теперь у меня шестеро детей: мои, Ивана Семёновича и наши».

Вечером Иван попросил Зою прочитать письма Фёдора. Он внимательно слушал, переваривая каждое предложение, перед ним протекали кусочки жизни сына за три года. В те годы срочная служба на флоте составляла пять лет. Сын писал, что ему осталось служить два года, что дружит с девушкой Томой. Ивана тронула просьба сына к бабушке: сообщить, как живёт отец. Внимательно прослушав чтение, попросил Зою:

– Надо написать Феде о кончине мамы.

– Конечно, надо.

18

Гена долго не мог привыкнуть к городской жизни. Ему было скучно, когда сестра Маша уходила в школу. О жизни в селе ему напоминало пение перепёлок по вечерам в поле за огородом. Он вспоминал друзей из Камышенки, с которыми ходил на речку купаться и рыбачить, в лес за ягодами и грибами. Его тянуло в поле.

Он уходил за огороды, ложился в траву и подолгу слушал звонкое, мелодичное пение жаворонков, парящих высоко в небе. Его завораживало громкое пение, переливающееся звенящим колокольчиком. Ему казалось, что звенит голубое небо. Маленьких сереньких птичек увидеть не удавалось.

Однажды к нему подошёл мальчик его возраста и спросил:

– Ты почему лежишь на сырой земле?

– Слушаю жаворонков.

– Хочешь, покажу их гнездо?

– Хочу! – произнёс Гена и поднялся с земли.

Они пошли по полю. Из низкорослой травы вылетела птичка величиной с воробья. Осторожно подойдя к месту вылета птички, увидели в небольшом углублении, выстланном сухой травой, четыре яичка.

– Яйца трогать нельзя, – сказал Гена, – птичка может бросить гнездо. С гнезда слетела самочка, а самец в небе поёт для неё песни.

– Ты откуда это знаешь?

– У нас в Камышенке все знают.

Незнакомец почувствовал интерес к собеседнику и предложил:

– Давай познакомимся, меня звать Славой.

– Гена.

Ребята пожали руки и направились к посёлку.

– Я живу в крайнем доме, – сообщил Гена.

– Знаю, я тебя видел много раз во дворе.

– А ты где живёшь?

Слава показал рукой на землянку, возвышающуюся над землёй.

Живу с мамой, старшим братом и младшей сестрой.

Между ребятами завязалась дружба, нашёлся общий интерес.

Иван Семёнович застал Гену около навозной кучи с лопатой в руках.

– Чем занимаешься? – спросил сына.

– Червей копаю.

– Зачем они тебе?

– Пойду со Славой на рыбалку.

– Удочка у тебя есть?

– Нет. Слава обещал дать свою.

– Без удочки не рыбалка. Пойдём в колок искать удилище.

Отец взял плотницкий топорик, и они отправились в лес. Иван Семёнович издали увидел куст черёмухи и направился к нему. Выбрал длинный ровный отросток и срубил его. Очистил от боковых веток и протянул сыну со словами:

– Дома ошкурим, быстрее высохнет.

По дороге домой они подобрали чёрное перо от хвоста вороны или сороки. Гена гордо шёл, неся удилище на плече с чувством признательности и уважения к отцу.

Вот из таких поступков родителей рождается у детей любовь к ним.

Во дворе отец сказал:

– Беги к матери, попроси крепкую нитку.

Зоя сидела за швейной машинкой и что-то шила. Подбежав к ней, Гена выпалил:

– Папа просит крепких ниток.

– Зачем ему нитки?

– Удочку будем делать.

– Он собирается на рыбалку?

– Я пойду со Славой на рыбалку.

Зоя протянула моток шёлковых ниток и сказала:

– Отмотай, сколько надо.

Гена попытался оторвать нитку. Она не рвалась, а больно врезалась в руки.

– Возьми ножницы и отрежь, – посоветовала Зоя.

Когда Гена вернулся во двор, отец успел ошкурить ветку. Длинные полоски коры валялись у его ног, а удилище сияло белизной в солнечных лучах.

– Принеси пробку, будем делать поплавок, – попросил отец.

Когда Гена принёс пробку, Иван отрубил половину, проткнул в ней дырку и пропустил через неё нитку. Затем отверстие заткнул пером. Привязав леску к удилищу, протянул сыну:

– Удочка готова, дело за крючком и грузом.

– Крючок мне обещал Слава.

Недалеко от посёлка пятой шахты расположено озеро, из которого вытекает один из притоков Ини. Эта речка, повиляв по Кузбассу, устремляется в Новосибирскую область и впадает в Обь.

Слава и Гена сидели на берегу озера и внимательно наблюдали за поплавками. Их удочки лежали на рогульках, воткнутых в землю у уреза воды. Справа поднимался камыш, легонько раскачиваясь под напором слабого ветра. Слева простиралась вода, подёрнутая рябью.

На удилище Гены села голубая стрекоза. Прозрачные крылья подёргивались. Видимо, этими движениями она удерживалась на удилище, сопротивляясь порывам ветерка. Её большие круглые глаза выступали в стороны. Разглядывая насекомое, Гена прозевал поклёвку.

– У тебя клюёт, – крикнул Слава.

Когда Гена перевёл взгляд на поплавок, тот уже спокойно лежал на воде. Гена не стал делать подсечку, чтобы не спугнуть стрекозу.

«Интересно, видит ли она меня, сидя ко мне спиной?» – думал Гена. Чтобы проверить своё любопытство, потянулся к ней рукой. Стрекоза вспорхнула и улетела. Рыбак не знал, что её глаза состоят из множества мелких глаз, называемых фасетками. Она смотрит во все стороны.

Передавая Зое связку карасей, Гена спросил:

– Мы сегодня видели утку с утятами. Она вела утят из леса через дорогу к озеру. Зачем она водила утят в лес?

– Спроси у отца, он должен знать.

Иван Семёнович стоял у верстака и строгал доски. Сын подошёл к нему и задал тот же вопрос. Отцу понравилась любознательность сына.

– Присядем на лавочку и поговорим, – предложил он.

– Есть утки, которые любят гнездиться в ближайшем лесу. Там пернатым хищникам не видно их яиц и утят, – начал рассказывать Иван Семёнович. – Некоторые утки предпочитают гнездиться в норах и даже в дуплах деревьев.

– Интересно, какие утки гнездятся в дуплах?

– В дуплах обычно гнездятся гоголь и чернеть.

– Как утята слезают с деревьев?

– Выпрыгивают вслед за матерью и парят, как правило, на воду.

Гена остался доволен объяснением отца и побежал к Славе поделиться полученными знаниями.

Каждый поход на рыбалку приносил какой-нибудь интересный сюрприз. На этот раз Гена заметил жука-плавунца, выбирающегося из воды по стеблю камыша. Поднявшись на приличное расстояние от воды, он пополз по листу. Лист стал прогибаться под его тяжестью. «Упадёт», – подумал Гена. Жук сорвался с листа. Не долетев до воды, расправил крылья и полетел.

Пришло время Гене идти в школу. Зоя отправляла на учёбу четверых: Миша шёл в пятый класс, Валя и Маша – в четвёртый. Она осмотрела детей и осталась довольна их внешним видом. На них были рубашки и платья, сшитые её руками. Валю напутствовала:

– Проследи за Геной. Подведи его к учительнице.

– Хорошо, мама.

Зоя сама не могла пойти в школу с первоклассником. У неё на руках оставались две дочки: Тоня и Галя.

Гена оказался учеником средних способностей. Вёл себя спокойно, в потасовках не участвовал. Одноклассники помериться силами и побороться ему не предлагали, побаиваясь старшего брата, Мишу.

После обеда дом многодетной семьи напоминал учебный класс. Дети выполняли домашние задания. Мать не проверяла уроки: она доверяла детям. По дневникам знала, что лучше всех учится Валя. Иногда подойдёт к ней и спросит:

– Валя, ты выучила уроки?

– Ещё не все.

– Сделай перерыв. Сходи, пожалуйста, за водой.

Дочь поднималась из-за стола и беспрекословно шла выполнять просьбу матери.

По вечерам Иван Семёнович подшивал валенки. Их было много. От старших детей переходили младшим. Ходить в подшитых валенках было удобнее, чем в новых, твёрдых. Валя и Маша примеряли валенки и бегали по комнате. Отец натирал дратву варом, прокалывал подошву шилом и протягивал через отверстие дратву с двух сторон.

– Папа, – попросил его Миша, – подшей мне валенки транспортёрной лентой.

– Зачем это тебе?

– Они лучше скользят по дороге.

В школе у ребят было два увлечения: жевать вар и играть в жостку. Вар жевали все, а в жостку играли мальчики: по очереди подбрасывали ногой кусочек меха с грузом из свинца. Очередники стояли кругом и громко считали количество под– бросов. Быть чемпионом считалось престижным.

Валя с Машей не удержались от искушения: нашли у отца кусочек вара, разделили пополам и начали жевать. Вечером Иван Семёнович не нашёл на месте пропажу.

– Куда исчез вар? – громко произнёс он и внимательно посмотрел на девочек.

Те мгновенно перестали жевать, но их раздутые щёки показывали местонахождение вара. Отец отчитал дочек, но наказывать не стал. Он никогда не поднимал на детей руку. Вместе с тем никогда не читал им назидания, но строгий его взгляд давал им понять, что отец сердит и недоволен их поведением. Они воспитывались на примере его трудолюбия, отношения к жене и детям.

Зимой любимым занятием детворы было катание с горки и террикона. После уроков забегали по дороге на горку, скатывались с неё на ногах и портфелях. В выходные дни отправлялись к террикону. Там спуски были крутые и с трамплинами. Катались на санках и ледянках. Ледянки готовили так: таз наполняли подстилкой коровы и заливали водой. Туда же опускали концы верёвки. Когда содержимое замерзало, его вытряхивали из таза. Эти ледянки послужили прообразом современных надувных ледянок, которые называют «ватрушками». Ледянки легко катились с горы. Иногда крутились и сбрасывали хозяина в снег. Это доставляло удовольствие для окружающих. Миша нашёл на свалке кусок транспортёрной ленты. Проткнул в ней дыру и привязал верёвку. Он затаскивал ленту на склон террикона, садился на неё, сзади устраивались Валя и Маша. Они скатывались вниз, поднимая вихри снега.

Домой обычно возвращались замёрзшими. Валенки всегда были полными снега. Зоя заставляла раздеться, вытряхнуть снег из валенок и залезть на русскую печь. Дети ложились на тёплые кирпичи, босые ноги прижимали к горячему дымоходу и быстро согревались. Случаев простуды не было. Если у кого-нибудь потечёт из носа, мать поила чаем с малиновым вареньем, насыпала в носки горчицы и заставляла в них ложиться спать. При появлении у кого-нибудь из детей кашля дополнительно ставила на спину самодельные горчичники.

19

Медицинская комиссия признала Фёдора годным к службе на флоте. Жизнь в селе, физическая работа на свежем воздухе сделали его крепким и сильным юношей.

Новобранцев везли на поезде из Сибири на Дальний Восток. Многие впервые ехали на поезде и удивлялись просторам страны. Они проезжали многочисленные посёлки и крупные города. Самым удивительным участком пути был проезд вдоль Байкала. Поезд неоднократно нырял в туннели. Перед станцией Могочи кондуктор объявил: «Скоро будем проезжать мимо бюста товарища Сталина». Все прилипли к окнам. На изгибе дороги машинист подал длинный гудок. На высокой отвесной скале над дорогой увидели белый бюст советского вождя.