Текст книги "Темные легенды. Антология русского хоррора"

– Непутёвая ты, Наташка! – бабушкин голос почему-то оказался грубым и хриплым. – Неужто по-людски нельзя было через калитку войти? Что тебя через забор-то понесло, как шпану?! Всё мне нарушила там! И чего ты всё в потёмках-то шастаешь, сумеря тебя забери!

Последние слова бабуля выкрикнула как некое изощрённое деревенское проклятие. Наташа испуганно подскочила на диване, села, дико озираясь по сторонам. Кровь гулко стучала в висках, комната плыла перед глазами. За окнами по-прежнему шумел дождь, бормотала гроза, уже ближе и яростнее. Наталья поняла, что задремала за чтением, успела даже увидеть короткий яркий сон. Однако какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что к привычному шуму непогоды добавилось нечто новое. Что-то, заставляющее сердце биться часто и тревожно. Девушка замерла на диване, стараясь не дышать, превратившись в слух. Ветер, налетая на дом, дребезжал стеклом в оконной раме, шумел в кронах деревьев, гремела гроза, освещая окна вспышками небесного огня. Ночь заглядывала в дом, стекала каплями дождя по стеклу. Наталье вдруг показалось, что за каждым окном стоит кто-то невидимый, укрытый плотным покровом ночи, и наблюдает за ней. Глупый детский страх, но он оказался невыносимым, усиленный одиночеством. Не выдержав, она вскочила с дивана и поспешно задёрнула шторы на окнах. Стало уютнее и будто бы безопаснее. Обратное расстояние Наталья преодолела бегом, как маленькая девочка, спасающаяся от ночного чудовища, и запрыгнула на диван. Тот жалобно скрипнул, а она вдруг рассмеялась, удивляясь собственной впечатлительности.

А в следующее мгновение смех замер на губах, остановленный новым приступом страха. Тихий, вкрадчивый звук добавился к шуму непогоды за окном. Наташа прислушалась, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, стараясь определить, откуда он доносится. Потом осторожно встала и двинулась к выходу из комнаты. На пороге кухни снова замерла, вслушиваясь в ночь. Осторожные скребущие звуки доносились со стороны прихожей. «Мыши, – попыталась успокоить свои расшалившиеся нервы Наташа. – Наверное, мыши. Или крысы. В таких домах они часто селятся. Тем более никто не приезжал сюда уже несколько лет». И тем не менее такое вполне невинное соседство крайне напрягало. Вкрадчивые осторожные звуки заставляли кожу покрываться мурашками, вызывали внутренний трепет. Не выдержав, Наталья шагнула в прихожую и, громко топнув, крикнула в темноту:

– Кыш! Убирайтесь вон, мерзкие твари!

Звук смолк, и девушка уже было поздравила себя с лёгкой победой в войне против грызунов, когда с улицы раздалось то ли неясное бормотание, то ли глухое ворчание, а затем в дверь что-то гулко стукнуло. Наталья подпрыгнула на месте, шарахнулась в сторону, больно ушибла ногу обо что-то. Дыхание перехватило от ужаса, осевшего горьковатым привкусом на языке. Ноги подкосились, и девушке пришлось вцепиться в дверной косяк, чтобы не упасть. Сердце трепыхалось у самого горла, мешая свободно дышать. Она судорожно вздохнула, набираясь храбрости, и спросила:

– Эй, кто там? Что вам нужно?

В ответ снова донеслось глухое ворчание и настойчивый стук в дверь.

– Я сейчас полицию вызову, если вы не уберётесь! – выкрикнула Наташа, в голосе послышались истерические нотки.

Ужас поднялся к горлу, сдавил его ледяной рукой. Замерев посреди прихожей, девушка отчётливо поняла, что встревожило её сразу, едва она проснулась. По дому, вползая под дверь со сквозняком, медленно плыл запах болота. Затхлый, гнилостный, от которого перехватывает дыхание и сводит желудок. Наташа отступила в кухню, поколебавшись, осторожно, стараясь не шуметь, шагнула к окну и выглянула из-за пыльной занавески. Разгулявшаяся непогода сгустила ночную мглу до плотной непроницаемой завесы. Но в следующее мгновение яркая вспышка молнии резко разорвала её надвое, обнаруживая то, что пряталось под ночными покровами. Ослеплённая ею, девушка прикрыла глаза, но всё равно на внутренней стороне век, как негатив, отпечатался силуэт крыльца и застывшая на нём бесформенная куча. Словно сама ночь материализовалась возле двери. Всё ещё не веря себе, Наталья продолжала стоять возле окна, всматриваясь в непроглядный мрак. Ей казалось, что она смутно видит очертания чего-то очень большого на крыльце. Или это была лишь игра её воображения? Жуткая, вышедшая из-под контроля фантазия? Будто отвечая на этот невысказанный вопрос, в ночи вспыхнули две красноватые искорки, на мгновение пропали, когда нечто моргнуло, и снова уставились на неё, застывшую возле окна. Бесформенная куча оживилась, по её бугристой поверхности побежали тусклые белёсые огоньки. Что-то длинное и вязкое выстрелило в стекло, прилипло к нему тёмной дрожащей массой с другой стороны, нетерпеливо заелозило. Наталья всхлипнула, отступая вглубь кухни, поспешно прижала ладонь ко рту, опасаясь, что будет услышана. Ноги стали ватными, первобытный ужас попавшего в западню зверя собрался внизу живота, потянул к полу, лишая последних сил. Точно уловив волны страха, существо настойчиво завозилось под дверью. Наталья кинулась к своему рюкзачку, лежащему на кухонном столе, запустила туда руку в поисках телефона, но никак не могла нащупать его. Девушка переместилась в комнату, перевернула рюкзачок вверх дном и вытряхнула всё его содержимое на диван. Порылась в щедрой россыпи всяких мелочей, обычно лежащих в дамских сумочках. Телефона не обнаружила. Наташа вцепилась себе в волосы от отчаяния, закусила губу, чтобы не расплакаться, а потом облегчённо выдохнула и шагнула к креслу, где лежал, поблёскивая в свете лампы, её мобильник. Не глядя она выбрала первый попавшийся в списке контактов номер. Наплевать, что она кого-то разбудит, напугает, только бы дозвониться и попросить помощи.

– Пожалуйста… Пожалуйста, пусть здесь будет устойчивая связь, и я дозвонюсь, – прошептала девушка, поднося трубку к уху.

Вместо ожидаемого, такого необходимого гудка телефон жалобно пискнул. Не веря, Наталья уставилась на помертвевший чёрный экран, затем яростно встряхнула мобильное устройство, словно это могло реанимировать его.

В дверь яростно ударили. От этого решительного натиска содрогнулся весь дом, что-то коротко сухо треснуло. Мощным взрывным эхом ему ответила гроза, расколовшая мир надвое. Свет испуганно мигнул, но не погас. Наталья сжалась в комок, закрыла уши руками, отгораживаясь от жутких звуков. Она теперь слышала собственное дыхание: частое, прерывистое, со всхлипами. Ужас захлёстывал её яростной волной. Нечто снаружи рвалось в дом, становясь всё наглее и настойчивей. Оно почуяло добычу, унюхало её страх и беспомощность. Наташа оглянулась по сторонам, ища спасение. Страх, что недавно лишал её сил, теперь гнал её прочь от неизведанной опасности в поисках укрытия. Ноги сами понесли её на кухню, к расположенной там лестнице, ведущей в мансарду. Она споткнулась обо что-то в темноте, неуклюже распласталась на ступеньках, почти на четвереньках одолела оставшееся расстояние до двери и тяжело ввалилась в комнату наверху. Потянувшись к выключателю, Наталья тут же отдёрнула руку, прижала её к себе. Нельзя включать свет и тем самым обнаруживать себя. Кажется, она совсем потеряла голову от страха. Девушка торопливо прикрыла дверь и сдвинула шпингалет, запирая её. Потом замерла, буравя дверное плотно взглядом. Слишком уж ненадёжной была эта защита от того, кто ломился в дом. Оставалась надежда, что жуткое существо, кем бы оно ни было, потеряет, в конце концов, к ней интерес и уберётся восвояси. Точно опровергая её жалкую надежду, в дверь ударили снова с такой силой, что она жалобно скрипнула. Наталья отступила вглубь мансарды, понимая, что если существо вломится в дом, то без труда ворвётся наверх.

Яркая вспышка осветила комнату, очерчивая находящиеся в ней предметы. Наталья разглядела громоздкий комод у окна. Вцепилась в него со всем отчаянием, яростно налегла, толкая к двери. Тяжёлый неповоротливый предмет подался не сразу, а когда всё же сдвинулся, издал такой душераздирающий скрежет, что у Наташи заломило зубы. Будто в ответ на этот звук снизу донеслись удары в дверь. Старый деревянный дом каждый раз вздрагивал, позвякивал оконными стёклами. Стиснув зубы, девушка снова навалилась на комод. Пот мелкими бисеринками выступил на лбу, пряди волос налипли на лицо. Наталья толкала и толкала громоздкую штуковину к двери, не замечая, что сломала под корень три ногтя на руках, отбила большой палец на ноге. Она вся превратилась в стремление придвинуть комод к двери, перегораживая доступ наверх тому, что стремилось к ней из мрака ненастной ночи. Вспышки молний то и дело освещали её напряжённую фигуру, будто небесный фотограф решил запечатлеть её действия для хроники. Наконец неимоверными усилиями ей удалось подвинуть комод к двери, и Наталья обессилено опустилась грудью на его гладкую крышку, прикрыв глаза от усталости и тяжело дыша. Сердце бешено выстукивало рваный ритм у горла, струйка пота поползла по спине между лопаток. В горле при каждом глотке точно скребли наждаком. Девушка горестно всхлипнула и тут же зажала рот влажной горько-солёной от пота ладонью. Слишком громким показался ей этот звук в густой ночи. «Уйди! – мысленно взмолилась она. – Пожалуйста, уйди! Оставь меня в покое! Или пусть это будет сном. Пусть это закончится. Как угодно, но закончится». В ответ на её немую просьбу дом потряс новый удар. Входная дверь издала скрежет, перешедший в оглушительный треск, распахнулась с размахом, ударилась обо что-то в прихожей. Эхом ей вторила разбушевавшаяся гроза. Сквозняк хозяином прошёлся по дому, беспрепятственно проник в мансарду, лизнул холодным языком босые ноги девушки. Её окутало смрадное дыхание болота, забилось в ноздри, проникло внутрь, вызывая рвотные позывы. Наташа метнулась в сторону от комода, замерла посреди комнаты, глядя во тьму. Прислушалась. Ночь наполнилась новым звуком: шаркающий, булькающий, омерзительный, словно по полу тащат мешок гниющей картошки. Девушка огляделась, заламывая руки в отчаянии. Она была в ловушке. Некуда бежать, негде больше скрываться. Существо проникло в дом, хозяйничало там и в любой момент могло вломиться в мансарду.

Шуршащий и чавкающий звук приблизился к лестнице и замер. Кто-то там внизу прислушивался, а может, принюхивался в поисках добычи. Наталья застыла, слившись с ночью. Новая вспышка молнии озарила всё вокруг, резко очерчивая квадрат окна. «Окно! – подумала она. – Если это чудище поползёт наверх, я открою окно, которое выходит на калитку, выпрыгну из него, перелезу через забор и убегу. Буду бежать и кричать, звать на помощь. Должен же быть хоть кто-то кроме меня в этом дурацком посёлке». Пыльный душный воздух смешивался с запахом гниения, льнул к лицу, лез в горло. Наталья задыхалась, тонула в смраде. Желудок судорожно сжимался, из глаз текли слёзы. Девушка зажала рот ладонью, борясь с собой, мысленно уговаривая тело не предавать её в такой жуткий момент. От статичной позы ныли спина и ноги. Очень хотелось поменять положение, опереться на что-нибудь или сесть, но она боялась сделать малейшее движение, боялась, что любой, даже еле слышный шорох выдаст её пребывание ночному гостю.

Сильный порыв ветра сотряс дом, внизу что-то оглушительно стукнуло, возможно, распахнутая настежь дверь. Наталья вздрогнула, покачнулась, теряя равновесие, неловко взмахнула руками и задела стоящую на столе банку с давно высохшим букетом полевых цветов. Стеклянная ёмкость плавно скользнула к самому краю, замерла, будто в раздумьях: срываться вниз или нет. Девушка вытянула руку, торопясь поймать её. Банка, покачнувшись, соскользнула с края и прыгнула точно в подставленную ладонь. Наташа стиснула пальцами её стеклянные бока. Слишком сильно и поспешно. Гладкое стекло упрямо выскользнуло из объятий, и банка, кувыркнувшись, грохнулась на пол, разлетаясь осколками в разные стороны.

В глазах потемнело. Мир, состоящий из густых теней, расплылся и исчез, зато звуки стали чётче, словно невидимый звукорежиссёр добавил громкости. Снова зашуршало и зачавкало, и девушка поняла: нечто, ворвавшееся в дом, поднимается к ней. Ползёт по ступенькам, как огромный слизень. Её обнаружили, и нет больше смысла сохранять тишину. Если это существо смогло вынести входную дверь, то тонкая фанерная, ведущая в мансарду его не остановит. Всхлипнув, Наталья развернулась и бросилась к окну, наступая на осколки стеклянной банки, но не чувствуя, что режет ступни. Сорвав пыльную тюлевую занавеску, она нащупала шпингалеты. Верхний нехотя подался, а нижний не сдвинулся с места, как она его ни дёргала. Наталья со стоном обернулась назад, к неведомой опасности. Шуршание и чавканье было совсем близко, возле двери. Девушка шагнула к столу, схватила стоящую возле него табуретку и, зажмурившись, кинула в окно. Раздался звон разбитого стекла, и одновременно с ним позади послышался скрежет отодвигаемого вместе с дверью комода. Наташа подскочила к окну, отшвырнула в сторону табурет, дрожащими руками принялась вытаскивать осколки стекла, застрявшие в оконной раме. Позади что-то настойчиво ломилось внутрь, почуяв близость жертвы.

– Не хочу… – всхлипнула девушка, липкими от крови пальцами расчищая себе путь к бегству. – Пожалуйста, не хочу… не надо…

Комод сдвинулся ещё, открывая брешь для ночного кошмара, воплотившего самые мрачные фантазии. Нечто бесформенное медленно и упрямо ввалилось в комнату, издавая злобный протестующий клёкот, предчувствуя бегство добычи в последние мгновения. Вонь стала невыносимой. Её не мог ослабить даже врывающийся в разбитое окно ветер, напоенный свежестью и влагой. Нечто, не имеющее названия, гадко булькало и чмокало позади.

Не смотри назад. Не оглядывайся.

Наташа медленно повернулась, встретилась взглядом с рдеющими яростью глазами существа. Оно издало низкое утробное урчание, каким мог бы разразиться голодный желудок огромного зверя в предвкушении долгожданной трапезы. По узловатому телу побежали белёсые огоньки, когда нечто пришло в движение, окончательно вваливаясь в мансарду. Над маленькими красными глазами существа раскрылась расселина, наполненная тусклым свечением. Оттуда, подобно змее, медленно выползло что-то длинное, жадно трепещущее, с влажным шлепком опустилось на пол и заметалось, громко шурша. Девушка заставила себя отвести взгляд, схватилась за оконную раму изрезанными в кровь, немеющими пальцами, просунула голову наружу, под хлёсткие струи ливня, потом перекинула ноги, уселась на раму, оттолкнулась и…

Что-то гибкое и сильное неумолимо обвилось вокруг талии и резко дёрнуло девушку внутрь. Хрустнуло в шее от резкого рывка назад, ночь вспыхнула миллиардами ярких ослепительно-белых искр. Деревянная рама, которую Наташа сжимала руками, куда-то исчезла. Стало вдруг тепло и влажно, а внутренности сжались в комок. Дыхание перехватило, точно кто-то разом выкачал весь воздух их лёгких. Что-то огромное, влажное, пульсирующее навалилось на неё, удовлетворённо урча, поволокло вперёд. Девушка попыталась оттолкнуть это от себя, избавиться от удушающего плена, но ослабевшие пальцы только скользнули по мокрой поверхности, похожей на густой болотный мох, а потом всё исчезло, угасло, как искорка во мраке.

* * *

К рассвету туча, излив весь свой гнев, уползла дальше, уступила место солнечному утру с птичьими трелями, с еле слышным шорохом капель, срывающихся с умытой зелени деревьев на землю. Жужжали пчёлы и шмели, торопясь напиться утренней росы. Солнечные лучи играли в каплях воды, вспыхивая крошечными радугами.

У запертой на навесной замок старой калитки стояли двое. Пожилая женщина с коротко стриженными седыми волосами и настороженными серыми глазами, одетая в старенькую брезентовую куртку прямо поверх ситцевого домашнего халата, и мужчина в свитере и линялых джинсах, заправленных в резиновые сапоги. На голову он натянул коричневую кепку, отбрасывающую тень на его светло-карие глаза.

– Ой, Коля, Коля… – вздохнула женщина, вытянув вверх голову и заглядывая поверх калитки внутрь заросшего сада. – Что ж теперь делать-то?

– Ну что делать? – буркнул в ответ её муж. – Пойду в управление, там телефон. Вызову этих… блюстителей порядка. Вот пусть они и разбираются во всём. Мы тут ничем не поможем, иди в дом, Тоня!

Его жена будто не услышала. Всё также стояла, впившись руками в штакетник с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Может, сказать надо было? Предупредить? – вздохнула она.

Мужчина в ответ хмыкнул:

– Ну и что? Ну сказала бы ты, и дальше что? Кто б тебе поверил-то? Никто ж не верит, пока сам не увидит. Да и у Васильевны, ты вспомни, всё всегда по правилам было. И гвозди под калитку вбиты, и нитки заговоренные протянуты. Не шастал он тут никогда, знал, что вешки человеческие стоят. Видно, повредила что-то девчонка, когда через забор лезла, вот сумеря до неё и добрался. Не любит он, когда впотьмах по его земле кто-то шастает.

– Ой, горе-то какое… – простонала женщина, прижимая ладонь ко рту.

‒ Ну, будет причитать. Пошли уже. Надо ж ещё в контору сходить, позвонить, чтобы полиция приехала. Теперь их дело разбирать, что да как вышло. Только пустое это, конечно…

И мужчина, обхватив жену за плечи, увлёк её за собой прочь от соседского дома. Она напоследок кинула взгляд через плечо на заросший участок, где на мокрой от ночного ливня траве, раскинув в сторону руки, в ужасе распахнув глаза, лежало бездыханное тело Натальи. Ночь ушла, а вместе с ней исчез и тот, кто является её полновластным хозяином.

Елизавета Аристова

Твари божьи и не божьи

Ночное метро – подарок мегаполиса своим жителям. В поздний час здесь почти безлюдно: нет посторонних глаз, и можно наконец снять улыбку с лица и молча сидеть в полупустом вагоне до своей станции.

А ведь когда-то Алену печалило, что дома никто не ждет. Это были хорошие времена, хорошие и почти забытые.

– Ну что? – хриплый голос прокатился по тишине квартиры. – Продуктивно?

Она намерено задержалась, вешая пальто в коридоре дольше обычного. Вдох-выдох. Поворот в сторону темной кухни и максимально сокрушенный вид.

– Прости меня. Но этот не подходит, – Алена зажмурила глаза, не в силах совладать с собой: тварь приближалась и пребывала в гневе. Сильнее, чем обычно, это было ясно по тому, как завибрировал пол.

– Ты, – хриплый голос резанул ее, по телу разлилось онемение. – Глупое живое. Бесполезное, неумелое, неучтивое. Неужели не можешь разглядеть в них то, что когда-то разглядела во мне?

Алена задрожала. Онемение отступило, но глаз она открыть не посмела. Тварь стояла прямо перед ней, обдавая запахом жженой резины.

– Я клянусь, попадаются только обычные! То есть да, они плохие, но не совсем. Будут еще свидания! Сегодня меня пригласили двое, иду на неделе в кафе и кино.

Внезапно включился свет. Алена несмело открыла глаза – на кухне никого не было. Чистые тарелки ровными стопками высились на столе, таком же стерильно чистом. Ее всегда поражало то, как тварь любила порядок. Под мойкой в мусорном ведре лежал трупик мыши и пакет из-под молока. Мышей и молоко тварь любила тоже, а еще – мучить ее, Алену, заставляя презирать саму себя все больше с каждым днем.

Первое время обкусанные мыши казались невыносимыми, но теперь и они стали привычными. Алена достала из сумки рекламный проспект, прихваченный у метро, и разорвала на четыре части. Куски дешевой бумаги легли поверх объедков, скрывая их от глаз.

Глазам стало легче – небольшая подмога душе.

* * *

Если бы можно было так же разорвать четыре последних месяца жизни, Алена сделала бы это без колебаний. Ее вполне устраивала скучная, но стабильная работа логиста, которая оставляла достаточно времени для безмятежной жизни вне офиса. Шоппинг в одиночку или с подругами, кофейни и просто вечерние улицы – милые сердцу моменты, пазлы ее досуга. В последнее время, правда, подруги разбрелись по парням, совместные прогулки потерялись под извиняющими смс, но Алена понимала. Она и сама не раз была в романах, необременительных и быстрых. Из тех, что легко начинаются и гаснут, не оставляя шрамов на душе.

Вниманием не обделена, а что-то настоящее – успеется. Пока ей нравилось жить без мыслей о будущем. Без обязаловки приходить домой вовремя и без нужды заботиться о ком-то.

Кроме Джерри, конечно. Маленькая мышь-полевка, купленная на рынке за полтинник вместе с клеткой. Молчаливый и преданный друг с умными темными глазами. Покупка была импульсивной, но Алена всерьез привязалась к зверьку. Возвращаясь домой, она делилась с ним ужином и своими планами.

Планов было много, как и веры в то, что лучшее – впереди. Обязательно ждет за углом, а разве бывает иначе.

Оптимизму пришел конец в тот день, когда, придя домой, она увидела нечто. Это нечто сидело за кухонным столом и спокойно поедало Джерри, а когда повернулось к ней, то Алена упала без чувств.

* * *

Трудно было разглядывать черный силуэт, похожий на человека, только крупнее. Еще и говорящий всякие гадости, наподобие той, что Алена сама этого захотела.

– Ты каждую ночь приходишь в мой дом, живое. Три визита – желание быть слугой. О не-е-ет, – хриплый голос проехался по ней пилой, – у тебя это потребность, самая настоящая.

Поначалу гнев от погибели Джерри придал Алене сил, чтобы осмелиться на ответ.

– Убирайся отсюда! – вырвалось у нее. Тварь все также сидела за столом, наблюдая. – Оставь меня в покое! Я не знаю, о чем ты говоришь!

Когда тварь подошла к ней, по телу разлилось онемение. В нос ударил запах жженой резины. Алена инстинктивно закрыла глаза, ей вовсе не хотелось разглядывать это существо получше. Больше всего ей хотелось, чтобы оно оказалось галлюцинацией.

– Оставлю, конечно, – неожиданно спокойно отозвалась тварь. – Но мне кое-что нужно. Раз ты теперь моя слуга, хочу, чтобы ты познакомилась с кем-то, кого будешь бояться больше меня. Найди его и приведи сюда. И я верну тебе твою мышку, пи-пи-пи, – тварь засмеялась.

Теперь Алена вспомнила. Тот сон, что иногда повторялся, в котором она бродила по заброшенному дому. Дом казался знакомым и притягивал теплом и запахом старой мебели. В этой атмосфере брошенной кем-то жизни хотелось задержаться и забыть о времени. На чердаке было особенно уютно, вдоль стен стояли коробки со старыми вещами. Каждый раз Алена увлеченно бросалась в них копаться и только потом замечала кресло в углу, в котором сидела темная фигура. И хотя сумрак чердака скрывал направление взгляда, внезапный холод по коже не оставлял сомнений, кто здесь объект, а кто наблюдатель. В свою очередь, попытки рассмотреть фигуру выбрасывали из сна в реальность. Пробуждение было внезапным, словно разряд электричества, и жгучим – от необъяснимого приступа страха. В такие ночи Алене больше не хотелось засыпать, она просто лежала в ожидании утра или вставала и садилась на подоконник, глядя на ночной двор. Это успокаивало, и сон уходил на задворки памяти.

Все же не слишком далеко, чтобы теперь не узнать эту тварь. Не чувствовать ее присутствие на кухне так же остро, как и во сне. И разглядывать не надо, достаточно не закрывать глаза.

И просыпаться больше некуда.

* * *

С тех пор тварь появлялась в квартире регулярно, примерно дважды в неделю. Откуда она брала мышей, Алена не знала, наверное, приносила с собой. Убирала за собой всегда, иногда и за Аленой, но от этой чистоты хотелось выть.

Однажды после очередного визита Алена взяла себя в руки. Если единственным способом избавиться от твари и вернуть Джерри было выполнить поставленное условие, она сделает это. Будет знакомиться и искать, в мире полно опасных людей. Нужно просто нарваться на мерзавца.

Сайты знакомств показались хорошим вариантом. Полный сток разных личностей, засилье аферистов и лжецов. Алена вдохновилась и составила короткую анкету, из которой следовало, что полная дура ищет приключений на свою красивую голову.

Знакомства посыпались на Алену градом. Половина из них оборвалась на разговорах в чате. С несколькими Алена сама прервала общение, не сумев пересилить отвращение к пошлым остротам. Первое свидание случилось уже через три дня – тот мужчина казался вспыльчивым и грубоватым.

Свидание прошло шаблонно. Алена сидела за бокалом шампанского и старалась не терять нити разговора. Что? Да, у нее своя квартира. Нет, замужем не была. То, что этот вариант провалился, стало ясно уже на первых минутах. Пусть мужчина был неприятен и вел себя довольно бесцеремонно, но и только. Опасным он совсем не показался.

Алена тогда распрощалась, заплатив за свою половину ужина. И, шагая по вечернему городу, думала, что требования оказались труднее, чем на первый взгляд. Бояться, а чего она боится? Физической силы, агрессии? Да, пожалуй. Непредсказуемости?

«Себя надо бояться, – вдруг подумалось ей. – Я что, правда хочу из кого-то сделать жертву?»

Уже дойдя до дома, Алена остановилась. В квартале отсюда располагался клуб. Дешевая забегаловка для молодежи, но отчаяние накрыло с головой и погнало вперед.

В клубе было накурено и очень людно, звуки резко били по ушам. Стараясь выглядеть уверенно, Алена заказала коктейль и села в одиночестве у стойки бара. За час она успела познакомиться с компанией молодняка, что упорно тянула ее на танцпол, и среднего возраста потеющим мужчиной, который намекал на интим за деньги.

Она их втайне презирала, отчасти жалела, но только не боялась.

А по возвращении домой ее ждали. Засмеялись, поздравляя с началом поисков, и потребовали не затягивать.

«Если не хочешь, чтобы твоя собственная петелька затянулась», – недвусмысленно намекнула тварь и исчезла, оставив смрад в квартире и на душе.

* * *

К исходу четвертого месяца Алена успела познакомиться с тремя десятками парней, с половиной из них сходить на единственное свидание и побывать в трех почти что отношениях – с теми, кто заинтриговал ее больше остальных. Поначалу страх не давал ей расслабиться и знакомства не складывались. Ощущение, что она сознательно ищет опасность, сводило с ума, Алена невпопад отвечала и спешила закончить разговор. Раз она почувствовала, что вот-вот расплачется, и улизнула в туалет прямо из-под носа очередного кандидата.

Но постоянный стресс все же закалял. Алена флиртовала, не показывая внутренней тревоги, научилась поддерживать разговор на десятки тем и подстраиваться под стиль общения собеседника. Ее новые знакомые в большинстве своем были хорошими людьми. Многие даже нравились ей, но как раз такие отношения скрепя сердце Алена решительно прерывала.

Да, были и с недостатками – зануды и развязные хамы, но никто из них не пугал ее настолько, насколько хриплый голос дома в ожидании жертвы.

Не надеясь только на сайты знакомств, Алена прогуливалась поздними вечерами в парке и даже ездила на окраины. Отныне вне работы она была девушкой в активном поиске – всегда при макияже, в платье и на каблуках. В меру броском образе, чтобы обращать внимание, но не отталкивать. Это работало – знакомства продолжали завязываться и гаснуть. Но даже ставка на тех троих, с кем Алена встречалась больше одного раза, в итоге не оправдалась.

Тварь выражала недовольство по-разному. Помимо грубой брани, иногда она переходила к действиям – основная причина, по которой Алена продолжала бояться ее так же остро. Раз ночью тварь объявилась в комнате, и Алена почувствовала, что задыхается. Тварь устроилась в углу и начала считать вслух. Сделать вдох никак не получалось, Алена отчаянно цеплялась за простыни, внутри нарастала паника. Вместе с первыми судорогами вернулась и способность дышать.

– Шестьдесят семь, – закончила считать тварь, глядя, как Алена жадно хватает ртом воздух. – Ты продержалась всего шестьдесят семь секунд. Это так, на будущее. Было любопытно, – и, оскалясь на прощание, она исчезла.

Однажды тварь просто перебила посуду, уходя. Ущерб казался не таким пугающим, пока Алена не заметила, что в каждом из осколков отражается Джерри. Тусклые мертвые глаза следили за ней, и тогда она впервые испугалась, что сходит с ума.

Тварь сознательно изводила ее, требуя результата, и Алена мечтала теперь об одном: найти хоть кого-нибудь, привести к этому отродью и до конца жизни быть одной.

* * *

Алена шла по парку, рассеянно листая сообщения на смартфоне. Все они были от подруг, и отвечать им не хотелось. Алена давно уже устала притворяться и писать, что все в порядке и ей просто некогда. Проще было выбросить эту часть ее жизни, чем прийти в свою компанию затравленным зверем, как ни в чем не бывало. Страх плотно въелся в Алену, делая почти заразной. Наличие твари и поставленной задачи стояло стеной между ней и нормальной жизнью, где остались и подруги, и общение без цели.

Островком прежней жизни осталась работа. Алена успевала много больше обычного, выводя безошибочные цифры и графики. Эта внутренняя собранность держалась на постоянном стрессе, но начальство все чаще хвалило, а коллеги, пользуясь случаем, подбрасывали свои обязанности. Впрочем, Алена выполняла и их тоже, механически и стабильно-вдумчиво. Бесперебойно, как смартфон в ее руках.

Два других сообщения были от мужчин с сайта. Оба готовы встретиться, хорошо. Один из них – обладатель тяжелой челюсти и мрачного взгляда. Может, он тайный сектант? Адепт темной магии в поисках невинной жертвы или просто психопат. Как бы хотелось верить.

Телефон вылетел из рук, ударившись об асфальт – Алена врезалась в кого-то рослого и потеряла равновесие. Сильные руки подхватили ее, не давая упасть.

– Вот и попалась, – дружелюбно рассмеялся парень.

Алена невольно рассмеялась в ответ. У парня были такие же серые глаза, как у нее, и просто невероятно-бахромчатые ресницы. А еще смешной пучок из перетянутых резинкой на макушке коротких волос. Он сразу обескуражил Алену тем, что совершенно естественным образом отряхнул ее пальто, словно они были сто лет знакомы. Затем так же невозмутимо подобрал телефон и протер его платком. Было в этих простых действиях что-то такое, чего Алене очень не хватало.

– Тут есть кафешка неподалеку, – сообщил он, возвращая ей телефон. – Если ты не против.

За следующий час они успели много узнать друг о друге. Артем тоже работал в офисе, но мечтал о собственном кондитерском деле, любил боевое фэнтези про попаданцев и наблюдать за поездами. Предпочитал зеленый остальным цветам, как и Алена, а еще они, оказывается, отдыхали в детстве на одном курорте с родителями. За пролетевший час кафе опустело, близилось время закрытия.

«Он совсем не опасный, пустая трата времени. Попрощайся и исчезни».

– Там, за углом, через дорогу, есть еще кафе, круглосуточное, – выпалила Алена. «Боже, что я несу». – Может, переместимся туда? Поговорим… еще.