Текст книги "Если перевернуть страницу"

– А ты права, напоминание о тебе зверски раздражает Сэма. Он категорически велел мне держатся от твоей персоны подальше. И даже слышать не желает ни о каких проблемах с твоим здоровьем. Сказал – если надо отправит со мной двух или трех своих коллег, но сам не пойдет ни в коем случае. Я вот думаю, может просто его ко мне в гости зазвать в тот вечер и не выпускать – напоить до беспамятства.

– Он сказал не выпускать его из дома. Думаю, это более чем конкретное указание на то, где он должен находиться. Так что – не вариант.

– Тогда придется напрашиваться к нему. Тоже занятие не из легких. Он очень закрытый человек, и его дом – не то место, где часто бывают даже самые близкие друзья.

– Он живет один?

– Один. С собакой. Это тоже отдельная песня. Сэм любитель экстрима во всех его проявлениях. Серфинг, горные лыжи, гонки, всяческие походы на выживание, парашюты, короче, всего не перечислишь. Это с ранней юности, и охоту к адреналину перебить не удалось никому, ни родителям, ни барышням, которых тоже было неисчислимое количество. Чем выше риск отправиться на тот свет, тем больше вероятности, что Сэм окунется в затею с головой. Ну и был какой-то поход, в труднодоступные районы где-то в тайге. Ушли пятеро, включая инструктора. Вернулись двое, включая собаку. Что произошло – знает Сэм, собака и следователь. Он никогда и никому не рассказывал, что и как. И спрашивать запретил. Как мы поняли – именно собака вывела его к людям. С тех пор они живут вдвоем. Собака – какой-то волчий гибрид, если я ничего не путаю. Ненавидит всех. Кроме Сэма. Так что попасть к нему в дом – это далеко не все. Оттуда еще выйти надо без приключений.

Собак я боюсь. Любых, даже карманных. А тут гибрид волка. Может, ну его на фиг этого Сэма? Ну подумаешь, кто-то о чем-то попросил… Может, он вообще мне приснился. Именно. Я должна себя убедить, что никакого мальчика не было. Это плод моего больного воображения.

Видимо, это все очень даже прозрачно читалось у меня на лице. Константин усмехнулся.

– Сима, ты решила сдаться? Не рановато ли?

– При наличии полу-волка? Самое время. На меня даже левретки с Йорками кидаются. А этот, скорее всего, даже кидаться не будет. Просто откусит что-нибудь сразу. Особенно, если учесть отношение ко мне его хозяина.

– Сбежать всегда успеем. Мы же даже не попробовали.

– Твой энтузиазм воодушевляет, конечно, но по мне так дело пахнет даже не керосином. А чем подуховитее.

Константин проводил меня до гостиницы, и мы договорились встретиться в том же кафе завтра вечером. Чем не размеренная провинциальная жизнь. Ну, если не учитывать предысторию. Я долго разбирала кипу бумаг, которые прихватила с собой из музея. И уснула с ними в обнимку в том же кресле. Мне приснилась стая волков, которая гнала меня по лесу. У вожака вместо морды было лицо Сэма. И он не лаял и не выл. Он кричал – прочь, прочь, прочь. Под это «прочь» я и проснулась. В комнате было еще темно. Подобрав из-под кресла рассыпанные бумаги, я на ощупь пробралась в ванную. Свет почему-то включать не хотелось – хотя, наверное, он очень быстро прогнал бы прочь волка Сэма из моей головы. Я понимала, что день предстоит не из легких. Бумажная война в музее и разработка тактики со стратегией на фронтовой полосе – Сэм/смерть – слишком уж насыщенный план для одного дня. Но выбирать не приходилось. Поэтому поплескав в лицо ледяной водой, и связав волосы в гульку на затылке, я хлопнула дверью гостиничного номера и отправилась сражаться с действительностью. Могу сказать честно – осознание происходящего вернулось ко мне только за столиком «Компота» часов в девять вечера. Напротив меня сидел Константин, обе тарелки на столе были пусты, а в бокалах алело вино.

– То есть, нам сейчас придется придумать очень вескую причину моего присутствия в доме Сэма, и вообще того, что Сэм остался в городе. Если бы ты видела, как горели его глаза, когда он рассказывал мне о планах на завтра, то поняла бы, что наша затея фантастическая.

– Он что, никогда не прыгал с парашютом?

– Прыгал. Но теперь это не просто прыжок с парашютом, это что-то типа параплана какого-то. Он двухнедельный инструктаж для этого полета проходил и за три месяца в очередь записывался – это как теперь ему сказать, что он никуда не едет?

– Ну остается насильственный вариант. У тебя есть знакомые бандиты? Привяжем его к стулу, и дело с концом.

– Ты забыла, что там полу-волк в квартире.

– Полу-волка вырубить электрошокером и оттащить в закрытое помещение – на случай, если быстро очухается.

– А потом мне как с этим жить? Если ничего не случится, как доказать Сэму, что мы спасали его от верной смерти? Да и бандитов, которые решатся с ним связаться в его же собственном доме, надо еще поискать – он в Пскове личность известная.

– Тогда надо испортить его дверной замок, чтобы он выйти из квартиры не мог. Пока суть да дело, пока спасатели и слесаря…

– Нам надо удержать его в ночь с 3 на 4, а уезжает он завтра в районе обеда. Сколько ты думаешь спасатели будут возиться с дверью?

– Черт, замкнутый круг. А может, рассказать ему все как есть? Ну тебе-то он поверит? Надо только придумать, как ты об этом узнал.

– Спешу тебя расстроить. Во-первых, мне он не поверит тоже. А во-вторых – знание о собственном близком конце не сильно его расстроит. Он играет со смертью с восемнадцати лет. Это тоже долгая история, и, если честно, я не сильно хотел говорить тебе об этом. Чтобы не добавлять пессимизма.

– Ну теперь у тебя просто нет выхода. Раз уж начал.

– Когда Сэму было шестнадцать, он попал в аварию. Ехал с одноклассницей домой с какой-то вечеринки. Нет, он не был пьян, просто у машины разорвало колесо, а скорость была большая. Он отделался легким испугом. А одноклассница умерла на месте. Ну, то бишь, почти на месте – по дороге в больницу. Нет, он не был ни подозреваемым ни обвиняемым. Полиция сразу отнесла это к несчастным случаям. Потому что ни превышения скорости, ни нарушения других правил, ни алкоголя не было. Но это полиция так посчитала, отец девочки, да и сам Сэм были другого мнения. Ну и еще у него где-то в голове засело как гвоздь, что если бы он смог оказать ей правильную первую помощь, то барышня осталась бы жива. Поэтому вместо политеха он пошел в медицинский, а слова папы барышни о неправильном выборе дамы с косой принял очень близко к сердцу. Так близко, что вот уже много лет постоянно ищет встречи с ней, этой самой дамой. А теперь представь, что он скажет мне в ответ на рассказ о предполагаемой близкой кончине?

– Пошлет по всем известному адресу. Я тебя поняла. Но задачи это не отменяет. Мы должны оставить его дома всеми правдами и неправдами. А можно позвонить в эту контору от его имени и отменить полет? Если очередь надо было занимать заранее, то его отказ для них вообще погоды не сделает? А он если и узнает, то будет уже поздно.

– Ты забыла в каком веке живешь? Все подтверждения приходят электронно, он моментально об этом узнает.

– Ну тогда остается лишь один вариант – тебе должно стать плохо. Так плохо, что ты нетранспортабелен, и его присутствие как врача обязательно.

– Отменяется. Он отправит своих лучших врачей ко мне и тихо умотает куда ему надо.

В общем, мы долго перебирали все мыслимые и немыслимые варианты. Пока кафе не закрылось. Мы вышли на улицу и медленно побрели в сторону гостиницы. Говорить уже не хотелось. Мысли цеплялись одна за другую, идеи были абсолютно нереализуемые, да и они понемногу заканчивались. Мы реально были в тупике.

– А Вы, барышня, я смотрю, реально не промах. Как сердечко, не шалит? Кардиограмма точно не нужна?

Нам навстречу из переулка вышел Сэм собственной персоной. С огромным псом на поводке. Пес внимательно смотрел на меня, как будто оценивая с какой стороны бросится. Ну, по крайней мере, мне так показалось. А может, Сэм скомандовал «фас», а я и не услышала. В какой-то момент огромная псина без намордника бросилась в мою сторону. Удержать поводок Сэм тоже не смог. Ну или не захотел. Закрыв глаза и сжавшись в один комок, я ждала конца. Даже без крика. А потом поняла, что меня уронили, и мое лицо и руки облизывает эта огромная собачатина. Облизывает меня вместо того, чтобы грызть. Сказать, кто из нас был больше удивлен, сложно. Сэм с недоумением смотрел на верного питомца, Константин хохотал, а я сидела на тротуаре и уворачивалась от шершавого языка и грязных лап огромного четвероного.

– Сэм, даже твой пес не считает Симу опасной. Чего ты язвишь.

– Я же сказал тебе, что дамочка не из простых. Что ты опять попадешь в оборот, но ты, видимо, любитель наступать на одни и те же грабли сразу. Больше предупреждать я не буду. Марс, идем. Ко мне, я сказал.

Пес неохотно отпустил меня и, весело виляя хвостом, побежал за хозяином. Потом обернулся, весело гавкнул пару раз в мою сторону и отправился дальше. Константин помог мне подняться.

– Сима, судя по всему, Вы ошиблись в собачьем к Вам отношении.

– Мы уже на ты, и я не ошиблась. Просто, видимо, это чудное существо, на нашей стороне. У меня идея.

Весь день третьего ноября Сэм, как сумасшедший наворачивал круги по Пскову в поисках пропавшего пса. Мой расчет оказался верен – бросить четвероного друга тот просто не смог. Полет на дельтаплане, параплане и каком-то там плане был отложен до лучших времен. Марс тихо и смирно сидел в квартире Константина со мной в обнимку, а полиция с Сэмом во главе искала какого-то типа в капюшоне, который засветился на камере наблюдения в подъезде. На меня внимания не обратили, хотя на эти самые камеры я тоже мельком попала, и только благодаря мне пес совершенно спокойно вышел с незнакомым человеком из дома и забрался в машину. Он как будто знал, что я от него хочу. Нет, правда, – я продолжала разбирать бумаги, которые смогла захватить с собой из музея – так он мордой подсовывал мне именно то, что нужно. Я всегда безумно боялась собак, но это существо было как будто другого вида. Абсолютно свирепое снаружи, но с удивительно умным взглядом. В общем, мы провели весь день бок о бок, а где-то часов в девять Константин решил, что, пожалуй, пора. И мы втроем отправились к Сэму. Легенда была такой – Марс прибежал ко мне сам, когда я шла из музея. Главное, что Сэм не уехал днем, а что будет вечером, и под каким предлогом мы его будем удерживать – мы решили разбираться на месте. Сэм ждал нас у подъезда. Пес бросился к нему навстречу, облизал, помахал хвостом и бросился обратно ко мне.

– Вот вообще не могу понять, что происходит. Он не подпускает к себе вообще никого в обычной жизни. Вы ведьма? Чем Вы его накормили. И Костика заодно.

– Ни меня, ни твоего любимого Марса никто ничем не кормил. В дом пригласишь, или так и будем стоять на улице?

– Если честно, желания нет. И я надеюсь, что ты понимаешь, что это относится не к тебе. Но она вернула мне Марса. Так что придется переступить через свое нежелание.

Как только мы зашли в квартиру, Марс лег поперек двери и положил голову на лапы. Двигаться он никуда больше не собирался, и посмотрев в его глаза, я поняла, что этот раунд, скорее всего, будет в нашу пользу. Дама с косой сегодня проиграет. Подмигнув Константину, я отправилась на кухню.

– Даже не знаю, как к Вам обращаться, Сэм? Семен, как Вас там по батюшке? Кофе будете нас угощать? Или сразу выгоните?

Сэм был зол, но пока держал себя в руках.

– Костя, твоя знакомая всегда так весела и бесшабашна? И настойчива?

– Сэм, успокойся. Кофе я сварю сам, у меня это выходит лучше. Достань лучше коньяк, вечер нам предстоит долгий.

– Никто не собирается поить вас кофе с коньяком. При ближайшем рассмотрении идея пригласить вас в квартиру уже не кажется мне заманчивой. У меня другие планы на сегодняшнюю ночь.

– Да? Подозреваю что Ваш четвероногий друг не одобряет Ваших планов и будет явно против того, чтобы Вы покинули дом.

– Что за чушь Вы несете? Какое отношение моя собака имеет к моим планам на ночь? Знаете что, выметайтесь-ка, я передумал быть вежливым.

Я пожала плечами и вышла в коридор. Марс, увидев меня, зарычал и приподнялся на передних лапах.

– Марс отойди. Гости уходят.

Собака перестала быть ласковой, габаритов она была не маленьких, и загородила собой дверной проем практически полностью. Злобное рычание явно говорило о том, что отступать Марс не собирается.

– Марс, я сказал отойди.

Сэм попытался за ошейник оттащить собаку от двери. Но тот попросту цапнул его за руку.

Тот закричал от неожиданности. Рана была небольшая, но пес умудрился прокусить Сэма до крови. Тот ринулся на собаку с поводком в руке, Костя еле успел его оттащить.

– Сэм прекрати. Успокойся.

– Да что происходит то? Эта сумасшедшая заразила мою собаку бешенством??

Я не успела ответить, истерично покрикивая на каком-то азиатском языке, заорал телефон Сэма.

– Да, слушаю. Дома, я, не смог уехать, обстоятельства изменились. Подожди, что случилось??

Сэм медленно осел по стенке на коврик. Он недоуменно смотрел на телефон и считал в слух, пытаясь восстановить дыхание. Мы с Костей переглянулись, и тот бросился к Сэму, пытаясь его поднять.

– Что случилось-то?

Сэм перебрался на кухню. Как слепой, нашел на ощупь в каком-то ящике бутылку и из горлышка залил в себя коньяк.

– Сэм, что происходит?

– Микроавтобус с группой, в которой я должен был делать завтра пробный полет, слетел с обрыва. Все погибли. Вообще все. Десять человек.

Теперь бутылка была в руках у Константина. Так же из горлышка тот залил в себя добрых грамм двести.

– Может кто-нибудь все-таки стакан возьмет.

– Сима. Расскажи ему все. Надеюсь, этот дурак хотя бы теперь нам поверит.

Заправившись так же, как остальные, из горлышка, я, не торопясь начала свой рассказ. Сэм, конечно, смотрел на меня, как на сумасшедшую, но надо отдать ему должное, хотя бы не пытался возражать. Периодически опрокидывая бутылку, по очереди с Костей, он молча слушал мою сбивчивую речь. На моменте о том, что мы стащили Марса, он зарычал и замахнулся на Костю бутылкой.

– А что еще оставалось???

– То есть до утра Вы меня из дома не выпустите?

– А куда ты собрался-то?? После таких новостей??

– Вообще, я договорился о переносе полета на завтра. И собирался уехать, как только мы поговорим.

– Никуда ты не пойдешь. До утра точно. Не веришь нам – посмотри на свою собаку. Не будешь слушать – получишь по голове чем потяжелее.

– Да Вы сдурели, что ли, все, включая собаку. Хотя понятно, что за руль я уже не сяду после такого…

Вечер продолжился второй бутылкой, потом третьей. И преферансом. Втроем играть было не с руки, но в противном случае мы бы, наверное, поубивали друг друга.

А утром Сэму позвонили и сообщили, что его приятель, который полетел вместо него, приземлился настолько неудачно, что поломал руки, ноги и ребра. После этой новости Костя расцеловал Марса, хотя тот был явно против, и сказал мне, что отвезет меня в Москву сам. Ну, когда мы протрезвеем, конечно.

На Ноль мне приснилась милая молодая девочка с ярким румянцем на щеках. Она играла в мяч на большом лугу, полном весенних цветов. В какой-то момент, развернувшись в очередном броске, она прокричала – спасибо, и помахала мне рукой.

А где-то через неделю Костя рассказал мне, что Сэм в очередном своем походе спас дочку приятелей, скорая приехала только спустя пару часов. И врач в больнице сказал, что, если бы не навыки Сэма, девочка ее бы просто не дождалась.

Нет, Костя не стал моим кавалером, но мы неплохо общаемся в мои нечастые визиты в Изборск или Псков, и преферанс под коньяк стал нашей общей привычкой, когда мы изредка собираемся вместе. Сэм иногда злится, что, когда я появляюсь, Марс не отходит от меня никуда, но потом пес рычит и Сэм замолкает.

Правда, посмотрев на календарь, и увидев знакомые даты, я теперь стараюсь не выходить из дома. Чтобы больше никому и ничего не обещать сгоряча. Конечно, от судьбы не уйдешь, и все узлы давно завязаны за нас. Но мне всегда хочется верить, что я могу что-то поменять, если знать в какую сторону и что. Мир полон подсказок и предзнаменований, нужно просто внимательно смотреть по сторонам, и тогда ты обязательно увидишь, кого нужно пропустить вперед, а кого задержать, где остановиться, а где прибавить скорости. Даже предопределенное можно изменить, если это в будущем изменит чей-то жизненный узор, и поможет завязать правильные узлы. И день мертвых совсем не страшилка, а просто тропинка на другую сторону, для тех, кто не боится прогуляться… и обязательно вернуться обратно. Потому что, когда Самайн проходит, сладкий туман рассеивается, и до Поля жизнь бодро бежит дальше по своей дороге, выбивая витиеватый узор белого и черного, правильного и не очень, доброго и злого. Ведь все зависит от того, с какой стороны смотреть. И какой узел завязывать.

Вы не нашли бы эту кукольную лавку, даже если очень захотели. В нее можно было прийти только за компанию. Но если однажды вы уже побывали в ней, и хозяйка вас приняла, вы всегда легко найдете дорогу еще раз. И не важно, как далеко вы ушли, и куда уехали – стоит завернуть за ближайший поворот, перейти любой перекресток, держась правой стороны улицы, закрыть глаза и открыть дверь подъезда – и добро пожаловать. Вас встретит тишина и особый сладковато-пряный запах, смесь горячего воска и красок. Дверной колокольчик нежно прозвенит над вашей головой, а большой ярко-синий попугай на верхней полке ближайшего к двери шкафа важно произнесет: «Привет, красавчик». И тогда вы точно попали именно туда, в кукольную сказку прошлого, настоящего и будущего. За этой дверью хозяйка может предложить вам любую куклу, даже ту, которую вы потеряли когда-то в детстве. Но, будьте внимательны – как только кукла попала к вам в руки, вы становитесь хозяином сказки. А будет она хорошей или плохой – решать только вам. Ну еще, может быть, вашей кукле.

* * *

– Женька, сколько раз повторять – разбери уже эти коробки, чего мы двигаем их туда – сюда который год!!!

– Они не мои, я морального права не имею их разбирать!

– А чьи???

Олег пнул очередную картонку и взвыл от боли.

– Там кирпичи, что ли, черт побери!!!

Женька аккуратно подвинула коробку, которую пнул Олег, и открыла ее. Сверху лежала желтая резиновая утка, выцветшая и грустная.

– Так там игрушки?

– Да. В детстве мама не давала нам даже приближаться к ним. Это игрушки близнецов – ее младших брата и сестры. Была какая-то темная история с какой-то аварией – в общем, они погибли, когда им было пять. Родители очень тяжело переживали утрату, мама почти никогда не упоминала об этом случае при дедушке с бабушкой. Она тоже переживала, но видимо перенесла это гораздо легче. По крайней мере, я эту историю в общих чертах знаю. Но к коробкам притрагиваться было запрещено. Мы с Алиской залезали в них, конечно, но так, чтобы никто не видел.

– Женя, мама умерла пять лет назад. Весь хлам в доме давно разобран. Это так и будет тут стоять? До правнуков???

– Не нуди. Сейчас разберем, если есть что-то приличное, отдадим в музей игрушек. Остальное отнесем на свалку. Если честно, я даже не помню, что там.

Коробок было три. Одна оказалась набита плюшевым и резиновым народом, естественно, совсем не товарного вида. Олег сразу отодвинул ее в сторону – в мусор. Вторая была мальчишечья – машинки, конструкторы, – тоже отправилась в мусор почти целиком. В третьей коробке были куклы. Обычные советские куклы – сейчас такие могут только в страшном сне присниться. Но Женька решительно отодвинула эту коробку к двум другим и сказала – у Алисы есть знакомые, которые занимаются историческими игрушками. Наверное, все-таки все коробки отправятся к ним. Игрушки запаковали и погрузили в багажник. Вечером Олег выгрузил их у подъезда Алискиного дома. Та возмущалась, конечно, но с тем, что выкинуть нельзя – согласилась. Видимо мамины наставления, даже спустя сорок лет, не прошли даром.

Неделе через две, болтая с Алисой за чашкой чая в любимой кондитерской, Женька вспомнила про коробки.

– Ты сдала игрушки-то по назначению???

– Сдала. Получила миллион спасибо. Наш чердак оказался отличным местом. Все неплохо сохранилось. И знаешь, одну куклу я даже оставила себе. Я ее с детства помню. Она сильно отличалась от всего остального – такая, как из прошлого века. Фарфоровая. Ребята, которым я отдала остальное, сильно расстроились, что она им не перепала, но обещали помочь в реставрации ее наряда.

– Слушай, я ее помню. У нее еще шляпа была и локоны каштановые, да?

– Точно.

– Хорошо, что оставила. Память все-таки – к тому же, к интерьеру твоей арт-берлоги очень подойдет.

Алиска рассмеялась, тема разговора быстро скатилась в другую плоскость и про игрушки скоро забыли.

Спустя пару месяцев Жене позвонили из приемного покоя – Алиска куда-то так спешила, что столкнулась на своей любимой крохе с трамваем. В палату Женьку не пустили – сказали только, что угрозы жизни нет, отдали верхнюю одежду и сумку и сказали приходить завтра. Олег забрал зареванную Женьку часом позже. Уже дома, залив нервы корвалолом и коньяком, Женька решила разобрать сумку с Алискиными вещами, которую привезла из больницы. И нашла куклу, бережно завернутую в огромный льняной шарф. Наряд на кукле, видимо, действительно отреставрировали. Даже башмачки добавили. А может они и были, просто Женька их не помнила за давностью лет. Эта кукла была, как фото из очень старого альбома, который ты видел, но в далеком детстве – Женька помнила куклу, помнила шляпу и локоны, но наряд как-то не остался в памяти. Просто сейчас кукла была, как из витрины магазина игрушек – видно, что над ней поработали. Женька отложила шарф и поставила куклу на полку с книгами. Ласково погладила по носу, расправила локоны под шляпой.

– Я не знаю, как Алиска тебя назвала. Да и старого твоего имени не знаю. Поживи пока тут. А потом я обязательно отвезу тебя обратно.

Утром Олег очень долго будил Женьку. Когда та открыла глаза, то смотрела на него, как на привидение.

– Ты вчера со снотворным перебрала что ли? Твой будильник, по-моему, три подъезда в округе разбудил, короче, всех, кроме тебя.

– Ты не поверишь, но я как будто в параллель провалилась. Там у меня дядя и тетя есть – и двоюродных толпа. Мы как бы день рождения чей-то праздновали в старом доме. И меня никак не хотели отпускать.

– Привет, глюки. Пора в отпуск. Женя, ночные фантазии – это здорово, но я настаиваю на том, чтобы ты не сидела на работе до поздней ночи.

– Да, да, я помню, пора в отпуск. Только сегодня пора не в отпуск, а к Алиске в больницу. Так что работа откладывается на вечер сама собой.

Больница была недалеко от офиса Олега, он подвез Женю по дороге. Правда, машина вела себя странно – заводится не хотела, по пути несколько раз заглохла, но, как потом сказал Олег, все закончилось, как только Женя вышла из машины. Как отрезало.

В палату к Алиске Женю пустили практически сразу. Как оказалось, поверхностные раны были смешные, но врача пугало сотрясение мозга – Алиска знатно приложилась к лобовому стеклу головой. Так что в больнице ей предложили остаться еще на неделю. Алиска была сильно напугана, еще больше подавлена, поэтому промычав что-то нечленораздельное, согласилась с врачом. Подавлена потому, что свои собственные водительские навыки Алиска всегда оценивала выше среднего, как, впрочем, и окружающие, знакомые с водителем – Алисой. Так было всегда, и эта авария настолько выбила почву у водителя Алисы из-под ног, что та совсем растерялась.

– Алиска, как ты могла не заметить трамвай???

– Женя, да видела я трамвай. Но моя машина заглохла, и я не успела завершить маневр. Моя милая малышка, которая никогда меня с первого дня не подводила, последнюю неделю вела себя странно, я была в сервисе, но там сказали, что все в порядке. Ну и видишь, чем все закончилось в итоге.

– Ну, судя по тому, что могло бы быть – нормально закончилось. Только прежде, чем снова за руль сядешь, поменяй машину, пожалуйста.

– Да, теперь придется. Слушай, я пока тут на обезболивающем отсыпалась, мне такая хтонь снилась… Даже не знаю, как интерпретировать теперь. Мне снилось, что у нас с тобой куча братьев и сестер откуда-то взялось, мы все в старом бабушкином доме, что-то празднуем. Так весело и шумно, даже передать не могу.

Женя недоуменно смотрела на Алису и терла виски. Такого просто не бывает – этого не может быть в принципе.

– Снилось сегодня ночью?

– Ну как ночью, насколько я понимаю, я так душевно еще вчерашний день прихватила. Но, в принципе, да, сегодня ночью. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне сегодня приснилось тоже самое. Тетя и дядя, целый полк двоюродных и чей-то день рождения в старом доме.

Алиска как-то странно посмотрела на Женю, и, как в детстве, подняла одеяло до подбородка – спряталась. Это был любимый защитный маневр на все случае жизни – Алиска младше, и всегда уверена в том, что Женя защитит, стоит только переждать под одеялом.

– Женечка, но так же не бывает.

– Но у нас же есть. А раз есть, надо думать, что с этим делать. Кстати, сегодня, пока мы к тебе ехали, машина у Олега несколько раз заглохла на ровном месте.

А это уже система вырисовывается. А раз система – надо уточнять что к чему. Чтобы больше с трамваем не бодаться. Давай, вспоминай, когда машина в первый раз хандрить начала. Будем строить предположения.

Женя была программистом. И думала исключительно системно. Есть факты, есть логическая цепочка – рисуем взаимосвязь. «Этого не может быть» ее в принципе не волновало, потому что уже произошло – и раз она об этом знает, то это факт, а факт вписывается в ее систему координат просто волшебно. Разбираемся, что с этим делать дальше.

Алиса была прямой противоположностью Жени – она вела театральный кружок для детишек, играла в театральной студии, а на жизнь зарабатывала батиком, кстати, была очень известна и востребована в этом формате. В общем, один физик и один лирик. Ну и необъяснимое, как факт. Разбирайте по косточкам с разных сторон. Женя выспрашивала Алису методично, как писала свой код. Что, когда, как долго, с чего началось и чем закончилось. Понемногу вырисовывалась ясная картина нескольких последних недель. И когда стала понятна дата первой машинной хандры, так же методично Женя начала пытать Алису – вспоминай что было. В этот день, в эту ночь, за день. Вспоминай по минутам, ничего не пропускай. Расписание Алисы было запутанным и разношерстным, но в принципе, повторяющимся, как 0/1/0. Изо дня в день – одна студия, вторая студия, третья студия. Кофе с подружкой, концерт с приятелями по университету – ничего выдающегося и из ряда вон. Да, много, да, в разных местах, но все циклично и завязано в общий круг. Минимум новых людей и новых событий. Из общей цепочки выбивались только игрушки из старого дома, и то, что с ними связано. То есть буквально за день до первой поломки машины Алиса привезла фарфоровую куклу от мастера – тот реставрировал саму куклу и заново создавал ее наряд. А на следующий день в первый раз Алисина гордость и любовь – ярко-красный купер, первый раз дала сбой. Без какой-либо причины, она сначала отказалась заводиться, а потом, по дороге несколько раз просто глохла и не заводилась вновь. Алиса отправилась в автосервис. Но там ничего не нашли – сказали, машина в полном порядке. И так всю неделю, до аварии с трамваем…

– И как только кукла оказалась у меня, машина Олега начала сбоить точно так же. Выходит, дело в кукле?

– Женя, но это бред.

– Бред, не бред – я сопоставляю факты. А факты вещь неумолимая. Ты же больше ничего не смогла вспомнить? Других общих триггеров у нас с тобой просто нет – разные люди, разные места, разные события, только кукла одна и та же. Значит это она.

– И что нам теперь делать? Выбросить ее?

– Я не думаю, что это выход из положения. Скорее всего «просто выбросить» не вариант. У тебя ведьма знакомая есть?

– Женя, ты сдурела совсем? Какая ведьма, мы что, в средневековье?

– Ну может они теперь называются по-другому как-то, но смысл то тот же – ведьма она и есть ведьма. Где бы нам ее раздобыть?

– Женя, но почему ведьма-то?

– Потому что. Во всем и всегда профессионалы должны работать. Ты же не ходишь лечиться к художнику, а на выставку к врачу?

– Выставки, кстати, у врачей, которые рисуют, очень частое явление.

– Но, все же, при этом он врач, а про него как про художника говорят – любитель. Верно? Так вот нам нужен не любитель. А профи. Давай, думай, где его взять.

Алиска задумчиво листала контакты в телефоне. В голову явно ничего не приходило. Ни ей, ни Жене. Не было у них знакомых-ведьм. Не доводилось никому из близких сталкиваться с такими жизненными ситуациями, когда нужна ведьма. И тут Алискин телефон зазвонил. Удивленно посмотрев на номер телефона, Алиса ответила.

– Да, ой, я в больнице. Приедете ко мне? А что случилось, я же с Вами рассчиталась? Нет, я не против. Я сейчас пришлю адрес.

– Алиса, кто это был?

– Мастер, который восстанавливал куклу. Сказал, что ему обязательно нужно со мной поговорить. А на то, что я в больнице, даже сказал, – значит все-таки именно так. Может он что-то знает, как ты думаешь?

– Ну если так сказал, значит точно знает. Отправляй ему адрес. Подождем.

Кукольных дел мастер оказался своеобразным персонажем. О его возрасте можно было сказать – неопределенный. Длинные каштановые локоны перевязаны бархатной лентой, на макушке такой же бархатный берет. На носу очки в невесомой стальной оправе. Сказочно красивые руки, как у пианиста, кипенно-белая батистовая сорочка с серебряными массивными запонками, бархатный жилет, на контрасте с беретом и лентой – дядька произвел фурор в больничном коридоре. Зашел, приподнял очки, посмотрел по сторонам, вздохнул и тихонечко приземлился на краешек Алисиной кровати.

– Значит, вот как все обернулось. Еще потери есть?

Женя улыбнулась. Ведьму искать не придется. И дядя – профи, судя по всему.

– А что, должны быть?

– А Вы, барышня, простите, кем Алисе приходитесь?

– Я Женя. И прихожусь Алисе родной сестрой. Старшей.

– А, значит, Вас это все тоже касается напрямую.

– Может, Вы все-таки начнете с самого начала? И как Вас зовут, кстати?

Игорь Викторович, а именно так звали кукольных дел мастера, и начал. С самого начала, то есть с матчасти.

Куклы, они же, как люди – хорошие и плохие. Живые и мертвые. Сознательные и легкомысленные. Созданные профи и сделанные дилетантами. Даже тряпичная Аленка, которую на бегу завязал старший братишка для своей любимой сестренки из старого носка, может оказаться самостоятельным персонажем жизненной повести, если сделана правильно. Кукла становиться самым большим другом для своей хозяйки. Она будет оберегать ее от неприятностей и плохих людей. Ведь видит и замечает кукла гораздо больше человека. Вот только действовать такая кукла будет, скорее всего, по своему собственному, кукольному усмотрению. Так, как она считает нужным и правильным. Мнение хозяйки, в данном случае, будет не самым важным. Даже совсем не важным. Кукле виднее. Но обычно, назовем ее так, «силы», на какие-либо масштабные вещи у куклы не хватит. Вселенная мудра, она все предусмотрела. Поэтому в масштабах детской все будет хорошо и правильно. Но иногда случаются такие вещи, которые выбиваются за рамки предусмотренного. И тогда предположить – куда повернет тропинка происходящего дальше, уже не может никто. Почти никто – сказал Игорь Викторович.