Книга: Скучная история - Антон Чехов

Итак. Ты умираешь физически. Но предшествует этому иная смерть, она приходит по-разному к разным людям. Иным можно было бы, прости Господи, и не рождаться - потому как умерли ещё в утробе. Иные состарились не повзрослев. И на самом деле таких - не мало, очень не мало.

Какая она - смерть? Не та, загробная, эта - прижизненная? А вот такая, как у Николая Степановича: бессонная, раздражительная и опустошенная. В мертвых декорациях как бы жизни. С выветрившейся на ветрах бытия и быта волей, любви и надежды. Зачем жить? - господи, да какая разница, если нет её, жизни, нет её! Нет её, нет её, нет её.

Есть ли выход? Да, конечно есть. Угадайте её имя! Выход женского рода, потому что у Чехова женщина - это амфора, наполненная и тем, и другим. Она - как чаша. Которую "нужно" либо испить, либо просить Его, чтобы миновала она недостойного.

Здесь - снова импотенция. О, она обставлена так сложно: ведь Кате - дочери его друга - лет столько, сколько его собственной дочери. "Моё сокровище", - так называет её перед могильным мраком. И? Импотенция. Она, всё чувствовала, всё знала, всё понимала. Но не ей было дано, не на её скрижалях был выбит императив первого шага к невозможному счастью, не на её. Тот же, "кому дано" - импотент. Это потом можно рассуждать об осуждении, об отсрочке неминуемого конца и проч. и проч. Потом. А сначала - шаг, действие. К любви, которую сам Антон Павлович так и не встретил.

Никакая эта история не скучная. Она - потрясающая. Я не знаю, как повесть воспринимается девушкой, женщиной. Мне достаточно много лет, я достаточно много пережил. Мне есть с чем сравнивать и о чем судить. Эта история - не скучная. Это вообще - не история. Жизнь.

«В конце концов я мало-помалу стихаю и, разумеется, сдаюсь. Докторант получит от меня тему, которой грош цена, напишет под моим наблюдением никому ненужную диссертацию, с достоинством выдержит скучный диспут и получит ненужную ему ученую степень»

Здесь же раскрывается и авторский подход к смыслу и значению понятия "свобода" :

«Отчего вы не хотите быть самостоятельными? Отчего вам так противна свобода?»

Для него свобода - это самостоятельность, творческая активность, саморазвитие, то есть все то, что как раз и не свойственно узкомыслящим обывателям.

Обывательщина резко критикуется на примере театра, посетители которого "по-прежнему в антрактах ходят в буфет пить спиртные напитки". Театр - развлечение, которое "отнимает у публики вечерние часы - лучшее время для умственного труда и товарищеских бесед". Жена главного героя - Варя, - еще одна обывательница, каждый день она хлопочет только об изменении цен на продукты, внешнем виде дочки, о том, что скажут об их семье другие люди, подсчете денег мужа, которые нужно то переслать сыну, то выплатить слуге. Полностью ее морально-нравственно разложение, свойственное всякому обывателю, раскрывается во взаимоотношениях с Катей, чьи внебрачные отношения и незаконнго ребенка она простить не может. При этом укор делается в сторону всех женщин, ведь будучи хранительницами очага женщины, особенно тогда, были менее образованы, чем и обосновывает женскую нетерпимость Чехов :

«Я объясняю это просто отсталостью женщин»

Гнеккер - еще один обыватель. Он не играет и не поет, но познакомился со всеми знаменитостями и судит о музыке. Он не имеет образования и является "инородным телом", приживалом, которые есть у каждой науки и искусства. Этот, вроде бы, человек искусства тяготеет к хересу и портвейну, как и те, что ходят в театр. Чехов также критикует чисто обывательскую наигранную важность, торжественность, которая имеет место во время обедов недалекой Вари, ее дочери и бутафорского "ценителя искусства". Следующие показательные примеры - Катя и Михаил Федорович. Они в лучших традициях хают молодое поколение, говорят о забвении идеалов, "измельчании публики". По Чехову они не порядочные люди, ибо их огульные обвинения, не "сформулированы с определенностью", проще говоря - не подкреплены источниками, а являются пустым злословием.

Другой, уже упомянутой смысловой составляющей повести, является понятие свободы. Для автора свобода или "самостоятельность" - это прежде всего свободная творческая деятельность, которая рождает уникальность личности, ее высокое морально-нравственное развитие, и эдакий внутренний духовный стержень. Свободный, образованный человек мыслит критически, не поддается мнению большинства и не ставит себя выше других, Чехов пишет, что Николай Степанович с детства привык противостоять внешним влияниям и такие "житейские катастрофы", как известность , знакомство со знатью и жизнь не по средствам не коснулись его, в то время как его жену и дочь это все сдавило, как "большая снеговая глыба". Для Чехова "главные элемент творчества - чувство личной свободы". Для него "чванный, благосклонный тон предисловий, изобилие примечаний от переводчика, мешающих сосредоточиться, знаки вопроса и sic в скобках, разбросанные щедрым переводчиком по всей статье или книге" являются "покушением на его читательскую самостоятельность".

Предположу, что главный герой не дал Кате ответа в конце именно потому, что уважал ее свободу и не полагал себя выше нее.

Игра в «Классики», тур № 5, 1-я заявка, 4 ход.

Я смотрю на свою жену и удивляюсь, как ребенок. В недоумении я спрашиваю себя: неужели эта старая, очень полная, неуклюжая женщина, с тупым выражением мелочной заботы и страха перед куском хлеба со взглядом, отуманенным постоянными мыслями о долгах и нужде, умеющая говорить только о расходах и улыбаться только дешевизне — неужели эта женщина была когда-то той самой тоненькой Варею, которую я страстно полюбил за хороший, ясный ум, за чистую душу, красоту и, как Отелло Дездемону, за «состраданье» к моей науке? Неужели это та самая жена моя Варя, которая когда-то родила мне сына?

Бесцельной видится и преподавательская деятельность.

Никакой спорт, никакие развлечения и игры никогда не доставляли мне такого наслаждения, как чтение лекций. Только на лекции я мог весь отдаваться страсти и понимал, что вдохновение не выдумка поэтов, а существует на самом деле. <..> Теперь же на лекциях я испытываю одно только мучение. Не проходит и получаса, как я начинаю чувствовать непобедимую слабость в ногах и в плечах; сажусь в кресло, но сидя читать я не привык; через минуту поднимаюсь, продолжаю стоя, потом опять сажусь. Во рту сохнет, голос сипнет, голова кружится... Чтобы скрыть от слушателей свое состояние, я то и дело пью воду, кашляю, часто сморкаюсь, точно мне мешает насморк, говорю невпопад каламбуры и в конце концов объявляю перерыв раньше, чем следует. Но главным образом мне стыдно.

Кроме того висит некая ответственность за неудавшуюся судьбу Кати, его воспитанницы. Хотя чем же он виноват? Сама уехала черт знает куда заниматься не своим делом, влюбилась неудачно, родила, ну и в итоге стала презренной в глазах благородных барышень. Однако всегда чувствуешь эту неудобную ответственность, или даже тоску, когда у любимого родного существа жизнь не складывается. Ну вот отчего же все-таки Николай Степаныч раскис? Почему же не нашел удовлетворения и тихого стариковского спокойствия в семье, работе? Может слишком был увлечен наукой и не замечал обыденности, пошлости, глупости, из которых состоит эта наша самая жизнь?! Как научиться ее принять? А может есть люди, сделанные из такого теста, что не приспособлены влиться в струю? Сложно выбрать путь, еще сложнее суметь не разочароваться в конце пути. Повесть насыщена краткими и емкими зарисовками о семейном быте, сватовстве, студенчестве, искусстве чтения лекций, университетской жизни, вечерах и разговорах, отношениях людей. Да всего и не перечесть. И как смог столько всего вписать?! Целую насыщенную жизнь, эту скучную историю. Интересный факт: не могу запомнить точное название, почему-то хочется сказать "глупая история". Спасибо Чехову за его неподражаемую ироничную грусть.

Я смотрю на свою жену и удивляюсь, как ребенок. В недоумении я спрашиваю себя: неужели эта старая, очень полная, неуклюжая женщина, с тупым выражением мелочной заботы и страха перед куском хлеба, со взглядом, отуманенным постоянными мыслями о долгах и нужде, умеющая говорить только о расходах и улыбаться только дешевизне – неужели эта женщина была когда-то той самой тоненькой Варею, которую я страстно полюбил за хороший, ясный ум, за чистую душу, красоту и, как Отелло Дездемону, за "состраданье" к моей науке? Неужели это та самая жена моя Варя, которая когда-то родила мне сына? Я напряженно всматриваюсь в лицо сырой, неуклюжей старухи, ищу в ней свою Варю, но от прошлого у ней уцелел только страх за мое здоровье, да еще манера мое жалованье называть нашим жалованьем, мою шапку – нашей шапкой. Мне больно смотреть на нее, и чтобы утешить ее хоть немного, я позволяю ей говорить что угодно, и даже молчу, когда она несправедливо судит о людях или журит меня за то, что я не занимаюсь практикой и не издаю учебников.

И ведь так происходит часто и никто от этого не застрахован. Тут же в очередной раз убеждаешься в том, что необходимо за собой следить, причем не только за внешностью, но и за поведением, стилем жизни. Впрочем, это в равной степени относится и к мужьям. Еще мне понравилось, как он видит насквозь своих студентов, как отличает тех, кто не сдал, но старается, от тех, кому несданный экзамен просто мешает спокойно жить и развлекаться. Как благородно главный герой уходит от внимания Кати, делает вид, что не понимает ее, сознавая, что он стар и болен, а она молода и у нее еще есть будущее, несмотря на все, что с ней произошло.