Текст книги "Выгодный риск"

– Гадкий ты блинишка! – закричала она и жахнула половником по горячему противню, вымещая на жестянке неудачи сегодняшнего дня, включая испорченную сковородку. – Ничего у тебя не выйдет, слизняк!

Между тем блин обугливался и чернел. Еще немного – и повторится утренний конфуз, когда они с тетушкой на минутку вышли из кухни, а вернулись к полыхающим уголькам. Действовать надо было быстро. Схватив обеими руками ручку сковороды, Агата попыталась стряхнуть блин на противень. Блин не желал покидать нагретое место. Чем окончательно вывел из себя.

Собрав силы, Агата дернула сковороду с плиты. Сила инерции была столь велика, что сковородка потянула за собой. Агату повело в сторону; чтобы не упасть, она сделала резкий разворот корпусом. Сковорода, превратившись в ядро, понеслась и врезалась в преграду.

Чугунный удар оказался такой силы, что снес неизвестного с ног. Он повалился ничком на кухонный пол и застонал, закрывая лицо. Тяжесть клонила Агату, она упиралась бортом сковороды в пол. Как лесоруб, ударивший по пню, но не сумевший разогнуться. Откуда взялся этот человек в пустой кухне, было неизвестно. Хуже другое: со всей силы ударила раскаленным металлом по лицу. Чего доброго, лежит без памяти. Или убит…

Однако жертва сковородки умирать не думала. Человек этот тихо постанывал и старательно прятал лицо.

– Простите, – проговорила Агата.

Шатаясь, мужчина кое-как поднялся на ноги, поплелся к выходу и скрылся во дворе. Догонять и приносить извинения Агата была не в силах. Силы действительно кончились. Сковорода выскользнула из рук и грохнулась об пол, задев рукояткой по ноге. Агате было так больно, что захотелось заплакать. Как обычной глупенькой барышне, которая не умеет держать себя в руках. Пнув дурацкую сковородку носком ботинка, она опустилась на стул.

Вероятно, дальше Агата дала волю слезам, но странный предмет привлек внимание. Примерно там, где корчился незнакомец, на полу нашлось довольно приличное березовое полено. Которого до этого в кухне не было. В этом Агата была уверена. Значит, полено выронил мужчина, которого она толком не разглядела.

Зачем он зашел так тихо? Что делал у нее за спиной с поленом?

Вопросы были столь простыми, что Агата забыла про слезы. Сейчас ей был очень нужен один человек. Человек этот, чего доброго, опять наговорит гадостей. По-другому он не умеет. Конечно, он объяснит, для чего предназначалось полено. Хотя Агата и сама знала ответ, поверить в него она решительно не могла. Она подтянула сковородку и перевернула днищем. Там, где чугун попал по лицу, припекся ошметок чего-то серого. Чего именно, Агата знать не желала. И окончательно оттолкнула сковородку.

• 22 •

Дама была незнакома. При виде приближающегося Пушкина в лице ее случилась мгновенная перемена, как будто включился огонек. Она обращала к незнакомому мужчине кокетство настольно натуральное, что его можно было считать не признаком глупости, а лишь естественным состоянием души. Как естественно дышать или моргать. Она знала, что нравится и привлекает внимание мужчины, и не скрывала этого в сыскной полиции. Уверенность в собственных силах укрепляла шубка сибирской белки, приличная юному возрасту[14]14
  В зависимости от возраста замужние дамы должны были носить разные виды меха. Юные – белку.


[Закрыть], и серебряная эгретка с камушком на меховой шапочке. Дама не из бедных.

Пушкин не счел нужным поклониться. Подобных визитов не любил: скорее всего, дама пришла по чьей-то протекции, от которой нельзя отмахнуться. Дело – наверняка глупейшие пустяки. Пушкин занял другую сторону письменного стола, перед которым сидела дама.

– Слушаю вас, – сказал он без намека на любезность.

Не ожидая равнодушия в ответ на очаровательную улыбку, дама чуть-чуть смутилась. Только самую малость.

– К вам рекомендовал обратиться ваш добрый друг Кирилл Макарович Алабьев…

Другом молодого управляющего нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Пушкин остался равнодушен к такому заявлению. Даме оставалось продолжать.

– Меня зовут Лидия Павловна Алабьева, я супруга господина Алабьева, владельца страхового общества и… и мачеха Кирилла…

Примерно такой и должна быть третья жена состоятельного господина в возрасте. Первые две родили ему детей и наследника дела. Третью взял как красивую игрушку. Поиграть и выбросить не жалко.

– Какой у вас вопрос к сыскной полиции? – спросил Пушкин с равнодушием настоящего чиновника.

Лидия Павловна попыталась растрогать его исключительной улыбкой, но попытка не удалась. Пушкин не реагировал на чары. Довольно прямолинейные…

– Мне нужна помощь полиции, – сказала она совсем другим тоном, убедившись, что кокетство бесполезно.

– Обратитесь в свой полицейский участок.

– Участок и пристав в таком вопросе не помогут…

– Сожалею, – сказал Пушкин, всем видом показывая, что не намерен продолжать беседу. – Прошу простить, у меня много дел…

Мадам Алабьева умоляюще протянула к нему руку:

– Подождите! Меня хотят убить…

Подобное заявление не может оставить сыскную полицию безучастной. Пушкин остался на месте.

– Прошу назвать, кто именно намерен совершить покушение на вашу жизнь, и привести имеющиеся доказательства. – Он умел быть занудным чиновником, когда нужно.

Прежде чем приступить к такому трудному делу, мадам Алабьева расстегнула верхнюю пуговку на шубке, что позволяли приличия, и стянула лайковые перчатки. У нее были тонкие ухоженные пальцы с длинными ногтями, похожими на коготки. Из драгоценностей – обручальное кольцо.

– Позвольте объяснить причины моего страха, – сказала она без тени наигрыша.

Пушкин молчаливо позволил.

– Прошлым летом я отдыхала на юге Франции в Ницце и там познакомилась со своим будущим мужем, Макаром Ивановичем. У него в семье произошла большая трагедия: его супруга утонула, купаясь в море… Он был несчастен, безутешен и нуждался в душевной помощи… К счастью, я оказалась рядом… Макар Иванович так горевал, что я не могла не ответить на его просьбу, и по возвращении в Москву мы обвенчались…

Лидия Павловна рассказывала не самую простую жизненную историю с такой наивностью, что трудно было сомневаться: она искренне думала, что утешила бедного вдовца. Точнее – очень богатого.

– Это начало моих бед, – сказала она, опустив хорошенькое личико. – В то же время в Ницце находилась некая дама, которая имела виды на Макара Ивановича… Насколько я знаю, это ужасная женщина. Она занималась тем, что обкрадывала богатых мужчин. На Макара Ивановича у нее были свои виды.

– Какие именно виды? – спросил Пушкин, слушая предельно внимательно.

– Поначалу я думала, что она хотела ограбить его, как и других… Но потом догадалась, что у нее были совсем другие планы… Иначе зачем бы она сдружилась с моей падчерицей Валерией…

– Прошу выражаться яснее. О каких планах идет речь?

– Скажу напрямик, – решительно заявила Лидия Павловна. – Она наверняка планировала занять мое место…

– Вы обвиняете эту даму в убийстве супруги господина Алабьева?

Мадам Алабьева взяла разумную паузу, явно подбирая слова.

– Нет, таких фактов у меня нет, – наконец сказала она. – Тем более произошел несчастный случай… Но она искала пути к Макару Ивановичу.

– Все это было прошлым летом. Что теперь?

– Дама появилась в Москве, – ответила Лидия Павловна с некоторым напряжением в голосе.

– Вам поступили угрозы от нее?

Она погладила свои холеные ручки.

– Необходимо пояснить еще одно обстоятельство… У меня не самые простые отношения с Валерией, дочерью Макара Ивановича… Кажется, она возложила на меня вину за смерть матери… Она меня ненавидит… А эта женщина, подружившись с Валерией, пользуется ею в своих целях… Вертит ею, как захочет… Эта дама замышляет меня убить, а бедный ребенок, Валерия ведь еще ребенок, ей всего двадцать лет, будет ей помогать из… Из ненависти ко мне…

– Для подобного обвинения нужны факты, – сказал Пушкин, оттягивая вопрос об имени дамы.

– Готова их представить… Несколько часов назад в кофейной «Эйнем», что в Театральном проезде, она вылила на меня кофе… Прилюдно. С ней была Валерия. И хоть скрылась, я заметила ее…

– Вам плеснули в лицо?

– Подошла сзади и подло вылила за шиворот. – Лидия Павловна показала, куда попал кофе. – Это только начало… Предупреждение… Они меня убьют. Вот увидите…

– В чем смысл убивать вас?

Лидия Павловна горько улыбнулась такой наивности мужчины.

– Эта дама хочет стать супругой Макара Ивановича. Валерия обожает ее, хочет видеть своей новой мачехой. Обе они ненавидят меня… Разве этого не достаточно?

Оценивать риск Пушкин не стал. Он спросил, как зовут даму, замышляющую убийство.

– Баронесса фон Шталь, – ответила мадам Алабьева. – Хоть она принесла в кофейной извинения, я не верю ни единому слову… Это страшная хищница, – и она погладила свои ноготки.

Обещав разобраться и принять меры, Пушкин выпроводил мадам Алабьеву. Обстоятельства заставляли спешить.

• 23 •

В доме у тетушки пахло так, как и должно пахнуть у любимой тетушки на Масленицу: вкусными, ароматными блинами. Кухарка Дарья постаралась на славу. Пушкин сел за стол и разрешил себе наесться первый раз за день. И не успокоился, пока от дюймовой горки блинов, которую поставила перед ним Агата Кристафоровна, не осталась пустая тарелка. Пушкин наелся так, что ощутил редко посещавшее его чувство счастливого отупения. На радость тетушки.

Даже в таком состоянии он замечал, как старательно и неумело заметались следы пребывания Агаты. В прихожей осталась лишняя пара обуви не тетушкиного размера. На столике в гостиной появился чужой флакон духов. Заколка, оброненная на полу. Ну и так далее…

– Ах, мой милый дружочек, если бы полиция работала так, как ты ешь, в Москве был бы идеальный порядок, – сказала тетушка.

Заступаться за всю полицию было трудно, но за сыскную Пушкин хотел обидеться. Съеденные блины немного мешали.

– Где ваша гостья? – только спросил он, испытывая блаженство сытого человека.

Тетушка состроила выражение чистой невинности.

– Какая гостья, о чем ты?

– Мадемуазель Агата Керн… Проживает здесь четыре дня. Для чего ее приютили?

Агата Кристафоровна обожала племянника, но командовать собой не позволит. Особенно когда попалась на жульничестве.

– Смени-ка тон, мой милый, – сказала она строго, как могла.

– Тон не меняет факта: зачем приехала мадемуазель Керн?

Вопрос имел два ответа. Каждый из них не годился для ушей Пушкина.

– Я пригласила Агату весело отметить Масленицу в Москве…

Пушкин еще раз убедился, что врать обожаемая тетушка не умеет. Ну совсем не умеет. Выдает себя целиком и полностью.

– Тетя, спрашиваю не из любопытства. Ваша подруга успела вляпаться в нехорошую историю.

– Какую? – спросила Агата Кристафоровна с интересом.

– Пока еще не случилось ничего дурного. Но случиться может. – Пушкин никак не мог совладать с легкой сонливостью. Блины усыпляют. – Какие у нее отношения с семейством Алабьева?

Осведомленность племянника поразила. Тетушка пропустила приказной тон, каким ей был задан вопрос.

– Ну, она знакома с дочерью Алабьева Валерией…

– Пожалуйста, все, что вам известно…

Агата Кристафоровна знала, что ее Пушкин, которого она сама учила математике и за успехи в науке придумала ему детское прозвище Пи, не будет спрашивать просто так. Значит, что-то случилось. И она выложила все, что Агата рассказала ей про Ниццу и Валерию. Особо подчеркнув, что обе жены Алабьева утонули якобы в результате несчастного случая.

– Это очень нехороший человек, слышала о нем только дурное, не понимаю, как люди доверяют свои жизни его страховому обществу, – закончила она.

Чтобы справиться со слабостью от обжорства, Пушкину пришлось изобразить работу мысли.

– Агата знает, что планирует Валерия?

– В том-то и дело! Она так доверилась девушке, что ради нее приехала в Москву. И даже не знает, что от нее хотят… Удивительная доверчивость.

– Где она?

– С утра уехала, хотела что-то выяснить… Может быть, заглянет на праздник, который Валерия дает в доме Алабьева каждый день. Вот дети: отец уехал, а они веселятся.

– Что Агата рассказывала про господина Алабьева?

Тетушка выразила удивление.

– Не упоминала о нем… У нее дружба с Валерией…

– Про Кирилла Макаровича, старшего сына Алабьева?

– И речи про него не было! – сказала Агата Кристафоровна, чуть не сболтнув, про кого у Агаты были все разговоры.

И тут она заметила, что объевшийся племянник смотрит на рисунки в рамке. Смотрит совсем по-другому, чем в прошлые визиты. Не украдкой, а прямым взглядом, каким судебный следователь разглядывает преступника. Выбирая меру наказания. Такое изменение тетушке сильно не понравилось. Она решила пойти с козырей.

– Агата мечтала устроить тебе сюрприз… Научиться готовить блины. Угостить тебя в последний день. Даже пошла на курсы кулинарного искусства, что открыли при женском обществе знаний… Или женских знаний… Ну, как-то оно путано называется.

– Не люблю сюрпризы, – сказал Пушкин тоном, который окончательно огорчил тетушку.

– Милый мой, что случилось? – с тревогой спросила она. – Ты от меня что-то скрываешь?

Чиновник сыска по роду деятельности привык скрывать многое. Тетушке Пушкин не мог рассказать ничего. Чтобы из самых добрых побуждений она не натворила еще больших бед.

– Убедите Агату уехать, – сказал он, с трудом вставая из-за стола. – Для нее будет лучше всего. Без ее блинов переживу, а кулинарные курсы никуда не денутся. Сейчас ей лучше уехать.

Агата Кристафоровна тоже встала, уперев руки в бока.

– Мой милый, не много ли ты на себя берешь? Требуешь выгнать славную, добрую, честную девушку, при этом ничего толком не объясняешь… Ты думаешь, будешь вертеть мной, как Петрушкой на руке?

Ничего такого Пушкин не думал. Тем более не думал, что Агату можно назвать честной. Для бывшей воровки – слишком почетный титул.

– Тетя, можете не уговаривать. Но убедите рассказать мне все, что она скрывает.

– Что она скрывает? – спросила Агата Кристафоровна, желавшая узнать секрет не меньше племянника.

– Убедите рассказать, тогда узнаем.

Детская хитрость! Он хочет, чтобы Агата рассказала ему, а потом из него слова не выжмешь. Нет уж, есть еще тетушки похитрее сыскной полиции.

– Непременно убежду… Убедю… Заставлю рассказать все…

Пушкину оставалось сожалеть: вранье тетушки выдает само себя. А любопытство и любовь разгадывать секреты только навредят. Если не опередить. И тетушку, и Агату. Он попросил передать мадемуазель Керн настоятельную просьбу завтра заглянуть в сыск и отправился в Малый Гнездниковский. Чтобы дожидаться вызова из Пресненского полицейского дома. Сколько потребуется, хоть всю ночь. Пушкин искренне надеялся, что из участка еще не поступало известий. В худшем случае господин Лазарев проведет лишний час в полиции. Что обычно идет на пользу.

• 24 •

Агата рассчитала так, чтобы опоздать насколько возможно. Молодежь, оставив застолье, уже играла. На ломберном столе снова были разложены листы «Гусика». Валерия с завязанными глазами метала шарик из воска. Только что господин Малецкий попал на поле «смерть», заплатил штраф и откатился в начало игрового поля. Агату заметили и встретили поклонами и радостными криками. Хозяйка вечера подняла черную повязку, увидела гостью и немедленно оставила игру. Бросившись к баронессе, остановилась перед ней, сложив на груди ладони.

– Какое счастье, что вы пришли! Уже не надеялась, – проговорила она в большом волнении. Чем подтвердила догадки: мадемуазель устроила проверку. Ну что же, сейчас проверка ей аукнется.

– Обещала посетить вас, а я слово всегда держу, – ответила Агата, улыбаясь так, будто ничего не случилось.

– Милая, милая, бесценная баронесса, я готова на колени встать перед вами, в ногах у вас валяться, только чтобы вымолить прощение! Я могу надеяться? Вы простите меня?

Мольба была столь искренней, что Агата терялась: наивность или изощренный расчет?

– Уже простила вас, моя дорогая, – ответила она, но не пожала протянутые к ней руки Валерии. – Заехала только затем, чтобы попрощаться. Завтра утром я уезжаю.

Валерия обхватила лицо руками.

– Вы бросаете меня? В такой момент? Нет, нет, это невозможно…

– Моя милая, всему есть предел. Я не стану Петрушкой вашего представления… Прошу меня извинить и прощайте, – Агата поклонилась и сделала вид, будто уходит.

Бросившись на колени, Валерия вцепилась в ее локоть.

– Умоляю, не уезжайте! Не бросайте меня! – Она обернулась к замершим игрокам. – Все на колени! Быстро!

Служащие страхового общества переглянулись, но как один опустились на колени.

– Молите баронессу остаться! – последовал новый приказ.

Нестройный хор голосов просил не бросать их. Молодые господа были послушны, как дрессированные собачки. Зрелище было столь глупым, что Агата не удержалась и засмеялась.

– Я подумаю, как быть, – сказала она, помогая Валерии подняться. – Не мучьте бедных юношей…

– Встать! – прикрикнула Валерия, не обернувшись. – Хвалите баронессу за ее милость!

Послушные господа затянули хором благодарность. Что было слишком.

Приказав продолжать игру без нее, Валерия потянула Агату в соседнюю комнату.

– Еще раз прошу принять мои глубочайшие извинения, – говорила она, держа ее за руки, чтобы не убежала. – Я должна была это сделать…

– Почему вы ничего мне не объяснили?

– Потому что вы никогда бы не согласилась на этот поступок, – последовал ответ. – Для моего плана необходимо было, чтобы вас видели с этой… дрянью в глупейшем происшествии.

Агата освободила руки, она не любила, когда что-то сдерживает. Ни объятия, ни кандалы.

– Я не могу больше вам верить, моя милая…

Валерия сделала порывистый жест.

– Ничего больше не скрою. Даю вам слово… Ну хотите, в качестве доказательства, открою вам тайну?

Детские клятвы мадемуазель приносила с большим напором. Агата невольно поддалась.

– Я не храню чужие тайны, – сказала она.

– Нет, вы послушайте… Вы заметили, с каким интересом Кирилл смотрит на вас… Я была бы счастлива, если бы моей сестрой стали вы… Но это невозможно…

Как любой женщине, Агате тут же захотелось узнать: это почему Кирилл не может сделать ей предложение?

– Неужели, – только сказала она.

– Дело в том… Дело в том… – Валерия никак не могла решиться. – Дело в том, что мой брат… женат. Женат тайным браком… Прошлым летом женился во Франции. Без воли отца… Об этом не знает никто… И я бы не узнала, если бы не случайность… Даже не знаю, кто именно стал его женой… Вы понимаете, какая это тайна?

Агата поняла многое: почему Кирилл так боится отца. И почему слушается сестру. Бедняга попал в безвыходную ситуацию. Вот до каких глупостей доводит мужчин любовь. Ему придется отказываться от невест, которых будет предлагать отец. Невест с большим приданым. Чем дальше, тем больше попадать в немилость отца. И в зависимость от сестры. Тайна действительно была важной.

– Я открылась вам, но умоляю, дорогая баронесса, ни одна живая душа не должна узнать позор моей семьи… Прошу, чтобы эта тайна умерла в вашем сердце…

– Это признание не объясняет вашего поступка, – сказала Агата. – Зачем вы это сделали? Требую полной откровенности, моя милая… Иначе не отменю своего решения.

Валерия укусила себя за кулачок, как будто жалея, что слетело с языка.

– Хорошо, открою мой план…

– Буду вам благодарна.

– Хочу изгнать гадину из моей семьи… Отец уже понял, какую дрянь подобрал, и разочаровался в ней… Нужен последний удар… Когда вернется, он должен убедиться, что Лидия – мерзкая тварь… Проститутка… Я должна дать ему доказательства для развода. С вашей помощью…

Обнадеживало, что Валерия не планирует топить мачеху. Агате ее роль по-прежнему оставалась неясной. О чем она заявила напрямик.

– Сейчас все узнаете, – сказала Валерия. – У Лидии есть любовник. Не могу узнать, где и когда они встречаются, чтобы подготовить трех свидетелей измены, которые нужны для развода. План в том, чтобы вы познакомились с ее любовником, вскружили ему голову и согласились на встречу в номере гостиницы. Я сделаю так, что Лидия узнает о вашей встрече. Она прибежит в гостиницу, найдет своего друга, закатит ему скандал. В качестве примирения они перейдут к любовным утехам… В этот момент в номере появятся свидетели. Этого будет достаточно, чтобы отец подал на развод за оскорбление священных уз брака…

– Но, моя милая, Лидия в случае такого развода больше не сможет выйти замуж…

– Она это заслужила!

План был прост и, в общем, довольно разумен. Если не сказать, довольно жесток.

– Для чего вам понадобилось выливать кофе на мачеху? – спросила Агата.

– Чтобы у вас был повод для знакомства с ее любовником, – ответила Валерия и подмигнула. – Якобы вы так ревновали его к Лидии, что устроили мелкую пакость… Очень по-женски, не находите?

Агата нашла то, что предполагала: Валерия слишком умна для своих лет. Все-таки юная барышня… Надо быть настороже. Вдруг ей захочется внести в довольно безобидный план изменения… Чтобы отец не мучился с разводом…

– Так вы со мной, милая баронесса?

Валерия смотрела на нее таким невинным и чистым взглядом, что ни один мужчина не догадался бы, какие планы зреют в ее прелестной головке. Это могло ощутить только сердце женщины. Кроме подсказок сердца, Агата точно знала, с кем имеет дело. Она ответила, что решение отложит до утра. А сейчас должна уехать, она слишком устала. На прощание они расцеловались.

Агата вышла на ночную улицу. Темноты она не боялась. Отчего-то ей стало тревожно и неприятно в февральской тьме. Показалось, будто за дальним снежным сугробом кто-то скрывается. Извозчиков не видать. Налево по Большой Пресненской стояло Ваганьковское кладбище, направо – зоосад и пруды. Кругом темень и пустота. Агату охватила нехорошая дрожь. Неведомо от чего стало так страшно. Торопливым шагом, почти бегом, она отправилась в сторону Большого Пресненского моста. Чем быстрее шла, тем отчетливее раздавались позади чьи-то шаги. Может, случайный прохожий. А может… Боясь обернуться, Агата побежала быстрее.

Вдалеке, за мостом, виднелось очертание пролетки с извозчиком на козлах. Агата припустила во весь дух, пробежала мост, прыгнула в пролетку, забилась в угол и крикнула извозчику: «Пошел, пошел!» Мужик сонно обернулся, спросил, куда барышня изволит. Барышня изволила ехать куда угодно, только скорее. Замерзшая лошаденка тронулась, пролетка покатила быстрее.

Ощутив движение, Агата оглянулась. В темноте, как известно, трудно различить очертания. Пользы от московских фонарей никакой. Ей показалось, что вдалеке остается и растворяется чья-то тень. Стоит, как будто наблюдая за уезжавшей пролеткой. А может, показалось и не было никого.

Пугать себя догадками Агата больше не хотела. Но не могла не сознаться: так страшно ей давно не было. Гордое перышко на шляпке совсем поникло.

Неужели кто-то устроил на нее охоту?