Текст книги "Трое в карантине и другие неприятности"

Встав над ней, призрак вынул черный полиэтиленовый мешок. Раскрыл пошире, примерился и одним движением накинул на голову.

Призрак душил умело и насмерть. Синьорина Ванзарофф не дрыгала ногами, не махала руками, что обычно делает человек, спасая свою жизнь. Она покорно принимала свой конец. Призрак так старался, что сдавил слишком сильно. Голова синьорины оказалась у него в мешке.

Еще не понимая, что случилось, призрак стал разглядывать содержимое.

Вспыхнул свет.

Коммиссарио первым вышел из раздвижного шкафа, не позволив Варваре опередить его.

– Что вы натворили, – печально сказал он.

Призрак в черном спортивном костюме, черной вязаной шапочке и черной маске на лице, размахнулся и швырнул пакет. Он целился в Варвару.

Варвара уклонилась, пакет пролетела мимо, врезался в кухонный шкафчик и с громким стуком шлепнулся на пол. Постижерская голова сыграла свою лучшую роль.

В ответ Филиппе бросил призраку наручники. Браслеты упали к его ногам.

– Наденьте сами…

Призрак не шелохнулся.

– Вы ничего не докажите…

– Доказательства на этой фотографии, – сказала Варвара, указывая на снимок семейного торжества. – Узнать в пухлом подростке красавицу инспектора трудно. Но вы ведь единственная племянница и наследница синьоры Сакетти? Считаете, что наследство принадлежит вам по праву? Ваш дед поступил несправедливо, не поделив состояние между сестрами, оставив все вашей тетке. Значит, у вас есть право вершить справедливость. Не так ли, синьорина Виоленти?

– Ваша голова забита пьесами, моя милая синьорина Ванзарофф, – ответила она. – Вы ничего не докажите…

– Ничего, я постараются, – сказал коммиссарио. – Как минимум погоны инспектора снимите… Наденьте наручники, Виоленти. Не заставляйте применять силу…

…Утром в полиции Варвара подписала свои показания. Коммиссарио был печален.

– Не понимаю, как она могла так поступить, – сказал он.

И как будто хотел добавить: «со мной». Но сдержался.

– Помните, кто такой Бригелла в комедии дель арте? – спросила Варвара.

– Лгун.

– Умный лгун… Виоленти умная и решительная. Тетка испытывала перед племянницей чувство вины, всячески опекала. Виоленти всего лишь поторопила события. Наверняка в завещании синьора Сакетти все оставила ей… Кстати, для вас, коммиссарио, будет урок…

Филиппе хмуро глянул на нее.

– Это еще какой?

– Не хвалите ум одной девушки в присутствии другой, – ответила Варвара. – Девушки этого не прощают…

Коммиссарио удрученно покивал.

– Grazie, синьорина Ванзарофф, буду знать… Но как… Как вы догадались, что смерть Сакетти – дело рук инспектора… Бывшего инспектора…

– Собачка не лаяла на нее, – сказала Ванзарова. – Милый пёсик не давал мне шагу ступить, чтобы не тявкнуть. А в присутствии Виоленти помалкивал. Почему? Потому что давно ее знал. Откуда мог знать? Только если Виоленти часто бывала у старой актрисы. Но ведь она ни полслова не сказала, что знакома с ней. Значит, ей было что скрывать… Тетушка наверняка посвятила племянницу в свое шоу. Тем более, без дополнительной помощи последний трюк сделать трудно. Виоленти воспользовалась шансом. К тому же от нее пахло так же, как от Беноци…

– Запах женщины! – сказала коммиссарио раздраженно. – Разве это аргумент? Все одними духами мажутся.

– От Виоленти пахло театральным гримом. И от Беноци тоже, она поцеловала меня в щеку. От нее пахло гримом. Я только не сразу поняла, сраженная вкусом ее эспрессо… Сеньора Сакетти использовала для своих образов много грима. Племянница поцеловала тетю, а потом Виоленти на прощание поцеловала меня. Запах грима остался…

– Еще и запахи различаете, – проговорил Филиппе. – С вами опасно иметь дело, синьора Ванзарофф…

Варвара сочла это комплиментом.

– Не думал, что простейший фокус с постижерной головой и скрученным одеялом сработает, – сказал коммиссарио. – Вы опять оказались правы… Кто вас этому научил?

– В нашей семье есть одно правило, – ответила Варвара. – Правильный ответ всегда самый простой. Что работает в России, работает в Италии. Не так ли, коммиссарио?

Если бы Варвара взглянула на смартфон, наверное, Родион Ванзаров улыбнулся своей праправнучке.

Оставалось только узнать, что теперь скажет о ее приключениях дед. И тут ни в чем нельзя быть уверенной.

5 серия. Марта Яскол «Роль для невидимки»

«Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода нас примет радостно у входа», – мысленно продекламировала Кира.

«Скорей уж, безрадостно свобода нас примет, – подумала она, сворачивая на тропинку, петляющую вдоль ограды санатория. – И это еще мягко сказано…».

Двухнедельная обсервация в загородном санатории «Ивушка» под Саратовом, в которую угодили, вернувшись из охваченной пандемией Италии, Кира и несколько актеров Петербургского Экспериментального Театра Антрепризы, подошла к концу.

События в «Ивушке» стали для Киры и ее коллег настоящим шоком: смертельная опасность угрожала ей самой. Главный участник трагических событий скрылся в неизвестном направлении…

Гуляя в парке, окружавшем здание санатория, Кира размышляла обо всем этом, а также о том, как возвращаться домой, в Санкт-Петербург.

Лететь самолетом она не хотела, – слишком свежи были воспоминания о «теплой» встрече, которую прилетевшим из Милана устроили в саратовском аэропорту полицейские и медики с термометрами.

Кира всерьез опасалась, что в Петербурге ее может ждать нечто подобное. Количество междугородних поездов и автобусов сокращено, попасть на них тоже непросто.

Поежившись от порыва холодного ветра, она заправила за ухо волнистый каштановый локон и поплотнее замотала шею шарфом. Не хватало еще накануне освобождения из «Ивушки» подхватить простуду и затемпературить!

Погода тоже сошла с ума: вчера солнце жарило, будто позабыло, что еще только начало апреля, а сегодня – спряталось за тучи, которые к вечеру пролились унылым, не похожим на весенний, дождиком.

В отличие от англичан, утверждающих, что нет плохой погоды, есть плохая одежда, Кира считала, что нет плохой погоды, есть плохое настроение…

Задумавшись, она не сразу заметила, как метрах в пятидесяти от нее через высокий санаторный забор наглым образом переваливается какой-то тип.

Не успела Кира испугаться, как тип вылез из кустов сирени, в которые не очень изящно рухнул с двухметровой высоты, отряхнул штаны с карманами на коленях и широко улыбнулся.

Выглядел он вполне миролюбиво: щуплый, среднего роста, ровесник Киры или на год-два моложе, открытое лицо, веснушчатый нос. Дополняла портрет темно-синяя бейсболка козырьком назад.

– Здравствуйте! Не бойтесь, я не причиню вам вреда! – сказал незнакомец, тут же с легкостью переходя на «ты». – Ты ведь здесь в обсервации, правда?

– Да я, вроде бы, не из пугливых, – пробормотала Кира. – А ты кто такой и зачем сюда влез? На грабителя не очень похож. А кто еще без спросу через заборы лазит? Журналист?

– Ты не только симпатичная, но и проницательная! – сделал неуклюжую попытку подлизаться юноша. – Приятно познакомиться, Александр Фокин, блогер. Между прочим, весьма известный в местных кругах. Можно просто Санчо.

– Для Дон Кихота ростом не вышел? – поинтересовалась Кира.

Ей почему-то захотелось поддразнить этого самоуверенного мальчишку.

Санчо покраснел, отчего веснушки на его лице стали еще более заметны.

– Я не воюю с ветряными мельницами. Я их обезвреживаю, – туманно объяснил он. – А тебя как зовут?

– Богданова Кира… Георгиевна. Можно просто Кира Георгиевна, – насмешливо глядя на него, ответила она.

– Моя очередь угадывать, – невозмутимо подхватил Санчо. – Ты актриса из Питера.

– Из Петербурга, – поправила Кира.

– Одна из тех, у кого завтра заканчивается обсервация. Одна из… выживших, – он снова смутился.

В контексте разговоров о коронавирусе, обсервации и тому подобных вещах слово «выживших» прозвучало еще более жутко.

– Врать умею, но тебе не хочу, – справившись со смущением, продолжил ее новый знакомый. – Из-за вас я сюда и приехал, хотел репортажик наваять. Охрана, конечно, меня поперла, вот я и… Нас в дверь, а мы – в окно, – хохотнул он. – Ну, ты знаешь. А то вы ж разъедетесь завтра, и поминай, как звали!

– Тут еще попробуй уехать, – буркнула задетая за живое Кира.

– А что – проблема? – участливо спросил Санчо. – Могу помочь. Я как раз собираюсь в Питер… в Петербург махнуть. Буквально завтра, на машине. Экипаж неполный, так что могу выделить местечко.

– В Петербург махнуть? Звучит, как «мне в Париж, по делу, срочно!» – недоверчиво глянула на него Кира. – Чтоб вы знали, месье Фокин, карантин – не лучшее время для вояжей!

– Карантин, карантин, всюду сплошной карантин! Все только о нем и говорят! – скривился Санчо. – Но шарик-то вертится, не остановился! И потом, я ж не развлекаться еду, а действительно по делу.

– И по какому же?

Санчо окинул ее оценивающим взглядом. Сначала легкомысленно предложил практически незнакомой девушке стать его спутницей, хорошо еще, что не жизни, и только потом задался вопросом, можно ли ей доверять. Типично мужская логика!

– Ладно, слушай, – Санчо, загибая пальцы, начал перечислять причины, побуждающие его в смутные карантинные времена, когда нормальные люди сидят по домам, пуститься в путь.

Во-первых, он планирует живописать «путешествие из Саратова в Санкт-Петербург во время пандемии» в своем блоге и хорошенько на этом «хайпануть». Во-вторых, везет в Петербург картину неизвестного художника, которая может оказаться довольно ценной. Его троюродная сестра, обитающая в северной столице, – искусствовед, она пообещала организовать профессиональную экспертизу полотна.

Санчо начал сбивчиво рассказывать, как и где картина была обнаружена, но Кира нетерпеливо махнула рукой: «Короче!..»

Наконец, в-третьих, месье Фокин, по его словам, подумывает перебраться из Саратова в город, где «для творческого человека больше возможностей». В связи с чем собирается в этот раз прощупать почву, – стоит ли поддаваться искушению или верна поговорка «где родился, там и пригодился».

– Ну что, едем? – подмигнул Санчо.

Четвертой причиной, как можно было догадаться, являлась идея, от которой Санчо вряд ли отказался: «наваять репортажик» о трагической обсервации актеров в загородном санатории. Наверняка ушлый блогер замыслил вытянуть по дороге из Киры всю подноготную! Ага, так она ему все и выложит…

– Как-то неожиданно. Прямо, как снег мне на голову… ты свалился с забора, – задумчиво протянула Кира. – Едем! – вдруг решила она. – Но, во-первых, я возмещу часть расходов на бензин…

Санчо попытался возразить, но Кира остановила его властным жестом.

– Это не обсуждается, халявщицей никогда не была и не буду. А во-вторых, не надейся, что я стану с тобой откровенничать или развлекать тебя разговорами.

– Расскажешь, что сама захочешь, – подозрительно легко согласился Санчо. – Когда вас завтра выпускают? К обеду? Могу забрать тебя от ворот в четырнадцать ноль-ноль… Давай сверим часы, то есть смартфоны. На моем семнадцать тридцать, а на твоем?

– На моем – семнадцать тридцать одна…

⁂

Поздно вечером Кира сидела на кровати в своей комнате и бездумно щелкала пультом старенького телевизора.

– …По предварительной версии, девушку, которая ехала на мотороллере, сбила машина серебристого цвета, – об этом свидетельствуют найденные на месте аварии следы краски, а также осколки фары. Наезд произошел сегодня предположительно около пяти часов вечера, – тараторила ведущая новостей на местном канале. – В результате аварии пострадавшая получила травмы, несовместимые с жизнью, и скончалась по пути в больницу.

Кира уставилась на экран. Дикторша сообщила, что авария произошла на пустынной проселочной дороге, недалеко от Ведьминого камня. Девушку нашли на обочине местные жители, которые возвращались на велосипедах с рыбалки. Они же вызвали полицию и «Скорую помощь».

Кира слышала о Ведьмином камне – «нехорошем», по мнению обитателей здешних окрестностей, месте, с которым связана куча легенд и «страшилок».

Он стоял на развилке двух проселочных дорог, по одной из которых можно было добраться до «Ивушки», по другой – до базы отдыха «Золотая рыбка» на берегу Волги. В противоположную от Ведьминого камня сторону вела дорога до трассы на Саратов.

– Правоохранители принимают меры по раскрытию обстоятельств ДТП, – бесстрастно изрекала дикторша. – Сотрудники полиции просят откликнуться тех, кто располагает какими-либо сведениями об этой аварии. Анонимность гарантируется.

Ведущая новостей перевела дух и принялась вдохновенно вещать о том, что «известный бизнесмен и благотворитель» Геннадий Петрович Мальцев закупил и передал в несколько обсерваторов и домов престарелых маски, санитайзеры и перчатки, а также пообещал в преддверии Дня Победы раздать ветеранам Великой Отечественной сколько-то там продуктовых наборов и средств индивидуальной защиты…

Кира выключила телевизор и залезла под одеяло.

Прежде, чем ее сморил сон, она подумала о том, что завтра «оковы тяжкие» наконец падут, и начнется «долгая дорога в дюнах».

«Почему в дюнах? – погружаясь в дрему, удивилась своим мыслям Кира. – На берегу Волги нет никаких дюн!»

Так, в недоумении, она и уснула.

⁂

На следующий день Кира получила бумагу с печатью санатория о том, что температуры и жалоб у нее нет, и попрощалась с коллегами, которые решили добираться домой на поезде.

В назначенное время, перекинув через плечо сумку с самым необходимым и волоча за собой чемодан на колесиках, она вышла за ворота «Ивушки».

На стоянке стояла только одна машина – видавшая виды «Шевроле Нива» бутылочного цвета, испещренная кричащими наклейками «Бездор», «4×4», «Offroad»… Крышу машины венчал багажник с «запаской», канистрами и лопатой, украшенный четырьмя фарами. На дверце со стороны водителя красовались надпись «Ил-2», скрипичный ключ и три звездочки, в нижней части лобового стекла – «#везувлес».

Хорошо, что накануне Кира пошерстила соцсети в поисках информации о блогере с ником Санчо и была уверена: ни в какой лес он ее не завезет. Правда, она и не думала, что человек, состоящий в родстве, пусть и дальнем, с петербургским искусствоведом, способен представлять опасность. Но, как показал опыт, от творческих личностей можно ожидать чего угодно…

Из «Шевроле Нивы» вылез Санчо и призывно помахал Кире рукой.

– Это что? – спросила она, подойдя поближе.

– «Нивка» моя, – с гордостью сообщил Санчо. – Нравится?

– А почему она такая… пестрая?

– Так это ж джипперская машина! Ну, джиппинг, гонки по бездорожью! – ответил он.

– Надеюсь, до Петербурга мы не по бездорожью будем ехать? – дрогнувшим голосом осведомилась Кира.

– Надейся! – хохотнул Санчо.

Кира обошла вокруг «Нивки», на всякий случай присматриваясь к фарам и поворотникам. Все цело.

– Забыла спросить: ты вчера от города до «Ивушки» и обратно нормально добирался? Без происшествий? – безразличным тоном произнесла она, делая вид, что разглядывает наклейки в виде следов от пуль.

– Нормально, – пожал плечами Санчо. – А что?

– Да так, просто…

– Кстати, мне приятно, что ты обо мне беспокоишься, – он подмигнул и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Ну, «балласт», чего стоим, кого ждем? Запрыгивай!

– Будешь обзываться, никуда с тобой не поеду! – уперлась Кира.

– Обзываться я еще не начинал. «Балласт» – это на языке джипперов «пассажир», – объяснил Санчо, пристраивая в машину Кирин чемодан.

Кира вздохнула и полезла на переднее сиденье.

⁂

В дюнах – не в дюнах, но через Саратов они пробирались долго.

На въезде в город «Нивку» остановили для проверки документов и температурного скрининга. Полицейский вчитывался в права и техпаспорт так, словно учил их наизусть.

Возвращая документы, он объявил Санчо и Кире, что им, как участникам благотворительной акции, положены подарки, и вручил каждому по маске.

Санчо, как только они отъехали от одарившего их масками полицейского, сунул подарок в бардачок.

Кира свою маску вертела в руках, рассматривая нанесенный на нее логотип: вписанные в зубчатую шестеренку имя и фамилию – «Геннадий Мальцев».

– Кто такой этот Мальцев? – спросила она.

– Местный бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов, – ответил Санчо. – Из тех, кто стартовый капиталец сколотил в девяностых, но сегодня – добропорядочный гражданин, меценат, еще и в депутаты собрался баллотироваться. У нас по телеку все время крутят ролики, как он людям помогает…

– Я заметила, – кивнула Кира.

Ее мобильный тренькнул: пришла эсемеска от «Госуслуг».

«Вы нарушили режим изоляции», – гласило сообщение.

В течение следующих сорока минут ошарашенная Кира вынуждена была названивать в Роспотребнадзор, Облцентр Медицины Катастроф иже и доказывать, что она ничего не нарушала.

Санчо, терпеливо дожидавшийся конца переговоров, предложил заехать в супермаркет – купить в дорогу воды и какой-нибудь еды.

Кира не возражала, она уже сто лет не была в магазине.

На выходе, груженые пакетами с покупками, они столкнулись с коротко стриженным широкоплечим парнем в куртке-«косухе», который бурно обрадовался встрече:

– Санчо, дружище, сколько лет, сколько зим! – радостно загоготал парень, косясь на Киру. – Как ты? Где подцепил такую красотку?

– Где подцепил, там уже нет, – ухмыльнулся Санчо. – Кира, этот громила – Толик Черных, мой одноклассник, бывший, разумеется.

– Читал в твоем блоге, что ты вчера в «Ивушку» ездил, – сказал Толик, пожирая глазами Киру. – Ну, ты рисковый пацан! И как смотался, успешно? Все путем?

– Что ж вы все меня об этом спрашиваете, сговорились, что ли? – воскликнул Санчо. – А ты, что ли, мой подписчик? Толян, прости, мы спешим, в Пи… в Петербург едем! Труба зовет! Без обид, правда? Бывай!

– Какие обиды! – улыбнулся Толик. – Счастливого пути!

– Отбою нет от подписчиков, – с притворным недовольством проворчал Санчо, когда они снова тронулись в путь, – даже Толян, оказывается, меня читает, а я думал, он вообще читать не умеет…

Санчо, пошарив правой рукой в бардачке, извлек оттуда темные очки и нацепил на нос.

Кира хотела спросить, зачем ему солнцезащитные очки, когда солнца нет и в помине, – не для того же, чтобы оставаться неузнанным настырными подписчиками? Но вместо этого вопроса она задала другой:

– А где он работает, этот Толян?

– Раньше в полиции, а теперь, кажется, в какой-то охранной фирме…

– А моя подруга Настя – тоже блогер, – сообщила Кира для поддержания разговора. И не без гордости добавила: – Бьюти-блогер, очень раскрученный.

– Бьюти? Ну, я, как видишь, блогер совсем не бьюти, а очень даже брутальный, – заявил Санчо.

– Вижу, – усмехнулась Кира.

По городу «Нивка» двигалась с черепашьей скоростью из-за тянучки на дорогах: местных автомобилистов тема самоизоляции, очевидно, пока не затронула.

На выезде из Саратова их снова тормознули.

Этот полицейский оказался менее радушным, нежели его коллега на предыдущем посту: он тщательно сличил фотографию на правах Санчо с оригиналом, и подарков не подарил.

Очевидно, выезжающим из города, в отличие от въезжающих, маски от Геннадия Мальцева не полагались.

Спустя час они заехали на заправку.

Пока Санчо бегал к кассе, Кира пошла к окошечку, через которое продавали кофе. Возвращаясь с двумя картонными стаканчиками к «Нивке», она обратила внимание на черный внедорожник, припаркованный на стоянке. Номер внедорожника был заляпан грязью.

Кире почудилось, что эта машина попадалась ей на глаза раньше – еще в городе и потом на трассе.

В груди шевельнулся неприятный холодок, она немного пожалела о своем опрометчивом согласии ехать с Санчо в Петербург. Похоже, в момент знакомства с этим мальчишкой ее инстинкт самосохранения притупился. Хотя после пережитого в «Ивушке» должен был, наоборот, обостриться.

Кира вспомнила, как корила Санчо за легкомыслие. А сама-то? Странно, раньше она не замечала за собой тяги к авантюрам.

Кира поделилась сомнениями с Санчо, но тот только посмеялся.

– Я все могу понять, но не слишком ли ты, Кира Георгиевна, подозрительна? Для непрофессионалов у всех черных внедорожников «шноркели» одинаковые!

– Что одинаковое? – «непрофессионалов» она пропустила мимо ушей.

– «Шноркели»! Ну, «носопырки»! Ну, на одно лицо они все, не то, что моя приметная машинка! – разглагольствовал Санчо, залихватски крутя баранку. – У трети моих знакомых черные внедорожники, особенно у тех, кто занимается мутным бизнесом…

– А ты, как я понимаю, брутальный борец с этим самым мутным бизнесом? – поддела Санчо Кира, успевшая ознакомиться с его блогом.

– Ну да, – не заметив подколки, подтвердил Санчо. – Вывожу на чистую воду сволочей, которые решили нажиться на пандемии. Впаривают людям за бешеные деньги «дезинфицирующие» коврики, пародезинфекторы какие-то, биодобавки, чудо-маски и прочую абсолютно бесполезную фигню. И ладно бы еще безвредную! Прикинь, трое ловкачей наладили подпольное производство и продажу «антисептиков», – у людей, которые их гадостью пользовались, через три дня руки волдырями покрылись! После моей статьи этими дельцами заинтересовалась полиция.

– И чем дело закончилось?

– Вроде повязали их всех. Эти подонки еще обещали меня в своем антисептике утопить, – буднично сказал Санчо. – Кишка тонка! Да и зачем? Журналисту есть смысл рот затыкать, пока он компромат, который нарыл, еще не обнародовал. А если успел обнародовать, то топи, не топи…

За окном быстро смеркалось. По лобовому стеклу застучали крупные капли дождя. Сплетаясь в струйки, они покрыли стекло причудливым узором. Санчо включил «дворники».

По его расчетам, до Борисоглебска, где планировался ночлег в небольшом мотеле, оставалось ехать еще часа три.

Санчо трепался без устали – чувствовалось, что готовился к поездке. Между прочим, он сообщил Кире, что в Борисоглебске есть Муниципальный Драматический Театр имени Чернышевского, который также гастролирует по Воронежской и близлежащим областям. Так что при желании Кира, как столичная прима, может туда устроиться – и играть только главные роли!

Затем Санчо настроил видеокамеру и начал, подглядывая в свой смартфон, надиктовывать текст:

– Город основан в 1698 году «для береженья», как говорится в летописи, от набегов беспокойных крымских, азовских и ногайских людей, которые «прохаживали изгоном и те все места воевали, людей побивали и в полон служивых и уездных всяких людей имали».

Беспокойство ощутила и Кира: ей показалось, что она снова видит тот самый черный внедорожник. Или не показалось?

Кира всмотрелась в зеркало заднего вида.

Черный «Мицубиси Паджеро», в точности такой, как у ее двоюродного брата, с заляпанным грязью номером держался в отдалении от «Нивки», но на практически пустой трассе трудно остаться незаметным.

Впрочем, «Мицубиси», видимо, не особо и маскировался. Он поддал газу, сократил дистанцию до минимума, затем поравнялся с «Нивкой» и пошел почти впритирку к ней.

Санчо попытался оторваться, – не вышло. Сбросил скорость, однако пропустить преследователя вперед тоже не получилось.

– Карамба, – пробормотал Санчо, – что ж он делает, гад?!

Санчо посигналил – раз, второй, затем со злостью нажал на клаксон и несколько секунд не отпускал, но и это не помогло.

Сквозь тонированные стекла черной машины рассмотреть, кто в ней находится, было невозможно.

«Нас преследует невидимка», – холодея, подумала Кира.

В тот же миг внедорожник обогнал «Нивку» и, казалось бы, устремился вперед. Но не успели Санчо и Кира облегченно вздохнуть, как «Мицубиси» резко затормозил, подставляя для удара задний бампер.

Санчо отчаянно надавил на тормоз и вывернул руль вправо. От визга тормозов у Киры заложило уши.

«Приехали», – подумала Кира.

Больше она ничего подумать не успела.

«Нивка» избежала столкновения, но ее занесло, и машина, ломая придорожные кусты, полетела в кювет.

Скрежет, сильный толчок, тьма…

⁂

Из черноты возникли яркие разноцветные круги – красные, оранжевые, желтые, они пульсировали, то сжимаясь, то расширяясь до гигантских размеров… Сосредоточиться на созерцании кругов мешал звук, проникающий в сознание откуда-то извне: бу-бу-бу… бу-бу-бу-бу…

Кира с трудом открыла глаза.

Светлее не стало. Ах да, сейчас же ночь. Или вечер?

Они с Санчо попали в аварию. В уши Кире как будто напихали ваты, сквозь нее пробивалось то самое «бу-бу-бу» – низкий звучный голос, который отдавал какие-то команды.

Она обнаружила, что лежит на заднем сиденье машины – но не «Нивки». Попробовала поднять голову, но в голове что-то взорвалось, и Кира с тихим стоном уронила ее обратно на сиденье.

– Лежи, лежи, – успокаивающе произнес тот же низкий голос. От его тембра боль немного утихла, – сейчас в больницупоедем. Все будет хорошо.

– Где… он? – Кира снова попыталась оглядеться. – Он жив?

– Жив, жив твой жених! А ты лежи, кому сказано! Ишь, шустрая какая! – ворчливо, но добродушно велел голос.

Кира хотела внести ясность в вопрос, кем ей приходится Санчо, но перед глазами опять поплыли цветные круги, и она сочла за лучшее с объяснениями повременить.

⁂

Окончательно Кира пришла в себя в маленькой комнате с невысокими, чисто выбеленными потолками. В изножье ее койки сидел благообразного вида пожилой мужчина в белом халате и шапочке. Из-под медицинской маски выпирала окладистая седая борода.

– Очнулась? Слава богу, – ласково сказал он. – Кто вы, я уже знаю. А я – отец Дионисий. В миру – Денис Васильевич.

– Наши дела так плохи, что не помешает исповедоваться? – кисло улыбнулась Кира.

– Это никогда не помешает, – серьезно ответил мужчина в белом. – А дела ваши очень даже неплохи. Отделались, как говорится, легким ушибом. Синяки, ссадины, у паренька твоего вывих лодыжки. Ну, и у вас обоих подозрение на сотрясение мозга, куда без него после такой аварии. Как вас угораздило-то?

– Нас подрезали, а дорога была мокрая, – коротко ответила Кира. – А мы где, в больнице?

– В нашей районной. Основной-то корпус принимает только коронавирусных. А кто с увечьями да другими хворями, тех мы кладем сюда, во флигель…

– И много здесь нас, увечных?

– Четверо. Ты да в мужской палате трое. Все силы бросили на борьбу с заразой этой иноземной, – вздохнул отец Дионисий, – нехватка кадров образовалась, вот меня, в прошлом травматолога, и благословил Владыка вернуться в медицину. Я сейчас еще и в поликлинике пациентов принимаю. А так-то служу в церкви Казанской иконы Божьей Матери… Что, утомил тебя разговором?

Кира отрицательно затрясла головой и поморщилась: голова все еще побаливала.

– Вижу, что утомил, – улыбнулся отец Дионисий, вставая, – отдыхай, утро вечера мудренее. И жениха до утра не тревожь, ему тоже отдых требуется!

Кира послушно закрыла глаза, но уснуть не смогла.

Авария, в которую они попали, – не случайность, черный «Мицубиси Паджеро» преследовал их от самого Саратова. За кем из них двоих он следил, за ней или за Санчо?

В Саратове она не успела никому перейти дорогу, зуб на нее мог иметь только тот человек, чьи преступления Кира распутала во время обсервации в «Ивушке». Но он, скорее всего, уже далеко от здешних мест. Полиция его разыскивает.

Значит, гнались за Санчо. Кому он насолил так, что теперь рискует не доехать до Санкт-Петербурга живым и здоровым?

Судя по тому, о чем писал «брутальный блогер», в подозреваемые можно смело записывать едва ли не половину Саратова и области.

Искушение расспросить Санчо немедленно было велико, но Кира с ним справилась. Оставалось надеяться, что в ближайшие несколько часов им обоим ничего не угрожает…

⁂

Утром она чувствовала себя гораздо лучше. Голова не болела и не кружилась, руки-ноги слушались беспрекословно.

Вспомнилась расхожая шутка: «Были бы мозги, было бы сотрясение».

Санчо, которого Кира навестила сразу после более чем скромного больничного завтрака, тоже выглядел бодрячком.

Он познакомил ее со своими соседями по палате. Петр Николаевич, разговорчивый пятидесятилетний ветеринар, ухитрился во время пандемии сломать ногу в нескольких местах, вдобавок еще и вывихнуть. Ближайший к его дому фельдшерско-акушерский пункт оказался закрыт, диспетчер «Скорой» сообщила, что все бригады «работают на коронавирус».

Петр Николаевич с женой, перебравшись на пароме на другую сторону Волги, снова стали вызывать «Скорую», на этот раз результативно.

– Приехал доктор в «скафандре», весь красный, потный, – компенсируя неподвижность загипсованной до бедра ноги оживленной жестикуляцией, рассказывал Петр Николаевич. – Мы ведь понимаем, врачам сейчас достается больше всех, супруга моя тоже медик, в роддоме работает, да я и сам в какой-то степени лекарь!

На этом злоключения Петра Николаевича не закончились. В районной больнице сделали рентген, сказали, что травма очень тяжелая, требуется срочная операция, нужно везти в клинику в областной центр. Но до клиники пострадавший мог и не доехать. Сложнейшую операцию взялся под местным наркозом делать отец Дионисий – травматолог, как выяснилось, с тридцатилетним стажем. И сделал!

– Я в бога не верил, – шепотом, наверное, чтобы случайно не услышал отец Дионисий, заключил Петр Николаевич. – Но отца Дионисия нам бог послал, не иначе! Я за него молиться буду до скончания века. Золотые у него руки! И сердце золотое… Он ведь и вас, можно сказать, спас.

По словам Петра Николаевича, накануне вечером отец Дионисий на своей «Ладе Калине» ехал из дому, из соседней деревни, на ночное дежурство. По счастливому стечению обстоятельств, он одним из первых оказался на том участке трассы, где слетела в кювет «Шевроле Нива», оказал первую помощь пострадавшим, которых забрал с собой в больницу, и организовал буксировку машины в автомастерскую.

– Ой, я же совсем забыла о «Нивке»! – спохватилась Кира. – Как она? Сильно пострадала?

– Вспомнила наконец, – с сарказмом произнес Санчо. – Как думаешь, лежал бы я тут спокойно, если б моя «Нивушка» сильно пострадала? В автомастерской пообещали, что все будет в лучшем виде. Владелец мастерской – бывший пациент отца Дионисия, его наш спаситель тоже когда-то по косточкам собрал…

Разговор прервался из-за второго соседа Санчо по палате – худощавого старичка лет восьмидесяти. Его левую руку покрывал толстый гипсовый кокон.

Старичок, кряхтя, поднялся с койки и пошаркал к стоявшей возле двери комнаты вешалке.

– Иван Сидорович, вы куда? – хором спросили Санчо и Петр Николаевич.

– Дедушка со странностями, – понизив голос, объяснил Кире Санчо. – Говорят, уже дважды одевался и убегал из больницы. Это при том, что его сюда внучка привезла в предынсультном состоянии! Оба раза дедулю поймали и водворили на место. И ладно бы одевался в свое, а то ведь сослепу может и в чужое…

Застигнутый при очередной попытке к бегству Иван Сидорович вернулся к своей койке, сел и стал баюкать перебинтованную руку.

– Он не виноват, что старенький и больной, – шепнула Кира.

На словах «не виноват» она вспомнила, о чем хотела расспросить Санчо.