Текст книги "Князья и княгини Русского Средневековья. Исторические последствия малоизвестных событий"

Данные о визите Ярослава к Батыю скупы, особенно в сравнении с красочными рассказами Галицко-Волынской летописи о поездке в ставку правителя улуса Джучи волынского и галицкого князя Даниила Романовича (1245–1246)[121]121
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 805–808.


[Закрыть] и Жития Михаила Всеволодича Черниговского о визите к Батыю сильнейшего (в период до нашествия) князя Юго-Восточной Руси[122]122
  Серебрянский Н. Н. Древнерусские княжеские жития. Тексты. С. 49–96.


[Закрыть]. Эта скудость сведений порождает иногда фантазийные версии, подобно точке зрения о союзе Ярослава с Батыем с 1238 г., времени похода последнего на Северо-Восточную Русь; соответственно получение «старейшинства» в 1243 г. трактуется как следствие этого союза[123]123
  Сахаров А. Н. Основные этапы внешней политики Руси с древнейших времен до XV века // История внешней политики России. Конец XV–XVII век. М., 1999. С. 77; Чернышевский Д. В. Русские союзники монголо-татар // Проблемы истории российской цивилизации. Саратов, 2004. Вып. 1.


[Закрыть]. Такие предположения исходят из соображений общего порядка: того факта, что Батый не дошел до Новгорода, где княжил сын Ярослава Александр, а Ярослав не участвовал в битве с монголами на р. Сить, где погиб его брат великий князь владимирский Юрий Всеволодич.

Однако Новгород не был целью похода Батыя. Его действия 1237–1238 гг. были ударом по отказавшимся признать монгольскую власть князьям Рязанской и Суздальской земель, с целью обеспечения фланга для главного похода (состоявшегося в 1240–1242 гг.) – через Южную Русь в Центральную Европу. Ярослав в начале 1238 г. княжил в Киеве[124]124
  См.: Горский А. А. Проблемы изучения «Слова о погибели Рускыя земли» // Труды отдела древнерусской литературы. Л., 1990. Т. 43. С. 24–32.


[Закрыть]. Владимирский стол, главный в Суздальской земле, он занял летом 1238 г., после гибели брата Юрия (4 марта) и ухода войск Батыя в степи[125]125
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 464–467.


[Закрыть]. Никаких сведений о санкции на его вокняжение со стороны Батыя уже в то время источники не содержат.

3 марта 1239 г. монголы взяли Переяславль-Русский[126]126
  Там же. Стб. 469; Т. 2. Стб. 781–782.


[Закрыть]. Последнее время перед нашествием он был владением владимирских князей[127]127
  Кузнецов А. А. Владимирский князь Георгий Всеволодич в истории Руси первой трети XIII века. Нижний Новгород, 2006. С. 50–133; ср.: Хрусталев Д.Г Русь и монгольское нашествие (20-50-е гг. XIII в.). С. 205–206.


[Закрыть]. Причем после захвата Переяславля монголы стали владеть им непосредственно[128]128
  См. об этом выше. Ср.: Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. М., 1985. С. 38; Коринный Н.Н. Переяславская земля: X-первая половина XIII века. Киев, 1992. С. 67–68.


[Закрыть]. Эти акции завоевателей означают, что Батый оставался в состоянии войны с Суздальской землей, никакой договоренности с ее правителем не было.

18 октября 1239 г. монголы взяли Чернигов, затем подходили к Киеву и предлагали правившему там Михаилу Всеволодичу и горожанам сдаться (это требование было отвергнуто)[129]129
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782; Т. 1. Стб. 469.


[Закрыть]. Вскоре после этого Ярослав отправился в поход на юг Руси. Михаил бежал из Киева, Ярослав[130]130
  Они с Михаилом были давними врагами, во второй половине 1220-х – начале 1230-х годов боролись за княжение в Новгороде; в 1236–1238 гг. Ярослав княжил в Киеве, и после того как он ушел на владимирский стол, Киев занял именно Михаил (см.: Горский А. А. Русские земли в XIII–XIV веках: пути политического развития. С. 32–34).


[Закрыть] преследовал его до Каменца (на пограничье Киевской и Волынской земель)[131]131
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 469; Т. 2. Стб. 782–783. По мнению В.Н. Рудакова, Ярослав до 1239 г. оставался в Южной Руси и пришел во Владимир только в 1239 г. (Рудаков В.Н. Великий князь Ярослав Всеволодович и нашествие Батыя // Тетради по консерватизму. 2020. № 3).


[Закрыть]. Очень вероятно, что занявший киевский стол после бегства Михаила Ростислав Мстиславич (из смоленской княжеской ветви)[132]132
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782.


[Закрыть] был посажен Ярославом[133]133
  Горский А. А. Русские земли в XIII–XIV веках. С. 34.


[Закрыть]. Ярослав также освободил от литовцев захваченный ими было Смоленск[134]134
  Последовательность событий 1239 г. не вполне ясна. Лаврентьевская летопись (передающая владимирское летописание) говорит об освобождении Смоленска после сообщения о Каменце, но в ней и взятие монголами Чернигова помещено ниже последнего, хотя произошло несомненно раньше – на момент падения Чернигова и некоторое время спустя Михаил находился еще в Киеве.


[Закрыть], посадив там брата Ростислава – Всеволода Мстиславича[135]135
  ПСРЛ. Т. І.Стб. 469.


[Закрыть].

В чьих интересах действовал Ярослав в конце 1239 – начале 1240 г.? Если на момент захвата монголами Переяславля у него не было с ними договоренности, может быть, она имела место позже, и он действовал как союзник Батыя? Однако зимой 1239/40 г. монголы разоряют Мордовскую землю и Муром, воюют по Клязьме (это уже территория не Муромской, а Суздальской земли) и сжигают Гороховец – «град святыя Богородицы» (т. е. считавшийся принадлежностью владимирского Успенского собора – главного храма земли)[136]136
  Там же. Стб. 470.


[Закрыть]. Это мало походит на услугу союзнику, а вот как кара неподчиняющемуся правителю выглядит вполне подходяще. Согласно владимирскому летописцу, в результате этих событий «бѣ пополохъ золъ по всей земли и сами не вѣдаху и гдѣ хто бѣжитъ»[137]137
  Там же.


[Закрыть] (был сильный переполох по всей земле, и сами [люди] не знали, кто куда бежит), т. е. население Суздальской земли (под «всей землей» владимирский летописец имел в виду, разумеется, всю Суздальскую землю, а не всю Русь) восприняло происходящее как начало нового нашествия. Вряд ли такое было бы возможно, если бы ее правитель уже установил отношения с завоевателями.

Таким образом, действия Ярослава на юге Руси гораздо вероятнее трактовать как попытку взять контроль над Киевом (которым он владел до Михаила, в 1236–1238 гг., прежде чем ушел в Северо-Восточную Русь на освободившийся владимирский стол[138]138
  Новгородская первая летопись… С. 74; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 777.


[Закрыть]) накануне нападения на него монголов, чем как выполнение мифических союзнических обязанностей перед Батыем.

Но контроль над Киевом вскоре после водворения там Ростислава Мстиславича захватывает Даниил Романович[139]139
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 782.


[Закрыть], и именно под его властью находилась древняя столица Руси во время ее осады и разрушения Батыем в конце 1240 г. Далее монголы вторгаются в Центральную Европу, а Ярослава в конце 1240 – начале 1242 г. больше заботят западные рубежи Новгородской земли, где княжил его сын Александр – из-за агрессии туда немецких крестоносцев.

После возвращения Батыя из Западного похода в Нижнее Поволжье, в конце 1242 г., последовал вызов Ярослава в ставку правителя улуса Джучи. Что мог ожидать Ярослав и его окружение от этого шага, видно из событий 1246 г. Тогда Ярослав умер (30 сентября) близ ставки великого хана Гуюка в Монголии, куда приехал от Батыя для присутствия на официальном возведении Гуюка на престол монгольского императора[140]140
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471.


[Закрыть]. Как уже говорилось выше, посол римского папы Плано Карпини, общавшийся с людьми Ярослава, отмечал в своем сочинении-отчете о поездке, что «все полагали, что он был там отравлен, чтобы они смогли беспрепятственно и полностью владеть его страной»[141]141
  Иоанн де Плано Карпини. История монголов. С. 116, 185, 324–327 (коммент. 48).


[Закрыть]. Под «всеми» имеются в виду, несомненно, люди из окружения Ярослава; таким образом, они не сомневались, что монголы умертвили великого князя, чтобы непосредственно владеть Суздальской землей[142]142
  Подробно см. об этом выше.


[Закрыть]. Далее Плано Карпини упоминает о послании матери Гуюка Туракины (именно ее считали виновной в отравлении Ярослава) к Александру Ярославичу с требованием явиться в Монголию, чтобы получить землю отца, но, отмечает францисканец, «все («все», разумеется, те же самые – люди Ярослава, с которыми общался Плано Карпини. – А.77), однако, думали, что если он приедет, она либо убьет его, либо вечно будет держать в плену» (Credebatur tamen ab omnibus guod eum occideret vel perpetuo captivaret, si veniret)[143]143
  Иоанн де Плано Карпини. История монголов. С. 116, 185.


[Закрыть]. И такие настроения существовали после милости, оказанной Ярославу Батыем в 1243 г.! Что же говорить о 1242 г. – перспектива гибели Ярослава, с 1238 г. ведшего самостоятельную политику (несмотря на завоевание Суздальской земли Батыем), и последующей оккупации Северо-Восточной Руси должна была казаться наиболее вероятной.

В то же время отказ от поездки неминуемо, с точки зрения современников, должен был обернуться новым нашествием. В том, что вернувшееся из Центральной Европы войско может такое вторжение осуществить, вряд ли кто-то мог тогда усомниться.

Ярослав рискнул и преуспел. У Батыя не было намерений затевать новый крупный поход. Помимо усталости войск, он был озабочен проблемой вероятного избрания на великоханский престол (после смерти в декабре 1241 г. Угедея) Гуюка, с которым не ладил. В этой ситуации правитель улуса Джучи предпочел выстраивать отношения зависимости с сильнейшими русскими князьями.

Выбор Ярослава в качестве «старейшего» над всеми русскими князьями с точки зрения Батыя тоже понятен. В его пользу говорил не только факт приезда. Батый не побеждал суздальского князя в бою, а победы сына Ярослава Александра над шведами и особенно над знакомыми монголам немецкими рыцарями придавали Ярославу значимости. К тому же немцы оказывались общим врагом – ведь монголы бились с ними под Легницей в 1241 г. Убийство же Ярослава не решало ничего – в Северной Руси оставались его братья и сыновья, в том числе Александр, и такое решение предполагало бы обострение конфликта. Батый предпочел обязать Ярослава поклониться перед приемом идолу Чингисхана[144]144
  Именно этот обряд на Руси, по-видимому, называли «поклонением кусту» (см.: Горский А. А. Гибель Михаила Черниговского в контексте первых контактов русских князей с Ордой. С. 140–142).


[Закрыть] (что заставляли делать далеко не всех знатных лиц, приезжавших к хану[145]145
  Иоанн де Плано Карпини. История монголов. С. 42, 135.


[Закрыть]) и признать зависимость, после чего передал ему не только Суздальскую землю, но и верховенство над всей Русью.

Даниил «оттянул» свою поездку в ставку правителя улуса Джучи до 1245 г., не покидая своей земли[146]146
  Вполне вероятно, что он имел контакты в 1243–1244 г. с Моуци (см.: Стефанович П. С. Политическое развитие Галицко-Волынской Руси в 1240–1340 гг. и отношения с Ордой // Российская история. 2019. № 4. С. 122–123), но для предположений о посещении ранее 1245 г. Батыя серьезных оснований нет (см. об этом: Майоров А. В. Даниил Галицкий и «принц тартар» накануне нашествия Батыя на Южную Русь. С. 53–54).


[Закрыть]. Михаил же, узнав в одно время с вызовом к Батыю о женитьбе сына на королевне, предпочел бежать в Венгрию, но этот выбор не принес желаемого. Очевидно, Бела IV боялся спровоцировать новый поход монголов на свою страну, поддержав бежавшего от них правителя. Король чутко следил за настроениями завоевателей по отношению к русским князьям: позже (в 1246 г.) перемену его отношения к Даниилу Романовичу (приведшую к браку дочери Белы и Льва Даниловича) галицкий летописец объяснит именно успешным визитом последнего к Батыю[147]147
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 809.


[Закрыть].

Ярослав решился приехать – и получил общерусское главенство, став не только великим владимирским, но и киевским князем. Даниилу и Михаилу пришлось реагировать на сложившуюся ситуацию; они позже сами принимали решение отправиться к Батыю и рассчитывать уже могли только на отчинные владения – Галич с Владимиром-Волынским и Чернигов, соответственно. Даниил получил желаемое, для Михаила поездка закончилась гибелью. И его выбор в пользу Венгрии 1243 г. сыграл здесь, скорее всего, роковую роль.

Если бы никто из сильнейших русских князей не явился бы в 1243 г. к правителю Джучиева улуса, установление прямого управления, скорее всего, продолжилось бы. На все русские земли ресурсов вряд ли бы хватило, но Киевская и Переяславская остались бы под непосредственной властью завоевателей[148]148
  Собственно, с Переяславской землей так и произошло – наличие русских князей в Переяславле фиксируется только через несколько десятилетий (см.: Горский А. А. Русские земли в XIII–XIV веках: пути политического развития. С. 74).


[Закрыть], возможно, подпали бы под нее и Черниговская с Галицко-Волынской (в зависимости от дальнейшего поведения их князей). Таким образом, именно визит Ярослава Всеволодича в ставку Батыя в 1243 г. во многом предопределил установление на Руси модели опосредованного, с сохранением местных правителей, владычества Монгольской империи. И несомненно обусловил тот факт, что старейшинство среди всех русских князей закрепилось затем за великими князьями владимирскими.

Глава 4
Долгосрочные последствия деятельности Александра Невского

В отличие от героев предыдущих глав Александр Невский – фигура, всегда находившаяся в центре внимания историографии, и, казалось бы, деятельность его изучена вдоль и поперек. Однако, если говорить о вопросе воздействия политики Александра на дальнейшую историю Руси, все не так однозначно.

Разумеется, наибольшее внимание всегда уделялось самым громким военным победам Александра Ярославича – над шведами и немецкими крестоносцами: Невской битве 15 июля 1240 г. и битве на Чудском озере (с конца XV в. именуемой «Ледовым побоищем»[149]149
  Наиболее ранняя фиксация такого наименования битвы – в Симеоновской летописи конца XV в. (ПСРЛ. СПб., 1913. Т. 18. С. 64).


[Закрыть]) 5 апреля 1242 г. Но оценки их значения в историографии различны. Мнения здесь колеблются от отражения скоординированного нашествия католического Запада на Русь[150]150
  Шасколъский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978. С. 156–157.


[Закрыть] до объявления этих событий малозначительными, рядовыми пограничными столкновениями, каких много было и до, и после того времени[151]151
  Феннел Дж. Кризис Средневековой Руси. 1200–1304. М., 1989. С. 143–146; Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII–XIV вв.). М., 2001. С. 183–206.


[Закрыть].

Конфликты со шведами 1240 г. и немецкими крестоносцами 1240–1242 гг. действительно разворачивались на границах Новгородской земли, но заурядными отнюдь не были.

Ранее 1240 г. шведские войска только однажды входили в Неву – почти столетием раньше, в 1164 г. Тогда шведам удалось пройти через нее в Ладожское озеро и осадить Ладогу, где подоспевшее новгородское войско нанесло им поражение[152]152
  Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 31.


[Закрыть]. Какова была цель похода шведов 1240 г. – неясно: то ли дальнейшее движение к той же Ладоге, то ли попытка закрепиться на Неве возле устья Ижоры[153]153
  См.: Кучкин В. А. Александр Невский – государственный деятель и полководец средневековой Руси // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 13–14.


[Закрыть]. Удар, нанесенный шведам Александром, вынудил их бежать[154]154
  Новгородская первая летопись… С. 77; Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. С. 188–189 (текст Жития Александра Невского).


[Закрыть], и планы завоевателей, какими бы они ни были, не осуществились. Следующая попытка войти в Неву была предпринята шведами только через 60 лет, в 1300 г. Она поначалу имела успех, в устье Невы ими была построена крепость Ландскрона («Венец земли»), но в следующем году русские войска во главе с сыном Александра Невского великим князем владимирским Андреем взяли ее и разрушили[155]155
  Новгородская первая летопись… С. 91; Шасколъский 77./7. Борьба Руси за сохранение выхода к Балтийскому морю в XIV веке. Л., 1987. С. 10–63.


[Закрыть].

Немецкие крестоносцы, в течение предшествующих десятилетий завоевавшие земли народов Восточной Прибалтики, в конце 1240 г. впервые совершили масштабное вторжение на территорию собственно Новгородской земли. Им удалось захватить Изборск – самый западный ее город, а затем второй по значению город Новгородской земли – Псков (и удерживать его более года), а также Копорье – опорный пункт Новгорода на юго-восточном побережье Финского залива. В 1241 г. немецкие отряды появлялись уже в 30 верстах от самого Новгорода[156]156
  Новгородская первая летопись… С. 77–78.


[Закрыть]. Экстраординарность происходящего для современников не вызывает сомнений.

Александр, возвратившийся в 1241 г. на новгородское княжение, отвоевал Копорье и Псков, а затем нанес поражение немцам на Чудском озере, после чего крестоносцы отказались от претензий на новгородские территории[157]157
  Новгородская первая летопись… С. 78–79; Мату зова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII в.– 1270 г.: Тексты, перевод, комментарии. М.; Самолва, 2020. С. 284–291 (рассказ ливонской Старшей Рифмованной хроники).


[Закрыть]. Следующее столкновение произошло в 1253 г.[158]158
  Новгородская первая летопись… С. 80.


[Закрыть], бывали они и позже, но никогда ливонские немцы не достигали больше таких успехов (захват Пскова), как те, что были сведены на нет действиями Александра в 1242 г.

Таким образом, победы, одержанные Александром Ярославичем над шведами и немецкими крестоносцами, привели к приостановке экспансионистских устремлений тех и других, проявившихся именно в годы Батыева нашествия на Русь. При этом, разумеется, эти вторжения были несопоставимы по масштабам с монгольским нашествием: шведы и ливонские немцы не могли рассчитывать на подчинение всей Новгородской земли (не говоря уже о Руси в целом) – их цель была в отторжении ее территорий, пограничных соответственно со шведскими (в Финляндии) и немецкими (в Восточной Прибалтике) владениями.

Следует отметить в этой связи, что до XIII в. на северо-западе Восточной Европы не существовало государственных границ в прямом смысле этого понятия – «рубежей между государствами». Новгородская земля здесь соприкасалась с территориями, населенными прибалтийскими народами, еще не перешедшими на государственную стадию развития. И когда в начале XIII в. на эти территории начали продвижение завоеватели из Западной Европы – шведы на Финляндию, а немцы на Восточную Прибалтику, – встал вопрос, где остановится их экспансия. И те, и другие, как показали события 1240–1242 гг., не собирались «притормаживать» там, где начинались новгородские владения: шведы пытались утвердиться на Неве, немецкие рыцари заняли Псков, Изборск и Копорье. Отпор, данный захватчикам Александром Невским, их экспансию остановил, определив в основных чертах западные и северо-западные границы Новгородской (и будущей Псковской) земли с Немецким орденом и Швецией на несколько столетий[159]159
  Собственно говоря, и нынешние границы Российской Федерации со странами Восточной Прибалтики проходят по рубежам, где была остановлена крестоносная экспансия Александром Невским.


[Закрыть].

Другой предмет дискуссий – отношения Александра с монгольскими завоевателями. Здесь следует сразу отвести два «сенсационных» утверждения, гуляющих по СМИ и иногда встречающихся в научно-популярных публикациях, – что в 1238 г. Александр вместе со своим отцом Ярославом Всеволодичем вступил в союзнические отношения с Батыем[160]160
  Сахаров А. Н. Основные этапы внешней политики Руси с древнейших времен до XV века // История внешней политики России. Конец XV–XVII век. М., 1999. С. 77; Чернышевский Д. В. Русские союзники монголо-татар // Проблемы истории российской цивилизации. Саратов, 2004. Вып. 1.


[Закрыть] и что он стал побратимом сына Батыя Сартака и приемным сыном самого основателя Орды[161]161
  См., например: История татар с древнейших времен: В 7 т. Казань, 2009. Т. 3. С. 729; Борисов Н. С. Михаил Тверской. М., 2017. С. 66.


[Закрыть]. О несостоятельности первого предположения сказано выше, в гл. 3 («Ярослав Всеволодич и установление монгольской власти»). Второе утверждение и вовсе является художественным вымыслом. В 1940-е годы писатель А. К. Югов приписал в своем романе «Ратоборцы» Батыю желание женить Александра на своей дочери, сделать «нареченным сыном» и наследником своего улуса[162]162
  Югов А. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3: Ратоборцы, кн. 2. Александр Невский. М., 1985. С. 317–318.


[Закрыть]. В 1970 г. данную фантазию развил Л. Н. Гумилев, утверждавший, что Александр побратался с сыном Батыя Сартаком[163]163
  ГумилевЛ.Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970. С. 382.


[Закрыть]. В более поздней книге автор умудрился «братание» даже «датировать» – 1251 годом…[164]164
  Он же. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989. С. 534.


[Закрыть] Популярность Л.Н. Гумилева способствовала тиражированию выдумки – в дилетантских сочинениях и СМИ[165]165
  См. об этом: Кучкин В.А. Русь под игом: как это было? М., 1991. С. 7.


[Закрыть].

Но, помимо данных анекдотичных сюжетов, в исторической литературе и публицистике распространено утверждение, что Александр Невский совершил судьбоносный «цивилизационный выбор», осознанно избрав подчинение монголам, не посягавшим на православную веру, и отпор Западу, стремившемуся обратить Русь в католичество. В зависимости от взглядов авторов (в том числе политических) этот «выбор» оценивается со знаком плюс (Александр спас русскую цивилизацию от поглощения Западом)[166]166
  Вернадский ГВ. Два подвига Александра Невского // Евразийский временник. Берлин, 1925. Кн. 4; Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 532–536, 540–544; Рыбаков В. С. Стратегический выбор Александра Невского // Мир Евразии. 2013. № 4 (23); Жеребкин М. В. Исторический выбор Александра Невского // Наука, образование и культура. 2017. № 3 (18).


[Закрыть] или минус (его деятельность привела к установлению ордынского «ига», отрыву от европейской цивилизации, развитию деспотизма и т. п.)[167]167
  Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII–XIV вв.). М., 2000. С. 217–219.


[Закрыть].

Но насколько основателен сам исходный тезис об осознанном историческом выборе?

До середины 1240-х годов едва вступивший в третье десятилетие своей жизни Александр, княжа в Новгороде, не входил в число наиболее влиятельных князей Руси. Ими являлись три правителя. Во-первых, это отец Александра, Ярослав Всеволодич, княживший во Владимире, а в 1243 г., после того как он был вызван к Батыю и совершил поездку в ставку правителя улуса Джучи, получивший старейшинство среди всех русских князей и княжение в Киеве (который продолжал тогда считаться номинальной столицей всей Руси), потерянное им ранее с уходом во Владимир в 1238 г.[168]168
  ПСРЛ. М., 1997. Т. 1. Стб. 470; ПСРЛ. М., 2001. Т. 2. Стб. 805; Горский А. А. Русские земли в XIII–XIV веках: пути политического развития. СПб., 2016. С. 37–38.


[Закрыть] Во-вторых, Даниил Романович, князь волынский, присоединивший в конце 1230-х годов к своим владениям Галич. В-третьих, Михаил Всеволодич, князь черниговский (до нашествия владевший одно время также Киевом и Галичем). Все трое в середине 1240-х годов посещали монгольских правителей по поводу оформления своих владельческих прав. Даниил благодаря визиту к Батыю зимой 1245/46 г. закрепил за собой Галич[169]169
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 805–808.


[Закрыть]. Михаил был казнен в ставке Батыя 20 сентября 1246 г.[170]170
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471; Т. 2. Стб. 808.


[Закрыть], Ярослав, несмотря на поддержку со стороны Батыя, был отравлен в ставке монгольского великого хана Гуюка близ Каракорума в Монголии и умер 30 сентября 1246 г.[171]171
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471; Т. 2. Стб. 808; Иоанн де Плано Карпини. История монголов. М., 2022. С. 115–116, 185.


[Закрыть] После этого Александр остался старшим в семье отца, но на великое княжение владимирское взошел (в соответствии с утвержденной Батыем в начале 1246 г. волей Ярослава[172]172
  См.: Горский А. А. Наследование великого княжения в середине XIII в., Батый и мачеха Александра Невского // Российская история. 2020. № 4. С. 32.


[Закрыть]) его дядя Святослав Всеволодич[173]173
  ПСРЛ. Т. І.Стб. 471.


[Закрыть].

Таким образом, отношения зависимости с Монгольской империей и улусом Джучи (будущей Ордой) в основных чертах (получение князьями власти из рук монгольских правителей[174]174
  Именно это – признание верховной власти улусного правителя и великого монгольского хана – было ключевым моментом; упорядочивание системы сбора податей в разных русских землях, которое заняло период с середины 1240-х по конец 1250-х годов, являлось неизбежным его следствием (см.: Горский А. А. Утверждение власти Монгольской империи над Русью: региональные особенности // Исторический вестник. 2014. Т. 10 (157): Монгольские завоевания и Русь).


[Закрыть]) были оформлены еще в то время, когда Александр принадлежал к младшим князьям и без всякого его участия.

В то же время об Александре монгольские правители хорошо знали. Посол папы римского Иннокентия IV к великому хану Гуюку Иоанн де Плано Карпини писал, что после смерти Ярослава мать Гуюка Туракина «отправила на Русь к его сыну Александру посольство, с тем чтобы он (Александр) прибыл к ней, так как она хотела даровать ему страну его отца; он хотел поехать, но остался [дома]. И тем временем она давала грамоты его людям, чтобы он сам приехал и получил страну своего отца. Все, однако, думали, что если он приедет, она либо убьет его, либо вечно будет держать в плену»[175]175
  Иоанн де Плано Карпини. История монголов. С. 116, 185. Оригинальный латинский текст: Misit nuntium festinanter in Rusciam ad Alexandrum filium eius ut venire ad ipsam, quia vellet ei terram patris donare; qui ire voluit, sed remansit. Et medio tempore dabat litteras hominibus suis ut ipse veniret et terram patri sui haberet. Credebatur tame nab omnibus quod eum occideret vel captivaret perpetuo, si venire.


[Закрыть]. Таким образом, Александр не откликнулся на вызов в Каракорум. К этому факту имеется отсылка в послании, которое в январе 1248 г. (после получения отчета о поездке от Плано Карпини) отправил Александру папа Иннокентий IV: «За то же, что не пожелал ты подставить выю твою под ярмо татарских дикарей, мы будем воздавать хвалу мудрости твоей к вящей славе Господней»[176]176
  Матузова В. И., Назарова Е. Л. Указ. соч. С. 310–311 (пер. Е. Л. Назаровой). Латинский текст: Super ео autem quod collum tuum noluisti subdere jugo Tartarice feritatis, prudentiam tuam dignis in Domino laudibus commend emus.


[Закрыть]. Цель письма была склонить Александра присоединиться к Римской католической церкви. Иннокентий IV стремился использовать ситуацию, чтобы распространить на Русь католичество и получить союзников на случай возможного нового монгольского похода на Западную Европу. Еще с 1246 г. он завязал отношения с Даниилом Галицким, который дал формальное согласие на унию. Теперь папа пытался склонить к унии Александра. За первой буллой последовала вторая (от 15 сентября 1248 г.). В ней утверждалось, что Александр, по сведениям, дошедшим до папы от архиепископа Прусского, дал согласие на присоединение к Римской церкви[177]177
  Там же. С. 316–317.


[Закрыть]. Однако известно, что князь в конце 1247 г. отправился, вслед за своим младшим братом Андреем, к Батыю, и весь 1248 г. пробыл вне Руси[178]178
  ПСРЛ. T. 1. Стб. 471.


[Закрыть]. Скорее всего, папское послание от 23 января 1248 г. (или его содержание) стало известно Александру, когда он находился в ставке Батыя в низовьях Волги. Пребывая в неопределенном положении, князь дал ответ в нейтрально-дружелюбном духе, который был представлен папой (получившим сведения о нем из вторых рук) как согласие[179]179
  Восемь месяцев без одной недели, прошедшие между двумя посланиями папы, – как раз тот срок, в который укладывается предполагаемое время необходимых для коммуникации поездок: из Лиона (где тогда находилась резиденция папы) в Новгород (около двух месяцев) – из Новгорода в ставку Батыя (около месяца) – из ставки Батыя в Новгород (около месяца) – из Новгорода до резиденции архиепископа Прусского (около месяца) – из резиденции архиепископа в Лион (около двух месяцев); реакция папы на ответ Александра, была, следовательно, незамедлительной. См. о времени поездок во владения монголов и обратно в середине XIII в.: Майоров А. В. Даниил Галицкий в пути к хану Батыю: к спорам о продолжительности поездки князя в Орду // Stratum plus. 2016. № 6: Pax Mongolica и евразийские потрясения XIII–XIV веков. Ссылки на более длительные поездки (Кудрявцев О. Ф. Александр Невский и папство // Александр Невский: государь, дипломат, воин. М., 2010. С. 167, 489, примеч. 53) относятся к посольствам, состав которых требовал относительно медленного передвижения (как посольство францисканцев во главе с пожилым (более 60 лет) Плано Карпини, передвигавшееся не верхом, а на повозках). В данном же случае речь следует вести о гонцах, чье передвижение было максимально быстрым по тем временам.


[Закрыть].

Второе послание Иннокентия IV не могло вовремя дойти до Александра, так как Батый отправил его и Андрея к великому хану в Монголию. Оттуда Ярославичи вернулись только в конце 1249 г. При великоханском дворе Александру был пожалован Киев и номинальное старейшинство над всеми русскими князьями, а Андрею – владимирский великокняжеский стол[180]180
  Там же. Стб. 472: «Приказаша Олександрови Кыевъ и всю Русьскую землю, а Андрѣи сѣде в Володимери на столѣ».


[Закрыть]. По возвращении на Русь Александр дал отрицательный ответ на предложение об унии[181]181
  Бегунов Ю.К Указ. соч. С. 193.


[Закрыть].

Есть ли основания говорить, что тем самым он делал выбор между «Востоком и Западом», который ему ныне приписывают? Такая постановка вопроса была бы правомерна, если бы в тот момент существовала реальная альтернатива. Но ее не было, что показал пример Даниила Романовича Галицкого. Даниил формально соглашался на унию, но фактически не собирался отказываться от православия, о чем свидетельствует отправление им своего ставленника Кирилла осенью 1246 г., в разгар переговоров с папой, в Никею к православному патриарху, для поставления на русскую митрополию[182]182
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 809; о дате см.: Галицько-волинський літопис. Ки’ів, 2002. С. 263.


[Закрыть]. В 1249 г. Даниил отказался от предложенной Иннокентием IV королевской короны со ссылкой на отсутствие помощи против татар[183]183
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 826–827.


[Закрыть]. В 1252 г., в условиях конфронтации с Куремсой, монгольским наместником в степях западнее Днепра, галицкий князь вновь завязал переговоры с Римом, получил в 1253 г. королевскую корону, но реальной помощи опять не было (и не могло быть, поскольку папа и европейские светские правители не были тогда способны организовать соединенный крестовый поход против монголов), и к середине 1250-х годов Даниил прекратил сношения с папским престолом, а затем и окончательно подчинился ордынской власти[184]184
  См.: Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 251–261; Горский А. А. Между Римом и Каракорумом: Даниил Галицкий и Александр Невский // Страницы отечественной истории. М., 1993.


[Закрыть]. Распространенное представление, что политика Даниила привела к поглощению Галицко-Волынской земли католическими соседями (и соответственно противопоставление его в этом плане Александру Невскому), не имеет оснований. Даниил, как и Александр, остался православным правителем, планы унии 1240-1250-х годов не были реализованы и не возобновлялись ни при сыновьях Даниила, ни при его внуке Юрии Львовиче, ни при правнуках. Раздел Галицко-Волынской земли между Польшей и Литвой (кстати, еще не католической, а языческой в то время) произошел только в середине XIV в., столетие спустя со времени Даниила, после прекращения его династии, в совершенно иных исторических условиях. Никакой связи с политикой Даниила в отношении Рима 1240-1250-х годов это событие не имело.

Таким образом, постановка вопроса о так называемом «выборе Александра Невского между Востоком и Западом» неосновательна сама по себе. Реальной альтернативы не было. Разница между Александром и Даниилом только в том, что первый принял решение отказаться от идеи церковной унии быстрее, чем второй. Здесь мог повлиять как его личный опыт войн с крестоносцами, поддерживаемыми Римом, так и впечатления от поездки в Каракорум 1248–1249 гг., когда князь должен был убедиться в мощи Монгольской империи, подчинившей большую часть Евразии, а также, собственно, пример Даниила (около 1249 г., как раз когда Александр вернулся из Монголии, прервавшего на время отношения с папой по причине отсутствия от него помощи). Зависимость же от монгольских правителей была признана ведущими русскими князьями (включая Даниила) до того, как Александр вышел на первые роли, и ему приходилось действовать, исходя из уже сложившейся ситуации.

Дело было не в том, кто опаснее – «Запад» или «Восток», а в том, кто сильнее. Монголы уже завоевали Русь ко времени, когда Александр стал претендовать на наследие своего отца. Крестоносцы же не имели сил для того, чтобы политически подчинить всю Русь или даже всю Новгородскую землю. Церковная уния с Римом была теоретически возможна, но от утверждения монгольской власти она бы не спасла. Собственно, даже с присоединением западных и южных русских земель к Литве и Польше в XIV в. зависимость их от Орды не исчезла (вопреки, кстати, еще одному упорно тиражируемому представлению): на эти территории продолжали выдаваться ханские ярлыки, с них выплачивалась дань[185]185
  См.: Флоря Б. Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. Сб. ст. М., 1980. С. 145–148; Русина О. Украіна під татарами і Литвою. Киів, 1998. С. 58–61.


[Закрыть].

В 1252 г. Александр поехал в Орду. После этого Батый направил на князя владимирского Андрея Ярославича рать под командованием Неврюя. Андрей бежал из Северо-Восточной Руси, а Александр после ухода Неврюя прибыл из Орды и сел во Владимире[186]186
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473; ПСРЛ. М., 2000. Т. 6, вып. 1. Стб. 327–328; Бегунов Ю. К. Указ. соч. С. 192.


[Закрыть].

В исторической литературе часто высказывалось мнение, что Александр поехал в Орду по своей инициативе с жалобой на брата Андрея, и поход Неврюя был следствием этой жалобы[187]187
  Соловьев С.М. Соч.: В 18 кн. М., 1988. Кн. 2. С. 152, 324; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М., 1967. С. 145–146; Феннел Дж. Указ. соч. С. 147–149.


[Закрыть]. Однако ни один средневековый источник не упоминает о жалобе Александра хану на брата. О ней говорится только в сочинении историка XVIII в. В.Н. Татищева: «Жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поймал, и выходы и тамги хану платит не сполна». Эта фраза присоединена к тексту о событиях 1252 г., взятому из поздней (XVI в.) Никоновской летописи[188]188
  Ср.: Татищев В.Н. История российская: В 7 т. М.; Л., 1965. Т. 5. С. 40–41; ПСРЛ. М., 1965. Т. 10. С. 138–139.


[Закрыть]. Нет оснований полагать в данном случае, что у Татищева был еще некий недошедший до нас источник. Сделанное им добавление выдает реконструкцию историка[189]189
  В труде Татищева тексты источников не отделены, как это стало принято позднее, от его суждений как исследователя, поэтому часто возникает иллюзия упоминания неизвестных фактов там, где имеют место догадки историка.


[Закрыть], сделанную по аналогии с более поздними событиями. С конца XIII в. жалобы князей хану на соперников станут обычным делом (в том числе на родных братьев – по этой части «отличится» средний сын Александра Андрей[190]190
  См.: Горский А. А. Москва и Орда. М., 2018. С. 11–16, а также ниже гл. 5. «Дмитрий Александрович».


[Закрыть]). Из позднейших времен взяты и конкретные детали «жалобы», содержащие явные неточности. Из текста следует, что владимирский стол Андрей получил от хана Орды (с помощью «лести»), хотя на самом деле это было пожалование великой ханши Огуль-Гаймиш (вдовы хана Гуюка), сделанное в Монголии. Упрек в невыплате всей положенной дани перекликается с обвинением, предъявленным на суде у хана Узбека в 1318 г. великому князю Михаилу Ярославичу Тверскому (и читающимся, в частности, в той же Никоновской летописи, из которой взят основной текст о событиях 1252 г.[191]191
  «И дани царевы ималъ еси себѣ, а царю еси не давалъ» (ПСРЛ. Т. 10. С. 183).


[Закрыть]); при этом упоминается термин «выход», известный только с XIV в., а также «тамга» (налог с торгово-ремесленной деятельности), впервые фигурирующая в монгольских требованиях Новгороду в 1257 г.[192]192
  См. о терминах «выход» и «тамга»: Горский А. А. Русское средневековое общество: историко-терминологический справочник. М., 2019. С. 81–82,334–335.


[Закрыть]

Ранние источники позволяют полагать, что ситуация в 1252 г. развивалась совсем иначе.

Андрей Ярославич опирался на ярлык на владимирское княжение, полученный в 1249 г. в Каракоруме от враждебной Батыю великой ханши. Но в 1251 г. Батый сумел посадить на каракорумский престол своего ставленника Менгу (Мунке)[193]193
  См.: Тизенгаузен В.Г Сборник документов, относящихся к истории Золотой Орды: В 2 т. СПб., 1884. Т. 1. С. 245; М.; Л., 1941. Т. 2. С. 15–16; Рашид-ад-дин. Сборник летописей: В 2 т. М.; Л., 1960. Т. 2. С. 128–138.


[Закрыть]. На следующий год произошли походы на двух князей – во главе с Неврюем на Андрея Ярославича и под командованием Куремсы на Даниила Романовича Галицкого, фактически переставшего в это время признавать власть Орды[194]194
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 827–829; Пашуто В. Т Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 227, 272, 282.


[Закрыть]. Таким образом, поход Неврюя явно был запланированной акцией хана в рамках действий против нелояльных ему князей, а не следствием неизвестной источникам жалобы Александра.

В Лаврентьевской летописи (древнейшей из содержащих рассказ о событиях 1252 г.) факты излагаются в следующей последовательности: сначала говорится, что «иде Олександръ князь новгородьскыи Ярославич в Татары и отпустиша и с честью великою, давше ему старѣйшинство во всей братьи его» (пошел новгородский князь Александр Ярославич в Татарскую землю, и отпустили его [оттуда] с великой честью, дав ему старейшинство среди его братьев), затем рассказывается о монгольском походе против Андрея, после чего повествуется о приезде Александра из Орды во Владимир[195]195
  ПСРЛ. Т. І.Стб. 473.


[Закрыть]. Поскольку Александр приехал на Русь несомненно после «Неврюевой рати», слова, что «отпустиша и с честью и т. д.», следует отнести к тому же времени. Прежде чем рассказать об ордынском походе, летописец отмечает, что «здума Андрѣи князь Ярославич с своими бояры бѣгати, нежели цесаремъ служити»[196]196
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473. Под «цесарями» имеются в виду великий хан Менгу и Батый (считавшийся соправителем монгольского императора, см.: Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи. М., 1993. С. 79–81). Термином «цесарь/царь» на Руси переводили титул «хан» (см.: Горский А. А. Русское средневековое общество: историко-терминологический справочник. С. 368–370).


[Закрыть] (задумал князь Андрей Ярославич со своими боярами бежать, всесто того чтобы подчиняться царям). Речь идет явно о решении Андрея, принятом не в момент нападения Неврюя (тогда вопрос стоял не «служить или бежать», а «сражаться или бежать»), а ранее. Скорее всего, «дума» Андрея с боярами имела место после получения владимирским князем требования приехать в Орду. Батый, покончив с внутримонгольскими делами, собрался пересмотреть решение о распределении главных столов на Руси, принятое в 1249 г. прежним, враждебным ему каракорумским двором, и вызвал к себе и Александра, и Андрея. Александр подчинился требованию хана, Андрей же, посоветовавшись со своими боярами, решил не ездить (что и означало отказ «служить»): возможно, он не рассчитывал на успех поездки из-за благосклонности, проявленной к нему в 1249 г. правительством ныне свергнутой и умерщвленной великой ханши. После этого Батый принял решение направить на Андрея военную экспедицию, а Александру выдал ярлык на владимирское великое княжение. Поход Неврюя был гораздо более «локальным» предприятием, чем позднейшие походы на нелояльных Сараю князей – в начале 1280-х годов и в 1293 г. («Дюденева рать»), когда были взяты и разграблены многие города; в 1252 г. были разорены только окрестности Переяславля-Залесского и, возможно, Владимира[197]197
  См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси X–XIV вв. М., 1984. С. 106–107.


[Закрыть]. Не исключено, что такая «ограниченность» стала следствием дипломатических усилий, предпринятых Александром во время его визита в Орду.

Итак, последствия в виде судьбоносного цивилизационного выбора Александру приписывать нет оснований. Однако реальные долгосрочные последствия его деятельности для внутреннего развития Руси имели место. Но они (как ни парадоксально это выглядит в свете абсолютно преобладающего панегирического отношения к Александру в исторической традиции) еще со Средневековья стали приписываться другим древнерусским князьям.

Одним из таких последствий был переход статуса номинальной общерусской столицы от Киева к Владимиру. В XVI в. это деяние оказалось приписано Андрею Боголюбскому. «Степенная книга царского родословия» (1560-е годы) утверждает следующее: «Глава 3. Начало Владимерскаго самодерьжства. И уже тогда Киевстии велицыи князи подручни бяху Владимерским самодерьжцем. Во гради бо Владимери тогда начальство утвержашеся пришествием чюдотворнаго образа Богоматери. С ним прииде из Вышеграда великий князь Андрѣи Георгиевич и державствова»[198]198
  Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам: ВЗт..М., 2007. Т. 1.С.450.


[Закрыть] (Глава 3. Начало Владимирского самодержавия. И уже тогда киевские великие князья были подручниками владимирских самодержцев. Верховенство Владимира утвердилось тогда с приходом чудотворного образа Богоматери. С ним пришел из Вышгорода великий князь Андрей Юрьевич и державствовал). Таким образом, прямо утверждалось, что «самодержавство» при Андрее Боголюбском перешло из Киева во Владимир, после чего киевские князья стали «подручниками» владимирских.

Обобщающие труды по русской истории XIX в. (Н. М. Карамзина, С.М. Соловьева) следовали концепции Степенной книги[199]199
  Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. М., 1991. Т. 2–3. С. 171, 192; Соловьев С.М. Соч.: В 18 кн. М., 1988. Кн. 1. С. 512–519.


[Закрыть]. Однако исследования позднейшего времени показали ее искусственность[200]200
  См.: Горский А. А. Политическое развитие Средневековой Руси. М., 2023. С. 120–126.


[Закрыть]. На самом деле попытка Андрея Боголюбского распоряжаться киевским княжением, оставаясь во Владимире, окончилась неудачей[201]201
  См. ч. I, гл. 2. «Мстислав Ростиславич».


[Закрыть]. Киев сохранял статус главного княжеского стола и в конце XII – начале XIII в., его князья именовались «князьями всея Руси»[202]202
  Горский А. А. Титулование «всея Руси» и русские князья XI–XIII вв. // Михаил Ярославич Тверской – великий князь всея Руси. Тверь, 2008; Он же. Политическое развитие Средневековой Руси. С. 98–101.


[Закрыть]. Принципиальные изменения произошли после разгрома Киева Батыем 1240 г. В 1243 г. великий князь Суздальской земли Ярослав Всеволодич был вызван к Батыю и тот признал его «старѣй всѣм князем в Русском языцѣ»[203]203
  ПСРЛ. Т. І.Стб. 470.


[Закрыть](старшим над всеми князьями в русском народе): это означало, что хан передавал ему именно Киев (в котором Ярослав уже княжил ранее – в 1236–1238 гг.)[204]204
  Горский А. А. Установление взаимоотношений Монгольской империи и Руси: казус Ярослава Всеволодича // Исторический вестник. Т. 25: Экспансия Монгольской империи. М., 2018.


[Закрыть]. Ярослав, однако, в разоренном монголами Киеве сам княжить не стал, управлял им через боярина-наместника[205]205
  ПСРЛ. Т. 2. Стб. 806: «Обдержащоу Кыевъ Ярославоу бояриномъ своимъ Еиковичемь Дмитромъ» (Управлял Киевом Ярослав через своего боярина Дмитра Ейковича).


[Закрыть]. После смерти Ярослава (1246) решение о том, кто будет считаться главным среди русских князей, принималось в ставке великого хана Монгольской империи. Здесь, как уже говорилось выше, в 1249 г. Александр получил «Кыевъ и всю Русьскую землю», а его младший брат Андрей – княжение во Владимире, столице Суздальской земли[206]206
  Там же. Т. І.Стб. 472.


[Закрыть]. Таким образом, владение Киевом по-прежнему ассоциировалось с номинальной властью над всей Русью. Но Александр сам в Киеве, так же, как и его отец, садиться не стал, предпочитая находиться в Новгороде. В 1252 г. он занял владимирский стол, объединив под своей властью Владимир и Киев[207]207
  Там же. Стб. 473.


[Закрыть]. Именно тогда и оказалась реализованной та возможность, что мелькнула на два года (1169–1171) при Андрее Боголюбском: князь, признаваемый главным на Руси, сделал своей резиденцией не Киев, а Владимир. Преемники Александра на владимирском великокняжеском столе (братья Ярослав и Василий, сын Дмитрий) также, скорее всего, формально одновременно являлись киевскими князьями[208]208
  См.: Горский А. А. Ногай и Русь // Тюркологический сборник. 2001. М., 2002. С. 134.


[Закрыть]. Но в конце XIII столетия, в результате междоусобной борьбы внутри Орды, в которую были вовлечены русские князья, Киев был передан монголами мелким южнорусским князьям[209]209
  См.: Русина О. Студіі з історіі Киева та Киівськоі землі. Киів, 2005. С. 16–22; Горский А. А. Переход статуса общерусской столицы от Киева к Владимиру и княжение Михаила Ярославича // Михаил Тверской: 700 лет в исторической памяти. Тверь, 2019. С. 19; Он же. Политическое развитие Средневековой Руси. С. 123.


[Закрыть]. Тогда же (в 1299 г.) Киев покинул глава русской церкви – митрополит всея Руси[210]210
  ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485, под 6808 ультрамартовским годом.


[Закрыть]; с этого времени его резиденция была перенесена на Северо-Восток (сначала во Владимир, потом в Москву). Теперь владимирское княжение непосредственно (вне связи с киевским) обрело статус главного на Руси. Великий князь земли Суздальской стал именоваться «князем всея Руси» без одновременного владения Киевом; два титула, «великий князь суздальский» и «князь всея Руси», слились в один – «великий князь всея Руси»[211]211
  Горский А. А. Титулование «всея Руси» и русские князья XI–XIII вв. С. 48–50; Он же. Политическое развитие Средневековой Руси. С. 101–103.


[Закрыть]. Разумеется, статус главного русского князя был тогда, в начале XIV столетия, в значительной мере номинальным. Но позднее, с усилением московских князей (прямых потомков Александра, причем с начала XIV в. – единственных), сделавших к концу XIV в. владимирское великое княжение (т. е. «княжение всея Руси») своим наследственным достоянием[212]212
  См. об этом: Горский А. А. От земелъ к великим княжениям: «примыслы» русских князей второй половины XIII–XV в. М., 2010. С. 110–113.


[Закрыть], этот статус стал реально действовать, давая основания претендовать на всю древнерусскую территорию. И решающий шаг к утверждению Владимира в качестве общерусского центра был сделан Александром Невским.