Текст книги "Двойная тень"

5

– Пачку сигарет! – сказал Ник, швырнув на прилавок несколько монет.

– Сейчас! – отозвался продавец.

Пока он ковырялся в коробке с сигаретами, Ник прислушался к тому, что бормотал маленький телевизор над прилавком.

– Землетрясение в Голдонге унесло семь тысяч жизней, – забубнила телеголова.

– Чушь, – сказал продавец, положив на прилавок сигареты.

– Что? – не понял Ник, отсчитывая мелочь.

– Это землетрясение – полная чушь. Выдумка. – Продавец смахнул мелочь в ладонь и уточнил: – Вот вы когда-нибудь были в Голдонге?

Ник качнул головой:

– Нет.

– И я тоже. Кто вам сказал, что она действительно существует? Для вас она существует только потому, что о ней говорят по телевизору. Разве не так?

– Так. Спасибо!

– Не за что. Приходите еще!

Ник сунул сигарету в губы и вернулся в автолет. Подняв машину в воздух, он включил автопилот, закурил и устремил взгляд на огни большого города.

Пару лет назад этот вид мог ему понравиться. Но не сейчас. Пару лет назад он еще не избавился от всех иллюзий, и случалось, что мир казался ему прекрасным – особенно когда рядом была Анна.

Анна… Странное дело, но, когда Ник пытался вспомнить свою мать (а это случалось довольно часто), перед глазами у него всегда вставало лицо бывшей жены. Поначалу Ника это раздражало, но потом он привык и даже находил в этом особое удовольствие, уверив себя, что видит не мать и не жену, а некий общий архетип Женщины, на волну которого настроился его разум.

Иногда, когда жизнь казалась особенно абсурдной и невыносимой, Ник специально вызывал в памяти лицо матери (а следовательно – бывшей жены), и появлявшееся тут же ощущение сопричастности с миром вселяло в него уверенность в том, что не все напрасно. Это ощущение дарило ему надежду на избавление и давало силы жить дальше.

* * *

– Вы – писатель Мацухиро Соболев? – усомнился Ник, глядя на прекрасную девушку, открывшую ему дверь.

Девушка лукаво прищурилась и ответила:

– Это мой псевдоним. Настоящее имя – Риоко Соболева. Для вас просто – госпожа Риоко.

Ник недоверчиво оглядел ее стройную, подтянутую фигуру.

– Вы моложе, чем я думал.

Девушка улыбнулась:

– Я просто хорошо сохранилась. В студенческие годы участвовала в программах по омоложению в качестве испытуемой.

– Сколько же вам лет?

– Не стану называть цифру, но вряд ли я младше вас. Итак, что вас ко мне привело, детектив?

Ник кашлянул в кулак.

– Простите, госпожа Соболева, мы можем поговорить в доме?

В раскосых глазах писательницы зажегся лукавый огонек.

– Вы напрашиваетесь ко мне в гости, детектив?

– Не то чтобы в гости… Просто мне хотелось бы поговорить с вами основательно и детально.

– Что ж, тогда входите!

Писательница посторонилась, позволяя Нику пройти.

Закрыв за детективом дверь, она провела его в небольшую, но очень уютную гостиную с псевдомраморным камином и тяжелыми креслами.

– У вас здесь уютно, – сказал Ник.

– Спасибо, – поблагодарила писательница. – Я не поскупилась на хороший мем. В нем около пятисот вариантов обстановки – от дачного домика до дворцового бального зала.

Ник подошел к антикварному книжному шкафу, уставленному старинными книгами, поднял руку и легонько провел пальцем по корешкам книг.

– Книги настоящие или это тоже иллюзия? – спросил он.

– Иллюзия, – ответила госпожа Соболева. – И шкаф, и книги. – Писательница улыбнулась и добавила грустным голосом: – Настоящие мне не по карману.

Она подошла к телеустановке и нажала на кнопку. На одной из стен, превращенной в экран, возник лес. Шумели листвой деревья, волновалась несжатая рожь, под камнем-валуном, покрытым мхом, журчал ручеек. Картинка была объемная, с обонятельными опциями, так что Ник почувствовал волнующий, терпкий запах листьев.

– Когда-то наши предки наслаждались всем этим в реальности, – с грустью проговорила госпожа Соболева, глядя на деревья. – Даже не верится, что Земля была столь прекрасной. Чай, кофе, саке? – предложила она.

– Нет, спасибо, – сказал Ник. – Если вы не против, я закурю.

– Ученые доказали, что курение вредит здоровью, – напомнила писательница.

– Да, я об этом слышал. Все собираюсь бросить, да силы воли не хватает.

Устроившись в кресле, Ник закурил и после этого приступил к беседе:

– Госпожа Соболева…

– Риоко. Зовите меня Риоко.

– Госпожа Риоко, вы считаетесь одним из лучших на Соло-Рексе знатоков Земли.

– Пожалуй, да.

– И еще вы писательница. Я видел пару ваших романов на прилавке.

– Тоже верно.

– Итак, вы, как говорили когда-то, «инженер человеческих душ».

– Скорее, врач-патологоанатом, – с улыбкой возразила госпожа Риоко. – Вот только препарирует писатель, в основном, собственную душу. А то, что называет ее в романе разными именами – так это исключительно для удобства и занимательности. Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обсуждать мое литературное творчество.

Ник покачал головой:

– Нет. Госпожа Риоко, вы, наверное, уже слышали о смерти бизнесмена Андрея Ямамото?

Улыбка сошла с прекрасных губ его собеседницы.

– Да, – произнесла она грустным голосом. – Об этом передавали в новостях. Кажется, у него был сердечный приступ?

– Не совсем. Скорее инсульт.

– Очень грустно это слышать.

– Мы обнаружили вашу книгу у него на столе.

Госпожа Риоко пожала плечами:

– Ничего удивительного. Моя книга несколько месяцев держалась в списке бестселлеров.

– Да, понимаю. Но бизнесмены – люди занятые и замороченные, и чтение книг редко входит в разряд их развлечений.

Госпожа Риоко вздохнула:

– Хорошо, сдаюсь. Это я подарила ему эту книгу. Мы были знакомы. Он живо интересовался наноматерией. В общем-то, это и стало причиной нашего знакомства. Хотя, признаюсь, поначалу я была уверена, что он имеет на меня виды.

– Я бы его понял, – заметил Ник, разглядывая красивое лицо писательницы, европеоидное, но с раскосыми азиатскими глазами. – Что он хотел знать?

– Все, – сказала Риоко. – Что такое серая мантия, на что она способна, как можно использовать наноматерию здесь, на Соло-Рексе.

– И вы ему все это рассказали?

– Да. Но ему было мало, он хотел знать больше. Тогда я просто отправила ему книгу экспресс-доставкой.

– Книжка была изрядно потрепана, – сказал Ник. – Это говорит о том, что Ямамото действительно ее читал, а не держал на столе для красоты.

– Рада это слышать. Хотя… – Она пожала острыми плечами. – Какое это теперь имеет значение.

– Для нас имеет, – сказал Ник. – Что он был за человек, этот Ямамото? Хороший или плохой?

– Вы мыслите в слишком радикальных категориях, детектив. Ямамото был из тех, кто умело поддерживает в своей душе баланс между добром и злом.

– Это как? – не понял Ник.

– Элементарно. Ну, допустим, бизнес, которым ты занимаешься, потребовал от тебя сделать кому-нибудь подлость. И ты делаешь ее, но делаешь без всякого удовольствия. А потом идешь в церковь и раздаешь нищим мелочь. Или перечисляешь деньги в какой-нибудь благотворительный фонд. Как бы уравновешиваешь чашу, понимаете? Я говорю метафорами. Вот Ямамото всегда стремился эту чашу уравновесить.

– Удобная позиция, – одобрил Ник. – Однако зло не любит быть в одиночестве. Как магнит притягивает гвозди, так зло тащит за собой другое зло. Да и чаша со злом, если постоянно стоять под ней, может так больно стукнуть по голове, что последнего рассудка лишишься. Тут уж не до добра и зла, а быть бы живу.

– Ваша метафора не вполне удачна, – заметила Риоко.

– Возможно. Я ведь не писатель.

Госпожа Риоко прищурилась.

– В мире есть вещи поважнее добра и зла, – сказала она.

– Вот как? И что же это?

– Истина. Истина, детектив, находится за гранью добра и зла.

Ник пожал плечами, но возражать не стал.

– Вернемся к теме нашего разговора. Госпожа Риоко, по пути к вам я просмотрел вашу книгу.

– Это делает мне честь.

– Серая мантия уничтожила все, что было на Земле, а теперь, несколько сотен лет спустя, пытается все это восстановить.

– Скорее – воспроизвести, – поправила Риоко. – Серая мантия неспособна ничего восстановить, она может только имитировать. Но даже в этом ее возможности ограничены. Серая мантия может воссоздавать объекты, но у нее нет способности к точной детализации. Цветопередача – тоже не ее конек. Именно поэтому дома, улицы и города, которые серая мантия воссоздала на Земле, так далеки от оригинала. Впрочем, сейчас наноматерия пытается воспроизвести не только внешний облик предметов, но и их молекулярную структуру. Она упорно работает над каждым Оазисом, снова и снова уничтожая объекты и пытаясь построить их заново – в уже более усовершенствованном виде.

– И зачем же, по-вашему, серая мантия это делает? Зачем воспроизводит наши города и леса, которые сама когда-то и уничтожила?

– В моей книге этому вопросу посвящена целая глава.

– Да, я помню. Кажется, вы намекаете на то, что серой мантии стало скучно, и она захотела пообщаться с нами.

Риоко улыбнулась, блеснув полоской белоснежных зубов.

– Это довольно грубый пересказ моей гипотезы, детектив, – сказала она, глядя на него лучистыми глазами. – Но в целом он верен. Серая мантия действительно хочет с нами общаться. Она охотно идет на контакт и потакает всем нашим желаниям. Но мы не понимаем языка, на котором она с нами говорит. Это, как с Богом… Он дал нам свободу воли и выбора, разум и воображение, а мы используем эти дары лишь для того, чтобы настроить побольше борделей и курилен.

Ник прищурился.

– Ваша реанимированная Земля – всего лишь мираж, притворяющийся реальностью.

– А наш родной Соло-Рекс? На нем почти не осталось ничего настоящего. Эта обстановка, которую вы видите… На самом деле ее нет. Она – плод работы мемов, творящих для нас иллюзорный мир вот уже девять лет.

Бойцов не нашел, что на это сказать.

– Вы когда-нибудь видели наноматерию? – спросила вдруг госпожа Риоко.

Ник качнул головой:

– Нет.

– Она похожа на обычную серую пыль.

– Значит, я не так уж много потерял.

Риоко улыбнулась:

– Не скажите. Эта серая пыль способна на забавные вещи. Если хотите, я могу вам показать.

– Что показать? – не понял Бойцов.

– Наноматерию.

Взгляд Ника похолодел.

– У вас есть наноматерия?

– Да. Но не спешите надевать на меня наручники, детектив. У меня есть специальное разрешение от Совета Безопасности. Четыреста граммов нанопыли для исследований.

– Не знал, что гражданским лицам позволено экспериментировать с наноматерией в домашних условиях, – сказал Ник.

– Вы не можете знать всего на свете, – с вежливой улыбкой парировала Риоко.

Она встала с кресла и подошла к столику в углу комнаты, на котором стояла какая-то конусообразная конструкция, накрытая черной тканью, и легким движением сорвала ткань.

Под тканью оказалась стеклянная емкость, похожая на аквариум, сделанная в форме вытянутого кверху яйца. Аквариум был пуст, на дне его лежала кучка не то серого песка, не то пыли.

Ник подошел к аквариуму, взглянул на него. Пожал плечами и повернулся к писательнице. И тут Ник услышал у себя за спиной шорох, словно кто-то осторожно пересыпал песок из одной емкости в другую. Ник обернулся и увидел свое собственное лицо.

Сперва он не понял, что именно произошло, а когда осознал, на мгновение лишился дара речи. Серая пыль больше не лежала на дне аквариума, она сложилась в точную копию лица детектива, сымитировав его кожный покров. Толщина живой маски была не больше двух миллиметров.

Ник раскрыл от удивления рот, и темное лицо за стеклом, сотканное из серого песка, повторило это движение. Детектив нахмурился, и его «двойник» тоже сдвинул брови. Ник наклонился поближе, и темное лицо тоже приникло к стеклу, но изнутри аквариума.

Некоторое время Ник разглядывал свое сотканное из пыли отражение, удивляясь тому, насколько детально воспроизведена фактура его кожи. Присутствовала даже небольшая царапинка, оставшаяся после утреннего бритья.

Детектив отпрянул от аквариума и сделал шаг назад. Лицо за стеклом рассыпалось и упало на дно аквариума кучкой серой пыли. Ник поднял руку, протянул ее к аквариуму и положил пальцы на стекло. Серая пыль снова пришла в движение, заструилась по стенкам аквариума и за пару секунд сложилась в серую руку, пальцы которой лежали на стекле с обратной его стороны.

Ник отвел руку, и серая пыль снова обрушилась на дно аквариума. Детектив перевел взгляд на госпожу Риоко.

– Круто, правда? – с улыбкой спросила она.

– Правда, – признался Ник. – Она живая?

– Смотря что считать жизнью, – ответила Риоко. – С точки зрения человека, состоящего из белковых соединений, эту пыль не назовешь живой.

Писательница взяла ткань и набросила ее на аквариум.

– Все частицы наноматерии – части одного суперорганизма, – пояснила она. – И это – самый поразительный факт. Что-то вроде «теории локальности» в квантовой физике.

Ник озадаченно нахмурился.

– Это значит, что наноматерия запомнила мое лицо? И где-то там, на Земле, затянутой туманами, может появиться мой двойник?

– В принципе, да, – ответила госпожа Риоко. – Но серая мантия неспособна к точному воспроизведению. Если она попытается воссоздать ваш облик, копия получится далекой от оригинала.

– И все же она будет похожа на меня?

– Весьма отдаленно. Как я уже говорила, у серой мантии нет способности к точной детализации.

Она хотела еще что-то добавить, но тут в дверь громко постучали.

– Хозяин! – крикнули с улицы.

Ник смутился.

– Это мой слуга, – сказал он девушке извиняющимся голосом. – Его зовут Панч, и он балбес.

Госпожа Риоко встала с кресла, подошла к двери и плавно ее распахнула. Робот отвесил низкий поклон и вежливо произнес:

– Мое имя – Панч, – представился он церемонным голосом. – Прошу прощения, если потревожил вас, сударыня.

Риоко улыбнулась, глянула на Ника и уточнила:

– Он у вас всегда такой церемонный?

– Нет. Только когда видит сногсшибательно красивых девушек, – ответил Ник.

Риоко прищурила темно-синие глаза и внимательно посмотрела на Ника.

– А вы хитрец, – сказала она с улыбкой.

– В нашем с Панчем тандеме хитрец – это он. А я – простак и правдоруб.

– Это правда, сударыня, – подтвердил робот. – Мой хозяин склонен к прямым и незамысловатым высказываниям.

– И ты его за это осуждаешь? – весело осведомилась Риоко.

– Не то чтобы осуждаю. Однако, на мой взгляд, не стоит каждый раз говорить человеку в лицо то, что о нем думаешь. Особенно когда перед тобой стоит сногсшибательно красивая девушка.

Риоко несколько секунд молчала, а затем запрокинула красивую голову и рассмеялась.

– Похоже, вы здорово спелись, мальчики! – весело заявила она.

Панч тоже растянул губы в улыбке, выждал подходящий момент и осведомился:

– Хозяин, я пришел узнать, все ли у вас в порядке и не требуется ли моя помощь?

– Жди меня в машине, чугунок, – сказал ему Ник. – Я скоро приду.

– Как прикажете, босс. Приятно было с вами познакомиться, госпожа Соболева.

Панч сделал неуклюжий реверанс и скрылся из глаз.

– На чем мы остановились? – спросила Риоко, вернувшись в гостиную.

– На том, что наноматерия сошла с ума, – отозвался, дымя синт-сигаретой, Ник.

Писательница кивнула:

– Да. Мы приостановили все работы на Земле.

– Вы сказали, что наноматерия не имеет стабильности на нашей планете.

– Совершенно верно.

– Но я видел обратное. Эта пыль у вас в аквариуме в точности воспроизвела мое лицо.

– Да, но это длилось всего несколько секунд. Она может воспроизвести объект, но не в состоянии поддерживать стабильность за счет внутренних ресурсов. Любой объект, который наноматерия попытается воспроизвести здесь, на Соло-Рексе, через несколько секунд снова рассыпается в пыль.

– Гм… – Ник потер пальцами щеку. – Ну, а что, если чья-нибудь воля стабилизирует наноматерию?

Риоко озадаченно прищурилась.

– Вы намекаете на псиоников?

– Да. Эти ребята могут такое, что нам и не снилось. Что, если какой-нибудь псионик научился поддерживать стабильность наноматерии? Тогда он сможет слепить из нее все, что захочет, верно?

Писательница обдумала его слова и покачала головой:

– Это исключено. Чтобы поддерживать стабильность наноматерии, требуется огромное количество энергии. Ни один из псиоников на такое неспособен. И, насколько я знаю, ни у кого из них не обнаружено подобного дара.

– Это все, что я хотел узнать. Спасибо за то, что просветили, госпожа Риоко! – Ник одарил писательницу одной из лучезарнейших своих улыбок. Он протянул руку, взял мягкую ладонь девушки и легонько ее пожал, а когда она хотела высвободить ладонь, удержал ее. – Рад был с вами познакомиться.

Щеки госпожи Риоко слегка порозовели.

– Я тоже, – сказала она. Затем посмотрела Нику в глаза и улыбнулась. – До сих пор я ни разу не беседовала с настоящим детективом, но если все они такие, как вы…

– Не продолжайте, – остановил ее Ник, подбросив во взгляд и в голос мужественной теплоты. – Если вы скажете комплимент, это ко многому вас обяжет.

– Вы думаете, я этого боюсь?

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Ладонь госпожи Риоко все еще была в пятерне Бойцова.

– Послушайте, Ник… Вы ведь не против, если я буду называть вас Ником?

Он мотнул черноволосой головой:

– Нет.

– Хорошо. Что, если вам остаться на обед, Ник?

– Я произвожу впечатление человека, который готов подкрепиться в любое время дня и ночи? – иронично уточнил Ник.

– Вообще-то, да, – улыбнулась госпожа Риоко. – Но вас это не портит. Я люблю крупных мужчин.

Ник сделал вид, что колеблется.

– Вообще-то, я сейчас на работе…

– Это не займет много времени. Через пять минут здесь будет фургон автодоставки. – Риоко смущенно улыбнулась. – Я каждый день заказываю обеды в разных ресторанах. Сегодня мой выбор пал на «Гнездо улитки». Я заказала четырехкрылую утку-бейлог, сладкий суп из флаэлоновых гнезд и осветленный яичный рулет. Как вы к этому относитесь?

– Положительно, – ответил Ник. – А если мы добавим к ним реликтовый черный соус…

Он замолчал, оставив фразу незавершенной.

– У меня уже слюнки текут, – сказала госпожа Риоко.

– У меня тоже.

Поняв двусмысленность фразы, оба слегка смутились.

– В таком случае, иди в ванную комнату и помой руки, – нашлась госпожа Риоко. – А я свяжусь с автодоставкой и потороплю их.

6

Ник помыл руки и закрутил кран. Взглянул на пластиковый горшок с анимарохой, стоящий на полочке. Он коснулся пальцем черного цветка, и тот быстро отдернул лепестки.

…Глядя на черный цветок, он вдруг вспомнил, как познакомился со своей женой. Дело было вечером, в безлюдном тихом кафе на окраине города. За окнами лил дождь, но в кафе было сухо, уютно и тепло.

Анна сама подошла к его столику.

– Вы не возражаете, если я присяду за ваш столик? – с улыбкой осведомилась она.

Ник посмотрел на нее снизу вверх и уточнил:

– Вы проститутка?

– А вас это смутило бы?

Ник молчал, не зная, как реагировать на появление незнакомки. Глядя на его озадаченное лицо, девушка засмеялась.

– Не беспокойтесь, я не проститутка. Просто мне скучно без компании. Я увидела, что вы тоже один, поэтому решила с вами познакомиться.

Ник убрал с соседнего стула свою шляпу, и девушка села.

– У меня сегодня праздник, – сообщила она.

– Какой?

– Я закончила ординатуру, и теперь я – дипломированный психолог!

– Поздравляю.

– Спасибо!

Ник подозвал официанта и заказал бокал сливового вина для девушки и рюмку крепкого саке для себя.

Через пять минут они уже свободно болтали, и Нику казалось, что он знаком с этой девушкой вечность.

– Знаете, Ник, мне кажется, что ни один мужчина не способен сказать: «Это все, точка в отношениях». И бо́льшая половина не может назвать отношениями то, что происходит… Так себе – постельно-дружеское непонятно что.

– Вы на редкость умны для женщины, – заметил Ник.

Некоторое время она весело смотрела на него, затем сказала:

– Удивительно. Вы сделали мне комплимент, оскорбив при этом всю женскую часть человечества.

– Простите, я не слишком галантен.

Возникла заминка, но, по счастью, в эту секунду заиграла прекрасная музыка, и Анна сказала:

– Ник, я хочу танцевать.

– Желание женщины – закон, – с улыбкой согласился Ник.

– Только пока желание мужчины – женщина, – иронично заметила Анна.

Он протянул Анне руку, они встали и вышли из-за стола.

– В детстве я боялась мужчин, – сказала Анна. – Они казались мне жестокими и драчливыми. Все без исключения.

– Мужчине положено быть драчливым, – заявил Ник. – Таков закон природы.

– Разве? – усомнилась Анна.

– Конечно! Мужчины – расходный материал эволюции. Драться до смерти для них – нормальное и легкодостижимое состояние. Как мертвая хватка у бультерьера.

Несколько секунд они молчали, наслаждаясь музыкой и танцем.

– Чему был посвящен твой диплом? – спросил Ник, сжимая девушку в объятиях.

– Взаимоотношению людей и псиоников, – ответила та.

– Откуда такой интерес к псионикам?

– Мой брат – псионик.

– Сочувствую.

– Почему?

– Наверное, тяжело, когда твой близкий человек – не такой, как все?

– Вовсе нет. Наоборот. Илья всегда и во всем помогал мне. И дома, и во дворе, и в университете.

– Он телепат?

– Нет.

– Ведун?

Анна засмеялась:

– Увы! Номера выигрышных лотерейных билетов – не его конек. Хотя он экспериментирует и в этом направлении.

– Неужели он пирокинетик?

Она снова качнула головой:

– И снова нет.

– Ну, тогда я даже не знаю… Какие еще пси-воздействия существуют?

– Их масса. И далеко не все они изучены.

Ник кивнул в знак согласия и спросил:

– Так кто же все-таки твой брат?

– Он – творец иллюзий! – ответила Анна. – По крайней мере, он себя называет именно так.

– Значит, все-таки телепат, – с наигранным разочарованием проговорил Ник. – Внушает людям ложные представления.

Анна утрированно нахмурилась.

– Ты не понял. Телепаты могут вторгаться в сознание людей, а мой брат меняет не сознание, а сам окружающий мир.

– Прости, но я не понимаю.

– Охотно верю. Это сложно объяснить. Да и не нужно. Я приглашу его на нашу свадьбу, и ты сам его сможешь обо всем расспросить.

Музыка закончилась, и они остановились. Несколько секунд они стояли неподвижно, не разжимая объятий и глядя друг другу в глаза.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил вдруг Ник, неожиданно даже для самого себя.

– Да, – просто ответила Анна.

– И ты не боишься разочароваться?

Она покачала головой:

– Нет. Если всего бояться, то зачем тогда жить?

– Если я тебя сейчас поцелую, я не получу по физиономии?

– Точно сказать не могу. Но ты можешь попробовать.

Это был их первый поцелуй.

…Вспомнив о том вечере в баре, Ник грустно усмехнулся. Черт подери, как же он ее любил! Больше жизни, больше Бога и истинного мира… На какое-то время любовь к Анне вытеснила все остальное и стала главным смыслом его существования. Теперь даже вспоминать об этом было странно.

Брак погиб под нагромождением обид, недомолвок и недопониманий. Совместная жизнь превратилась сначала в драму, а потом в трагикомедию. Что поделаешь, рано или поздно любым отношениям приходит конец, все становится слишком запутанным и готовым вот-вот развалиться даже без внешнего толчка. У всего есть свой предел, вот в чем дело.

Ник посмотрел в открытое окно ванной комнаты. Какой-то долговязый тип в черном пальто и широкополой шляпе счищал со своего бежевого фургона пыль аэрокрирингом. Закончив работу, он вышвырнул опустевший баллончик в утилизатор и забрался в кабину.

По тротуару шла группа военных офицеров в голубых хаори, перевязанных золотыми поясами-химо. Ник отвел было взгляд, но вдруг его обдало холодом, и он снова посмотрел на военных. Первое мгновение он не мог понять, что с ними не так. А потом понял: военные шли назад, в буквальном смысле – маршировали назад, словно кто-то прокручивал пленку с записью в обратную сторону.

У Ника отвисла челюсть. Он зажмурился, затем снова открыл глаза. Военные уже прошли.

– Померещится же… – пробормотал Бойцов и отвернулся было от окна, но в этот момент за окном пробежала собака.

У Ника похолодело в груди. Собака бежала задом наперед.

За окном снова было пусто. Ник перевел взгляд на зеркало, посмотрел на свое отражение. Лицо было бледным, растерянным. Ник открыл кран с водой, набрал пригоршню и плеснул себе на лицо. Ледяная вода помогла ему овладеть собой и собрать воедино разбегающиеся мысли.

«Должно быть, это от переутомления, – сказал он себе. – Нужно будет хорошенько выспаться. Определенно».

Он вытер лицо одноразовым полотенцем, швырнул его в утилизатор, повернулся, чтобы шагнуть к двери, но его вновь настигло ощущение того, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Ник повернулся к зеркалу, и сердце его окончательно упало, когда он увидел в зеркале собственный вихрастый затылок. Отражение стояло к нему спиной.

– Черт… – прошептал Ник, покачнувшись и схватившись рукой за раковину. – Да что же происходит?

Из гостиной донесся звук разбитого стекла.

– Риоко! Госпожа Риоко, где вы?

Ник замолчал и уставился на мраморный постамент. Затем опустил взгляд. Коричневая ткань валялась на полу вместе с осколками аквариума. На одном из осколков он разглядел немного серой пыли.

Что-то легонько коснулось щеки Ника. Он поднял руку, потрогал щеку кончиками пальцев, затем взглянул на них и нахмурился – пальцы были испачканы серой пылью. Сообразив, что пыль упала сверху, Ник поднял голову и посмотрел на потолок.

Госпожа Риоко была там. Растопырив ноги и руки, она висела на потолке, подобно огромной мухе, но голова ее была противоестественно вывернута, и затянутые серой пленкой глаза смотрели на Ника.

Ник сглотнул слюну.

– Что за…

Госпожа Риоко открыла рот и оглушительно закричала. Ник никогда раньше не слышал, чтобы люди так кричали. Он зажал уши ладонями и покачнулся. И в эту секунду госпожа Риоко, резко оборвав крик, отвалилась от потолка и спикировала на Ника.

Он успел отпрыгнуть в сторону, выхватил пистолет и вскинул его, но госпожа Риоко рухнула на пол и осталась неподвижной.