Текст книги "Костяной лучник. Охотник на воргов"

– Молодец! Мамке сегодня расскажешь, что сразу два леща в лесу поймал, да еще здоровенных!

Староста, натерпевшись за ночь душевных переживаний, видимо к утру уже имел вполне подготовленную речь, которая однозначно должна была вправить мозги и пресечь дурные геройства нерадивого ночного охотника, а заодно и пристыдить тем, как много душевных переживаний он доставил всем жителям деревни и, видимо, даже живущим в округе белочкам.

Арн же, в свою очередь, понимая безвыходность ситуации, решил использовать самый веский аргумент в свою пользу – прикинулся мертвым.

После непродолжительного общения с бессознательным филином, плюнул под носилки, обматерил «хитрожопого ночного засранца» и, пообещав на цепь его к самому толстому дубу в деревне приконопатить, отошел от раненного. Но, при этом, шел на отдалении и сердито выговаривал что то себе в бороду, обхаживая всех по очереди, весьма, недобрыми взглядами.

– таким темпом в деревне и меня сдадут на попечение ведьмы – думал про себя Арн.

– а учитывая её характер и то, как душевно я огреб от воргов, в мою хатку меня быстро не отпустят. Дааааа…. Придется учиться отдыхать!

ГЛАВА 7

На второй день, после возвращения в деревню, ведьма, разогнавшая сначала всех своими делами заниматься, пустила под вечер к Арну старейшину Барга и одного из филинов – Пяста, самого молодого из всех собравшихся.

– Здрав будь брат! Наслышан о твоей геройской охоте! С порога восхищенным голосом затараторил Пяст.

– Мы подробностей хоть и не знаем, да только ни одна стая ночью воем не отметилась… Так что, думаю в лесу ночью было огогоооо!!!!

– Не смей хвалить его за такие выходки, вошь оленья! – налетел на филина староста.

– Я за такие закидоны геройские об него посох в двух местах….

БУБУХ! – бахнула дверь у старосты за спиной от резкого движения ведьмы Виры.

От неожиданности Барг осекся и обернувшись наткнулся взглядом на зеленовато-желтые глаза ведьмы, которые начинали зеленеть, что не предвещало ничего хорошего.

– Потом конечно….Как заживет весь… Не здесь… да и убедю просто наверное, чаво посох хороший портить… – пробормотал старейшина, как бы невзначай, встав там где ему поудобнее, что-б Пяст оказался между им и Вирой.

Трогать больного или раненного в ее избе было сильно плохо для нервов и душевного спокойствия, а главное ООООЧЕЕНЬ вредно для здоровья, и считалось одной из самых дурных примет в поселке, наряду с такими как: «спать в лесу под деревом после заката – плохая примета».

Один из охотников своей женушке, за подмигивания соседу, сделал замечание, от которого у нее глаз посинел. Та, в свою очередь, сразу направилась к ведьме за мазюколкой убирающей такие вот припухлости да посинения. Муж в это время рас переживался и, выпив пару ковшиков хмельного меда, решил сделать жене еще одно замечание для симметрии, а то вдруг вторым глазом она второму соседу подмигивать начнет. В общем, зашел он к ведьме и почти сразу передумал, выйдя из ее избушки с разбитым коленом, порезанной щекой и покрытый почти на всю голову каким то зеленым зельем. Порез сильно щипал, зеленая фигня не отмывалась три дня, волосы и брови выпали и не выросли больше никогда. А потом еще и пара ребер треснуло после замечания от мужиков, на тему непочтенного поведения в присутствии всеми любимой Виры…

Барг подвинул стул поближе к кровати.

– Давай уже по делу, как обычно. Что нового, что пригодится, чем поживится?

Второй филин превратился в слух. Арн приподнялся подвинув подушку и спокойно восстановил всю суть событий позавчерашней ночи.

– Вот так вот братья – подытожил Арн.

– Действуют они теперь как вояки из твоей книги староста, видать сперли и перечитывали по ночам. Новая стая появится – уже вдвоем а то и втроем изводить придется.

– Оно и шибче дело делается и спокойнее, это ты сейчас порадовал старика, а то один как в лес, так мне переживательно! Да и раньше чем под осень следующую не набрать им стаю.

– Так то оно так – подытожил Арн – если с запада стаи не вернутся на свободную территорию.

Молодой филин заулыбался:

– не вернуться они, сами ведь знаете. Не пустая это территория. Наша она! И они это знают, с востока приходят и пытаются ее у нас отбить, а когда не справляются, убегают на запад. Так что не придут они назад, смерть им здесь, знают твари!

– А с востока затем прибегают поздоровее, позлее да посмышленее – с горьким вздохом произнес старейшина.

Арн посмотрел на него с вызовом:

– Не мне тебе объяснять старый охотник всю правду жизни. Пока мы то логово на востоке не отыщем, не вырежем до последней суки, да не предадим огню, так и будет нас этими бестиями как волнами каждый год стегать, и каждая следующая сильнее предыдущей, пока не захлестнет…

Вира подошла почти беззвучно, хотя и понимала – все трое по движению воздуха, каждое мгновенье, знают где она находится и о её присутствии не забывают.

Она поставила для мужчин на стол небольшой кувшинчик редкой земляничной настойки и три деревянные чаши, резанные с осины и украшенные костяными вставками в виде цветов.

Барг слегка нахмурил брови и покосил глазом на Арна.

Ведьма уловила это мимолетное движение:

– Ему такое полезно, да и вам горло на ночь промочить для крепкого сна, только на пользу будет.

– Вооот! – съехидничал Пяст – а все кругом про погибель здоровья в бочке с медовухой…

– Многие яды спасают тебя от хворей когда по малой капле принимаются, и многие целебные настои убьют тебя, когда потребляешь без меры, юный филин.

Старейшина взял чарку в ладонь и, про себя, ухмыльнулся – дома лаптем хлебать будут, ведьме в подарок душу вкладывают, чувствуют, что и она души в ремесле своем не жалеет. Отхлебнув глоток, не удержался и закатил глаза от удовольствия – напиток сладок и ароматен как тертые с медом ягоды, но и жаром изнутри обдает, аки добрая медовуха.

– Знаю к чему ведешь Арн – посмаковав напиток, вернулся к разговору старейшина – вижу, как на восток война твоя тебя тянет…

– Не мое женское дело, но, раз уж вы в моей хате свой совет держите, то позволю себе слово вставить – сколько раз вам мальчикам надо лбом об одну и туже корягу приложиться, чтоб понять, что больно будет?

Дожидаться ответа умная ведьма не стала и вышла из комнаты, предоставив мужские разговоры мужчинам. А ответы эти ей не нужны, их должны дать мужи сами себе. Ей же достаточно, чтобы они вспомнили ошибки своих отцов и дедов.

– Умна баба не по годам – пожевав губами произнес Барг и покосился на Арна.

– Знаю что ты скажешь старейшина, помню сколько раз, отбившись от стай проклятущих тварей, ходили на восток искать логово, и, что никто ни разу не вернулся помню. Только ворги вернулись, они всегда возвращаются… И еще много чего помню, что никогда не забуду…

Барг потупился, запрещать вольному человеку кровью за кровь мстить у них считается подлостью. А на кровь этот филин право имеет.

Когда мать его, пойдя на дальние ягодные поляны, не вернулась к заходу, а отец его в лесу на ночной засаде был, тринадцатилетний филиненок под самый закат убегает в лес. Уж никто не знает как, видать свою тень обогнал, но мальчонка и мать успел найти, она ногу сломала когда завал деревьев перелазила, и на дерево ей помог залезть. К тому возрасту мальчика отец успел натаскать так, что лук его мало отличался от взрослого, да и стрел парень с собой хватанул здоровенный колчан. Да вот только не повезло им – стая в полном составе их запах почуяла. Юный Арн уже тогда не знал промаха, и многие серые твари получили от него стрелу в глаз или шею, но один из серебряных хвостов пролез по обратной стороне ствола, и когда молодой охотник его увидел, времени на прицельный выстрел уже не было. Он загнал ему стрелу в шею, но, получив смертельную рану, ворг намертво вцепился в бедро его матери и вместе с ней полетел вниз на землю, где во тьме сновали тени, состоящие из клыков и когтей.

Его дар – его проклятье. Видящий во тьме аки днем, мальчик кричал и сыпал стрелы градом на демонов, которые накинулись на его мать. Ее разорвали на его глазах, а, тогда еще старший охотник, Барг до сих пор помнит отголоски, полного отчаяния и ярости, детского крика, неведомо как долетевшего до деревни.

Утром его нашли на самой вершине дерева, где по тонким ветвям ворги не могли быстро передвигаться, множество следов от когтей заканчивались в пяти локтях ниже него. Привязанное к руке копье болталось на кожаном ремешке и было в крови и шерсти, колчан был пуст, левая рука в кровь измочалена тетивой. На земле нашли разорванные в клочки останки его матери и добрую половину немалой стаи воргов.

И сейчас старейшина Барг не может посмотреть в оранжевые беспощадные глаза этого филина и сказать, что он не имеет права идти на восток искать логово лесных демонов. Но позволить уйти на верную погибель, да еще и людей с собой увести…

– Я пойду с тобой, в деревне пусть Ждан остается, а я иду несмотря ни на какие указы, разве что ноги обрубите, иначе иду и все!

После этой реплики Пяста старейшина казалось совсем сгорбился и сжался. В глазах его гасла надежда и, казалось, за этот вечер он постарел на пяток зим…

Арн поблагодарил взглядом Пяста за поддержку и обратился к Баргу:

– Голова мне сейчас твоя мудрая нужна отец, и всей деревушке нашей тоже. Я бы, еще пару лет тому, уже топал через чернолесье на восток. А сейчас понимаю, что извести тварей и дать им себя на суд богам отправить, это и рядом одно с другим не лежало. Так, что тут только наверняка надо действовать.

Совсем поникший было, глава деревни чуть не бросился к своенравному охотнику обниматься! Только железная воля помогла ему оставить лицо спокойным и не выдавать эмоции, хотя глаза предательски заблестели. Что сказать на это Барг еще не придумал, за-то твердо решил, что сегодня ночью обмоет пол кувшинчиком медовухи свалившийся с души камень.

– Есть много судеб, по которым мы можем пойти – почти нараспев начал Барг, готовясь к долгому повествованию, но, чертов своенравный филин, сразу отрубил половину…

– Только не надо нам про запад втолковывать. То, что мы пройдём сквозь территорию стай воргов, которые туда сбежали от наших стрел, крайне сомнительная фантазия. Да, они слабее тутошних, но, расплодились там, поди, как лягухи в пруду, и сколько там стай, никому не ведомо. Да и сколько нам идти за помощью, десять дней али сто? И, раз никто не пришел за все эти сотни лет, не значит ли это, что там демоны уже всех пожрали?

– Невозможно всех людей извести, не перегибай. Деревушки да, но там города, армии с луками, мечами и копьями.

– Помню я рассказы про те луки – грустно ухмыльнулся Арн – короче дело это тухлое, как и поход к логову, сам понимать должон! Я в тех городах не бывал старейшина, а рассказы твои из книг помню. Города все домами утыканы, стенами укрыты, земля под ногами мощена. Жратву там не поймать и не вырастить, если книги твои не брешут, а с селами да охотниками уж ворги управятся. Так что может и городов то там тю-тю!

– За все минувшие века, только несколько раз удавалось очистить округу, и каждый раз лучшие охотники уходили довершить дело, чтобы изничтожить логово поганых демонов. Последний раз две трети охотников отправились, чуть деревня не вымерла, когда не вернулись.

– Ну теперь то, округу опять очистили, кроме разведчиков да шатунов, они теперь по одному или тройками охотится станут. Но такую тройку я один высажу – очнулся от наступившей было дремы Пяст. Разговоры и планировка загоняли его в зевоту, и он, изо всех сил, следил, чтобы морда от зевоты не треснула.

– Воооот!!! И стай нет, и мужики пока целы все, и до снега времени не мало. Распорядись умно старейшина, я твоему решению доверюсь, да и остальные как скажешь сделают. Сами ж тебя и выбирали, как никак! – подытожил Арн.

Барг сидел и щурился, улыбаясь одними глазами – башковит филин, все просчитал, в голове обкатал, в итоге готовое на выбор выложил. Мол выбирай сам, тока выбирать то уже больше и нечего – лопай, что даю! Милостивы духи леса будут, доживет до седин – лучше главы деревни не сыскать будет. Мужики за такого хоть в огонь, хоть в воду, даже сейчас, когда этот филин идет охотников в лесу прикрывать, они подземный мир самого Чернобога штурмовать не побоятся, когда он с ними.

– Значит решено, готовимся – хлопнул ладонью по колену Барг.

– раз уж выпал шанс похозяйничать в своем лесу, милостью богов светлых и твоими Арн стараниями, то подготовимся так, чтобы к приходу новых тварей им не одной души не досталось. Рассказывай филин места своих последних побоищ, думаю теперь нам туда не в один конец дорога. Пяст, идешь к Ждану – завтра выдвигаетесь по заре с охотниками, охраните им ночевку в лесу. За пару заходов все, что от воргов осталось, должно быть в деревне. Ты Арн, высыпаешься так, чтоб из ушей лезло, я хочу, что бы через десяток дней ты с мужиками поохотил недобитков – неча им тут лазить. За дело орлики!

Барг вскочил, и пожелав на выходе доброй ночи Вире, бодро зашагал к мосткам. Казалось, жизнь закипела в старейшине, как будто не давили на него прожитые годы. Пяст шел за ним, как олененок за матерью, даже иногда на бег переходил, не успевая за широкими шагами.

Вира хихикнула, наблюдая эту картину, а затем навалилась всем весом и закрыла толстенную дубовую дверь в ладонь толщиной, а затем по очереди вложила три засова в проушины. И ее домик без окон погрузился в уютный свет маленькой масляной лампады.

– Эй ведьма, чуется мне, на ноги надо скорее, сможешь меня поскорее лечить.

По стенам бегали мягкие блики от дрожащего огонька лампы наполняя комнату теплотой. Вира скосила глаза в сторону комнаты, где лежал филин. Там была темень, да ему свет и не нужен. Она взглянула прямо в, светящиеся в темноте, оранжевые глаза:

– Чудо средство ему подавай! Что надо, то сделала, не спеши филин, швы все поразведешь на боку, и лечить я тебя буду сколько мне надо! Так что спи сейчас, завтра днем дрыхнуть не дам, а там поглядим…

С этими словами ведьма игриво сверкнула глазами и прикрыла занавеску в комнату Арна, а затем задула, пляшущий на фитильке лампы, огонек.

Утром Арн лежал на полянке с мягкой травой перед избушкой ведьмы. Она и правда не дала ему отсыпаться днем, выгнав на солнце. Из одежды ему выдали банные порты, обрезанные в шорты выше колена, и непонятного вида головной убор, голову с глазами прикрыть. Аргументировали все необходимостью подставить свои шрамы да синяки под солнечный свет, без которого организм восстанавливаться быстро не сможет. Проводив глазами охотников, которые с двумя филинами уходили в лес, к месту последнего побоища, он натянул причудливую шапку на глаза и постарался расслабить все мышцы. Легкие наполнял сухой и сладковатый воздух, насыщенный ароматом луговых трав. В зеленом ковре старательно музицировало целое войско кузнечиков и прочей живности, а со стороны кузни, легкий ветерок приносил терпкий но приятный аромат окалины.

Арн, с блаженством ощутил как солнечные лучи разливают тепло по всему его телу, а в места ушибов и шрамов приходит приятный зуд, когда хочется остервенело драть ногтями синяки, чтобы они быстрее расходились.

Из под шапки он начал разглядывать крышу избушки. Это была единственная жилая хата стоявшая на земле и представляла из себя целую крепость. Ведьма наотрез отказалась жить в хате на дереве, мол, для врачевания и ремесла ведарского, такая хата не пригодна. Разговоры, о том, что старая травница справлялась, умная девочка пресекла на корню железными аргументами. Втолковала в итоге всем, что лечить одними настойками дело малое, да и вообще, много трав дивных в наших лесах, да зелий чудесных в книге ведарской, которые никто готовить и не пытался, ибо условий нет.

Лекаркой, к слову, Вира была отменной, что говориться – боги к месту поставили! Во все напитки, что в деревне варили, она травок подмешивала, после этого народ хворать простудами меньше начал. Бабам нашим, грибочки какие то указала, в еду мешать, чтоб животом семья не мучилась никогда. Мужики наши, те на руках носить готовы были за варево, после которого похмелье, как рукой снимало. Вообще дар был у девы этой видать, как иначе объяснить, что и костоправить она научилась и жилы лечить, раны сводить даже могла без ниток и иголок. Книгу толстенную кожаную старая ведьма ее читать научила, да тут одной книги мало, чувствовать надо, а она видать и чуяла нутром как надо.

Избу соорудили, чтобы ворги с год до нашей чудо ведарки добраться не смогли – стены с бревен в два обхвата, дверь в ладонь толщиной, крышу из цельных бревен делали, чтоб никакими когтями не продрать. Домик хоть и не большой, на две комнатушки, да только стены в землю на сем локтей уходят, так что погреб по размеру дома получился, даже пол в погребе чурбаками умастили, для тепла, да и подкоп лесных бестий исключить.

В избе этой Вира целую здравницу устроила, комнатку одну под тяжелых больных оставила, которым уход постоянный надобен. Весь подпол, со временем травами да мазями оброс на все случаи жизни. Она и роды примет, и рану охотнику утянет, хвори все вытравит из тела и детишкам и взрослым.

Так что, даже жены мужиков своих не ревновали, когда те домой чашку обычную вырежут, а для Виры в подарок резьбой украсят, да ручечку из оленьего рога резную приладят. Бабы и сам к ней с мужьями отправляли или сами несли, то вкусность какую, то настоечку на ягодах лесных редких…

И сейчас, Арн перевел взгляд с толстенных бревен сруба без окон, на крышу, где, двигающаяся плавно как кошка, Вира переворачивала, сушащиеся на солнцепеке, пучки трав. Ненадолго он залюбовался, и, надо признать, было на что. При виде ведьмы, у любого нормального мужика сердце начинало гонять кровь с повышенной скоростью, с точки зрения женской красоты, она была, что то вроде, природного самородка. Охотники, уже давно перекалечили друг друга ради такой девки, не будь она ведьмой.

Во первых, ведьме муж не положен, испокон веков так поконом положено, во вторых, побаивались они Виру, мало того что ведьма-колдунья, да еще и норовом крута деваха.

До нее почти все ведьмы наши были травницами, ведали лечением. Вот и наставница виры, была такой. Девочку приютила, когда она, после нападения ворга, сироткой осталась. Травничать у девчушки сразу получилось, чуть ли не лучше наставницы, и судьба ее была предрешена. Научила она девчушку паре рецептов, да книгу читать научила.

Книга эта со стародавних времен в деревне хранится, выкупили ее еще в городе Тернь, когда обозы хаживали. Выкупили у столичного лекаря, прибывшего в город. Продавать он ее нипочем не желал, так как было это издание особо ценное и содержало на любую хворь рецепт и лекарственный и магический. Охотники тогда не поскупились, да и соседи помогли, потому как, читать обученная, лекарка у охотников была и соседям помогала. От кучи ценной пушнины из дикого леса, считавшейся бесценной по всей империи, он вспомнил, что и так почти всю ее наизусть знает, а, после того, как рудокопы пару камушков цветных подбросили, вообще вспомнил, что кучу места занимает и жить ему мешает.

Так Вира, книжку эту вдоль и поперек излазила, и травы с корешками там указанные находить не ленилась – днями в лесу пропадала. И лекарства, ею изготовленные, от многих болезней жителей деревни спасали, причем от таких, от которых раньше на погребальный костер отправлялись почти наверняка. И кровь её тоже бледнеть не заставляла, и вычитав все правила, девица раны и прочие увечья врачевать научилась.

А как начала девочка расцветать, и в деву юную превращаться, открылся у нее дар колдовской. Были в книге той заговоры всяческие, заклинаниями подписанные, так ведьмы их всегда нашептывали, для порядку видать, вдруг да поможет – не зря ж ведь писаны. Работать эти заговоры, только, не хотели, все лекарствами да травами вылечивали в итоге. Вира как то решила полностью заговор один прошептать, когда ногу сломанную неудачливому охотнику лечила, кость вправила, мазями натерла, в желобок ногу утянула да отваром напоила, но болючий перелом видать был, жуть! Она и пошептала…

Жинка охотника, рядом сидевшая, сразу из хаты вылетела, как увидела, что свечка красным огнем засветила, а глаза у девушки ярко зеленым наливаться начали, да будто свет из них пошел колдовской. Она по мосткам прямой наводкой к Баргу и прибежала с криками – колдовство, мол, молодуха лекарка творит в хате ее, страшно ей до жути за себя да муженька своего! Когда тот дошагал по мосткам до хаты охотника, Вира уже ощупывала место перелома, а охотник, довольно улыбаясь, мотал головой.

– Слышь, староста, я уже готовился до утра край кровати грызть, пока отвар не подействует, а ведьма наша шепнула и, идиш ты, как рукой сняла! – радостно произнес горе-охотник вошедшему в хату Баргу.

– Самой интересно, почему сработало, все же лекарки до меня шептали, а толку то не было. А я прям почувствовала, как тепло с меня сходит, и, будто, в больное место впитывается.

– Вооо, а мне полегшало сразу! И глазищи твои аж засветились зеленым. Моя, вон, дуреха убежала с перепугу!

Барг подошел к девушке:

– Ты как милая? Я слыхал волшба силу забирает, как после работы тяжкой.

– Как обычно, вроде бы, зябко только стало. Дядько барг, разреши еще раз попробовать, кости лучше всех время да сон здоровый лечит, а я, как раз, сонный наговор и попробую.

– Ты уж аккуратнее, сама уже все знаешь, главное чтоб худо не стало не тебе, не этому горе-древолазу!

– Да ладно тебе измываться, с кем не бывает то!?

– А то то и оно, что с некоторыми не бывает, обособлево с теми, кто под ноги смотрит, и понимает, что дикий лес не лужок для прогулок!

В это время Вира начала шептать новый заговор. И явно желающий возразить старейшине охотник, уткнулся в подушку и засопел как ребенок.

– Надо же. Опять получилось – взволнованно произнесла юная ведьма.

Барг с удивлением наблюдал, как плавно гаснет зеленый свет в ее глазах и еле успел подхватить девушку. Вира хотела подойти и проверить дыхание спящего охотника, но в глазах потемнело, пол стал раскачиваться и, пытаясь рукой ухватиться за воздух, она почти распласталась на полу, если бы не стоявший рядом старейшина, поддержавший ее, и не давший потерять сознание.

– Отжешь, говорил ведь, волшба то силу тянет немалую, тут аккуратничать надобно, да без нужды сильной не использовать. Оно ж дитятко видишь как, и спросить то да поучиться не у кого, окромя книжки ентой окаянной. Так что осторожней дочка, осторожней!!!

К счастью, Вира быстро почувствовала себя лучше, и вскоре научилась пользоваться заговорами из книги, не доводя себя до состояния измождения.

Само собой разумеется, жители деревни стали хранить Виру, как гигантская морская раковина свою драгоценную жемчужину. В конце концов, не каждый город может похвастаться хорошим лекарем, а уж, владеющим волшбой и тем паче!

И сейчас Арн наблюдал, как ведьма с красотой и грацией, присущей дикой кошке, перелезла через конек своей неприступной избушки и начала переворачивать пучки трав, сохнущие на этой половине крыши. Филин начал подглядывать за процессом и и залюбовался представлением до полного отвлечения от окружающего мира.

А залюбоваться было чем! Ведьма, пережившая уже больше трех десятков зим, своей удивительной красотой могла затмить любую юную красавицу. Черные волосы толстыми блестящими струями стекали по длинной загорелой шее, разбегаясь по красивым плечам, блестящими на солнце, водопадами шелка. Тонкая талия дородной женщины, крайне аппетитно выделяла и развитый плечевой пояс и красивые широкие бедра. У Арна ее фигура ассоциировалась скорее с лесной ланью, нежели с деревенскими девками – такие же сильные бедра, тонкие коленки, подтянутые красивые икры и стройные щиколотки. Все это великолепие, окончательно переводило мужиков с разговорного на мычание, когда глаза останавливались на, по девичьи высоко поднятой, груди, либо на загорелом личике с тонким носом, высокими царственными скулами и пухлыми губками. Арн никогда не видел царственных особ и не бывал при королевских дворах, но именно так, по его мнению, должны были выглядеть королевы, таки же как Вира – высокие, стройные и завораживающие!

Вира, закончив с половиной крыши, выпрямилась и взглянула вниз на Арна. Он понял, что она видит куда смотрят его глаза даже под полями этой дебильной шапки, но взгляд не отвел.

– Слюни подбери филин, всю лужайку мне затопишь!

– Вся царственность древесному коту под хвост – еле слышно пробубнил филин.

Ведьма подошла к краю и легко спрыгнула с высоты, почти, в рост человека, и сделав пару шагов по инерции оказалась рядом с ним. Попытка приподняться на локте была пресечена в зародыше. Вира положила руки ему на горло и прижала к земле, начав второй рукой ковырять корочку засохшей мази на располосованном боку.

– и откуда в таких тоненьких ручонках только сила берется – только успел подумать охотник, как ведьма уже прервала ход его мыслей…

– Это не нормально, что на тебе все как на диких зверюках заживает – задумчиво произнесла она, отколупав засохшую мазь с корочкой крови и рассматривая рубец с розовой кожицей, в том месте где еще недавно была жуткая рана.

– Ты же сама заговор шептала, как рану обработала и края свела… вот и заживает быстро с волшбой то!

– И это тоже странно, в тебя этот заговор вошел, как вода в сухой песок, а вот когда я сонный наговор делала, меня как судорогой проняло, а тебе хоть бы хны!

– Ой ведьма, эт тебе все знать да понимать хочется, а мне охота воргов всех дострелять, так что, раз быстро заживает, то и слава богам светлым, да духам лесным помощникам.

Вира встала, пристально взглянула в глаза распластанному перед ней филину и вздохнула – не любила загадок. Затем повернулась к избушке и выстрелила как пружинка, пару длинных шагов, прыжок влево, вправо ногой на колоду, влево на дровницу, толчок – и вот она уже опять на крыше, раскладывает пучки трав.

– вот коза горная – ухмыляясь и косясь в ее сторону подумал Арн.

Ведьма и правда могла дать фору многим охотникам в плане скорости и ловкости. Многие из трав, указанных в книге, росли только в определенных рощах или борах, находящихся на весомом удалении от деревушки. Успеть туда за день – задача почти невыполнимая.

Вира выбегала из дома с отступлением темноты, еще до рассвета, и подобно лесной лани неслась багом через лес без остановок, чтобы добраться до нужных трав или кореньев. Она лишь изредка переходила с бега на шаг и, только добравшись до места быстро расправлялась с кусочком вареного мяса, завернутого в листья трав, и сразу же принималась за работу. Быстро закончив, она подтягивала лямки и утяжки своего располневшего рюкзака и, так же ветром, бежала обратно.

Арн знал это, потому, что неоднократно бегал за ней в лес, не выдавая своего присутствия, боялся что Вира увлечется, и придётся отбивать девушку от проклятущих воргов. Поняв, насколько хороша в лесу эта быстроногая чертовка, он стал только караулить ее в лесу вечером, на случай если она припоздниться.

Несколько раз ведьма действительно могла не вернуться… однажды она забежала слишком далеко, а один раз увлеклась, найдя целый кладезь редких целебных корешков и проковырялась слишком долго, а рюкзак оказался слишком тяжёлым.

Как всегда, дикий лес не простил оплошность, и ворги уже тропили ее след с наступлением сумерек. И оба раза Арн, прятавшийся в кроне и поджидающий ведьму, отстреливал тварей, как ему казалось, не выдав своего присутствия.

Он считал, пусть лучше рассчитывает только на свои силы и думает, что ее спасли быстрые ноги и счастливый случай, и не показывался ей на глаза.

Она думала, что раз хочет оставаться ее тайным спасителем, то пусть остается. И делала вид, что ни разу не замечала его оранжевых глаз в предзакатном сумраке в кронах деревьев, не слышала свиста его стрел и не долетали до ее уха предсмертные визги, гнавших ее воргов.

– Раз ты уже почти здоровый, то начинай мне помогать. Тебе сейчас полезны легкие нагрузки.

– Я, признаться, не уверен, что это те самые нагрузки…

– А ты не переживай, и нос в сторону леса не поворачивай. Почти здоровый, это не выздоровевший, так что нагрузки будут тебе разные. А пока тащи связки бадана, их надо вон на тех веревках развешивать.

Ночью ее рука опять легла на его толстую шею, не давая подняться и прижимая к душистой подушке из ароматного сена.

– А ну не выкрутасничай ночной котяра, я тебе двигаться разрешила, а не надрываться!

– Хорошо, буду только двигаться – полушепотом пробасил филин и, не поднимаясь, подвигал тазом вправо влево…

Вира застонала, закусив пухлую губку, затем нагнулась и впилась поцелуем в его губы. Она начала плавно, но напористо двигаться когда его горячие ладони легли ей на грудь. Вира сдерживала как могла волну удовольствия, чтобы дождаться его, а, когда почувствовала, как напряглись все его мышцы, а внутри стало жарко, не сдержав стона блаженства, выгнулась дугой и затем, вздрагивая всем телом, упала на его широкую грудь.

– Все, понял? – все еще задыхаясь, прошептала Вира – полезешь ко мне четвертый раз, опою тебя сонной настойкой, животное неугомонное!

Он повернулся на бок и, молча, сгреб ее в объятия, поцеловав в нос и прижал поплотнее. Ведьма– колдунья, которой восхищалась, но и побаивалась вся деревня, довольно поворочалась и засопела как маленький лисенок, улыбаясь уголками губ во сне.

Об их связи никто даже не догадывался, за исключением бывшего старшего охотника, а ныне старосты, Барга. Он частенько маялся бессонницей и бродил по мосткам рядом со своей хатой, бывшей ближайшей к избушке ведьмы. А слуху старого охотника могли позавидовать летучие мыши, разве что крутить ушами как заяц не умел.

Барг держал язык за зубами и молча радовался за них, потому как несправедливость распределения семейного счастья его расстраивала. Ведьме муж был вообще не положен, да и боялись ее мужики – и норовом крута, и волшбой владеет. А филинам жен назначали, ибо мало какая девка хотела мужа, которого скорее всего ворги пожрут не сегодня так завтра. Арна еще и девки побаивались – нелюдимый, больше в лесу чем в деревне, что за характер поди узнай, а, судя по ручищам да фигуре, медведя задавит не употеет. Вдруг обнимет и силу не рассчитает, аль осерчает на что, да подзатыльник сдаст, так поди кости все и переломает.

Поэтому когда ночью мимо, стоящего на мостке рядом с хатой и слушающего звуки спящей деревни, Барга беззвучно проскальзывала тень огромного филина или долетел со стороны ведьминой избушки еле слышимый звук, он лишь ехидно улыбался.

– Любитесь дети, на вас вся деревня держится, а счастья вам, кроме как друг в друге, нигде не найти, так что любитесь…