Текст книги "Африканский штрафбат"

Глава 3

Появление возле самолёта трёх разряженных девиц было совсем некстати. Пребывающему в подавленном настроении молодому лётчику пришлось отвечать на глупые вопросы неизвестно откуда свалившихся на его голову экскурсанток. Между тем, сейчас Игорю хотелось сквозь землю провалиться от позора, лишь бы только никого не видеть. Но сопровождающий девушек коренастый майор Остап Таранец из политотдела полка сразу представил его своим спутницам:

– Вот, рекомендую: перед вами можно сказать ярчайший представитель нового поколения наших офицеров – Игорь Нефёдов, потомственный лётчик! Только недавно окончил училище, но уже можно смело сказать: встал на крыло! Он хоть пока носит нагрудный знак лётчика третьего класса, но уже летает в одной связке с лучшими нашими асами! И вы сами только что это видели.

Поставленным голосом профессионального экскурсовода майор рассказывал своим прекрасным гостьям о части и о служащих здесь лётчиках. При этом он постоянно обращался к Нефёдову-м:

– Расскажите, лейтенант, Зиночке, Свете и Мариночке о своём самолёте. Поделитесь с девушками впечатлениями о недавнем полёте. Думаю, нашим прекрасным гостьям будет интересно получить информацию, так сказать из первых рук.

Две девицы с нескрываемым любопытством рассматривали молодого человека в кожаной лётной куртке. «А мальчик ничего» – шепнула одна из них на ушко подружке. Девушки стали хвалить лётчика за прекрасный пилотаж, а сами поглядывали друг на друга с шутливым выражением соперничества и чему-то смеялись. Он и вправду был хорош собой: коротко по-спортивному подстрижен, широкоплеч, строен и голубоглаз. Лишь третья – миниатюрная блондинка едва удостоила Нефёдова своим вниманием. Её больше занимала красочная эмблема особой эскадрильи на борту истребителя.

Впрочем, вскоре неулыбчивый вид молодого лётчика разочаровал вначале заинтересовавшихся им генеральских дочек. Они привыкли к совсем другому отношению со стороны молодых офицеров, и нашли «героя воздуха» слишком серьёзным. Барышням гораздо приятнее было общаться с обходительным майором, который умел развлечь гостей. Девицы с удовольствием воспользовались приглашением своего гида посидеть в кабине новейшего экспортного МИГ-21М. Придерживая рукой раздуваемый ветром подол своего платья, первая из них с помощью услужливого политрука стала осторожно подниматься по приставленной к самолёту высокой лестнице. В награду за галантность майор успел снизу увидеть кружевное нижнее бельё фигуристой дамочки. Вскоре он уже азартно флиртовал с сидящей в пилотском кресле брюнеткой, жадно вдыхая аромат её дорогих духов. Попутно раскрасневшийся от удовольствия политрук успевал украдкой бросать с высоты своего выгодного положения жадные взгляды на декольте её дожидающейся своей очереди приятельницы.

Третья девушка не стала ждать, когда наступит её очередь подняться в кабину истребителя. Прогуливаясь вокруг самолёта, она беспечно помахивала миниатюрной дамской сумочкой и слегка пританцовывала в стиле модного твиста под незаметную музыку. Её было наплевать, что про неё могут подумать окружающие.

Стройная, воздушная, длинноногая, в светло-голубом кримпленовом костюме и белых лаковых туфельках-лодочках блондинка походила на стюардессу, девушку из юношеских грёз.

Перехватив заинтересованный взгляд лётчика, она надменным жестом сняла модные солнечные очки а-ля Бриджит Бардо. Кажется, она только теперь его по-настоящему заметила. Девушка смерила парня насмешливым взглядом. Впрочем, ей понравились его светлые, очень выразительные глаза, открытый, немного стеснительный взгляд. Чистое, с правильными чертами лицо лётчика разбирающаяся в искусстве барышня даже нашла «иконописным».

После короткой оценивающей паузы незнакомка запросто обратилась к нему, словно к бывшему однокласснику или сокурснику:

– А у тебя интересная профессия. Я наблюдала с земли… Наши мальчики из «универа» каждый год специально за острыми ощущениями на Кавказ и Памир ездят. А у тебя тут чистый адреналин каждый день.

Речь её была звонкой и задорной. И ей очень шла необычайно короткая мальчишеская стрижка. Время от времени девчонка привычным движением головы смахивала со лба непокорную чёлку. В этом движении был весь её характер – смелый и самостоятельный.

– Я недавно прочитала «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Он тоже был лётчиком…

На милом личике незнакомки появилось трогательное выражение детской задумчивости. С удивительной непосредственностью девушка-подросток размышляла вслух, прохаживаясь вокруг только что вернувшейся из полёта крылатой машины. Ослепительно сверкающий на солнце полированным металлом истребитель вдохновлял её.

– Вот где настоящая романтика! Чистый случай! Твоя судьба не складывается по заранее утверждённой траектории: вначале университет, потом женитьба, работа в каком-нибудь занудном НИИ. Тратить свою единственную и прекрасную жизнь на такую преснятину – глупо. Скука, вот самое страшное в этом мире… Ты редкий счастливчик, маленький принц!

Девушка метнула на собеседника озорной взгляд, наблюдая, как он отреагирует на данное прозвище. Игорю захотелось в ответ назвать насмешницу капризной розой. Но он лишь пожал плечами и сообщил:

– Мне больше нравиться у Экзюпери «Ночной полёт» и «Военный лётчик».

Произведениями Хемингуэя и Экзюпери зачитывалась вся интеллигенция страны. И конечно книги знаменитого француза, в том числе его культовая сказка «Маленький принц», являлись страшным дефицитом. В магазинах такая литература почти не появлялась. Купить её можно было только у спекулянтов – с большой переплатой. Но Игорю ещё в пятом классе приятель отца, летающий на международных авиалиниях «Аэрофлота», привёз из Парижа сборник лучших произведений этого писателя. Правда, книга была на французском, но благодаря родителям мальчик уже в 12 лет неплохо знал несколько основных европейских языков.

Игорю хотелось ещё о многом поговорить с понравившейся ему девушкой. Но тут майор Таранец объявил, что должен вести своих подопечных на обед, устроенный его командованием в честь гостей полка.

– Ну пока! – помахала ему на прощание незнакомка и присоединилась к подружкам. А Игорь остался стоять, как вкопанный, не в силах отвести завороженного взгляда от удаляющейся стройной фигуры в голубом.

Его мысли настолько были заняты очаровавшим его небесным созданием, что лейтенант словно под анестезией воспринял сообщение потерявшего терпение командира о своём отчислении из пилотажной группы. Случись эта выволочка всего пятнадцать минут назад, и Нефёдов морщился бы от обидных слов разгневанного комэска, словно от пощёчин, понуро молчал, стоя перед ним навытяжку, как провинившийся школяр. Но сейчас у парня настроение было другое. Он мог думать только об удивительной девушке.

Страх больше никогда не увидеть обладательницу насмешливых глаз цвета солнечного неба, волнующих загорелых коленок и звонкого задорного голоса заставил его действовать в несвойственной для себя агрессивной авантюрной манере. На какое-то время Игорь превратился в «настоящего» Нефёдова.

– Знаю, что виноват, – твёрдо взглянув на командира, резанул молодой человек, – но ведь в нашем деле не ошибается только тот, кто не летает. А списать с лётной работы – проще простого. Нет человека, нет проблемы!

Нахальный огонёк, зажёгшийся в глазах мальчишки, удивил сорокалетнего мастера. Он уже привык к робости и хронической неуверенности в себе молодого офицера, презрительно записав его в размазни. Впервые почувствовав в парне характер, командир эскадрильи задумался. С одной стороны ему надоело нянчиться с сопляком, из-за которого рушилась прекрасно отлаженная работы всей их команды. Вот и сегодня из-за допущенной лейтенантом ошибки вместо благодарности от Главкома заслуженный офицер получил обидное замечание о ненадлежащей подготовке его людей. Фактически это было обвинение в неполном служебном соответствии. Конечно майору Быкову было не привыкать к подобным начальственным «фи». Но если бы ему досталось действительно за дело, мастер воспринял бы критику спокойно. А то ведь из-за какого-то сопляка на всей эскадрилье теперь пятно!

Но с другой стороны комэск знал, что в училище отдельные инструктора разглядели у этого Нефёдова большой потенциал, о котором, правда, командиру до сих пор приходилось только слышать. После некоторого размышления майор всё же решил пока не подавать рапорт на имя командира полка о списании лейтенанта с лётной работы, а перевести его в резерв. Это означало, что Нефёдов формально оставался членом пилотажной группы: должен был являться на утренние построения, посещать все предполётные инструктажи. Вот только летать он теперь будет не так много, как прежде. И в ответственных показах тоже участвовать не сможет.

По инструкции полагалось периодически вывозить запасных лётчиков в зону на двухместной учебно-тренировочной машине, чтобы они совсем не потеряли квалификацию. Для любого уважающего себя профессионала нет страшнее участи, чем сделаться постоянным «пассажиром» передней кабины «спарки». Отныне молодого лётчика, чья карьера до сих пор складывалась удивительно успешно, ожидала унизительная участь вечно запасного игрока, остающегося в команде лишь из милости начальства.

Глава 4

Возле столовой делегацию ожидала вереница правительственных «членовозов» и новенький «Икарус-250» с удобными, как в самолёте креслами. Такие автобусы только недавно появились в Москве и обслуживали в основном интуристов. После обильного банкета с множеством тостов гости выходили на улицу раскрасневшиеся, вальяжные. Одного не рассчитавшего свои силы чернокожего дипломата под ручки провожали два местных офицера.

У Игоря сердце кольнуло, когда он, наконец, увидел Её. Интересующая его особа шла под руку с подтянутым пожилым мужчиной в форме общевойскового генерала. Не трудно было догадаться, что это её отец. Несмотря на небольшой рост, седовласый генерал выглядел очень внушительно. Со своим чеканным профилем и самой прямой спиной, которую до сих пор приходилось Нефёдову видеть, папа блондинки напоминал римского сенатора. Его массивный сильный подбородок с ямочкой посередине пересекал шрам, похожий на сабельный. Такому страшно на глаза случайно попасться, не то что подойти самому. Но сейчас Нефёдов был готов на любые подвиги. Собравшись с духом, он ринулся в атаку.

– Товарищ, генерал-майор, разрешите обратиться!

Солидный мужчина в шитых золотом погонах с огромными звёздами удивленно взглянул на мальчишку-лейтенантика с горящими глазами.

– Ну, чего тебе? – небрежно бросил он.

– Можно вашу спутниц на несколько слов?

Неожиданная просьба удивила генерала. Он строго взглянул на дочь. Но та сделала невинное личико и недоумевающе пожала плечиками, мол, сама не пойму, что от меня нужно этому парню.

Недоумённо хмыкнув, генерал всё же дал своё добро:

– У вас десять минут, лейтенант…

Так они познакомились. Её звали Мариной. Она училась на факультете восточных языков МГУ. Отец Марины – Георгий Иванович Скулов занимал очень важный пост в Главном разведывательном управлении (ГРУ) при Генштабе.

И при таком родителе Марина не боялась экспериментировать с собственной жизнью: несмотря на юный возраст, уже успела поработать демонстратором одежды (так называлась непризнанная в СССР профессия манекенщицы) в Московском доме моды, и почти год прожила в неофициальной художественной коммуне (сотрудники компетентных органов позднее объявили её сектой) в глухом селе под Свердловском. Туда она сбежала от надоедливой отцовской опеки. Вернувшись из «хождения в народ», московская девочка вновь с удовольствием окунулась в светскую жизнь, попутно поступив в университет.

Впрочем, даже отец вынужден был признать, что уральская «ссылка» пошла на пользу дочери: она повзрослела, в значительной степени избавилась от детской инфантильности. Но вскоре генерал обнаружил, что и раньше выводившая его из себя своими выходками доча, теперь стала просто неуправляемой.

Однажды она резко оборвала родителя, когда тот в очередной раз заговорил о молодом человеке, которого хотел бы видеть её мужем:

– Опять ты за свой: «Петя такой, Петя сякой разэтакий… Он тебя на руках понесёт прямо в рай. Будете с ним в „Мерседесе“ из гостиной в спальню ездить, и на золоте пирожные с чёрной икрой кушать!». Надоело! Не желаю, чтобы кто-то относился ко мне, как к части своего имущества; предлагал и выбирал меня словно вещь.

– А ты не торопись, – мягко посоветовал отец, – сперва хорошенько всё обдумай, чтобы потом не жалеть.

– Я уже давно всё обдумала и решила: я сама себе выберу пару!

– Ты хочешь связаться с одним из своих знакомых, чтобы стать такой же швалью, антисоветчиной, пеной, как они? Тоже мне «цветочки жизни»! Учти, вскоре за всех этих неформалов основательно возьмутся… Вот выселят тебя за сто первый километр с муженьком-тунеядцем – наслушаешься там до тошноты своих Битлов. По-другому запоёшь!

– Ну, почему обязательно тунеядцем? – обиженно пожала плечиками Марина. – Мои знакомые все талантливые люди – писатели, поэты, актёры.

– Указ 1964 года никто не отменял, – стараясь выглядеть строгим, пояснил отец. – Кто не состоит в Союзе писателей или в Союзе художников не считается профессиональным литератором или художником и подлежит высылке в деревню Кукуево Нездешнего уезда.

Скулову давно не нравилось, что дочь шляется по компаниям, где собирались всякие отщепенцы. Он вообще недолюбливал творческий народец, не считая их за нормальных людей. Эта скользкая публика вечно тёрлась в его доме благодаря супруге, отравляя их совместную жизнь. Но если бы дочь хотя бы общалась с самыми приличными представителями этого презренного цеха. Так ведь своенравная девчонка, словно специально желая позлить обожающего её отца, выбирала для общения полуподпольных неформалов, с которыми власти активно боролись. Между тем после громкого пропагандистского процесса над литературоведом и критиком Андреем Синявским и переводчиком поэзии Юлием Даниэлем даже рядом находится с потенциальными диссидентами стало опасно. А дочка, кажется, всерьёз вознамерилась найти себе в этой сточной канаве женишка, в чём откровенно признавалась папе…

Разговаривая с отцом, Марина мечтательно уставилась на авангардистскую картину на стене, которую Скулов считал мазнёй какого-то педераста. Лицо же романтичной особы осветилось нежной улыбкой при воспоминании об авторе картины и его друзьях.

– У меня, дядя Жора, знаешь, какие талантливые знакомые есть. Что ты!

Однако Марина не выполнила свою угрозу привести в дом в качестве жениха какого-нибудь немытого, патлатого оборванца, проповедующего абсолютную свободу в творчестве и сексе. Но и подчинятся воле отца девица не собиралась. Своим выбором избалованная «принцесса» удивила всех, в очередной раз проявив себя большой оригиналкой. Хотя на первых порах её новый роман был для вечной бунтарки скорее всего лишь очередной эпатажной выходкой, навроде морского купания прямо в джинсах и майке на глазах у всего пляжа или исполнения во весь голос блатной песенки в метро в час пик.

Марина сама не заметила, как всерьёз заинтересовалась Игорем. Немного простоватый лейтенант-лётчик чем-то зацепил её. Возможно тем, что не был распущенным и пресыщенным жизнью, как многие её знакомые. Избалованные красавчики давно ей наскучили. Люди же искусства просто не годились в избранники, ибо нуждались не в верных подругах жизни, а в заботливых няньках, натурщицах, временных сексуальных партнёршах. В этой среде легко можно было найти интересного собеседника, объект для искреннего восхищения, но не настоящего мужчину.

Да, Игорь не носил модных гавайских рубашек, не пользовался дорогим французским парфюмом и не сходил с ума от картин её любимых Тулуз-Лотрека и Поля Гогена (впрочем, в её силах было заинтересовать возлюбленного собственными интересами). Но зато в этом парне чувствовалась так ценимая женщинами надёжность и доброта. Конечно, при желании Марина могла бы найти во внешности и поведении своего избранника тысячу недостатков, но когда любишь, всё воспринимаешь без раздражения. Даже его простой одеколон «Полёт» её не раздражал, хотя для большинства девушек из высшего света мужчина, пользующийся общедоступной советской парфюмерией навроде «Шипра» или «Тройного», пах не лучше грузчика или сельского тракториста.

На свидание Игорь часто приезжал прямо с аэродрома. От его потёртой куртки, волос очень мужественно и романтично веяло военной кожей и самолётами. У девушки начинала от волнения кружится голова. Она чувствовала рядом настоящего мужчину, готового носить любимую на руках и трогательно заботится о нёй.

– Сейчас молодые мужчины, как электрические самовары, – объяснила причину своего выбора подруге Марина. – Посмотришь на такого «крутышку»: с виду настоящий самовар со всеми прибамбасами. А пригладишься – обыкновенный декоративный чайник…

Нефёдова же с первых дней их знакомства удивило, что дочь зовёт родителя не «папой» или «отцом», а как-то странно – «дядей Жорой». «Мой дядя Жора подарил мне вчера настоящую сумку Papillon из Лондона с портретом Твигги!», – хвалилась Марина Игорю, который всё равно не знал, кто такая эта Твигги33
  Англичанка Твигги – мировая супермодель шестидесятых годов.


[Закрыть]; или: «Представляешь, что наш дядя Жора вчера выкинул! Днём встречал какую-то очередную делегацию, а вечером заявился домой в стельку пьяный в компании двух вьетнамцев и до утра пропьянствовал с ними в своём кабинете. А на следующий день вымаливал у меня прощение. Но я его предупредила, что в следующий раз будет ночевать на коврике перед входной дверью, если снова позволит себе нечто подобное!».

Отец Марины при всей своей строгости души не чаял в своей любимице, а дочь крутила им, как хотела. Впрочем, юная особа привыкла повелевать не только домочадцами. Своевольная и капризная она с лёгкостью крутила своими ухажёрами. Но мужчины всё равно буквально штабелями валились к ногам этой взбалмошной особы с повадками вредины-принцессы. Так что Игорь Нефёдов был далеко не первым в списке её почитателей. Но именно этому простому парню выпал счастливый билет, ибо его чувство к генеральской дочке оказалось небезответным.

Увлёкшись молодым лётчиком, Марина ввела его в свой мир, где обитали только избранные.

При всей своей избалованности, она была утончённым, ажурным созданием с большими духовными запросами. В детстве родители постарались дать самое лучшее воспитание своему единственному чаду. Сколько Марина себя помнила, она постоянно куда-то спешила вместе с няней – в музыкальную, хореографическую или в художественную школу, к репетитору по английскому или французскому языку. Пока жива была мама они регулярно ходили всей семьей в театр и на концерты. Всё это дало свои всходы: став взрослой и независимой, Марина, помимо естественной для девушки её внешних данных страсти к модным тряпкам, сохранила привычку к качественной интеллектуальной пище. Поэтому она сразу стала водить своего избранника по модным выставкам и театральным премьерам. Они слушали Ахмадулину в «Политехе», старо-мхатовские по духу литературные монологи Сергея Юрского в зале Чайковского, бывали на концертах Окуджавы и Галича, не пропускали ни одну премьеру «Таганки» и «Современника».

Особенно нравился Марине Вознесенский. Сама по духу анархистка, подруга Игоря являлась настоящей фанаткой молодого литератора-бунтаря. С озорным восторгом цитировала ошеломляющие метафоры своего кумира: «По лицу проносятся очи, как буксующий мотоцикл…» или: «Чайки – плавки бога».

Глава 5

Как официальный жених одной из самых красивых девушек Москвы, лейтенант стал вхож в компании столичной «золотой молодёжи». Правда на таких сборищах разодетых снобов Игорь чувствовал себя не в своей тарелке. Нефёдову была неприятна манера всех этих мальчиков девочек мериться не собственным умом или талантами, а высоким положением своих родителей и материальным достатком. Получалось, что если ты не носишь заграничный твидовый пиджак, а на улице тебе не ожидает собственная «Волга» или на худой конец «Жигули», то имя тебе «неудачник»…

Но иногда они оказывались среди людей совершенно иного плана. Марина обожала творческую молодёжь и была своей и на скромных кухнях, где читали свои стихи непризнанные официальной литературой поэты и до хрипоты продолжали обсуждать съёмочные проблемы киношники.

И если на светские вечеринки «золотой молодёжи» спутница Нефёдова одевалась, словно модель с обложки импортного модного журнала, то на «кухонные» посиделки могла заявиться в образе «хипующей герлы» с кожаной ленточкой на лбу (как она говорила: «чтоб не совало крышу от умных разговоров»), в свободном домотканом балахоне или рваных джинсах, увешанной всевозможными бусами и прочими «фенечками» вместо стильных дорогих украшений.

Игоря поражало, с какой непринуждённой лёгкостью эта генеральская дочка балансирует на грани миров: сегодня его подруга могла увлечённо обсуждать с подружкой свои новые финские сапожки, а завтра хором со всеми присутствующими петь под гитару запрещённое «Памяти Пастернака» Александра Галича: «А над гробом встали мародёры и несут почётный ка-ра-ул!». Девчонке было наплевать, что творческий андеграунд находится под особым наблюдением КГБ: ей ничего не стоило рассказать рискованный политический анекдот или смело заявить, прекрасно зная, что среди собравшихся может находиться «стукач», что «из настоящих харизматиков мировой революции до нашего времени дожил только Че Гевара. Да и того недавно убили за нежелание спокойно стричь купоны вместе с бородатыми соратниками по кубинской революции».

– И вообще, – заканчивала свою очередную пламенную речь девушка-скандал, – «истинная революция, это сексуальная революция. А поэтому «Make Love Not War»44
  «Занимайтесь любовью, а не войной»


[Закрыть].

Надо ли говорить, что в любой компании её принимали, как свою. Некоторым патлатым и вечно страдающим от безденежья художникам, чьи работы Марина со своим взыскательным вкусом находила талантливыми, она даже помогала. Юная благотворительница любила говорить, что как раз среди таких-то лохматых неформалов и невзрачных с виду студентов и рождается настоящее революционное искусство. Когда же кто-нибудь пытался возражать категоричной в своих оценках анархистке, она «наотмашь била» противника хлёсткой поэзией своего кумира – Вознесенского:

 
Да здравствуют Антимиры! Фантасты – посреди муры.
Без глупых не было бы умных
 
 
Оазисов – без Каракумов.
 
 
Нет женщин – есть антимужчины,
В лесах ревут антимашины.
Есть соль земли. Есть сор земли.
Но сохнет сокол без змеи.
 
 
Люблю я критиков моих.
На шее одного из них,
Благоуханна и гола,
сияет антиголова!
 

Зато для тех, в ком экзальтированная барышня замечала искру Богом данного таланта, она готова была горы свернуть. Например, могла через отца пробить приятелю собственную мастерскую. Без всякой корысти устраивала очередное своё открытие в лице какого-нибудь чудаковатого самородка на официальную выставку. Ведь участие в ней могло стать для ютящегося с родителями в «коммуналке» нищего живописца пропуском в Союз художников с его совершенно сказочными привилегиями и щедро оплачиваемыми заказами.

Впрочем, с такой же лёгкостью девица могла публично испепелить презрением того, кто по её мнению омещанился, переродился из творца в ремесленника. Авторитетов для неё не существовало. С комиссарской бескомпромиссностью Марина запросто могла бросить в лицо маститого мэтра обвинение в том, что вместо того, чтобы заниматься серьёзным искусством, он тратит себя на заказные халтурки, к примеру, благодаря освоенной технике старения неплохо зарабатывает на реставрации икон с чёрного рынка.

Но в общем юную «принцессу» в творческой среде очень любили встречали чрезвычайно радушно. Часть общей симпатии перепадала и на долю теперь везде сопровождающего Марину Игоря. Очень быстро лейтенант свёл знакомство со многими интересными людьми.

И вообще за несколько месяцев жизнь Нефёдова изменилась радикально. Подруга ни секунды не давала ему скучать. Как только Игорь заканчивал дела на аэродроме, она заезжала за ним на такси и они мчались вместе навстречу очередному приключению.

Даже то, что Игорь теперь почти не летал, он не воспринимал, как трагедию. Ему просто некогда было предаваться мрачной меланхолии, ибо сегодня Марина звонила ему, чтобы сообщить, что у неё на руках специальные пропуска на закрытые просмотры «Недели французского кино». Завтрашний вечер полностью посвящался общению с какими-нибудь гениальными реставраторами, старыми Мариниными знакомыми. А в пятницу они обязательно должны были увидеть прибывающую в Москву всего на несколько дней – «проездом» из Японии – феноменальную Джоконду Леонардо Да Винчи.

И даже будущий отпуск Игоря уже был распланирован деловитой подругой: сперва предполагалось отправиться на Эльбрус в составе компании весёлых физиков-лириков, а затем дней на десять смотаться к морю. От такого «сверхзвукового» жизненного темпа даже у профессионального лётчика временами захватывало дух!

Во время одной из таких посиделок – на квартире у начинающего сценариста и его юной жены-актрисы, которую молодой муж за скандинавские черты лица, зелёные глаза и светлые волосы называл «моя шведская девушка» между Мариной и Игорем впервые случилась близость.

Весь вечер Марина ничего не ела, так как на столе кроме дешёвого креплёного вина «Солнцедар», именуемого в народе «бормотухой» и залежалых консервов ничего не было. Молодожёны считались золотой парой советского кинематографа. Хозяин дома ещё жил отсветом былой славы благодаря снятым лет пять назад по его сценариям культовым картинам про новое поколение советской молодёжи. Его жену же лишь недавно полюбила вся страна за роль чистой деревенской девушки, дождавшейся настоящей любви.

Чрезвычайно талантливые в искусстве, хозяева квартиры демонстрировали полнейшую безалаберность в быту. Полгода назад знаменитой паре власти выделили отдельную «двушку» (хотя по норме на одного члена семьи полагалось только 9 квадратных метров, но в горкоме решили в виде исключения дать звёздной семье, у которой наверняка вскоре появятся дети, квартиру, так сказать, «на вырост»).

Однако вечно занятым на съёмках и кочующим по весёлым компаниям творцам просто некогда было думать об обустройстве семейного гнёздышка. Хозяева относились к своему жилищу, лишь как к месту для ночлега. После шумного новоселья они ограничились тем, что наспех поклеили дешёвые обои и закупили самую необходимую мебель. Не удивительно, что для угощения внезапно пожаловавших в дом гостей в холодильнике нашлось только три яйца и початая банка шпрот, оставшаяся с дня рождения «шведской девушки».

Чтобы не дать любимой упасть в голодный обморок Игорь сбегал в соседний гастроном и вернулся с двумя картонными пакетиками молока за 16 копеек и сдобными булками. Он незаметно для всех вызвал подругу с кухни, где происходили посиделки. Они уединились в крохотной спальне двухкомнатной «хрущёвки».

Марина при всей своей разборчивости в еде обожала пить молоко прямо из этих красно-синих треугольничков. Взяв пакетик двумя пальцами за уголок, и аккуратно стряхнув, чтобы молочные капли из обязательно протекающей упаковки не попали на одежду, она с наслаждением сделала несколько глотков, и тут же заела их пышной сладкой булкой.

Вдруг девушка испуганно вскрикнула и вскочила на кровать, поджав под себя ноги:

– Ой, крыса!

– Да ты что, – рассмеялся Игорь, – откуда ей здесь взяться – у хозяев мышь в холодильнике на днях повесилась с голодухи. Я сам видел.

Тогда Марина пояснила:

– Вадик (так звали мужа-сценариста «шведской девушки») сам рассказывал, что он купил в зоомагазине крысу-альбиноса, некоторое время она пожила у них в старом аквариуме, он даже построил ей домик из фанеры. А потом крыса сбежала. И с тех пор бродит где-то по квартире. А я ужасно боюсь крыс.

Игорь старательно обыскал комнату, даже заглянул под кровать. Но указанный подругой грызун обнаружен им не был.

– Ты настоящий рыцарь! – почти серьёзно похвалила друга немного успокоившаяся девушка. – За то, что ты так доблестно пытался защитить даму сердца от жуткой Шушеры, я тебя поцелую. Ведь дамы всегда как-то вознаграждали своих верных рыцарей.

Нефёдов шутливо опустился на одно колено перед продолжающей сидеть на кровати Мариной. Она чмокнула его в лоб.

– Не-ет, так не годится! – разочарованно сморщился парень. В лобик дамы целуют разве что своих пажей, а рыцарей принято целовать по-настоящему.

Марина смущённо опустила глаза, но позволила молодому мужчине прикоснуться своими губами к её. Вначале напряжённые и прохладные, приятно пахнущие молоком, вскоре её губы сделались тёплыми и податливыми. Когда мужские руки нежно, но решительно обняли её, девушка тихо застонала. Он всё плотнее прижимал её к себе, чувствуя, как голова идёт кругом. На какое-то мгновение, словно опомнившись, Марина вздрогнула, попыталась оттолкнуть его. Игорь нежно стал целовать её шею, лицо, шептать на ушко ласковые слова. Она снова расслабилась – будто обмякла. Не отдавая себе больше отчёта в том, что он делает, Игорь аккуратно повалил её на кровь, принялся торопливо расстегивать кофточку. Задыхаясь от всепоглощающего желания, рванул резинку трусиков. Сквозь дурманящий туман до слуха Игоря дошёл слабый вскрик Марины…

Когда всё закончилось, Марина глубоко и прерывисто вздохнула. Игорь напрягся, готовясь к худшему.

Она повернула к нему своё лицо и несколько минут смотрела в глаза. Потом спросила:

– Ты меня правда любишь?

– Больше жизни! И хочу, чтобы мы поженились…

Единственное, что омрачало их отношения, это незаладившиеся поначалу отношения Игоря с отцом Марины. Тот давно подобрал в мужья дочери достойную кандидатуру – будущего дипломата, сына крупного деятеля из союзного Непонятно откуда появившийся лейтенант эти планы нарушил. Генерал пытался уговорить дочь бросить безродного мальчишку. Объяснял, что парень задурил ей голову только ради карьеры, чтобы втереться в их семью. Но Марина ничего не хотела слышать.

Когда же папа начинал расписывать, какое счастливое и обеспеченное будущее её ожидает в качестве спутницы жизни преуспевающего дипломата (а в в недалёком будущем посла в одной из европейских столиц) Марина отвечала, что лучше жить в шалаше с любимым мужем, чем в посольском особняке с ограниченным самовлюблённым павлином. Девчонка привыкла поступать так, как ей хочется. Как не старался Георгий Иванович, на какие ухищрения не шёл, ему не удалось продавить железный характер дочери. Она всё больше напоминала ему характером свою мать…

Когда они поженились, Скулов уже занимал серьёзный пост в Генштабе. Благодаря высокому положению мужа, его супруга была избавлена от рутинных забот по дому. Хозяйством и воспитанием детей занималась прислуга. А супруга любила превращать гостиную их пятикомнатной квартире в нечто вроде модного салона для артистов, режиссёров, певцов. Жена Скулова сама была в недавнем прошлом оперной певицей, правда не слишком удачливой. Не найдя себя на большой сцене, несостоявшаяся примадонна утешалась, исполняя старинные русские романсы в узком кругу своих друзей и почитателей.