Текст книги "Корабль дьявола. Дневник пирата"

Глава 7

Шторм набрал силу, корабль стало сильно качать, и застолье пришлось завершить. Обратно в санчасть меня конвоировал тот же пират, что привёл меня в капитанский салон. Только за то время, что я ужинал, провожатый успел переодеться в соответствии с изменившейся погодой.

Я же в своих курортных штанах из тонкой ткани и лёгкой рубашке должен быть смотреться рядом со своим провожатым откровенным придурком, вышедшим в ураган прогуляться по палубе, словно по городской набережной. И хотя под моими ногами были сотни тонн корабельной стали, временами я чувствовал себя, словно на неустойчивом подвесном мосту в продуваемом ветрами горном ущелье: корабль, то вдруг резко заваливался на борт, то будто вставал на дыбы, то обрушивался вниз.

Похоже, мы угодили в тайфун. Волны были такие огромные, что надо было смотреть в оба, чтобы не быть смытым в океан одной из них. Однако это оказалось не так-то просто. Брызги словно картечью били меня в лицо. Каждая попавшая в глаз водяная пуля на какое-то время ослепляла. Я попытался идти спиной вперёд, но это оказалось очень неудобно. В конце концов, пришлось наспех изобретать компромиссную манеру передвижения, состоящую из странных рывков и уворачиваний.

Я заметил, что рулевой корабля старается держать судно носом по направлению к самым большим волнам, рассекая их острым носовым форштевнем и гася ударную силу с помощью специальных волнорезов, что располагались на баке сухогруза.

Но однажды водяная гора обрушилась на нас с борта. Слава Богу, я вовремя заметил грозящую мне опасность и успел мёртвой хваткой вцепиться в натянутые через палубу аварийные перила ограждения. В следующее мгновение на меня как будто с оглушительным воем налетел поезд. Я не мог дышать, так как фактически находился под водой. Мои ноги оторвались от палубы и свободно болтались, я слышал только ужасающий рёв и громкое шипение. Но при этом чётко осознавал, что стоит разжать руки и мне конец.

Когда вода схлынула, первое что я увидел, была спина убегающего пирата. Он спешил укрыться в убежище небольшой носовой надстройки. До меня ему теперь не было никакого дела. Да и куда бы я мог сбежать с корабля в такой шторм!

Я бросился вслед конвоиру. Но успел сделать всего несколько шагов. На скользкой поверхности мои ноги разъехались. Я не успел ничего сообразить, как обнаружил себя плашмя лежащим на палубе. Я слышал, как при падении хрустнули мои шейные позвонки, и почувствовал, как сильно тряхнуло мозг в черепной коробке. Очень скверные ощущения! Но больше всего досталось затылку, которым я ударился обо что-то металлическое. В это время судно стало резко заваливаться на левый борт, и я поехал куда-то вниз.

Говорят, что за секунду до смерти человек успевает вспомнить всю свою предыдущую жизнь. Теперь я знаю, что это истинная правда. За какие-то мгновения перед моим мысленным взором успели промелькнуть главные события моего прошлого. И тут я услышал характерный гул приближающейся волны…

Глава 8

Моё беспомощное тело на приличной скорости скользило по накренившейся палубе. Инстинктивно я попытался хоть за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего подходящего не оказалось. А между тем палуба всё больше кренилась, так что при всём желании я не мог отползти от её опасного края. Никогда не забуду зрелище штормового океана прямо у себя под ногами. Это была не бездушная стихия, а живое, агрессивное, хищное существо. Я чувствовал, что оно хочет поглотить меня. Через мгновения я должен был оказаться в его власти. Я видел волны, уходящие прочь от корабля куда-то к серому горизонту. Стоило мне упасть за борт и одна из них в какие-то минуты отнесёт меня за сотни метров от корабля.

– Хватай, конец! – неожиданно услышал я знакомый голос. – Обвязывайся вокруг пояса.

Я оглянулся и увидел отделившегося от надстройки Ходжи. Он очень рисковал, но всё равно старался подобраться ко мне поближе, чтобы точно бросить мне спасательный канат. Мирча кинул мне рукав пожарного шланга с тяжелым металлическим набалдашником на конце. Я ухватился за него и стал торопливо обвязываться импровизированным страховочным ремнём вокруг пояса. Руки плохо слушались меня, да и широкий брезентовый пожарный шланг не просто было завязать узлом. И всё-таки мне удалось сделать вокруг своей талии спасательную петлю.

Бросив мне конец, цыган сразу побежал обратно к двери надстройки. Он едва успел заскочить в неё, как палубу накрыла очередная волна. Она сильно потрепала меня, но теперь я уже не был беспомощен в поединке со стихией. Когда вода схлынула, Мирча воспользовался короткой передышкой, чтобы подтянуть меня к входу в спасительное убежище.

Оказалось, что мой конвоир видел через иллюминатор надстроечной двери, как я упал и плашмя поехал по мокрому настилу палубы в направлении борта. Пират решил, что со мной всё кончено и сообщил Ходжи, что доктора, мол, смыло волной в море.

– Ты молодец, док, что продержался эти несколько минут пока я бежал к тебе на выручку – радостно мял меня в своих богатырских объятиях Мирча. – Только вместе мы можем выжить в этой банке с пираньями…

Кувыркаясь по палубе, я промок до нитки. Вдобавок у меня в кровь был разбит затылок. Осмотрев себя с помощью двух зеркал, я пришёл к выводу, что края рваной раны на голове необходимо зашить, чтобы в дальнейшем не было нагноения. Я выпил стакан спирта, и мы взялись за дело. Под моим руководством Мирча вначале обрил мне волосы вокруг раны, а потом стал штопать мою пострадавшую голову хирургической нитью.

После окончания операции мы ещё выпили спирта. Мой товарищ по несчастью был подавлен тем, что намеченный на эту ночь побег вновь откладывается, – начинался сильный шторм, и попытка покинуть корабль в шлюпке была бы равносильно добровольному самоубийству.

– Ничего! Уйдём следующей ночью – утешал я друга. – Завтра как следует подготовимся, и уж всё сделаем наверняка.

Ходжи не возражал, но по его лицу было видно, что он не разделяет моего оптимизма. Только после второго выпитого спирта стакана цыган немного оживился и задумчиво произнёс:

– Твои бы слова, док, да Богу в уши, чтобы Всевышний подарил мне ещё один денёк жизни на этом проклятом корабле, и обеспечил завтра ночью подходящую погоду для спуска баркаса на воду. Прошлой ночью я видел во сне детей и жену. Они стояли на причале, а меня таможенники не выпускали на берег. Рядом со мной стоял покойный отец. У него на лице были слёзы. Это очень дурной сон…

Мы ещё какое-то время разговаривали, но вскоре спирт сделал своё дело, и я отключился.

Глава 9

Утром меня бесцеремонно растолкал наш китайский охранник. Он как обычно громко кричал и устрашающе размахивал мачете. Я не сразу понял, что на этот раз от нас хочет сторож. Оказалось, что всех пленников без исключения приказано гнать на верхнюю палубу на какие-то работы.

Перед тем как выйти из помещения санчасти Ходжи вдруг внезапно остановился в дверях. Немного подумав, он присел на осмотровую кушетку и принялся развязывать шнурки своих ботинок. Не обращая внимания на беснующегося охранника, Мирча спокойно разулся, снял носки и только тогда поднялся, чтобы идти, куда прикажет конвоир.

– Это тебе мой подарок, док – кивнув на ботинки, сказал цыган, и пояснил, – это специальные палубные туфли. Верх у них пропитан особым составом и потому не промокает, а подошва не скользит на скользкой палубе. Одень их и больше не снимай, пока снова не окажешься на берегу.

– А как же ты?

– У меня такая шершавая кожа на ногах, что мне удобнее босиком – рассмеялся Мирча и продемонстрировал мне поочередно свои пятки. Ходжи беззаботно улыбался, хотя я видел, что глаза у него полны тоски.

Китаец привёл нас к продуктовому складу, что располагался на второй палубе. Ночью волна выбила иллюминатор в каюте, что располагалась над хранилищем. Вода просочилась через щели в потолке и залила часть мешков с крупой, макаронами, кофе, сахарным песком. Нам было приказано перенести неподмоченные мешки в новое помещение.

Каждый мешок в среднем весил полцентнера. Но немилосердные надсмотрщики взваливали на спину каждого раба сразу по два мешка. Худосочный парень передо мной не выдержал такой ноши и сразу рухнул на колени. Стоящие поблизости двое пиратов около минуты выжидали, с интересом наблюдая за безрезультатными попытками раба подняться на ноги. Затем они оттащили его за ноги в сторону и принялись ожесточённо пинать беззащитное тело ногами.

В это время мы – его товарищи по несчастью по очереди переступали порог склада и покорно подставляли спину под груз. Когда подошла моя очередь, я чуть не разделил участь избиваемого парня. Возложенный на меня вес показался мне чудовищным. Я никогда не занимался тяжёлой атлетикой и уже лет десять не поднимал ничего тяжелее портфеля с ноутбуком. Как не готовился я выдержать очередное выпавшее мне испытание, груз придавил меня к земле. Ноги мои подогнулись, тело повело в сторону.

Меня вновь спас верный Ходжи. Он раньше принял на спину груз, но каким-то чудом сумел немного задержаться у дверей склада, чтобы подстраховать меня. К счастью по дороге нас никто не сопровождал. Иначе надсмотрщики вряд ли позволили бы Мирче нянчиться со мною. Распоряжающийся на складе бандит просто приказал нам нести мешки на корму корабля. Там нас должен был встретить другой надсмотрщик.

Путь наверх по крутым трапам с серьёзным грузом на горбу страшно вымотал меня. Это был настоящий каторжный труд. Если бы Ходжи то и дело не страховал меня, подставляя мне свой бок или спину, то я прямо с мешками обязательно кувыркнулся бы с одной из лестниц.

К концу пути я так вымотался, что едва мог переставлять ноги. Мирча даже снял с моей спины один мешок и взвалил его себе на загривок. Этот человек был поразительно силён.

У самой кормы к нам вдруг подбежал наш китайский приятель и несколько раз с размаху стеганул меня по ноге стальной спицей. Бедро пронзила острая боль. Я услышал одобрительные крики кого-то из наблюдающих за нами пиратов и догадался, что бывший рыбак сделал ещё один верный шажок на пути к заветному автомату и статусу полноправного члена пиратского экипажа. Вот ведь выслуживается, гад! Помню я подумал тогда, что больше не стану возражать, если Мирча всё же решит прикончить эту злобную гадину. Не смотря на свой юный возраст, китаец уже являлся законченным садистом с холодной, равнодушной к чужим страданиям душой. Легко было себе представить, как много зла он может ещё натворить, если его примут в экипаж.

Мы сделали с Мирчей ещё три ходки с грузом. Сам поражаюсь, как я не надорвался и выдержал всё это. Могу только сказать, что если бы не Ходжи, мне переломали бы тяжёлыми армейскими ботинками рёбра уже в первые минуты экзекуции. Судя по всему надсмотрщикам было наплевать на то, что накануне вечером я ужинал в компании их предводителя. Благосклонность Дуче не стала для меня охранной грамотой и не избавила от непосильных работ. Все слова пиратского капитана о том, что он испытывает благодарность ко мне за спасённого сына, на деле оказались обычным лицемерием беспринципного жестокого бандита, который держит слово лишь тогда, когда это ему выгодно.

Когда всё, наконец, закончилось, я устало опустился на пол возле открытой двери кормового склада, куда мы перегрузили неиспорченные морской водой припасы. Склад располагался под верхней палубой, на втором корабельном уровне. С поверхности сюда вёл трап. Я сидел и наслаждался полным покоем после чудовищного напряжения. Это было настоящее блаженство!

Мирча оставил меня, чтобы помочь дотащиться до финиша несчастному парню, которому сегодня итак сильно досталось от надсмотрщиков:

– Если он сейчас растянется со своими мешками на палубе, его могут просто убить – сказал, уходя цыган. Я проводил взглядом его мокрую от пота спину, не испытывая никаких дурных предчувствий.

А через несколько минут я услышал короткий крик своего товарища. Это был вскрик человека, которому внезапно нанесли предательский удар. Забыв об опасности, я бросился на выручку Мирче. Но когда я выскочил на палубу, Ходжи там уже не было. Со стороны ограждения кормы мимо меня прогулочной ленивой походкой прошли двое пиратов. Бандиты о чём-то оживлённо разговаривали и даже не посмотрели в мою сторону.

Словно потерявшая хозяина собака я стал бегать по кораблю, повсюду разыскивая своего пропавшего друга. Но Ходжи нигде не было. Тогда я вернулся на корму и ещё раз внимательно огляделся. Только тут я заметил капельки свежей крови на перилах кормового ограждения и на настиле палубы. Я перевёл глаза на пенный след, остающийся на морской поверхности от идущего сухогруза. Широкой дорогой он тянулся, насколько хватало глаз, – к самому горизонту. В этом холодном водовороте мой верный товарищ нашёл свою могилу…

Глава 10

Моё положение изменилось: оставаясь судовым врачом, теперь я должен был ещё и участвовать в самых тяжёлых и грязных работах наравне с другими пленниками. По нескольку раз на день в санчасть являлся мой персональный китайский надсмотрщик и вёл меня что-то чистить, мыть или грузить.

Во время таких работ пираты относились к нам, как к расходному человеческому материалу. Наши жизни ничего не стоили в их глазах. О постоянных побоях и оскорблениях со стороны бандитов я уж и не говорю. За малейшую ошибку или даже без всякой причины ты получал точный и сильный удар в живот или в лицо. Если удар сбивал тебя с ног, важно было уметь быстро подняться.

Я заметил, что пираты почти всегда ожидали какое-то время, прежде чем начать ожесточённо топтать лежащее тело. Нам постоянно давали понять, что если мы желаем прожить ещё несколько часов или дней, то должны постоянно доказывать, что достаточно сильны и ещё можем пригодиться своим хозяевам. С каждым днём нашего плавания преодолевать этот естественный отбор становилось всё труднее.

Один из моих товарищей по каторге получил сильнейшие ожоги. Ему было приказано вскрыть для осмотра забарахлившую корабельную турбину. При этом распоряжающийся всем уже знакомый мне пиратский Зампотех по кличке «Цунами» даже не поинтересовался у пленника знаком ли он с устройством силовой установки. В результате стоило парню вскрыть механизм, как в лицо ему ударил поток горячего конденсата. Через несколько часов несчастный умер в санчасти на моих руках.

Другого беднягу надзирателя явно ради забавы послали под каким-то предлогом на мачту, пообещав, что радиолокатор на время работ будет отключен. На самом деле радиолокационная станция сухогруза продолжала работать, и ничего не подозревающий моряк получил сильнейшее облучение…

Вначале я думал, что таким садистским способом пираты просто развлекаются. Но вскоре мне открылись истинные причины, по которым они методично избавляются от пленников, которым на время сохранили жизнь. Однажды штурман, с которым мы вместе оказались в роли чернорабочих на камбузе, сообщил мне, что пираты заставляют его и других захваченных в плен специалистов обучать их искусству судовождения, грамотному обращению с навигационными приборами и другими корабельными механизмами и системами:

– Тот парень, что «случайно» ошпарился кипятком при ремонте турбины, восемь занятий подряд натаскивал бандитов подводным работам – понизив голос, чтобы нас не услышали, объяснял мне напарник, – как инженер он отвечал у нас на «Ганга» в том числе и за аварийный ремонт корабельного корпуса. Последний урок Станислав Скальский дал как раз накануне своей гибели. Им нужны только наши знания. Похоже, что своих спецов у пиратов не хватает. Вот они и выжимают нас словно тюбики с пастой, после чего избавляются от человеческой упаковки.

Поделившись со мной своим страшным открытием, товарищ признался, что, так как ему тоже приходится учить бандитов навигации, то он старается максимально растянуть курс лекций.

– Вообще-то них есть свой штурман, – рассуждал вслух мой напарник, – но он крайне скверно подготовлен. Я даже не удивлюсь, если коллега совсем не умеет читать навигационных карт и прокладывает курс каким-нибудь шаманским способом. За всё время нашего плавания я не разу не видел его с секстантом или хронометром в руках. Похоже, этот тип вообще никогда не учился судовождению. Думаю, что я сумею доказать пиратам, что являюсь гораздо более квалифицированным специалистом и меня оставят в экипаже вместо этого недоучки. Я слышал, – тут мой товарищ и вовсе перешёл на заговорщицкий шепот, – что в исключительных случаях некоторым пленникам пираты предлагают занять вакантное место в своём экипаже.

– Так вы желаете стать пиратом? – я не смог сдержать брезгливого изумления.

Мой тон явно не понравился собеседнику. Он даже прекратил непрерывно работать ножом, которым чистил овощи, хотя за невыполнение заданной нормы нас могли жестоко избить.

– Можно подумать, доктор, будто вы всею душой не желаете того же – презрительно скривил губы штурман. – Бросьте! Каждый из нас – оказавшихся на этом корабле в смертельной ловушке, готов на всё ради того, чтобы выжить.

Видимо прочитав на моём лице несогласие со своими словами, штурман вдруг принялся рассказывать мне, как на следующее утро после захвата корабля ему и ещё одному пленнику приказали рубить топорами своего товарища по экипажу.

– И мы сделали это! – с вызовом заявил мне моряк. – Потому что в такой момент каждый лишь за себя. Правда среди нас оказался один «крестоносец», который сказал, что христианская вера не позволяет ему причинить зло ближнему даже под страхом смерти. Так его без долгих уговоров облили керосином и подожгли. Кое-кто из наших считает его героем, почти святым. Но, на мой взгляд, он просто дурак! Что же касается вас, доктор, то я не сомневаюсь: вы сделаете всё, что вам прикажут.

– Почему вы в этом так уверены? – помню в тот момент я почувствовал, как во мне зреет чувство ненависти по отношению к собеседнику, который не только чуть ли не с гордостью рассказывал о совершённом им злодействе, но ещё и меня пытался объявить потенциальным негодяем.

– Да вы не обижайтесь – примирительно похлопал меня по колену штурман. – Просто вы не похожи на идеалиста, готового сгореть на костре за свои убеждения. У вас вид нормального человека с хорошо развитым инстинктом самосохранения. Мы – люди ничем не отличаемся от других представителей животного мира – волков или термитов, и поэтому должны жить по законам природы, то есть, заботится о том, чтобы не угодить в когти хищника, выиграть борьбу за пропитание и оставить потомство. Жертвовать своими личными интересами ради других – что может быть противоестественнее для здорового, сильного самца. Если человечество когда-нибудь выродиться, то только благодаря христианству и прочим религиям, проповедующим истины, противоречащие законам естественного отбора.

Мой собеседник вдруг расхохотался, видимо, от какой-то пришедшей ему в голову забавной мысли:

– Церковники утверждают, что человек – венец творения, подобие Бога. А, по-моему, мы особый род бактерий-паразитов, переносимый с планеты на планету космическим мусором. А бактерии не знают морали. Они существуют для того, чтобы размножаться и пожирать более слабых.

С нескрываемой неприязнью слушая штурмана, я и не подозревал, что пройдёт совсем немного времени и жизнь поставит меня перед предсказанным им выбором: убить или быть убитым. Но ещё до этого будто какая-то высшая сила, подслушав наш разговор, решила проверить, действительно ли заложенный во мне инстинкт самосохранения так уж силён.

Дело было так. По заданию главного корабельного кока мы со штурманом чистили огромный кухонный котёл. Перед этим в нём готовили жирный суп. Моющих средств нам не выделили, так что придать ёмкости сверкающий вид мы должны были только с помощью горячей воды и железных щёток. И тут в помещение камбуза заглянул мой китайский охранник.

Надо сказать, что после гибели Ходжи бывший рыбак перестал постоянно дежурить у дверей медицинского блока, так что границы моей тюрьмы теперь ограничивались лишь пределами судна. Теперь в обязанности китайца входило только привести меня на корабельные работы и сдать местному начальнику. Потеряв значительную часть власти надо мной, парень использовал любую возможность, чтобы продемонстрировать мне кто из нас двоих по-прежнему господин, а кто бесправное существо.

Вот и сейчас проходя мимо нас, китаец сделал вид, что поскользнулся на разлитой по полу воде. Выругавшись, он быстрым движением выхватил из-за пояса стальную спицу и молча стеганул меня ею по спине. В этот момент я не видел своего мучителя, только почувствовал острую боль, будто меня что-то обожгло сзади. Штурман, который всё видел, попытался как-то удержать меня, но не сумел, а точнее не успел. Моя реакция на внезапное нападение была почти мгновенной. В руках я как раз держал кувшин с горячей водой, из которого поливал оттираемые от жира стенки котла. Резко развернувшись к противнику, я выплеснул содержимое кувшина ему в лицо. К счастью для китайца в ёмкости был не «живой» кипяток, а иначе он лишился бы большей части кожи на своей физиономии, а может и глаз. Впрочем, судя по пронзительному визгу противника, моя контратака оказалась более чем эффективной.

Закрыв лицо ладонями, пират отлетел от меня словно отброшенный взрывной волной. И заметался по кухне, натыкаясь на стены, визжа и рыдая удивительно высоким почти женским голосом.

– Ну, всё, мы пропали! – ужаснулся штурман. – Ты же нас обоих только что приговорил, доктор! Сейчас на эти вопли сбегутся другие пираты и нас без всяких разбирательств прикончат прямо на этом месте. Господи, я не хочу умирать!

Очень быстро помещение камбуза наполнилось вооружёнными людьми. Китаец уже немного пришёл в себя и теперь торопливо рассказывал явившимся заступникам, как пленники неожиданно напали на него, чтобы обезоружить и совершить побег. Ярко-красное пятно на его лице служило наглядным подтверждением слов обвинителя.

Было видно, что рассказ обожженного паренька возбудил в толпе слушателей жажду мести. Наконец-то мозолящий некоторым бандитам глаза чужак-доктор подставил свою шею под топор! Бородач с лысым черепом деловито засучил рукава, обнажив выше локтя заросшие чёрной шерстью мускулистые руки профессионального мясника, и вытащил устрашающего вида кинжал. Он подошёл ко мне, а другой мститель занялся штурманом.

Близость смерти изменила моё восприятие окружающего мира. Всё моё внимание сфокусировалось на рыжих глазах моего палача. Я и сейчас могу вспомнить каждую морщинку и шероховатость кожи вокруг этих тигриных глаз. Правда, я затрудняюсь сказать, какое у них было выражение. Скорее всего, особого накала страстей там не было. Для опытного убийцы я был всего лишь очередная жертва. Думаю, что его занимал только один вопрос: покончить со мной сразу или устроить для публики небольшое представление. Поэтому он медлил. А я напряжённо ждал удара, а его всё не было.

Не удивительно, что, находясь в состоянии транса, я не обратил внимания на некоторые важные события, происходившие поблизости. Нормальное восприятие окружающего мира вернулось ко мне лишь когда пираты уже покинули помещение камбуза. Рядом со мной, пошатываясь на ватных ногах, стоял тоже живой и невредимый штурман. У него было лицо совершенно счастливого и одновременно потрясённого человека. По щекам моряка текли слёзы. Волосы на его висках за несколько минут пережитого сильнейшего страха поседели. На все мои вопросы, почему нас всё-таки пощадили, моряк не смог ответить ничего вразумительного.

Всё выяснилось лишь на следующий день. С утра мы снова со штурманом были назначены в наряд на камбуз. Около полудня, когда главный пиратский кок по каким-то делам покинул свои владения ко мне подошёл его помощник. Он тоже был невольником на этом корабле и принадлежал к тем немногим счастливчикам, которым удалось пережить страшную ночь захвата корабля. Правда, в отличие от нас, – уже начинающих доходить от голода и каторжного труда, – кок имел вполне цветущий и даже весьма упитанный внешний вид. Так уж испокон веков повелось, что близость к кухне на любой каторге является гарантией жизни и относительного благополучия.

Кок сказал, что на судне все зовут его Вкусным Полли. Несмотря на свою слегка комичную – округлую внешность, Полли считал себя опытным морским волком. Вскоре после нашего знакомства он указал мне на серебряную серьгу в своём левом ухе и гордо заявил, что по праву носит её, так как 10 раз обогнул мыс Горн – самое опасное место в мировом океане.

Полли предложил меня следовать за ним. Он привёл меня в небольшой закуток. Эта тесная каморка одновременно служила кухонной кладовой и жильём для моего провожатого. Кок указал мне на маленький столик рядом с подвешенной на специальных крючьях койкой-гамаком. На столике стояла большая тарелка дымящегося гуляша. К тому времени я уже дней десять питался по большей части тем, что находил в мусорных бачках при камбузе. На этом корабле пленников кормили только один раз в день. Утром, после того, как у пиратского экипажа заканчивался завтрак, мы получали тарелку жидкого супа или половник перловой каши на брата. Сливочное масло и мясо рабам не полагалось, так что на вкус и вид наша корабельная пища была преотвратительной. Поэтому я даже не сразу поверил, когда услышал от повара, что эта шикарная еда предназначена мне.

– Ешьте, только скорее. Вам надо уничтожить это мясо до прихода моего шефа.

Я стал говорить, что не могу съесть всё один, и что, мол, надо позвать моего напарника, который в это время убирался в соседнем помещении. Но кок почти сразу перебил меня:

– Это мясо только для вас. Я и так сильно рискую, кормя вас. Но завтра ночью вам потребуются силы для боя с тем азиатом, которого вы вчера окатили кипятком. Наши ребята – те, что уцелели из прежнего экипажа, очень хотят, чтобы вы победили.

Пока я торопливо глотал горячие куски, Полли рассказывал мне, что сам видел, как делаются ставки на завтрашний бой.

– Вчера поздно вечером к нам на камбуз зашёл верзила с толстенной тетрадкой, и мой шеф долго обсуждал с ним на кого из вас двоих лучше поставить деньги. В итоге букмекер взял от хозяина деньги и записал его в свою тетрадку. Когда распорядитель тотализатора ушёл, я ещё услышал от своего толстяка много чего интересного про завтрашний матч. Мой новый шеф от природы очень болтлив, как, впрочем, все латинос, и любит пооткровенничать со мной на досуге. Я у него что-то вроде домашнего животного – собачонки или дрессированной мартышки, которая всё понимает, но сама ничего сказать не может. Сами, видите, доктор: даже живу, словно в собачьей будке, хотя раньше у меня была нормальная каюта. Но это сейчас не важно. Слушайте дальше. Как я понял со слов шефа, у пиратов есть традиция устраивать поединки на ножах между смертельными противниками. Если все видели, что ссора между людьми вышла нешуточная, то на такую схватку можно смело ставить деньги, зная наверняка, что бойцы будут сражаться в полную силу. Мой шеф тоже поставил три сотни.

– И на кого?

– Конечно не на вас, док – удивлённо пожал плечами кок. – Всем известно, что китайцы от природы подвижны и ловки, словно мангусты. Да и в искусстве владения ножом вы тоже не сравнитесь с вашим обидчиком. Видели, с каким мачете он постоянно ходит!

– Тогда какой же смысл в таком бое, если результат заранее всем известен.

– А-а! Не скажите! – оживился кулинар и стал азартно объяснять мне значение такого понятия, как «тёмная лошадка». Со слов кока выходило, что исход предстоящего мне поединка может решить любая случайность. Но вот в чём можно было совершенно не сомневаться, так это в том, что в приближающейся схватке один из нас двоих обязательно должен погибнуть.

Правила боя не оставляли проигравшему даже призрачного шанса на спасение. Часть палубы на корме, где состоится дуэль, будет предварительно полита водой. Стоит всего лишь на миг потерять равновесие на скользкой поверхности и твой противник обязательно этим воспользуется. Запястья наших левых рук будут связаны верёвкой, чтобы по ходу смертельной сшибки мы не могли разорвать дистанцию и перевести дух. В руках у нас будут боевые ножи с длинными остро заточенными лезвиями. Организованный по таким правилам поединок фактически должен был стать «поножовщиной в телефонной будке», когда все решается в считанные минуты, если не в секунды.

– Да вы не унывайте, доктор, – должно быть видя моё смятение, ободряюще подмигнул мне Вкусный Полли, – я тут кое-что придумал для того, чтобы уравнять ваши шансы с тем парнем. Вот, возьмите это – Повар протянул мне крохотный пластиковый тюбик. Похоже, раньше в нём находилось какое-то лекарство или специя.

– Что это?

– Тайное оружие – пухлое розовое лицо кулинара расплылось в самодовольной улыбке. – Когда почувствуете, что дело дрянь, незаметно вытряхните содержимое пакетика в морду китайцу. Я приготовил такую «термоядерную» смесь из красного перца Чили и других жгучих ингредиентов, что на какое-то время ваш противник гарантированно потеряет способность драться. Тут то вы и пырните его. И не бойтесь, что вас уличат в нечестной игре. Бой будет проходить ночью при свете карманных фонарей, так что, если сделаете всё ловко, никто ничего не заметит. Только постарайтесь использовать моё средство рядом с ограждением борта, чтобы сразу выкинуть контейнер в море. И учитывайте ветер, чтобы адская смесь не накрыла и вас. Главное – вы обязательно должны сразу прикончить своего противника, чтобы он не мог рассказать о вашей уловке.

Повар принялся наставлять меня, как перед боем открутить колпачок тюбика и взять его в свободную от ножа руку, до нужного момента прикрыв отверстие контейнера большим пальцем.

– В зажатом кулаке его никто не заметит. А в решающий момент уберите палец с горлышка пузырька и резким движением выплесните смесь в лицо противника.

Я взял приготовленное для меня тайное зелье. Конечно, я понимал, что повар предложил мне играть против правил. Хотя с другой стороны в честном бою у меня не было никаких шансов. Я знал, что китаец сразу убьёт меня. Правда, я был совсем не уверен, что смогу ударить ножом человека.

«А может попросить Дуче о заступничестве. Всё-таки я спас жизнь его сына» – на какое-то время эта мысль показалась мне спасительной соломинкой. Но, немного поразмыслив над такой возможностью, я пришёл к выводу, что это неудачная идея. Если уж капитан пиратов до сих пор и пальцем не шевельнул, чтобы избавить меня от каторжных работ, то вряд ли пожелает спасти меня от предстоящего боя.

«Нет, видимо, мне не миновать завтрашней разборки. И раз это так, то надо приготовиться к тому, чтобы, отбросив в сторону интеллигентские замашки, использовать свой единственный шанс», – в конечном итоге решил я.