Текст книги "Лес разбуженных снов"

Вильерский кошмар

Четыре дня спустя произошло то, чего так опасалась доктор Конвей. Теодор Готвальд вызвал ее к себе, и по его тону Стелла сразу поняла: случилось нечто непредвиденное.

– Новое убийство? – спросила она. – Черт снова вышел на охоту?

– Не исключено, – кивнул Готвальд. – Агнешка, та самая журналистка, что выгородила Черта, найдена мертвой. Однако, в отличие от других жертв, не у себя дома, а на улице. Кто-то напал на нее в темном переулке и задушил. Никаких следов сексуального насилия, зато исчезла ее сумочка с документами и портмоне. Полиция придерживается версии о разбойном нападении, однако у меня большие сомнения в ее достоверности.

– Ваши люди следили за Чертом? – продолжала допытываться Стелла.

– Следили, – подтвердил Готвальд. – Но что толку? Он, вероятно, знал об этом и все же умудрился выскользнуть из дома так, чтобы его не заметили. За журналисткой тоже следили, однако сегодня утром мне приказали снять наблюдение – начальство получило жалобу от ее адвоката. Мне пришлось повиноваться.

– Значит, Черт устранил единственную свидетельницу, которая могла бы дать против него показания, и обставил все как ограбление, – вздохнула Стелла. – Вы точно уверены, что нет улик, позволяющих заподозрить его в убийстве журналистки?

– Кроме того, что убийцей был мужчина, причем достаточно сильный, ростом около метра восьмидесяти, то есть таких же параметров, как и Черт, эксперты ничего не раскопали, – сообщил Готвальд. – Он издевается над нами! Его теперешний адвокат, тот, что заявился тогда в следственный изолятор, подал новый иск, и в нем фигурирует мое имя. Он требует моего отстранения от ведения дела.

– Я же говорила вам, шеф, что рукоприкладство до добра не доведет, – покачала головой доктор Конвей. – Черт – коварный противник, он отлично знает свои права и использует их против нас. Не сомневаюсь, что он получает огромное удовольствие от игры с нами, мнит себя всемогущим – еще бы, он ведь оставляет с носом прокуратуру и полицию раз за разом!

– В старые добрые времена, когда мы жили при коммунизме, а адвокаты предпочитали помалкивать, зная, что у них в любой момент могут отозвать лицензию, преступников, подобных Черту, обхаживали резиновыми дубинками, а затем запирали в карцер – и они сами признавались в содеянном, – негодуя заявил Готвальд. – Теперь же так поступать с задержанными нельзя, каждый из них знает свои права и грозит исками. Не сомневаюсь, что в ближайшие дни Черт добьется своего – нам будет приказано снять наблюдение за его домом. И значит, маньяк, на совести которого три десятка жертв, сможет творить, что ему захочется. Прокуратура уже заявила, что после исключения из дела всех улик устраивать новый процесс против Черта не имеет смысла. Может быть, когда он убьет еще кучу женщин и допустит ошибки, они займутся им, но не сейчас!

Стелла тяжело вздохнула. Выходит, им остается только рассчитывать на удачу. Вацлав Черт добился своего и, выйдя на свободу, продолжает убивать. И остановить Черта, пока он не оставит улики на месте преступления, нет никакой возможности.

– Теперь перейдем к делу, – заявил Готвальд. – Вы представляете для Черта особый интерес. За ним ведется наблюдение, и он не посмеет начать охоту на вас. Но его адвокат, как я уже сказал, подал апелляцию, и по имеющимся у меня сведениям она будет удовлетворена на текущей неделе.

Доктор Конвей поежилась. Вацлав Черт был, пожалуй, самым опасным и кровожадным убийцей, с которым ей приходилось сталкиваться. И он недвусмысленно заявил: они скоро встретятся! Черт, наплевав на собственную безопасность, совершил два новых убийства, соответственно, не остановится и перед третьим.

– Что вы хотите сказать, шеф? – произнесла Стелла дрогнувшим голосом.

– У меня так и чешутся руки… – признался Готвальд. – Будь я на пенсии, то взял бы пистолет, отправился бы в логово к Черту и всадил ему в грудь всю обойму. Меня бы, понятное дело, арестовали и отдали под суд за преднамеренное убийство, но одним извергом на земле стало бы меньше. К сожалению, ничего подобного я позволить себе не могу: до пенсии мне еще далеко, и если я сейчас отправлюсь в тюрьму, к вящей радости всех негодяев и извращенцев в нашей стране, то кто будет их ловить? Но я не хочу, Стелла, чтобы вы стали следующей жертвой Черта!

Доктор Конвей вздрогнула и произнесла слабым голосом:

– Вам не стоит обо мне беспокоиться, шеф! Я сумею справиться с Чертом…

– Вы уверены? – хмыкнул Готвальд. – Он помешан на убийствах, вы сами мне это говорили. Ему наплевать на то, что полиция может его арестовать, ему хочется крови. На сей раз – вашей крови, Стелла. Он ведь уже проникал в ваш дом…

– Я не хочу об этом говорить! – воскликнула Стелла.

– Проникал и даже пытался убить вас, – продолжил, невзирая на ее протест, Теодор Готвальд. – И вы допустили большую ошибку, не сообщив тогда в полицию.

– Шеф, прошу вас, давайте оставим тему! – попросила… нет, потребовала Стелла.

– Если Черт однажды проник в вашу квартиру, то он сделает это снова, – добавил тем не менее Готвальд. – И вам не поможет даже то, что вы проживаете в высотном доме, на тридцать восьмом этаже, а ваша квартира превращена в филиал швейцарского банка – кинокамеры, сигнализация, датчики движения, инфракрасные лучи и прочая дребедень. Вы же занимались составлением «портрета» Черта, и вам отлично известно: если он выбрал себе жертву, то обязательно найдет способ умертвить ее. Ведь так?

Стелла ничего не ответила. Она знала, что Готвальд тысячу раз прав. Несколько раз кто-то звонил ей и молчал в трубку, и Стелла подозревала, что на другом конце провода находится не кто иной, как Вацлав Черт. А буквально сегодня утром она получила открытку с изображением пляжа и океана, адресованную ей некоей подругой по имени Валерия Челарь. Но такой подруги у Стеллы никогда не было! «Подруга» сообщала, что у нее все хорошо, отпуск проходит отлично, а завершалось послание зловещей фразой: «Уверена, скоро мы увидимся, дорогая. Встреча доставит нам массу удовольствия». Стелла нехотя поведала о звонках и открытке Готвальду.

– Почему вы не сообщили мне об этом раньше? – воскликнул тот. – Я немедленно отдам приказ привести Черта ко мне и…

– И ничего не получится, – закончила фразу за него доктор Конвей. – Потому что его адвокат прибудет раньше, чем ваши люди доставят Черта. Он наверняка будет кричать, что вы выбрали Черта в качестве жертвы и, используя служебное положение, терроризируете его.

– На открытке могут иметься отпечатки его пальцев, – предположил Готвальд.

– Черт не доставит нам подобного удовольствия, – покачала головой Стелла. – Но в том, что прислал ее он, сомневаться не приходится. Валерия Челарь – Вацлав Черт, инициалы совпадают. Он как бы напоминает, что выбрал меня в качестве жертвы. Но ни один судья не подпишет ордер на арест на основании столь смехотворных доказательств.

– Вот, вот, вот! Я считаю так: пользуясь тем, что он пока ограничен в передвижениях и в ближайшие дни, покуда за ним еще ведется наблюдение, не посмеет совершить нападение, вам лучше всего исчезнуть.

– Исчезнуть? Что вы имеете в виду, шеф?

– Уезжайте отсюда. За границу! Вы все равно находитесь в бессрочном отпуске, и я сумею добиться для вас разрешения покинуть страну. Отправляйтесь куда-нибудь подальше, в Канаду или в Австралию. Я не прощу себе, если Черт…

Он не договорил, но Стелла прекрасно поняла Теодора Готвальда. Он не хочет, чтобы Черт убил ее.

– Шеф, не имеет смысла бежать от опасности, – подумав, ответила доктор Конвей. – Наоборот, я предлагаю расставить ему ловушку и согласна выступить в качестве приманки. Черт до такой степени помешан на желании довести однажды начатое до завершения и… и убить меня, что забудет об опасности. У нас имеется реальный шанс схватить его с поличным.

Готвальд, сверкнув глазами, отрезал:

– Полностью исключено, Стелла! Разве вы забыли, что мы уже пытались поймать Кровавого Дьявола на «живца», и чем это завершилось? Наш агент была изнасилована и убита, несмотря на то, что дюжина патрульных машин, набитых моими людьми, находились неподалеку.

Стелла помнила, как Черт обхитрил полицию и напал на женщину не в квартире, нашпигованной подслушивающей и записывающей аппаратурой, а в лифте. Когда двери кабины распахнулись, то глазам Готвальда предстала кошмарная картина – труп одной из лучших агенток с двумя десятками ножевых ранений. Черт скрылся из кабины через шахту.

– Начальство никогда не даст «добро» на новую подобную операцию, – с уверенностью продолжал Готвальд. – Одним словом, и думать забудьте о том, чтобы спровоцировать Черта. Вы покинете Экарест, причем как можно скорее. Желательно – прямо сегодня!

– Вы хотите выпроводить меня из страны? Но такие поездки не организовываются за несколько часов. Как же быть с визой и прочими формальностями?

– Вот уж над чем вам не стоит ломать голову! Министерство иностранных дел готово нам помочь, – успокоил Стеллу Готвальд. – Только скажите, в какую точку земного шара вы хотите отбыть, и они все устроят. Билет на самолет, проживание в отеле – все за счет отдела. Если вы внезапно исчезнете, то это выведет Черта из равновесия и заставит совершить оплошность. Не сомневаюсь, что он попытается вас найти. А мы будем следовать за ним по пятам.

– Шеф, у меня имеется встречная идея, – упрямо возразила доктор Конвей. – Зная наши службы, могу сразу сказать, что никто не разрешит мне находиться за границей за государственный счет дольше недели. А этого времени не хватит, чтобы спастись от Черта.

– Я поговорю с начальством, – заикнулся Готвальд, но Стелла невесело рассмеялась:

– И после всего случившегося, я имею в виду лопнувший процесс, вы сможете убедить какого-нибудь надутого болвана в министерстве, что на меня стоит тратить деньги налогоплательщиков? Сильно сомневаюсь! Вам ответят, что о своей безопасности я должна заботиться сама. Поэтому лучше поступить по-другому…

– Что у вас на уме, Стелла?

– Вы правы, мне лучше не оставаться дольше в Экаресте, – продолжала доктор Конвей. – И я покину столицу, возможно, еще сегодня вечером или завтра на рассвете. Все должны быть уверены в том, что я, как вы и планировали, отправилась за границу, вы должны без стеснения заявлять об этом. Рано или поздно новость дойдет до Черта, и он, возможно, предпримет попытку отправиться вслед за мной в Канаду или в Австралию.

– Понимаю! – воскликнул Готвальд. – А вы в действительности останетесь в Герцословакии?

– Вот именно! – ответила Стелла. – Я бы могла и не покидать столицу, однако риск слишком велик, поэтому все же мне лучше убраться из Экареста в провинцию.

– У вас имеются какие-нибудь родственники или друзья, умеющие держать язык за зубами? – спросил Готвальд.

Стелла вспомнила шквал телефонных звонков от посторонних людей, досаждавших ей всего несколько дней назад. Высказывались негодование, удивление, любопытство… И никому не пришло в голову поверить ее словам, все изначально считали ее виновной и спешили облечь свою уверенность в глупые слова.

– Вижу, что, как и у меня, насчет родственников у вас не ахти, – резюмировал Готвальд. – Да и если бы они были, отследить их или друзей не составило бы труда, в особенности такому мерзавцу, каким является Вацлав Черт. Дайте-ка подумать… – Готвальд зашелестел бумагами, затем взял трубку телефона и произнес: – Илона, принесите мне сообщение из Вильера. Да, да, то самое. Я жду!

Через пару минут, прошедших в сосредоточенном молчании, на пороге кабинета возникла секретарша, эффектная блондинка лет сорока в рыжем брючном костюме и с броскими длинными серьгами из серебра. Она кинула недобрый взгляд на Стеллу (доктор Конвей как-то имела неосторожность пошутить – заявила шефу при свидетелях, что его секретарша в него влюблена, о ее словах немедленно донесли Илоне, и та, хотя с тех пор прошло уже несколько лет, «одаривала» Стеллу именно таким взглядом). Илона подплыла к столу, улыбнулась и грудным голосом произнесла:

– Шеф, как вы и просили, донесение из Вильера!

– Можете идти, – сухо распорядился Готвальд.

Секретарша, краснея, как девочка, робко спросила:

– Не хотите ли кофе, шеф?

– Нет, благодарю, Илона, – бросил он, погрузившись в чтение бумаг. – Впрочем, принесите что-нибудь доктору Конвей…

– «Что-нибудь» мы не держим, – заявила, фыркнув, Илона и с гордо поднятой головой удалилась из кабинета.

– Похоже, она все еще питает к вам нежные чувства, – сыронизировала Стелла.

Готвальд, оторвавшись от изучения документов, рассеянно спросил:

– Кто? Илона? Да бог с вами, Стелла. Она трижды побывала замужем и, кажется, собирается туда же в четвертый раз. На что я ей? Впрочем, не в Илоне дело. Я получил это на днях из Вильера.

– Из того самого Вильера! – улыбнулась Стелла.

Готвальд усмехнулся:

– Именно, из небольшого городка, расположенного у подножия гор. Вильер – край вулкодлака, что известно любому мальчишке в нашей стране. Шеф местной полиции, комиссар Золтарь, доложил в столицу: некоторое время назад были обнаружены два трупа – погибли школьница пятнадцати лет и ее дружок двадцати с небольшим. Кто-то зверским образом лишил их жизни, причем способ умерщвления позволяет предположить, что… Ладно, сами прочитайте эту галиматью!

Он протянул Стелле тонкую бумажную папку. Доктор Конвей бросила взгляд на несколько фотографий и обеспокоенно воскликнула:

– Такое впечатление, что в Вильере завелся умалишенный! Тела изуродованы до неузнаваемости.

– Да уж… – Готвальд оперся на стол локтями и сложил ладони лодочкой перед лицом. – Девушку и ее бойфренда – парочка удалилась в заброшенный егерский домик в горах, чтобы, по всей видимости, заняться сексом, – буквально растерзали в клочья. Молодого человека обнаружили неподалеку от избушки, под большой елью, девицу – примерно в полутора километрах к юго-западу, в лесной чащобе. Она вроде пыталась скрыться от своего преследователя, но подвернула ногу и не смогла далеко уйти. Такой вывод, во всяком случае, сделал патологоанатом. Да и ночь уже наступила, а девчонка была только в трусиках и водолазке, босиком. Она дозвонилась по мобильному телефону своего приятеля в службу спасения, ее звонок был зарегистрирован, время в отчете шефа полиции указано…

– Двадцать один час сорок семь минут, – заметила Стелла.

– Вот-вот, – оскалился Готвальд. – Пленка с записью голоса девушки имеется. Но ее словам элементарно не поверили.

– Как не поверили? – изумилась Стелла. – В подобных организациях должны реагировать на все звонки! Зачастую люди оказываются в небывалых ситуациях, и работа сотрудников службы спасения заключается в том, чтобы моментально реагировать на обращения…

– Так-то оно так, но только теоретически, – сказал Готвальд. – Знаете, что сказала девица дежурной? Распечатка разговора к делу приложена.

Стелла зашелестела бумагами и нашла ее. Вчиталась, пытаясь представить себе то, что разыгралось несколько дней назад в небольшом провинциальном городке в совсем другом конце страны.

– Вулкодлак? – потрясенно произнесла наконец доктор Конвей. – Девушка утверждала, что на нее и на ее… гм… Лешека напал вулкодлак?

– Вот именно! – потерев переносицу, ответил Готвальд. – Вы знаете, что это за зверь?

– Мифическое существо, – сказала Стелла. – В Румынии существует культ Дракулы, а у нас, в Герцословакии, имеется вулкодлак. Помесь вампира и оборотня.

– Да, так, – кивнул Готвальд. – Помню, мальчишкой я вместе с друзьями играл в вулкодлака на заброшенном кладбище – страшно было, аж мороз по телу продирал и волосы дыбом становились. Стоило вороне каркнуть или сучку треснуть, сердце от ужаса в пятки падало…

Стелла вспомнила мини-сериал, не так давно с большим успехом прошедший по телевидению. В деревушке после войны происходят жуткие убийства, суеверные жители уверены, что действует оборотень, и из столицы присылают молодого комиссара, который, конечно же, атеист и материалист. Однако чем дольше он ведет расследование, тем больше убеждается в том, что имеет дело не с окопавшимися в лесах фашистами или сумасшедшими людоедами, а с порождением преисподней. Сериал был мистическим, поэтому когда к концу третьей или четвертой серии возник вулкодлак во всей красе – двухметровый монстр, покрытый черной шерстью, с длинным волчьим хвостом и огромной зубастой мордой, усеянной острыми белыми клыками, с которых капали слюна и кровь, то комиссар окончательно уверился в том, что ему надо бороться с пришельцем из ада при помощи святой воды, револьвера, заряженного серебряными пулями, и осинового кола. Фильм побил все рекорды популярности, молодой актер, исполнявший роль комиссара, получил награду на кинофестивале за лучшую мужскую роль, телекомпания принялась за съемку продолжения, а по стране прокатилась волна вулкодлакомании: в магазинах продавались резиновые морды твари, большими тиражами издавались «шедевры» на мистическую тематику, а пара младенцев были названы родителями, фанатами сериала, Вулкодлаками.

– Дама из службы спасения, что говорила с девчонкой, с Вандой Крот, ей, натурально, не поверила, – продолжил Готвальд. – Тем более что дурацкий импортированный праздник Хэллоуин был недавно, а по всем каналам трубят, что накануне Нового года выйдет в эфир вторая часть идиотского сериала о вулкодлаке. Вот сотрудница и решила: подростки балуются. Однако, надо отдать ей должное, все равно пыталась узнать, что же происходит и где девица, которая слезно молила о помощи, находится. Но Ванда ничего толком не могла сказать, а потом связь прекратилась. Мобильный телефон, как следует из отчета, нашли в ста пятидесяти метрах от того места, где обнаружили тело Ванды Крот. Он был раздавлен: кто-то, по всей видимости, наступил на него.

– Кстати, вроде бы в Вильере имеется замок вулкодлака, в котором якобы похоронен тот самый князь, перешедший в стан адских сил? – поинтересовалась Стелла.

– Вы правы, – ответил Готвальд. – Недавно туда приехал наследник, желает реконструировать и перестроить старый замок и превратить его в шикарный отель. Тот человек является каким-то родственником старого князя, отпрыском некогда богатейшего аристократического рода. И жители городка, как значится в отчете, толкуют о том, что убийства возобновились, как только в Вильере объявился один из «них» – из династии вулкодлаков.

– Возобновились? – нахмурилась Стелла. – Разве…

Готвальд нажал кнопку селекторной связи.

– Илона, так и быть, принесите мне кофе. А для доктора Конвей…

– Зеленый чай, – попросила Стелла.

– Зеленого чая нет, – прокаркала секретарша.

– Тогда не зеленый, а любой другой, – приказал Готвальд. Затем ответил Стелле: – Ну да, вы в силу своего молодого возраста не можете знать об этом. К тому же в коммунистические времена о таких вещах запрещали упоминать. Вильер всегда был неспокойным городком, несмотря на то, что природа там идиллическая – горные массивы, девственные леса…

– И тюрьма смертников, шеф, – добавила Стелла.

– И тюрьма смертников, – согласился Теодор Готвальд. – Подальше от столицы, можно сказать, на краю света!

– Ведь именно там казнили раньше, до моратория на смертную казнь, всех самых жутких маньяков?

– Чертов мораторий нам все перечеркнул, – проворчал Готвальд. – Все в Европу стремимся, вот и навязали нам эту… индульгенцию для типов, которых надо в расход отправить. Ведь и Черт, когда его поймают, получит по максимуму всего лишь пожизненное, что означает – он годы, а то и десятилетия будет сидеть на шее у государства, то есть простых граждан, отменно питаться за их счет да мемуары пописывать… Раньше как было хорошо: за убийство – расстрел.

Стелла не стала спорить с шефом, который придерживался архаической точки зрения на наказание, был уверен, что человека перевоспитать нельзя, и почитал формулу «око за око, зуб за зуб» как нельзя актуальной в современном мире.

– Там ведь и Вулк Климович сидел? – спросила она, меняя тему.

– Да, и Климович сидел, самый знаменитый маньяк нашей страны, любивший у женщин вынимать сердца и поедать их для продления своей бренной жизни, – подтвердил Готвальд.

В дверь постучали, появилась Илона с подносом и двумя чашками. Одну из них секретарша аккуратно поставила перед Готвальдом и проворковала: «Шеф, с учетом ваших пристрастий я положила четыре ложечки сахара с горкой». Другую чашку, надтреснутую и покрытую изнутри желтоватым налетом, Илона сунула под нос Стелле, надменно произнеся: «Вам сахару не положила, сами небось в состоянии!» Буквально швырнув на стол сахарницу, она сладким голосом осведомилась у Готвальда, не желает ли тот перекусить, и, получив отрицательный ответ, удалилась.

– Илона готовит замечательный кофе, – прихлебывая из чашки, заметил Готвальд.

Стелла, выудив из своей сморщенный пакетик с чайной заваркой, подумала, что Илона подсунула ей использованный – уж слишком светлой была жидкость. Стелла добавила ложку сахара, тщательно размешала и отхлебнула. В горле немедленно запершило, из глаз брызнули слезы.

– Господи, да это же не сахар, а соль! – произнесла Стелла.

Появившаяся на зов Готвальда Илона фальшиво выразила сочувствие Стелле:

– И как могло получиться, что в сахарнице оказалась соль? Чего только не бывает! Хотите еще?

– Нет, благодарю, – вежливо отказалась доктор Конвей и налила из графина, стоявшего на столе у шефа, в бокал воды.

Наконец секретарша скрылась, и Теодор Готвальд, попивая кофе, продолжил:

– Так вот, к вопросу о возобновившихся убийствах. Вы правы – если говорят «смерти возобновились», значит, они уже когда-то имели место. Вообще-то время от времени в лесах около Вильера находят мертвецов – то с вывороченным животом, то с оторванной головой, то разодранного на мелкие части. Что поделать – в лесах водятся и волки, и медведи, и кабаны, и лоси. А лоси, да будет вам известно, опаснее всех других хищников вместе взятых, в особенности в брачный период. Так как тела почти всегда основательно обглоданы зверьем, то сложно сказать, что именно послужило истинной причиной смерти – то ли несчастный случай на охоте или во время сбора грибов и ягод, то ли, скажем, сердечная недостаточность или что-то иное. Пара-тройка мертвецов в год статистики не портят, все списывают на несчастные случаи: пошли люди на свой страх и риск в чащу, заблудились, стали жертвой волков или замерзли. Но вот в девятнадцатом веке имела место странная цепь убийств. Людей находили на полях, в горах, лесных дорогах и даже в собственных домах в… м-м… распотрошенном виде. Тогда решили, что действовал волк-людоед или даже стая волков. Но местные жители были уверены, что это деяния вулкодлака. Тогда даже из столицы специальную команду посылали, чтобы волков изничтожить, а слухам, вызвавшим панику, положить конец. И расследование, кажется, велось, но так все и заглохло. Массовые убийства вроде прекратились, но вплоть до сегодняшнего дня среди жителей края бытует мнение, что просто вулкодлак стал более осторожным и перестал убивать в больших количествах, ограничиваясь несколькими жертвами в год, а в остальное время впадая в спячку.

– И вы в это верите, шеф? – спросила Стелла Конвей насмешливым тоном агностика. Однако доктор пыталась скрыть подспудный страх, вызванный повествованием начальника.

– Неважно, кто во что верит, мы должны руководствоваться фактами, – уклонился от прямого ответа Готвальд. – В крови девчонки и особенно парня была обнаружена солидная порция молодежного наркотика: не исключено, что вулкодлак Ванде почудился. Но то, что она и ее ухажер были зверски убиты, факт непреложный. В деле имеется вырезка из местной газетенки…

Стелла отыскала первую страницу «Вильерских вестей». Большие черные буквы на первой странице грозно заявляли: «Ужасная смерть двух подростков: полиция отказывается от комментариев. Вулкодлак снова вышел на охоту?»

– То, что многие из жителей думали, но не рискнули произносить вслух, какой-то идиот, желающий увеличить тиражи провинциального листка, напечатал в передовице! – рявкнул Готвальд. – И пошло-поехало: в Вильере царит паника, люди уверены, что вулкодлак вновь принялся за страшные убийства, как сто пятьдесят лет назад.

– А как насчет местной полиции? – спросила Стелла. – Она в самом деле бездействует?

– Не совсем, – заметил Готвальд. – Я говорил по телефону с тамошним, так сказать, шерифом, он толковый, здравомыслящий, ответственный парень. Но что он может поделать, если на него все насели – мэр требует скорейшей поимки убийцы, княжеский отпрыск, надумавший строить отель, грозит мэру, мол, инвесторы могут передумать, если убийца не будет пойман в ближайшее время, и тогда Вильеру не грозит стать туристическим раем, и не видать новых рабочих мест и крупных отчислений в городской бюджет. А журналюги, упирая на свободу слова, накаляют страсти, играя на суевериях и страхах, постоянно печатают статьи с намеками на то, что полиция ничего не может поделать, так как убийца – не обыкновенный человек, пускай и необычайно жестокий и лишенный совести, а исчадие ада – вулкодлак!

Готвальд смолк и уставился на Стеллу. Ей сделалось неуютно под его пристальным взглядом.

– Все зависит от вас, доктор, – произнес он. – Предлагаю вам поехать в Вильер. Вацлав Черт вас там ни за что не отыщет! Мы будем поддерживать версию о том, что вы отбыли за границу, и намекать на то, что вы находитесь, скажем, в Новой Зеландии. Полиции в Вильере требуется помощь, у них ведь нет толковых специалистов. Вернее, у них вообще никаких специалистов нет! Не сомневаюсь, там появился какой-то сумасшедший, а вы специализируетесь на поимке подобных им. Шеф полиции Вильера просит подмогу, но я не могу командировать к нему столичных ребят, у нас и так дел невпроворот, тем более сейчас, после того, как Черт вышел на свободу. Вы, пока Черт не пойман и не осужден, не можете работать в столице, но в Вильере это знать необязательно. Поедете туда, и если поможете поймать убийцу – хорошо, нам только на руку. Если нет, тоже небольшая беда. Для Вильера я подготовлю все необходимые бумаги, отправитесь туда под мою ответственность. Черт с ног собьется, но вас так и не отыщет, я уж позабочусь. А вам там скучать, сидеть сложа руки не придется: ищите себе пресловутого вулкодлака!

– Предложение мне нравится, шеф, – не раздумывая, откликнулась Стелла Конвей. – Когда мне отправляться в Вильер?

– Не спешите, еще день-два они без вас обойдутся, – заявил Готвальд. – Для всех, в первую очередь для Черта, организуем ваш отъезд за границу: на машинах с мигалками, в международный аэропорт столицы. Я лично поеду вас провожать! Комар носу не подточит! Для всех вы отбываете в долгий заграничный вояж, дабы поправить пошатнувшиеся нервы. А в самом деле отбудете в противоположном направлении в небольшой провинциальный городок – в гости к вулкодлаку.

Спустя двадцать минут они завершили обсуждение всех деталей. Оказавшись в приемной, Стелла заметила Илону, щебетавшую с кем-то по телефону. Секретарша при виде ее поджала губы и произнесла в трубку:

– Милочка, мне пора закругляться, работа зовет! Я перезвоню тебе сегодня вечером!

Провожая доктора Конвей взглядом, подумала: чуть было не попалась. Ей было чрезвычайно интересно, о чем говорят шеф и его противная сотрудница. Не дай бог лопочут романтические глупости! Секретарша, как обычно, попросту подслушала разговор в кабинете. Ничего занимательного она не узнала, но от сердца отлегло: мымра и шеф не состоят в любовной связи. А то от ушлой Стеллы, которая спала и с прокурором, и с маньяком, всего можно ожидать!

Илона была не против заполучить шефа в мужья, но он пока не поддавался ее чарам. Ничего, еще немного усилий, и Теодор Готвальд капитулирует. Вот и хорошо, что Стелла укатит в какой-то провинциальный городок помогать в расследовании тамошних убийств. Может, вулкодлак ее сцапает и оторвет ей башку? Тогда Илона станет жить спокойнее…