Текст книги "Интервью с магом"

Глава 11

Маше стало лучше, под вечер она могла уже говорить и даже смеяться, хотя ей и приходилось соблюдать постельный режим.

– Эти припадки меня забодали, – призналась она. – В последнее время почему-то чаще стали. Недавно со мной такое прямо в церкви приключилось...

Бедная девочка! Мало того, что судьба лишила ее родителей и определила в детский дом, так еще и наградила тяжелым недугом. Я попыталась уверить Машу, что эпилепсия – болезнь избранных, что ею страдали и Александр Македонский, и Достоевский.

Но Маша была в курсе, и гораздо больше ее интересовало то, что произошло во время сеанса погружения в прошлую жизнь. Плотников додумался показать ей запись, хотя я была категорически против. Но гадкому типу, похоже, доставляло особое удовольствие отметать все мои предложения и советы!

Хорошо, что видео не вызвало негативных последствий – девочка прокрутила его целых три раза и заявила в итоге:

– Класс! Значит, во мне в самом деле живет душа Феликса? Черт, и почему я большего сообщить не смогла! Мне кажется, что какое-то воспоминание еще осталось и вот-вот вырвется наружу...

Я заявила, что нечего ломать голову над всем этим, и велела Маше отдыхать. Плотников вместе с командой решил покинуть нас. Я была крайне рада, что больше не увижу его наглую физиономию. К моему удивлению, Светлана собиралась вместе с ним.

– Мы летим в ту воинскую часть, – пояснила она. – Илья установил, что здания все еще существуют, хотя сама часть в середине девяностых была расформирована.

Илья! С каких пор ясновидящая зовет нахального типа по имени?

Не удержавшись, я поинтересовалась, какая роль отводится мне, на что получила прямой ответ самого Плотникова:

– Вы, госпожа бывшая радиоведущая, останетесь здесь, в детском доме, и будете следить за состоянием Маши.

– Неужели вас, господин изверг, начало волновать здоровье Маши? – едко спросила я. – Да если бы девочка во время ретроспекции умерла, вам было бы все равно! Вам же главное – выслужиться перед вашим сумасшедшим шефом!

Наверное, слова о сумасшедшем шефе все же стоило опустить, ведь Аскольдов оплачивал из своего кармана и мое участие в операции, но уж очень мне хотелось как следует вмазать противному яппи с платиновым браслетиком. Словесно, разумеется!

Не знаю, к чему в итоге привела бы наша перепалка, но в коридоре появилась завернувшаяся в одеяло Маша.

– Я слышала, о чем вы говорите! – сказала она с хитрой улыбкой. – Знаете, я вообще обожаю чужие секреты и люблю подслушивать... Возьмите меня с собой! Туда, на место преступления!

– Нет! – в один голос воскликнули Илья и я. – Ты только что перенесла эпилептический припадок, тебе надо оставаться в постели...

– Знаете, сколько я таких припадков перенесла? – спросила обиженно Маша. – Я же знаю, что теперь со мной все в порядке… А мне так хочется побывать в той воинской части! Я ведь тоже имею право, все ж я была Феликсом, а его там убили…

Мы упорно не соглашались, и тогда девчонка заявила с деланым вздохом:

– Что ж, ничего не поделаешь... А я, между прочим, кое-что вспомнила. Очень и очень важное. К примеру, где убийца закопал тело Феликса... Без меня вы его не найдете. Только ведь я могу обо всем и забыть, если вы меня не возьмете…

Это был откровенный шантаж. Но что можно было ему противопоставить? Не знаю уж, говорила ли Маша правду или блефовала, но Илья, услышав, что ей известно место захоронения Феликса, тотчас заявил:

– Одевайся! Мы летим через десять минут!

Маша взвизгнула, подпрыгнула и, подскочив к Плотникову, поцеловала его в щеку.

– Спасибо, дядя Илюша! А на чем летим, на частном самолете?

– На частном вертолете, – ответил тот, потирая щеку и краснея.

Кто бы мог подумать, что субъект умеет краснеть… Я ведь была уверена, что такой вас из огнемета расстреляет и глазом не моргнет, а его смутил поцелуй десятилетней пигалицы.

– Кстати, вы ведь велели мне следить за Машей. Но если она летит с вами, следовательно, я непременно сопровождаю ее! – выстроила я безупречный силлогизм. И еще до того, как Плотников сумел возразить, ринулась в комнату, чтобы быстро переодеться и захватить сумочку.

– Можете так не торопиться, – бросил мне вслед Плотников сладким тоном.

Экспедиция едва не отбыла без меня. Выйдя к стадиону, я увидела детвору, глазевшую на вертолет, лопасти которого с шумом рассекали воздух, и, размахивая руками и вопя, неслась к нему на всех парах. Так ведь и знала, что чекист прикажет улететь без меня, потому-то и предложил не торопиться. Не тут-то было!

Я вбежала по трапу и заявила:

– Хотели улететь без меня, случайного очевидца? Стыдитесь, изверг!

В воздухе я по большей части отмалчивалась. Наконец вертолет, заюлив над леском, пошел на снижение, и в иллюминатор я увидела развалины воинской части. Вот он, искомый объект!

Мы приземлились прямо на заросшей сорняками площадке, сквозь бетонные плиты которой пробивались даже молодые деревца. Нас встретили три человека в военной форме, причем, судя по тому, с каким почтением они обращались к Илье, Аскольдов немало им заплатил.

Но главным героем была Маша, облаченная в поношенную серую с оранжевыми вставками болоньевую куртку и смешную шерстяную шапочку с разноцветными помпонами. Это я настояла на том, чтобы она тепло оделась – все же под вечер делалось прохладно.

Девочка пару минут молча осматривала ветхие, потемневшие строения – стекла были выбиты, и пустые рамы напоминали глазницы черепа. На плацу сохранился большой транспарант с цитатой из Ленина. Оказывается, чтобы попасть в прошлую жизнь, вовсе не требуется сеанс ретроспекции, достаточно выехать из столицы на пару сотен километров – и вот он, наш прежний совковый пейзаж!

Засунув руки в карманы курточки, Маша молча направилась в сторону транспаранта. Мы гурьбой последовали за ней. Один из военных оказался последним командиром ныне заброшенной воинской части – расформировали ее в 1996 году.

Я ковыляла среди бутылок, мусора и веток, попадались под ноги использованные шприцы и презервативы. Высокий забор не оградил воинскую часть от проникновения местной шпаны. И, судя по всему, от визита похитителей...

Маша обернулась, и я увидела, что лицо у девочки мраморно-белое. Не хватало еще, чтобы у нее случился новый припадок!

– Да, это было здесь, – она указала на приземистое строение, стоявшее на отшибе. На стене его виднелся местами облупившийся красный крест.

– Медицинский пункт, – зачем-то объяснил бывший командир части, хотя назначение здания и так было понятно.

Первыми в двери дома вошли мужчины, затем Маша, а мы со Светланой – последними. Внутри царил хаос – разбитые стеклянные шкафчики, от которых остались только ржавые металлические остовы: раньше в них хранили медикаменты, валяющаяся в углах мебель, покрытая плесенью и грязью, застывшие человеческие фекалии там и сям, похабные надписи и рисунки на стенах…

Маша повернулась и указала на дверной проем:

– Туда!

Но коридорчик оказался тупиком. Мы потоптались на вздувшемся линолеуме, и вдруг командир части, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

– Как же я мог забыть! Впрочем, ведь столько лет прошло. В медпункте имелось еще подземное помещение. Собственно, это был морг, но использовалось оно и в качестве склада или бокса для инфекционных больных, в зависимости от ситуации. И вход в него был...

Вход отыскался в углу – кольцо, вделанное в пол, сразу и не заметишь. Крышка со скрипом откинулась, и в лицо мне дохнуло сыростью и затхлостью. Первым туда спустился Плотников и крикнул снизу:

– Да, это здесь!

Опередив остальных желающих, я быстро юркнула в подземелье. Небольшой предбанник, снова металлическая дверь, а за ней бетонный бункер, в самом деле очень похожий на тот, который был изображен на присланном похитителями Аскольдову компакт-диске.

По стенам заплясал луч фонаря. Выключатель, разумеется, не работал, да и лампочки никакой наверху давно уже не было. Вандалы, если и бывали в подземном помещении, то нечасто. Мое внимание привлек валявшийся в углу матрас. Полусгнивший, попорченный грызунами. И все же можно было разглядеть узор – зеленые, желтые и фиолетовые концентрические круги вперемежку с такого же цвета квадратами и треугольниками. И ведь о матрасе как раз такой расцветки вещала в прямом эфире Светлана!

Ясновидящая, тоже спустившаяся в бункер, подошла к матрасу, опустилась на грязный пол на колени и произнесла:

– Да, это я видела... Именно это...

– Ни к чему не прикасаться! – приказал Плотников, а я утробно рассмеялась:

– Спустя одиннадцать с лишним лет надеетесь найти следы и улики? Смешно! Да здесь ведь побывала куча людей, а на матрасе, не исключено, перетрахалась вся местная молодежь и переночевали все окрестные бомжи. Какие улики, какие отпечатки пальцев?

И все же я надеялась на то, что улики остались. Бывает же такое, что и спустя множество лет на месте преступления обнаруживают новые следы!

Все как-то забыли о Маше, а когда принялись ее искать, то выяснилось – девочка исчезла. Я ужасно испугалась, представив вдруг, что ее похитили. Хотя кому нужна несчастная сирота? Директриса детдома за нее и ста рублей заплатить не в состоянии!

Мы поднялись на поверхность, выкрикивая имя девочки. Я первой заметила ее – оранжевые вставки Машиной курточки мелькнули где-то в лесополосе, которая примыкала к воинской части.

– Маша, стой! – крикнула я, устремляясь за девочкой.

И что только на нее нашло? Хотя если трезво поразмыслить – мне бы тоже не доставило удовольствия оказаться на месте, где меня придушили в предыдущей жизни. Не следует также забывать, что Маше всего десять с небольшим. Интересно, а душа каждый раз, попадая в новое тело, переживает весь процесс развития заново, от младенческого возраста до старческого маразма? Или навыки из другой жизни все же дают о себе знать? А что, потрясающая мысль – Моцарт сочинял музыку в три года не потому, что был гением, а потому что и в прошлой жизни был музыкантом, и душа просто взяла старые привычки в новое тело. А тот, кто проявляет какие-либо способности, например, страсть к иностранным языкам, театру или, скажем, технике или компьютерам, всего лишь реализует способности, игравшие важную роль в прошлой жизни.

Глупые мысли мелькали в моей голове, пока я неслась за Машей, выкрикивая ее имя. Но девчонка ни за что не хотела останавливаться! А потом исчезла.

Минут десять спустя Светлана обнаружила ее – девочка была неподалеку, около вышки, еще одного реликта «холодной войны», стоявшего среди деревьев. Маша отчего-то прислонилась к искривленному дубу с обгоревшим боком, пытаясь обнять руками ствол.

– В него молния ударила, – сказал бывший командир части, – еще в конце восьмидесятых. Знатная была гроза...

Я приблизилась к Маше и попыталась оторвать ее от дерева.

– Нам домой пора, – произнесла я. – Здесь больше делать нечего...

Маша упрямо качнула головой и произнесла:

– Здесь... Это здесь... То место, о котором я вам говорила... и хотела его показать... Я точно знаю – искривленный дуб с черным стволом…

– О чем ты? Ты разве тут уже была? – вмешался в нашу беседу вездесущий Плотников.

Маша внезапно поцеловала ствол, а затем, плача, сползла на землю. Я погладила девочку по голове, но она оттолкнула меня и крикнула:

– Неужели вы не понимаете! Это именно здесь!

– Что – здесь? – теряя терпение, спросила я.

Маша, немного успокоившись, мрачным и горестным тоном ответила:

– Феликс лежит здесь, под этим деревом. Феликс, то есть я в прошлой жизни. Он убил его и закопал... закопал меня… с южной стороны… Здесь, здесь, здесь!

Маша топнула ногой и залилась слезами. И только потом до меня дошло – она привела нас к могиле. К могиле несчастного мальчика Феликса Аскольдова. Вернее, к своей собственной могиле...

Глава 12

Нетрудно себе представить, что затем последовало, – в указанном Машей месте стали рыть яму. Вообще-то, скажу честно, в душе у меня теплилась надежда, что девочка ошибается и Феликс не похоронен под дубом, что все это дурной сон...

Кости обнаружились достаточно быстро – тело было зарыто не так уж глубоко, скорее, наспех, лишь бы побыстрее избавиться от него. Я не могла сдержать любопытства и заглянула в яму – уже стемнело, и увидеть много мне не довелось, только что-то белое, выделяющееся на фоне черной жирной земли...

Маша все время беззвучно стояла в сторонке, и ни Светлана, ни я не были в состоянии вывести ее из ступора. Впрочем, я бы тоже впала в подобное состояние, если бы узнала, где лежит тело того человека, в котором моя душа жила в прошлой жизни...

Когда обнаружили останки, раздались возбужденные крики. Маша задрожала и опустилась на землю. Светлана прижала ее к себе и зашептала:

– Все в порядке, все в полном порядке...

Маша вдруг изъявила странное желание взглянуть на то, что обнаружили под дубом. И никто не посмел ей отказать. Она довольно долго смотрела на белые кости и истлевшие тряпки, а потом печально сказала:

– Он умер быстро. Убийца сломал ему шейные позвонки...

Меня бросило в дрожь. Откуда, скажите на милость, Маша может знать такое? Ответ один – она в самом деле вспомнила, что с ней было в прошлой жизни. Однако чьи кости нашлись в лесополосе – действительно ли Феликса? Какова вероятность того, что ребенок подбегает к первому попавшемуся дереву, топает ногой и утверждает, что именно здесь зарыты человеческие останки?

Даже не будучи статистиком, я понимала, что вероятность ничтожна мала. Значит, Маша располагала сведениями – теми самыми, которые реактивировал сеанс погружения в прошлую жизнь.

– Это Феликс! – услышала я мужские голоса.

Оставив Машу на попечение Светланы, я подошла к краю ямы. Лопатами орудовали Плотников и двое военных.

– С чего вы взяли? – поинтересовалась я.

И Илья сухо ответил:

– Скелет детский, сразу видно... Одежда хоть и истлела, но обрывки сохранились... А кеды на ногах, к примеру, почти не сгнили. И они – та самая обувь, что была на Феликсе в день исчезновения. Да еще браслет на руке...

Он указал на тонкую белую кость, на которой что-то посверкивало в свете фонарей, но у меня не было ни малейшего желания разглядывать украшение.

– Конечно же, будет произведена и генетическая экспертиза, – добавил чекист, – а также восстановление внешности. Но даю руку на отсечение: перед нами останки сына шефа...

Не знаю, что нужно делать в случае обнаружения где-нибудь в лесу или на дачном участке человеческих останков. Вероятнее всего, оповестить милицию, ведь в земле может покоиться жертва преступления. То, что Феликс был жертвой преступления, к тому же убийства, никто не сомневался. Но и звонить в милицию не собирался. Вместо этого скелет бережно извлекли из ямы и положили в специальный пластиковый мешок. Один из ассистентов Плотникова снимал все происходящее на камеру.

– Что вы намерены делать с... телом? – спросила я с вызовом у Ильи. – Необходимо подключить к расследованию правоохранительные органы!

– Я знаю, что делаю, – огрызнулся яппи. – Милиция и прокуратура не смогли помочь одиннадцать лет назад, не помогут и сейчас. Расследование будет произведено, но правоохранительные органы здесь ни при чем. Где Маша?

Девочка находилась около Светланы. Уже наступила осенняя ночь, когда, наконец, мы вернулись к вертолету. Я старалась не пялиться на черный пластиковый мешок на полу, в котором находился бедняжка Феликс... Интересно, а где покоится тело, в котором обитала моя душа в прежней жизни? Тоже под каким-нибудь деревом в лесу? Или, как и надлежит, на одном из кладбищ? Или оно было кремировано? А может, мне повезло и моя душа живет первый раз, и я – ее первая оболочка?

Вертолет взмыл в воздух, а я спросила у Плотникова:

– Куда мы летим? Обратно в Ленинск?

– Если вы так хотите туда попасть, могу приказать совершить посадку, и вы сможете пешком отправиться туда! – заявил наглец. – Естественно, в свете сенсационных событий мы летим в Москву. Сальвадор Аскольдов желает как можно быстрее увидеть своего сына...

Своего сына? От Феликса остались лишь скелет и истлевшая одежда! Неужели любящий отец хочет увидеть это? Могла бы я без содрогания взглянуть на останки собственного ребенка? И в который раз за день я порадовалась тому, что у меня нет детей. Бывший муж вообще-то хотел завести бэби, но я воспротивилась: мужчинам что, выполнил свою нехитрую функцию – и работай над карьерой дальше. А беременность, кормление грудью и, естественно, забота о ребенке в течение последующих лет – мол, женская прерогатива. Тогда бы в «Культовую личность» я точно не попала. А если бы не попала, то и не вылетела бы с треском, не оказалась на «Войне магов» и не сидела бы сейчас в вертолете, на полу кабины которого лежали останки убитого мальчика. Значит, любое, на первый взгляд бессмысленное и даже трагическое событие предопределено судьбой заранее?

Незаметно для себя я заснула, а открыла глаза оттого, что кто-то энергично тряс меня за плечо.

– Спящая красавица, пора подыматься! – заявил Плотников. – Ну, живо!

Мы находились на территории загородного поместья художника. Я потянулась, зевнула и спросила:

– Сальвадор нас сейчас примет?

– Сальвадор примет того, кого сочтет нужным, – отрезал Плотников. – А вы к разряду оных не относитесь. Шеф желает видеть Светлану, а также, что вполне понятно, Машу. Вы же можете отправляться к себе домой, госпожа неудачница. Ах, вот еще что… Велено передать вам!

Он протянул мне пухлый конверт, в котором находился мой гонорар. Да, сумма та же, что и была оговорена художником. И она позволит мне некоторое время припеваючи жить, не задумываясь о завтрашнем дне. Потому-то я и согласилась участвовать в немыслимой истории. О, кто знал, что все так обернется! Теперь я была готова сама заплатить столько же, дабы узнать продолжение.

Я быстро попрощалась с ясновидящей и Машей, которых уже окружили телохранители Аскольдова. Девочка выглядела напуганной, она, что было мне крайне приятно, не хотела расставаться со мной, но изверг Плотников попросту оторвал Машу от моей шеи и процедил:

– Госпожа Суматоха, вам пора! Вас ждет «Роллс-Ройс». Кажется, вам ведь понравилось разъезжать в нем? А когда еще представится подобная возможность… Разве что в следующей жизни!

Мерзавец намеренно исказил мою фамилию и откровенно насмехался. Ничего, сладкий мой чекист, в следующей жизни у стены окажешься ты, а я буду стоять рядом с винтовкой наперевес! И тогда посмотрим, кто кого!

Маша раскапризничалась, и только тогда я наконец вспомнила, что мы имеем дело с десятилетней девочкой. Конечно, она напугана, растеряна, сбита с толку. Еще бы, попала к эксцентричному художнику, который воображает, что в девочке живет душа его покойного сына. Правда, девочка сама так заявила, и ее слова, кажется, подтвердились...

Светлана пообещала мне, что присмотрит за Машей. Но ведь и ясновидящую могли так же, как и меня, в два счета выбросить на улицу!

Меня ждал все тот же серебристый «Роллс-Ройс», и я, откинувшись на мягком кожаном сиденье, всю обратную дорогу попивала французский коньяк, обнаруженный в баре. Ну да, в жизни рано или поздно все заканчивается. Даже сама жизнь рано или поздно заканчивается. Но если точно знать, что в итоге ты не умрешь, а возродишься снова в новом теле, то и умирать не страшно. Тогда смерть – всего лишь начало новой жизни! Интересно, по какому принципу происходит перерождение? Оно как-то связано с твоими поступками в предыдущей жизни? И если баланс твоих деяний (то есть карма) плохой, то ты превращаешься в маньяка, а если хороший – в супермодель? Нет, что-то тут не клеится. Ведь если путь развития души предопределен заранее, тогда Высшая Сила не имеет права предъявлять претензии к дурным поступкам – они же были запрограммированы изначально! А значит, и наказания никакого нет. То есть душа злодея получает те же шансы, что и душа праведника. Но если это так, какой смысл быть милым, нежным и пушистым?

Коньяк благотворно влиял на работу моих серых клеточек. Когда я прибыла в свой элитный жилой комплекс «Смарагд», то уже разработала четкую религиозно-философскую концепцию. Оставалось только отрастить бороду, сделаться гуру и грести деньги лопатой за врачевание душ московских нуворишей. А что, прекрасная идея! Жаль только, что борода у меня никогда не вырастет, разве что в следующей жизни. Ничего, можно приклеить искусственную, из ваты...

Видимо, я все же переборщила с коньяком натощак, потому что, оказавшись в квартире, принялась искать на антресолях костюм Деда Мороза – он валялся там с новогодней вечерники, и к нему прилагалась роскошная седая борода. Обнаружив ее наконец, я долго примеряла бороду около зеркала и даже произнесла импровизированную речь, призывая силы ада забрать к себе Софью Безенчук и водрузить ее на самую большую и горячую сковородку. Но ведь я вроде бы пришла когда-то к выводу, что в аду сковородок нет… Да и самого ада тоже нет… Воистину, сам черт – несуществующий, заметьте! – в этом вопросе ногу сломит!

Затем я отчего-то расплакалась, наскоро перекусила, опрокинула в себя еще приличное количество алкоголя и отправилась отмокать в ванну. По пути я проверила автоответчик – оказывается, за прошедшие дни мне целых три раза позвонил бывший и осведомился, как у меня дела. Приятно, конечно, но все прошло, мой милый Августин, все прошло... Нет, мосты сожжены и обратной дороги нет! Об этом я решила немедленно сообщить своему бывшему и позвонила ему на мобильный, несмотря на то что было около трех ночи. И когда он сонным голосом отозвался, заявила с глупым хихиканьем:

– Нет, малыш, ты мне не нужен! Даже если на коленях обратно приползешь, тебя я не впущу! Это называется плохая карма!

– Дура, – констатировал мой бывший лаконично. – Я за тебя волновался, а ты упилась в сосиску. Проспись лучше. И не смей больше меня беспокоить! Между нами все давно конечно!

Я долго слушала отрывистые гудки в трубке, затем утопила телефон в воде и снова зарыдала. Так хотелось умереть и родиться снова – молодой, красивой, знаменитой и богатой! Например, голливудской звездой! Или, на худой конец, любовницей олигарха!

Спать я улеглась под утро, а разбудил меня телефонный звонок. С трудом открыв глаза и отыскав мобильник (трубка радиотелефона все еще покоилась на дне ванны), я вдруг ощутила дежавю. Да, ведь такое уже было, и совсем недавно!

– Это Черносвитов, – услышала я красивый баритон иллюзиониста. – Катенька, вы вернулись из экспедиции?

О, вот кто мне сейчас нужен! И как я могла забыть о Марке Львовиче? Положительно, я настоящая идиотка! Красавец-мужчина в самом расцвете сил, к тому же чертовски богатый и знаменитый, да еще холостяк… И что с того, что ему за пятьдесят? Зато он обладает несомненным жизненным опытом!

Поэтому я, наплевав на всякого рода обязательства о неразглашении, в подробностях поведала иллюзионисту о том, чему стала свидетельницей.

– Похоже на сюжет для очередной серии фильма «Секретные материалы»! – заявил, когда я завершила повествование, Черносвитов. В его голосе звучали восхищение и смущение. – Значит, бедняжку Феликса нашли?

– Да, и останки сейчас находятся у Аскольдова! – сообщила я, чувствуя, что ужасно хочется пить. – Только я не имею доступа к информации, меня элементарно выставили вон.

– Ничего, Катенька, я попытаюсь разузнать, что к чему, – пообещал иллюзионист. – И кстати, вы не против отужинать со мной сегодня вечером?

Конечно, я не была против! Какая бы нормальная и даже ненормальная женщина была против? Ведь у Черносвитова помимо всего прочего имелся и собственный ресторан, где любила собираться столичная элита.

Я дала себе слово, что посплю совсем немного, и закрыла глаза. Когда же их открыла, часы показывали без четверти восемь вечера. И как я могла продрыхнуть так долго? Наверное, сказался стресс последних недель.

Черносвитов говорил что-то о девяти вечера, о том, что заедет за мной! А я была в ужасном состоянии – взглянув на себя в зеркало, едва не отдала концы от страха и принялась немедленно наводить марафет.

Когда раздался мелодичный звонок в дверь, то я была практически готова. Как же хорошо иметь под рукой всевозможные косметические средства! Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества. Я усмехнулась: последняя мысль вполне подходит к вечеру с иллюзионистом!

Марк Львович выглядел подлинным джентльменом – в смокинге, с орхидеей в петлице. Классический наряд, без лишней экстравагантности, но в то же время такой безумно элегантный!

– Катюша, вы – само совершенство! – одарил он меня комплиментом, и я была на седьмом небе от счастья.

Нас ждал длинный черный лимузин, и я окончательно ощутила себя царицей вечера.