Текст книги "Деньги"

Однако на сегодняшний день «электронные деньги» ещё не являются деньгами в полном смысле этого слова. Более того, проблема замены наличных денег «электронными» порождает правовые и морально-этические проблемы, связанные с неравнозначностью этой подмены, а также пределами человеческой свободы воли и возможности использования права пользоваться деньгами как инструмента принуждения. Эти вопросы будут рассмотрены далее.

Таким образом, на сегодняшний день мы живём в мире, где каждое государство суверенно определяет форму своей валюты, выпуская либо национальную валюту, либо вступая в валютный союз, либо используя иностранную валюту на своей территории. Каждая такая валюта не имеет товарного обеспечения и находится в обращении лишь постольку, поскольку население верит в платёжеспособность своего правительства (и центрального банка) и соглашается принимать декретные деньги, объявляемые на соответствующей территории законным платёжным средством, к обмену на товары и услуги. Важным последствием такого положения вещей, на которое следует обратить внимание, является ограничение обращения каждой валюты лишь территорией, на которой такая валюта является законным платёжным средством. Если агент располагает иной валютой, то для совершения сделки на территории, где располагаемая им валюта не имеет прав законного платёжного средства, ему необходимо совершить валютно-обменную операцию по курсу, который сложится на рынке к соответствующему моменту времени. Возникает валютный транзакционный риск. До перехода на систему плавающих курсов такой риск отсутствовал, а транзакционные издержки равнялись комиссии за обмен (как правило, заранее известной) либо комиссии за переплавку монеты.

Резюме. На протяжении веков роль денег выполняли золото и серебро, которые связывали собою реальный (через стоимость своей добычи) и финансовый (через стоимость процента) сектора экономики. В результате потрясений XX века (двух мировых войн, Великой депрессии и ряда других экономических кризисов), а также существенно увеличившегося объёма производства, произошёл отказ от монетарного стандарта, окончательно – в 1971 году. Установившаяся вскоре Ямайская финансовая система подразумевает самоценность бумажных денег и запрещает привязку их стоимости к драгоценным металлам. Деньги выпускаются центральными банками стран, не имеющими обязательств по их обмену на фиксированное число драгоценного металла, а стоимость денег определяется путём плавающего курсообразования, подобно формированию цены на любой иной товар.

Деньги – это время

Предыдущие главы были посвящены истории возникновения денег и изменения их формы. В большей степени они были призваны познакомить читателя с основными фактами, касающимися генезиса денег в человеческой истории: предпосылками и фактическими обстоятельствами их появления; функциями, которые на них возложили люди; видоизменением их внешней формы в истории.

На нынешнем этапе необходимо систематизировать эти факты для формирования цельного представления о том, что есть деньги.

Всякое научное определение строится на включении исследуемого понятия в состав того или иного рода, группы явлений, то есть на выявлении родовых признаков такого понятия. Это позволяет классифицировать его, установить его свойства и характеристики. Применительно к деньгам этот вопрос нетривиален ещё и по той причине, что классификация носит не сугубо научный, умозрительный, но и правовой характер, то есть от верной классификации родовой принадлежности денег будет зависеть правовое регулирование денежного обращения, а, следовательно, права и обязанности тех, у кого на руках деньги находятся. Назвать такой вопрос маловажным никак нельзя.

В практической плоскости постановка проблемы природы денег означает поиск ответа на два взаимосвязанных и зависимых друг от друга вопроса: во-первых, являются ли деньги товаром; и, во-вторых, если деньги являются товаром, то являются ли они вещью?

Спор о признании денег товаром или об отрицании их товарной сущности многогранен: на экономическую сущность этого спора налагаются и иные грани проблемы, среди самых значимых из которых – религиозно-этическое восприятие денег крупнейшими мировыми религиями: христианством и исламом.

Данный спор имеет очень давнюю историю и возник задолго до оформления политической экономии в качестве самостоятельной науки. Впервые достаточно системно он был изложен, пожалуй, Аристотелем в трактате «Политика» (в IV веке до Р.Х.)116116
  Аристотель. Политика. М.: АСТ, 2010. С.33 – 41.


[Закрыть]. В нём древнегреческий мыслитель противопоставляет два вида искусства – домостроительство117117
  В допетровской России экономику, то есть науку об управлении хозяйством, называли именно домостроительством, отсюда и название знаменитого литературного памятника той эпохи – хозяйственного трактата «Домострой».


[Закрыть] (от древнегреческого слова «дом» (οικος) происходит слово «экономика») и «искусство наживать состояние» или, если быть точнее с переводом, «искусство обогащения» (по-древнегречески χρηματιστική).

Домостроительство Аристотель связывал с созданием материальных благ, которые бы непосредственно удовлетворяли жизненные потребности людей. Такие занятия он считал полезными и благотворными. Напротив, торговлю и особенно ростовщичество Аристотель считал «противными природе». Деньги были созданы исключительно для обмена, самостоятельно они не удовлетворяют человеческих потребностей, а оттого их нельзя преумножать «из самих себя», считал мыслитель. То есть деньги не должны порождать денег, а именно к этому ведут торговля (с наценкой без создания дополнительного материального блага) и ростовщичество (с процентом, при котором из денег без товара появляются деньги): «Поэтому с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то своё назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведёт именно к росту денег»118118
  Аристотель. Op.cit. С.41.


[Закрыть].

При этом Аристотеля можно считать основателем номиналистского представления о деньгах, ведь именно им было высказано предположение, что ценность денег связана не с внутреннею их ценностью, но с тем отношением, которое сформировано о них у людей: «Иногда, впрочем, деньги кажутся людям пустым звуком и вещью вполне условной, по существу ничем, так как стоит лишь тем, кто пользуется деньгами, переменить отношение к ним, и деньги потеряют всякое достоинство, не будут иметь никакой ценности в житейском обиходе, а человек, обладающий даже большими деньгами, часто не в состоянии будет достать себе необходимую пищу; такого рода богатство может оказаться прямо-таки не имеющим никакого смысла, и человек, обладающий им в преизобилии, может умереть голодной смертью, подобно тому легендарному Мидасу119119
  Имеется в виду мифический фригийский царь, правивший до Троянской войны, имевший дар от богов превращать любой предмет, к которому прикасался, в золото. Герой некоторых других древнегреческих мифов. Не следует путать с реально правившими фригийскими царями с таким же именем.


[Закрыть], у которого вследствие ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему яства превращались в золото»120120
  Аристотель. Op.cit. С.38.


[Закрыть].

Но что же такое тогда деньги? Прямо Аристотель не ответил на этот вопрос. Но косвенно, основываясь на тезисах его трактата «Политика», можно предположить, что мыслитель считал деньги символом, знаком того товара, в счёт которого деньги передаются. От такого понимания денег и происходит название теории номинализма: nomen по-латыни – это «имя». Деньги – всего лишь «имя», символ другого товара. Когда пахарь продаёт выращенное им зерно в надежде купить одежду, и получает за зерно деньги, деньги фактически выражают собою будущую одежду, которую он планирует купить, но сами по себе не имеют самостоятельной ценности. Именно такова логика рассуждений Аристотеля и его многочисленных последователей на протяжении веков.

Можно было бы представить некую идеальную систему (например, компьютерную), в которой были бы зарегистрированы все продавцы и покупатели, существующие на рынке, и где при передаче товара от лица А лицу Б продавцу начислялось бы определённое число баллов со счёта покупателя, которые он мог бы передавать при последующих покупках. Такой балл, лишённый материальности, не имеющий самостоятельной ценности в отрыве от обмена, вероятно и должен был бы выражать представление об идеальных деньгах, существующее у номиналистов. Единственная ценность денег в таком случае – только служить средством обмена: ценность вещи, олицетворяющей деньги, оказывается целиком оторвана от ценности «чистых денег».

Правда, у последовательного и внимательного читателя возникнет в этом случае естественный вопрос: откуда у первого покупателя в системе появятся первые баллы для обмена? Источник возникновения «чистых денег» останется неясным.

Второй вопрос, возникающий в этой связи, – баллы не должны менять ценность во времени. Если в момент приобретения баллов за мужской костюм нужно было отдать три пары мужской обуви, то такое соотношение должно быть постоянным, ведь, следуя логике номиналистов, продавец обуви приобрёл не баллы, а символы на покупку костюма уже в момент продажи своей обуви. Таким образом, временная стоимость денег отвергается.

Впрочем, к этим вопросам мы вернёмся позже. Сейчас же продолжим следовать логике номиналистов, невзирая на очевидные натяжки и ошибки в ней.

В этой логике ростовщик оказывается по сути своей обманщиком или мошенником: он предлагает увеличить количество денег – даёт только сумму долга, а просит вернуть её с процентами, – тогда как количество товаров вследствие дачи денег в долг не увеличивается (хотя эта логика справедлива только для потребительского финансирования и не соблюдается, если говорить об инвестиционном кредитовании, однако последнее вряд ли имело сколь-нибудь широкое распространение до эпохи капитализма, в том числе при жизни Аристотеля). Именно поэтому Аристотель называет ростовщичество противоестественным, «заслуживающим ненависти» занятием.

Не сложно заметить, что номиналистская теория денег, позволяющая обосновать запрет ростовщичества, существующий во всех авраамических религиях: в христианстве, в исламе и в иудаизме121121
  Сравните требования в христианстве (Лк. 6: 30 – 36: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего не требуй назад… и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего… Итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд») и исламе (сура 2 «Аль-Бакара = Корова», аяты 275 – 279: «Аллах разрешил торговлю и запретил процент… Если вы правоверные, не берите процентов»).


[Закрыть], – была охотно воспринята в средневековую, докапиталистическую эпоху Церковью. Особенно явно эта тенденция прослеживалась в католичестве, которое в эпоху схоластики активно реципировало (включило) античную философию, прежде всего, аристотелизм, в свою догматику. Так, Фома Аквинский122122
  Фома Аквинский (1225 – 1274) – выдающийся богослов-схоласт, монах-доминиканец, преподаватель парижской Сорбонны. Канонизирован Католической Церковью в 1323 году и получил от неё исключительный титул «Ангельский доктор» (Doctor Angelicus). Аристотеля в своих трудах именовал просто «Учителем» (с большой буквы). В 1879 году официально объявлен Святым Престолом самым авторитетным католическим богословом, его учение признано точным изложением католической доктрины веры и лежало в основе социального учения Католической Церкви до Второго Ватиканского Собора 1962 – 1965 годов.


[Закрыть] довольно подробно остановился на изучении природы денег. Исследователь его учения (томизма) Татьяна Стецюра отмечает: «Хрематистика, или искусство наживать состояние, нацеленный на безграничное умножение денег, развился из товарного обмена, то есть из использования вещей не по их прямому назначению «не ради обмена делается обувь. Но [ради] обувания. Так же обстоит со всеми другими вещами, находящимися во владении», – утверждал Альберт Великий в комментариях к «Политике». Сходным образом рассуждал и Фома. По его словам, стремление к денежной прибыли «по справедливости должно быть презираемо», ибо оно направлено лишь на то, «чего требует вожделение».

Будучи введены в обиход по общему соглашению, а в сущности являясь «ничем», деньги само по себе не способны восполнить природные потребности людей, поэтому «часто может случиться так, что тот, кто имеет деньги в избытке, будет нуждаться в пище»123123
  Стецюра Т. Д. Хозяйственная этика Фомы Аквинского. М.: РОССПЭН, 2010. С.156 – 157.


[Закрыть].

Так, Фома Аквинский выделял мерой ценности вещей человеческие потребности, которые ими удовлетворяются. Поскольку деньги сами по себе не способны удовлетворить потребностей, то они являются не товаром, не вещью, а «условной мерой»124124
  Ibid. С.154 – 155.


[Закрыть]. По сути дела, Фома Аквинский, в учении которого были объединены с одной стороны Священное Предание Отцов Церкви, а с другой стороны – наследие древнегреческой философии (прежде всего, конечно, Аристотеля, а также и Платона), завершил формирование представления о деньгах, как об условной мере измерения потребностей.

Кратко резюмируем содержание номиналистского подхода: деньги лишь опосредуют товарный обмен; их появление самое по себе не влияет на создание ценности. Из такого учения можно сделать важные практические выводы: во-первых, не имеет значения, кто выпускает деньги; во-вторых, не имеют значения их количество и стоимость одной единицы – они будут отображать лишь изменение в количестве реальных товаров, находящихся в обращении.

Однако такой подход содержит в себе неразрешимое противоречие. Согласитесь, ключевая особенность денег – их участие в товарно-обменных операциях: «Деньги, это великое колесо обращения, это великое орудие обмена и торговли»125125
  Смит А. Op.cit. С.303.


[Закрыть]. Без этого свойства – возможности выступать универсальным обменным эквивалентом («предметом типового обязательства»126126
  Мизес Л., фон. Теория денег и кредита. Челябинск: Социум, 2012. С.45.


[Закрыть], как это их свойство определяет фон Мизес) – деньги утрачивают свою полезность для участников оборота: это главное, для чего они предназначены, главное, для чего их используют. Иными словами, люди соглашаются отдавать товары взамен на деньги. При этом, отказываясь от какого-то товара взамен на денежную компенсацию, участник товарно-денежных отношений лишает себя возможности пользоваться положительными свойствами отчуждаемого товара, то есть удовлетворять потребности, для удовлетворения которых такой товар предназначен. «Денежное требование может вновь и вновь передаваться, обслуживая бесконечное число актов косвенного обмена без того, чтобы лицо, которое должно погасить его, было вынуждено сделать это»127127
  Ibid.


[Закрыть]. Можно ли предположить, что такая операция могла бы совершаться, если бы продавец не получал адекватного вознаграждения? Иначе, можно ли предположить, что кто-либо согласился бы получить взамен на товар деньги, если бы деньги не обладали внутренней, присущей им ценностью? Вероятно, такие операции могли бы иметь случайное место или существовать в идеальном мире, где царит всеобщая любовь и отсутствует экономический расчёт, но вряд ли это применимо к реальному земному миру, где для подавляющего большинства экономических агентов, действующих рационально, совершение подобных операций было бы неприемлемым. Эта цепочка рассуждений позволяет выдвинуть предположение, что деньги самые по себе являются товаром.

Обратимся здесь к трудам «отца политической экономии» Адама Смита. Как известно, он различал действительную и номинальную стоимость товаров. Количество труда, затраченного на производство товара, определяло для него его действительную стоимость, а деньги лишь выражали эту стоимость. Из этого можно было бы предположить, что Смит, как и Аристотель, видел в деньгах лишь счётные единицы, абстрактные единицы измерения стоимости, однако это не так. Смит пишет: «Хотя равные количества труда имеют всегда одинаковую стоимость для работника, однако для его нанимателя они представляют собою то большую, то меньшую стоимость. Он покупает эти количества труда то за большее, то за меньшее количество товаров»128128
  Смит А. Op.cit. С.91.


[Закрыть]. Таким образом, мы видим, что Смит ясно пишет о товаре, как вознаграждении за труд, которое работодатель передаёт работнику. Поскольку заработная плата выплачивается деньгами, то деньги предстают именно в виде товара.

Но, чтобы утверждать, что деньги – это один из видов товаров, необходимо также постараться исключить иные варианты их определения. Наиболее очевидные из таковых – определение денег как вида отношений, лишь удостоверяемых материальным носителем данных (монетой, банковским билетом или электронной записью), а также как символической неценной единицы измерения (подобно метру, килограмму или амперу).

Итак, рассмотрим допущение, что деньги – это вид отношений, возникающих между условным эмитентом денег и их условным держателем. В таком случае деньги выступают обязательством. Но поскольку это обязательство очевидно носит имущественный характер, поскольку сопряжено с необходимостью передать какое-либо имущество, то оно также может быть обменено и на иные виды имущества (необходимого при вступлении в очередной раунд обмена уже получателем денег), то есть носит опять же характер товара. В противном случае деньги должны были бы являться неимущественным отношением, но в таком случае исчезала бы материальная сторона их вовлечения в товарное обращение, которая совершенно очевидно присутствует, причём является ключевой. Скажем, возвращаясь к приведённому ранее примеру, земледелец обменивает зерно на деньги, желая получить в дальнейшем одежду. Однако в таком случае земледелец должен быть уверен, что портной примет у него деньги в обмен на одежду. Либо, если у земледельца, прежде чем он успел потратить деньги, например, случается праздник, где ему дарят нужную одежду, земледелец должен понимать, что ставшие свободными деньги он может потратить на иной товар – например, на труд слесаря, который починит ему нужную деталь для трактора. Следовательно, деньги должны удостоверять наличие встречного обязательства.

По своей экономической природе такое правовое обязательство суть долг. Если следовать этой логической цепочке рассуждений, то становится очевидным, что денежная масса в целом – это долг, права требования по которому бесконечно переходят от одного лица другому. Существенным становится вопрос, когда этот долг возник? Кто конечный должник?

Если речь идёт о золотой монете, то обнаружить такого должника, кажется, не представится возможным. Золотая монета – это товар и вещь в чистом виде, ценность которой в разное время соответствует ценности разных количеств иных товаров. Однако золото не появляется из ниоткуда. Человек извлекает его из земных недр, не передавая назад ничего взамен. Это первичное присвоение (в римском праве – occupatio129129
  G., 2, 66; D. 41, 1, 1, 1.


[Закрыть]), вовлечение ценности в хозяйственный оборот человека и, таким образом, чистое приращение капитала человечества в целом и непосредственно золотодобытчика, извлёкшего металл из недр земли, в частности. И в этом смысле – это материализация человеческого труда, связанного с извлечением ценности из недр, изъятием их из природы.

Не так будет обстоять дело с декретными деньгами.

Такие деньги являются обязательством – обязательством эмитента. В общем случае – центрального банка или казначейства, которые их выпустили в обращение. Но это обязательство носит материальный характер, что сообщает деньгам свойства товара, даже когда они утрачивают металлическую форму и содержание. Полагаясь на платёжеспособность эмитента, участники обращения принимают бумажные деньги в счёт оплаты. Изначально предполагалось, что эмитент обладает запасом золота или серебра в хранилище для обмена. Вопрос, чего ожидают в настоящее время, остаётся открытым – мы к нему ещё вернёмся.

Переход от бумажных денег к записям по счетам130130
  Временно, в целях удобства изложения, пока оставим за скобками повествования вопрос о том, являются ли записи по счетам в действительности деньгами.


[Закрыть] природы не меняет. Сохраняется должник – это коммерческий банк, в котором открыт счёт. Аналогичным с бумажными деньгами образом, участники обращения соглашаются на безналичное получение денежных средств, полагаясь на платёжеспособность того коммерческого банка, где для их нужд открыт счёт. Обязательство носит товарный, материальный характер.

Появление должника, замыкание цепочки рассуждений номиналистов не должно нас обманывать. Во-первых, мы не должны здесь путать причину и следствие. Сперва, несколько тысячелетий назад, возникла теория номинализма, развивавшаяся всё это время. А лишь затем: впервые во время сецессии южных штатов США и образования ими Конфедеративных Штатов Америки, а повсеместно – после Первой мировой войны, – возник на практике конструкт необеспеченных денег, ставший нормой после 1976 года. Появление денег, сконструированных по рецептам школы номиналистов, стало не результатом эволюции, а итогом целенаправленного эксперимента.

С другой стороны, можно говорить о том, что товарные деньги, как золотая монета, совмещали в себе два вида стоимости: чисто-денежную, связанную с приданием им платёжной силы на всей территории государства монаршим клеймом, а также товарную, то есть ценностью непосредственного золота, использованного для чеканки, как если бы это золото было бы использовано для иных целей. В таком случае эксперимент появления нетоварных денег – лишь отделение от денег лишней функции обращения драгоценного металла, разъединение этих функций.

Мы видим: утверждение о том, что деньги не выглядят как золотая монета определённой формы или даже как казначейский билет центрального банка, являясь лишь электронной записью по счёту, а потому не являются чем-то материальным, принципиально не отменяет тем не менее их товарной природы. Интеллектуальная собственность также носит абстрактный, нематериальный характер, но это не мешает ей быть предметом товарных отношений.

Если бы деньги не были товаром, а лишь неким абстрактным «эквивалентом стоимости», не имеющим самостоятельной ценности, что часто пытаются представлять в своих работах представители различных левых политических течений, то их бы люди не использовали в обращении. Их получение было бы равнозначно акту дарения, при котором равнозначного товара взамен продавец не получает. В самом деле, можно ли представить обмен ноутбука на 4 гигабайта или 11 дюймов? Если бы деньги были подобны гигабайтам или иным единицам измерения, то такой обмен не казался бы абсурдным. Но именно оттого, что природа денег не такова, указанный обмен невозможен.

Это подрывает и вывод, который сторонники такой теории стремятся развить: мол, деньги не имеют оттого стоимости, что не являются товаром. Значит, деньги нельзя продавать. По сути дела, речь идёт о схоластической попытке оправдания запрета взимания ссудного процента. Однако деньги имеют стоимость и их стоимость, как у любого другого товара, изменяется во времени, что и обусловливает природу ссудного процента, как оценки участниками сделки возможности использовать заёмные средства за определённый период времени. Другое дело, что в данном случае происходит смешение двух разных вопросов: стоимости денег (товара) и стоимости права требования кредитора по ранее выданному договору займа. Это разные объекты обращения и правоотношений. У них, очевидно, разная стоимость. Как нельзя заведомо определить, какой через год будет цена на хлеб, нефть или квадратный метр жилья в Перми, так же нельзя точно определить (знать), какова будет стоимость денег. Хотя в отношении всех перечисленных товаров можно заключить договоры, хеджирующие (снижающие, уменьшающие, страхующие) возможные риски изменения их стоимости в будущем (это не только форвардные и фьючерсные контракты, договоры свопа, но и ещё более простой договор займа, по которому кредитор рассчитывает через определённое время возвратить деньги с определённой заранее доходностью, рассчитывая, что эта доходность позволит ему получить в будущем эквивалентную по покупательной способности сумму или даже большую).

Проблема взимания ссудного, ростовщического процента имеет в своей основе моральную основу и отнюдь не связана с природой денег как таковых. Поэтому нет нужды искать обоснование этому моральному, религиозному запрету в природе денег. Деньги способны быть товаром, иметь внутреннюю ценность, служить средством накопления и вложений в предпринимательское дело. И никакой религиозный запрет на их природу в этом отношении повлиять не способен. Как верно и то, что эта их природа никоим образом не препятствует верующим соблюдать постановления своей религии касательно занятия ростовщичеством.

Обратить внимание стоит на другое, пожалуй, главное отличие денег от других товаров: они непосредственно не могут удовлетворять потребностей людей. Ни физические, ни физиологические, ни духовные потребности людей непосредственно не удовлетворяются деньгами. Их накопление – промежуточный процесс в деле удовлетворения долгосрочных целей, а на промежуточные цели (потребление) деньги и вовсе тратятся людьми ежедневно в режиме «от зарплаты до зарплаты». Наличие денег – наиболее удобный способ и самый быстрый способ обмена, при котором человек может получить определённые блага, но всё же их наличие открывает лишь потенциальную возможность удовлетворения потребности, самой потребности деньги не удовлетворяют. Наиболее очевидным доказательством тому является неисполнение договора: если человек заплатил за услугу деньги авансом, но услуга не была ему оказана, то человек остался и без денег, и без услуги. Его потребность осталась не удовлетворена, хотя деньги в количестве, необходимом для оплаты её оказания, у него изначально имелись. Другой пример: турист оказывается в чужой стране с деньгами в иностранной валюте, при этом в местных магазинах не принимают иностранную валюту или банковские карты. Имея деньги, турист фактически не может заплатить за требуемую ему услугу или необходимый товар (во всяком случае, в приведённом примере, пока не найдёт точки обмена валюты).

Эти примеры очевидны, но они подчёркивают важную мысль: деньги – промежуточный товар в цепочке потребления, что и отличает их от любых других товаров, выделяет на фоне других вещей и товаров.

Рассмотрим, тем не менее, ещё одну возможную ситуацию. Утром объявляется, что с сегодняшнего дня «старые» деньги не принимаются к оплате и подлежат обмену на каких-либо конфискационных условиях на «новые». В истории советской и постсоветской России131131
  Практика конфискационных денежных реформ не является российской выдумкой. Например, в Германии на конфискационных условиях проходил обмен рейхсмарок и рентных марок на немецкие марки в 1948 году. А совсем недавно, в 2016 году, конфискационную денежную реформу провела Индия.


[Закрыть] по такому принципу проводились денежные реформы 1947, 1961, 1991 и 1993 годов («хотели как лучше, а получилось как всегда»132132
  Известная оценка, данная денежной реформе 1993 года Виктором Черномырдиным, возглавлявшим на тот момент Совет Министров Российской Федерации.


[Закрыть]). Что при этом меняется для экономики? Никакие иные отношения собственности не пострадали. Не изменился объём производства. Не поменялись складские запасы. Те товары, которые производили для обмена на другие товары, продолжают производить. Создаваемый в экономике объём благ, непосредственно удовлетворяющих человеческие потребности, не изменился. Национальная экономика способна удовлетворить тот же объём потребностей населения в еде, одежде, жилье и т.д., что и прежде.

Но, тем не менее, очевидно, что что-то изменилось.

Изменился объём спроса в экономике.

Люди, которые рассчитывали на свои сбережения, их лишились. Тот, кто откладывал деньги на автомобиль, или дом, или хотя бы на телевизор или мобильный телефон, их уже купить не смогут, пока заново не скопят денег или не возьмут кредита. Из этого примера становится вполне очевидным, что даже в концепции номиналистских денег-символов лишение денег оказывается равносильным лишению тех благ, которые человек не успел приобрести на эти деньги.

Ранее неоднократно обращалось внимание, как технически возникают деньги: чеканка или эмиссия казначейством или центральным банком. Однако в тени оставался вопрос, важный для дальнейших рассуждений, а именно, какой экономический процесс выражается в появлении денег в экономике. И именно пример с конфискационными реформами позволяет нам обозначить эту грань денежной теории – связь денег и капитала.

Природе капитала будет посвящена следующая глава. Здесь же уместно будет сказать, что денежная масса в экономике равноценна сделанным, но неовеществлённым накоплениям, то есть это часть капитала, которая ещё не приняла формы капитальных благ. Это вознаграждение за труд всех тех участников хозяйственного оборота, которые примут прямо либо косвенно участие в создании будущих капитальных благ. Безусловно, здесь присутствует некоторая условность, поскольку непосредственно деньги могут быть потрачены на потребление, но в конечном итоге речь пойдёт именно о создании капитала (либо его проедании).

Если вернуться к трудовой теории стоимости Адама Смита и вспомнить знаменитое высказывание американского философа Бенджамина Франклина: «Время – деньги»133133
  Франклин Б. Советы молодому купцу // Время – деньги! М.: Изд-во АСТ, 2016. С. 309.


[Закрыть], – то можно сказать, что как раз деньги и являются временем. Таким образом, не только время – это деньги, но и деньги – это время: с одной стороны, это материализовавшееся в их форме время, потраченное на труд, на создание благ, использованных на удовлетворение человеческих потребностей, а с другой стороны деньги – это время, которое человек, ими обладающий, может в дальнейшем получить для удовлетворения своих потребностей. Таким образом, деньги служат перераспределению такого значимого человеческого ресурса как время. Здесь можно вспомнить другую широко используемую в русском языке поговорку, принадлежащую перу царя Алексея Михайловича: «Делу время и потехе час»134134
  Царь Алексей Михайлович. Книга глаголемая Урядник: новое уложение и устроение чина сокольничья пути // Собрание писем царя Алексея Михайловича. М.: Типография В. Готье, 1856. С.92.


[Закрыть]. Именно деньги являются тем механизмом, который превращает время, затраченное на «дело» (время, используемое для создания благ), во время, используемое для «потехи» (время, используемое для удовлетворения потребностей).

Прекрасное художественное выражение эта идея нашла в фильме Эндрю Никкола «In Time» (в русскоязычном прокате – «Время») – в этой антиутопии описан мир будущего, где единственной валютой стало время жизни: богатые стали практически бессмертны, а бедные должны зарабатывать каждую дополнительную секунду, и мгновенно погибают, если им этого не удалось. Каждый товар или услуга обменивается на минуты и секунды жизни, а также жизнь можно получить или проиграть в казино. Действительно, от мира Никкола наш нынешний мир отделяет лишь технические решения, которые позволяют сделать антиутопию явью.

Итак, деньги – это время, и время – деньги. Постараемся логически обосновать эту гипотезу (к тому же, к вопросам политической экономии методы эконометрики неприменимы: всё же речь о философской науке – познании, а не измерении явлений хозяйственной жизни).

Когда деньги обеспечивают текущие торговые операции, они как бы подменяют собою тот товар, на который будут обменяны. Сапожник, получая деньги за ремонт обуви или за сшитую на заказ пару, мысленно представляет или хлеб с молоком, или новый телевизор, или иной товар, который за эти деньги купит в ближайшее время. Однако, когда происходит сбережение денег, их накопление, мы говорим об отложенном создании капитальных благ, расширении инфраструктурных возможностей экономической системы к созданию и масштабированию различных благ. Эти деньги не предназначены для покупки в моменте какого-то товара, который уже произведён, но отложены для удовлетворения спроса на благо, которое необходимо создать. Для создания которого требуется столько отложенного труда (каковым являются по нашей гипотезе деньги), что для этого необходимо копить несколько условных периодов, поэтому в промежуточном периоде деньги остаются в своей постоянной форме и не участвуют в обороте.

Классический пример подобного вложения средств, наиболее известный самому широкому числу людей, – это приобретение жилья. Откладывая на эту покупку несколько лет, человек тем самым предвосхищает создание нового блага, на которое ему нужно «наработать» несколько лет. Могут возразить, что такое жильё может приобретаться на «вторичном рынке», то есть уже существовать. Однако, согласитесь, маловероятно, что продавец мгновенно накупит хлеба и товаров первой необходимости на всю сумму. Напротив, скорее всего, рано или поздно окажется, что в цепочке продавцов конечный продавец всё же совершит долгосрочную инвестицию. Произойдёт овеществление капитала, бывшего до этого в своей промежуточной (денежной) форме, в вид какого-либо капитального блага. Если же этого не происходит, то следует говорить о деградации и упадке экономики соответствующей страны, где начинает наблюдаться так называемое «проедание капитала». В современном мире, в отличие от эпохи классического капитализма XVIII – XIX веков, это явление отнюдь не редкое и, зачастую, присущее странам, на которые принято равняться, даже в большей степени, чем некоторым из тех стран, экономическую политику которых принято клеймить.