Текст книги "Ночница. Коллекция ужасов"

Погасив свет и не пожелав нам добрых сновидений, Азиза удалилась в свою каморку. Воцарилась тишина, но я по-прежнему не мог успокоиться, а уснуть – и подавно! Новенький также не смыкал глаз. Бессмысленно изучая потолок, он то и дело поглядывал в мою сторону, словно пытаясь завязать беседу.

Я не выдержал напряжения и шепнул ему:

– Ты как?

– Сойдет, спасибо.

– Сильно они тебя?

– Вроде ничего не сломано, – ощупав выступающие ребра, заключил пацан.

– Тебя как звать хоть?

– Матвей. А тебя?

– Артём. Ты прости, что не попытался разнять драку, мне очень совестно.

– Глупости! Ты что, супермен? Не присоединился – и то спасибо! – хмыкнул мальчишка, тяжело вздохнув.

– Точно не обижаешься?

– Точно! Спи спокойно, – зевнул Матвей и перевернулся на бок.

От этих слов будто камень с души свалился. Я закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Ненадолго. Резкий стук вернул в реальность. Неспешный, но довольно отчетливый, он посеял зерна страха в моем воображении. Показалось? Нет, точно нет! Вот оно, снова: тук-тук-тук…

– Кто там?! – недовольно произнес за дверью Артур, и от осознания происходящего я покрылся мурашками.

Тук-тук-тук – ночной визитер не желал давать ответа, но и уходить не спешил – тук-тук-тук… бам-бам-бам!

– Да кто там?! – взревел мальчишка в негодовании.

– Артурчик, милый, это мама! Пусти меня скорее, я так долго сюда добиралась…

– Мама?! – срывающимся голосом воскликнул приютский.

В этот миг самые страшные мои подозрения подтвердились. Пересиливая ужас, на босых ногах я бросился в коридор, чтобы предотвратить катастрофу. Но опоздал. Дверь отворилась, обнажив пространство крыльца. Единственное, что я увидел, – дама в черных одеждах с длинной кружевной вуалью, сквозь которую просматривался мертвенно бледный лик. Она схватила Артура за руку. В следующий миг он, словно безвольное чучело, поволокся за ней вслед. Входная дверь хлопнула так, что задрожали бревенчатые стены.

Снаружи раздался крик. Высокий, визгливый, как у девчонки. Артур звал на помощь. Умолял его отпустить. Я кинулся барабанить в двери воспитательских спален. Ни слова, ни звука в ответ. Набравшись смелости, я нажал на одну из ручек и вошел. Азиза лежала в своей кровати под двойным одеялом и сладко посапывала. Казалось, ночной переполох не тревожил ее вовсе. Студентка была жива, но спала как убитая. «Ночница…» – прошептал я и от безысходности вернулся в палату. Там было тихо. Подозрительно тихо. Душераздирающие вопли за окном не помешали отдыху приютских – дремали все как один. Кроме Матвея. С дрожью наблюдая его демоническую улыбку, отражавшую лунный свет, я опустился на кровать.

– Не бойся, Артём. Ты ведь ничего не сделал. Ты хороший человек. Мама тебя не обидит.

– А Артур? – выпалил я. – Что с ним станется?!

– Сам знаешь, всем без него будет лучше, – спокойным ровным голосом отозвался Матвей.

– Он когда-нибудь вернется? – тщетно пытаясь усмирить тремор всего тела, выдавил я.

– Конечно. Они всегда возвращаются. Но иногда по частям.

Все, что случилось поутру, я припоминаю смутно. Ранний подъем, суета, милиция, заплаканные воспитательницы, дающие показания. В довершение ко всему выяснилось, что весь отряд, кроме меня и Матвея, подхватил воспаление легких. За одну ночь. Кашляя без умолку и отхаркивая кровавую мокроту в кружки, приютские лежали каждый в своей кровати. Бледные, изможденные внезапным недугом, они слабо переглядывались. В глазах их читалась тревога. А еще – вопрос. Вопрос, на который они знали ответ.

Плохие вещи иногда происходят с хорошими людьми. Но почти всегда они сами в этом невиновны. Когда же страдают злодеи, ни у кого не возникает сомнений – так и должно было случиться, все неспроста! Называйте это кармой, бумерангом или божественным возмездием, суть останется прежней: око за око, зуб за зуб. Таков закон равновесия, к исполнению которого стремится все во Вселенной.

* * *

Двадцать лет спустя я все еще мучаюсь догадками. Давно покинув приют и растеряв бо́льшую часть воспоминаний, я продолжаю спрашивать себя: было или не было, свершилось или привиделось? Единственный человек, способный развеять мои сомнения, по-прежнему живет в городе, где все началось. По крайней мере, в этом пытается заверить его страничка в социальной сети…

Подчиняясь внезапному импульсу, любопытству, граничащему с одержимостью, я лечу туда, где в мае лежит снег, а на сентябрь у каждого заготовлена теплая куртка. Все пять часов полета я проигрываю события прошлого и пытаюсь найти в них себя… Кажется, теперь это зовется модным словом «рефлексия». Меня бросает из крайности в крайность. Мною овладевают самые разные эмоции. Я злюсь на самого себя и те шальные мысли, что то и дело роятся в голове. Я тихо радуюсь возможности приблизиться к истине. Хотя что есть истина? Точнее, где она? Давно не секрет: где-то рядом…

Родные места на удивление не заставляют сердце биться чаще. Ничего внутри не сжимается в тот момент, когда мы проезжаем мост, по которому еще ребенком я ходил сотни, а может быть, и тысячи раз, подбирая необычные пивные пробки, коих набивался целый карман. Даже очертания дома, в котором прошло детство, не вызывают желания остановиться и погрустить на скамейке у подъезда. Я четко понимаю свою цель и иду к ней. Точнее, еду. На немыслимо низкой скорости.

Водитель, разглядевший на картах пункт назначения, меняется в лице. Исчезает глупая улыбка и выключается провинциальный шарм. Музыка приглушается по велению грубых пальцев. Мы молчим. Наконец, набравшись смелости, он задает вопрос (не заговорить с клиентом тут моветон):

– Поминать или на похороны?

Я улыбаюсь в мыслях, представляя, чего мужику стоило заговорить со мной на столь щепетильную тему, и отвечаю следом:

– Нет-нет, просто к другу. Так уж вышло, что он работает на кладбище.

– Ну слава богу! – выдыхает дядька и позволяет улыбке вернуться на место.

А дальше он пытается наверстать нерассказанное и неуслышанное. Оставшихся минут в пути, разумеется, недостаточно. Еще какое-то время мы сидим в машине с заглушенным двигателем, и я пытаюсь ускорить неизбежное прощание, поглядывая на экран телефона. Но вот он, заветный миг! Перехватывая очередной заказ, таксист наказывает передавать привет Ленину и Лужкову (забывая, по всей видимости, что оба мертвы) и выпускает меня из прокуренного салона.

Я прохожу в большие и довольно уродливые ворота, сворачиваю налево, к будочке, из которой доносятся диалоги в стиле сериалов по «России-1» и запахи лапши быстрого приготовления. На ходу вру, что прихожусь родственником Матвею, и выясняю, где он трудится сегодня. На мою удачу, парень вкалывает как проклятый, без выходных и отпусков. Зато с перерывом на рюмку. А как иначе – профессия обязывает.

Ориентируясь по карте, что мне подсунул местный сторож, я иду не спеша. Что сказать давнему знакомому столько лет спустя? Как начать разговор? Может, предложить денег и горячий обед за возможность поболтать? Нет, глупости. Местные и так не пылают любовью к москвичам, а за подобную наглость с радостью присыплют меня слоем земли.

Заметив невысокого, плюгавенького мужичка, я останавливаюсь и растерянно пытаюсь собрать буквы в слова приветствия. Матвей оборачивается и как ни в чем не бывало кидает пренебрежительное: «О, Тёмыч!» Его тут же отвлекает молодой коллега, судя по всему, новенький. Дожидаясь внимания старого приятеля, я растираю предплечья. Да черт возьми, тут даже в августе промозгло!

– Ты чего приехал-то? – без удивления задает вопрос Матвей. Начинает казаться, что не было всех этих лет по разным городам и убеждениям. – Помер, что ль, кто?

– Нет, все живы, слава богу! Поговорить хотел. Есть минутка?

– Минутка есть всегда! – улыбается Матвей и нюхает сигарету перед тем, как зажать один из ее концов зубами.

Мы отходим в сторону, он раскуривает папиросу без фильтра. Я не мешаю. Спокойно стою, разглядывая типовые надгробия и читая фамилии. Если верить цифрам, большинство местных работяг не дотягивают и до шестидесяти… Эх, и где же оно, знаменитое сибирское долголетие?

– Ну так что… – Матвей морщится от горечи и удовольствия. – Чем обязан?

– Даже и не знаю, с чего начать! – нервно улыбаюсь я. – Та ночь в лагере… после нее все иначе. До сих пор не понимаю, что тогда произошло.

Копатель могил делает тяжку и шумно выдыхает дым. Ему нечего ответить на сумбур в моей голове.

– Знаю, что не расскажешь всей правды, но одно мне понять важно. Твоя мама – она…

– Давно почила, – перебивает Матвей. – Покоится на этом самом кладбище. Вернее, покоится ее тело, а дух…

– А дух? – с надеждой вторю я.

– А дух для того и создан бесплотным, чтобы быть там, где ему заблагорассудится. – Сапог, выпачканный глиной, спешно давит окурок. – Мы всегда остаемся детьми своих родителей. Даже когда они умирают. Больше тебе знать не положено. – Матвей подмигивает мне и возвращается к работе.

Сегодня ему предстоит выкопать еще несколько могил. Это все, чему он обучил себя в этой жизни. Это то, чем он зарабатывает на хлеб. Не прощаясь, я ухожу прочь. Я не разочарован. Я узнал больше, чем рассчитывал. А еще – вновь повидался с ребятами из отряда. «Новенький» отомстил всем, возвысившись ровно на полтора метра над теми, кто однажды возвышался над ним.

Post Mortem

Говорят, всякого рода неприятности, будь то поломка авто или потеря кошелька со всеми кредитками, случаются в самый неподходящий момент. Но разве могут неудачи быть кстати? Их, увы, нельзя предвидеть, к ним невозможно подготовиться. Все, что остается, – смириться и махнуть рукой, философски рассуждая: мол, ну с кем не бывает? И все же иные проблемы неуместнее других! Макар Кудряшов знал это наверняка.

Мучаясь от нестерпимой зубной боли, он ходил по съемной однушке из угла в угол, буквально уговаривая собственный мозг сжалиться и приглушить мучения в ротовой полости. «Как же не вовремя, ну почему сегодня?! – мычал парень, силясь оторвать ладонь от припухшей щеки. – Вставать через три часа, а я не ложился! Что за черт?!» – «У тебя была отсрочка! – отозвался в воображении зуб. – Но ты тянул до последнего! Теперь наслаждайся бессонницей!»

Измотанный Кудряшов рухнул на продавленный диван и зажмурил глаза. Он знал, что сам виноват в этой агонии. Ведь проблемы с «восьмеркой» – давно не новость. Зуб мудрости напоминал о себе время от времени: ныл, иногда всерьез беспокоил, воспаляя десну, и все же каждый раз обходилось. Спасали отвар ромашки и таблетки «Найз». Порой боль сходила на нет сама по себе. Но только не сегодня. «Время платить по счетам! – хрипло произнес новый воображаемый голос, что запросто мог принадлежать какому-нибудь бандиту из Восточной Европы. – Сегодня тебе мало не покажется!»

И действительно, схожие пытки Кудряшов видел лишь в фильме «Страсти Христовы». По крайней мере, так он всерьез подумал, испытав очередной приступ боли, что легко сошел бы за хук левой в исполнении молодого Тайсона.

«Да будь у меня лишняя копейка, первым делом рванул бы к стоматологу! – злобно нахмурился Макар. – Я ведь даже собирался, с первой же зарплаты на новом месте! Только вот не успел!» «Эким ты будешь красавцем с утра! Мешки под глазами и, вероятно, флюс. Как думаешь, тебя сразу погонят или все же дадут представиться?» – издевательски произнес очередной незнакомец в мыслях. Кудряшов решил не отвечать. Он знал: если парировать голосам в воображении, беседа затянется. Куда проще делать вид, что их нет. Этому научила мама. Этому, а еще тому, что о всякого рода странностях лучше умалчивать.

Впервые осознать, что «открытый микрофон» в его голове – это что-то нездоровое, пришлось еще в детстве. Кажется, тогда мальчишке едва стукнуло четыре. Увлеченно беседуя с незримым приятелем, он вышел за ворота детского сада и без тени сомнения двинулся в путь. Ему не было страшно. Напротив, Макар сгорал от любопытства! Ведь голос, что разбудил его во время сон-часа, убедил, что там, за высоким забором в мелкую сетку, ждут приключения… испытания, по итогам которых юнец получит жетон агента ФБР, как у любимого Фокса Малдера. Ну как тут устоять?! И лишь когда заплаканная воспитательница схватила Макара за плечи и принялась ругать его на всю улицу, вернулось ощущение реальности. Юнец внезапно осознал, что совершил глупость. Опасную глупость, за которой обязательно последует наказание.

Предчувствия не солгали. Отец, до смерти перепуганный случившимся, решил преподать сыну урок – сделать так, чтобы у того и в мыслях больше не возникло желания сбегать! Всего три удара ремнем, а крики бедолаги услышали даже во дворе. «Это чтоб неповадно было хулиганить, – равнодушно бросил мужчина, подпоясываясь. – Знаешь ведь, как много детей пропадает, скольких уже забрали цыгане, а скольких нашли в коллекторах. Мы с мамой за тебя очень боимся. Не делай так больше!» – «Но это не я, голос мне сказал…» – начал было оправдываться Макар и тут же поймал сердитый взгляд родителя. «Хватит пороть эту чушь!» – фыркнул отец, хлопнув дверью.

Спустя несколько дней Кудряшов не пошел в детский сад. Вместе с мамой он через весь город отправился на встречу с каким-то мужчиной. «Ты, главное, не бойся! Отвечай на все вопросы честно, тебя никто не станет ругать», – вкрадчиво произнесла женщина над ухом ребенка. Макар лишь кивнул и продолжил безотрывно наблюдать незнакомые пейзажи, простиравшиеся за окном троллейбуса. Тогда ему было невдомек, кто такие психиатры и чем они занимаются. Он безоговорочно доверял матери.

– Доктор, если это шизофрения, скажите сразу. Мы со всем справимся, мы сильные. Главное – знать правду! – полушепотом произнесла тогда мать Кудряшова и замерла в ожидании ответа.

– Нет-нет, что вы, – засмеялся мужчина в очках с толстыми линзами. – Слава богу, в таком возрасте эта болезнь не встречается. У вашего сына просто очень богатое воображение. Творческий ребенок! Быть может, будущий писатель или актер. Не пугайтесь рассказов про голоса. Детям свойственно фантазировать. Это пройдет.

– Да уж! – с явным облегчением выдохнула мать. – Мы готовились к худшему. У него в роду по отцовской линии чего только не было!

В тот день Макар впервые услышал слово «шизофрения», и оно ему жутко не понравилось. Такое колючее и злое! Едва его заслышав, голоса принялись тревожно перешептываться. И лишь десять лет спустя Кудряшов осознал, зачем была та встреча и в чем его подозревали родители. Как ни странно, обидеться на мать не вышло. К тому моменту парнишка и сам догадывался, что дискутировать с невидимками – странно, а оправдывать их волей свои поступки – самая настоящая клиника!

Увы и ах, так работал его мозг. С ранних лет и по настоящий момент Макар испытывал то, что принято называть «слуховыми галлюцинациями». Особенно много их было во время засыпания. Десятки, а порой и сотни голосов бубнили одновременно. Казалось бы, самый настоящий кошмар! Но Кудряшов не боялся воображаемого шума. Надоедливый гомон преследовал его с рождения, а потому стал делом привычным.

Так минули еще десять лет. За это время Макар успел окончить школу, поступить в университет, выпуститься и переехать в Москву. К несчастью, на этом список его достижений кончался. Светлое будущее, в котором Кудряшов – самостоятельный, а главное, самодостаточный член общества, задерживалось. Парнишка жил на манер кочевника: скитался и все время что-то искал. Съемные клоповники и мутные конторки, раздающие премии в конвертах, – сплошные разочарования.

Каждый раз, как начинало казаться, что все вот-вот наладится, судьба давала новую оплеуху! Но Макар был не из тех, кто сдается без боя. Вновь и вновь он предпринимал решительные попытки удержаться на плаву, хоть и понимал, что от безысходности порой готов лезть на стену.

Предстоящее собеседование – очередная попытка. Шанс уверенно встать на ноги и вернуть долги. Кудряшов даже не помнил, чем именно занимается компания, пригласившая его на интервью. Единственное, о чем он думал, – это пятьдесят тысяч на руки после вычета всех налогов, а еще – медстраховка, с помощью которой можно вылечить проклятые зубы мудрости.

«Господи, позволь мне хоть немного вздремнуть! Завтра – важный день!» – глядя в потолок, произнес Макар. Внезапно боль притупилась. Не исчезла полностью, но заметно стихла. Коснувшись челюсти рукой, парнишка выдохнул: «Спасибо, Боже, или кто бы ты ни был! Теперь можно и вздремнуть…»

* * *

– То есть опыта как такового у вас нет? – надменно задирая подбородок, протянула необъятная женщина в старомодной блузке.

Макар вздохнул и ответил, не скрывая раздражения:

– Да, все как я указал в резюме. Вы ведь его читали?

– Разумеется. И, честно говоря, меня не слишком впечатлила ваша кандидатура, – покачала головой кадровичка.

– Зачем же тогда эта встреча? – вспоминая долгий путь на метро и двух автобусах, вопросил Кудряшов.

– Хотелось взглянуть на вас живьем. Частенько так находятся перспективные ребята. Я их называю «тесто». Податливый материал, из которого можно слепить достойного работника. Ведь мы – компания с историей! Пережили всех конкурентов и успешно идем дальше.

Макар осмотрелся. Замшелая мебель, известка на стенах и серый пенопласт в виде плитки над головой. Судя по всему, адвокатское бюро «Барсуков и партнеры» переживало конкурентов в осаде с конца 80-х. В таком случае успехом можно считать сам факт того, что эта шарашка не закрылась!

– Знаете, – Кудряшов улыбнулся и взял сумку. – Мне кажется, это пустая трата времени. Очевидно, мы не сработаемся.

– Судя по тому, что ваше резюме висит на сайте уже третий месяц, вы ни с кем не сработаетесь! – ехидно бросила женщина, отпив из кружки, на которой красовался доисторический логотип «Билайна».

– А это уже не ваше дело! – произнес Макар и вышел в коридор.

– Прибежите ведь еще…

«Ну только если посмотреть, как сносят вашу хибару!» – злобно рыкнул один из голосов в голове, вынудив Макара улыбнуться.

Покидая двухэтажное здание, парнишка искренне радовался тому, что забудет это место, как страшный сон. По крайней мере, не придется ежедневно тратить по три часа на дорогу и дышать спертым воздухом этого склепа! И все же вопрос трудоустройства оставался открытым. Возвратившись домой, Макар вновь зарылся в предложения различной степени привлекательности. Отправляя отклики и рассылая резюме, он надеялся, что хоть где-то ему повезет. Ведь всего через две недели подоспеет очередная платежка за квартиру, да и зуб мудрости постепенно возвращался в режим самоуничтожения.

Настойчивые звоночки сообщений, разбавлявшие тишину, оставались без внимания. Кудряшов предельно сосредоточенно изучал очередную вакансию. В какой-то момент эсэмэски сменились звонком. Не отрывая взгляда от экрана ноутбука, Макар ответил на входящий:

– Да, алло.

– Ты что, спишь? – раздался бодрый голос Вадима, давнего приятеля и земляка, что также обосновался в Москве.

– Ах, если бы! – ухмыльнулся Кудряшов. – Не до сна, если честно, а что ты хотел?

– Ты все еще в поисках работы?

– В поисках! – заметно оживился Макар. – А какие предложения?

– Ну, честно говоря, специфические! – замялся Вадим.

– Выкладывай! Если помнишь, я уголовкой не занимаюсь, только гражданка. В остальном без ограничений вроде!

– Это вообще к юриспруденции отношения не имеет. Я зову тебя в сферу услуг. Не самая престижная работа, но оплачивается хорошо. Три тысячи в час. За смену может легко выйти двадцатка.

– И? Что это за Клондайк такой? – Избавившись от очков, Макар поморщился.

– Уборка на местах преступлений. Вообще, туда не берут с улицы, но у меня есть хороший друг по имени Жора, я как раз у него в офисе. Он ищет надежных людей.

– То есть нужен человек, который будет отмывать мозги со стен после всяких разборок?

– Не самая изысканная формулировка, но в целом ты прав, что скажешь?

«Это очень плохая затея. Очень-очень плохая затея… – прошипел старушечий голос в мыслях. – Вежливо откажись и положи трубку!»

– Я согласен! – наперекор невидимой советнице произнес Макар.

«Ты пожалеешь о своем решении! Очень сильно пожалеешь!»

– Супер! Сможешь тогда подъехать завтра в офис на Таганке? Точный адрес пришлю в сообщении.

«Нет! Не смей!»

– Конечно. Спасибо, Вадим, что не забываешь. Я, честно говоря, в жопе. На карте последняя тысяча.

– Отблагодаришь с получки! Ну все, бывай! – засмеялся парень и повесил трубку.

«Из юриста в поломойки. Головокружительная карьера!» – усмехнулся кто-то в подсознании.

– Деньги не пахнут! Тем более такие! Подумаешь, кровь… – тряхнул головой Кудряшов, игнорируя жуткую растерянность. – Да и потом, не вижу, чтобы почта ломилась от приглашений в юротделы. Немного подраю полы, а там видно будет.

Словно в ответ на это заявление, вновь раздался звук входящего сообщения. Вадим скинул адрес. «Теперь точно не отбрехаться», – подумал Макар, высылая подмигивающий смайлик в ответ.

* * *

Как понять, боитесь ли вы крови? Получить ответ, рассуждая об этом в теории, крайне сложно, ведь единственное, на что мы способны опереться, – личный опыт. Что припомнит обычный человек? Вероятнее всего, малоприятные эпизоды, в которых он разбивает колено или по неловкости обрезает палец кухонным ножом. Чуть реже вы услышите о визитах к злюке-медсестре, что не задумываясь прокалывает безымянный палец острой железякой. Или, к примеру, о драке, в которой разбивают губы. Кто-то обязательно расскажет о далеком детстве, когда из носа могло хлынуть без какой-либо причины. Так или иначе, у каждого в запасе найдется «кровавая» история, а то и две! Но все будет не то. Чтобы узнать истинную реакцию, нужно увидеть кровь в достаточном количестве. Не каплю и даже не полную пробирку – как минимум лужу.

На свою удачу, большинство обывателей лишены подобной возможности. Кровь они наблюдают редко и совсем недолго. Стоит ей появиться – в ход идут ватные диски и хлоргексидин, как вариант – йод или зеленка. Следом все надежно укрывается лейкопластырями. И так до самого заживления. До того момента, пока на месте сочащейся раны не появится блеклый шрамик. Люди сознательно не смотрят на последствия увечий. Препятствием тому становится инстинкт самосохранения, в котором заложено отвращение к подобного рода зрелищам.

Макар всегда хвастал железными нервами. Мол, его нельзя напугать и даже смутить чернухой. Ведь еще подростком он втайне от родителей покупал фильмы из серии «Лики смерти» и «Шокирующая Азия». Да, было неприятно, но мальчишка ни разу не отвернулся. Его не тошнило от вида вскрытий, последствий автокатастроф или несчастных случаев. Кудряшов стойко отсмотрел все десять часов документальных ужастиков, и ни разу его палец не попытался зажать красную кнопку на пульте. Железная выдержка настоящего мужчины!

На деле же, едва переступив порог квартиры, в которой сутки назад приключилась поножовщина, Макар ощутил, как подкашиваются колени, а рот наполняется слюной. Это чувство было ему знакомо. Все то же самое он испытал в свой десятый день рождения, оказавшись в парке развлечений и сдуру прокатившись на американских горках дважды кряду. Тогда он тоже испугался слабости, что поселилась в ногах, а потом его вырвало. Прямо на выходе с аттракциона, в мусорную корзину, что доверху полнилась обертками от мороженого и мятыми салфетками. В тот раз ему не было стыдно. Он слишком страдал, чтобы терзаться муками совести. Сейчас же дела обстояли иначе. Не сдержав поток желчи, что лишь немного разбавилась маленьким капучино без сахара, Кудряшов вывернул желудок на придверный коврик. Трижды.

– Простите, не знаю, как это вышло… Не переношу резкие запахи с утра. Я все уберу! – растерянно лепетал Макар, оттаскивая половик в сторону.

– Ничего страшного! – перебарывая хохот, произнес начальник смены. – Я в свой первый выход заблевал целое отделение банка. Туда ворвались грабители и всех к чертям расстреляли! Кажется, тогда я впервые увидел мозги. Ух и несло меня! Думал, что шиворот-навыворот сделаюсь.

– Извините, кажется, мне нужно отойти. – На глазах зеленея не то от рассказанной истории, не то от смрада, что по-прежнему стоял в воздухе, Кудряшов рванул в уборную.

Перепутав двери, парнишка влетел в ванную и, растерянно заметавшись, излил остатки кофе в раковину. Глядя на свое отражение с красными глазами и вязкой слюной, тянущейся от подбородка, он поежился в омерзении. Тут же пустил напор холодной воды и умылся. Через пару минут Макар вернулся к бригаде, состоявшей из Вадима и того самого Жоры, что искал надежных помощников в работе.

– Тебе лучше? – без издевки вопросил давний приятель.

– Да, спасибо, – просипел Кудряшов. – С чего обычно начинают работу?

– С проветривания! – отозвался из соседней комнаты Жора. – Так можно прогнать эту вонь и в целом осмотреть, так сказать, фронт работ. Тупо открываешь все окна!

– Понял, – кивнул Макар и начал поочередно выкручивать пластиковые ручки.

– Что, впервые такое увидел? – Жора взглядом указал на гигантское пятно крови, успевшее пропитать старинный паркет.

– Нет, уже доводилось, – честно ответил Кудряшов. – Но мне тогда было лет пять от силы. Шли с бабушкой с рынка, остановились на зебре, а какая-то тетка с бидоном оттолкнула нас в сторону и вырвалась вперед. В следующий миг ее снесла легковушка. Помню, как подлетел ее бидон и с шумом ударился о землю, выпуская целый поток молока. Белоснежной рекой оно разлилось по асфальту и тут же обернулось гадко-розовым. Я не сразу понял почему. Просто стоял там и смотрел как завороженный.

– А бабка твоя чего? – удивленно спросил Жора, открывая контейнер с бытовой химией.

– Она растерялась. Буквально на несколько секунд. А после – закрыла мне глаза. Но я все равно продолжал наблюдать сквозь щелочку в пальцах. Невозможно было оторваться.

– Та тетка выжила? – нерешительно уточнил Вадим.

– Нет, мгновенная смерть.

– Так легко об этом рассказываешь, словно не ты блевал от запаха крови пять минут назад! – усмехнулся Жора.

– Сам удивляюсь! Но тогда меня отвлек го… – Макар замялся, сообразив, что едва не сболтнул о себе лишнего. – …городской шум! Никто не плакал и не кричал, никакой паники. Машины ехали дальше, хоть и чуть медленнее, а люди переходили дорогу по все той же зебре, огибая разлившуюся лужу и накрытую простыней покойницу. Сейчас понимаю, что зрелище было жуткое, но тогда я не осознавал случившегося. Было жалко молоко и помятый бидон.

– Понимаю, о чем ты! – внезапно закивал Вадим. – Я видел аварию со смертельным исходом. И мне тоже было лет пять-шесть, не больше!

– Чудаки как на подбор! – хмыкнул Жора, пока собирал механизм швабры.

– В тот вечер из детского сада меня забирал отчим. Такое случалось довольно редко, но я всегда радовался. Ведь мы никогда не шли прямиком домой. Обязательно заруливали куда-то еще. Чаще всего на рынок, где продавались мороженое и разливное пиво. Короче, радость нам обоим! – присев на комод, вещал парнишка. – Помню точно, мы опаздывали! Дядя Коля боялся, что не успеет в пивную палатку, а потому мы рванули на красный свет. Дальше – визг тормозов и чудовищный грохот, оглушивший меня ненадолго. Водитель микроавтобуса резко вывернул руль и ушел на встречку, чтобы нас не задавить. Там он на всей скорости влетел в старенький «Пежо».

– Ну и ну! Жесть! – присвистнул Жора.

– Не то слово, – растерянно сглотнул Вадим. – Удар был такой силы, что из легкового авто вынесло женщину. Она разбила собой лобовуху и закувыркалась по асфальту. До сих пор перед глазами стоит эта картина: ее ноги, как у кузнечика, согнулись в обратную сторону. Я смотрел на белоснежные кости, что пронзили капрон с тыльной стороны колен, и думал лишь об одном: «Как же она расстроится, когда поймет, что порвала колготки…»

– Жуть какая, парни! Вот это вы насмотрелись в детстве! – нервно хохотнул бригадир. – Ладно, истории ваши – это интересно, но работа не ждет. Тряпки в зубы – и вперед!

Пять часов уборки пролетели неожиданно быстро. Макар погрузился в новое и на удивление интересное занятие. Больше его не донимали тошнота и головокружение. Дело спорилось, и это отметил Жора. Внимательно осмотрев участок кафеля, что еще недавно скрывался под бордовой коркой, он опустился совсем низко и потер пальцем швы. Идеальная чистота, никакой халтуры. Довольно хмыкнув, бригадир поднялся с колен и подмигнул работнику. Рядовой жест, но как же радостно стало на душе у Макара! Он точно знал: будь у Жоры малейшая возможность придраться, он бы ее не упустил. Но все старания не напрасны! И пускай работа оказалась во всех смыслах грязной, Кудряшов испытывал неподдельное чувство гордости.

По пути домой Макар много думал о том, чего хочет от будущего. До недавнего момента казалось, что его карьера и финансовое благополучие зависят от жирных лысеющих зануд из юридических отделов. Забавно, что именно в этой сфере у него, как назло, не наблюдалось прогресса, зато с тряпкой в руках он демонстрировал высший пилотаж.

Голоса не появлялись весь день. И даже вечером голова Макара не заполнилась привычной какофонией. «Так спокойно. Так необъяснимо тихо, что даже немного страшно!» – подумал Кудряшов, в очередной раз попытавшись различить хоть что-то. Пусто. Словно и не было тысячи бессонных ночей, в которых мальчишке приходилось молить о тишине. Будто все эти истории про его незаурядный мозг были сном или ложным воспоминанием из детства. Что если все это время парнишка жил в иллюзиях, что породила его разыгравшаяся фантазия? «Хорошо, если так!» – щелчком потушив ночную лампу, произнес Макар.

Увы, как это часто бывает, хорошее быстро заканчивается. Голоса вернулись. Их стало в разы больше! Кудряшов вмиг покрылся холодным потом и подскочил, расслышав зловещий хор. Да, не путаное многоголосие, как обычно, а стройный, идеально слаженный хор. Десятки самых разных тембров слились в едином порыве, раз за разом повторяя одно и то же: «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!» «Куда?! Чего вы от меня хотите?!» – в отчаянии завыл Макар. Еще никогда ему не доводилось испытывать тревогу, подобную этой. Но призрачные вестники не расщедрились на новую фразу. Как заведенные, они повторяли одно и то же: «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!»

Телефон, покоившийся на тумбочке, загорелся и звякнул, приняв сообщение. Тяжело дыша, мальчишка поспешил узнать, кто пишет ему в столь поздний час. «Привет еще раз, надеюсь, не разбужу! На завтра есть дело, очень нужна твоя помощь. Утром, как проснешься, набери. Вадиму ничего не говори, это чисто между нами!» – писал Жора в один из мессенджеров. «Не смей туда идти… не смей туда идти… не смей туда идти!» – Голоса сделались такими громкими, что Макар закрыл уши ладонями.

Остаток ночи он провел в наушниках. Несколько раз засыпал, но каждый раз пробуждался от гнетущего беспокойства. С первыми лучами солнца он решил, что со стоматологом можно повременить. Куда важнее вновь наведаться к психиатру.