Текст книги "Ночница. Коллекция ужасов"

Деньги разлетались удручающе быстро. Перфилов даже не заметил, как целая тысяча покинула его кошелек. Тут пирожок, там кофеек, здесь, будьте добры, оплатите проезд! Если дела и дальше пойдут таким образом, придется покуситься на «неприкасаемый запас» – пять тысяч рублей, что отложены на оплату проживания в конце месяца, а это – крайняя, недопустимая мера!

Прихватив по дороге пачку чая и полкило печенья, мальчишка вернулся в свой новый дом. Почти девять, а значит, Агриппина Кузьминична скоро отправится на боковую. Конечно, можно было открыть дверь своим ключом, но совершенно не хотелось тревожить хозяйку поздним возвращением. У стариков чуткий сон, да и вообще, негоже выставлять себя лоботрясом и гулякой.

Квартира, на удивление, оказалась не заперта. На ощупь пробравшись в свою комнату, Перфилов закрыл за собой дверь и дернул щеколду. В тот миг он испытал тревогу. Вечно темные коридоры жилища могли скрывать что угодно. Чем дольше Женька размышлял об этом, тем больше росло беспокойство. В конечном итоге он пришел к выводу, что причина переживаний кроется в другом: Перфилов никогда не жил под одной крышей со стариками и по какой-то причине боялся их. Этот легкий огонек безумия в глазах, эти трясущиеся, но удивительно сильные руки, эта способность кричать громко и зачастую неразборчиво… Бррр!

Решив немного отвлечься от дурных мыслей, мальчишка растянулся на скрипучем диване, воткнув один наушник. Новый эпизод любимого сериала помог расслабиться. Глупо улыбаясь, Женя следил за хитросплетениями сюжета и заодно обдумывал план действий на завтрашний день. Внезапно его внимание привлек странный звук – резкий скрип половицы. Постоялец избавился от проводов и приподнялся. Вслушиваясь в гнетущую тишину, он почти убедил себя в том, что ему показалось, но шум повторился. На этот раз скрипы были частыми и длились около минуты, будто кто-то суетливо метался туда-сюда, за пределами комнаты.

Неприятный холодок пробежал по спине, но пацан нашел в себе силы встать с лежанки. Он подошел к двери и прижался ухом к щели, из которой неприятно сквозило. Спутанный шепот, доносившийся снаружи, заставил отпрянуть. С кем там старуха беседы ведет? Неужто в квартире есть кто-то еще? Мочевой пузырь предательски напрягся. Пальцы сжали холодную щеколду. Убедив себя в том, что ничего страшного в коридоре нет, мальчишка потянул влево.

В этот же момент кто-то грузный бросился на дверь и, судя по звуку, принялся скрести ногтями по дереву. Шумно выдохнув от неожиданности, Женя вернул шпингалет в исходное положение и отпрянул. Тому, кто пытался ворваться, это решение не понравилось. Тяжелое дыхание и рычание по ту сторону убедили: покидать комнату не стоит. Сверившись с часами, Женя понял, что дело близится к полуночи. Как и говорила Кузьминична, после этого часа лучше не высовываться. Перфилов спешно забрался на диван и вцепился потными ладонями в одеяло, опасаясь моргнуть. Шум прекратился. Вновь воцарилась гнетущая тишина.

Сомкнуть глаз в ту ночь не удалось. Только с первыми лучами рассветного солнца парень успокоился и, уткнувшись носом в подушку, вырубился. Сны, как и ожидалось, были тревожными, неглубокими. То и дело просыпаясь, жилец квартиры под номером 66 ворочался на скрипучей лежанке. Он пытался прогнать из мыслей образы уродливых созданий, толпящихся во мраке коридора. Самым жутким из всех был ребенок с неестественно большой головой и глазами навыкате. Как заведенный он ползал в коридоре, звякая металлической цепью, что тянулась в спальню хозяйки. Его поводка хватало ровно настолько, чтобы приблизиться к Женькиной комнате, но не дальше… И вновь мурашки покрыли предплечья, а стены будто сдвинулись.

Окончательно проснуться удалось лишь к полудню. Голова страшно болела, а в теле поселилась слабость. Перфилов замер у двери, обдумывая действия, но все же выбрался наружу. Спокойно, тихо и по-прежнему мрачно. Прошмыгнув в уборную, Женя учуял запах выпечки. Кузьминична готовила что-то вкусное. От доносившихся ароматов страшно разыгрался аппетит, а в животе заурчало.

– Поди сюда, сынок! – сдержанно произнесла женщина, громыхнув тарелками.

Женька послушно прошел на кухню. Больше всего он боялся, что его спросят на тему вчерашнего шума. Конечно, он не был его источником, но под раздачу угодить мог на раз-два…

– Голодный, наверное? Садись, я тебе оладьев напекла.

– Спасибо, но я не хочу есть, – соврал Перфилов и шумно сглотнул слюну.

– Садись, сказала, не обижай бабушку! Я старалась.

Мальчишка неуверенно опустился на покосившийся стул. Чашка чая приземлилась перед его носом, чуть позже к ней добавились блюдце и открытая банка сгущенки с увязшей в ней ложкой.

– Как спалось, миленький? – вопросила старуха, усаживаясь на табурет.

– Нормально, кажется. А вам? Не слышали посторонних звуков?

– Звуков? Нет, сынок, не слышала. Сон у меня крепкий, слава тебе, господи. А ты разве что-то слышал?

– Приснилось, наверное! – бодро отозвался Женя, закинув целый оладушек в рот.

– Ничего, привыкнешь. Первая ночь на новом месте всегда такая. – Хозяйка дома поднялась на ноги. – Кушай, дорогой, а я пойду собираться, на рынок мне надо.

– Помочь вам? – искренне интересовался Женя.

– Нет-нет, я сама. Давно одна живу, вот уж тридцать лет – справляюсь.

Покинув комнату, женщина оставила Перфилова в тревожных размышлениях. Что же это было вчера ночью? Мистика, не иначе! Уткнувшись в телефон, он решил вернуться на сайт вакансий, проветрить голову от вредных дум. Входная дверь хлопнула. «Я один в квартире… или нет?» – вновь отвлекся Женя, пряча смартфон в карман брюк. При свете дня халупа выглядела безобидно, но вчерашний испуг не желал улетучиваться. Спонтанно Перфилов принял решение проверить комнаты. Ведь, как заверила Агриппина Кузьминична, кроме нее (а теперь и Жени), в доме никого нет.

Беглый осмотр коридора и большого зала ничего не дал. Полупустые шкафы, хранящие всякую рухлядь, несколько больших коробок, доверху заполненных советскими журналами, и пара тумб, в которых удалось обнаружить совсем немного: пряжу, наборы для шитья, вязания и прочего рукоделия. Квартира полнилась всевозможной мебелью, но разум не покидало странное ощущение: все это – лишь антураж, декорации, в которых никто уже давно не живет. Осмотрев каждый квадратный метр жилища, мальчишка понял, что если и есть в этом доме секреты, то все они хранятся в комнате, служившей хозяйке спальней.

Под ложечкой засосало. Странное чувство – смесь любопытства и страха – заставило прийти в движение. Медленно приблизившись к заветной двери, Перфилов лихорадочно задышал. Какие тайны там скрываются? Что, если сейчас он увидит уродливое дитя на привязи, как во сне? А может, супруг Агриппины все еще жив, но лежит в беспамятстве, прикованным к постели, в ожидании нового приступа? Это объяснило бы ночной грохот, но до смерти напугало бы прямо сейчас. Сильный озноб прошиб тело. Совладав с напастью, Женька коснулся дверной ручки и тихонечко ее нажал. Решил, что если внутри будет кто-то – он извинится и скажет, что заблудился в новой квартире.

В спальне никого не оказалось. Квадратная комната, напоминавшая коробочку, была даже меньше, чем предполагалось. Аскетичное ложе у дальней стенки, высоченный шкаф с зеркалом в углу и раскидистый фикус, пытавшийся пробиться к дневному свету сквозь полотно задернутой шторы. Такому минимализму позавидует любой дауншифтер!

Перфилов опустился на корточки и тотчас заметил что-то под кроватью. Он не сомневался, что в скопившейся там тьме спрятаны все необходимые ключи и подсказки. Тяжело вздохнув, Женька упал на колени и сунул руки в зазор. Нечто холодное, покрытое паутиной, уперлось в ладони. «Бинго!» – прошептал детектив-самоучка, сгорая от любопытства.

То была небольшая металлическая коробочка из-под печенья – в таких, к разочарованию внуков, бабушки хранят нитки с иголками. Одним движением сорвав крышку с круглыми уголками, парень заглянул внутрь. На дне лежал потрепанный блокнот. Возможно, это именно то, что искал Женя. Юркие пальцы распахнули книжицу.

«По настоянию детей решила вести записи. Говорят, что память у меня стала ни к черту, – наказали тренировать. Что поделать, век мне выпал долгий, терплю и не ропщу! Снова пью таблетки два раза в день. От них на глазах хиреешь, зато спишь спокойно и ничего лишнего не чудится. Хотя недавно видела Володьку во сне. Все неймется ему, окаянному, даже с того света мне весточки шлет. На этом все, устало зрение…»

– Вот это да… – выдохнул Перфилов, осознав, на что ему удалось выйти, и тут же перелистнул страницу.

«”Жизнь прожить – не поле перейти”, – говорила моя мама. Нынче стала ее вспоминать через день. Была она старенькая – все мне казалось, что дурная, а я такой никогда не стану! Ну вот и мне наука: время никого не щадит. Мысли странные приходят, глаз правый видит все хуже, боюсь его потерять. На кой такая жизнь долгая, если тело – что телега разбитая? Никому я не нужна, только Волька меня любил, жаль, что безответно. Упокой господь его душу, а меня прости за грехи мои страшные».

Жгучим стыдом обожгло лицо. Мальчишка понял, что влез во что-то очень личное, но сдержаться от прочтения следующей заметки не смог.

«Тяжко мне, тяжко. Не могу носить я грех свой на сердце. Был бы на небе Бог – давно избавил бы от страданий. Наказал бы или помиловал, но не мучал бы меня, как сейчас. Ночью услышала шум в коридоре, испугалась, что пришли ко мне и убивать будут. Выхожу в ночной рубашке, а по дому Володя ходит. Узнала его по росту и плечам узеньким. Говорю ему: “А что ж ты тут делаешь, ты же умер давно?” А он меня будто не слышит… Ходит, курит, да только огонек от его папиросы по воздуху летает. Расплакалась я, да силы не нашла к нему подойти. Закрыла двери и до утра не выходила».

Ужас сковал движения парня. Ему захотелось бросить книжицу обратно, захлопнуть коробку и убежать в свою комнату. Какой черт его дернул сюда полезть?!

Следующая страница с шелестом перевернулась.

«Всю ночь снился муж. Так он меня терзал, так издевался… Душил да приговаривал: “Нет тебе жизни без меня на этом свете, а мне без тебя на том”. Проснулась с криками, гляжу, а колечко-то у меня не на левой руке, как у вдовы, а на правой. Выкинула я его в окно, а под вечер снова на полу нашла. Люба-соседка велела звать батюшку, а сын сказал, что я выдумщица. Так и живу в страхе, после девяти часов вечера из комнаты не выхожу, а к полуночи трясусь от страха, жду шагов его в коридоре. Когда же все это кончится…»

Внезапный хруст половиц отрезвляюще подействовал на забывшегося шпиона. На мгновенье показалось, что в комнату ворвется бесплотный дух, но тут же пришлось вспомнить, что помимо него в квартире проживали и те, кому еще не довелось преставиться. Тяжелое кряхтение подтвердило догадку: хозяйка вернулась и вот-вот распахнет дверь в собственную спальню. «Уж лучше бы это был призрак!» – про себя подумал Женька и валиком закатился под кровать, прихватив с собой коробку. Секундой позже раздался протяжный скрип. Пара ног в высоких теплых носках и домашних тапочках оказалась всего в полуметре от лица перепуганного мальчишки.

«Надо же было так попасть! – размышлял Женька, смахивая паутину с лица. – Хуже не бывает!» Оказалось, что бывает. Щеколда закрыла дверь изнутри. Старушка подошла вплотную к кровати и, тяжело дыша, опустилась на колени. В следующую секунду костлявая рука с длинными кривыми пальцами потянулась в сторону дрожащего тела. Катастрофа неизбежна! Осознав, что терять больше нечего, Перфилов шумно толкнул коробку навстречу ладони. Женщина, кажется, ничего не услышала. Нащупав искомое, она медленно поднялась с колен и села на тахту, продавив ее весом своего тела. Шкрябающие звуки сменили тишину. Старуха писала новую заметку. Изо всех сил пытаясь не чихнуть, Женя сжимал нос пальцами и надеялся, что все это скоро кончится.

Несколько минут спустя карандаш прекратил царапать бумагу. Коробка закрылась и упала на пол. Женщина хорошенько пнула ее ногой и, сама того не ведая, угодила точно в цель – зарядила Перфилову в лоб. После открыла дверь и исчезла в неизвестном направлении. Выждав минутку, горе-жилец выкатился из-под кровати, весь покрытый клубами пыли. Пулей он усвистал в свою комнату.

Конечно, ни о какой работе в тот день и речи идти не могло. Теперь насущными казались вопросы иного толка. Оставаться в этой проклятой квартире или искать что-то новое? Однако суровая реальность заключалась в следующем: на «что-то новое» нет ни денег, ни времени. Жилье оплачено, так что придется смириться. Никто не обещал, что будет легко.

Вечер наступил незаметно, и с его приходом от былой уверенности, преобладавшей на протяжении всего дня, не осталось и следа. Агриппина Кузьминична ушла в гости к подруге, и Женька решил, что сама судьба толкает его на повторную вылазку в маленькую комнату. На этот раз он вел себя предусмотрительнее: закрыл входную дверь изнутри и оставил ключ в замке – так внезапно вернувшаяся хозяйка не сумеет войти. Боязливо выдохнув, мальчишка направился в крошечную комнатушку. Новая запись в дневнике, оставленная пару часов назад, посвящалась ему:

«Взяла квартиранта. Хороший парень, интересно, сколько продержится? Последний сбежал на третьи сутки, а этот, хоть и плюгавенький с виду, но, кажется, посмелее будет. Утром рассказал мне про шум. Не думала, что Вовка так быстро даст о себе знать. Вечером прогуляюсь до Любы, хоть немножко отвлекусь от этой бесовщины…»

Пролистав записи на пару страниц назад, Перфилов прочел:

«Сегодня съехал мальчик, ничего не сказал, даже не предупредил. Думаю, понял, что не так с этим домом. А может быть, его напугал приход батюшки. Тот окропил все святой водой, прошелся с кадилом, молитвы прочитал. Обещал, что поможет. Вот только сдается мне, я покину эту квартиру вперед ногами, а Володька навсегда останется тут неупокоенной душой. Будь проклят тот день, когда он погиб. Будь проклята и я…»

Через несколько страниц и пальцы наткнулись на что-то жесткое – старый советский снимок, на котором была запечатлена молодая красивая пара: женщина с длинной косой и мужчина в высоких брюках. Оба улыбались, выглядели счастливыми. Карточка была такой старой, что изображение почти исчезло, а взгляды влюбленных казались пустыми и безжизненными. Наверное, это и есть молодая Агриппина Кузьминична со своим Володей.

Аккуратно вернув коробку на место, Женя вышел из комнаты. За окном едва смеркалось, но плотные шторы уже помогли мраку воцариться. Вечная темнота и отсутствие лампочек в люстрах – все как в замысловатом фильме ужасов! Панически хотелось убежать в свою комнату, закрыться там и спрятаться под одеялом.

«Черт возьми! Мне же не шесть лет! В темноте нет ничего такого, чего нет при свете!» – попытался успокоить себя Перфилов, нарочито медленно двигаясь в свою комнату. Скрип дивана за спиной вынудил замереть на месте. Колени подкосились. «Это просто дурацкая пружина, так бывает со всей старой мебелью», – сухим шепотом произнес Женя, но звук повторился. Казалось, кто-то ворочается, пытаясь устроиться поудобнее. Обернуться и убедиться в природе шума не хватило духу. Ведь если это не пружина, стало быть… Хлопнувшая за спиной форточка, будто стартовый пистолет, произведший выстрел, приказала бежать со всех ног!

Едва оставаясь в сознании, парень запрыгнул в комнату и тут же навалился на дверь изнутри. Трясущиеся пальцы дернули щеколду. «Все, я в домике!» – срывающимся голосом произнес юноша и отполз подальше. Увидь он себя со стороны, смеялся бы до слез, но сейчас было не до веселья. Удушливый запах сигарет проник в комнату. Там, в коридоре, кто-то закурил. Судя по скрипучим, шаркающим шагам, этот кто-то перемещался неспешно: то и дело останавливался и, кажется, напевал песню. Внезапная трель дверного звонка вывела из оцепенения. Тяжелые стуки, что раздались следом, лишь подтвердили догадку: хозяйка нехорошей квартиры вернулась домой, но ключ по-прежнему в замке, и чтобы впустить ее, нужно выйти из комнаты.

Проклиная все на свете, Женька вырвался наружу зажмурившись и едва не вписался в холодильник. Все еще не открывая глаз, на ощупь отыскал дверь и щелкнул несколько раз ключом. Старушка молча вошла и, не обмолвившись словечком, направилась в свою комнату. Перфилов незамедлительно вернулся в спальню, держать оборону.

Запиликавший телефон оповестил о доставке нового SMS. Абонент «Мамочка» интересовался, как дела у ее сына и чем он сегодня ужинал. Смахнув оповещение, мальчишка выглянул в окно. Оживленная улица, толпы молодых людей, шумно передвигающихся по городу. По тому самому городу, в котором годами мечтал оказаться и Женька. Ну что сказать, мечты сбываются! Теперь он здесь. Правда, заперт в доме с привидениями, а в остальном все хорошо.

Грустно окинув взглядом мерцающие огни столицы, что с каждой минутой становились лишь ярче, Перфилов решил лечь спать. «Завтрашний день стоит начать пораньше. Наверстать упущенное. Много дел предстоит!» – заключил он, с головой укрывшись одеялом.

Юноша почувствовал, как приятная усталость вытесняет тревогу. Он легко провалился в сон. Но стоило «кинопоказу» начаться в голове мальчишки, раздался грубый, бесцеремонный стук.

– Миленький! Выйди, помоги нам с дедушкой передвинуть шкаф! Одни не справимся! – прозвучал добрый голос старушки, никак не сочетавшийся с яростной долбежкой в дверь.

– Что вы сказали? – хриплым, не проснувшимся до конца голосом переспросил Женя.

– Я сказала: выйди, милок, помоги нам с дедушкой передвинуть шкаф! Поближе к окну, чтоб не смотрел на нас кто попало.

Невиданный ужас заставил дрему испариться. «Нам?! Нам с дедушкой, черт возьми?! Нет уж, сегодня эта дверь не откроется», – решил Женька и вежливо произнес:

– Бабуль, вы меня простите, но я устал. Уже лег спать. Завтра я к вашим услугам, а сейчас…

– Мерзкая тварь! – гаркнула старуха и ударила кулаком в стену. – Немедленно открой, а не то, не то… Вова, скажи ему!

Неразборчивый бубнеж натолкнул на мысль: хозяйка дома была не одна. Вконец отчаявшись, Перфилов закрыл ладонями ушные раковины. Хозяйка тем временем сменила гнев на милость. Произошло это так быстро, что первые слова расслышать не удалось.

– …мне во внуки годишься! Неужели тебе не жалко бабушку? Открой, соколик, я тебя угощу конфетами. Деда Вова уже заварил чайку!

– Нет никакого деда! Он умер много лет назад, я все знаю! И вы, вы как-то причастны к этому! – истошно закричал Женя, не узнав собственный голос.

– А-а-а… много лет назад? – эхом отозвалась безумная. – Да, ты прав, прости меня, идиотку старую, не знаю, что делаю. Больше не потревожу… – Звук удаляющихся шагов подарил надежду на спокойствие, но затишье было недолгим.

Новые, еще более громкие звуки поразили дверь. Ее неистово атаковали. На этот раз не кулаком – слишком точечным и жестким был удар. Долго терзать себя сомнениями не пришлось. Лезвие ножа, точнее, самый его кончик мелькнул под дверью. Пронзительный шепот, будто змеиное шипение, зазвучал следом:

– От него не было толку! Никакого толку! Совершенно никакого! Целый день шатался по улице, искал собутыльника. А она ишачила на трех работах. Все в дом, в семью. И хоть кто бы спасибо сказал!

– Оставьте меня в покое! – грозно крикнул Перфилов и швырнул кружку в дверной косяк.

– А в тот вечер с него просили немного! Лампочку заменить! Всего и делов! Но нет, так нажрался, что с дивана встать не мог. С горем пополам поднялся и на табурет залез. Сделал бы все молча – не навлек бы горя, а он огрызаться вздумал, курвой старой ее обозвал! Она и не выдержала… Толкнула его наотмашь – он же как мешок с картошкой полетел да виском о холодильник ударился. А кто виноват? Не устоял пьяный! Нет вины ее, нет! – продолжал жуткий голос, чиркая лезвием в пространстве между дверью и полом.

– Так, хватит с меня! – прошептал Женька и, вооружившись подносом, направился к двери.

По ту сторону стало подозрительно тихо. Очередная ловушка? Наверняка! Что бы ни находилось там, снаружи, уходить оно не собиралось. Парень дернул шпингалет и, распахнув дверь, сделал решительный мах рукой. В коридоре никого не было. Женька испуганно задышал и огляделся по сторонам. Поток тревожных мыслей прервал домашний телефон. Звонивший не унимался с минуту. По-прежнему не теряя бдительности, Перфилов одним рывком сорвал трубку и приложил ее к уху. На другом конце линии бесновались помехи. Обрывки фраз доносились с таким искажением, что ничего не удавалось разобрать. Одно лишь слово «уходи» повторялось из раза в раз. Женя окончательно смирился с тем, что ничего другого ему не осталось.

Он бросился в сторону выхода босиком. Единственное, чего ему хотелось, – скорее покинуть злосчастное место! Уже у порога он услышал сразу два звука: старушечий плач и тяжелые шаги, стремительно приближавшиеся со спины. Упав на дверь, пацан судорожно ковырялся в замке, но ему не хватило мгновений…

Лезвие ножа пробило спину, вынудив изогнуться, после чего, выскользнув наружу, вновь обрушилось промеж лопаток. Опьяненный болью Перфилов не выпускал ключ. «Володя, не надо!» – кричала старуха, но слова ее доносились с гулким эхом, а в глазах у мальчишки темнело. Справившись наконец с дверью, он дернул вниз ручку и упал на площадку, залитую желтым электрическим светом.

Черная тень, оставшаяся в квартире, продолжала рычать, не решаясь ступить за порог. Женька лежал на холодном полу и истекал кровью. Голова кружилась так, словно весь день и весь вечер он провел в баре. Страшно морозило. Жизнь спешно выветривалась из его тела, как аромат нестойкого, дешевого парфюма. Последнее, что ему удалось запомнить, – это взволнованное лицо незнакомого юноши. А все дальнейшее – отрывки, скудные эпизоды, что пыталось зафиксировать помутившееся сознание: мигалки скорой помощи, грубые пальцы медбрата, сжимавшие запястье, и шприц, кольнувший предплечье. В какой-то момент показалось, что душа покидает тело, возносясь над крышами города несбывшихся грез. Но ласковый женский голос настойчиво просил вернуться. Женька рос послушным ребенком и старшим не перечил. Хотя в этот раз как никогда хотелось…

* * *

Несколько дней спустя, когда силы понемногу вернулись в истерзанное тело, с беседой пришел следователь. Добрый, идеально выбритый мужчина задавал вопросы и делал пометки в записной книжке. Честно изложив всю историю, от начала и до самого конца, Перфилов решился задать встречный вопрос:

– Скажите, а что случилось с Агриппиной? Она жива? Это наверняка тайна следствия, но если вы поделитесь – обещаю не болтать…

– Какие уж тут секреты? – не сдержав улыбку, бросил дознаватель. – Уехала бабушка! Уехала в ПНД на ПМЖ.

– А в квартире нашли еще кого-то? – робко поинтересовался Женька, предвидя ответ.

– Мы никого не видели…

Ровно через месяц Перфилову разрешили выйти на свежий воздух. Благо, раны оказались неглубокими, хоть и было задето легкое. Перфилов стремительно шел на поправку. Хромая до скамейки, он улыбался. Все, что ему рассказывали о Москве, оказалось детским лепетом и цветочками. Кто бы знал, что в первую же неделю пребывания в столице ему придется буквально бороться за выживание! «Да уж, не соскучишься тут», – буркнул он себе под нос.

За пределами больницы распогодилось. Казалось, солнце приветствовало бледного паренька, что, похудев еще больше, стал похож на старичка. Любой другой на его месте уже искал бы билеты на поезд домой, но только не он! Женька чувствовал, что он на своем месте. Москва устроила ему суровое собеседование, жестоко испытала на прочность, но что-то подсказывало, что впереди ждет награда за стойкость. Да, возможно, это очередная иллюзия, которой предстоит развалиться с грохотом… Но прямо сейчас Женьке не хотелось об этом думать… Лето ведь!