Текст книги "Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее"

В Волгоградской области неутомимый палеонтолог А. А. Ярков в верхнемеловых отложениях у села Полунино и по обрывам Береславского водохранилища нашел две кости и зуб хищного динозавра, а также редкостную мозговую коробку анкилозавра, которую пока еще изучают.

На Северном Кавказе, под Кисловодском, в 1980-х годах работники водоканала присели отдохнуть на каменную плиту и разглядели на ней странные отпечатки, как бы куриной лапы, только огромные. Следы принадлежали орнитоподу, возможно, игуанодонтиду[30]30
  Мхоян Н. Динозавр, бредущий краем моря // Это Кавказ. 2018. 23 января (https://etokavkaz.ru/nauchnyi-podkhod/dinozavr-bredushchii-kraem-morya).


[Закрыть].

В гигантском Стойленском карьере в Белгородской области несколько экспедиций профессиональных палеонтологов собрали разрозненные остатки теропод и гадрозавров[31]31
  Архангельский М. С., Аверьянов А. О. О находке примитивного утконосого динозавра (Ornithischia, Hadrosauroidea) в мелу Белгородской области // Палеонтологический журнал. 2003. № 1.


[Закрыть].

Сотрудники Палеонтологического института РАН в подмосковном карьере Пески недалеко от Воскресенска раскопали карстовую полость с зубами динозавров, остатками рыб, амфибий, крокодилиформ и черепах.

Палеонтологи Л. А. Несов и Л. Б. Головнева нашли в Корякии кости верхнемеловых динозавров. Последующие экспедиции добыли здесь скорлупу двух типов яиц динозавров и зубы сразу нескольких семейств динозавров.

В 2000 году тувинские геологи изучали радиоактивную аномалию на окраине Кызыла и выкопали кости юрских динозавров: именно они были виновниками аномалии и фонили по сто микрорентген в час, для их поисков успешно использовали радиометр[32]32
  Алифанов В. Р., Курочкин Е. Н., Забелин В. И., Кудрявцев В. И. Первые находки динозавров в Туве // Природа. 2002. № 2.


[Закрыть]. Все найденные кости были разрозненными и принадлежали в основном стегозаврам. Самая ценная находка отсюда – мозговая коробка стегозавра.

Четвертый этап изучения отметился лавиной открытий как новых захоронений, так и переоткрытием старых. В эти годы добыли богатые коллекции, которые стали фундаментом в изучении российских динозавров.

Пятый этап изучения динозавров в России логично продолжает предыдущий. Работы идут по двум направлениям: изучение найденных остатков и продолжение раскопок на открытых местонахождениях.

Исследования в основном сосредоточены в Санкт-Петербурге и связаны в первую очередь с деятельностью Александра Олеговича Аверьянова, сотрудника Зоологического и Палеонтологического институтов РАН.

Его интерес к естественной истории появился при необычных обстоятельствах. Отец Аверьянова окончил консерваторию и по распределению попал в Новосибирск. Семья жила в комнате при оперном театре, которую для красоты обклеили географическими картами. «Зима там суровая, сорок градусов мороза, гулять не пойдешь, целыми днями я стоял у стены и рассматривал карты, знал все города Норвегии, все реки Африки, стоял часами и смотрел», – вспоминает Аверьянов. Спустя пару лет ему в руки попал журнал «Курьер ЮНЕСКО» с реконструкциями движения континентов. «На меня это произвело неизгладимое впечатление. Я знал географию, знал, где находятся материки. А они, оказывается, двигаются и были по-другому расположены. В мою голову это не укладывалось, и я понял, что ничего не знаю, понял, что у планеты была история».

Семья вернулась в Ленинград, и в школьную библиотеку Аверьянов стал ходить, как на работу, читал подряд все книги по естествознанию, проштудировал «Советскую энциклопедию» в поисках заметок о вымерших животных. К четырнадцати годам два раза прочел «Происхождение жизни», по одному разу – три тома сочинений Мичурина: «В Мичурине ничего не понял, их же читать невозможно, но меня настолько все интересовало, что любую информацию пытался извлечь».

В старших классах по совету учителя биологии он записался в кружок генетики во Дворце пионеров, ставил опыты над дрозофилами. Палеонтология интересовала не меньше. Два года он ходил в геологический кружок и уверяет, что не пропустил ни одного занятия.

После школы он поступил на биологический факультет Ленинградского университета. К третьему курсу надо было определяться со специальностью. Аверьянов долго не мог решить, куда идти: в генетики или палеонтологи. В конце концов ископаемые животные пересилили.

Особый интерес Аверьянов питал к мезозойским тетраподам, после окончания университета он стал регулярно ездить в Среднюю Азию на поиски остатков динозавровых фаун. Скоро он стал ведущим отечественным специалистом по ископаемым рептилиям мезозоя. Его имя стоит в описании почти всех российских динозавров: пситтакозавра сибирского, волгатитана, сибиротитана, тенгризавра, килеска, рябининогадроса, а также птерозавра волгадрако и целой толпы маммалиаформ.

Стоит пояснить последний термин, который еще нередко будет встречаться в книге – «маммалиаформы». Обычно его заменяют словом «млекопитающие», но это не вполне правильно.

К млекопитающим в строгом смысле слова относятся только две современные группы: териевые (сумчатые и плацентарные) и однопроходные (в составе всего трех родов: утконоса, ехидны и проехидны). Первые следы млекопитающих появляются в геологической летописи нашей планеты только в юрском периоде. Ранее, а затем наряду с ними существовали другие родственные группы: многобугорчатые, докодонты, морганукодоны. Всех их объединяют в маммалиаформы, то есть в «разных млекопитающих», где собственно млекопитающие (териевые и однопроходные) лишь одна, причем наиболее поздняя группа.

То же относится к крокодилиформам. Современные крокодилы (крокодилы, гавиалы, аллигаторы) появились в середине мелового периода. Их близкие родственники и предки, входящие в состав крокодилиформ, известны с триаса.

Дальше в книге мы почти не встретим собственно млекопитающих и совсем не встретим крокодилов, зато познакомимся с маммалиаформами и крокодилиформами.

Упрощать терминологию неправильно. Аверьянов говорит: «Наука – это не развлечение. Нужно приложить усилие, чтобы ее понять». Научно-популярные книги тоже надо поднимать до современного уровня знаний.

Исключение сделано только для птиц, поскольку они в книге почти не упоминаются. Находки мезозойских птичьих динозавров в России исчерпываются пятью-шестью образцами из местонахождений в Волгоградской и Кемеровской областях. В таких обстоятельствах заменить всех «динозавров» на «нептичьих динозавров» представлялось неоправданно громоздким.

Второй важный персонаж пятого периода – ученик Аверьянова, сотрудник Санкт-Петербургского университета Павел Петрович Скучас. Он занимается мезозойскими амфибиями и эволюцией юрских и меловых фаун тетрапод. Своей главной задачей он считает преподавание, вокруг него в университете сложилась целая школа молодых специалистов, которые занимаются изучением почти всех мезозойских групп тетрапод.

Команда Скучаса ежегодно отправляется на раскопки, она проводила работы в Березовском карьере, Кулинде, Шестакове, Тээтэ, Могойто, Благовещенске. «Палеонтология – одна из самых добрых наук: мы из мертвого делаем живое, а не наоборот», – смеется Скучас.

Буквально за последние десять лет, в основном благодаря петербургской школе палеонтологов, вышло описание почти полсотни юрских и меловых маммалиаформ, крокодилиформ, амфибий и динозавров с территории России, а на местонахождениях начались планомерные регулярные раскопки.

Сейчас история изучения динозавровых фаун России находится на пике пятого этапа, а впереди маячит шестой. Для достижения значимых результатов требуются поисковые, разведочные экспедиции. Специальным масштабным поиском местонахождений динозавров в нашей стране занимались только один раз – палеонтологи из Томского государственного университета во главе с С. В. Лещинским тщательно осмотрели зону распространения меловых пород в Красноярском крае и открыли несколько местонахождений на Большом Кемчуге, Терехтюле и в Ачинске.

Главная на сегодня проблема – нехватка ученых. Если они будут, тогда Россия, по словам Аверьянова, «может встать в один ряд с такими динозавропродуктивными странами, как Китай и Северная Америка»[33]33
  Аверьянов А. Динозавры России // ПостНаука. 2017. 13 сентября. (https://postnauka.ru/video/80244).


[Закрыть].

Другие специалисты уверены, что поиски остатков динозавров обязательно увенчаются успехом. «Как показывает опыт, если что-то начинают целенаправленно искать, обычно находят», – говорит Скучас. «Начнут искать – пойдут кости. Надо, чтобы кто-то начал», – считает палеонтолог Голубев.

Десятки динозавровых местонахождений ждут открытия, в первую очередь в Западной Сибири и Забайкалье.

По всему восточному склону Урала выходят юрские угольные бассейны, здесь не может не быть динозавров.

На значительной части Европейской России расположена система карстовых полостей, где наверняка сохранились остатки юрских динозавров. Здесь же есть таинственные и пока совершенно немые отложения юрских озер, не исключено, что в них тоже найдут кости.

Немало сюрпризов наверняка скрыто в морских отложениях юрского и мелового периодов. Эти местонахождения нуждаются в постоянном мониторинге.

В 1990-х годах в Архангельской области в районе Койнаса в морских отложениях нашли кость юрского теропода[34]34
  Устное сообщение В. К. Голубева.


[Закрыть]. В Костромской области в юрских морских отложениях подобрали два зуба с характерными зазубринами, вероятно, тоже от хищного динозавра[35]35
  Хранятся в частной коллекции в Москве.


[Закрыть]. В меловых отложениях Оренбургской области, недалеко от Орска, недавно нашли хвостовой позвонок игуанодонтида[36]36
  Аверьянов А. О., Зверьков Н. Г., Никифоров А. В. Находка динозавра на Южном Урале // Доклады Российской академии наук. Науки о земле. 2021. Т. 498. № 2.


[Закрыть]. В 2020 году зуб игуанодона из морских отложений возле Старого Оскола Курской области появился в продаже на eBay. Зуб – отличной сохранности, продавец уверенно назвал его «совершенно новым» (обычно окаменелые зубы подписывают курьезной фразой «был в употреблении»).

На Северном Кавказе в последние годы нашли новые следы динозавров. Особенно интересны следы раннеюрских теропод из Северной Осетии[37]37
  Гаврилов Ю. О. Следы динозавров в терригенных отложениях раннеюрского шельфа центральной части Северного Кавказа (седиментологические и палеоэкологические обстановки) // Литология и полезные ископаемые. 2020. № 5.


[Закрыть]. По словам геолога Ю. О. Гаврилова, эти места очень перспективны для поиска следов динозавров.

Ходят слухи о следах в Дагестане.

Все эти находки красноречиво показывают, что изучение динозаврового мира России находится еще в самом начале и пока сделаны буквально первые шаги. Вслед за Маршем стоит повторить, что открытия динозавров России еще предстоят.

Многое уже найдено и изучено, но главное – впереди.

«Геологические консервы»

Неполнота геологической летописи возмущала еще Чарльза Дарвина. По его словам, из-за нее даже лучшие палеонтологические коллекции выглядят жалкой картиной.

Своего рода бумагой геологической летописи служат осадки: глины, пески, известняки, уголь. На континентах осадконакопление происходит нечасто и его следы быстро уничтожаются. С высыханием реки или озера недавно накопившиеся осадки скоро размываются. Из-за этого летопись континентальной жизни написана очень широким пунктиром. История динозавров – тоже. Они населяли Землю более 150 миллионов лет, но хорошо известны лишь последние эпизоды их существования – конец мелового периода. На это время приходится половина из 1200 (по другим оценкам, до 2000) известных на сегодня видов динозавров.

Диспропорция колоссальная. Конец мелового периода охватывает 25 миллионов лет, остальная история динозавровых фаун – более сотни, за это время появились и исчезли тысячи видов динозавров, маммалиаформ, крокодилиформ, птерозавров. Как узнать о них, если не сохранилось местонахождений с их остатками?

Провалы в летописи мезозоя крайне неравномерные. Самые грандиозные пришлись на первую половину юрского периода. Около 30 миллионов лет истории материков прошли почти бесследно. Этот досадный факт обычно опускают в литературе или проговаривают мимоходом: «Ископаемые свидетельства континентальной жизни довольно редки для большей части юрского периода, но для конца периода есть исключительно богатые местонахождения»[38]38
  Selden P., Nudds J. Evolution of Fossil Ecosystems. London, 2012. P. 144–145.


[Закрыть].

На сегодня почти все наши знания о юрских наземных позвоночных ограничены концом периода, когда уже существовали полноценные динозавровые экосистемы. Здесь в распоряжении исследователей десятки крупных местонахождений в разных частях света. Есть два поистине гигантских. Первое – формация Моррисон в США, где отложения конца юрского периода занимают площадь в один миллион квадратных километров (это размеры всего Приволжского федерального округа – с Татарстаном, Чувашией, Башкортостаном, Нижегородской, Оренбургской и другими областями). За полтора века раскопок в формации Моррисон добыты десятки тысяч остатков, в том числе полные скелеты аллозавров, стегозавров, диплодоков. Второе – формация Яньляо в Китае (также известная как Даохугоу), где раскопки начались четверть века назад. Слои с верхнеюрской фауной лежат на территории в триста квадратных километров. Формация прославилась многими экстравагантными животными, к примеру, и ци (Yi qi) – мелким хищным динозавром с перепончатыми крыльями.

Совсем иначе выглядит летопись начала и середины юрского периода. Тут почти сплошное белое пятно, особенно досадное из-за того, что в это время происходили важнейшие события: стремительное и малообъяснимое развитие маммалиаформ, возникновение основных групп динозавров, птерозавров, современных амфибий, наконец, само формирование динозавровых фаун.

Как это происходило, почему, где? Ответов нет и, возможно, не будет.

Летопись первой половины юрского периода находится в катастрофическом состоянии. Для отрезка в 30 миллионов лет на всю планету известно полтора десятка маленьких местонахождений. Для ранней юры – по одному в Британии, Южной Америке, Индии и Китае. Для средней – опять в Британии (Форест Марбл), Китае (Цзыгун), Шотландии, Киргизии (Таш-Кумыр), Марокко, Мадагаскаре и сразу три в России (Пески, Березовский карьер, Кулинда). Ничтожное количество. Более того, для одного века средней юры – байоса, который продолжался два миллиона лет, вообще нет ни одного местонахождения с континентальной фауной. А два миллиона лет – это много, столько же прошло от появления первых Homo до наших дней.

Провал первой половины юрского периода иногда называют наиболее обширным в геологической летописи континентов. По мнению Л. А. Несова, причиной мог стать влажный климат юрского периода[39]39
  Каландадзе Н. Н., Раутиан А. С. Юрский экологический кризис сообщества наземных тетрапод и эвристическая модель сопряженной эволюции сообщества и биоты // Проблемы доантропогенной эволюции биосферы. М., 1993.


[Закрыть], когда обильные ручьи и реки попросту уничтожали едва сформировавшиеся захоронения. Иными словами, климат был крайне неблагоприятным для захоронений, его можно сравнить с летописцем, который стирает содержимое страницы, едва дописав ее до конца.

Но даже в таких условиях что-то должно было сохраниться, особенно в устьях рек, куда сносятся осадки с континентов. Пусть не сотни местонахождений, но хотя бы десятки. Наверное, они были, но погибли по другой причине.

Середина юрского периода отметилась масштабной морской трансгрессией, связанной с распадом единого суперконтинента Пангея. Разрывы между материками заполнились водой, которая размыла отложения дельт. Что не уничтожили сами реки, погибло от наступления морей.

Некоторые чудом уцелевшие остатки наземной фауны средней юры сохранились в очень редких условиях – в карстовых полостях. Карст был создан юрскими ручьями, которые прорезали полости в известняках. В эти природные пещеры вода сносила ветки, листья, трупы животных. Наступавшие на сушу моря не смогли уничтожить карстовые пещеры, потому что выше залегали толщи известняков. Получились своего рода «геологические консервы».

Среднеюрские карстовые пещеры давно известны в Британии, в формации Форест Марбл. За годы исследований здесь собрали множество мелких остатков маммалиаформ, амфибий и динозавров.

Похожие карстовые полости были открыты и в европейской части России, где юрские речушки проделывали дорогу в известняках девонского и каменноугольного возраста. «Геологические консервы» юрского периода должны залегать на широком пространстве от Волгограда до Архангельска, но пока их нашли в основном в окрестностях Москвы, скорее всего, просто из-за хорошей изученности региона.

Еще до революции возле подмосковного села Мячково геологи заметили карстовую полость с континентальными отложениями юры. Карст был заполнен глинами с растительным детритом и окаменелой древесиной.

Юрский карст нашли рядом с подмосковными деревнями Коняшино и Тимонино. И даже в самой Москве скважины не раз проходили через карстовые полости юрского периода, они залегают на глубине до 73 метров[40]40
  Габдуллин Р. Р., Иванов А. В. Прикладная стратиграфия в инженерной и экологической геологии. М., 2013. С. 116; Школин А. А. Новые данные о строении и расчленении отложений средней-верхней юры (байос-бат, келловей-оксфорд) в разрезах г. Москвы // Палеострат-2017. Тезисы докладов. М., 2017.


[Закрыть].

В карстовой глине попадались только растительные остатки. Микроскопические споры и пыльца позволили реконструировать богатое растительное сообщество среднеюрского Подмосковья. В регионе процветали влаголюбивые папоротники, плауновидные, хвойные, цикадовые.

В Подмосковье есть и отложения юрских озер, в том числе заполнявших карстовые провалы. Карстовые озера – любопытное явление, они подчас отличаются идеально круглыми очертаниями. Можно предположить, что во времена динозавров Русская платформа была покрыта круглыми, как по циркулю прочерченными озерами. К сожалению, в озерных отложениях нет ничего, кроме пыльцы и редких обломков древесины, – ни рыб, ни насекомых, ни тетрапод. Как и в карстовых полостях.

Целое столетие находки ограничивались спорами, пыльцой и обломками древесины.

Все изменилось в середине 1990-х годов.

В ста километрах от Москвы, недалеко от города Воскресенска, есть станция Пески.

Электричка стоит здесь десять секунд. С одной стороны к железной дороге подходят пятиэтажки и старые дачи советских художников, где любил отдыхать знаменитый Дейнека. С другой – тянутся однообразные ряды деревенских домиков под шиферными крышами. Место неприметное и на вид скучное, самое интересное здесь лежит под землей.

В районе Воскресенска к поверхности поднимаются толщи известняков и доломитов, которые отложились на дне обширного моря, затопившего нынешнюю территорию Европейской России в палеозое. Море существовало около 100 миллионов лет: с 370 до 270 миллионов лет назад, и оставило после себя километровые толщи известняка, который издавна добывали для строительства храмов, палат правителей и крепостей. Из белого подмосковного известняка при великом князе Дмитрии Донском были выложены стены Московского Кремля. Впрочем, уже через сто с небольшим лет, при Иване III, их заменили на кирпичные.

В советское время рядом с Воскресенском работали крупные цементные заводы и разрабатывались огромные карьеры. Самый большой – Красный богатырь, теперь его продолжение называется Цемгигантом. Почти такой же огромный карьер – за Коломной, Голутвинский. Поменьше – уже выработанный Конев Бор и действующие Пески.

Известняк сейчас добывают для производства цемента. В будни в карьерах гремят взрывы, которые на ближних дачах слышатся раскатами грома. Шагающие экскаваторы соскребают горы пустой породы, «БелАЗы» с колесами в человеческий рост везут известняк на обжиг. В карьеры постоянно наведываются любители окаменелостей и минералов.

Пески издавна славились зубами каменноугольных рыб и кремнями леопардового окраса. На известняки здесь налегают морские глины юрского возраста. Они мешают добыче известняка, их снимают экскаваторами, свозят в отработанный центр карьера, ровняют тракторами и засаживают елочками. Полуцирк карьера понемногу движется в лес, оставляя за собой поле отвалов.

На вертикальных стенках карьера давно замечали карстовые полости, заполненные пепельно-серой глиной, на ощупь схожей с пластилином. Еще в 1930-х годах геологи по остаткам спор и пыльцы определили ее возраст: середина юрского периода, батский век. Никаких костных остатков в них не находили и воспринимали как геологическую экзотику.

В середине 1990-х годов руководитель детского палеонтологического кружка при Московской городской станции юннатов Петр Евгеньевич Морозов заметил в цветочном горшке Тимирязевского музея черную зубную пластину. Она принадлежала двоякодышащей рыбе, которые живут только в пресных водах. Оказалось, зуб привез из Песков коллекционер кремней: находка ему приглянулась, но он не нашел для нее другого применения, кроме как положить в горшок. Морозов стал внимательнее осматривать карстовые полости на стенах, рассказывал воспитанникам про юрский период и динозавров, но глина в карстах оставалась, как и прежде, пустой, без единого намека на кости.

Во время полевого выезда 1996 года один школьник из кружка отправился к карстовым высыпкам, пока остальные бродили по отвалам. Спустя полчаса подошел к Морозову и с невинным видом спросил: «Петр Евгеньевич, а как выглядят щитки черепах?» Морозов пустился в объяснения, а когда закончил, мальчик протянул черную пластинку: «Вот так?»

Через десять минут орава школьников копошилась у карстовой полости. Из серой глины они доставали обломки черепашьих щитков, зубы и шипы акул. Искать их было одно удовольствие: угольно-черные остатки прекрасно выделялись на серой глине.

Воспитанники Морозова были не единственными, кто обратил внимание на необычные остатки. Тем же летом любители стали подбирать на отвалах мелкие и непривычные для Подмосковья кости. Быстро выяснилось, что экскаваторы срыли испорченный карстом участок известняка и выгребли карстовые глины на отвалы. В этой карстовой полости впервые в Центральной России попались кости, причем немало.

Любители принесли некоторые находки в Палеонтологический институт, и уже осенью 1996 года палеонтологи выехали в Пески. Моросил дождь, карьер выглядел грязной ямой. Лопатами палеонтологи выворачивали серую глину из карста, и тут подоспела сенсация: акулий зуб, рядом второй, третий, десятый… Вслед за ними показался плавниковый шип, и стало понятно, что в глине залегает часть скелета акулы. Скопление оконтурили, и вместе с породой вывезли в институт. Во взятом блоке глины оказался почти полный череп пресноводной акулы гибодуса.

Скелет акул хрящевой и практически не имеет шансов сохраниться в ископаемом состоянии. Исключения можно пересчитать по пальцам, в Песках – одно из них.

Полными остатками юрских акул могут похвастаться еще только два местонахождения, оба в Германии: Хольцмаден (морские отложения нижней юры) и Зольнхофен (морские отложения верхней юры). В других местах юрские акулы представлены исключительно зубами и изредка отдельными обызвествленными позвонками. Череп акулы из Песков – наиболее хорошо сохранившийся для акул средней юры.

Следующим летом Палеонтологический институт организовал небольшие раскопки. Время было безденежное, работы велись на голом энтузиазме. «Ехали с шашками на танки», – вспоминает палеонтолог А. Г. Сенников.

Администрация карьера предоставила палеонтологам бывшее здание бани на краю леса. «Это была заброшенная сауна с бассейном, замечательный памятник советской эпохи, почти древнеримские термы. Отваливающаяся плитка, плесень, пустой бассейн с грязью. Как там жили – фантастика», – рассказывает Сенников.

Тщательный осмотр карьера показал, что в разных его местах выходят четыре карстовые полости. В юрское время здесь располагалась целая их сеть.

В двух карстах не было никаких остатков. Третий был бедный, с разрозненной рыбьей чешуей. Зато четвертый, из которого на отвалы высыпали кости, оказался поразительно богатый и к тому же самый крупный: двадцать метров в ширину, десять в высоту, а в длину, как показала дальнейшая разработка, доходил до ста метров, постепенно сужаясь.

Кости залегали в нижней части четвертой карстовой полости, в прослое глины над галькой. Очевидно, здесь находилось понижение дна и возникла «ловушка для костей»: поток воды замедлялся, крупные элементы застревали. В прослое нашли остатки черепах, рыбьи зубы. Чуть выше лежал слой с отпечатками лучеперых рыб – палеонисков. «Их было просто немерено, и большие попадались, как лещи», – вспоминает Сенников. Выше шли зеленовато-серые глины без костей.

Главными находками экспедиции стали остатки рыб и черепах, в том числе полные панцири с элементами скелета. Одна черепаха была с черепом, ее загипсовали с породой, но по дороге уронили, и череп развалился.

Этим находки ограничились. Породу пробовали промывать для поиска мелких остатков, но без особого успеха. Почти все кости наземных позвоночных (динозавров, крокодилиформ, амфибий, маммалиаформ) собрали любители на отвалах в предшествующем году.

Раскопки планировали продолжить в 1998 году, но когда вернулись в Пески, увидели грустное зрелище. Крупная карстовая пещера была уничтожена карьерными работами: экскаваторы срыли ее на сто метров вглубь.

Впрочем, точка в изучении песковского карста еще не поставлена.

В 2012 году на окраине карьера нашли еще одну карстовую полость. В ней были целые отпечатки палеонисков, зубы гибодусов и отдельные щитки черепах. Периодически сюда приезжают палеонтологи и любители, но громких открытий они пока не сделали. Наверняка в карьере Пески вскроют еще не один карст.

Юрский карст может попасться и в других карьерах, не только в Подмосковье. Он есть, например, в Орловской области. В 1920-х годах местный житель принес в Ливенский краеведческий музей маленький окаменелый зуб. После войны музей расформировали, коллекцию окаменелостей передали в Палеонтологический институт. Находку определили как зубную пластинку двоякодышащей рыбы, вероятно, юрского периода.

Спустя годы палеонтолог Олег Анатольевич Лебедев занялся поиском местонахождения, просмотрел геологические карты и нашел возможный выход юрских пород. Он прибыл на место и увидел карстовую полость, как в Песках, только врезанную не в каменноугольные известняки, а в доломиты девонского периода. Толком изучить ее не получилось: на юрских глинах сформировалось болото, окруженное зарослями борщевика. Но находка лишний раз показала: юрский карст на Русской равнине – вещь нередкая и может встретиться где угодно.

«Как выглядели Пески в юрское время? Думаю, были каньоны: текут речки в ущельях, уходят под землю, выходят обратно. Некоторые полости в Песках сверху перекрыты известняком, здесь вода точно текла под землей, а некоторые, кажется, были открытыми узкими каньонами. Похоже на Крым: прорезанное ручьями известняковое плато и рядом море», – говорит Сенников.

Климат тоже был близким к крымскому, субтропическим, на это указывают остатки растений. Сменялись времена года: сезоны дождей чередовались с засухой[41]41
  Стародубцева И. А., Сенников А. Г., Сорока И. Л. и др. Геологическая история Подмосковья в коллекциях естественнонаучных музеев Российской академии наук. М., 2008.


[Закрыть]. Плато утопало в папоротниках и кустах беннеттитов, на холмах возвышались гингко и хвойные, похожие на тис и болотные кипарисы. Лес был просторный, между деревьями висели лианы – их споры нашли в глине.

Журчала вода на перекатах, в заводях ползали тупомордые громадные темноспондилы и крокодилиформы. Дальше на материке лежали крупные водоемы, где плавали акулы и метровые двоякодышащие. Во время дождей в ущельях бурлили потоки воды, в подземные расщелины сносило не только мусор, но и живых рыб, черепах, которые не могли оттуда выбраться, погибали, а их остатки покрывались слоями глины.

Самые многочисленные находки в карсте Песков – палеониски. Они отличаются не только количеством остатков, но и разнообразием. От четырех родов (Lepidotes, Ptycholepis, а также двух представителей из семейств Coccolepididae, Dapediidae) сохранилась только чешуя. В длину некоторые из них вырастали до одного метра. Полные отпечатки принадлежат более мелким лучеперым, которые пока не изучены. Таких отпечатков десятки, в некоторых слоях карста они выстилали поверхность глины, словно мостовая.

Вторая по изобилию остатков – акула гибодус (Hybodus). Песковские гибодусы представлены отдельными зубами и спинными шипами, которые поддерживали плавник и достигали двадцатисантиметровой длины. Сами гибодусы были полутораметровыми. В промывках породы нередко встречалась мелкая чешуя, покрывавшая их тело.

Вначале акулу из Песков причислили к давно известному виду Hybodus hauffianus. У нее такие же зубы и плавниковые шипы, но возникла сложность. Головные шипы двух этих акул совсем разные. Почему, неясно.

Уточнить видовую принадлежность песковского гибодуса поможет изучение черепа, но его пока не отпрепарировали. Извлечь из твердой высохшей глины хрупкие хрящи невероятно сложно. «Для тонкой препаровки хрящей черепа нужен настоящий энтузиаст, способный посвятить работе полгода своей жизни», – говорит Лебедев. Возможно, изучению поможет компьютерная томография.

Еще одна находка уникальна в мировом масштабе: две зубные пластинки химеры исхиодуса (Ischyodus), странной рыбы с хоботом. Вероятно, пластинки принадлежат двум новым видам, близким к Ischyodus egertoni. Обе от молодых рыб, одна была полуметровой, другая примерно метровой (с хвостом).

Это единственная находка химер в пресноводных отложениях за всю историю планеты. Сейчас химеры обитают преимущественно на больших глубинах океана и только одна группа, слоновые химеры, населяют мелководья и нерестятся у берегов и в устьях крупных рек. Отечественный специалист по ископаемым химерам Е. В. Попов полагает, что исхиодусы также могли выходить на нерест к рекам. Возможно, они шли к верховьям, как лососи, а молодь спускалась обратно в море. По нынешним скудным материалам судить об этом трудно.

Помимо Песков, есть лишь одно указание на пресноводных химер. В позднемеловых речных отложениях штата Монтана вместе с остатками динозавров и маммалиаформ собраны 82 зубные пластины. Но они пока не описаны и даже не изображены в публикациях, поэтому их принадлежность к химерам требует подтверждения.

Коллекция двоякодышащих рыб из Песков скромная, всего пяток зубных пластин цератодов (Ceratodus segnis), которые вырастали до метровой длины. Это были неповоротливые животные, напоминавшие сомов.

Остатки черепахи принадлежат одному новому роду и виду, который назвали в честь палеонтолога Романа Федоровича Геккера – геккерохелис Романа (Heckerochelys romani). Это крупная, с полуметровым панцирем и очень архаичная по строению черепаха, близкая к изначальным триасовым формам. Детального изучения ее черепа не проводилось, но оно намечено и может серьезно пополнить знания о ранней эволюции черепах.

От остальных тетрапод найдены единичные и малопригодные для анализа остатки: туловищный позвонок небольшой саламандры размером с тритона, фрагмент челюсти примитивного лепидозавроморфа, точнее неопределимого, пара зубов и обломок (размером меньше мизинца) нижней челюсти крокодилиформа (неозухии), пара когтей и два зуба примерно трехметровых хищных динозавров. Имеется одна бедренная кость маммалиаформа из семейства морганукодонов (Morganucodontidae): животное было величиной с крысу, а больше про него сказать нечего.

Необычны два позвонка темноспондильной амфибии из группы брахиопоидов – единственных из темноспондильных амфибий, доживших до юрского и мелового периодов.

Темноспондильные амфибии появились еще в каменноугольном периоде, процветали до середины пермского периода, затем пришли в упадок, но Великое пермское вымирание сыграло им на руку: в начале триасового периода группа испытала невиданный расцвет. Первые века триасового периода – их время, остатки темноспондилов преобладают над всеми другими тетраподами. Расцвет был недолгим. В середине триаса темноспондилы не выдержали конкуренции с рептилиями-архозаврами, среди которых появились водные хищники, в первую очередь фитозавры и крокодилиформы. В конце триаса все темноспондилы пропали из геологической летописи, кроме брахиопоидов.