Текст книги "108 минут, изменившие мир"

Глава 2
Космодром

2.1 Новый полигон

Испытательные запуски первых советских баллистических ракет проводились на полигоне Капустин Яр в Астраханской области. Однако для многоступенчатой ракеты с дальностью полета 8000 км этот полигон не годился. Дело в том, что трасса полета проходила в восточном направлении – фактически через всю азиатскую часть Советского Союза. Нужно было отчуждать новые районы для падения отработавших ступеней ракет, создать новые измерительные пункты (ИПы), выбрать подходящие районы для пунктов радиоуправления полетом ракеты (РУПы), оборудовать боевые поля падения головной части в восточных районах страны (на Камчатке и в акваториях Тихого океана). Также требовалось разработать систему транспортирования отличавшихся значительными размерами блоков ракеты «Р-7» к месту старта.

Семнадцатого марта 1954 года военным и промышленности было предписано к 1 января 1955 года произвести выбор полигона для испытаний ракеты «Р-7», а 20 мая вышло соответствующее постановление Совета министров о проведении рекогносцировочных работ в подходящих районах.

Для выбора места полигона была образована Государственная комиссия во главе с гвардии генерал-лейтенантом артиллерии Василием Ивановичем Вознюком, начальником полигона Капустин Яр. Комиссия руководствовалась рядом соображений: расстояние между местом старта и местом падения головной части должно быть не менее 7000 км; трассе полета не следует проходить над населенными пунктами; малонаселенные районы по ней могут быть без проблем отчуждены в пользу Министерства обороны; поблизости от полигона должен находиться водоем, способный в изобилии обеспечить водой людей и технику.

В ходе обсуждения комиссия остановилась на трех основных вариантах.

Первый вариант – Марийская автономная республика, где во время войны образовались огромные вырубки леса, были проложены хорошие транспортные пути, но при том там имелось сравнительно редкое население. Во время детальной проработки варианта обнаружили, что он не удовлетворяет требованиям к трассе полета.

Тогда взоры комиссии обратились ко второму варианту – западному побережью Каспийского моря (район Астраханской области и Дагестана). Однако выяснилось, что если новый полигон построить там, то некуда будет «приткнуть» пункты радиоуправления полетом. Из-за многочисленных гор и холмов радиолуч наземной станции управления не достигнет борта ракеты на отдельных участках ее полета и прежде всего на наиболее важном – в первую минуту после ее отрыва от стартового стола.

Третий вариант – Казахстан, район от Аральского моря до города Кзыл-Орды – оказался наиболее пригоден для привязки полигона. Там нашлось три подходящих места для строительства: берег Аральского моря, железнодорожные разъезды Байхожа и Тюра-Там. Комиссия выбрала последнее – участок с координатами 45,6° северной широты и 63,3° восточной долготы.

Достоинством этого места было то, что через поселок Тюра-Там (в переводе с тюркского «священная могила») проходила железная дорога Москва – Ташкент, а рядом текла река Сырдарья. Еще один плюс – в 30 км от станции располагался небольшой карьер, к которому вела готовая узкоколейная ветка.

При окончательном выборе члены комиссии учли и пожелания Сергея Павловича Королёва – в это время он всерьез собирался использовать тяжелые ракеты для запуска искусственных спутников Земли. Из рассмотренных вариантов полигон в Казахстане был самым южным. Следовательно, с большей эффективностью можно было использовать центробежную силу вращения Земли[95]95
  Вес тела – величина, обусловленная не только гравитационным притяжением земли, но и центростремительным отталкиванием вследствие ее вращения. Эта же сила удерживает воду в ведерке, если вращать его на веревке. Тело на экваторе движется по окружность максимального радиуса. На полюсе этот радиус равен нулю и, таким образом, центробежная сила равна нулю. Если оценить величину изменения веса, то на экваторе она составляет 1/290 часть веса на полюсе. То есть если тело весит на экваторе 1 кг, то на полюсе его вес составит 1,005 кг – на 5 г больше.


[Закрыть], а это немаловажно именно при выведении аппаратов в космическое пространство. Не следует забывать, что от географической широты зависит и «доступность» орбит – более низкие по широте орбиты «закрыты» для простого баллистического запуска, и только на экваторе можно запускать космические аппараты на орбиту любого наклонения без дополнительного маневра[96]96
  Это не имеет значения в быту, но в ракетно-космических технологиях каждый грамм на вес золота.


[Закрыть].

^{Первый палаточный городок военных строителей поблизости от станции Тюра-Там (1955 год)}

Постановление Совета министров «О новом полигоне для Министерства обороны СССР» № 292-181сс было подписано 12 февраля 1955 года, однако сроки, определенные правительством, оказались столь жесткие, что еще за месяц до этого на станцию Тюра-Там прибыл первый взвод военных строителей. Его возглавлял старший лейтенант Игорь Николаевич Денежкин. Он представлял 130-е Управление инженерных работ подполковника Георгия Максимовича Шубникова[97]97
  Шубников Георгий Максимович (1903–1965) – советский военачальник, инженер-строитель, генерал-майор. В 1920 году начал трудовую деятельность простым рабочим, а затем десятником, одновременно занимался в вечернем архитектурно-строительном техникуме, который окончил в 1925 году. В 1930–1932 годах учился в Ленинградском институте гражданского и промышленного строительства; по окончании был призван в ряды Красной армии и направлен на строительство Забайкальского укрепленного района. По завершении оборонительных работ в 1937 году был демобилизован и до июня 1941 года работал главным инженером Ессентукского управления «Водоканал». В годы Великой Отечественной войны Г. М. Шубников занимал различные командные должности. В 1946–1949 годы был начальником 23-го Управления Военно-полевого строительства. Часть, которой командовал Г. М. Шубников, восстанавливала, стоящие и поныне мосты через канал в Берлине, через реки Одер (в городах Франкфурт, Кострин), Вислу, Шпрее, пролив Штральзунд и другие; строила ряд административных и культурных зданий в Берлине (здание театра и советское посольство), памятники погибшим советским воинам, в том числе и знаменитый памятник Воину-освободителю в Трептов-парке. В 1955 году был назначен начальником строительства полигона Тюра-Там.


[Закрыть], входящее в Главное управление специального строительства Министерства обороны (ГУСС МО). Задачей взвода Денежкина являлась подготовка железнодорожных путей для приема вагонов со стройматериалами и спецпоезда из Капустина Яра.

^{Штаб полигона Тюра-Там (1956 год)}

Хотя Тюра-Там подходил ракетчикам по всем параметрам, освоить эту необжитую местность было очень трудно. Летом температура воздуха поднималась здесь до +45 °C в тени, начинались пыльные бури. Зимой стояли морозы до -36 °C, дули сильные ветры, скорость которых достигала 40 м/с. Ближайшие районные центры – Казалинск (северо-западнее) и Джусалы (юго-восточнее), расположенные на берегах Сырдарьи, – отстоят более чем на сотню километров.

Сам поселок Тюра-Там производил унылое впечатление: небольшое здание вокзала, водонапорная башня, два двухэтажных домика железнодорожников, несколько мазанок и юрт. А вокруг – ровная пустынная степь, такыры[98]98
  Такыр – форма рельефа, образующаяся при высыхании неглубоких озер. Такыры характерны, в первую очередь, для полупустынь и пустынь.


[Закрыть], солончаки, пески, колючки.

Первые строители разместились в палатках. Весь январь и февраль бушевали метели. Морозы и снежные заносы сильно затруднили работу, но «денежкинцы» шаг за шагом упорно продвигались вперед. А еще они сделали большое дело – за два зимних месяца выкололи из Сырдарьи несколько тысяч кубометров льда и засыпали его толстым слоем опилок. В знойное лето 1955 года ледник спас от гниения сотни тонн мяса и других продуктов, предотвратив желудочные болезни у тысяч людей.

В мае на полигон, получивший условное название «Тайга», прибыл начальник строительства Георгий Шубников. С этого момента темпы и масштаб стройки нарастали непрерывно. К станции Тюра-Там подходил эшелон за эшелоном. Бывало, что в день этот маленький разъезд принимал до тысячи вагонов. Над грунтовыми дорогами стояла сплошная стена мелкой пыли, из-за чего машины двигались в солнечный день с зажженными фарами. Механизмы не выдерживали, но люди в тяжелейших условиях трудились практически круглосуточно.

Бытовые условия были ужасны. Старший офицерский состав жил в вагонах, младший селился в землянках. Питались консервами и сухарями. Очищенной воды не хватало для питья и приготовления пищи, не говоря уже о санитарных нуждах. Навесы, под которыми военнослужащие обедали, плохо защищали от палящего солнца, туч пыли и вездесущих насекомых. Песок скрипел на зубах, набивался в рот. Несмотря на бытовой ад, работа кипела вовсю. Строители прокладывали «бетонку», рыли котлованы, возводили цементный завод…

^{Армейские казармы на полигоне Тюра-Там (1956 год)}

Организационная структура полигона была определена 2 июня 1955 года директивой Генерального штаба Вооруженных сил СССР[99]99
  Дата 2 июня Приказом министра обороны СССР № 00105 от 3 августа 1960 года установлена как годовой праздник полигона НИИП-5 МО (Тюра-Там).


[Закрыть]. Тогда же будущему космодрому присвоили официальное название – 5-й Научно-исследовательский полигон Министерства обороны (НИИП-5 МО). Первым его начальником был назначен боевой ракетчик генерал-лейтенант Алексей Иванович Нестеренко[100]100
  А. И. Нестеренко был назначен первым начальником ракетного полигона Тюра-Там, а первым начальником «космодрома Байконур» стал в 1958 году генерал-майор Константин Васильевич Герчик.


[Закрыть]. Главным инженером проекта строительных конструкций стал Алексей Алексеевич Ниточкин[101]101
  Позднее инженер-полковник А. А. Ниточкин был главным инженером объекта «Ангара», известного ныне как космодром Плесецк.


[Закрыть]. В том году штат полигона составил 1900 военнослужащих и 664 вольнонаемных работников. Однако реально на первом этапе строительства было задействовано свыше 20 тыс. солдат и офицеров.

А 20 июля на полигоне Тюра-Там началось возведение «объекта 135» – стартового комплекса ракеты «Р-7», который сами строители называли «площадкой номер один» или «стадионом». Через несколько лет его назвали «Гагаринским стартом».

2.2 Площадка номер один

Проектирование наземного стартового комплекса шло параллельно разработке ракеты. Оно было поручено московскому Государственному специальному конструкторскому бюро (ГСКБ) «Спецмаш», которое возглавлял Владимир Павлович Бармин, в годы войны работавший на серийном производстве реактивных «катюш», а затем участвовавший в освоении немецкой ракетной техники. Все стартовые сооружения полигона Капустин Яр строила команда Бармина.

Первоначально принципы конструирования стартового комплекса не отличались от тех, которые были хорошо изучены и опробованы «Спецмашем» при создании «Р-1», «Р-2» и «Р-5», – во всех случаях ракету привозили к стартовому столу в горизонтальном положении и с помощью стрелы (или мачты) установщика водружали вертикально на опоры-стабилизаторы. Однако «Р-7» была больше, тяжелее и сложнее, чем любая из предыдущих ракет. Поэтому Сергей Королёв и Владимир Бармин пришли к выводу, что нужно привозить каждый из пяти блоков на старт поодиночке, а затем присоединять «боковушки» к центральному блоку в двух точках касания – внизу (на уровне крепления двигателей) и вверху. Причем так, чтобы их тяги передавались на вторую ступень в нижней части. Соответственно, под каждый блок предполагалось соорудить отдельный стартовый стол.

Когда проект комплекса обсуждался на Совете главных конструкторов, против такого варианта резко выступил конструктор автономных систем управления Николай Алексеевич Пилюгин. Дело в том, что если тяга двигателей будет меняться вразнобой, то сравнительно большое расстояние между «боковушками» создаст значительный опрокидывающий момент. При совмещении такого момента с сильным порывом ветра система управления в принципе не может обеспечить устойчивость движения ракеты в процессе старта. Как-то отрегулировать потенциальную несинхронность не мог и двигателист Валентин Глушко – он заявил, что поставляет одиночные двигатели, а решать проблемы их синхронизации не входит в его задачу. Предложение удерживать ракету за хвост второй ступени до полного набора тяги всеми двигателями тоже было отклонено. Тогда Пилюгин потребовал оградить ракету от действия ветра. Королёв с ним никогда не спорил, передоверив это «удовольствие» своему первому заместителю Василию Павловичу Мишину. Поскольку проектанты ОКБ-1 ничего путного в ответ на замечания Пилюгина не придумали, пришлось просить Бармина возвести вокруг стартового комплекса высокую стену. Бармин опешил и в резкой форме отказался даже обсуждать такое «китайское» решение вопроса.

Тут подоспела новая проблема – проектанты в очередной раз перекомпоновали ракету: центральный блок теперь подвешивался на «боковушки», а не на пусковое устройство. Ни у кого не осталось сомнений, что единственный выход – горизонтальная сборка в Монтажно-испытательном корпусе с последующей транспортировкой ракеты по рельсам на стартовый стол.

В ноябре 1954 года состоялось заседание Совета главных конструкторов, на котором было принято окончательное решение об изменении схемы запуска «Р-7». Но что предложить взамен? Конструирование стартового комплекса «пакетной» ракеты не имело аналога, соответственно, у проектировщиков не было хотя бы экспериментального опыта по многим обсуждаемым позициям.

^{Стартовый комплекс межконтинентальной ракеты «Р-7» (© КБОМ): 1 – стартовая система; 2 – фермы обслуживания; 3 – обмывочно-нейтрализационная машина; 4 – заправщик перекиси водорода; 5 – заправщик горючего; 6 – опорная ферма}

Рассматривая различные варианты крепления и установки ракеты на старте, конструкторы предложили создать в зоне стыковки первой и второй ступеней ракеты дополнительный силовой пояс, что позволяло удерживать ракету во «взвешенном» состоянии. «Р-7» должна была не стоять на стартовом столе, а висеть над ним. Силовой пояс представлял собой самозапирающийся под собственным весом ракеты сегментно-круговой захват. Через четыре несущих стрелы нагрузка передается на поворотный круг диаметром 18 м, который позволяет нацеливать ракету по азимуту. На этой же поворотной части устанавливаются две кабель-мачты для подвода наземных коммуникаций. При запуске, после того как тяга двигателей превысит массу «Р-7», верхний пояс освобождается от нагрузки, которую создает ракета, захват размыкается, и под действием противовесов стрелы быстро отходят в разные стороны.

Новая схема позволяла кардинально решить проблему воздействия ветра – задний срез ракеты просто опустили ниже нулевого уровня сооружения, в специальный проем на глубину 6,3 м.

К комплексу были подведены пути с перроном для агрегата, обеспечивающего подпитку ракеты жидким кислородом. Кроме того, потребовалось создать принципиально новый транспортер-установщик «Р-7» на базе железнодорожных платформ лафетного типа. С помощью гидравлических домкратов он поднимал ракету в вертикальное положение с заглублением хвоста в нишу стола и «передавал» ее в силовые элементы стартовых захватов.

На расстоянии 200 и 350 м от стартового сооружения были размещены два подземных сооружения командного пункта с оборудованием, обеспечивающим дистанционную заправку ракеты компонентами топлива и газами, а также подготовку и пуск ракеты. В отдельных сооружениях находились компрессорная станция, дизельная электростанция и хранилище воды.

Для обслуживания нижней части «Р-7» и стыковки с ней заправочных коммуникаций разработали «выдвижную кабину» с поворотными и выдвигающимися площадками, размещаемую в стартовом сооружении под ракетой. На время пуска части кабины «прятались» в специальную нишу.

Реализация этого необычайного замысла напрямую зависела от строителей полигона Тюра-Там, которым предстояло возвести основу сооружения – монолитный железобетонный остов, состоящий из фундаментной плиты, четырех пилонов для опоры и наклонного отражательного лотка. А строители в это время столкнулись с почти непреодолимыми трудностями.

После того как геологи изучили окрестности будущего полигона, структуру грунта и дали добро на возведение стартового комплекса в определенном месте, в Тюра-Там приехали «маскировщики» Генштаба и потребовали перенести старт на несколько километров с возвышенности в низину, мотивируя это тем, что в ином случае «площадка номер один» станет идеальной целью для вражеской артиллерии. Требование «маскировщиков» выполнили, однако повторную геологоразведку делать не стали – сочли, что структура грунта везде примерно одинаковая. Это оказалось роковой ошибкой. Если в старом месте на все 50 м глубины котлована залегал песок, то в новом с глубины 7 м пошли твердые «ломовые» глины, которые не брал ни один ковш.

Стройка сразу застопорилась – из 1,3 млн кубометров грунта за целое лето 1955 года сняли всего 0,3 млн. Попробовали рыхлить отбойными молотками – бесполезно. Катастрофически не хватало техники: на котлован было выделено по пять скреперов[102]102
  Скрепер – землеройно-транспортная машина, предназначенная для послойного копания грунтов, транспортирования и отсыпки их в земляные сооружения слоями заданной толщины. Кроме того, при движении по насыпи скреперы своими колесами уплотняют отсыпанные слои грунта, благодаря чему сокращается потребность в специальных уплотняющих машинах.


[Закрыть]и самосвалов, по два бульдозера и экскаватора – явно недостаточно. Только зимой, после бомбардировки вышестоящего начальства письмами и жалобами, удалось выбить 20 экскаваторов, 30 скреперов, 25 бульдозеров и 60 самосвалов «МАЗ-250». Для ускорения работ был внедрен линейно-уступчатый метод отрывки в три уровня, а плотный грунт дробили с помощью направленных взрывов. Все эти меры помогли повысить ежесуточную выработку грунта до 15–18 тыс. кубов.

^{Строительство на «площадке номер один»}

Казалось, самое страшное позади, но весной случилась новая беда: из скважины, пробуренной рядом с котлованом на его проектную глубину, хлынула вода. Работы были остановлены. Руководители стройки опасались, что наткнулись на водоносный слой. Если продолжить копать, вода прорвется и затопит котлован за несколько часов. Взрывные работы были строжайшим образом запрещены – с прорабов даже взяли подписку, пригрозив им уголовной ответственностью. Началось обсуждение. Идея перенести стартовую площадку в другое место поддержки не нашла – в таком случае все сроки сдачи полигона и испытаний ракеты «Р-7» сдвигались на полтора-два года. Предложение остановиться на достигнутом уровне и начать бетонирование тоже не приняли – уменьшение глубины котлована относительно проектной на 13 м приведет к ухудшению отвода факела, что может вызвать опрокидывание ракеты. В конце концов ученые предложили снижать уровень грунтовых вод с помощью иглофильтров и насосов. Промышленность обещала поставить необходимое оборудование в течение года, что опять же срывало план строительства.

И тогда Георгий Шубников решился на отчаянно смелый шаг. Воспользовавшись опытом метростроевцев, он приказал «отжать» грунтовые воды мощными взрывами. По прикидкам, «отжатая» вода заполнит грунт не менее чем через десять суток. За это время можно успеть снять оставшиеся слои, заложить дренаж и начать бетонирование. Во избежание конфликта с руководством шпуры[103]103
  Шпур – искусственное цилиндрическое углубление в горной породе или бетоне диаметром до 75 мм и глубиной до 5 м. Создаются и применяются для размещения зарядов при взрывных работах, для установки крепи, нагнетания воды или цемента в окружающий массив горных пород.


[Закрыть] бурили по ночам, а днем маскировали их. Затем заложили по 150 кг взрывчатки. Первый взрыв прогремел 7 апреля, второй – 12-го. Расчет оправдался – вода ушла.

Чтобы ускорить процесс бетонирования, строители сделали наездной мост по размерам фундаментной плиты и прямо с него самосвалами сваливали бетон в опалубку. По традиционной схеме «самосвал-бадья-кран-укладка» бетонирование заняло бы месяц, а с наездным мостом хватило недели.

В июне 1956 года, когда половина работ по бетонированию уже была выполнена, грянула еще одна напасть. Главный инженер Алексей Ниточник наконец-то получил данные геологоразведки и пришел в ужас: несущая способность грунтов под фундаментом оказалась на 20 % меньше проектной – грунт мог осесть, «разорвав» трещинами все сооружение. Нужно было либо уменьшить вес комплекса, либо увеличить площадь опоры. Строители пошли сразу по обоим направлениям: площадь была расширена за счет фундаментов башенных кранов, а вес снизили, сделав пилоны комплекса пустотелыми по принципу пчелиных сот.

В сентябре 1956 года, точно в соответствии с графиком, строительные работы на «площадке номер один» были завершены – теперь туда пришли монтажники из Минмонтажспецстроя.

Военные строители сделали невозможное – не только уложились в предписанные сроки, обойдя природные препятствия, но и создали циклопическое сооружение, гарантированный срок эксплуатации которого исчисляется не десятками, а сотнями лет. Высочайшую оценку этой работе дал Сергей Павлович Королёв.

«Я был уверен, что строители не подведут, – сказал он. – Но я не предполагал, что они в короткий срок смогут построить так много и так хорошо.»

2.3 Сборка «семерки»

Ударно трудиться приходилось не только строителям, ведь компоновка ракеты «Р-7» постоянно менялась и дорабатывалась. Немецкий опыт пригодился лишь отчасти – конструкторы относились к блокам «семерки» как к ракете «Р-5» и проектировали соответствующую оснастку, однако при сборке пяти таких ракет в «пакет» появлялись новые факторы, которые в принципе не пытались когда-либо решать ракетчики Пенемюнде. Советским специалистам приходилось двигаться вперед буквально на ощупь, действуя методом проб и ошибок – почти как в 1930-е годы.

Приведу несколько примеров.

После изменения схемы старта встала проблема одновременного размыкания элементов силовой конструкции стартового комплекса. Решить ее можно было только одним способом – обеспечив плавный подъем ракеты в строго заданном направлении. Это потребовало от разработчиков двигателей организовать трехступенчатый процесс их запуска с созданием «предварительной», «промежуточной ступени» и «главной» тяги. В свою очередь регулирование тяги можно организовать только за счет турбонасосного агрегата, качающего компоненты топлива (керосин и жидкий кислород) в многочисленные камеры сгорания. Двигателистам пришлось с нуля спроектировать и испытать перенастраиваемый привод регулятора расхода перекиси водорода, на продуктах разложения которого и работал турбонасосный агрегат. Кстати, сам этот агрегат развивал мощность, на порядок превышающую мощность своего предшественника, использованного в немецкой ракете «А-4», но при этом весил лишь в полтора раза больше. Интересно, что отработанный турбиной агрегата парогаз выбрасывался через патрубок за борт ракеты, создавая тем самым дополнительную тягу.

^{Сборка «пакета» ракеты «Р-7» (© РКК «Энергия»)}

Регулирование тяги жидкостных двигателей было настолько новым делом, что потребовалось проверить идею в действии. Для этого создали специальную ракету «Р-М5РД» с регулируемыми двигателями 5МРД. Для экспериментов изготовили две опытные партии этих ракет по пять экземпляров каждая. Запуски состоялись в июле – августе 1956 года. Помимо системы регулирования тяги проверялись приборы нормальной и боковой стабилизации центра масс, новые гироскопы и датчики колебаний топлива. Кроме того, «на натуре» были опробованы головные части с теплоизоляционной обмазкой на основе карбида кремния ТО-2 (на трех ракетах) и с покрытием из асботекстолита (на двух ракетах). Все десять пусков оказались удачными, подтвердив правильность выбранных решений.

Совершенно новым для конструкторов был и процесс разделения ступеней. Как сделать, чтобы «боковушки» отходили от центрального блока «А» вовремя и не повредили его? При этом система должна быть проста и надежна, то есть основываться не на радиоэлектронике, которая может отказать при вибраций, а на элементарных физических принципах. И опять предложенное решение отличалось изяществом – боковые блоки отходили от ракеты самостоятельно. Реализовано это было за счет остаточного давления наддува в кислородных баках. «Боковушки» соединялись с блоком «А» в двух местах – в районе удерживающего силового пояса стартового сооружения находились четыре башмака, в пазы которых входили оголовки блоков, а внизу, на стыке топливных и двигательных отсеков, имелись поперечные стяжки. В полете при разделении ступеней маршевые двигатели «боковушек» переводились в режим пониженной тяги, управляющие камеры выключались, а нижние поперечные стяжки «пакета» разрывались пирозарядами. Тяга двигателей «боковушек» создавала момент относительно опорных узлов. «Пакет» раскрывался, блок «А» уходит вперед. Как только сферические оголовки боковых блоков выходили из башмаков и освобождали имеющиеся там электроконтакты, вскрывались сопловые крышки в верхней части «боковушек», и остаточное давление наддува баков кислорода стравливалось, создавая при этом небольшую тягу. Боковые блоки разворачивались и сами собой отводились на безопасное расстояние.

Долгое время оставался открытым вопрос о том, смогут ли эффективно работать все ракетные блоки, собранные в «пакет». Для ответа на него в Загорске был построен прототип Монтажно-испытательного корпуса, а на крутом пятидесятиметровом склоне над рекой Кунья возвели «испытательную станцию № 102» – новый многоуровневый стенд, рассчитанный на испытание мощных двигателей. Строительство стенда и вспомогательных сооружений началось в апреле 1954 года, а в эксплуатацию его приняли 16 июля 1956 года.

Работы собственно с «Р-7» были начаты в Монтажно-испытательном корпусе Загорского филиала. В конце весны 1956 года группа инженеров отработала операции по сборке блоков в «пакет». Первый «прожиг» бокового блока на стенде был выполнен 1 сентября, а успешный запуск многокамерного двигателя на полное ресурсное время состоялся 24 сентября. Всего в 1956 году было проведено четыре испытания «боковушек» и одно – центрального блока, после чего началась подготовка к запуску «пакета».

Все «прожиги» посещал Сергей Павлович Королёв, внимательно следивший за их ходом. Наконец 30 марта 1957 года состоялся запуск так называемого летного варианта «пакета» с полной заправкой. О важности этого события свидетельствует тот факт, что на нем присутствовал секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

Только после того как «пакет» отработал без замечаний, конструкторы смогли вздохнуть с облегчением. Ракета «Р-7» была допущена к полетам.