Текст книги "Эра бумажных мостов"

***

По прибытии в Москву они остановились там же, где и Степанченко, в гостинице «Атлантика». Алекс заодно решил осмотреть комнату 619, но ничего необычного там не обнаружил, только чемодан с ноутбуком, сменной одеждой, бритвой и зубной щеткой.

Затем Алекс отправился на поиск телефона, попросив Юлю остаться в гостинице, на случай, если отец вернется. Чтобы как-то скоротать время в ожидании, девочка решила проверить папин компьютер, вдруг что-нибудь прояснится. Естественно, чтобы войти в систему, надо было ввести пароль, которого Юля не знала. Зато она знала своего отца, великого программиста, неспособного при всех своих навыках, умениях и заслугах запомнить код на двери в подъезде. Следовательно, пароль на ноутбуке должен быть предельно простым. Знать бы еще, сколько в нем символов – это сильно облегчило бы задачу. Юля попыталась поднапрячь свою память, ведь она не раз видела, как папа включал ноутбук и набирал этот пароль. Но точно вспомнить никак не удавалось: слишком уж быстро двигались отцовские пальцы по клавишам, как у пианиста, исполняющего Шопена. Так что ничего не оставалось, кроме как пробовать разные варианты. Юля последовательно вводила такие слова: «Петр», «Степанченко», «Юля», «Юлия», «Юленька» (только после третьей вариации своего имени она поняла, что пароль вряд ли связан с ней, так как ноутбук был у отца еще до того как они с дочерью познакомились – странная ситуация, конечно, но лучше поздно, чем никогда), «Татьяна» (имя мамы), «Иванова» (фамилия мамы), «Парадокс», «ЭВээМма» (имя суперкомпьютера, который испытывал к отцу нежную привязанность; узнав об этой истории, Юля сказала папе, что мачеха-компьютер – это, конечно, круто, но уж слишком безумно, да и на родительское собрание такую не отправишь). После неудачных попыток со словами Юля стала пробовать различные числовые комбинации, имеющие значение для отца: даты, номера телефонов и так далее. Но и это не помогло. Тогда девочка вспомнила, какое слово по статистике является самым часто используемым в качестве пароля. Маловероятно, что сработает, но попробовать стоило. Юля ввела слово «пароль» и неожиданно получила допуск.

К ее разочарованию, ей не удалось найти в отцовском ноутбуке ничего, что могло бы пролить свет на его исчезновение. там в основном содержались материалы, связанные с работой. Юлю заинтересовали данные об ЭВээМме: такого программного кода девочке до сих пор видеть не приходилось, но ясно, что это уже не просто компьютер, а нечто принципиально иное – самостоятельно мыслящее существо. Еще внимание девочки привлекла папка с интригующим названием «Проект Ф», но там содержались только какие-то непонятные расчеты и математические выкладки без каких-либо пояснений.

Около пяти часов вечера завибрировал Юлин коммуникатор – это звонил Алекс.

– Я нашел телефон, – сообщил детектив. – Признаться, это была грязная работа, и я рад, что не взял тебя с собой. У телефона треснул экран, но аппарат работает.

– Что-нибудь о папе узнал?

– Ничего. По крайней мере, ни на свалке, ни в ее окрестностях никаких его следов я не обнаружил.

– Понятно, – по голосу было слышно, что Юля ожидала другого результата.

– Слушай, я сейчас заеду кое-куда, а потом вернусь в гостиницу. Поесть что-нибудь принести? Ты же наверняка проголодалась.

– Можно роллы или пиццу.

– Хорошо. Скоро буду.

Алекс приехал через полтора часа (для Москвы это очень быстро) с коробкой пиццы в руках.

– Роллы не любишь? – спросила Юля.

– Скажем, из весьма странного выбора между итальянской кухней и японской я предпочитаю итальянскую.

– Ты выяснил что-нибудь? – решила узнать Юля, взяв в руки кусок пиццы.

– Ничего существенного. Твой отец приехал в Москву на встречу с представителями здешнего отделения «Парадокса». Они всего-навсего вместе согласовывали дальнейшие планы. Твой отец поехал на встречу около полудня, закончилась она ближе к четырем. Больше его никто не видел.

– И никто не знает, куда он мог дальше поехать?

– Он никому не сказал…

– И что же теперь делать?

– Ждать и думать. Я уже обратился за помощью в полицию, и если им станет что-то известно, то они нам сообщат. И хотя я обычно негативно отношусь к правоохранительным органам в том состоянии, в котором они находятся сейчас, но вынужден признать, там работают и нормальные люди тоже. Человек десять, не больше, но они есть. А я же пока буду думать.

– То есть ты будешь сидеть и ничего не делать? – слегка обиделась на Алекса Юля.

– Не ничего не делать, а думать. Это две большие разницы, как говорят в Одессе. И построение логических рассуждений, между прочим, зачастую приносит больше пользы, нежели лазание по помойкам в поисках улик. Хотя последнее тоже важно. А раз сегодня я уже успел полазать по помойке (хорошо еще у них там душ был оборудован и сменную одежду выдавали), то сейчас настало время наконец-то сесть и хорошенько подумать. Рассмотреть различные варианты, разработать стратегию на тот или иной случай, в зависимости от того, как будут в дальнейшем развиваться события. так что это не безделье. По мне так это и есть настоящая работа детектива.

– Ладно, тебе, пожалуй, виднее, – согласилась Юля. – Ну а мне что делать?

– Можешь еще раз проверить компьютер своего отца.

– Откуда ты знаешь, что я его смотрела?

– Когда я уходил, он был выключен, а сейчас включен. Некоторые логические выводы настолько просты, что даже не стоит акцентировать на них внимание.

Следующие пару часов они так и провели: Юля копалась в отцовском компьютере, Алекс, сидя на полу по-турецки и вертя в руках ту же самую головоломку, что и ранее у себя в кабинете, продолжал думать. Если ему что-то приходило в голову, он это записывал в электронный блокнот на своем коммуникаторе (Юля про себя отметила, что это какая-то совсем незнакомая ей модель, при том что в технике девочка, как мы уже успели узнать, разбиралась очень хорошо).

Наконец раздался телефонный звонок, Алекс на него ответил, поговорил с кем-то недолго, а потом обратился к Юле официальным тоном:

– Юлия Петровна, нам надо проехать в морг на опознание…

В эту секунду девочка почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Она только и смогла проговорить:

– Нет… – И из глаз ее брызнули слезы.

***

Юля опознала отца. Алексу пришлось бы еще долго утешать девочку, если бы он знал, как это делается, а так он просто решил пока ее не беспокоить и не мешать ей плакать. Сам же – стал выяснять подробности смерти Степанченко. Оказалось, что тело нашли сегодня утром в какой-то подворотне. Причина смерти – удар тяжелым тупым предметом по голове. Очевидно, из карманов жертвы были похищены деньги, документы и телефон, из чего полицейские сделали вывод, что на Степанченко было совершено разбойное нападение с целью хищения имущества, иными словами – он просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Никаких следов преступник на месте преступления не оставил. Никаких свидетелей не было.

Можно еще было бы попытаться отследить телефон, но раз вы его уже нашли, то пока мы ничего сделать не можем, – говорил капитан, ведущий дело.

– Подождите секундочку, – сказал Алекс. – Телефон! Ну конечно!

– Что телефон? – недоумевал капитан.

– А то, что это был не разбой. Мне надо поговорить со своим клиентом.

Алекс отправился в гостиницу, где он оставил безутешную Юлю наедине с ее горем. войдя в номер, детектив увидел девочку, сидящую на кровати, подтянув ноги к подбородку. она уже перестала плакать, но глаза были все еще мокрыми от слез.

– Я… – начал Алекс. – Мне, наверно, не стоило оставлять тебя одну.

– Да ладно, все нормально. Хотя нет, все ненормально. Как такое могло случиться? Папа в жизни и мухи не обидел.

– Ты можешь мне не верить, но прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

– И что же, по-твоему, я чувствую?

На этот непростой вопрос Алекс, как ни странно, знал ответ:

– Тебе кажется, что все происходящее вокруг – это один сплошной ночной кошмар, что это слишком страшно, чтобы быть правдой. Этого не может быть, потому что не может быть, но при этом ты осознаешь, что это реальность. Жестокая, несправедливая, ужасная, но все же реальность. И ничего не остается, кроме как принять ее и смириться.

Юля крепко прижалась к детективу и снова заплакала. Сквозь слезы она говорила:

– Когда мама умерла, я осталась совсем одна, мир словно бы перевернулся. Я потеряла всякую надежду в жизни. А потом пришел папа, и все снова стало хорошо. Теперь и его нет, и я снова одна, теперь уже точно навсегда, – чуть успокоившись, Юля спросила: – Ты найдешь того, кто это сделал?

– Ты официально нанимаешь меня на это дело?

– Да, – ответила Юля, все еще прижимаясь к жилетке Алекса, ставшей уже сырой от ее слез, – если так угодно.

– Честно говоря, я бы и так занялся расследованием. Да, я найду его.

– Я хочу помочь…

Не следовало бы впутывать ребенка в расследование убийства, но иначе она не успокоится. По-хорошему, надо бы сообщить в органы опеки и попечительства о девочке, оставшейся без родителей, но это могло и подождать, ведь Юля действительно могла помочь, она была ценным свидетелем, так как лучше всех знала отца как человека, а не как программиста, работающего в «Парадоксе» с девяти до пяти. А еще эта девочка напомнила Алексу одного его хорошего знакомого, который когда-то тоже пытался отыскать правду, но у него не получилось. Может, хотя бы у Юли получится?

– Ладно, – сказал Алекс. – Надо работать. Начать я думаю с мотива.

– Но тот дядя полицейский сказал, это был обычный разбой.

– Если бы преступник хотел завладеть телефоном, то не стал бы его выкидывать в помойку. Зачем красть вещь, если она тебе заведомо не нужна. Нет, я уверен, что это преднамеренное убийство, а ограбление было инсценировано для отвода глаз. судя по всему, преступник не профессионал, так как он все-таки позволил нам найти телефон. Это кто-то, кто был в курсе дел твоего отца и знал, что он приезжает в Москву. возможно, именно этот человек вызвал твоего отца на встречу в той подворотне или каким-то иным способом его туда заманил, так как, кроме раны на голове, никаких других следов насилия обнаружено не было, и анализы на токсины также отрицательные. Это все говорит о том, что твой отец оказался в том месте по своей воле.

– А его не могли туда перетащить?

– Я там все осмотрел, нет никаких следов, указывающих на то, что тело двигали, – только уже произнеся это вслух, Алекс подумал, что не стоит говорить об отце девочки как о неодушевленном предмете. Но сама Юля не проявила никаких признаков недовольства или волнения по этому поводу. – В общем, я делаю вывод, что убийца был знаком с твоим отцом, а значит, как я уже сказал, я его найду.

Новости 66-го канала. Немного об экономике

Президент «Мотому Электрикс» – крупнейшего производителя робототехники – господин Хидео Мотому официально подтвердил слухи о готовящемся слиянии со шведской компанией «Асгард Текнододжис». Детали сделки, а также ее стоимость пока не уточняются.

Соединенные Штаты Америки, а вслед за ними и остальной западный мир переживают наступление новой волны экономического кризиса. в настоящий момент курс доллара США достиг минимальной отметки по отношению к китайскому юаню за всю историю. Многие инвесторы перестали поддерживать американские корпорации и полностью переключились на азиатский рынок.

Известный миллиардер Макс Веллер объявил, что уходит с руководящего поста созданной им медиаимперии «Веллер Групп» в связи с серьезным ухудшением здоровья. В своем официальном заявлении он сказал следующее:

– Я руководил этой компанией шестьдесят лет, но теперь я устал, я ухожу. Пора дать дорогу молодым. Единственное, что я могу обещать, это то, что «Веллер Групп» продолжит развиваться с целью создания лучшего будущего для всего человечества.

Основателю финансовой пирамиды, известной как АО «ЖЖЖ», господину Кидалову придется ответить перед своими вкладчиками. По предварительным данным, свои сбережения потеряло около пяти миллионов граждан. Наш финансовый аналитик Игорь Очевидный так прокомментировал сложившуюся ситуацию:

– Развели как лохов. Опять.

ОАО «Парадокс», крупнейший отечественный производитель программного обеспечения, объявило об открытии своего нового филиала во Владивостоке. Это очередной шаг по расширению деятельности компании.

Глава «Шалимов Энерго» и бывший депутат Государственной Думы Георгий Шалимов, ранее объявленный в федеральный розыск по подозрению в мошенничестве, коммерческом подкупе, даче взятки, уклонении от уплаты налогов, незаконном захвате чужого бизнеса, незаконном лишении свободы и в организации убийства, сейчас находится в Лондоне и заявляет, что его преследуют исключительно по политическим мотивам. Власти Великобритании отказываются выдать Шалимова Российской Федерации.

кккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккк ккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккккк ккккккккккккккккккккккккккккккк…

Глава четвертая
в которой Алекс начинает проверять круг знакомых Степанченко и в результате попадает в психиатрическую лечебницу.

Пока шли приготовления к похоронам Степанченко, Алекс пытался выяснить, не оставил ли убийца какой-нибудь след. Детектив рассуждал так: если жертву заманили туда, где нашли тело, то либо это было сделано по телефону, либо по электронной почте. Первый вариант отпадал, так как распечатка звонков и данные о входящих и исходящих сообщениях свидетельствовали о том, что по телефону Степанченко о встрече ни с кем не договаривался. Изучение почты так же никаких результатов не принесло, да и вряд ли преступник стал бы так рисковать. Алекс пришел к такому выводу потому, что за исключением выброшенного телефона убийца пока не совершил ни одной ошибки, а значит, человек он расчетливый, аккуратный и крайне предусмотрительный. остается один вариант: Степанченко не договаривался заранее о встрече с убийцей. видимо, последний следил за своей жертвой и в нужный момент оказался рядом якобы совершенно случайно. судя по всему, Степанченко не относился к числу людей, ищущих приключений на свою голову, следовательно, чтобы заманить жертву в ту грязную и опасную московскую подворотню в нижнем уровне города (а Москва еще раньше, чем Екатеринбург, стала «расти» вверх по мере строительства многоэтажных дорог), нужно было пользоваться у нее большим доверием, что еще раз подтверждало версию о знакомстве Степанченко со своим убийцей, причем достаточно близком знакомстве.

Можно было бы установить, кто из знакомых Степанченко мог находиться в это время в Москве, но тут вставало несколько преград. Во-первых, знакомых этих было довольно много, и для начала стоило бы как-то сузить круг подозреваемых. во-вторых, многие из них, если не большинство, постоянно проживали в Москве или часто туда ездили по работе. в-третьих, добраться до Москвы из любой точки России можно было очень быстро и без всякой регистрации на собственном аэротакси. Да что говорить про Россию, если можно было из любого другого государства спокойно прилететь, скажем в Новосибирск, пройти там обязательную для международных перелетов регистрацию, а потом спокойно из Новосибирска за час с небольшим добраться до Москвы. Нет, стоило все-таки вести поиски в другом направлении. И Алекс решил подробно изучить биографию Степанченко. Дело это было весьма нудным хотя бы ввиду того, что у Степанченко жизнь была довольно скучной, в смысле скучной с точки зрения детектива. Подавляющее большинство других, нормальных, людей могли бы позавидовать успешному программисту, лауреату различных премий и просто хорошему человеку Петру Николаевичу Степанченко. Однако Алекс все же сумел найти одну небольшую зацепку, одну незначительную деталь в биографии, вызывающую некоторые вопросы. За ответами детектив решил обратиться сначала к Юле, но она ничего об этом не знала, и тогда осталось только опрашивать коллег Степанченко, и более удачного случая собрать их в одном месте, в одно время, чем похороны, придумать было сложно.

К сожалению, на похороны приехали далеко не все: кто-то был занят, многие находились за рубежом, а кого-то просто не известили. Но и этого количества Алексу хватило для начала. Лично проститься со Степанченко захотели человек тридцать, не меньше.

«А сколько, интересно, пришло бы на мои похороны? – ни с того ни с сего подумалось детективу. – О одной стороны, я далеко не мастер налаживать близкие отношения с людьми, да это в общем-то и хорошо: чем меньше у тебя связей, тем реже ты ходишь на кладбище, но с другой… с другой стороны в этом случае и к тебе никто не придет, хотя тогда, если подумать, будет уже все равно.»

Весь день, включая процедуру погребения и последующие за ней поминки, Алекс ненавязчиво расспрашивал каждого из пришедших по интересующему детектива вопросу, но информацию, представляющую хоть какую-то ценность, он получил только от директора екатеринбургского филиала «Парадокса».

– Я изучил биографию Петра Николаевича, – сказал ему Алекс, – и обнаружил пробел длиной почти в два года как раз перед тем, как он устроился у вас.

– Признаться, я и сам толком не знаю, чем Петр Николаевич занимался в то время. Это были какие-то секретные исследования, и он о них особо не распространялся.

– А вы случайно не знаете, кто может быть в курсе этих исследований?

– Так сразу и не скажу… Хотя постойте. Если мне не изменяет память, Петр Николаевич тогда тесно общался с неким Виталием Кравчуком, известным в определенных кругах психиатром.

– Насколько я понимаю, на похороны он не приехал.

– Ему сообщили, но он не смог оставить работу. Кравчук заведует психиатрической лечебницей где-то в США.

– Спасибо за помощь.

Алекс выяснил, где Виталий Кравчук осуществляет свою практику. Таким образом, следующий пункт назначения – Вифлеемская лечебница в Салеме, что в пригороде Бостона, штат Массачусетс. Значит, следовало взять с собой гарнитуру-переводчик – универсальное устройство, преобразующее звуковые сигналы в соответствии с выбранным языком. Если, к примеру, установить на гарнитуре итальянский язык и русский в качестве соответственно языка, с которого и на который требуется переводить, то пользователь вместо итальянской речи будет слышать русскую, а его собеседник вместо русской – итальянскую. Перевод осуществлялся практически мгновенно, так что в ходе разговора ощутимых пауз не возникало. Главным же достоинством такого аппарата являлась возможность максимально точной передачи интонации, тембра голоса, акцента и даже дефектов речи, что для детектива в его работе имеет колоссальное значение. И даже если в беседе с русскоговорящим Кравчуком гарнитура-переводчик вряд ли понадобится, то для общения с его окружением она может оказаться весьма полезной, потому что хотя Алекс и знал английский довольно неплохо, данное устройство позволяло себя чувствовать носителем языка, а это весьма ощутимая разница.

***

Салем – место, известное когда-то охотой на ведьм, – встретил Алекса прохладной пасмурной погодой. «Почти как дома, только без снегопада», – подумал про себя Алекс. Это место непонятным образом производило на детектива гнетущее впечатление, хотя, казалось бы, от атмосферы семнадцатого века не осталось и следа: последний старый дом, например, был снесен еще около десяти лет назад. И все же Алекс чувствовал определенный дискомфорт, и это ощущение лишь усилилось, когда он добрался до Вифлеемской лечебницы, расположенной в большом красивом современном здании с просторным внутренним двориком. Но от того, что вы размещаете сумасшедший дом не в готической постройке, а в уютном и комфортабельном хайтековском сооружении, он не перестает быть сумасшедшим домом, местом, куда люди обычно не попадают по своей воле, а потому по-прежнему остающимся домом скорби.

Алекс был искренне рад тому, что приехал сюда для встречи с главврачом, а не ради посещения кого-то из своих родственников или знакомых, и уж тем более не ради того, чтобы полечиться здесь месяц-другой. Несмотря на все достижения науки в двадцать первом веке, человеческая голова (а точнее, мозг, ее заполняющий) так до сих пор по большому счету и оставалась темным предметом, не подлежащим исследованию. В то время как любой орган можно было искусственно вырастить и пересадить на место другого, пришедшего в негодность, а любую конечность заменить биомеханическим протезом, вылечить психическое заболевание оставалось задачей по-прежнему крайне сложной, если вообще выполнимой. Разумеется, фармакология добилась определенных успехов, но таблетки всего лишь подавляли деятельность отдельных участков мозга, являясь по сути своей химическим аналогом лоботомии, при этом не оказывая собственно лечебного эффекта. У некоторых ученых периодически возникали идеи о возможности регулирования людского поведения посредством введения в мозг компьютерных наночипов. Однако это встретило сопротивление со стороны различных религиозных и правозащитных организаций.

Вот потому душевнобольные двадцать первого века так мало отличались от своих предшественников. Ладно, еще хоть палками их не били и на цепи не сажали. И все равно Алексу было неприятно находиться среди этих несчастных, ни в чем не виноватых людей, возможно, из-за того, что для него самого ясность ума всегда являлась самой главной ценностью и ему было страшно представить себя на месте тех, кто ее лишился.

Секретарь доктора Кравчука, молодая девушка чуть старше двадцати лет с длинными огненно-красными волосами, попросила подождать, пока тот разговаривает по телефону. Алекс решил воспользоваться представившейся возможностью и узнать побольше о докторе до встречи с ним.

– Что вы можете сказать о докторе Кравчуке? – как бы между прочим, задал он секретарше вопрос.

– Только хорошее, – ответила та. – Доктор Кравчук – один из виднейших специалистов в области психиатрии. А еще он добрый, вежливый и отзывчивый.

«Он ей очень нравится», – мелькнула мысль в голове Алекса.

– А еще, – продолжала секретарша, – он очень мужественный человек. Я до сих пор не понимаю, как он переносил тяжелую неизлечимую болезнь сына.

– Неизлечимую? – переспросил детектив, удивившись, что такие еще остались после изобретения прививки от СПИДа и лекарства от рака, не говоря уже о повсеместном использовании стволовых клеток.

– Да, болезнь Крапивина-Джонса, когда клетки мозга постепенно отмирают и не могут быть замещены новыми. Ученые все еще бьются над этой медицинской загадкой, но пока безуспешно.

Тут приоткрылась дверь в кабинет Кравчука, из-за которой показался сам доктор, высокий лысеющий мужчина лет сорока (примерно, как и Степанченко, заметил Алекс).

– Мистер Алекс? – обратился он к детективу. – Пожалуйста, проходите, присаживайтесь.

В кабинете Кравчука стоял большой дубовый стол, отдельно, в стороне от него, располагались два уютных кожаных кресла (очевидно, одно было предназначено для самого доктора, а второе – для посетителя). На стене висели различные дипломы и грамоты. Алекс, глядя на них, подумал, что и ему стоило бы повесить грамоту о признании его лучшим детективом в мире прямо у себя в офисе, чтобы посетители сразу видели, куда они пришли. Стенной шкаф из того же материала, что и стол, был забит книгами и журналами по психологии и психиатрии. Судя по отметинам на полу, его недавно двигали, наверно, когда убирались. Собственно, больше об этом помещении сказать было нечего, и складывалось впечатление, будто его хозяин нарочно решил не выставлять напоказ ничего, касающегося его лично, тем самым отгородившись от своих посетителей. Это Алексу было близко и понятно, но все равно как-то странно: человек, которому пациенты должны полностью довериться, сам же занимает абсолютно нейтральную позицию. А его внешний вид: однотонная голубая рубашка, жакет и галстук – по ним тоже нельзя сказать ничего определенного о том, кто их носит. Таким образом, перед Алексом предстал эдакий типичный киношный психоаналитик без каких-либо индивидуализирующих признаков. Почти.

– Насколько я понимаю, – начал Кравчук, – вы расследуете убийство моего друга Петра Степанченко.

– Совершенно верно, – подтвердил Алекс.

– Но мне сказали, это было ограбление, и я не совсем понимаю, что привело вас сюда.

– Ограбление, вернее разбой, – это официальная версия, которую разрабатывает полиция. Я же действую по поручению дочери Степанченко, и у меня свой взгляд на это дело.

– И вы не согласны с версией полиции?

– Скажем, у меня есть сомнения, и чтобы их разрешить, я опрашиваю всех, кто более или менее хорошо знал Степанченко.

– Понимаю. Что ж, я охотно отвечу на все ваши вопросы.

– Тогда я спрошу сразу: где вы были первого февраля около восьми вечера по московскому времени? Это полдень здесь, в Салеме.

– Дайте-ка вспомнить… Я пришел тогда на работу в шесть утра.

– Так рано?

– Мне нужно было разобраться с кучей дел, потому что на следующий день должна была состояться крупная международная конференция в Риме, и мне следовало к ней подготовиться.

– Вы работали весь день у себя в кабинете?

– Да. Освободился я только уже к вечеру.

– А кто может это подтвердить?

– Анна, мой секретарь. Она тоже была здесь с самого утра в тот день.

– Хорошо…

– Мне жаль, что из меня не получился подозреваемый.

«Зачем он это сказал?» – подумал Алекс, а вслух проговорил, как бы оправдываясь:

– Ну что вы, я и не думал вас ни в чем подозревать.

– Не надо, детектив, я же специалист по человеческому поведению.

Вот именно, специалист. У Алекса было ощущение, будто доктор пытается перехватить инициативу. Что это, профессиональная привычка или способ что-то скрыть?

– У нас с вами это общее, – Алекс решил поддержать завязывающуюся беседу, – как и то, что мы оба умеем скрывать от своих собеседников свои собственные мысли и чувства.

– Пожалуй, но почему мы это делаем?

– Чтобы сохранять беспристрастность.

– Это вы так считаете.

– А вы разве – нет? – усомнился детектив.

– Я лично создал тот образ, в котором предстаю перед людьми, чтобы лучше расположить их к общению. Мои пациенты должны сосредоточиться на собственных проблемах, и ничто, включая внешний вид их лечащего врача, не должно их отвлекать. вы же выбрали другой путь – дорогой строгий костюм придает вам официальность, вы как бы отстраняетесь от других людей, создаете свой собственный мир. А ваше имя Алекс? Сомневаюсь, что вам оно было дано от рождения.

– Если и так, то что это, по-вашему, должно означать?

– Я бы предположил, что в определенный момент в вашей жизни произошел некий перелом, заставивший вас по-другому посмотреть на мир, полностью переосмыслить существовавшую до того систему ценностей. И чтобы отгородиться от прошлого, вы и создали этот образ частного детектива, способного решить любую задачу и всегда остающегося где-то в стороне от чужих проблем, чтобы они не напоминали о ваших собственных.

«Все так, – мысленно согласился Алекс. – Переломный момент был. И образ детектива я создал, основываясь на книжках, фильмах и комиксах. Что же до проблем, то у кого их нет? Единственное, мне совершенно непонятно, к чему это клонит достопочтенный доктор?»

– Вы, наверно, спрашиваете себя, к чему я все это говорю?

«Он читает мои мысли? – удивился Алекс. – Вот за это я и не люблю всякого рода психоаналитиков. они копаются у тебя в мозгу, выведывают все твои секреты, заставляют делиться самым сокровенным и при этом не помогают, не излечивают от душевных травм. Люди годами посещают одних и тех же специалистов, а толку – ноль, лишь временный эффект, так же как и от лекарств, которые не лечат, а только устраняют симптомы. Нет, к вам, уважаемые мозгоправы, я обращаться не буду, уж лучше останусь тем, кем сам хочу быть – Алексом, лучшим в мире детективом. И плевать, что по этому поводу думает остальной мир».

– Простите, – стал объяснять Кравчук, – это у меня профессиональное. Для меня каждый встречный – потенциальный пациент.

«Он выбил меня из колеи, а теперь извиняется, – Алексу было обидно, но виду он не показал. – Я уже чуть о не забыл, зачем сюда пришел. Нужно собраться. Сейчас чаша весов на его стороне, так что пора переходить в контрнаступление. Возможно, это глупо и как-то даже по-мальчишески, но этот человек задел меня за живое. Он думает, что знает мои секреты. Ну ладно, у него они тоже есть».

– Ну что вы, – спокойно сказал Алекс, – не стоит извинений. Прекрасно понимаю, как трудно иной раз удержаться от возможности проявить свой профессиональный талант. Да я и сам такой. Вот, например, я точно знаю, что, несмотря на существующий в Соединенных Штатах запрет на приобретение и сбыт табачной продукции, вы не можете отказаться от многолетней привычки, появившейся еще когда вы жили в России. Я понял это по едва уловимому запаху используемого вами дезодоранта, который не продается здесь, в Штатах, потому что он достаточно дорогой и нужен лишь, чтобы полностью отбивать запах табака. в этой стране такой дезодорант просто не пользовался бы спросом. Кроме того, у вас в мусорной корзине лежит несколько оберток от мятных конфет, а еще вы краем глаза почти незаметно посматриваете на дверь, словно вам очень хочется выйти покурить. Вот как-то так.

– Боюсь, вы правы. Это мой главный недостаток, и я никак не могу от него избавиться. Но, вынужден признаться, не до конца понимаю цель ваших рассуждений.

«Так я этого и добивался», – усмехнулся про себя Алекс, а вслух сказал:

– Не волнуйтесь, я не стану никому выдавать ваш секрет. Просто я хотел показать, что любой человек, как бы он ни одевался и как бы ни обустраивал свой рабочий кабинет, все равно хоть чем-то, но выдает себя истинного. Надо лишь знать, куда смотреть, и осознавать то, что видишь.

– Что ж, вы преподали мне ценный урок, детектив. Мне было приятно с вами беседовать. Заходите еще, когда у вас появится свободная минутка.

– Непременно, – пообещал Алекс, уже собираясь уходить, но вдруг кое-что вспомнил. Нечего сказать, доктор был хорош, так ловко увел разговор в сторону, что детектив чуть было не забыл спросить самое главное:

– Еще одну вещь я хотел прояснить.

– Да, конечно. Спрашивайте.

– Я узнал, что Степанченко около трех лет назад начал работу над неким проектом. вам что-нибудь об этом известно?

Создалось впечатление, словно доктор ненадолго растерялся, но он все же ответил:

– Да, было одно исследование. Частный заказ, кажется. Но подробности мне неизвестны.

– А вы не знаете, кто мог бы мне в этом помочь?

– Сожалею, но нет.

– Хорошо. Спасибо вам за помощь и за интересную беседу, – на самом деле детектив находил этот разговор странным и практически бесполезным.

– До свидания, детектив. И сообщите мне, если продвинетесь в расследовании.