Текст книги "В «Рабстве»"

Невольница пришла в сознание и с ужасом для себя должна была осознать факт того, что пытка и насилие не останавливалось и более того всё продолжается. Кляп и повязка были на месте, судя по ощущениям, она была подвешена за связанные вместе руки на крюк на цепи, закреплённой к потолку, и при этом её ноги лежали на чьих-то плечах, его руки придерживали её за ягодицы. Эмоции и ощущения возвращались вместе с сознанием, и они в эту минуту буквально сдували её с планеты. Она даже дёрнулась в момент, когда вновь поняла, что она пленница и что этот кошмар не закончится и не развеется, даже если проснуться. Ещё быстрее ощущений она различила какое-то причмокивание.

– Посмотрите, кто включилась, – раздался голос снизу. Слова насильника заставили её встрепенуться. Едва это просочилось в её измученное сознание, как эхом отозвались и ощущения, его касания, губы, язык.

– Она у тебя аккуратная, – он припал к её промежности, причмокивая, впивался в неё. Девушка уже прекрасно всё чувствовала, его язык, проникающий вглубь, и пальцы, и то, что он сжал её в своих руках. Ей была очень дика эта мысль, то, что делал этот мужчина, не приносило боли, но и ни о каком наслаждении не было речи, хотя бы не больно… Не успела она закончить эту мысль, как в пространстве пронёсся шелест, и практически незамедлительно со звонким «тыщ» хлыст полоснул её по спине и рассёк кожу, прочертив сочащуюся кровью длинную полосу от правой лопатки до левой ягодицы. Сильнейшая волна нестерпимого жжения прокатилась по телу, резкая боль, словно молния на чёрном небе, озарила сознание, дрожь била тело пленницы, цепь дребезжащим звоном сопровождала все движения девушки. Началась истерика, слёзы хлестали ручьём, прерывистое сопение и тяжело вздымающаяся грудь сопровождали эту волну боли, насильник, на чьих плечах лежали её ноги, тот, что терзал её снизу, не останавливался, а просто держал её крепче свободной рукой, обхватив за бедро. Со звонкими щелчками, сочащимися кровью глубокими ранами и содроганием тела от каждого нового взмаха и удара хлыста она уже вилась ужом, чтобы хоть как не допустить нового попадания уже по ранам. Сознание вновь начало теряться, она уже вообще не соображала, просто не могла ни о чём подумать, только мечтала, об одном мечтала, чтобы это безумие прекратилось. После пятого удара боль была нестерпимая, если сказать, что спина горела в этот момент, то это ничего не сказать, боль застилала, девушка просто изо всех сил качалась, дёргалась и трепыхалась, подвешенная на цепи, сил уже не оставалось, но только так получалось хоть как-то облегчить боль израненной спины. Несмотря на то, что это просто не могло занять много времени, в её сознании словно прошла вечность, а звук, этот мерзкий шелест рассекаемого воздуха от хлыста всего за миг до нестерпимой боли, будет преследовать её впредь в кошмарах. Второй насильник отложил хлыст, он перемещался очень тихо. Секс-рабыня лишь в какой-то момент ощутила, как на её бёдра со стороны спины легли ещё одни мужские руки, после чего начали поглаживать ягодицы, он, должно быть, наслаждался видом исполосованной, в кровоподтёках спины. После чего они приподняли её на руках и закончили сексом втроём. Потом, сдёрнув её с крюка под потолком, бросили на пол. «Всё прекратилось», – промелькнуло в затухающем разуме девушки, она чувствовала, как из неё вытекала и сочилась по её ногам липкая жижа, на запах крови вперемешку с потом и выделениями уже не обращала никакого внимания. Сил совершенно не было, и только горящая огнём спина даже через призму усталости ощущалась и очень сильно болела. Тишина накатывала тревожно и звеняще, она дрожала, ей казалось, что вот-вот явится кто-то ещё и насилие продолжится. Мрак, густой и непроницаемый, скрывающий и окутывающий всё, и вдруг она услышала своё дыхание, чернота начала высветляться, сперва пятнами каких-то ярких, но малоцветных бликов, но после образы начали с бешеной скоростью формироваться, насыщаться и детализироваться. Вдруг их дворик в старом доме, где она была, когда ей было пять, потом садик и школа, забияки и мальчишка-заступник, первая любовь, и прогулки с ним по вечерам и в Радужный Час. Родители, их домик посреди пашен, и последней картинкой была та самая машина, в которую она вглядывалась, – это заставило её проснуться с рывком. Но ничего не получилось, она очнулась в повязке и с кляпом, лёжа на спине с пристёгнутыми к лежанке ремнями руками. Быстро всплыл момент в памяти с ударами хлыстом, и это заставило её поёжиться, но она лежала на спине и абсолютно не чувствовала никакой боли, чего не скажешь о пахе и животе. Она ощущала сильное жжение и чувство натёртости и неудобства в промежности и попе, а ещё ощущение, что она была в чём-то, и в этот раз, когда она отключилась, веселье не закончилось, и были ещё двое. Девушка попыталась как-то высвободиться и сейчас с кряхтеньем и сопеньем пыталась повлиять на ситуацию, но тщетно. В один момент она совершенно неожиданно для себя почувствовала чьи-то руки, подцепившие повязку, и, прежде чем она успела напугаться, мужчина сорвал повязку. Глаза довольно быстро привыкли, это была плохо, тускло освещённая продолговатая комната, чёрные силуэты каких-то станков, вещей стояли фоном в темноте. Лежала она на каком-то тряпичном матрасе, видимо, она ещё не пришла полностью в себя и плохо соображала, оттого не понимала в полной мере, что происходило вокруг. Каждое её движение отдавалось бряцаньем, на ней был ошейник, к нему вела длинная цепь. Перед ней стоял мужчина, круглолицый, подбородок с ямочкой, глаза карие, причёска с чёлкой налево, взгляд испуганный, и он был тоже голый, в ошейнике на цепи, с множеством синяков на теле и на лице.

– Подождите, – шептал он, – я вытащу кляп.

Он потянулся к ней, ему было неудобно, он закрывал срамоту ногой и сидел полубоком, но девушка испуганно отшатнула голову и отвернула лицо в сторону.

– Вы понимаете меня? – он попытался с ней заговорить, но она была словно погружённая в себя. Она не знала, что ей делать, ей только хотелось сжаться калачиком, образы плыли перед глазами: их небольшой домик, родители, которые сейчас сходят с ума, и в этот момент в её полное тревог сознание стал просачиваться мужской голос.

– Подождите, пожалуйста, я хочу помочь, я просто хочу вас освободить, я думал, я здесь один, но потом услышал женский крик, наверное, это вы кричали.

Она отрицательно покачала головой, но брыкаться и сопеть перестала.

– Вы понимаете меня?

Она кивнула, глаза полностью привыкли, сверху в потолок была вмонтирована металлическая труба, к которой при помощи широких колец присоединялись цепи, с негромким лязгом скользящие по трубе при перемещении по комнате. Это был какой-то склад или в прошлом техническая мастерская.

– Я сниму кляп и расстегну ремни на руках, подождите.

Он освободил её, и девушка сжалась калачиком и прижала колени к груди, вжавшись в стену. Мужчина присел на корточки напротив неё, цепь отыграла лёгким лязгом.

– Ты тоже была на осмотре?

Девушка вздрогнула.

– Прости, – он потупил глаза, – меня похитили из дома, я до сих пор не знаю, что с моей семьёй, женой и дочкой, они ворвались в дом, пока мы спали, я лишь видел, что моя жена лежала без движения, мы их сексуальные игрушки.

Ты что-нибудь помнишь?

«Видимо, он здесь намного дольше, чем я», – подумала она, это сложно объяснить, но она почувствовала очень малую долю облегчения: она не одна.

– Но что же нам делать? – прошептала она совершенно растерянно. – Меня похитили из дома, мы жили на ферме, я не видела родителей, – она судорожно вспоминала, и всё, что всплывало в памяти, без оглядки, сразу же выпаливалось вслух. – Они сказали, что с ними закончили, – и девушка заплакала навзрыд. Мужчина хотел её утешить, положить руку на плечо, но она была абсолютно голая, и поэтому не стал. Вдруг вспышкой утреннего солнца из-за горизонта её память озарилась и второй частью фразы, что родители-то живы. Она довольно проворно вскочила на корточки и схватила его за плечи. – Помогите мне, – она непроизвольно сжимала его руки, её ногти впивались в его кожу.

– Хорошо, конечно, но отпустите меня, – быстро ответил он и нервно улыбнулся. Девушка вмиг пришла в себя и отпустила его. – И ещё, мы совсем голые.

Эта фраза нашла моментальный отклик на её лице, глаза округлились, чувство стыда преисполнило девушку, она вновь отшатнулась от него с бряцаньем цепи и опять сжалась калачиком в попытке прикрыться.

Мужчина всё понял без слов.

– Надо найти хоть что-нибудь, что можно было бы одеть или хотя бы прикрыться, – сказал он и скрылся в полумраке, звеня цепью, но после загремел, ударился ногой, выругался и так два раза, прежде чем вернулся спустя минут пятнадцать с кожаными фартуками и двумя рожковыми ключами. – Вот возьмите, – он старался не смущать её прямыми взглядами, но и не мог не подметить, что она весьма красива. – Он не поможет закрыть всё, но хоть что-то, – говоря это, он и сам одевал кожаный фартук. Она не вставала и всё так же сидела, прижав коленки к груди, пусть не сразу, но он всё понял и отвернулся. Спустя несколько бряцаний цепью, она его окликнула. Это время, пока его не было, примирило её сознание с тем фактом, что рыдать хватит, что само ничего не изменится и надо приложить усилия, чтобы выбраться, и, к её огромному везению, это всё придётся делать не в одиночку.

– Подождите, надо снять цепь, у замка тонкие дужки, я смогу сломать их одним трюком, вставляешь два рожковых гаечных ключа, чтобы два рога были между дужками, а два по сторонам, и сжимаешь эти ключи, – на этих словах с металлическим лязгом от замка отломился кусок и с бряцаньем исчез в темноте, пока он это всё проделывал, он бубнил себе под нос.

– Ещё секунду, и, – он протащил остаток цепи через кольцо на ошейнике, – вы свободны, с ошейником пока придётся примириться, и теперь вы должны помочь мне освободиться от цепи.

Девушка вытаращила глаза, испуг очевидно нарастал.

– Да расслабьтесь вы, мне надо только помочь попридержать ключи, замок сломаю я сам.

Несколько нервных, больше со стороны девушки попыток спустя освободился от цепи и мужчина. Фартук завязывался на шее и за спиной на поясе, упругую голую попку девушки, если она наклонится вперёд хоть немного, сзади, конечно же, было очень хорошо видно, но мужчина на этом внимание не заострял, а она об этом не думала.

– Вы очень красивы, а изображение маленькой бабочки на левой щеке у уголка глаза придаёт взгляду неповторимость и добавляет выразительности.

– Бабочка?! Какая бабочка? – всполошилась девушка, она не делала татуировок, тем более на лице.

– Извини, должно быть, это они, мерзкие сволочи. Меня насилуют, как и тебя, как и всех в этом борделе, иногда кто-то из клиентов заигрывается, и «игрушки» ломаются, тогда здесь появляются новые люди, – он замолчал и потупил взгляд, стараясь не смотреть на неё.

– Сколько ты здесь? Что ты знаешь об этом месте? – тревожно шептала девушка. Женский отдалённый визг заставил её вздрогнуть и начать озираться по сторонам.

– Не знаю, много, я уже и не вспомню всех заказов, но нас держат в помещениях без окон, мы даже не видим не то что улицы, даже неба, – он отвёл взгляд. – Я не должен сдаваться, моя семья ждёт меня! – он сжал кулак и ударил им в ладонь. – Как бы ни казалось, что мы в подвале, это не так, и, чтобы выбраться, бежать нам надо будет вниз, а не наверх, – начал мужчина, – один поддонок резал мне руки и спину, и я попал в лазарет, это помещения на больничном уровне. Все эти залы, палаты и комнаты соединены между собой техническими каналами для робот-уборки, через них мы и проберёмся и минуем большинство патрулей охраны на этаже и, как минимум, все посты с двумя надсмотрщиками. Нам надо добраться до технического спуска в морг, на самом деле туда сбрасывают тела тех несчастных «игрушек», кто не пережил утехи, где они оказываются потом, никто не знает, вероятно, их потом как-то вывозят. Но я предлагаю не ждать и попробовать бежать прямо сейчас.

Его глаза сверкали, а серьёзный взор внушал уверенность, что всё получится.

– Пошли за мной, – они петляли по заваленной хламом комнате. – Будь осторожна, смотри под ноги, не ударься, поверь мне, я знаю, что я говорю.

Он ещё находит место для шутки, подумала девушка, но на душе стало чуть теплее, да и предостережение было весьма обоснованным. Подойдя к двери, мужчина поднёс указательный палец к губам:

– Тшшшь, я выгляну.

Он посмотрел в её встревоженные глаза и выглянул в приоткрытую дверь. Несмотря на то, что она ожидала увидеть ярко освещённый коридор, свет оттуда исходил полосой, был тускло-синего цвета с вставками алого свечения, выглядело весьма гнетуще.

– Пошли, – скомандовал он, – за мной, быстрее, быстрее, – он всё время торопил. Они бежали по коридору с множеством дверей, за некоторыми была безмятежная тишина, за другими охи и вздохи, за третьими истерические вопли, истерический смех, перемежающийся с криками и визгом. Они бежали, девушка полностью полагалась на своего спасителя, озорно мелькающего сейчас своей оголённой задницей, фартук закрывал только то, что спереди. Мужчина уверенно сворачивал на разветвлениях, без заминки выбирал направление в округлых залах с несколькими коридорами, и, несмотря на то, что они несколько раз слышали шаги патрульных, охрану живьём они так и не видели. Девушка уже привыкла следовать с определённым темпом, и поэтому, когда мужчина, услышав людей, резко остановился, девушка так и проскочила бы и оказалась в коридоре, обнаружив себя, если бы он с молниеносной реакцией не поймал свою спутницу за поясничную лямку передника, рывком на себя не только остановил, но забросил в свои объятия.

– Тшь-шь-шь-шь, – он закрыл ей рот рукой и держал крепко, они жались в стену, когда по коридору, идущему перпендикулярно тому, где были беглецы, пронеслись несколько человек с носилками. Спустя несколько секунд после звуков удаляющихся шагов воцарилась тишина.

– Пошли, прости, – коротко бросил мужчина и снова устремился вперёд. Девушка, конечно, не злилась, она про себя ему была благодарна, что он спас её от обнаружения, и, конечно, она не могла не понимать, что он хочет вернуться к семье, и уж точно не хочет быть схваченным. Они повернули налево, пробежали по извилистому коридору ещё метров семьдесят и оказались у лифта и лестничной клетки.

– Лифт нельзя, – скомандовал он, – нам надо спуститься на дв… Слышишь, кто-то идёт сверху, поторопимся. Два уровня вниз, – он шептал на бегу, лестница была полукольцевая, вероятно, вокруг шахты лифта, – там уже будет свет, но там и кабинеты, и палаты открыты, там мы сможем затеряться.

Они бежали по лестнице, сверху слышались звуки беспорядочной болтовни, смеха и гогота. Он разъяснял нюансы прямо на ходу.

– Самое сложное то, что на больничных уровнях уже есть посты охраны и лестница для спуска ниже на нижний больничный уровень, на другой стороне этажа. Мы сможем проскользнуть через технические каналы.

Они, стараясь не шуметь, проскочили два этажа, дальше спуск был перекрыт мощной решёткой из толстых вертикальных металлических прутьев. Было непривычно ощущать себя в полностью освещённом пространстве, мужчина выглянул из-за угла и быстро оценил обстановку. Слева от лестницы и лифта в нескольких метрах был пост охраны с двумя коренастыми надсмотрщиками.

– Через метров семь, вон там, видишь, есть палата, когда охранники отвернутся, побежишь максимально быстро, как только можешь, а потом следом за тобой и я. Так, так, давай!

Девушка быстро пробежала по коридору и бесшумно скрылась в палате. Мужчина не смог не смотреть на красивую голую спину, конечно, его озадачило наличие пяти длинных хлёстких шрамов, которые были на полтона светлее кожи, но всё равно вида это не портило, медицина давно была на высоте, и, конечно, не мог обделить вниманием и очень аппетитную фигуру, которая сверкала, не прикрытая фартуком. Он смотрел, словно ценитель на полотна Творца, но место и момент были не совсем удачными, немного подождав, пробежал мимо охранников и он. Оказались снова в темноте, будто стена стояла перед глазами, которые приспосабливались какое-то время.

– Я здесь, – шептала девушка, она забралась под койку, в помещении, судя по всему, никого не было. – Я считаю, что нам лучше проползти под койками, если кто-то зайдёт, нас не будет видно.

– Согласен, – прошептал всё ещё видящий лишь очертания всего вокруг мужчина. В палате было не менее сорока коек, стоящих по обе стороны стен и между ними, роль перегородок выполняли тряпичные занавески из плотной ткани. Монотонная деятельность успокаивает, даже притупляет, они не спеша ползли под больничными кроватями, и девушка абстрагировалась, вначале, как ей казалось, ни о чём не думалось, но мысли, конечно же, унесли туда, где больше всего хотелось быть, домой. Улыбающиеся лица родителей, красивые виды, не спеша плывущие облака или неистово кипящая гневом природы железная буря, ударяющаяся в кромку барьера, который ложился на землю в нескольких десятках километров от них, опушки далёкого леса, искрящиеся всеми цветами в Радужный Час, и, конечно, золотистый океан ржи, по которому живой волной прокатывались порывы ветра, прогибая колоски, которые не в силах противостоять потоку. Они словно мы, подумала девушка, их много, но их всё равно прогибает ветер, так и у людей: всего у 25 человек богатства 50% планеты. Её окликнул мужчина.

– Прости, – отвлекаю, – о доме вспомнила? Я тоже вспоминаю о них, о жене, о дочке, не могу дождаться, когда снова с ними увижусь. Но надо немного передохнуть, это ещё не самое трудное, на уровне ниже уже будут пациенты в койках, врачи и ещё больше охраны, и там уже не будет бордельных комнат, здесь ещё, как ты видела, играют в «больницу».

Беглецы уселись на пол в углу близ технического канала в соседнюю комнату.

– Что будем делать, когда выберемся? Где мы вообще находимся? – девушка начала мыслить более масштабно, первая волна шока потихоньку начала спадать.

– Это всё очень хорошие вопросы, первое, нам стоит разделиться и обязательно надо будет донести правду об этом месте до общественности, а вот насчёт того, где мы, не знаю что и сказать, я не знаю, какое сейчас время года, окон же нет.

Внезапно они оба замолчали и, округлив глаза, пришипились, они услышали звуки, это были голоса нескольких человек, и шли они в их сторону.

– Быстрее ползём дальше, нам надо переползти следующую комнату как можно быстрее, ты первая.

В этот раз не только попку, но и её аккуратный бутон, с робко торчащими треугольными кончиками лепестков было превосходно видно, и, несмотря на то, что было вообще не время, ползти и любоваться никто не мешал, все ведь могут быть в безопасности в своих мыслях, и ответственность предусмотрена лишь за действия, или нет? Так или иначе, он захотел посмотреть ещё и на изгиб голой спины, тело очень красиво изгибалось, когда она ползла, ножки разводились, показывая нежный розовый цвет, он неосознанно стал поднимать голову выше и – бам!

– Ай!

– Что такое, – всполошилась девушка, услышав позади себя гулкий стук и бранное шипенье.

– Ничего, – потирая лоб, говорил он, – я просто ударился, буду аккуратней, и ты не поднимай голову, тут перегородки есть.

Пришлось обойтись без вида голой спины, довольствоваться тем, что есть. Но порадоваться ещё, пусть и тайно, больше не пришлось, они оказались в ещё одной комнате борделя. Оборудована она была как пыточная, вдоль стен, где были беглецы, стояли многоярусные стеллажи с всяким хламом и приспособлениями для пыток, сексуальных утех и пытающих сексуальных утех, такие, как бьющие током фаллосы, разводные расширяющиеся стимуляторы и шары, семипалые экзоскелетные перчатки Вордена, каждый из семи когтей на бионических пальцах приносил свою, необычную, отличимую боль. Она бьёт током, режет, прижигает каленым железом, обмораживает, травит ядом и прожигает потоком частиц, а большой палец расширяется, пульсирует, вытягивается и изгибается, кроме того снабжён вытягивающимися шипами и активными щупальцами и способен образовывать стимулирующие сферы и другое. Едва беглецы оказались внутри, как двери распахнулись и в комнату пришло четверо, они с собой несли двух связанных девушек.

Раздался властный голос:

– Подвешивайте их там, и здесь, – он указал на места, где с потолка свисали крюки на цепях, к которым и прицепили секс-рабынь.

– Собери все крючья, щипцы, кочерги и лезвия вон с той полки.

Это было вблизи беглецов, они вздрогнули в момент, когда все четверо обратили вдруг свои взоры в их сторону. Страх снова начал сковывать девушку.

– Тихо, – мужчина успокаивал её, – они нас не видят, он просит его принести что-то со стеллажа.

Девушка не слышала его, паника нарастала, дрожь усиливалась, её буквально колотило.

– На той? – зазвучал голос одного из насильников.

– Нет, левее, моя любимая кочерга и перчатка Вордена там, кстати, рекомендую и вам, а я пока подготовлю жаровню, – он приблизился к терминалу материи, заказал плазменный горн и щёлкнул пальцами. Матовый куб преобразовался в жёлто-белый плазменный шар, видно было, что он горячий, парил, изображение около него плыло, как в засушливый день парящего летнего зноя. Тусклое синеватое освещение окрасилось жёлтыми тонами кипящей плазмы. Насильники разбрелись по помещению, собирая инструменты, те, которым надлежало быть раскалёнными, сразу окунались в сферу плазмы, а спустя несколько секунд железо было невероятно горячим, добела.

Девушки со связанными руками и подвешенные к потолку с ужасом наблюдали за всеми этими приготовлениями, слёзы лились рекой, выжить, кажется, было невозможно, видя все эти тесаки, зубцы, лезвия, щипцы и, самое главное, бешеные, остервенелые взгляды четверых. Невольницы бились в истерике, пытались вырваться и кричать.

– Уходим отсюда, нам не на что здесь смотреть, – прошептал мужчина. В сознании девушки материализовались образы, как она висит со связанными руками и смотрит на себя со стороны, вспомнились два подонка, её взгляд был словно стеклянный и очень отстранённый, абстрагированный. Раздался громкий басистый крик:

– Заткнитесь!

Девушка вздрогнула и вернулась в реальность. Это один из четверых рявкнул из темноты, и послышался шелест рассекаемого воздуха, зрачки беглянки мгновенно расширились, этот звук она где угодно узнает, и невольно потянулась к спине, по которой прокатилась волна жжения, но ран уже не было, и она словно встрепенулась. В эту секунду хлыст настиг свою цель, со звонким ударом он врезался в плоть, рассёк кожу и словно выдрал небольшие кусочки, которые, увлекаемые им, исчезли в сумраке комнаты. Одна из кричащих девушек резко взвизгнув, сникла и стихла, вторая не успела и среагировать, как шелест из тени повторился, и хлёсткий удар настиг и её, они теперь тихо и послушно поскуливали, свесив головы, кровь текла по телу. Смех и хохот насильников наводнили комнату, словно зловоние.

– Ничего себе ты хлыстом орудуешь, прямо как Харисон Джонс!

– Я тебя умоляю, – взмолился мужчина, – пошли, если они включат свет…

– Мы не можем их оставить.

– Мы не можем их спасти, – шипел он сквозь зубы, – мы должны спасти всех, – он видел, что девушка колеблется…

– Разбирай инструмент, – вынимая горяченную кочергу из плазменного горна, провозгласил один из насильников.

– Вспомни, вспомни свою семью, они хотели бы, чтобы ты вернулась, и я хочу вернуться к дочке и к жене, – он шипел это без остановки, сказанное мгновенно находило отклик на её лице, слёзы крупными каплями бежали по щекам.

– Пошли – тихо всхлипывая, сказала она, и они почти бесшумно поползли дальше, не оборачиваясь на крики, звуки прижигаемой плоти, удары и истерический издевательский гогот, девушки кричали, очень сильно кричали, это буквально стояло в ушах, но она старалась об этом не думать изо всех сил, лишь образ маленького дома с двориком посреди золотистого маячащего океана, и через какое-то время они просочились через ещё один технический канал.

– Это хранилище персонала, – шепнул мужчина, – здесь множество разноформатных контейнеров-хранилищ с кодировкой, основанной на мыслительном процессе собственника, какие-то замки теорема Пифагора отпирает, а какие-то мысли о розовых пони.

Девушка выглядела очень плохо, на ней не было лица.

– Как ты? Извини, ужасный вопрос, – попытался наладить диалог мужчина, – мы должны сконцентрироваться на возможном, а не на невозможном, – он стал серьёзным. – Ты меня извини, но я хочу, чтобы мы дошли дальше, чтобы мы выбрались. Поэтому прошу, соберись, сейчас сдаваться нельзя.

Как ни странно, это подействовало, несмотря на то, что речь произносилась на фоне душераздирающих криков мольбы о пощаде и, видимо, тупое их игнорирование со стороны мучителей, девушка задышала ровнее. Если они не выберутся, это не прекратится, мрази не получат по заслугам, она концентрировалась на этой мысли.

– Куда нам дальше?

Мужчина немного помолчал и не стал более практиковаться в психологии, подобной мотивации достаточно.

– Нам нужно выбраться из этого хранилища через четвёртый вход, так мы минуем пост охраны, пройдём по коридору и вернёмся в кабинеты, и если всё будет хорошо, то дойдём до лестницы. После того как благополучно спустимся на уровень ниже, нам нужна будет ближайшая к лифту и лестнице палата справа со спуском в морг.

– Хех, звучит просто, – попыталась сделать ободрительный вид девушка, но это не получилось, она очень нервничала.

Хранилище ничем примечательным не выделялось, прошли по нему быстро и, выскользнув в нужную дверь, опять оказались в коридоре.

– За мной, – шепнул её друг.

Они бежали по петляющему коридору почти без остановки, мимо проносились ответвления и повороты, перед какими-то они останавливались и даже затаивали дыхание, чтобы послушать, и вновь срывались с места. Они бежали по коридору, и перед тем, как они скользнули в очередную комнату, она увидела в черни дверного проёма девушку в обрывках платья, и едва беглянка, забыв на эмоциях о происходящем, хотела что-то сказать, невольница в обрывках платья поднесла палец к губам, показывая знаком «молчи», она выглядела очень испуганной, и в этот момент ей на шею накинули удавку, она только что и успела выпучить глаза, а чьи-то руки втянули её во тьму, и дверь захлопнулась. Беглянка с искорёженным от ужаса лицом просто оцепенела, шаги пары охранников тем временем приближались и предвещали их скорое появление. Но её спутник пробыл здесь дольше, а потому был начеку, он в этот раз просто взял её за руку и втянул в палату, здесь было тихо, безмятежно, большинство коек по факту пустовали, и лишь несколько приборных аналитических стоек жизнеобеспечения были активны и сигнализировали о пациентах, между койками были растянуты матерчатые перегородки.

– Под кровати, и поползли на противоположную сторону, эта палата сложной конфигурации, мы срежем по ней и выберемся у лестницы, – сказал мужчина, и они незамедлительно юркнули под кровати. Они бесшумно ползли, и в этот момент дверь в помещение открылась.

– Ты уверен, что видел, как она захлопывалась? – спрашивал один охранник.

– Не захлопывалась, а показалось, что видел движение двери, когда её захлопнули.

Охранники шли по палате и сдвигали перегородки. Беглецы переглянулись, тревога нарастала, буквально взвыла, словно зимняя вьюга в стужу одинокой ночью. Девушка вспышкой в сознании вспомнила насилия и пытки, по телу пронеслась дрожь.

– Что нам делать? – пропищала она, большие зелёные глаза, захватываемые безнадёжностью, смотрели на него, в них застыла крупная слеза, она нарастала и, когда переполнилась, крупной каплей прокатилась по щеке. Мужчина, однако, не растерялся, и к нему пришло решение.

– Когда они будут сдвигать очередную перегородку, рывком под кровать с пациентом, они не должны трогать эти шторы.

Но всё получилось даже лучше, чем они хотели. Охранники ещё пошарили по палате непродолжительное время.

– Ладно, пошли, глазастый ты мой, – хохотнул старший в патруле, и они направились к выходу.

– Извини меня, это я во всём виновата. Я дважды нас чуть не погубила, – залепетала девушка, – спасибо тебе, спасибо, что ты меня нашёл.

Он выслушал её с застенчивой улыбкой.

– Мы ещё не выбрались, рано благодарить, ты тоже молодец.

Они ещё какое-то время были под одной койкой и просто отдыхали, словно друзья и не пленники, а обычные свободные люди, но от реальности не убежать, она повсюду, и они, конечно, не стали исключением и отправились дальше. Достигнув противоположного края помещения, она поняла, что подразумевал он, говоря про сложную конфигурацию. Палата уходила влево, вдоль коридора, а потом такая же секция перпендикулярно направо, по левой стене была нужная дверь в коридор, ведущий к лестнице на уровень ниже. Часть коридора и спуск пролетели незаметно, но здесь их ждало разочарование, пост охраны размещался прямо за углом от лестничной площадки, перед лифтом. Нужная дверь была справа, с противоположной от охраны стороны. Они крались и двигались очень тихо, достигнув нужного уровня, он выглянул, чтобы оценить обстановку, охранники были на посту, он показал знаком сохранять тишину.

– Нам вон в ту дверь, – он указал на сдвоенную дверь в палату, – когда я дам сигнал, ты побежишь, сразу после того, как проникнешь в помещение, держись правой стены, метров через пятнадцать будет спуск, меня не жди, двигайся туда, поняла.

Девушка с взволнованным взглядом и тяжело вздымающейся грудью выслушала всё это и коротко кивнула.

– Готова?

Девушка глубоко вдохнула и выдохнула, она была почти у цели, осталось немного, и она выберется, а, когда виновные ответят за свои деяния, попробует об этом всём забыть, но это потом, сейчас надо преодолеть последний рубеж, взгляд преисполнился решимости. Она сможет! Кивнула ещё раз.

– Беги!

Девушка, как и прежде, по отлаженной схеме рванула сразу изо всех сил, но довольно быстро ощутила некий тычок и как теряет равновесие, ей поставили подножку, и это сделал мужчина, с которым они убегали, развязавший её и помогающий сбежать. Предатель снова, облизываясь, смотрел на грубо прикрытую фартуком наготу своей спутницы и больше не смог, не стал сдерживаться и идти дальше. В момент, когда она начала удаляться, он видел, как волосы реяли, а голая маячащая полоса спины и попки словно сверкали, и что-то в нём щёлкнуло, и он больше не захотел играть этот спектакль и решил взять своё прямо здесь и сейчас, его нога сама поставила подсечку, и девушка с шумом шлёпнулась на пол, фартук съехал в сторону, оголив прекрасные упругие ягодички и её промежность.

– У-х-х-х-х, какая задница, – воскликнул он и со звонким «тыщ» по ней шлёпнул, – на ней орехи колоть можно, – он мял её ягодицы, она растерянно трепыхалась, но подняться с пола не могла. Фартук был просто сорван, как пушинку, он крутил девушку в своих руках, укладывая в нужную позу. Она всё так же лежала на полу, повернула голову налево, когда почувствовала его в себе, он ногой наступил ей на голову, прижав её и интенсивно при этом двигаясь. Всё, что видела девушка, всё, что могла разглядеть, это охранники, которые стояли к ним спиной и о чём-то негромко разговаривали, словно не замечая никого и ничего, ни хлюпающих звуков, ни сопенья, эхом льющегося по коридору и лестнице.