Текст книги "В «Рабстве»"

***

Прэт не находил себе места, он прокручивал её просьбу о помощи сотни раз, её лицо, необычайно глубокий взгляд, полный тревог и страха, беспокойный и молящий о помощи, и в то же время такой манящий, красивый, особенный.

Он даже сделал фото памяти, концепция обычных сорных фото устарела, человечество её переросло, и считается, что на память нужны хорошие, удачные, по-настоящему памятные моменты, и, когда они уже таковыми стали, делают печать фото из памяти. Сначала для этого требовалось куда-то идти, подобная система породила несколько успешных бизнес-корпораций, но когда прогресс дошёл до высокочувствительных передатчиков и Бассейна, то пролистать память можно было не выходя из дома и выбрать и откалибровать то, что нужно. Прэт лежал на щупальцевой кушетке, а гарнитура в висках проекцией показывала фотографию девушки в момент, когда она вжалась в ноги к нему. Наготы не было видно, лишь голые плечи, красивое лицо и глаза, прекрасные глаза, желавшие одного, чтобы помогли, спасли.

– Никакой это не бордель! Они держат девушек силой! Обычный бордель – ширма!

Наконец вывело ответ его сознание, ну конечно, эти сволочи просто прикрывают криминальную структуру, как лаборатории варки под Прачечными, а в сексуальном рабстве держат людей. Прэт очень разгорячился от этих мыслей, ему казалось это единственной возможной истиной, очевидной, доказанной и незыблемо неоспоримой.

И тогда ещё один эмоциональный позыв буквально извержением произошёл в сознании: «Она всё ещё ТАМ!» Он вскочил на ноги, крича эти слова. Эта их ширма действует, и грусть просачивалась в сознание беспомощность, одна дурная мысль тянет за собой вторую: «А где-то её ждёт семья, родители». Вдруг он как бы вернулся из потока своих мыслей и умозаключений. Опомнившись, он осознал, что стоит напротив шкафа с зеркальной стенкой и смотрит на себя, застывшего в нерешительности и даже страхе от своей беспомощности.

– Что стоишь, трусливый кот, – подразнил он себя, внезапно волна адреналина захлестнула его. – Надо действовать! – сказал он вслух, указывая пальцем в зеркало на себя. План действий на ходу собирался в сознании. Надо провести слежку, это будет первым, быстро всплыл в памяти Криппо Бёрк, его школьный дружок, который убил в школе в конфликте одноклассника, применив несколько запрещённых ударов. И поэтому вместо старшей профильной школы он отправился в колонию улучшения. Вышел он, правда, не особо улучшенным, и прежде, чем они разминулись на годы, они как-то встречались. Криппо поможет достать «аргумент» в переговорах с предполагаемым несговорчивым персоналом притона насильников.

***

Девушка спала в своей кровати так крепко и сладко, что её не разбудили чьи-то касания, тёплые и нежные, она почему-то не сомневалась, что это был Том, и он был настойчив. Сначала нежные поглаживания, его руки витали по её телу и сквозь призму сна ощущались, словно тёплый бриз, он массировал её грудь и мял ягодицы, через какое-то время рука скользнула и к промежности, девушка не понимала почему, но она не могла проснуться, она была словно в отстранении, под потоком приятных головокружительных эмоций, словно под тёплым июльским дождём. Вдруг он припал к ней, и язык лёгкими тёплыми касаниями скользил по телу, это подняло очень сильные волнения в её океане похоти и страстей, и волны наслаждения теперь захлёстывали её. Она уже очень хотела, чтобы Том не мешкал и сделал то, чего она жаждала, это был очень приятный секс. Но, словно грозовой фронт на экваторе, образующийся из ниоткуда, тревога тёмной пеленой ворвалась в эту идиллию. Сон стал нарушаться какими-то вторгающимися беспорядочными звуками, звуками борьбы и отдалённых криков. Она резко распахнула глаза и ужаснулась от происходящего: её муж боролся с незнакомцем в маске, вломившимся в их номер. Том с кулаками против ножа, он кричал ей: «Беги, любовь моя! Спасайся, бросай всё и убегай! Я задержу его». На этих словах незнакомец полоснул Тома ножом, кровь брызгами запачкала её грудь и лицо, она закричала, попятилась, попыталась отстраниться от этого, но кровь багряными пятнами уже расплывалась по постельному белью. После чего преступник ударил Тома ножом несколько раз в грудь и живот, эти раны были смертельны. Её муж у неё на глазах, кашляя кровью и хрипя, падает на пол уже мёртвым. Девушка истерически кричит, преступник срывает маску и оплеухой справа сваливает её с кровати, после чего хватает за волосы и тащит за собой. Ковёр с большим ворсом не давал кровяному пятну быстро разрастаться. Он не особо аккуратно срезает с неё ночнушку, оставляя несколько порезов, девушка пытается вырваться, извивается и кричит, он ещё дает несколько пощёчин и бросает её на пол, она падает и ощущает, как что-то липкое и тёплое прильнуло к ней, но, отшатнувшись, она поняла, что он уронил её в лужу крови Тома. Девушка взмолилась:

– Возьмите, что хотите, и уходите, – она плакала и умоляла, её глаза, полные слёз, смотрели на убийцу мужа с робкой надеждой.

– Ну, ты меня растрогала, меня просто слеза душит, – и он заржал.

Он впился губами ей в губы и засовывал язык в рот так глубоко, что ей пришлось сдерживать рвотные позывы, когда воздух почти заканчивался, она била руками и пыталась вырваться, но это прекратилось не благодаря её стараниям. Насильник рывком отпрянул от неё и силой повалил на пол, вместе с первыми глотками воздуха она почувствовала в себе раздутого его, насилие продолжилось. Девушка стояла на четвереньках, а он сзади, по истечении получаса ему захотелось оживить обстановку, он бросил перед ней окровавленный нож, которым убил её мужа.

– Возьми его в зубы, – крикнул он, не прерываясь, и девушка подчинилась. Она держала орудие убийства, то, что уже перевернуло всю её жизнь получасом раньше, то, что разрушило всё, а убийца в этот момент её насиловал. Её взгляд упёрся в тело Тома, он лежал без движения, уже бледный, его лицо было обращено к ней. Она увидела пустой стеклянный взгляд человека, который так её любил и которого любила она. Девушка не узнавала этот взгляд, он всегда смотрел на неё с любовью, теплом, страстью и даже жаждой, но не сквозь, как сейчас. Злоба вскипела в ней, она опустила голову и стиснула зубы, покачивания от того, что он был сзади, она уже не замечала. Снова подняв голову, она словно увидела другой взгляд у Тома, осуждающий: она отдаётся его убийце, не сопротивляется, а ведь даже не связана и с оружием. Осознав это, она мгновенно вскочила, с силой оттолкнула насильника, взяла в руку нож и готовилась дать отпор. Он отлетел на пару метров в сторону и стоял вблизи её туалетного столика. Глаза хищнически заблестели, и он попытался двинуться, она рывком кинулась на него и ударила ладонью по щеке, разбив губу.

– Стоять, мразь! – закричала девушка.

Но от этого он только заводился и сильнее возбуждался, даже зверел, взгляд стервенел, лицо искривила похотливая ухмылка. Девушка замахнулась ножом, и он заорал:

– Бей!

Её рука с ножом понеслась к нему…

***

Время пролетело без оглядки, Прэт провёл в слежке несколько дней и знал, что все ключи от борделей в руках администраторов, стало быть, и ответы тоже. Ему повезло: этот услужливый лебезящий тип считает, что его доброжелательность в жизни исключает наличие врагов, а потому этот администратор не нанимал охрану. Это легальное заведение, здесь наличку не принимали. Прэт снял с личного счёта нужную сумму, Липк помог, теперь придётся несколько месяцев ходить в нестиранных шмотках, всё протащили как абонемент для прачечной со всеми добавками, присадками и реинкарнаторами структуры ткани и цвета. Но ничего не поделать, её фото воодушевляло его. Главное, что дружок не подвёл, был рад помочь, не удивился вопросу и не задавал новых. И уже на следующий день после передачи нала в лотке для приёма беспилотной почты был свёрток с 11-мм прожигателем армейской модификации.

– Ну конечно, откуда же, армия на страже нашего покоя, – хохотнул Прэт, осматривая покупку, и поблагодарил про себя Криппо. Всё было готово, он не стал, как придурок, мотать стволом перед зеркалом. Он знал точно, что выстрел из этого оружия интуитивный, ещё до нажатия на спусковой крючок пальцем и совершения прицельного выстрела, об этом надо подумать. Вот эту мысль пистолет и перехватывал. Он надёжен, с его применением в войсках удалось значительно снизить небоевые потери из-за неосторожного обращения с оружием, выпирающих деталей не имел. В комплекте шла удобная кобура. Главное, когда выхватываешь оружие, не выронить его. «Сжимаешь рукоять и рывком выдёргиваешь пистолет», – про себя повторял Прэт, одевая мешковатую толстовку с капюшоном и общим карманом. Кобуре отводилась второстепенная роль. Тянуть было нельзя, он сегодня же отправился к борделю и стал ждать. Прэт, появившись из Системы Транспорта Протонных Каналов, поспешил покинуть людные улицы, прошёл по проулочку и оказался во внутреннем дворике, он смотрел на выход для персонала, не сводя глаз, но дверь была закрыта и недвижима, всё это время он сжимал в руке прожигатель. Ожидание убивает, после, наверно, часа, его бдительность дала течь, и поэтому, когда дверь вдруг открылась, он едва не выхватил пистолет и не ринулся к двери, но это были какие-то работяги, а вовсе не тот, кто ему нужен. Прэт едва не обнаружил себя. Работяги тем временем опустошали транспортировочные контейнеры в объёмистые баки для переработки, после чего вернулись в бордель, и ожидание продолжилось, время вновь потянулось медленно. Уровень адреналина в крови возвращался в норму, сердце, бешено колотившееся несколько минут назад, успокаивалось. «А ладошки-то вспотели, а это просто работяги типа меня мусор выкинули», – про себя подытожил Прэт, всё ещё быстро дыша. И отметил про себя необходимость сперва думать, а потом действовать, беспечность чуть не стоила успеха всего предприятия, он выругал себя за это, и после уже не то чтобы отвлечься, старался не моргать. Радужный Час прошёл почти незамеченным, парень знал, что скоро, вот-вот он появится. Начало темнеть, и ещё через некоторое время дверь снова открылась, и появился он. Прэт сверкнул глазами, в душе ёкнуло, он вновь вспомнил девушку, на сей раз он не дёргался, всё спокойно, стиснул зубы, сжал в руке пистолет, покинув укрытие, он направился прямиком к администратору, который улыбаясь и ничего не подозревая, вышел на улицу. Момент истины, рывок, всё отлично – пистолет в руке, короткий звук и лёгкая вибрация в ладони дали понять, что оружие, готовое нести смерть по приказу одной лишь мысли, было направлено на человека и нацелено чётко между лопаток.

– П-с-с-с-с-ть… – сказал Прэт.

***

Девушка твёрдой рукой несла окровавленный нож в грудь ненавистного негодяя, но в последний момент изменила траекторию удара, она воткнула нож в комод, на котором лежала его рука, она не ранила его, но пригвоздила за рукав одежды к столешнице и, сорвавшись с места, пустилась бежать из номера, это была гостиница, двери были закрыты, и вот одна поддалась, она оказалась в каком-то запутанном, извилистом продолговатом зале. Едва девушка успела забежать в это помещение, как сюда же ворвался и насильник, он был весьма взбеленённый, с хищнической оскалившейся улыбкой, словно отправился на сафари, у спецовки, в которой он был, отсутствовал рукав, должно быть, оторвал его целиком в гневе. Насильник с живой энергией принялся её искать.

– Любишь прятки, сладкая, что ж, я тоже.

Она дрожала и старалась не реветь, закрывала ладонью рот, ей было очень трудно сдерживаться, она вжималась в стену, страх обуял её и поглотил полностью. Он крутился на месте, но едва договорил, сразу же повернулся к ней и, быстро преодолев разделяющее их препятствие, воскликнул:

– Но как жаль, что я сразу знаю, где ты.

Насильник накинулся на девушку в остервенении, град ударов обрушился на спину и тело.

– Мордашку не трону, не люблю месиво на роже, – он плюнул на ладонь, смазал себя, рывком перевернул её в своих руках и вошёл в неё с силой, он был невероятно возбуждён и огромен, ей было тесно, оттого очень больно. От каждого его движения резь прокатывала волной от паха к животу, очень скоро добавились и удары. Девушка, не в силах больше терпеть, попыталась защищаться, отстранить его, как-то оттолкнуть или вырваться, но насильник хватает девушку за руку и с силой, треском и хрустом ломает её. Секундный импульс невыносимой боли, словно мерзкий пронзительный писк или ярчайшая визуальная вспышка, застилает всё – слух, зрение, сознание, но вскоре всё стихает, она совершенно обескуражена происходящим. Насильник, не обращая ни на что внимания, перекручивает сломанную бионическую руку и с силой отрывает её. Девушка видит лишь небольшое количество багряной субстанции, похожей на кровь, в остальном же в большинстве была едва подкрашенная сине-зелёная гидравлическая жидкость и искрящаяся проводка с искусственными суставами и мышцами. Увиденное волной паники носилось в её сознании, и в этот момент его оргазм. Он был уже весь без одежды, покрытый волосами, скользкий от пота, который хлестал с него ручьём. Оргазм сопровождался просто рёвом, эхом носящимся по извилистому залу. Когда всё кончилось, он отпустил её из своих цепких лап, и она упала на пол, но не успела и опомниться, как он взял её за волосы.

– Я ещё не закончил, ты это запомнишь, – и волоком за волосы потащил её к стене. Она пыталась сопротивляться, упираться, хотела вырваться, но одной действующей рукой она сделать этого не могла. Только слышала, как он напевает какую то песенку:

Better run through the jungle,

Better run through the jungle,

Better run through the jungle,

Whoa don’t look back to see…

Он же, подтащив её к стенке, схватил обеими руками за голову, посмотрел ей в глаза, совершенно растерянные, не понимающие, и очень грязно поцеловал, обшарив ей весь рот своим языком.

– Я попрошу тебя вернуть, чтобы ты помнила это!

И с размаху просто разбил голову о стену. Одного удара хватило ей, чтобы сознание окутало мраком, но после он не остановился и бесновался, уродуя уже неактивную женщиноида ещё с час, не меньше.

Успокоившись, он отправился сразу же к администратору борделя.

В пустом извилистом зале, мрачном, едва освещённым и полном теней, в котором покоились останки женщиноида, включился свет. Трое мужчин в спецовках, разговаривая о чём-то отстранённом, шли прибраться и подготовить площадку инсталляций для новых утех.

– Ничего себе, что за бизон сделал с ней такое, просто на части разворотил, – изумлялся один.

– А что, тот, который обрушил предыдущей на голову металлическую трубу, что ли, лучше? – парировал второй.

– Нам не за болтовню платят, площадка простаивает, собирайте её скорее и грузите в контейнер.

Администратор, завидев одного из особенных клиентов, широко и приветственно улыбался.

– О, приветствую, вы ещё здесь, я думал, вы давно закончили или, можно, с вашего позволения, сказать, кончили, – он, широко улыбаясь, коснулся локотком клиента, при этом подмигивая. Они оба посмеялись.

– Это да, широко и эмоционально, – тяжело дыша, улыбался клиент. – Я искал вас, что, кстати, непросто.

– М-меня? – с удивлением, но не теряя улыбки, спросил администратор.

– Это просто нечто! Обычные-то куклы с верхом выполняли, исполняли потребности лихой нужды, но эти ваши новые инсталляции, программы с беспокоящим прошлым, попытками побега, нечто!

Он хохотал и с пеной у рта взахлёб просто выплёскивал всё на услужливого ехидно лыбящегося администратора.

– Рады, что угодили, лучшие сценаристы трудились над историями, а психологи над эмоциями.

– У вас будет много новых клиентов! Я уважаемый человек, служу обществу. Я дам вам лучшую рекламу, и, ой, – он осёкся, – простите, я там набезобразничал, сколько я вам должен за сломанного женщиноида?

– Ну что вы, это пустяки, там уже всё прибрали.

На словах о рекламе от официальных лиц у него появился блеск в глазах. И обменявшись любезностями, они разошлись. Администратор вернулся к делам, рабочий день шёл к завершению, и надо было всё подготовить для отчётности и работы ночью. А он отправился домой, к жене и детям. Работа сделана, администратор глянул на часы.

– Эх, ну ничего себе, как время летит, когда делом занят, – с улыбкой воскликнул он. И пока спускался из офиса в холл персонала, составлял планы на вечер. Это был небольшой технический выход во внутренний дворик борделя. Он шёл, думал о своём и широко улыбался, вдруг он услышал позади «Пс-с-с-с-ть» и, вздрогнув, словно по спине прокатился лёд, подпрыгнув на месте, обернулся. Со стороны дальнего переулка стояла фигура в капюшоне, вооружённая грозным оружием, в позитивность намерений которой не поверил бы даже идиот.

– Чт-т-о тебе н-нуж-жно? – дрожащим голосом начал администратор. – Тебе… тебе нужны наличные? Но у нас нет налички, мы легальное заведение.

– Мне не нужны ваши кровавые деньги! Вы истязаете женщин! Я видел шрамы! Крадёте их из семей, отрываете от детей! – он тряс пистолетом, было видно, что паренёк выходил из себя, он смотрел на испуганного, дрожащего, съёжившегося человека через прицел 11-мм прожигателя и уже выбирал место, куда он выстрелит, если администратор будет упираться. Прэт продумал и негативный исход происходящего. После убийства администратора и уничтожения борделя, свалить в Бассейн, отказаться от тела, продав его ДНК террористам для выращивания в нём вирусов или бросив где-нибудь, и просто бороздить просторы Знаний Человечества, развлекаться во множестве миллиардов игр, в общем, раствориться в просторах Бассейна, главное, опомниться вовремя и найти НПС-Реинкарнатора и при помощи совмещения кода образовать для себя новую форму виртуального существования и, пожалуй, самое главное, найти город Бестелесных. И Прэт в качестве крайней меры был готов пойти на это.

– Женщин? – администратор выглядел непонимающим, но очень напуганным. – Женщиноидов, вы хотели сказать, я не понимаю, что вы имеете в виду, это ошибка, уверяю вас, совершенно такая же, какую совершаете вы, очень серьёзная.

– Заткнись! – Прэт дёрнул пистолет в сторону администратора, он хотел прекратить фарс и перешёл к самому крепкому аргументу. – От вас сбежала девушка, – и темень двора озарилась матовым свечением появившейся огромной голографической фотографии испуганной умоляющей девушки, зеленоглазой брюнетки с татуировкой маленькой бабочки близ уголка глаза. Парень твёрдым шагом, не сводя пистолета, зашагал к уменьшающемуся на глазах человеку, который интуитивно попятился назад. – Она просила помочь ей, умоляла! У неё семья, её ждут родители.

– Ах, вот что, – администратор выдал нервный смешок, он дрожал, по глазам было видно, что он очень боялся, от страха он почти забыл обо всём. – Это недоразумение, хе-хе-хе, недоразумение, – он чуть не заплакал, но удержался.

– Ты отведёшь меня к ним, – твёрдо прервал его паренёк.

– Но, но я не могу, – взмолился человек, – через служебный я могу пройти только в моё рабочее время.

Сердце Прэта бешено колотилось, адреналин застилал сознание, он сейчас решал, что делать, и склонялся в сторону убийства, он сжимал рукоять так сильно, что болели костяшки пальцев, пистолет подрагивал, напряжение вокруг, должно быть, можно было нарезать ножом, администратор почувствовал свою судьбу. Он предпринял последнюю отчаянную попытку вразумить молодого человека, голос был молодой.

– Ты, ты ошибаешься, – он пытался быстро соображать, нужны были легко подтверждаемые аргументы, только это было непросто в этой ситуации с направленным на него оружием, способным с лёгкостью оборвать его жизнь или отстричь руку или ногу, оставив калекой, пока не вырастят новую конечность и не накачают на ней надлежащую мускулатуру, зачастую на это уходит несколько лет. Он судорожно пытался вспомнить, что ему там говорили лобастые.

– Это контролируемая программируемая психическая эмоциональная реакция, – в ответ выпалил он, – программируется локальным насаждением воспоминаний, это программы. От того, такая разорванная память у носителя. Кто-то заказывал тоскующую, кто-то скучающую по семье, чтобы видеть отражение утраты в их почти настоящих глазах. Для кого-то женщиноиды должны были хотеть убегать, пытаться спастись и даже сопротивляться, применяя лёгкую нецеленаправленную силу, но какие эмоции их ни переполняли бы, неизменным в этих игрушках было внутреннее совершенно неосязаемое желание отдаться. Поэтому воспоминания такие разные, то дети, то семья, то родители ждут после окончания колледжа, – администратор выпаливал это всё почти без остановки, он весь взмок. – Они должны убегать и умолять, просто та женщиноид, что встретилась вам, ну, она убежала дальше, чем положено было, у неё был особенно длительный эмоциональный контакт с одной памятью, – он бросил короткий взгляд на фото, парящее в воздухе, красивой с прекрасными изумрудными глазами, взволнованной, но не настоящей девушки, а потом быстро вернул взор на серую фигуру вооружённого человека в капюшоне. – Это повлекло, – администратор заплакал, – последствия.

Он сжался ещё сильнее, он весь трепетал и бледнел по мере того, как приближался Прэт, кажется, выглядеть настолько жалким быть даже невозможно.

Мысли бешено носились в голове Прэта, и он остановился.

– Ты лжёшь! – крикнул Прэт. – Докажи!

Администратор ошибочно воспринял это как указание к действию и было дёрнулся в сторону баков переработки с ломом.

– Стоять! – проорал Прэт. – Я убью тебя!

Слова эхом разносились по слабо освещённому, тёмному внутреннему двору.

Администратор встал как вкопанный и задрал руки, он был мертвецки бледным, язык его не слушался.

– Пп-пос-луш-а-ай, оп-оп-пуст-ти пистолет, я в-всё об-объясню-ню. Я заб-бу-ду об этом, п-пожалуйста, – он зажмурился. Фотография девушки исчезла, мрак снова воцарился в пространстве. Прэт окончательно был сбит с толку, он чуть было не совершил убийство из-за секс-игрушки, но он не сдавался и решил выдавить максимум из своего положения.

– Ты не понимаешь, я видел её глаза, я смотрел в них, взгляд был освещён мыслью и полон…

– Поиска и смятения, – закончил за него администратор. – Извини, но ты клюнул на программу секс-куклы.

– Показывай, – буркнул Прэт, кажется, начавший приходить в себя.

– Понимаешь, это средство, п-прошу за мной, – администратор постоял немного, глядя в мрак капюшона, и пошёл первым. Мысль о вооружённом человеке за спиной ледяным комом жгла спину, но с этим пришлось смириться. Первая волна адреналина спадала, у них обоих сознание туманило, на ватных ногах администратор доковылял до утиль-контейнеров. Он провёл рукой над контрольной панелью, и бак открылся.

– Посмотри, – они заглянули внутрь: множество сломанных, вывернутых, обожженных и искромсанных рук и ног, без пальцев, рассечённых и размозжённых. В голых очень натуральных телах были множественные проколы и порезы, были с содранной кожей, разбитые надвое головы, с открытыми стеклянными глазами, простреленные, с чёрными пустыми глазницами выколотых глаз, с множеством гематом и других ран. Среди них Прэт увидел и её голову, в памяти вспышкой, застилающей сознание, пронеслась их встреча, он отшатнулся, у неё была татуировка бабочки на щеке близ уголка левого глаза. Лицо почти было не узнаваемо, голова треснута, клок волос был вырван и теперь отсутствовал, носик был сломан, его просто размазало по лицу, она была женщиноидом, в этом уже не было никаких сомнений. В сознании Прэта вновь возник её образ, её лицо, взгляд, глаза, полные слёз, и нежный голос, обращающийся к нему, и это всё фальшь!

– Это нелегко, – начал негромко администратор, – но рутина, рутина давит на личность, и тогда человек ищет отдушину, фантазирует, у каждого она своя, закон устанавливает норму, и она неоспорима, но что нельзя, то можно. Природа человека сложна, а корни уходят в очень суровое, жестокое прошлое, с этим спорить нельзя. Мы все только вначале собиратели, но потом охотники, воины. Человеческие слабости, – лёгкая дрожь ещё была, – они, они вечны, пока человек остаётся человеком, будут и слабости, но самое важное, на что они направлены, кто является их предметом. Если это другой человек, – он невольно положил ладони себе на грудь, – то это недопустимо, а мужчиноиды и женщиноиды прекрасно выступают в этом качестве. Грегор Иоганн Мендель доказал, что геном содержит все качества, ничего не смешивается и не теряется. Охотникам и воинам нашего времени необходимо выпускать пар. Но этим всё и не оправдать, – администратор, уже успокоившись, наставлял на правильный путь и, когда говорил эти слова, посмотрел на пистолет. Прэт, кажется, засмущался, он понял, что произошло, и убрал пистолет, он был в замешательстве.

– Спасибо, – и администратор продолжал. – Просто для изощрённого пытливого ума и изощрённые утехи, они не плохие люди, они отлично понимают разницу и грань. Выпустив пар, они возвращаются в семьи любить, нести любовь, у многих наших клиентов помимо высоких постов и должностей ещё есть дети, мы снизили уровень домашнего насилия до критически низких показателей, неосмысленное, неспланированное насилие просто исключено.

Прэт был шокирован шквалом правды, он жил и даже не задумывался об этом.

– Вы держите их в рабстве, сознание…

– В реальности, конечно, многие в «рабстве», но только они не знают об этом, и что-то мне подсказывает, что они сами об этом знать не хотят, и тем более не хотят что-то изменить. Чтобы не свихнуться, начни с себя.

Прэт повернул голову, обращая взор на него.

– Мне вот тоже не нравилось, что вокруг мало вежливости, и я сам окружил себя ею. Поэтому посмотри внимательнее, – администратор был уже снова в роли купца. – Выбери ту, что хотел бы, с которой хотелось бы приключения или сделать что-нибудь, всё, что вздумается, это как игра на просторах Бассейна, – шёпотом, – если хочешь, организую возможность испробовать прожигатель, если захочешь, будет молить или вжиматься в ноги, лобастые придумают.

Сказанное отозвалось воспоминанием встречи… Будет молить, вжиматься в ноги… Прэт бросил короткий взгляд на её разбитое лицо среди останков не менее двух десятков женщиноидов, в её мёртвые холодные глаза: она робот, её не было, но отчего же в душе при мысли о ней так тепло, а при виде её пустого взгляда так больно и горько. Не в силах больше терпеть, он сорвался с места и убежал прочь.

– Куда же ты? Классический секс тоже есть, – крикнул администратор вслед убегающему Прэту, – мы не извращенцы, – добавил он уже негромко. Потом развёл руками, парень почти бесшумно удалялся. Холодный пот хлестал ручьём с человека, стоящего у контейнера с ломом, рубашка была наверняка хоть отжимай, он поёжился от лёгкого ветерка, сегодня он провёл лучшую сделку в его жизни, один выстрел проделал бы в нём внушительных размеров дыру, оружие не предназначалось, чтобы оставлять раненых. Нервы были оправданы. Администратор, ещё постояв в безлюдном дворике, утёр платком пот и сначала даже не сразу вспомнил, куда собирался, и побрёл в другую от убежавшего паренька сторону. Он вышел на улицу перед главным входом в бордель с яркой сияющей вывеской, но он словно ничего не видел, а просто брёл в ночь, совершенно отстранённый, думающий о своём.

Прэт выбежал на дорогу, сдёрнул капюшон и понёсся вдоль зданий, не оборачиваясь, ему хотелось бить себя, он чуть было не УБИЛ человека, связался с бандитами, контрабандой, опять с налом, увяз в криминале и, самое главное, ничего не добился, кроме раны на сердце. Он бежал, мысли метались в его голове, ему хотелось убежать как можно дальше, это отвлекало от тревожных мыслей, он вспоминал её, всё ещё вспоминал, словно в его памяти всё ещё есть какая-то вторая, альтернативная реальность, где она жива, воспоминания их первой встречи коллажем образов пронеслись в сознании, и в сердце снова отдалось это болью и тревогой, он любил куклу и зашёл ради неё так далеко.

«Боже, люди, что вы делаете, – он разразился внутренним монологом, – до этого-то было сложно любить другого человека, мириться с ним, понимать, заботиться, быть нужным по-настоящему, а не для того, чтобы использовать. Это позволяло понимать, что никто не идеален. И куклы вроде были созданы, чтобы не скучали те, кому не суждено понять объятий настоящей любви. Но вот люди, как водится, не идеальны, а куклы, женщиноиды и мужчиноиды, всё красивее, они покладистые, терпят всё. Это делает поиски настоящей любви ещё сложнее. Ты не держишься за человека, не пытаешься его понять, а просто ждёшь, когда он оступится, а ты готов зацепиться за это как за повод избавиться от него…»

Угрюмые мысли одолели его, и в эту секунду лишь в последний момент в сознание просачивается, что прямо перед ним возникли какие-то транспортировочные контейнеры, которые он чудом не снёс, в попытке увернуться и избежать столкновения он споткнулся и таки ударился о стойку интерактивного указателя.

Пистолет был уже в кобуре, злоба почти вскипела, но он быстро решил, что хватит агрессии, что бы ни случилось, начни с себя – вспомнил он совет. Кроме того, он понимал, что виноват сам, и начал успокаиваться.

– Извините, – послышался за спиной милый, но взволнованный голос, это была девушка.

– Всё хорошо, – отозвался Прэт, поправляя мешкообразную одежду, – это вы извините, я просто очень, ну очень торопился. Вам помочь?

Девушка засмеялась:

– Я польщена, не буду отказываться…

***

Она лежала безмолвно и безмятежно в контейнере с ломом, который забыл закрыть ушедший в прострации администратор, среди искромсанных тел, оторванных и изорванных суставов, рук и ног. Стеклянные глаза с невидящим взглядом устремляли взор в чернеющее небо, они больше не искали спасения и не волновались о муже или родителях. Разбитое лицо немо являло собой реальность. Конечно же, город не заметил этого ничего. Куда больше интересовала и влекла новая вывеска над парадным входом: «Заходите к нам в Толерантный бордель, женщины для любви и семьи, а для похоти и разврата женщиноиды и мужчиноиды, готовые стерпеть всё!»