Текст книги "Боевой маг. За кромкой миров"

Глава 11
Потусторонний бильярд

Вчерашний пир закончился очень поздно. Нет, не потому, что мы пили и ели, а потому, что долго сидели, обсуждая скатерть-самобранку Макоши, появившиеся в Сети видеоролики про меня, хозяйку реки Топь с ее внезапным преображением из сосредоточенной, внушающей благоговение дамы в ветреную девчонку и больших рыбин. Обсуждали и предстоящую экспедицию. Всех словно прорвало, и мы фонтанировали предложениями и идеями.

А сейчас я сидел на своем месте в хранилище, тоскливо глядя то на моего двойника, бродящего в задумчивости по гаражу, то на стажера, который сидел на бетонном полу и медитировал.

– Позвольте вас отвлечь от дум, – услышал я голос и повернул голову.

В углу хранилища стоял бильярдный стол, которого еще секунду назад не было, а рядом с ним давешний техник, ковырявшийся в мозгах у стажера. На этот раз высокий худощавый мужчина с ухоженной черной клиновидной бородкой был одет в джинсы, клетчатую рубашку и жилетку. Он раскладывал на зеленом бархате разноцветные шары. Я был незнаком с этой игрой, но что-то подсказывало, что такого количества предметов и такой раскраски в правилах не было. Человек периодически шевелил указательным пальцем, и шары неспешно перекатывались с одного места на другое.

– Чего вам? – грубо ответил я, не имея никакого желания общаться с этим типом.

– Вам привет от госпожи Лилитурани-Пепельный-Цветок, я ее хороший друг.

– Вы бес? – спросил я, чтобы удостовериться в своих предположениях, внимательно рассматривая эту личность, не зная, чего ожидать от такого гостя.

Тот кивнул и достал из воздуха бокал с пузырящимся шампанским.

– Что вам?

– Ну, во-первых, я принес вам подробную инструкцию по Нави. Она на дисках, на столе у вас.

Я опустил взор и увидел стопку более чем из двадцати DVD-носителей.

– Да. И еще я ваш проводник в Нави, до самого выхода с другой стороны, – невозмутимо сообщил бес. – Хочу кое-что прояснить и кое-что вам дать. – Говорил он совершенно без акцента, совсем не так, как до этого виданные мной бесы. Те коверкали глаголы, и говор у них был какой-то шипяще-каркающий, хотя они и старались четко произносить каждый слог. – До недавнего времени все шло своим чередом, и тут внезапно сразу два события, ломающие всю стройную картинку бытия. Одно из них – это непонятный враг из Запределья. Мы до сих пор не знаем о враге почти ничего, и это страшит. Незнание мотивов и способов эффективного противостояния ставит под угрозу всю нашу цивилизацию, но есть еще один фактор.

– Люди в параллельном мире?

– Это очень важное открытие. Я пока сам не располагаю всей информацией. Но это очень важно для всех, включая Всесоздателя.

– Если он такой всемогущий, почему не вмешался сам? – спросил я.

– Он вмешался. Он постоянно вмешивается, однако его ходы зачастую столь тонкие, что их невозможно отследить, но самым масштабным и грубым в современной истории было снятие блокады колдовства и разрешение старым богам вернуться.

– А как же буря миров, выдувшая магию и уничтожившая большинство духов и богов?

– В свое время назрела необходимость поставить зарвавшихся высших на место, иначе человечество могло не дожить до этого дня.

– Они не рассказывали, – осторожно высказался я.

– Как же, расскажут они, – ухмыльнулся бес. – Да, он их прижал, а потом благосклонно разрешил вернуться на место, распределив для надзора по территориальному принципу, как президент распределяет полпредов и губернаторов. Это дало мощный толчок к развитию и позволило поставить заслон на пути врага с минимальными затратами ресурсов. Я не побоюсь высказать и собственные мысли: думаю, что ваша группа тоже неслучайна.

– Неправда, – понизив голос возразил я. – Мы все сами шли этим путем.

– Правда. Группа собрана не просто так, но тайных игроков в этом случае много, и у каждого свои цели. – Бес сотворил себе еще шампанского.

– Получается, нет никакой свободы воли, нет выбора? – натянуто усмехнулся я.

– И да, и нет. Вся жизнь человека состоит из постоянной череды выборов, и, чтобы направить его в нужную сторону, достаточно поставить его перед нужным выбором. Повторюсь, это лишь мои мысли, но я восемьсот лет наблюдаю за этим миром, есть над чем задуматься. Возьмем тебя, Посрединник. Просто предложить тебе стать боевым магом было мало. Ты отказался бы, а вот маленький штрих все изменил – достаточно было, чтобы в нужный момент не сработали контрацептивы у твоего друга и его жена забеременела. Условия выбора изменились. Вместо простого «едешь не едешь» получаем: либо едешь ты, либо твой друг бросает готовую родить жену. Выбор? Да, выбор. Но! – Бес поднял палец. – Ты просто не мог подставить товарища даже при наличии выбора. Все решало твое слово, но лично для тебя выбора не было, ты не мог не поехать. Чувствуешь разницу? И так во всем. Достаточно маленького прыжка мыши в другую сторону, и дикая лесная кошка встречает одинокого мага в лесу.

Я вспомнил момент нашей с Ольхой первой встречи.

– Да, Посрединник, ты смог увидеть в ней не лютого оборотня, а маленькую беззащитную девочку. Когда поставили тебя перед выбором остаться боевым магом или уйти, сломав жизнь ребенку, ты думал не о себе. У тебя был выбор, в то же время его не было. Цепочка событий сложила вашу группу. В итоге кто смог победить эмиссара зла? Вы! Но, думаю, с тобой намучились.

– Почему? – изумился я.

– Ты ленивый. Умный, смелый, но ленивый. Тебя если не пинать, ты и будешь ковыряться в своих магосхемах, иногда побивая всяких тварей.

Я нахмурился:

– Зачем тогда нужен такой боевой маг? Я не то чтобы жалуюсь, но логика хромает. Вокруг куча героев, которые встанут на баррикады в первых рядах, пойдут сами искать подвигов. Зачем пинать меня?

– Кто хранитель смерти бессмертных? – ответил риторическим вопросом бес. – Ты. Богам нельзя было держать у себя такое – это против правил. Обычному человеку тоже не вручишь, слишком легко отобрать, да и применить простой человек кинжал не может. А вот у боевого мага забрать что-то не так просто, а в случае необходимости он может кинжал использовать. Но в то же время, если вручить Иглу инициативному супергерою, он начнет крошить без разбора всех духов и богов и в конце концов нелепо погибнет. Другие запрячут поглубже и постараются забыть. Ты был самым подходящим вариантом: неагрессивен, но силен, способен к активным действиям, но требует для этого серьезной моральной мотивации. Это устраивает всех. Только не возгордись, таких многоходовок очень много, ты даже не представляешь сколько. Ты винтик в механизме, именуемом божественным провидением.

– Я не согласен. Мне нет дела до ваших открытий и разборок. Если так хочется, то отправляйся сам. Я тебе не винтик, – огрызнулся я.

– Ты не расстраивайся, все мы винтики.

– И тебя тоже ставят перед выбором? Не знаешь? А смерть моей жены тоже просто маленький шажок в нужном направлении?! Это тоже было спланировано и методически грамотно исполнено?! Игроки хреновы!

– Не знаю ничего о ее смерти, – сухо ответил бес, – зато я знаю, кто профессионально занимается правкой судьбы, и могу свести. Они могут многое рассказать, и про смерть твоей жены тоже.

– Мне нужно с ними поговорить.

– После похода.

– Сейчас!

– После похода! – впервые повысил голос бес. – Это цена за поход и ценные сведения. По-другому никак.

– Хорошо, я согласен. Но мне нужны гарантии.

– Клянусь великой Навью, что сдержу свое слово.

– Мне мало слова, тем более беса!

– Придется поверить, механизм уже запущен. Ты позже поймешь, насколько высоки ставки.

– Я согласен, – тихо, но зло ответил я.

– Вот и ладненько, тогда вернемся к основной теме разговора.

В его ладонь легла изумрудная спица, извлеченная из небольшого чехла, куда кладут подарочные авторучки.

– Она читает языки. Воткнешь живому человеку в голову, она начнет считывать знание языка. Но нужно не меньше тринадцати носителей, чтобы провести экстраполяцию. В комплекте с ней идет хранилище языков.

Бес вытряхнул себе на ладонь из бархатного мешочка, лежавшего до этого на краю бильярдного стола, несколько небольших кубиков со сглаженными гранями примерно в два сантиметра. Каждый кубик был совершенно прозрачен и напоминал игральную кость, только точек не хватало.

– Это хорошая сделка, – пробормотал он, разглядывая кубики.

– Вы о чем? – спросил я.

– А? Извините, мысли вслух. Я просто люблю собирать хорошие истории жизни. За то, что я стану вашим проводником – а это обычно поручают мелким бесенятам, – мне отдадут вас после смерти, а я сниму копии с вашей памяти.

Я с немым вопросом уставился на беса.

– У меня есть хобби, я собираю чужие истории жизни, интересные истории. Я считаю и сохраню вашу память себе. Это популярно у нас, как у вас коллекционирование редких марок или старинных монет. Начинающим душетехникам достаются семейные драмы с неожиданной концовкой. – Бес подбросил кубики на ладони, а потом взял пальцами один из них. – Я мастер своего дела, магистр. У меня отборные истории, редчайшие. – Он поднял кубик и посмотрел через него на свет лампы. – Вот это Распутин и история его возвышения и смерти… А вот моя любимая, о создании одной книги. Память автора. Главный герой, конечно, вымысел, но зато я настоящий. Книжка называется «Фауст». Но есть еще нестыковочка.

Я посмотрел на древнего беса:

– В чем?

– В вашей группе. Помните, я говорил о своей версии неслучайности вашей группы, о возможности выбора и прочее?

– Хотите еще лекцию прочесть? – язвительно спросил я, ожидая очередной порции якобы доказательств нашей ничтожности.

– Нет. Нестыковочки имеются. Игра в подтасовки интересная, а ставки высокие. Я профессионал, вижу, где ход подстроен, а где все само собой. – Он пожал плечами. – По большей части, разумеется. Ну знаете ли, то спор на пятьсот лет на душу человека организовывал, то спор на политические и прочие уступки. Мало ли что можно придумать.

– Зачем вам душа?

– На душу, на которую заключен прижизненный договор, не распространяются правила. Она на двести лет полностью принадлежит хозяину. Если человек кое-чем интересен, то это хороший трофей. Шантаж, полные знания человека, возможность использования его в этом мире в виде подчиненного призрака. Мало ли пользы находчивому. Впрочем, я отвлекся. Я профессионал, – повторил бес, – и я вижу несколько игроков, тянущих одеяло вашей жизни на себя. Хочу понять, кто эти игроки. Начнем с простого. Александра Белкина. Всевидящая.

Бес достал из воздуха кий, наклонился к бильярдному столу и ударил по одному из шаров, тот ударил другой, белый.

– Ее преднамеренно лишили зрения еще в утробе матери, дабы она могла развить свое сверхъестественное чутье до космического уровня. Кому это нужно? Кто положил на нее глаз? Наш добрый дедушка Ау, выросший на пне в лесу. Немного подправили жизнь семейке, вернув мертвого братишку через подставного душка, вот и весь сказ. Злая на отца, она всегда шла наперекор ему, к тому же слепая пытается доказать, что она не инвалид, и лезет во все передряги. Ваша группа – просто капкан для нее.

Белоснежный шар лениво катился по сукну, а потом провалился в лузу.

– То, что она окажется рядом с тобой, можно было даже не выправлять. Наоборот, чтобы отвадить, пришлось бы повозиться, к тому же она к тебе неравнодушна.

– Александра? – изумился я.

– Она это всячески прячет. Даже хамит, но это так. Она пойдет за тобой в Навь, как козочка на веревочке. Как и твоя приемная дочка Ольха. Та тоже с тобой. Это простые ходы. Даже скучные.

Бес с характерным звуком отправил в движение еще один шар – синий.

– Оксана. Навья. Русалка. Она ставленница богини реки, но тут не только ее рука. Тут потрудилась и Мара, ходы сильные, с характерным изящным почерком. Девочка схлопотала такую дозу смертельного для нежити снадобья, что на пятерых хватило бы, но жива, если это можно назвать жизнью, и рядом с тобой. Интуиция шепчет, что дело сложное, но не больше. Оксана идет. Ей все равно где ныть, лишь бы слушали, а слушаешь только ты.

Синий шар упал в лузу.

Стажер хмуро таращился на Мефистофеля, слегка покачиваясь, словно решая, что делать. У него с последней встречи было очень противоречивое отношение. Боль и избавление.

– Света, – продолжил бес. – Она ненавидит эмиссаров Черной орды всеми остатками своей души, у нее нюх на этих тварей. Тут даже подтасовывать ничего не надо. Она идет.

Алый шар последовал за синим.

– Сорокин Владимир, – протянул бес, посмотрев на стажера и подмигнув тому. – Игра грубая, очень грубая, почти наугад. Нашли паренька с предрасположенностью боевого мага, и пошло. Раз неудача, – шар стукнулся об бортик и вернулся в исходную точку, – два неудача, – шар повторил маневр, – избили наркоманы, банкомат сожрал карточку, девушка по нетрезвости изменила с первым встречным, и такое раз за разом. А потом бац! Несколько докучавших ранее школьных хулиганов оказались размазанными по стенке, а мама с инфарктом на кладбище. Сынок-то – монстр. Вот тебе и беглый маг, которого можно сделать хорошей марионеткой, да только марионетку перехватили. Слышишь, куколка, это я о тебе.

– Стоять! – заорал я, когда стажер подскочил с бетонного пола и снял с предохранителя пистолет-пулемет. – Хочешь быть марионеткой – выстрели! А если нет, тогда собери волю в кулак и сядь на место! Он специально тебя заводит, он бес.

– Спасибо, – поблагодарил Мефистофель, подкинул серый шар на ладони и, положив его обратно на сукно, неприятно хохотнул какой-то понятной только ему шутке. – Его перехватывают и отправляют в академию, делать боевика на службе отчества, а потом, когда зверобоев решили отправить в Навь, вспомнили про него. Паренька нужно натаскать на дичь в полевых условиях, а тут еще один ход – наши старые знакомые из орды подсунули червячка. Но опять же грубо и незатейливо. Их еще раз обыграли, подсунув списанного со счетов паренька. Этот сдохнет теперь, но будет рыть под эмиссаров зла, просто чтобы не быть их марионеткой больше никогда.

Бес поднял шар и опустил рукой в лунку.

– Все доказываешь, что свободы выбора нет? – спросил я.

– Нет. Я поставил на тебя, что ты вернешься, да еще и приведешь обратно всю команду, насколько это возможно. А свобода выбора – это иллюзия. Для всех. Вот смотри.

Бес дотронулся кончиком кия до фиолетового шара.

– Ты пойдешь доказать, что никто тобой не управляет. Там нет богов и некому управлять, – нарочито пафосно произнес бес.

Шар ударился в бортик рядом с лузой и вернулся на исходную.

– Ну это так, показать. Я сам в это не очень-то и верил, – отмахнулся бес. – Ты пойдешь в Навь, чтобы найти ответы о смерти жены.

Бес ударил по шару и озадаченно замер, когда шар остановился у самого края лузы, но не упал. Он перешел и отправил в движение черный шар, но тот отскочил от фиолетового, и фиолетовый даже не шелохнулся.

– М-да. Незадача. Надо подумать.

Бес легонько толкнул зеленый шар, и оба, фиолетовый и изумрудный, слегка соприкоснувшись, упали в лузу.

– М-дя-а-а, точно нужно подумать: редко ошибаюсь? И ведь вопрос об ответах был близок, но не критичен. А вот о свободе воли меня малость озадачило. Тебе что, все равно?

– Я не совершил действительно плохих поступков, а подталкивают меня к хорошим или я сам их совершаю – не важно. Это мой выбор, даже если выбора не было.

Бес приподнял брови:

– Я не то чтобы сильно удивился, но все же.

Он положил на стол желтый шар и перевел разговор в другое русло:

– Вот незадача. Я не могу понять вашу Фотиди. У нее нет мотивов, совершенно никаких, но она все равно идет, причем идет с энтузиазмом. Почти на верную гибель, но с энтузиазмом, – повторился бес.

Он несколько раз ударил по шару, но тот останавливался в сантиметре от той лузы, где лежал мой шар. Делал кривые линии, лишние удары о бортики, но неизменно оказывался рядом со мной.

– Я не понимаю, – произнес бес. – Это меня злит. Она точно ни на кого не работает, она точно не влюблена. Я ее не понимаю. Она словно сумасшедшая, мол, вижу светлое будущее, а на остальное плевать. Я хочу поковыряться в ее мозге, – стиснув зубы, процедил бес.

Он постоял немного, сжимая в руках кий, прижатый к щеке, а потом повернул ко мне голову:

– Поставь систему помощи, я кое-что поясню в ней.

Когда я взял диск с нанесенной на него от руки цифрой «один», рядом возник синтетический ангел-хранитель, выдав результат своей теневой деятельности:

– В ходе анализа рекомендуется не производить инсталляцию модуля. Рекомендуется уничтожить физический носитель.

Я замер, разглядывая поблескивающий легкой радугой диск.

– Ну, Посрединник, каков твой выбор? – с ехидцей спросил бес.

Я не успел ответить, так как к воротам хранилища подъехала грузовая машина. Обычный тентованный «Урал-4320», новенький, как с конвейера. Из кабины соскочила на бетон Ангелина Фотиди, потянувшись на носочках с громким «эх!».

– Это что? – недоумевая, спросил я, заметив краешком глаза, что долго разглагольствовавший бес успел ретироваться в никуда, оставив на полу хранилища шесть разноцветных шаров в треугольнике и еще один, черный, рядом с ними.

– Это я выпросила себе рюкзак, – ответила боевая магесса, хлопнув ладонью по металлическому откидному борту грузовика.

– Что-то он не тянет по стоимости на МКС, как нам обещали недавно, – тихо возмутился я, понимая, что такой рабочий ослик совсем не лишний будет.

– Там барахла загружено много, а что он такой неказистый, так не в этом дело. Машина проверена временем, неприхотлива, ремонтируется легко.

– Это хорошо, но почему со мной не согласовано? – начал повышать голос я, привстав со своего места.

– Ах да. – Ангелина бодро подскочила ко мне, протянув рапорт, в котором было изложено требование включить автомобиль «Урал-4320», номер такой-то, в состав экспедиции.

– Сама поведешь?

– Да, права имеются, водить умею. Посажу рядом Сорокина, а то наша Малокровка в своем воображении о тесном пространстве внедорожника уже начинает из него кровь и соки выпивать.

– Список оборудования, – произнес я, протянув руку, чтобы принять гипотетически существующий документ. Каково же было мое удивление, когда и это было мне вручено, словно Ангелина отбросила свою безалаберность и подготовилась на совесть.

Я положил список перед собой на стол, ознакомиться еще есть время, до отправки оставалось целых шесть часов.

На глаза снова попалась стопка дисков, врученных бесом. Не ставить и уничтожить? Нет. Любопытство и уверенность в своих силах усердно нашептывали обратное. Непременно поставить. Я вставил диск под номером один в лоток привода. Он зашуршал, и сбоку от клавиатуры сформировался миниатюрный Мефистофель, одетый по моде девятнадцатого века: фрак, цилиндр, белые перчатки, бабочка. Завершала картинку трость с золоченым навершием. Естественно, это был синтетический фантом, но сходство было фотографическое. По мере загрузки данных стеклянный взгляд искусственного духа становился все более осмысленным. Когда последний диск закончил вращаться, бес плавно переместился на краешек монитора и произнес:

– Вы думали, что так легко от меня отделаетесь?

Я взглянул на синтетическое существо:

– Деактивировать звук. Активация объекта только по требованию пользователя, зарегистрированного под ником Посрединник.

– Функция недоступна, – ответил призрак. – Я не для того мучился, перенося выжимки из своей памяти на цифровой носитель, чтобы меня затыкали. Он мне потом все расскажет, как говорится, из первых уст.

– Вот блин, а если развею?

– Можно, конечно, но будет больше пользы, если оставить.

Я провел ладонью по лицу, а потом отсоединил синтета от поля маногенератора и вплел в свою ауру. Хотя там уже и так было тесновато: открытка жены, рой многофункциональных пчел, деактивированные заготовки щита и боевых заклинаний. Теперь еще и бес. Ангела не хватает. Я ухмыльнулся и присоединил туда же синтетического стража, оставив ему канал связи для обновления.

Глава 12
Калинов мост

Ночь пришла как-то внезапно, вырвав нас из уже привычного ритма подготовки. Дальше уже некуда готовиться, и отступать некуда. До отправки осталось всего полтора часа.

Я сидел на кровати и разглядывал фотографию Анны, держа ее в руке и поглаживая пальцами.

– В знатную передрягу ты попал, – протянул домовой, возникнув рядом со мной.

Дед Семен положил руки на колени и стал смотреть на какую-то точку на стене.

Я повернул голову:

– Предлагаешь отказаться?

– Кто я такой, чтобы тебя отговаривать? Я просто старый зануда, который всю свою бытность просидел за печью. – Домовой протяжно вздохнул и продолжил: – Я тоже тоскую по хозяюшке, да только не воротишь ее более.

– Дед, я…

– Молчи! Знаю, что больно на душе твоей. Знакомо мне это. Я уже сто веков на тот свет уйти не могу, все мыкаюсь по углам, все домочадцам помогаю. Знаешь, скольких я схоронил за десять тысяч лет? Кто от болезни да голода помер, кто от печенежских сабель да немецких снарядов, кто от зубов да когтей лютых зверей, кто просто вышел зимой в метель из дому, да потом не вертался обратно, в трех шагах от двери замерз, не нашел дорогу. А уж сколько баб в родах вместе с детями померло, жуть. И всякого помню, всякого жалко было.

– Дед…

– Молчи, говорю! Знаю, что месть задумал ты. Но не о мести думать надо.

– О чем?

– О живых. Мертвым срок вышел на нашей земле. Их нужно поминать, нужно почитать, но думать нужно о живых.

– Но они ей голову, дед.

– Нужно супостата бить, нужно. Кто ж спорит? Да только не местью думать. Местью ты всех в могилу сведешь. Нужно думать, чтобы детей меньше сиротилось да баб вдовело. Да самому как жить дальше. Вот о чем нужно думать.

– Дед, как я ее забыть смогу?

– Забыть? Кто ж тебе забывать говорит, дурья ты башка? Я говорю, что надо думать, как дальше жить. Не ты первый, не ты последний такой страдалец. Погорюет-погорюет мужик да и по новой женится. Девок много вокруг. Та же Александра по тебе сохнет, а ты со своей местью дальше носа не видишь.

– Дед! Это уже слишком!

– Не кричи! Ты ей ласковое слово скажи, приголубь. Бабьи ласки да бабьи глазки мужику лучше всякого лечебного бальзаму душу лечат. Поверь мне, старому.

– Дед, не надо.

– Как знаешь, я сказал, а ты подумай. Не себе, так хоть девке добро сделаешь.

– Сердцу не прикажешь.

– Ой ли, сиротинушка. Да твое сердце уже давно истосковалось по любви. Ты сам того не видишь, горемыка. Девкам кажный день да через день подарки таскаешь, пылинки с них сдуваешь. На ту же Александру глаза лишний раз боишься поднять, весь в свою тоску погруженный.

Я покосился на домового, но промолчал, а он продолжил:

– А сам поход – доброе дело, не все в чистом поле недруга бить. Лазутчики тоже нужны. Помнится, француза били мы. Они как раз на постой в хату заявлялись, так вояки притворятся мужиками, придут, покланяются им, всем ружьям счет сделают, все их речи заморские послушают с глупым видом, а потом как наскочут да как побьют всех, не потеряв ни единого бойца. А почему? Потому что по уму все делали, а не лезли в лоб с криком: «Убью гада!»

– Дед, при чем тут французы? Это же твари из иного мира.

– А какая, к хренам, разница? Что француз, что немец, что половец, что эта напасть. Это ворог. Хитрый. Лютый. Потому и отправляет вас князь туды, дабы вы пошли да посмотрели. Есть ворог – плохо, но добро то, что ты ужо знаешь, где от него подвоха ждать. Нет ворога? Уже лучше. Тогда нужно подумать будет, чтобы он там и не объявился. Друг там? Вообще лепота. А про беса этого так скажу. Ты его слова слушай да сам трижды думай. Четырежды. Своим глазам верь да друзьям своим. И обещанное с него стребовать надобно обязательно, так как не угомонится твоя душенька, пока ответов не узнает. Это – тоже правда. Занозой сидеть будет.

– Думаешь, обманет?

– Знаю я эту братию. Они, может, и не солгут, да так правду вывернут наизнанку, что хуже лжи будет. Сейчас так умеют ваши словоблуды, коих репортерами кличете да журналистами. Не все, не все, но есть те, кто за копейку белое черным выставят, а дерьмо золотом назовут. Хуже бесов. Тьфу.

Домовой побарабанил пальцами по кровати, а потом хлопнул ладонью по ноге:

– Решено. С вами отправлюсь в путь-дорогу.

– Да разве домовой может так, без дома?

– А будем считать, что я в новый отправляюсь, посмотрю-посмотрю да и вернусь. Тьму за старшего оставлю, он даром что пещерный, справится с теремом. Ну пойдем, горемыка. Время поджимает, там еще тебе ентот генерал напутствие не преминет сказать, чует мое сердце. Ты ему внемли, он хоть и хитрец, но вам во вред всячину творить не будет.

Я кивнул, встал и вышел, прихватив деда Семена с собой. Домовой стал невидимым и спрятался у меня за пазухой. Делить борсетку с меланхоличным полозом он отказался, все еще недолюбливая змея.

Полчаса спустя мы стояли перед небольшой колонной из внедорожника «Тигр», «Урала» и БМП-2. Все снаряженные в заговоренную экипировку, вооруженные до зубов.

Из начальников был только Булычев, молча поглядывающий на низко летящую пару «Сушек», прикрывающих наше убытие. Реактивные двигатели штурмовиков заглушали все остальные шумы. А еще были по тревоге подняты все подразделения, отрабатывая задачу по отражению условного противника. По учебной команде жилые кварталы оцепил полк внутренних войск. По улицам сновали многочисленные патрули. Только эти учения могли по короткой команде превратиться в настоящие боевые действия.

Выла сирена оповещения МЧС, а еще где-то там за пультами сидели расчеты ядерных пусковых комплексов, готовые обрушить смерть. Может быть, даже на нас, если из Нави хлынет нечто страшное.

Как и сказал дед Семен, Булычев подошел ко мне и сунул очередную прошитую распечатку, на которой на сей раз красовался гриф «Совершенно секретно».

– Аналитики поработали, – произнес старый чекист. – Там возможные сценарии событий. Мы постарались подготовить самые разные инструкции. Также расписаны временные показатели. Всего, конечно, не предугадаешь, но, может, что и пригодится. Значит, так, враг пойдет следом в Навь, там его задержат. Всех не выбьют. Нам важна их реакция на поход. Аналитики говорят, что если на выходе из Нави отстанут и уйдут, то мир уже занят ими. Значит, вас на том конце будут ждать. Тогда поход отменяем. Если они будут рваться вперед, то им этот мир тоже интересен, настолько, что готовы рискнуть эмиссаром. Пройдете – готовь засаду. Не забудь отчет о поведении орды в мелочах. И помни: этот мир нужен нам. Ни пуха ни пера.

– К черту, – ответил я, поплевав туда, где находился сжатый в моем биополе фантом беса.

Пару минут спустя рядом с нами из воздуха возникли несколько богов. Они некоторое время хмуро разглядывали наши лица. Даже ветреная при нашей последней встрече хозяйка реки Топь была серьезна до дрожи. А потом они по очереди кивнули, словно мы прошли тест на пригодность перед комиссией и та выставила оценку «годны». Клейма не хватает.

– Я начинаю, – произнесла холодным голосом Мара Моревна.

Она не шевельнулась, но в воздухе запахло озоном, и над горячим после дневной жары асфальтом подул морозный ветер, от которого серая площадка покрылась инеем. Пространство над небольшим, начерченным мелом кругом поплыло, как спецэффект в дешевом фильме. Следом начал покрываться пузырями асфальт. Один из пузырей взмыл в воздух и, описав дугу, плавно улегся на свое место. За ним маневр повторили еще несколько собратьев. А потом кусок мироздания сорвался в бешеном хороводе положенного набок смерча. Закружились громадные капли расплавленного асфальта, закружился обнажившийся щебень. В сердце вихря возникла тьма, тянущая струйки из Нави в Явь.

– Смородина-река сменила русло! – пробиваясь сильным голосом сквозь рев колдовского урагана и шум бьющихся в дикой воздушной пляске камней, прокричала Мара.

Магия рвала пространство, расширив тьму до размеров туннеля, в который мы уже могли проехать на наших машинах. Хранительница порядка жизни и смерти вскинула руку, из остатков грунта вверх потекли багровые струйки, сформировав сначала опоры, а потом и бревенчатый мост красного дерева с резными перилами, один конец которого начинался у наших ног, а второй уходил во тьму.

– Калинов мост! – снова прокричала Мара и добавила: – Рано! Ждать!

– Тревога! – вдруг закричал дневальный по КПП, выскочив на крыльцо.

Раздался взрыв. За забором поднялось облако пыли. У пропускного пункта выбило окна вместе с рамами и дверь, задрало жестяную крышу. Выбило стекла и у рядом стоящих домов. Послышался крик дневального, которого посекло осколками. Завизжали и случайные прохожие.

Взрывом все не закончилось. В забор на полном ходу что-то врезалось, выломав один бетонный пролет. Это был самосвал КамАЗ с оранжевой кабиной и обшарпанным кузовом. Было видно подмятого под передний мост грузовика гвардейца, как-то удивленно смотрящего перед собой застывшими навсегда глазами. Водителя придавило смятым передком кабины и поломало грудь рулем.

Секундой позже по металлическому кузову из-за упавшего забора стали выскакивать на территорию городка черные лакированные твари, среди которых мелькнули и псы, и вооруженные автоматами зомби, и несколько странных человекоподобных фигур по габаритам под стать погибшему гвардейцу. Мелькнул небольшой черный цветок, который, как дрон-квадрокоптер, быстро поплыл над самой землей, совершая резкие зигзаги.

– К бою! – заорал Булычев – Огонь!

Жрец Сварога выставил перед собой ладони, и передние нападающие вспыхнули белым пламенем, тут же обращаясь в пепел, но за ними шли и шли другие.

– Задержите атаку! Нам нужно время!

Солдаты открыли огонь. Из рядов неприятеля выскочила фигура, несущая какой-то предмет. Было в этом что-то похожее на фрагмент из какого-то фильма, но я не стал вспоминать из какого. Предмет оказался бомбой, и этот нападающий в одно мгновение обратился в ничто, забрав с собой пятерых солдат.

Вскоре из тьмы портала послышался низкий утробный рев, подходящий больше дракону, нежели силам пусть потусторонней, но все же природы.

– Страж моста подтвердил ваше право пройти!

– А кто он?!

– Змей Горыныч! – откликнулась богиня. – Идите!

– По машинам! – заорал я.

Отряд быстро захлопал дверцами, а потом наши машины заревели двигателями, выкинув в воздух струи дыма, словно доказывая древнему монстру, что родня ему – тоже огнедышащие. Мол, мы с тобой одной крови, ты и я.

– Давай! – крикнул я Светлане, сев на свое место.

Вампирша резко отпустила сцепление, и бронеавтомобиль с пробуксовкой рванул вперед, во тьму.

Я не успел испугаться или удивиться. Тьма почти сразу выбросила нас из себя.

Навь встретила нас метелью. Крупные снежинки летели в неизвестном направлении, застилая собой мир. Машина мягко прокатилась еще немного и встала, заглохнув. Подсветка приборной панели погасла. Сначала показалось, что мы где-то за полярным кругом и это просто наш родной снегопад, но внезапно снежинки из лучистых кристаллов превратились в белоснежную саранчу. Насекомые скреблись по стеклу и металлу и пытались отыскать любую щелочку, лишь бы забиться поглубже.