Текст книги "Ведомый чайкой"

Глава 3. Всё будет так, как будет, а то, как будет – будет правильно!

Они, проснувшись, нежились на мягкой белоснежной постели, нежно лаская и поглаживая друг друга по лицу, волосам, торсу. Оба ощущали невероятную легкость в телах, так, словно у них вообще не было никаких тел. Но они были нужны им! Нужны, чтобы получать те эмоции, испытывать те ощущения и совершать те приключения, которых они так жаждали, пребывая в состоянии абсолютной гармонии, спокойствия и блаженства. Словом, им нужен был процесс, нужны были эмоции и нужен был контраст. Да-да, им нужны были в том числе и проблемы, трудности и испытания, которые бы они преодолевали для того лишь, чтобы «дышать полной грудью». Чтобы видеть весь свой проделанный путь от возникновения проблемы до её полного решения и чувства эйфории от неизменно сопутствующего им на пути преодоления любых проблем успеха! «Тут всё как, например, в футболе» – частенько рассуждал Ник, часами беседуя с Любовью на различные темы, лёжа в их любимом «Бюрстнере» и неторопливо попивая чай или, порой, что-то «покрепче». «Ведь игроки – обычные люди, которые не родились футболистами, а решили ими стать. Кто зачем. – делился он своей точкой зрения, – Но когда приходит время ответственного матча, они переодеваются в однозначно идентифицирующую их форму, настраиваются на игру и, когда выходят в свете прожекторов на поле, они забывают обо всём, кроме…».

– Кроме игры! – звонко завершала фразу Ника Любовь.

– Конечно, моя сладкая, всё, кроме игры! – продолжал Ник. – Они как бы выбывают из окружающей их за границами стадиона «реальности», и единственной для них реальностью становятся те 90 минут, в течение которых им во что бы то ни стало нужно забить как можно больше голов, а пропустить как можно меньше. То есть, им нужно во что бы то ни стало победить! – заключал Ник. – А, если задуматься, так ли уж это, на самом-то деле, нужно?.. И важно?

– Едва ли! – отвечала ему Любовь. – Я, например, футбол вообще не люблю! – говорила она и смеялась ангельским голосочком, пародийно строя смешные гримасы отвращения.

– Вот именно, мой Ангел! – подтверждал Ник. – Ты и бровью не поведёшь от того, что, скажем, Манчестер обыграл наш ЦСКА, но для игроков ЦСКА… Ты представляешь, что только они испытывают, ведя в счёте весь матч и досадно проиграв в дополнительное время? Для них – это, по меньшей мере, трагедия! Они испытывают, надо полагать, ужасные эмоции, плачут, а тренера лишаются своих кресел. А всё почему?

– Потому, что для них важна эта игра. Потому, что они сами решили считать её важной. – угадывала Любовь.

– Ну конечно же, Любовь моя, конечно же! – вторил ей Ник. – И вся игра их заключается даже не столько в финальном счёте, сколько в процессе. Представь себе, если было бы иначе. Счёт был бы заранее известен. Было бы им интересно играть? Навряд ли! А каково было бы зрителям?

– Полный облом! – хохотала Любовь.

– Вот-вот, – смеялся в ответ Ник, – представляешь, отвалить пару сотен долларов за билет, прийти на трибуну, занять в предвкушении заветных 90 минут свои места и услышать объявление: «Уважаемые зрители! Спасибо, что посетили сегодняшний матч, который начнётся через 20 минут. Манчестер Юнейтед выиграл у ЦСКА со счётом 3:2» – веселился Ник. – Представляю, сколько бы оторванных пластиковых стульев полетело бы с трибун на поле…

– Да уж, завалило бы так, что травы не видно было бы, – хихикала прекрасная Любовь.

– Да уж, игры бы точно не состоялось. Сутки бы расчищали поле. – Ник кивнул. – Но и не было бы, а что? Результат-то уже известен. Так что же, если бы зрители, да и игроки, нуждались бы лишь в результате, полетело бы столько пластикового хлама на поле? Это было бы уже ни к чему, ведь результат «3:2» они уже получили, им бы радоваться тогда, что сэкономили целых полтора часа и моментально узнали исход будущей игры. Но нет, люди требуют зрелищ!..

– Ну и философ же ты, мой милый Ник! – с игривым укором журила того Любовь. – Но ты, ты… Ты же отвечаешь на все вопросы. Отвечаешь безапелляционно, я восхищаюсь тобой!

Дальше диалог вербальный становился не нужен, и двое безмятежных любовников сливались воедино в диалоге тел.

И они жили, твёрдо держа в голове то, что их жизни земные – вовсе не единственные или конечные, нет. Они понимали, что нет ничего объективного, а существуют лишь их собственные желания. Желания быть счастливыми или несчастными, богатыми или бедными, любящими или ненавидящими. Но, конечно же, в земной реальности желания могут и должны претворяться в осязаемые результаты лишь посредством действия. Вот почему на самом видном месте их спального отсека в прицепе, аккурат на противоположной изголовью их кровати стене, висела распечатка с напечатанным крупным шрифтом словом «ЖЕЛАЙ», в котором «Ж» была зачёркнута, а над ней красовалась красная «Д». И они делали… Они делали то, что могли и должны были для того, чтобы материализовать своё счастье. И у них получалось!

* * *

Звон будильника разбудил Антона. Он спал так крепко, что когда проснулся, он не вспомнил ни собственное пребывание в вечном Абсолюте, ни голос Джонатана, ни то, как он силой своего желания и выбора поместил себя на крышу «Башни Федерации», равно как и вообще на эту Землю.

На сегодня у него было громадьё планов. Планов, один только процесс реализации которых доставлял Антону неимоверное удовольствие. Ведь он доподлинно знал, что в один прекрасный момент произойдёт нечто подобное тому, что произошло тогда, в метро… Когда он закрыл глаза, схлопнулось время, и в следующий момент он открыл их уже свободным от уз работодателя, имеющим свой небольшой бизнес и изданные произведения, о чём всегда мечтал… Он точно знал, что подобным же образом какое-то время спустя, делом заставив время схлопнуться, закрыв глаза, однажды он откроет их уже внутри своей следующей мечты. А мечтал он о том, как он однажды непременно встретит ТУ, которая подлинно станет для него всем. Ту, с которой они по чьему-то «злому» повелению однажды были разделены, и теперь только и жаждали оба того, чтобы найтись. И вот, – мечтал он, когда они встретятся, он вместе с ней, наконец-то, заживёт по-настоящему, то есть так, как он того всегда хотел. В гармонии единения с НЕЙ. Он также знал твёрже твёрдого, что однажды они с ней на какое-то время, которое покажется им вечностью, поселятся в глуши и уединении в прицепе-доме, который он однажды купил именно для этого. И он научится летать. И у него будет свой высокоплан. И он будет учить летать ЕЁ…

И он терпел все невзгоды повседневной рутины, сваливающиеся то и дело на его голову различные проблемы, перебарывал невыносимость ежедневного существования без неё! И, быть может, он опустил бы руки, запил или покончил бы с собой, если бы не знал точнее точного, что до заветного момента ему оставалось совсем-совсем недолго.

Но сегодня его ждали дела, без которых та картина, та мечта, которую он себе до мельчайших деталей визуализировал ежедневно, была бы не полной. Он ещё не умел летать! Но уже вовсю, не смотря на кажущиеся неразрешимыми финансовые и духовные проблемы, занимался этим вопросом. Совсем скоро ему предстоит впервые сесть за штурвал настоящего самолёта и впервые подняться в небо, глядя не в иллюминатор громадного пассажирского лайнера, а в лобовое стекло настоящего тренировочного самолёта! А пока день за днём, шаг за шагом он делал, делал и делал. Собирал необходимые для прохождения ВЛЭК[3]3
  Врачебно-лётная экспертная комиссия


[Закрыть] справки, ездил по аэроклубам, где выведывал интересующую его информацию и, в конце концов, работал не покладая рук над своим интернет-порталом, дабы смочь позволить себе столь дорогостоящее обучение.

Конечно же, легко говорить про «схлопывающееся» время, когда то, чего ожидал, уже свершилось. Безусловно, между моментом, когда ты закрываешь глаза и открываешь их спустя годы, глядя на себя-нынешнего и себя-в-прошлом, закована жизнь. Жизнь-как-она-есть! Жизнь, в которой, порой, хочется опустить руки, а порой душа выпрыгивает из тела от ощущения счастья. Жизнь, преподносящая как благостные дары, так и те, которые, как может показаться на первый взгляд, лучше бы она не преподносила. В любом случае всё, что жизнь преподносит нам – есть дары. Без каких-либо прилагательных. Только существительное во множественном числе, обозначающее нечто, чего мы хотели, и чего нам было дано!

Антон не раз замечал, что любая, абсолютно любая свалившаяся на его голову проблема, через какое-то время непременно приносила что-то для него важное, чего не могло бы и быть, не будь в его жизни той проблемы. А со временем он и вовсе понял, что это не совпадения, а самый настоящий закон!

* * *

Вечерело. Они недавно вернулись в своё уютное гнёздышко после того, как без малого два часа провели в небе. За штурвалом всё это время была она. Ник был поражён, насколько на этот раз умело она справлялась с управление высокоплана. Все развороты, наборы и сбросы высоты получались у неё очень плавными, а посадка была такая, что если бы на приборной панели стоял стакан, до краёв наполненный водой, то даже капля навряд ли бы вылилась из него. А ведь когда-то именно она помогла ему «взлететь»!.. Ник завёл бензиновый генератор, чтобы Любовь могла принять душ, а сам с подкатным баком отправился к ручейку, чтобы восполнить запасы воды в фургончике. Насколько же Ник обожал заниматься обычной рутинной работой по обеспечению автономной жизнедеятельности их «Бюрстнера»! Его душа пела, когда он очищал от хвойных иголок солнечные батареи на крыше, набирал в бак воду из ручья, доливал моторное масло в генератор, ездил на заправочную станцию за бензином и для перезаправки газовых баллонов, когда ездил в близлежащий городок за продуктами, стирал вещи в речке, делал внутреннюю уборку и многое-многое другое по их мобильному быту. Когда Любовь вышла из душа, туда отправился и Ник. Затем они развели небольшой костерок возле прицепа, как обычно они это делали по вечерам, и Любовь приготовила прекрасные овощи на гриле и запекла в угольях картошку. Как же они были счастливы, когда очередным прохладным летним вечером, после знойного дня и полётов над Байкалом, они сидели у погасающего костра. Оба они были закутаны в теплющие мохеровые халаты, но сидели всё равно в обнимку. На необычайно чистом небе начинали всё ярче и ярче вырисовываться грозди июльских звёзд. Воздух благоухал целой гаммой запахов всевозможных полевых и лесных растений, и едва ощутимо разбавлялся запахом тлеющих углей. На километры вокруг стояла полная тишина, и только иногда из леса доносились звуки, издаваемые животными. Да, в тех лесах водятся волки, но они не были для них угрозой, потому что специально для того, чтобы их отпугивать, по большому периметру вокруг прицепа Ник расставил множество красных огоньков, питавшихся от аккумулятора прицепа. Они сидели и сидели часы напролёт, изредка уходя в прицеп по мере того, как холодало, чтобы надеть на себя очередную тёплую вещь. Иногда они выносили ноутбук и включали какую-нибудь лёгкую музыку, а иногда и смотрели фильмы на природе, под открытым небом.

Уже совсем ночью, часа в 3, когда где-то далеко на востоке едва-едва заметно начинало заниматься солнышко, они тушили костёр и шли в свою малюсенькую спаленку, где страстно и безудержно любили друг друга. Да, что там говорить! Им нужны были тела, нужны были беспрекословно. И Ник был без ума от запаха её тела, пахнущего одновременно нежным маслом, которым Любовь намазывалась после душа, и совершенно не терпким, едва уловимым запахом костра. Что-то совершенно невероятное, неописуемое происходило с обоими в такие моменты. Они, захлёстнутые взрывающимися и разлетающимися на миллионы маленьких разноцветных драгоценных камушков чувствами, будто бы воспаряли над землёй. Безо всякого высокоплана. Без крыльев. А духом. Своими сущностями. И в такие моменты они понимали, что выбрали Землю и её правила игры именно ради того, чтобы отрываться от неё и целую вечность парить в небесах в моменты, подобные этому. В самый разгар страсти Ник почувствовал, что он не мнимо, а будто бы впрямь оторвался от своего, в судорогах вцепившегося в Любовь, тела и…

* * *

Окружающая действительность мигом вспыхнула какими-то невероятными красками, с непостижимой скоростью сменяющихся, точно стёкла калейдоскопа, затем начала вращаться, превращаясь в некое подобие громадного и мощного водоворота. Белая вспышка.

Ник сидел на утёсе скалы. На том же самом месте и в то же самое время, как и сидел в тот момент, когда вышел на свет из тоннеля. Когда освободился. На прежнем же месте сидел и Чайка Джонатан.

– Что скажешь, Никии? – Джонатан сделал несколько шагов и, в перевалку, сел чуть ближе к Нику.

– Я пришёл туда, куда хотел прийти, Джонатан! – оторвал глаза от пола и восторженно ответил Чайке Ник. – Столько лет я жил, мечтая лишь о том, откуда я сейчас очутился тут.

– Да? А ведь ты всего на минуту отвлёкся и никуда не уходил отсюда, с этого прекрасного утёса. Ты сидел и смотрел в землю, а я решил тебе не мешать.

Ник широко раскрыл глаза от удивления. Следующими его словами были: «Кажется, я понял, о чём ты, Джонатан, но… – Ник запнулся, будто бы, не смотря на очередной проблеск понимания…»

* * *

Любовь лежала совершенно нагая на простыне. По её лицу бегали солнечные зайчики, выпрыгивающие из стакана с минеральной водой, который стоял на столике подле окошка спальной секции прицепа. Было около 11 утра. Ник лежал рядом, на боку, и любовался восхитительной Любовью, которая всецело была только его. Как же по-ангельски прекрасно было её личико, с аккуратной маленькой родинкой на левой щёчке. Ник поцеловал её.

– Никки, скажи, а ты правда шёл по жизни, ведомый Чайкой? – без какой-либо доли сарказма спросила Любовь.

– Да, на полном серьёзе, любимая.

– Скажи, а она, эта Чайка, этот твой Джонатан, – реальна?

– Абсолютно реальна! – Ник не сводил глаз с тела, которое не переставало вскружать ему голову ни на минуту.

– Ник, мой сладкий, но правда же… Это же вымышленный персонаж, ну как же она реальна-то, ну?.. – уже не в первый раз за несколько лет их отношений Любовь всё пыталась «вытащить» из Ника то, что Чайку он себе всего лишь придумал. – Вот, например, я всегда рядом с тобой, но её так и не видела…

– Моя маленькая, моя смешная маленькая девочка… – ласково улыбался Ник. – А Антарктида, скажем, реальна?

– Ну конечно реальна! Дурацкий вопрос… – Насупилась Любовь.

– А с чего ты так решила?

– Ну как же! Она нанесена на карты, видна со спутника, она… Она есть! – Любовь не сдавалась.

– Ну ты же её не видела. Как ты можешь утверждать, что она есть? Ты приводишь лишь косвенные доказательства её существования, моя радость! – Ник потянулся, купаясь в лучах солнца, пробивавшихся через полураспахнутые занавески на окне.

– Я могу взять билет на самолёт, ну или на теплоход и поехать в Антарктиду. Я могу убедиться в её реальности, в том, что она подлинно существует.

– Точно также, моя девочка, ты можешь убедиться и в реальности Чайки Джонатана! – полным серьёзности голосом сказал Ник.

Любовь залилась громким звонким смехом.

– Как? Взять билет на самолёт или теплоход?

Ник рассмеялся в ответ.

– Ну примерно так. Ты можешь, если только захочешь, отправиться в любое, даже самое невероятное путешествие, куда не ходят ни теплоходы, не летают ни самолёты ни даже космические корабли. Нужно лишь желание. Ты же ведь тоже не взяла до сих пор билета до Антарктиды, не ездила туда, но это не мешает тебе верить или, если угодно, знать, что она существует! – сказав это, Ник вцепился взглядом в её глаза, ожидая её реакции, её ответа. Но неотразимой красоты глазки Любви лишь бегали изучающе по потолку. Она ничего не ответила, а лишь спросила:

– А почему Чайка, Никки? Это же птица, а мы – двуногие прямоходящие. Да и как-то это странно – разговаривать с птицей, хоть и действительно существующей в реальности, хоть и в какой-то другой.

– С Джонатаном меня познакомил Ричард Бах, которого я по праву считаю своим закадычным другом, хоть никогда его и не видел. – ответил Ник. – Не могу объяснить рационально почему, но почему-то мы очень сдружились с Джонатаном. Да и знаешь, моя малышка, порой бывает так трудно найти общий язык с людьми… Они, в большинстве своём, тебя не понимают. Кто-то смеётся над твоими идеями, над твоим восприятием действительности. Они чаще всего смотрят, но не видят. Смотрят лишь физическими глазами, которые рисуют им лишь рамки, преграды и ограничения. И, когда я не хочу принимать их видение действительности, но при этом же и не хочу оставаться один в своих мыслях, своём мире, тогда мы и встречаемся с Джонатаном. И я очень рад, что в последнее время наши встречи становятся всё чаще и чаще, и всё сложнее и сложнее становится людям сбивать меня с толку, тянуть в то болото, в которое они хотят верить и верят, но не я!

Ник заметил, что по щеке Любви покатилась вниз из уголка глаза слезинка, в лучиках солнца сверкавшая как маленький кристаллик. Ник, почти не прикасаясь к щёчке Любви, нежным, едва уловимым движением пальца поддел слезинку. Священная капелька кристаллом искрилась в лучах солнца на кончике указательного пальца Ника.

– Вот это то, что я называю «Реальность», – только и проговорил он, прежде чем крепко обнял своего Ангела, положил голову ему на плечико, и они вместе не заснули, каждый думая о природе реальности и о той великой любви, что преображала их самих и всё вокруг.

Глава 4. Что важно для тебя?

ВЛЭК был позади. Выходя из кабинета председателя комиссии с заветной бумажкой на руках, свидетельствовавшей о допуске его к полётам, Антон светился так, будто бы только что выиграл миллион долларов. Да что там миллион! Через несколько дней он впервые сядет за штурвал настоящего самолёта и впервые же в жизни поднимется в небо сам, а не подвластный воле экипажа пассажирского лайнера! Для него это означало начало новой жизни. Самостоятельный полёт он ассоциировал с безграничной свободой, с возможностью самому быть хозяином того, что происходит в небе и на земле. Но сегодня у него было ещё одно важное мероприятие. После ВЛЭК Антон направился прямиком в Дом книги на Арбате, где на 7 вечера у него была запланирована встреча с читателями.

Народу было не много. Причиной тому был, видимо, сезон отпусков. Да и вечер пятницы, когда многие, не смотря ни на что, выбирают многокилометровые пробки и, чертыхаясь, стоят в них часами на пути к заветной цели: до полуночи добраться до дачи. Порядка тридцати человек толпились около столика, на котором стояла бутылка минеральной воды, пластиковый стакан и табличка «Антон Волков. Автор сборника повестей «Ведомый Чайкой». Также на столе лежала и шариковая ручка, приготовленная, видимо, для того, чтобы подписывать книги читателям. Антон поздоровался с ожидавшими его людьми, преимущественно молодыми, и сел за столик. Ему было задано порядка двадцати вопросов, но один понравился ему больше всего.

Она появилась из-за спин плотно обступивших столик молодых людей. Извиняясь, она протиснулась между них и встала напротив Антона. Ему показалось, что она – не человек, но ангел, каким-то случайным образом, по ошибке, попавший на Землю. На её личике он уловил некий оттенок смущения, который выдавала её робкая полу-улыбка. Он был очарован этой ангельской улыбкой, а родинка прямо над ямочкой на её левой щёчке почему-то заставила сердце Антона бешено заколотиться. Едва ли она была столь смущена тем, что стояла рядом с ещё молодым, но набирающим популярность писателем. Нет. Конечно не из-за этого. Она стеснялась вопроса, который задаст ему. Она спросила Антона, что думают его друзья и знакомые о том, что он, вероятно, по их мнению, строит свои собственные миры и подходы к жизни и в них и ими живёт. Как он сам не стесняется высказывать свои «нереальные» мысли, «нереальные» подходы к «реальной» жизни широким читательским массам. Антон ответил ей лишь: «Мне это, по сути, не важно. Мне важно лишь то, как я себя чувствую. Какой бы мир это не был, хотя и все они – вполне реальны. Я создам себе тысячи миров, но тех, в которых мне будет хорошо, чем приму тысячи мнений других людей об их нереальности и погрязну в нежеланном «плохо». Когда встреча с читателями закончилась, Антон пригласил милую девушку прогуляться с ним по Арбату. Она согласилась. Они гуляли по остывающей от знойного июльского дня Москве, наслаждаясь вечерней прохладой и обществом друг друга. Когда они присели на лавочку отдохнуть, было уже около 12 ночи. Впервые за долгое время небо было непривычно чистым для Москвы и сплошь усеяно звездами, свет которых пробивался даже сквозь типичное для московских ночей зарево мегаполиса. Может быть, теперь Антон просто захотел его увидеть? Они сидели рядышком и смотрели на это великолепное небо. Антон робко взял озябшую ручку девушки в свою и на секунду закрыл глаза…

* * *

…Он заглушил двигатель, немного расслабился в кресле и осмотрелся по сторонам. Его высокоплан стоял посреди нетронутого луга, залитого весенним солнцем и поросшего каким-то небольшими жёлтыми цветочками…