Текст книги "Подарок богини"

– Нет, – отрицательно качаю головой я и односложно отвечаю. – Всё хорошо.

– Эх, – сокрушённо говорит она, качая головой, при этом сморщившись и слегка скалясь, так, как это умеют делать корейцы, – я так переживаю за твоё здоровье! Наверное, нужно было тебе ещё побыть в больнице!

– Нет, всё хорошо, – вновь говорю я.

Это она уже третий раз спрашивает. Очень беспокоится. По моему впечатлению, мне кажется, что у Юн Ми хорошая, дружная семья, в которой люди действительно любят друг друга. Мама и сестра Юн Ми искренне волнуются и заботятся о ней. Отца, как я знаю, в семье нет. Умер двенадцать лет назад. С тех пор они живут без мужчины в доме, втроём – мама, Сун Ок и Юн Ми. Сун Ок старше Юн Ми. Учится в институте. В каком именно и на кого – я ещё не спросил. Знаю, что семья живёт где-то на окраине города, в доме с магазинчиком, который принадлежит матери Юн Ми. Больше ничего о семье мне неизвестно. Не расспрашивал. Решил разузнать обо всём в более подходящей обстановке.

– Скоро уже приедем, – вновь обернулась ко мне Сун Ок, – немножко уже осталось. Ты счастлива, что едешь домой, Юн Ми?

– Да, – односложно говорю я, стараясь выглядеть воодушевлённо.

– Мама дома тебе столько вкусного приготовила! И твоё любимое пулькоги! (Пулькоги (сладкое мясо) – известное корейское блюдо из мяса. Готовится зажариванием его в сладком соусе. Пулькоги очень любят дети. – Прим. автора.)

– А… хорошо…

– Ты не рада?

– Почему? Рада. Просто я не помню, что такое пулькоги. Прости…

Сестра Юн Ми несколько секунд молчит, затем кивает и разворачивается в кресле, садясь прямо. Замечаю внимательный взгляд водителя такси, смотрящего на меня через зеркало заднего вида. Я отворачиваюсь и снова смотрю в окно.

За окном – современный город. Широкие улицы, высокие здания из стекла и стали.

Много магазинных витрин. Много ярких рекламных щитов. Много машин. Много людей на скутерах и небольших мотоциклах. Много больших автобусов. Много пешеходов. Короче говоря – мегаполис.

Машина въезжает на мост через широкую реку. Вдали, на горе, замечаю тонкий серый шпиль телевизионной башни с толстой нахлобучкой недалеко от верхушки.

Наверное, оттуда – потрясный вид на город… Нужно будет как-нибудь сходить, посмотреть…

Переезжаем мост, гора и телебашня скрываются слева за домами. Едем дальше. Дома потихоньку становятся ниже, дорога пошире… Водитель поворачивает направо, съезжая с автотрассы. Теперь путь пролегает по неширокой улице, вдоль которой, за каменными и металлическими заборами, выстроились в ряд невысокие, в два-три этажа, дома. Причём дома по степени своей крутизны идут вразнобой. Шикарные домики-коттеджи современного европейского дизайна спокойно соседствуют с домами попроще, а то и с постройками откровенно халупистого вида. Появилась лёгкая холмистость. Дорога «заиграла» вверх-вниз, вверх-вниз…

Когда такси забирается на верхушку холма, в окно видно уходящее вдаль море таких же небольших домиков, мимо которых мы сейчас едем. Похоже, это уже край города. Наконец сворачиваем налево, в проулок, и, заехав в какой-то малюсенький дворик, машина останавливается.

– При-еехали! При-еехали! – дурашливым голосом радостно прокричала Сун Ок, открывая дверь. – Юн Ми, выходи!

Послушно вылезаю из машины. В некоторой растерянности озираюсь по сторонам, не зная, что дальше делать.

– Юн Ми! Ты чего стоишь? А ну, давай, пошли! Мама уже, наверное, совсем заждалась!

Куда идти-то?

– Пойдём, пойдём! – позвала Сун Ок, направляясь к дверям в стене дома, в которой, кроме двери, не было больше ничего. Одна голая стена. До того, как меня позвала Сун Ок, я стоял к ней спиной.

Вздохнув, я пошёл за нею следом, зашёл в открытую ею дверь и попал в небольшую, слабо освещённую электрическим светом прихожую. Огляделся. Слева, у стены – аккуратный деревянный шкафчик с обувью, вешалка для одежды с тумбочкой-сиденьем под ней. Справа – стена. Вкусно пахнет едой.

– Ма-ма! Мы дома! – громко закричала Сун Ок, нагнувшись и стягивая с себя уличную обувь. – Мам! Юн Ми вернулась!

– Раздевайся! – скомандовала она, оглянувшись и увидев, что я просто стою.

Я расстегнул и снял с себя пуховичок, повесил на вешалку. Снял шапку, провёл ладонью по чуть вспотевшей голове, чувствуя, как коротенькие волосы колют ладонь. Сун Ок, не сняв уличной куртки, убежала куда-то вперёд, видно, к маме Юн Ми. Я не торопясь снял ботинки, аккуратно поставил на полочку в шкафчик. Надел стоявшие задниками ко входу розовые тапочки и, вздохнув, сделал несколько осторожных шагов по полу из светлого дерева, думая при этом об одной штуке, внезапно пришедшей мне в голову.

Сестры у меня нет. Поэтому обратиться к Сун Ок – «сестра», ничего сложного. Это не вызывает в моей душе антагонизма. Но как быть с мамой Юн Ми? Несомненно, мне следует называть её мамой. Но ведь у меня же есть своя, настоящая мама. Мысль о том, что я буду говорить чужой женщине «мама», мне неприятна. Такое чувство, словно я какое-то предательство совершу… И как быть?

– Юн Ми, доченька! Ты приехала! Я так тебя ждала! Бедная ты моя девочка!

Не успел я и, как говорится, «мявкнуть», как меня крепко сжали в объятиях. Дальше меня обнимали, целовали, прижимали, говорили, что я – «бледная», с синяками под глазами, отощавшая, уставшая… Короче, со мною делали всё то, что обычно делают женщины, встречая после разлуки своих детей. Я стойко переносил все тяготы, терпеливо ожидая окончания, поскольку у меня есть опыт подобных встреч. Не особо-то, в общем-то, эта встреча отличается от тех, которые устраивала мне на первом году учёбы моя мама, когда я, поступив в институт, заселился в общагу и стал редко появляться дома…

Сун Ок тоже приняла участие в «радости», слегка потискав и пообнимав меня. Но всё когда-то кончается. Наконец, мама Юн Ми выпустила меня из объятий.

– Мои дети дома, – улыбаясь, произнесла она, пальцами вытирая слезинки в уголках глаз, – теперь моё сердце спокойно. Пойдёмте, поедим вместе!

* * *

– Сун Ок, где твоя сестра?

– Мам, она пошла в Интернет. Я включила ей ноутбук. Она в нашей комнате.

– А-а, хочет посмотреть, что ей подружки написали?

– Ну-у, не знаю, удастся ли ей это…

– Почему?

– Ма, она забыла все пароли! Как она посмотрит, если не сможет никуда войти? Сидит, пытается вспомнить.

– Аджжж! У меня сердце кровью обливается, когда я на неё смотрю! Ты видела, как она держала палочки для еды? Так, словно впервые взяла их в руки?

– Да. Так странно…

– Вся моя радость уходит, когда я вижу Юн Ми такой… потерянной.

– Мам, доктор говорил, что может быть нарушение правильности движений. Помнишь, он назвал это моторикой? Может, с её пальцами это оно и есть? По её виду – она совсем палочками есть разучилась!

– Ох… Неужели это те последствия, о которых говорил доктор? И вкус у неё изменился. Сказала, что всё очень острое… А я ведь совсем чуть-чуть специй положила! Пулькоги, своё любимое, всего кусочек съела… А кимчхи вообще есть не стала… Как такое может быть? Что это с ней? Может, у неё живот от лекарств болит? (Кимчхи – блюдо корейской кухни, представляющее собой остро приготовленные квашеные овощи, в первую очередь пекинскую капусту. Кимчхи корейцы едят всегда и везде, как украинцы сало. – Прим. автора.)

– Мама, доктор сказал, что нужно подождать. Помнишь, она забыла, как ходить нужно? А сейчас нормально ходит. Всё вспомнила! И компьютер помнит, как с ним обращаться нужно. Просто память к ней медленно возвращается. Но она обязательно вернётся. Вот увидишь! Мама, пожалуйста, не беспокойся.

– Ох, Сун Ок, я так на это надеюсь. Но одной надежды мало. Я ей завтра сварю «здоровый супчик».

– Маа-а! Ну не надо!

– Почему? Ей нужно поправляться. А ты знаешь, какой он полезный? Люди говорят, что он даже от туберкулёза вылечить может! Ты слышала об этом?

– Ма! Юн Ми же сказала, что не будет есть его никогда! Ты помнишь, как она тогда плакала, когда узнала, что он сварен из маленьких собачек?

– Ну-у, это давно уже было…

– Хочешь, чтобы она опять расстроилась?

– Она сейчас об этом не помнит. И ничего страшного не случится, если она его немножко покушает. Пользы от этого будет гораздо больше, даже если она потом расстроится. Я уже сделала заказ. Завтра привезут мясо.

– Мам, ты такая упрямая! Зачем спрашиваешь, если уже всё решила?

– Ну, нужно же мне с кем-то советоваться, Сун Ок?

* * *

Сижу перед монитором, торопливо сканируя Сеть с невыполнимым желанием – за раз впихнуть в себя всю информацию. Сун Ок тактично оставила меня наедине с компьютером, решив, что я хочу посмотреть свои личные сообщения в соцсети. Не стала смущать младшую сестру. Спасибо, конечно, за такое вежливое обращение, только вот прочитать мне ничего не суждено. Во-первых – я кода доступа не знаю к этой сети, а во-вторых – оно мне нужно? Как только Сун Ок ушла, оставив меня сидеть перед открытым на экране «окном» для ввода пароля, я быстренько его свернул и ринулся в Сеть.

Первое, с чего я начал, – посмотрел карту мира. Выяснил, что Земля здесь тоже – круглая, материки – такие же и столько же, очертания их – похожи на наши, крупные острова – вроде там же. С этим всё понятно.

Потом полез искать – есть ли Россия? Есть! Так же называется, там же находится и размеры страны – такие же. Москва – столица. Тоже хорошо!

Затем изучил результаты поиска по своему запросу «основные исторические события». Я собственно в истории не очень разбираюсь, так, помню, в общем-то, только основные моменты, но и моих знаний хватило для того, чтобы заметить различия. Во-первых, здешние сроки войн, и Первой, и Второй мировой, и войны 1812 года, не совпадают с нашими. Войны примерно в то же время – были, называются так же, но начались они и закончились в другие годы. Во-вторых, исторические деятели. Совпадений нет. Никаких! Ни Ньютона, ни Королёва! Странно это всё, конечно, но должен же этот мир чем-то отличаться от моего? Гуань Инь сказала, что он – очень похож. Да, действительно, похож. Есть отличия, с которыми следует разобраться. Но это после. Сейчас, пока меня от компа не отогнали, нужно быстро посмотреть, что это за страна, в которую я попал? Хоть какое-то представление составить о том, что меня может тут ожидать…

Набираю запрос – Южная Корея. Набираю по-русски. Я не стал заморачиваться английским, сразу пошёл на русскоязычные сайты. Зачем мучить английский, если есть – русский?

Комп обновляет изображение на экране, вываливая на него новые ссылки.

– Так, – шепчу я себе под нос, – ну и что тут у нас?

«…Республика Корея – государство в Восточной Азии, расположенное на Корейском полуострове. Столица – Сеул. Неофициальное название страны, широко употребляемое в средствах массовой информации, – Южная Корея…»

Ага…

«…По-корейски Республика Корея называется Тэхан мингук. Чаще используется сокращение полного названия – Хангук…»

О’кей, не возражаю…

«…Главой государства в Южной Корее является президент. Нынешний президент Пак Кын Хе, первая женщина-президент, представляющая партию Сенури, была избрана в 2012 году…»

Женщина-президент? В Азии? Ну что, круто… Так, сейчас у них тут февраль 2014 года… Тот же год, что был и у нас. Понятно…

«…Женщинам в Южной Корее запрещено носить излишне откровенную одежду. Под «излишне откровенной одеждой» понимается та, которая «провоцирует чувство стыда и дискомфорта у окружающих…»

Не понял? Женщина-президент и такая фигня в стране? Как их феминистки с потрохами не сожрали за такое? Или тут феминисток нет? Забавно, если так…

«Республика Корея занимает южную часть Корейского полуострова…»

Ага.

«Общая площадь страны – 99 617,38 квадратного километра…»

Неважно…

«…Республика Корея является экономически развитым государством с высоким уровнем доходов на душу населения…»

Это хорошо…

«…Крупнейший в мире судопроизводитель (45 %-я доля рынка). Большой спрос в Китае на корейские товары, особенно автомобили…»

Сорок пять процентов мирового рынка – это до фига… Во куда нужно устраиваться переводчиком – в судостроительную компанию! Платить там должны неплохо.

«…Экономика Южной Кореи по состоянию на 2008 год является 13-й в мире по валовому внутреннему продукту и 15-й в мире по номинальному ВВП. Валовый национальный продукт на душу населения вырос со 100 долларов США в 1963 году до более чем 20 000 долларов США в 2005 году…»

Количество нулей на одну душу выглядит весьма позитивно…

«…Корейцы являются коренным и основным народом. По результатам переписи 2007 года население Кореи составило 48 678 тысяч человек…»

Сорок восемь с половиной лямов для такой территории? Наверное, нормально. В нашей Японии почти 130 миллионов сидит. Всегда, когда слышу эту цифру, думаю: «Как они там все помещаются»? В России населения – сто сорок миллионов. Но нашу территорию с ихней-то не сравнить…

Так, что тут дальше? Техника… энергетика… транспорт… В данный момент это не актуально. Что ещё?

«…Основные религии в Южной Корее – традиционный буддизм и относительно недавно проникшее в страну христианство…»

Буду иметь в виду… Так, тут всё понятно, а что пишут нам на другом сайте?

«…Южная Корея (– Тэхан мингук, Республика Корея (РК.), Страна утренней свежести) – государство в южной части Корейского полуострова, родина доширака, чокопая, самсунга, элджи, тхэквондо и множества геймеров-ноулайферов. Несознательными гражданами путается с Японией (что простительно: субподрядчики, рисующие львиную долю аниме, расположены именно в ЮК). Говорят, что характерно, на корейском языке, пишут хангылем (который алфавит, а не иероглифы) и ханччой (которая таки да)…»

Хм, забавная подача материала… С юмором. Похоже на нашу «Лурку»..

«…Чем известна…

Девайсы и автомобили – производят over 9000 электронных девайсин (мобилки, смартфоны, тель-авизоры) и самобеглых повозок, которые из-за своей относительной дешевизны и приемлемого качества пользуются спросом у широких слоёв населения: Daewoo, Samsung, LG, Hyndai, Kia, SsangYong совместные русско-корейские QUMO, десятки их. Также производят комплектующие вроде чипов памяти, которые используют сторонние производители (китайцы, японцы) – Hynix и Samsung на пару закрывают до 60 % всего рынка памяти в мире. Так как китайский дядюшка Ляо с самодельным паяльником и треснутыми очками пока не проник в наномир, то цены на память зависят от ситуации в РК.

Игрота – значительная часть популярных задротских MMORPG было рождено именно в южной части Корейского полуострова. А среди заинтересованных лиц там бешеной популярностью пользуются любые задротские электронные развлечения, особенно Star Craft.

Гитаристов порой радуют корейские гитары Ibanez и PRS среднего ценового сегмента; 10 лет назад львиная доля среднеценовых Ибанезов лепилась именно в Корее. Ныне же производство таких гитар перекочевало в Индонезию, которая отдала Китаю производство дешёвых Ibanez GIO.

Доширак же.

Тхэквондо – ногомашеская разновидность мордобойного спорта…»

Пффф, да всё, в принципе, так же, как у нас… И фирмы с теми же названиями…

«…Южнокорейцы сильно зависят от внешней политики США, но при случае не упускают возможности и сами взять штурвал на себя – особенно если расхлёбывать весь негатив будут Штаты. Также РК дружит с Китаем (стал в 90-е основным партнёром в регионе), Японией (несмотря на разногласия по вопросу принадлежности пары каменюк в Японском море и географического названия самого моря, а также тёплую любовь к джапам по поводу милого периода совместной истории) и Россией (у которой копипастит ракетные технологии)…»

Вау! И тут наши ракеты продают!

«…Экономика и промышленность… Клеят разные машинки, паяют электронику; страна – лидер в поклейке корабликов: на 2011 год контролировала около 40 % мирового рынка судостроения, обогнав на нём япошек ещё в 2003-м. Среди топ-10 судоклепательных компаний мира корейских – аж 7 штук. Крупнейшая в мире верфь – тоже здесь, ну и вообще…

Основную роль в экономической жизни Кореи играют чеболи – корейские корпорации, аналогичные японским «Дзайбацу», существовавшим до конца Второй мировой. Упомянутые выше Samsung, LG и являются фирмами подобного типа. Власть в этих фирмах, как правило, передаётся по наследству. Отличительная черта корейских корпораций – многопрофильность: под эгидой одной фирмы могут работать до чёрта мелких субподразделений, занятых в совершенно различных сферах, от пищевой до ракетно-космической. Коррупция в Корее полностью побеждена – путём безоговорочной сдачи ей в плен. Всё настолько плохо, что даже хорошо – коррупционная система легко и ненавязчиво слилась с «легальной» экономикой в неистовом экстазе, дополняя и усиливая последнюю. Выдрать её оттуда без риска грохнуть всю экономическую систему не представляется возможным. Зато гаишники там взяток не берут, вот.

Государственная пенсионная система никогда не существовала. Крупные корпорации имеют собственные пенсионные фонды. Крестьянин? Рожай больше детей – авось обеспечат в старости, если хикковать не станут.

Положение работяги в Южной Корее, как ни странно, куда хуже положения его коллеги в РФ – в том числе и на южнокорейских предприятиях, где уже выучили слово «щебаль». Про «азиатского тигра» слышали даже дети, а вот то, что забастовки в Южной Корее обычно кончаются кровью, известно не столь широко. С точки зрения «корейского менеджмента», единственный закон, действующий на территории предприятия, – правила компании и корпоративный кодекс, по которому, к примеру, разговоры о профсоюзе – уже повод для выписывания люлей, а любая марксистская литература – вещдок в суде. «Заёмный труд» и срочные контракты в Южной Корее процветают пышным цветом – средний корейский работяга работает невмерическое количество часов, если верить статистике. Красноречиво и то, что по показателю самоубийств Южная Корея в полтора раза обгоняет Россию с её 20 жмурами на 100k населения…» (Южная Корея находится на втором месте в мире по количеству самоубийств. – Прим. автора.)

Мда? Как-то сурово тут у них…

«…Армия. Призывная, 700k юнитов: а как же, когда на севере коммуняки? Призываются поголовно ВСЕ носители яиц, белый билет получают лишь ущербные инвалиды и откровенные уголовники, остальные могут получить лишь отсрочку на окончание учёбы. Дедовщина возведена в официальный метод воспитания.

Вооружены импортными танчиками и самолётиками, среди которых затесалось даже несколько образцов из этой страны (Т-80У, например). Активно пытаются клеить собственную броне– и авиатехнику и ею же вооружаться, получается пока что-то невнятное.

В случае войны вся южнокорейская армия полностью переходит под командование США. Данный факт порождает настроения «СШАшка всё сделает за нас!». В итоге стратегов в армии РК нет как класса.

Далее стоит проблема полного и безоговорочного отсутствия боевого опыта. Войсками рулят амбициозные карьеристы, для которых война – это что-то полувиртуальное, с веспеном и минералами. Таким образом, самостоятельная боеспособность данной армии вызывает определённые сомнения.

Хмм…

«…Главное в жизни РК, если обобщённо, это иерархичность (младшие подчиняются старшим), патриархальность (бабы ничего не решают) и престиж…»

Ну, в Японии так же… О! Вот это интересно! Гендерная ситуация…

«…Гендерная ситуация. Долгое время в Корее считалось, что удел «приличной девушки» из среднего класса – только дом и дети, и работать она не должна в принципе. А раз так, то и высшее образование ей, как козе баян или обезьяне граната. Так было годов до 60-х, когда мамочки начали пропихивать дочурок в вузы для того, чтобы те там знакомились с перспективными молодыми людьми. Естественно, самые перспективные были в самых элитных вузах, руководство которых, видя, что сии особы не осваивают даже начальную программу, запилило специальные факультеты домоводства, где не было ничего лишнего. Только домоводство и домашние финансы (деньги, кстати, муж по традиции полностью отдаёт жене).

70-е – диплом вуза становится обязательным атрибутом потенциальной жёнушки, желающей пожизненно приносить тапочки своему хозяину за его бабло. Желание работать по специальности решительно пресекается.

80-е. Профсоюзы таки выбили право баб оставаться на работе после замужества. Но это мало что поменяло – они как были мебелью в униформе с функцией «принеси кофе», так ими и остались. Реальных дел им не доверяли.

Ну и наконец, девяностые и наше время: девки учатся работать, могут работать, хотят работать – но им не доверяют ничего сверх подшивки бумаг да всё того же кофе. И форменной юбки, обязательной для носки в пределах фирмы. И зовут «кофейными барышнями». Поэтому бабы, хоть сколь-нибудь рубящие в матане, предпочитают работать на представительства иностранных компаний, а то и вообще укатить на тракторе в закат, в Эуропу или САСШ – там сделать карьеру можно. И наконец-то отменили уголовную статью, грозившую за супружескую измену тюремным сроком в два года и действующую в основном на баб.

Это всё было про представительниц среднего класса и илитки – а бедная, ничем не примечательная тётка впахивала всё это время на ткацких фабриках, сборочных производствах, на огороде мужа-фермера. В последнем случае – практически за бесплатно. А некоторые плевали на всё и шли в проститутки, где могли тоже «сделать карьеру», отдавшись кому-нибудь из сливок общества.

В Корее годов до девяностых любая невеста была обязана быть девственницей. Мужик – нет. Создавшуюся проблему и решала весьма развитая сеть борделей, куда катались за секасом даже из Японии. Хотя проституция в Корее как бы запрещена с 1948 года, всем, как обычно… И стоило только президенту Но Му Хёну в 00-х привести-таки закон в исполнение – проститутки быстро самоорганизовались в профсоюзы и под лозунгом «всё равно я работать не буду!» провели серию шествий и пикетов, продемонстрировав обалдевшему с таких раскладов гаранту конституции мать Кузьмы.

Но проституция и сама потихоньку начала загнивать в Корее, ибо даже туда докатилась сексуальная революция, пусть и в несколько искажённом виде: теперь боязливые куны посредством официантов знакомятся с девками в спецзаведениях для съёма – «найтах», а совращают их в «лав хотелях» – заведениях с почасовой оплатой помещения (содранных с соседней Японии). Но женятся большинство из кунов всё равно под контролем родителей: некоторые настолько замордованы учёбой/работой, что не то что подойти – посмотреть на живую бабу боятся, ибо навыков самостоятельного контактирования с представителями внеземных цивилизаций никаких, да и времени нет. Бабам же тем паче по определению положено быть робкими и боязливыми.

И тут, когда у родителей куна таки появляется решение женить своё непутёвое дитятко, внезапно встаёт дилемма – баб фертильного возраста в Корее внезапно на 500 тыс. меньше, чем мужиков. И если городские мажоры обделёнными не останутся при любых раскладах, то сельские пацаны плачут горючими слезами: последняя селянка свалила в Сеул прочь от картошки, риса, четырёх стен и тотального патриархата, который из корейской дярёвни и не исчезал никогда. Вначале пытались импортировать китаянок – но те валили вслед за кореянками в Сеул в первые же секунды получения вида на жительство. Потом остановились на вьетнамках – и это было взаимовыгодное соглашение. Вьетнамские провинциалки рады перебраться из джунглей в тёплый дом со спутниковым ТВ и привычны к тяжёлой сельской пахоте. В итоге на этом выросла целая брачная индустрия – около 10 % браков нонче в Корее заключаются с представительницами зарубежных государств. Впрочем, в этом плане Корея не уникальна, вьетнамские невесты популярны и в Китае (а что поделать, одна семья – один ребёнок, и это, как правило, мальчик)…»

* * *

– Юн Ми, ты вспомнила пароль?

Неожиданно раздавшийся из коридора громкий голос Сун Ок заставил меня вздрогнуть. Я торопливо закрыл окно русского сайта, там, где я был, и снова развернул во весь экран приглашение ввести пароль.

– Вспомнила? – спросила Сун Ок, открыв дверь и заглядывая в комнату.

Я молча отрицательно покачал головой.

– Не расстраивайся. Потом вспомнишь. Пойдём пить чай. Там мама всего столько вкусного к чаю сделала! Ты тут не замёрзла?

– Нет, а что?

– Опять наш котёл засорился. Внизу нормально греет, а тут, наверху – плохо. Нужно мастера вызывать, чтобы почистил.

– А-а… понятно.

– Сколько уже раз говорила маме, чтобы не покупала это дешёвое масло. Всё равно потом за ремонт платить приходится. Почему она меня не слушает?

– А что за масло? – поинтересовался я, закрывая ноутбук и вставая из-за стола.

– Ну, для котла. Котёл же маслом топится.

– Аа. а! – снова глубокомысленно сказал я, не очень понимая, о каком масле идёт разговор. У нас, насколько мне известно, в котлах сжигают либо газ, либо уголь, либо дрова. Тут о каком масле идёт речь? Может, это нефть – «земляное масло»? Или я опять неправильно что-то понял?